Текст книги "Синий маяк"

Но муторный сон обрывается, никогда не показывая разгадки. Эйка будит меня с первым лучом, и я поднимаю голову с её коленей, видя над собой лишь светлеющий звёздный купол. Я учусь отсчитывать дни под звёздам, и, если я не ошибаюсь, лето ещё не началось. Страшно подумать, какой высоты эта трава по осени! И на что способна. Но сейчас она завершает ночной танец, и её шелест снова не более, чем шелест, и мы идём дальше.

Не могу сказать, что эти переходы раздражают только Эйку. По мере спуска к реке зелёные дебри становятся гуще и непролазнее. Очень душно, но всё кругом колется и жалится, даже рукав не закатаешь. Когда сквозь сочные стебли проблескивает долгожданная вода, мы испускаем дружный стон облегчения.

Эйка сразу лезет в речку. Ей плевать, кто там водится. Людей нет, и ладно (я не в счёт, понятное дело). Ей лучше знать, она предвидит опасность, и это часто нас выручало. Часто, но не всегда. Поэтому я боязливо озираюсь, стоя на берегу. И не выпускаю меч, которым прорубал дорогу.

Трава ведёт себя тихо. И река тоже. Кажется, что она прозрачна до дна – до сверкающего золотого песочка. Вот как сейчас кто-нибудь выскочит оттуда… Но Эйка уже входит в медленный поток, и волосы веером расстилаются за ней по дрожащей глади, словно сама вода становится чёрной. Ладно, посторожу. Нынче душно, не иначе как к дождю. И на небо набегают тучки. Очень кстати. Эта дурочка хотя бы не обгорит!

Окунувшись пару раз, Эйка выбирается на берег. Теперь её косы метут песок, но ей это безразлично, как большинство вещей, включая смерть.

– Ты странный человек, – заявляет она. – Добрался до воды и не радуешься! Пошли, я тебя помою, если самому лень.

Прямо и не знаешь иногда, как ей отказать!

– Только время потеряем, – объясняю я. – Да и опасно.

Но Эйка начинает меня раздевать, не слушая возражений.

– Я – твоя главная опасность, – говорит. – Укусить тебя или сам пойдёшь?

Сам пойду.

– Ну вот зачем это? – спрашиваю я, неохотно стаскивая штаны.

– Побыть с тобой хочу, – отвечает она. – Неизвестно, что там дальше.

Да уж конечно, всякого можно ждать. Особенно, если кинуть на берегу и Перо, и меч.

– Ну пошли, ну иди со мной, – шепчет Эйка, утягивая меня в воду. – Ничего не будет, я послежу.

Ага, как же.

Вода так холодна, что жжёт кожу, но потом привыкаешь. К тому же, Эйка рядом, и у берега неглубоко. После купания становится легче, но когда мы выбираемся на песок, у меня зуб на зуб не попадает. Хорошо, что на плаще тепло, и Эйка придвигается ближе.

– Ты меня убьёшь когда-нибудь, – говорю я ей, когда губы немного отогреваются под её поцелуями.

– Когда-нибудь убью, – легкомысленно соглашается она и движением плеча отбрасывает волосы за спину.

– Даже странно, что никто в реке не захотел того же, – удивляюсь я. – В первый раз встречаю такое место!

– Как это не захотел? – обижается Эйка, демонстрируя острый хвостовой шип. – Я их штук пять заколола!

– Тогда всё в порядке, – успокоено выдыхаю я. – А кто это был?

– А кто же знает? – она довольно втягивает шип и убирает хвост. – Пакость какая-то. Глазом не увидишь, слышно только, как по дну ползают. Зубастенькие. Я как в воду зашла, один мне сразу попробовал ногу оттяпать. Но меня прокусить трудно – зубы сломаешь!

– Буду иметь в виду, – усмехаюсь я, наблюдая, как она распутывает коготками мокрые кудри. – На охоту отправишься или как?

– Ну её, – отвечает Эйка, вытягиваясь рядом. – Ночью слетаю. Ночью выбор больше.

Выбор, это хорошо, вспоминаю я, прикрыв глаза. У меня тоже нет желания шевелиться. Хочется дремать и чувствовать её рядом. Эйка помалкивает, но я ощущаю её горячую кожу, и прохладные волосы, и мелкие движения её пальцев у моего уха. Долго так не протерпишь, но низкое предгрозовое небо и убаюкивающий шелест травяного озера мешают поднять веки. Эйка понемногу затихает, только водит пальчиком по моей руке. Укусы восьминогой зажили, но следы остались, и она теперь запоминает контуры.

– Я тебя люблю, Ильм, – сообщает она примерно через час. Очень тихим шёпотом. Непонятно, к чему. Непонятно, почему именно теперь. Я даже не уверен: это она сказала или ветер прошёл по траве?

Нет, но надо же понять! Я резко поднимаю голову, вскрикиваю от боли, и мы ударяемся лбами.

– Связь! Ты что? – серьёзно удивляется Эйка.

Оказывается, она переплела наши волосы. И решила не предупреждать об этом. Мы начинаем хохотать, и расцепиться так сразу не получается. А потом это уже не нужно – за поцелуями день на берегу плавно перетекает в ночь. Я уже не хочу ни о чём спрашивать и никуда идти, и вообще всё утрачивает смысл.

Всё, кроме её горячей кожи и прохладных волос, кроме грозового неба в её глазах, её губ и рук. Хвост она тоже использует – не скажу, как – но в итоге ночь неприметно перетекает в утро. Наверное, так тянулось бы и дальше, но на рассвете пробуждается местная живность. Я не про мошек и блошек, я про этих, из реки. В мутно-лиловом свете становятся заметны следы их вытянутых тел на мокром песке. На воздухе они не так проворны, но всё же.

– Ползут, – вздыхаю я, нащупывая рукоять меча.

– Ползут, – недовольно соглашается Эйка, ловя ухом перезвон песчинок. – Придётся вставать.

Двоих она протыкает хвостом, третьего я достаю сам, и по песку расползается лужица воды.

– Как ты думаешь, Эй, не отправиться ли нам дальше прямо по реке? – спрашиваю я, отряхивая плащ от песка. Эйка тщательно застёгивает рукава своего походного наряда и смотрит на меня с весёлым сомнением.

– Ты столько не проплывёшь! Тебя слопают, – предрекает она.

– Я не имел в виду – вплавь, – отвечаю я, оглядывая берег. – И потом, на суше не легче. По воде хотя бы идти не надо!

Эйка чуть поднимает брови.

– Твоя магия уже способна создавать корабли? Тогда зачем вообще куда-то идти?

– Я как-то строил лодку, – говорю я задумчиво. – С отцом и с магией. Но, может быть, мы обойдёмся плотом? Болота и пороги остались позади. Почему не попробовать?

– Боишься встретить новые недружественные племена? – понимающе усмехается Эйка. – Так. А плот из травы сплетём?

– На том островке, вроде, есть деревья, – говорю я, указывая на середину реки.

Эйка подвязывает косы. Взгляд у неё хмурый и недоверчивый.

– Хочешь, чтобы я тебя туда донесла? – спрашивает она неуверенно. – Тогда мне надо хорошо подкрепиться. Не уверена, что превращусь, как надо, среди бела дня.

– Я сам доплыву, – успокаиваю я её. – Просто последи, чтобы меня не растерзали. А на плоту соорудим для тебя нормальный навес. И опасность будем видеть издалека. Ну?

– Не нужды сильнее лени, – фыркает Эйка. – Но запомни, что не я это выдумала. На тот случай, если тебя всё же съедят.

Никто меня не съедает, она прекрасно справляется. В одном месте на ноге остаются следы мелких зубов, но совсем неглубокие, и от зелёной воды они быстро заживают.

Этот клочок суши посреди реки – самое диковинное из виденных нами мест. Он как будто перерисован из старой книжки. Словно его вообще не касалось дыхание магии. Прямо совестно тут колдовать, но куда деваться? Выбравшись из ледяной воды, я продираюсь через заросли осоки и развожу на твёрдой земле костёр.

Пока огонь возвращает меня к жизни, я прикидываю, хватит ли тут древесины на плот, и восхищаюсь присосавшейся к руке пиявкой. Зубов у неё нет, и размером она не больше ногтя. Бывает же!

– Соперница! Ишь как надулась! – ревниво замечает по этому поводу Эйка.

Наши вещи она уже перенесла и первым делом набрасывает плащ мне на плечи. Так совсем хорошо. Утренние лучи прорезают рассветный туман, и даль яснеет – вплоть до голубых скал. Но нам надо в другую сторону, за грозовыми тучами. И я начинаю сооружать плот.

Меч отлично справляется с древесиной, но работа всё равно растягивается до вечера. И завершается благополучно, лишь благодаря проворным рукам Эйки. Брёвна она связывает легко, а верёвку я могу удлинять, насколько нужно. В тайне я очень горжусь этим достижением, но волнуюсь, надолго ли хватит моего колдовства? Или всё развалится в самый неподходящий момент?

Проверку своего сооружения мы откладываем назавтра и решаем заночевать на островке. Подальше от воды, а то опять кто-нибудь вылезет.

Эйка любуется закатом и угощается выдрой, а я обрываю по кустам голубые весенние цветочки и вручаю ей весь пучок.

– Я это не ем, – усмехается Эйка. – Что тебе ударило в голову?

– Прежде нормальные цветы не попадались. И вряд ли попадутся, – объясняю я, устраиваясь рядом. – Цени момент.

– М-м! – проникается она. – Тогда я эти поберегу.

Солнце опускается в призрачные развалины грозовых туч. Ветер гонит рябь по реке и тщится задуть костёр, швыряя в реку рыжие искры. Эйка забрасывает мёртвого зверька в воду и принимается за венок. Сплетает она его так же ловко, как верёвки для плота. Я привычно слежу за её пальцами и всё гадаю, не развалится ли под нами плот?

Глава 14

Переждав ночь на острове, мы по песку и осоке сволакиваем плот в реку. Вроде бы, он не тонет. Но не попробуешь – не узнаешь, и я отталкиваюсь шестом от берега. Тут же на брёвна падают первые дождевые капли. С утра пасмурно и ветрено, и в следующие несколько дней дождь порывается начаться раз десять. Но плыть это не мешает, и мы потихоньку движемся вниз по течению.

Сперва я пытаюсь обойтись шестом и подобием весла. Но вскоре приходится признать, что лучший помощник кривым рукам – это колдовство. После нескольких попыток врезаться в берег плот нехотя соглашается плыть ровно посередине русла. Ну, почти ровно. Да ладно, река широкая! Зато я могу спрятаться под навес.

– Откопал заклинание для плотов? – усмехается Эйка, наблюдавшая за моими попытками из сухого укрытия.

– Сам придумал, – объявляю я гордо. – Подвинься.

– Ты мокрый! – недовольно морщится Эйка. Она уже тут устроилась на дневной сон, ещё и в плащ замоталась.

– Потому и говорю: подвинься.

Мне охота почитать, но неохота мочить книжку. Эйка ворчит, но подбирает ноги.

– Ты придумал заклинание? – переспрашивает она с опаской.

– Не бойся, тут есть раздел про то, их составлять, – объясняю я, ткнув Пером в оглавление.

– Убери от меня эту штуку! – скалится Эйка. – Может, ты и великий чародей, но не хотелось бы превратиться в пиявку.

– Может, я и великий чародей, – соглашаюсь я, пряча Перо за пазуху. – Но с тобой не сравнить. Вот скажи, почему у тебя цветочки не вянут третий день? Мне это подозрительно.

Эйка улыбается, нарочно обнажая клыки.

– Я их своей кровью подкармливаю, – охотно сообщает она. – Вот и не вянут.

Не стоило спрашивать. Но венок у неё на голове выглядит краше, чем в первый день, что да, то да.

– Красиво, – признаю я. – Но жутко.

– А как же иначе? – удивляется Эйка, великодушно накрывая меня краем плаща.

Понятия не имею. И книжки молчат. Но я упрямо перелистываю страницы. Нельзя ли что-нибудь ещё сделать? Например, плыть быстрее? А то мы до осени не доберёмся! И где тогда зимовать? Соорудить домик на острове?

Пока я мысленно перемещаюсь от кораблей и океанов к избушке в каком-нибудь тихом уголке, Эйка засыпает, не дождавшись ответа. Дождь усиливается, читать становится темно, и только поэтому я поднимаю глаза от фигурных строчек. И вижу некое существо. Или не существо, а нежить.

Мне хочется толкнуть Эйку, но я сдерживаюсь. Во-первых, жалко её будить. Во-вторых, она хорошая, но способна сожрать, не разобравшись. Вообще говоря, странно, что она его не почуяла! Но с бдительностью у неё и раньше были проблемы, я уже замечал. Живёт впроголодь, отсюда и сложности.

Всё равно надо что-то делать. Проверив Перо за пазухой, я всё-таки выбираюсь под дождь.

– Вы как, с разумом? Или без него обходитесь? – спрашиваю я для начала. – Поговорим или мне вас сразу веслом ударить?

Существо приоткрывает рыбий рот и что-то такое булькает. Видимо, изъявляет готовность к общению. Лично я был за весло, но ладно. Пока я выписываю привычную закорючку для понимания чужой речи, гость терпеливо ждёт. А я пытаюсь отгадать, что он такое. Похож на гигантскую бабочку. Лицо почти человеческое, кроме рта, но плавники прямо от ушей. Ручки совсем детские, но цапучие – он ими так за плот держится, что дерево крошится.

– Вы с чем, – интересуюсь я, – пожаловали? По делу или так, подкрепиться?

Он сразу оживился и плавниками зашевелил. Обрадовался, что можно поболтать.

– Я по делу, – уверяет.

– Тогда заберите этого… вашего, – предлагаю я сдержанно. – А то он к моей ноге примеряется, я его сейчас мечом проткну.

– Не стоит! – пугается существо. – Они слушаются, просто любопытные. И кушать хотят всё время.

Радость-то какая! Но этот с плавниками протянул ручку – и штанину мне рвать перестали. Невидимая водная тварь вскарабкалась ему на спину и обрела окрас – белоснежный, под цвет хозяина.

– А что оно вообще такое? – интересуюсь я.

Гость только плавниками пожал.

– Какая-то рыба с ногами, – говорит. – Мы их зовём Прозрачными.

К названию не придраться, но мне эта пакость упорно не нравится.

– Они, конечно, своего не упустят, – соглашается речной житель. – Но и польза от них бывает, что по нынешним временам редкость. Это мы и ценим.

Мы. Их, стало быть, не один. Это хуже. Я провожу рукой по шее, вытирая стекающие за шиворот дождевые капли. Думаю, не достать ли Перо? Но пока не решаюсь. Не очень люблю нападать.

– Для какой пользы вы к плоту прицепились? – спрашиваю я удручённо. – По пути вам или ещё что?

– Да нет, я в водных перемещениях совершенно не затруднён, – скромно отвечает незнакомец. – Я к вам поручение имею. Но волнуюсь очень, так как поручение ответственное. И не меня одного касается. Как правителей не стало, нам приходится самим жизнь налаживать, а это сложно. Теперь у нас кто поумнее собираются вместе и решают насущные вопросы. Нынче вот решили меня послать. К вам.

– А вы, стало быть, из умных? – уточняю я.

Рассуждает он чудно, это точно. Я его едва понимаю.

– Ну что вы! – смущается он, поглаживая Прозрачного. – Я как раз ничем непримечателен. Не жалко будет, если убьёте.

– Что же у вас за просьба такая опасная? – недоумеваю я.

– Опасная, – признаёт он с горечью. – А что делать? Нам волшебник нужен. А вы как раз колдуете. Мы вас надолго не задержим. Нам одну рыбу убить – и всё.

– Любую? – усмехаюсь я.

– О нет, не любую, – сообщает он ещё грустнее. – Костлявую рыбу. Она тут одна такая.

– Чем же она плоха? – уточняю я. – И с какой радости мне её убивать?

– Она, может, и не плоха, – отвечает он деликатно. – Очень быстрая и умная рыба. Но она нас всё время кушает, и с этим мы примириться не можем.

– Это общая проблема, – киваю я. – Но почём мне знать, вдруг, вы опаснее, чем та рыба?

– Вы, маги, народ умный и начитанный, – признаёт он с почтением. – И рассуждаете верно. Поэтому прошу принять к сведению, что мы народ исключительно мирный и, кроме, как к выживанию, ни к чему не стремимся.

А бывают исключительно мирные народы?

– Это пока вы заняты выживанием, – предполагаю я. – Но разве вы в войне не участвовали? Для чего же вас, извиняюсь, вывели?

– О, конечно, участвовали! – скорбно соглашается гость. – С тех пор мы и стали мирным народом. А прежде сражались не хуже прочих. Мы, знаете ли, корабли топили в океане. И тонущих добивали. Находили их в воде по сердцебиению, ну и… Я и сейчас могу ударить не хуже молнии. И яд вырабатываю. Так что, мы неплохо повоевали. Потом уже опреснились. Теперь рыбкой питаемся и к сухопутным не пристаём. Стараемся найти себе мирное применение и слиться с природой.

Точно, думаю, на ската оно похоже. Надо будет книжку перечитать.

– Я никак в толк не возьму, вы уже угрожаете? – уточняю я, дослушав про мирный настрой. – Или пока только просвещаете? Я осознал, что река ваша, вас много и убивать вы умеете. От меня-то что надо? Вы разве сами не умеете с рыбой управляться?

–Так ведь я говорю: мы теперь не управляемся, – повторяет он, потупившись. – Будь это простая рыба, тогда бы ещё ладно. Но в реке её не поймаешь и не убьёшь. А на логове у неё волшебная завеса. Нам туда не забраться. Вы бы помогли, а? Вам это ничего стоить не будет, а нам сколько ещё ждать, пока мимо волшебник проплывёт?

Не думаю, чтобы оно мне ничего не стоило. Скорее всего, эта подводная жуть мне голову отгрызёт. В то же время у этих… мирных, наверное, семьи. А рыба, она одна. И, скорее всего, неразумная. Если этот не врёт. Кто его знает? Настроение у меня, как нарочно, не боевое. И погода так себе – оба берега тонут в дождевом тумане. Ветер, опять же, мерзкий…

– А далеко её логово? – вздыхаю я. – Только предупреждаю, я под водой долго не протяну. И чувствую себя там неуверенно.

– Ты свихнулся? – осведомляется Эйка.

Она, конечно, давно проснулась. Теперь сидит на плаще – злая и взъерошенная. Слушает меня. Речного жителя она вряд ли понимает, но общий смысл уловить нетрудно.

– У них проблема с каким-то хищником, – объясняю я на всякий случай. – Просят, чтобы помогли.

– И зачем им помогать? – не понимает Эйка. – Затем, что они иначе плот опрокинут? Так я ему сама сейчас брюхо вспорю! Пусть следующие подтягиваются.

Она пока что не шевелится. Но если шевельнётся, то поздно будет. Этого я и опасался.

– Их много, – предупреждаю я. – Так и будем воевать день и ночь?

– Тоже мне беда! – бросает она пренебрежительно. – В крайнем случае, пойдём берегом.

– Кто же от этого выиграет? – пытаюсь я её образумить. – И нам будет неудобно, и у них потери продолжатся.

– Я к их потерям нечувствительна, – обрубает Эйка. – Мне бы тебя не потерять. Жутким и медленным способом.

Спасибо на добром слове, конечно.

– Зачем же так сразу? – расстраиваюсь я. – Вдруг всё не так страшно!

– У тебя припадок, я не пойму? – возмущённо вскакивает Эйка. – Тебя связать, что ли?

И шест подбирает. Так.

– Зачем связывать? – спрашиваю я ласково. – Просто дождись меня на плот! Обещаю не гибнуть за эту рыбу.

– Ей это скажи! – сердится Эйка, замахиваясь шестом на гостя.

Гость поспешно соскальзывает в воду, а Прозрачный и вовсе ныряет на глубину. Эйка злобно шипит, чтобы не приближались. Я бы не приближался.

– Так что вы решили? – боязливо уточняет речной житель. – Мне бы не хотелось усложнять отношения. Но я вижу, что ваша супруга к переговорам не расположена.

– Она не расположена, потому что знает, чем такие переговоры кончаются, – объясняю я, оттаскивая Эйку от воды. – Ладно, показывайте, куда плыть. Если это недалеко, то поглядеть можно.

– О! Совсем недалеко! – радостно оживляется скат. – Собственно говоря, совсем уже рядом. Вон в той излучине! Я провожу, если хотите, – прибавляет он явно через силу.

Я со вздохом берусь за весло, но не тут-то было. Эйка раскрывает крылья и тянет плот обратно. Нас закручивает на месте, и скат испуганно отплывает в сторону.

– Сильная девушка! – отмечает он уважительно. – Я между вами влезать не буду. Вы меня потом позовите.

Непременно, да.

– Ну что ты, в самом деле? – обращаюсь я к Эйке, пытаясь сладить с плотом. – Ничего ещё не случилось!

– А надо, чтобы случилось? – шипит она ядовито. – Ты будешь с магией баловаться, а я твои кости собирать?!

– Зачем их собирать? – поражаюсь я. – Связь исчезнет, и лети, куда хочешь!

Это я зря, конечно. Эйка сразу обиделась и плот отпихнула что было силы. Пока я из воды на него карабкался, её уже и след простыл. Только веночек кинула. Цветы свежие, а со стебельков чёрная кровь каплет, и дождь её размывает. Н-да. И весло потопила.

– Так где логово этой рыбы? – оборачиваюсь я к скату. – Вы так и не показали.

Плот плавно разворачивается и сам собой заходит в узкий речной рукав, так густо заросший водорослями, что кажется, будто плывёшь по траве. По пути нам встречалось несколько таких поворотов, и этот ничем внешне не отличается. Но внешность, как известно, обманчива.

– Вот тут, – сообщает мой провожатый. – Днём она обычно спит, постарайтесь не разбудить.

Он с трудом продирается через водоросли и цепляется за плот, чтобы не отстать, а под конец спрашивает с заметным напряжением:

– Вы не будете против, если я снаружи подожду? Там, за поворотом. Я, понятное дело, готов погибнуть. Но на чистой воде всё же приятнее.

– Не вижу причин вам в этом препятствовать, – отвечаю я, раздвигая водоросли шестом. – У нас с вами нет резона гибнуть совместно, мы даже не знакомы. Вы только помогите мне пристать к берегу.

– Я бы с удовольствием познакомился, – заверяет он, подталкивая плот своими ручонками. – Но у нас на всех ни одного имени. В качестве альтернативы я вам могу предложить плату. Какую-нибудь.

– А что у вас есть? – на мелководье я спрыгиваю из дождя в ил, и мы совместными усилиями вытягиваем плот на берег.

Эйку не видно, но видимость вообще плохая. Если она где-нибудь за тучами, я надеюсь, молния её ещё не шарахнула. Пытаясь отдышаться, я сажусь у воды и раздумываю, что за странная рыба живёт в таких местах? Песок мокрый, и с небес продолжает лить, но мне уже всё равно.

– А что вам нужно? – участливо интересуется скат, распластавшийся среди прибрежной тины. – Только не думайте долго, пожалуйста. Мне здесь тяжело дышать. Деньги, это глупость, я понимаю. Но если желаете, мы вам поможем плыть. А то вы неправильно плывёте.

– В смысле? – настораживаюсь я. – Что, не в ту сторону?

– Я не знаю, в какую вам надо сторону, – отвечает он. – Но вы плотом управляете. А надо течением, так быстрее. Опять же, на реке могут встретиться разные… неприятности. Мы могли бы вас проводить.

– Очень надоела эта рыба, да? – спрашиваю я сочувственно.

– Не то слово.

– Я не сбегу, – успокаиваю я его. – Тут берег очень крутой. И вообще, на суше не лучше.

– Вам виднее, – отвечает он деликатно. – Супруге вашей что передать?

Приятного аппетита, видимо.

– Ничего ей не надо передавать, – усмехаюсь я. – Она сама не дура. Прячьтесь, если вернётся.

– В любом случае, приятно было пообщаться, – произносит он, прежде чем удалиться.

– А уж мне-то как! – заверяю я. – Напрасно вас к умным не причисляют.

Он грустно улыбается ротовой щелью и отправляется в обратный заплыв по оставленному плотом следу. С полминуты я наблюдаю, как этот след на воде затягивает ряской. Потом решаю, что скат уже достаточно далеко, и поворачиваю к пещерке, промытой в глиняном откосе.

Пещерка наполовину залита водой, но прячется ли там рыба, неясно. Внутри очень темно, свет Пера туда не пробивается. И рука не проходит. Ах да! Защита. Я возвращаюсь на плот, заворачиваюсь в тёплый плащ и откапываю на дне мешка нужную книжку. Читаю, но смысл до головы не доходит. И даже до глаз. Рыба какая-то! Ну, влезу я к ней – и что?

А эта ещё венками швыряется! Нет, надо так? Бросила посреди реки с какой-то тварью!

Точно кого-нибудь убью. Рыбу, так рыбу.

Раз с памятью не задалось, я возвращаюсь к гроту вместе с книжкой и срисовываю заклинание, водя Пером над страницей. А потом поднимаю полог. Как будто осыпается картинка с изображением тёмной пещеры. И глазам предстаёт та же пещера, но освещённая лампой. То есть, сперва предстаёт длинный чёрный бассейн без признаков шевеления. А уже на том конце бассейна – ровная площадка и столик с лампой. Там же кресло, кушетка, дверь какая-то…

Я не успеваю рассмотреть всю скромную обстановку, потому что сосредотачиваюсь на единственном живом существе – сухопаром старичке, который сидит в кресле за столиком. И, судя по всему, собирается мирно отужинать. У него тут и чайник есть, как раз закипел.

Эта сцена производит несколько странное впечатление, и я застываю в замешательстве. В плаще, с Пером и с магической книгой в руке. В свою очередь это производит некоторое впечатление на старичка. Он поднимается, подслеповато щурясь, и неожиданно все его морщины расплываются в радушной улыбке. Не помню, чтобы кто-то был настолько рад меня видеть. Да и с чего бы?

– Вечер добрый, – почему-то решает старичок. – Чаю не желаете?

– Чрезвычайно желаю, – произношу я в ответ. – Снаружи ужасный ливень.

– Тогда присаживайтесь, – приглашает он, вытаскивая из-под стола табурет. – Теперь уже можно не торопиться.

Можно, да?

– Ничего, если я здесь пройду? – спрашиваю я, кивнув на бассейн.

Тёмная толща воды вселяет неосознанные опасения, но не хочется обижать хозяина.

– Вы ведь волшебник! – любезно объясняет старичок. – Идите, вам-то что?

Допустим, но всё же я стараюсь держаться поближе к стене и подальше от воды.

– А что, и вы волшебник? – спрашиваю я, оказавшись в круге света.

– О нет, – отмахивается он, – если бы!

Меж тем, баночки, из которых он кушает, сильно походят на мои. И заварка есть – умеют люди устроиться!

– Присаживайтесь, – повторяет старичок, наливая кипяток в чашку. – У меня тут припасов на долгие годы! Я, признаться, так разволновался, что никак не соберусь с мыслями. Прямо ноги отнялись. Вы пока угощайтесь, тут вот у меня и печень есть, и джем. Абрикосовый.

У меня вырывается смешок, и я поспешно делаю вид, что чихаю.

– Крольчатину будете? – спрашиваю я, озираясь по сторонам. – Ещё есть цветная капуста и компот. Абрикосовый.

Старичок вежливо соглашается попробовать, и я приношу, что есть. Чайник как раз вскипел!

– Подумать только! – поражается радушный хозяин, вертя в руках банку с капустой. – Королевский герб! Вы что же, прямо из замка?

– Не очень прямо. Но был там недавно, – подтверждаю я, стягивая мокрый плащ.

– И что, там кто-то остался? – волнуется старичок.

Глаза у него того же цвета, что и чай в кружке. А голова совершенно лысая и поблескивает, как чайник. Вообще он так вписывается в обстановку, что как бы в ней растворяется.

– Кто-то остался, – произношу я, тщательно подбирая слова. – Но лучше их не беспокоить. Кто мог, те давно уплыли.

– А кто уплыл? – спрашивает он с детской любознательностью.

– Маги, наверное, все. Или почти все, – предполагаю я, прихлёбывая чай. С джемом. – А так народу хватает. Оборотни, например. Или вот ваши речные соседи. Люди, опять же. Но мало. А вы что же, совсем с тех пор не выходите?

– Да я и до тех пор не выходил, – сообщает он. – Вы же видели маскировку на входе! Её без Пера не одолеть.

Что же, в таком случае он неплохо держится.

Какое-то время мы угощаемся молча. Он, наверное, осмысливает новости. А я запоминаю вкус чая. Никогда его раньше не пробовал и неизвестно, придётся ли. Вообще-то, трава травой, но аромат согревающий. Я даже немного успокоился. Зря, наверное.

– Что же, – произносит хозяин, неспешно осушив свою чашку. – Пожалуй, можно приступить, как вы думаете?

– К чему? – уточняю я.

– Вам виднее, – кряхтит он, подтягивая до коленей тёплые носки. – Но я так понимаю, будь это что приятное, вы бы уже сказали.

– Откуда мне знать, что для вас приятно? – удивляюсь я.

– Да полно, – отвечает он. – У вас вон и меч с собой!

Я задумчиво постукиваю ногтем по чашке. Фарфор, кстати. Мне почему-то опять становится смешно, но это уже точно от нервов.

– Вы что же, и сопротивляться не будете? – спрашиваю я, помолчав.

– Я могу попробовать, – соглашается он задумчиво. – Но мне кажется, что на результате это не отразится. Разве что на чистоте удара. А мучиться не хотелось бы. Тем более, раз наш славный король… отбыл, так что уж теперь?

А, нет. Всё-таки, с головой у него не очень.

– Раз он отбыл, то зачем мне вас убивать? – не понимаю я. – Местные жители попросили меня разобраться с какой-то костлявой рыбой и привели сюда. Только и всего.

– Вот видите! – произносит он с горечью. – Причина всегда найдётся. Это же я рыба.

– При всём уважении, – начинаю я осторожно, – речь шла именно о водоплавающем существе. Достаточно крупном. Вы что же, превращаетесь в рыбу?

– Ну что вы! – пугается старичок. – Я ведь не тварь, как бы я превратился? Я вам могу показать, если желаете. Но зрелище не то чтобы приятное.

– Что уж там, – вздыхаю, – показывайте! Это будет не первое неприятное зрелище.

Я бы даже не сказал, что неприятное. Скорее непонятное. Старик дёргает за шнур на стене, и бассейн у нас под ногами озаряется снизу мигающим оранжевым светом. В этом свете на дне становится виден рыбий скелет – во всю длину каменной чаши. Кости кажутся насквозь прогнившими, сочленения держатся на честном слове. Ну, или на волшебном. Не сразу, но как-то постепенно мне начинает становиться не по себе. Один из нас точно не в уме. Либо я, либо этот старичок, либо скат со своими россказнями. Или мы все не в уме. Надо было Эйку послушаться.

– Но она же дохлая, – произношу я неуверенно.

– Абсолютно, – грустно соглашается старичок. – Я её сам прирезал, гадину. В минуту слабости и помутнения рассудка. А толку? Всё равно плавает, ещё проворнее стала! И зубы все на месте! Их пятнадцать штук было, зверюг этих. И нас, стало быть, пятнадцать. Раньше мы друг к другу в гости ходили, подземные ходы тут надёжные, – объясняет он, кивнув на ржавую дверь за своей спиной. – Но мне уже полгода ходить не к кому. Как-то все поумирали один за другим. Ну, и рыбы, стало быть. Они без людей не живут.

Я потираю лоб, пытаясь это всё как-то уместить в голову.

– Подождите, – говорю, – но должен ведь быть способ… То есть, я не пойму, вы хотите отсюда уйти?

– А вы как думаете? – спрашивает Костлявая Рыба, завороженно глядя в бассейн. – Это она меня не пускает! А убить я её не в силах. Видите – вон, на хвосте?

Я не уверен, что вижу. Что-то там тускло поблескивает. Вроде металлического кольца.

– Я вам поближе покажу, – предлагает старичок, засучив рукава куртки. На запястьях у него медные браслеты. Видимо, такие же, как на рыбе.

– Я – это она, – объясняет он терпеливо. – Я её выпускаю. И я же ею управляю.

– А местных зачем убиваете? – никак не возьму я в толк. – Кормить её надо?

– Куда ей кормиться-то! Одни кости, – отвечает он со вздохом. – Нет, во-первых, у меня приказ с ними воевать. А во-вторых, я умру, если этот приказ выполнять не буду.

– Это веские аргументы, – соглашаюсь я вежливо. – Но нельзя ли вас от этой рыбины отцепить?

– А зачем это нужно? – спрашивает он с лёгким удивлением. – Она тогда бесконтрольно всех будет есть, это ещё хуже.

– А если ей хвост отрубить? – предлагаю я, чуть подумав. – Она же без магии плавать не будет!

– Вы имеете в виду – вот этим? – уточняет он, кивнув на мой меч. – Этим, наверное, можно. Но если вам не всё равно, я бы хотел прежде от неё отделиться. До сих пор у нас только две рыбы первыми умирали. А смотрители – сразу за ними.

– Наверняка, вы правильно рассуждаете, – соглашаюсь я, разглядывая его руки. – Но я не умею эти штуки расстёгивать.

– Но у вас же есть Перо! – подсказывает он, слегка побледнев. – Я только не знаю, можно ли вас считать верноподданным нашего короля.

– Понятия не имею, – пожимаю я плечами. – Ну, я за маяком смотрел на севере острова. Если вам от этого полегчает.

– Что же, – слабо улыбается он, – я думаю, это лучшее, на что можно рассчитывать. А маяки ещё горят?

– Один должен гореть, – сообщаю я обнадёживающе. – Так вы будет освобождаться или как? А то мне плыть надо. И жена волнуется.