Текст книги "Синий маяк"

– Какую выберем? – спрашивает Эйка, покрутив головой.

– Всё равно, – бросаю я устало. – Лишь бы ночью голову не отгрызли.

– Когда хозяйка – дракон, об этом поздно тревожиться, – отмахивается Эйка. В потёмках она ориентируется увереннее, чем я, и сейчас уже на середине коридора.

– Боишься драконов? – я ей, правда, сочувствую.

– А ты нет? – усмехается Эйка. – Давай эту, чтобы с видом на океан!

С видом, так с видом. Я ощупью нахожу замочную скважину и отпираю дверь.

Захожу, бросаю наш мешок в угол, зажигаю Пером белые лампы. Свет холодный и неуютный, а так ничего. Не королевский замок, понятное дело. Но бельё на постели чистое. Вода в кувшине, дрова в камине – всё на местах. Для дров слишком жарко, и вообще в комнате душно, и я отворяю окно. Небо черно, и океан черен, и солёный ветер мигом начинает рвать хрупкое от времени кружево занавесок.

– Ты как вообще? – Эйка обнимает меня за пояс и отстёгивает меч. – Сказал бы что-нибудь!

Я не отвожу взгляд, но я не знаю, как я. Я даже не знаю, что я.

Старушка могла помешаться в одиночестве и насочинять небылиц. Или я мог неверно её понять. Тем более, что она в одном смысле никогда не говорит. Самое малое – в двух смыслах одновременно.

Но меня не покидает ощущение, что каким-то невозможным образом всё так и есть. И все это знали, только мне боялись сказать. А может, сами не понимали. И просто боялись.

Наверное, я себя накручиваю, но теперь мне чудится, что несколько раз я был близок к настоящему превращению. Когда впервые разделся перед Эйкой или когда устроил кровавый пир в голубых скалах. И ещё когда-нибудь.

Предсказать такой момент невозможно. Нельзя угадать, что привлечёт дракона. Видимо, кровь, страсть, экзотика какая-нибудь… Это, в общем, было понятно по виду острова. Очаровательные мы существа, да. Как и все – говоря словами нашей хозяйки. Но с возможностями.

Видимо, Хорпа права – учиться этому бесполезно. Это должно как-то прийти, начаться. А там уже как договоришься с драконом.

– Похоже, я вышел к тому, от чего ушёл, – усмехаюсь я, кивнув на океан. – Остров круглый – кто бы мог подумать!

– Я не про север и юг, ты же понимаешь, – тихо говорит Эйка.

– И я, не про юг и север, – заверяю я. – Но он очень хитрый, этот дракон.

– Так ты рад или не рад? – Эйка хмурится, а я провожу большим пальцем по её лбу, чтобы не хмурилась.

– Я ещё не понял, – признаюсь я, чуть помедлив. – Но, думаю, ты была права.

– Когда это я была права? – поражается она.

– Когда говорила, что не стоит глядеться во тьму.

Теперь я поглаживаю пальцем её клыки – они у неё то и дело чешутся, а так ей спокойнее. Эйка, и правда, немного затихает. Но когда поднимает глаза, они отражают собравшуюся над океаном бурю.

– Драконы – не тьма, – произносит она. – Просто в них заключена вся магия.

– Да, проще не бывает! – киваю я, перебирая ракушки на её шее. – Ты решила, что мне хочется говорить про драконов?

– Тебе всегда хотелось, – мило напоминает Эйка. – А теперь хочется мне. Чтобы знать, к чему готовиться. Шкурный, так сказать, интерес.

Она права, но чем я могу помочь? Я бы предпочёл никогда не открывать белую дверь под нечитаемой надписью. Но что уж теперь!

– Думаешь, я начну превращаться? – я присаживаюсь на подоконник, удручённо вертя в руках игрушечный кораблик.

– Я бы не поручилась за то, что этого не случится, – тихонько признаётся Эйка.

– Но почему? – начинаю я сердиться. – Ведь до сих всё нормально было!

Не люблю, когда меня лишают выбора! И не люблю этот обжигающий стук на месте сердца – из этого пламени и рождается дракон, я теперь понимаю. А что, если превращение пойдёт не так? Если это больно, или опасно, или лишает разума? Что вообще я стану делать в таком виде?! Зачем это мне?

– Уже давно никто не становился драконом. Вот и Хорпа не становится! – рассуждаю я, хмуро глядя на океан.

Мне не нравится сумрачная неотвратимость волн, и низкое тяжёлое небо, и запах неминуемой грозы. Но я ведь ничего не могу с этим сделать. Или могу?

– Это просто способность, которую не обязательно развивать, – успокаиваю я Эйку. Или себя успокаиваю.

– Ну да, – смиренно соглашается Эйка. – Вроде способности убивать. Нет нужды заниматься этим каждый день. Но всякий убьёт, если будет надо.

Меня всегда впечатлял ход её мысли, но сейчас нет сил спорить.

– Именно, – киваю я. – Ты всё правильно поняла. Надеюсь, мы стали ближе.

– Ну что ты! – Эйка ласково гладит меня по щеке и прижимается теснее. – У меня с людьми больше общего, чем с тобой! Я просто фигурка для войны. Вроде него, – она кивает на кораблик в моей руке.

– Не хочу быть драконом, – решаю я, разглядывая её сквозь кисею шторы.

– Не будь, – разрешает Эйка. – С чего вообще ты поверил какой-то бабке?

– А я думал, это ты с ней сразу же спелась! – усмехаюсь я, укутывая её в кружево.

– Ну и что? – удивляется Эйка, мягко выпутываясь из кокона. – Я – не лучшая рекомендация. Даже наоборот. Дракон всё сам решает, так я думаю.

– Тогда я решил, – вздыхаю я, поправляя штору.

– От чего ушёл, к тому и вернулся? – уточняет Эйка, затворяя окно. – Тогда нечего сидеть на сквозняке! Ещё продует тебя, а нам завтра в путь.

– Куда же мы отправимся?

Я ставлю крохотный корабль на подоконник. На фоне океана он смотрится совсем неплохо. Если глядеть с определённой точки, кажется, что он летит по волнам

– Детёныш! – поддразнивает Эйка, наблюдая за моей игрой. – Куда скажешь, туда и пойдём. Только поспим сначала. И помыться надо, – прибавляет она, лениво распуская волосы. – Не позволю никаким блохам пить из меня кровь!

Хозяйки нигде не видно, и фонтанчика с водопадом тут нет. Но в конце коридора находится подходящая комнатка – пресная вода бежит из мелких отверстий на потолке и утекает в океан через обшарпанную чашу и с намалёванным на дне крылатым змеем.

– И что они их везде рисуют? – сетую я, когда мы с Эйкой стоим, обнявшись, под чуть тёплыми струями.

– Тоска по былому величию, – усмехается Эйка. – Закрой глаза, если не хочешь смотреть. А то ты весь, как струна.

Я ни разу не видал струн, но знаю, что это. Так что закрывать глаза бессмысленно. Разве что головой о косяк стукнуться – отдохнуть. А то мне всё время кажется, что я вот-вот стану чудовищем.

Назавтра надо будет спокойно поговорить с Хорпой. Она женщина странная, но, вроде, не злая. Пусть объяснит ещё про драконов. Или даст пару советов по обращению с Пером. Я ведь давно хотел найти кого-нибудь, кто бы понимал в этом! Может, всё и к лучшему? И не обязательно сразу уходить. В кровати поночуем, опять-таки…

Купание, усталость и Эйка делают своё дело, и драконы на время прекращают терзать мой разум. Пока мы брызгаемся водой и зажимаем друг другу рты, чтобы не тревожить хохотом почтенную хозяйку, и пробираемся в простынях через коридор, мне кажется, что сумрак расступается. Хотя на деле снаружи беспросветная ночь, и шторм, и стёкла звенят от ветра. И в постели меня опять накрывает груз неведомого. В жизни никого так не боялся, как себя!

– Разрази гром всех драконов! – возмущается Эйка. – Ты шутишь, что ли? И так жизнь не сахар, так хоть последней радости не лишай!

– Именно что последней, – предупреждаю я. – И вообще, зря мы глупостями занимаемся. Тебе нельзя быть так близко.

И никому нельзя. Мне бы надо на пустынный остров, так я думаю. А потом я там заскучаю, насочиняю тварей и затею игру с самим собой.

– Мне что же, за стенкой ночевать? – оскорбляется Эйка, сердито ущипнув меня, где побольнее.

– Уверена, что стенка выдержит? – уточняю я, поёжившись. – Тут все перемычки деревянные.

Эйка садится, сердито рассыпая по мне чёрные волосы.

– Да что тебя так прихватило с этими драконами?! – дивится она. – Превратишься, так превратишься. Переживёшь как-нибудь.

И опять ручкой тянется. Попробуй прогони её!

– Бестолковое ты существо, – объясняю я ей. – Кто сказал, что я останусь собой? А если я застряну в том облике?

Эйка опять укладывается, но хитро закидывает на меня ногу – чтобы не удрал.

– А какой он будет длины? – спрашивает она с любопытством. – Я имею в виду, весь дракон.

Вот можно с ней говорить о серьёзных вещах?

– Они разные на картинках, – отвечаю я хмуро. – Но точно не маленькие. Одним словом, не прокормишь.

Не хочу думать, чем они питаются!

– Да полно тебе! – насмешливо цедит Эйка. – Они наверняка пыльцу собирают и нектар. Как бабочки.

– У нас даже бабочки этого не едят, – ворчу я в ответ. – Хватит издеваться, не буди во мне зверя!

Я пытаюсь выпутаться из её ног и волос, и вообще как-нибудь выпутаться.

– Ну не сердись! – не слишком пугается Эйка. – Барашков они, наверное, кушают. Найдём тебе островок с барашками. Буду там любоваться бабочками и чесать тебя за ушком. Приспособимся как-нибудь!

– Ты до одного пера не можешь дотронуться, – напоминаю я тихо.

Не могу, у меня прямо кожа зудит – будто из неё эти перья сейчас полезут! Будто нас сейчас не двое, а трое, и этот третий всё время за спиной стоит. Чушь, конечно. За спиной, как всегда, Эйка. От неё отворачивайся – не отворачивайся. Ну что мне, встать и уйти в закат? Тут её бросить, с другим драконом?

– Ты всё равно до себя дотронуться не даёшь! – возмущается она. – Так какая разница?

– Ты отлично понимаешь, какая, – произношу я в полголоса. – Я бы тебя прогнал, если бы было, куда. Мало люблю, наверное.

– Для дракона, так даже слишком, – Эйка трётся носом о метки своих клыков, потом проводит по ним языком и поднимает голову, вполне довольная результатом.

Я ничего не говорю, потому что говорить с ней без толку, и Эйка перелезает через меня, чтобы снова очутиться лицом к лицу.

– Если я уйду, разве дракон не проснётся? – спрашивает она, прищурившись. – И куда ты меня прогонишь, когда у нас Связь? Я же начну с тоски чахнуть и людей кушать!

– Это такой шантаж? – тихо удивляюсь я. – Для тебя ведь стараюсь! Пытаюсь объяснить по-хорошему. Ну, давай вместе решим… как-нибудь.

Я не понимаю, решает она что-то или нет. Она прикрывает глаза и блуждает пальцами по моей коже, безошибочно находя старые и свежие шрамы.

– Это не шантаж, – качает она головой. – Это месть. Теперь твоя очередь сдерживаться, вот и терпи. А я к тебе насмерть присосалась. Спалишь, так спалишь.

– Хватит мне голову морочить! – говорю я умоляюще. – Я понимаю, что ты это умеешь. Я только не понимаю, как так жить можно?

– Только так, – говорит, – и можно. По-другому вообще не жизнь.

– Что бы ты понимала в жизни! – невольно усмехаюсь я.

– Что бы ты в смерти понимал! – скалится Эйка. – Думаешь, я её боюсь? Или боли?

– А я, по-твоему, смерть и боль? – спрашиваю.

– Ты – всё, – произносит она мне в губы. – Но я предпочла бы любовь и ласку.

Сдержать. Дракона. Навряд ли оно возможно. Но если я для кого и сделаю это, то для Эйки. В конце концов, она шла за мной под палящим солнцем. Шаг навстречу, я помню, да.

– Ну, ты ведь можешь! Раньше получалось, – подбадривает она.

– Это глупая игра, – возражаю я. – И опасная.

Но Эйка целует мои губы, и мои глаза, и всего меня, и, думаю, мне не стать драконом. У них должна быть воля или что-то вроде этого. А у меня нет. Я перестаю дышать от её прикосновений. И перестаю бояться – даже чёрной бури, которая с такой яростью набрасывается на дом, что вот-вот унесёт в бездну.

– Это не игра, это и есть наш остров, – шепчет Эйка мне на ухо. – Не зря же мы превращаемся в людей! Тебе что Хорпа сказала?

Она не это сказала. Но я понимаю, что надо решать сейчас. Потом будет поздно. Я ужасно боюсь погубить Эйку. И боюсь, что это слишком мало от меня зависит. Эйка молчит, чуть склонив голову на бок. То ли слушает ливень, то ли ловит удары моего сердца, которое стучит ещё чаще, чем капли.

– Ну что? – не выдерживаю я. – Что ты так смотришь?

– Считаю твои веснушки, – объясняет она. – Боюсь сбиться. Зимой было в два раза меньше, ты знаешь?

– А уж летом что будет! – ухмыляюсь я. – Собьёшься со счёта!

Попался, да. Ну, я ей давно попался.

– Значит, буду этим всё лето заниматься, – довольно предвкушает Эйка.

Мне опять кажется, что я ступаю по тонкому льду, а подо льдом страшная гибель. А в действительности я только протягиваю руку и убираю волосы от её лица.

– Я говорил, что люблю тебя? – спрашиваю я у неё.

– Ты говорил, но я не верила, – отвечает Эйка. – Думала, дело в Связи.

– А нет? – удивляюсь я.

– А да? – удивляется она.

Я целую её губы. Очень осторожно, как в первый раз. В первый раз было не очень осторожно, но ладно.

– Что бы это значило? – тихо улыбается Эйка.

– Это значит, что я иду к тебе, – слова даются мне неожиданно тяжело.

Я всё ещё иду к ней. Возможно, когда-нибудь доберусь.

– И что ты будешь со мной делать, когда дойдёшь? – настораживается Эйка.

– Что скажешь, то и сделаю.

В итоге мы, конечно, сговариваемся. Потихоньку – чтобы не будить дракона. Потом я, возможно, научусь его понимать.

Даже Эйка засыпает под утро, а я всё лежу, не смыкая глаз, глядя, как небо за окном светлеет до пронзительной предрассветной синевы. От ночной бури нет и следа. Океан будто замер, но даль окутана зябким туманом. Прежде я в это время маяк гасил, а сейчас не найду, куда себя деть. Едва начинает светать, я выбираюсь из постели, натягиваю штаны и озираюсь в поисках Пера.

Эйку лучше не будить до обеда, она у меня ночная. Пройдусь по берегу или поищу нашу хозяйку – вдруг и она встаёт рано? Мне не терпится спросить, есть ли способ быть не таким опасным? Вдруг я вообще зря волнуюсь.

Я забираю Перо с подоконника, кручу в пальцах игрушечный кораблик и с усмешкой гляжу на океан. И вижу, что Хорпа уже проснулась. Гуляет с утра по пустому причалу. Или не гуляет. Сегодня она не в сером, а в чёрном, и её грузную фигуру с распущенными волосами хорошо видно из окон.

– Эй! – окликаю я с тревогой. – Поди сюда, я прошу.

Эйка начинает недовольно возиться на постели, но всё же встаёт, сонно натягиваю мою рубашку.

– Это же рань какая! – ворчит она. – Что там, корабли вернулись?

– Думаешь, это нормально, что она там бродит? – говорю я с сомнением. – Не свалилась бы в воду!

– О! – просыпается Эйка. – Всё, спятила бабушка. Сейчас топиться будет с первым лучом. Пусти-ка!

– Осторожнее, там какая-то магия растянута, – предупреждаю я.

– Ну, не убьёт же меня! – усмехается Эйка, отворяя окно. – Сейчас догоню. Чаю ей пока завари, что ли.

Но Хорпа, что-то почувствовав, делает шаг в воду, не добравшись до конца причала. Эйка прыгает с подоконника, а я несусь к лестнице. Пока я бегу через задний дворик, в голове мелькают разные мысли, но ни одной дельной. На причал мне, конечно, нельзя. Я спотыкаюсь о серебристую цепь – тонкую, как волос, и прочную, как неизбежность. Ступить за неё невозможно. Хотя у меня и кораблик есть – вот, нечаянно с собой уволок!

Кораблик приходится бросить и вспомнить про Перо. Но и Перо бессильно. Я черчу заклинание, как перед гротом Костлявой Рыбы, но здесь оно что капля в океане. Хорпа не обманула – мне с её чарами не сладить. И Эйке не сладить. Я вижу, как они обе барахтаются в волнах, и какой-то частью разума уже понимаю, что всё без толку.

Другая часть разума подсказывает, что я совсем мозги свихнул со всякой магией. Я соскакиваю вниз и по песку забегаю в длинную ледяную волну. Плаваю я лучше, чем летаю или колдую. А холод поначалу не ощущается, лишь ближе к концу причала начинает сводить ноги. Эйка и Хорпа всё ещё там. Я успеваю заметить, как они обе скрываются в воде, а потом Эйка взлетает с горестным воплем.

Хорпу больше не видно, и я ныряю следом. Но понимаю, что тоже её не удержу. Под волнами чуть тронутая светом синева быстро густеет до черноты. И в эту черноту, широко распахнув крылья, опускается гигантская тень. Страшно подумать, каких размеров! Или это под водой так кажется? Долго я без воздуха не протяну – надо всплывать. Но я продолжаю погружаться за этой первозданной магией. Пока грудь не начинает гореть огнём среди ледяной черноты, а разум не заволакивает кровавым туманом, и острые когти не впиваются мне под рёбра.

…На причале я прихожу в себя от того, что меня выворачивает наизнанку. Снова и снова. Я приподнимаюсь на локтях, и горькая вода продолжает выливаться из меня мучительными толчками. Эйка держит мою голову, пока это не заканчивается, но от кашля и ледяной дрожи я ни слова не могу вымолвить. Да это и не нужно. Судя по лицу Эйки, она опять со мной не в ладу.

– Ты… со мной… не разг… разговариваешь? – спрашиваю я, задыхаясь.

– А ты ещё жив, чтобы с тобой разговаривать? – шипит она в ответ. – Ты, по-моему, не в дракона превращаешься, а в придурка. Старушка всё равно свела бы счёты с жизнью, она это крепко решила. А ты зачем собрался топиться? Чтобы её подбодрить?

– Я не… собирался, – кашель всё не отпускает, и в груди колет. Мне приходится подождать и полежать головой на коленях Эйки, прежде чем слова построятся в ряд.

– Мне пришло в голову… Что под страхом смерти он покажется, – объясняю я, наконец. На всякий случай я говорю шёпотом, так меньше трясёт.

– Кто? – хмурится Эйка. – Какой-нибудь океанский житель, готовый тебе сожрать?

Об этом я совсем не подумал, она права.

– Мой дракон, – объясняю я ещё тише. – Хорпа превратилась в последний момент. И я мог превратиться.

– И что тогда? – поражается Эйка.

– Тогда бы я её вытащил.

– Так ведь это тебе захотелось её спасать! – произносит она, помолчав. – Дракону-то что за дело?

Должно быть, так. Мне вдруг становится очень грустно из-за Хорпы. Страшно подумать, сколько она жила и сколько всего помнила, а тут всё разом оборвалось! Ужас, как нехорошо получилось. Неплохая ведь была женщина! Или кем она там была? И не поболтали с ней толком, и в городе сразу стало пусто. То есть, конечно, есть ещё Эйка. Но Эйка всё равно что я сам.

– Что она, подождать не могла? Ждала же столько веков! – говорю я с обидой.

– Видимо, испугалась, что разбудит дракона, – мрачно предполагает Эйка. – Или прошлое накатило. Я так поняла, у неё все дети погибли, вот она тут и осталась – причал сторожить. А ты ей младшенького напомнил. Где тут было её удержать! Я вон все руки пожгла об её перья, а толку?

– Заживёт, – обещаю я, подув на её ладошки.

– Заживёт, конечно. Это твою голову не вылечишь.

Эйка умеет утешить, что да, то да. Я пытаюсь сесть, но в бока будто кинжалы втыкают. Этак на мне живого места не останется!

– Царапаешься, как кошка, – говорю я Эйке. – Опять кровь, что ж такое?!

– Сколько ты мне крови выпил – не передать! – цедит Эйка, свирепо раздув ноздри. – Извини уж, что помешала топиться! А ты нырни ещё разок! Воды в океане много, не всю выхлебал.

– Да нет, – вздыхаю я. – Теперь уже рисковать незачем.

Эйка смотрит на меня сверху вниз и молчит. Брызги на её щеках сверкают, как слёзы, но сейчас она не плачет, а сердится. Очень переволновалась, наверное. И за Хорпу, и за меня.

– Тебе лишь бы повод найти! – бросает она с укором. – А обо мне ты подумал?

– Я подумал, – заверяю. – Я же под водой находился, и тебя рядом не было. Тебя бы не задело превращением!

Эйка опять молчит. Устало отбрасывает за спину налитые водой волосы, смотрит на океан и продолжает молчать. Я тоже молчу и тоже смотрю на океан. Солнце пробивается сквозь туман, и дымка над волнами становится золотой. Красиво тут, что ни делай!

– Если бы меня не было рядом, – очень тихо произносит Эйка, – то и тебя уже не было бы. Я так устала, Ильм! Ты не представляешь, как трудно любить дракона.

– Не люби, – разрешаю я, прикрывая глаза. – В конце концов, мы теперь квиты! Ты меня спасла из волн. Видишь, какая ирония?

– Ты ещё не видел настоящей иронии, – злорадно отвечает она. – С кораблём-то что делать?

– С каким кораблём? – не могу я сообразить.

Горизонт совершенно чист.

– Да вон с тем же! Голову поверни.

Я поворачиваю голову. Потом сажусь. Потом встаю. Делаю несколько шагов и застываю, потому что ноги перестают подчиняться.

Корабль.

Он огромен, даже больше дракона. Он прозрачнее сверкающей дымки над водной пеной. Он волшебнее, чем весь белоснежный город, опечатанный туманными чарами. Он может то, что не под силу даже драконам. Он может покинуть остров.

И ещё мне кажется, я его знаю. Во сне видел или ещё где-то…

– А откуда… – я осекаюсь, потому что меня на ровном месте кидает в сторону. Нет, вроде, пока стою.

Эйка подпирает меня сбоку и тоже глядит на корабль. На ней всё ещё моя рубашка, мокрая ткань треплется на ветру, как флаг. Кстати, у нас и флаг есть. Если плащ распороть.

– А откуда корабль? – спрашиваю я, глядя, как над мачтами кружат чёрные чайки. В абсолютной тишине. Мне казалось, что им положено быть белыми и кричать. И ещё мне приходит в голову, что кто-то должен был приплыть на этом судне. Не ветром же его прибило! И первое ощущение почему-то ужас.

– Ты же его выиграл у драконихи! – напоминает Эйка. – А потом в воду кинул. Он и подрос! Я тебе кричала-кричала, но ты не слышал. А потом на дно пошёл камнем.

Я прерывисто выдыхаю. По крайней мере, тут никого, кроме нас. Минуту назад это меня расстраивало, а теперь радует.

– Хорпа говорила, что при её жизни никто на причал не ступит, – произношу я медленно. – Ты теперь понимаешь, что к чему?

– Я так понимаю, что теперь причал открыт, – пожимает плечами Эйка. – И корабль нашёлся. Делай, что хочешь.

Да тут целый флот спрятан, если так посмотреть.

– Я хочу его сжечь, – говорю я тихо.

Того не стоило.

– Занятные вы создания, – отмечает Эйка. – И решения у вас неожиданные. Но мне, в общем, всё равно. Можно никуда не плыть, пусть эта красота просто так глаз радует. Всё равно её никто, кроме тебя, не сдвинет. Или спали всё зелёной водой. Вместе с причалом. Не плачь только.

А я плачу? Наверное, раз она вытирает мне лицо.

– Замёрз совсем, – неодобрительно сообщает Эйка. – Пойдём в дом, чайку тебе заварим. И еду поищем. Дом-то теперь ничей! И крепкий, и на берегу – всё, как мы хотели! Места всем хватит.

– Кому – всем? – вздрагиваю я, косясь на корабль.

– Да кого позовёшь! – отвечает Эйка, уводя меня с причала. – Там пятнадцать комнат наверху, я считала. Ты подумай хорошенько до завтрашнего утра. А то я не могу определиться, есть вторую козу или поберечь?

Нет уж, только не здесь оставаться! Меня не покидает ощущение, что это я довёл старушку до края. И что меня дёрнуло сболтнуть про корабли? То есть, про них Эйка сказала, но я же ей голову заморочил! Драконы ещё эти, пропади оно…

Весь день мы бродим по пустому гулкому дому. Все двери здесь теперь настежь, как и во всём городе. И тишина такая, что хоть кричи. Я в каком-то отупении, но Эйка деловито суетится. Мы ещё не решили, плыть или не плыть, но уже собираем вещи. Я радостнее себе это представлял, надеюсь, радость потом придёт.

Ещё не верится, что мы покидаем остров. Время от времени я выглядываю в окна – проверить, видны ли мачты? В моих кошмарах их тысячу раз развеивал ветер и глотал туман. Но в этот раз ничего не случается. Корабль так же твёрдо стоит на тихой воде – единственный на бесконечно длинном причале.

В последнюю ночь на берегу мне не снятся ни золотые драконы, ни кружевные паруса. Снится всякая дрянь. Голодные желтоглазые волки, голодные ледяные зеркала, гигантские костяные челюсти в черноте каменного грота. И я всё убегаю, куда-то убегаю от них. И прячусь от утреннего света под крыло Эйки.

– Рассвет, – сообщает она, потягиваясь. – Так плывём или спим?

– Плывём, – улыбаюсь я. – Барашки с бабочками заждались.

– И козочки, – сыто облизывается Эйка. Значит, ночью всё-таки не удержалась – сбегала.

Я выбираюсь из-под её крыла и потираю глаза. Ночная хмарь отступает, даль ясна, как промытое стекло, и белые мачты сверкают за окном золотыми искрами. Не отплыть в такой день – преступление. И мы отплываем.

Глава 17

На юге островов меньше, и добираться к ним дольше. Поэтому мы решили возвращаться на север. Тем более, что Эй летела оттуда и хотя бы что-то там видела. Обогнуть остров – дело недолгое. Раз Хорпа сказала, что на западе – рифы, зайдём с востока. Заодно будет время приноровиться к кораблю. Не то чтобы он меня не слушался, но мне кажется, он слишком быстро слушается. Отплывая, мы только чудом не утащили с собой причал. Но дальше дело понемногу пошло на лад. Океан, он не дорога – широкий. Была бы тихая волна и попутный ветер! Если верить книжкам, поздней весной в этих водах вообще штормов не бывает. Что это тогда было прошлой ночью? Непонятно. Но ненастье не возвращается.

Корабль, вроде бы, понимает задачу, а я всё не могу успокоиться. Хорошее будет дело – разнести его в щепки, не отойдя от берега!

– А ты меньше дёргайся, – советует Эйка. – Плывёт, и ладно!

Не так уж ладно он плывёт. Наверняка эта махина способна на большее. Но если я пытаюсь пересчитать курс или подстроить паруса под ветер, ничего существенно не меняется. Что бы ещё придумать?

– Поспи. Мы так не договаривались, чтобы одному тебе развлекаться! – напоминает Эйка, когда солёная ночь смыкается вокруг нас.

Остров по правую руку превращается в чёрное облако среди звёзд, сияющих на воде и на небе. Но изредка в этом облаке вспыхивают собственные звёзды. Может, распускаются болотные цветы, а, может, зажигаются сигнальные огни в голубых скалах. Я гадаю, что там такое, и никак не оторву взгляд.

– Я в темноте лучше вижу, чем ты, – внушает мне Эйка. – Надо будет – разбужу. Хватит баловаться с корабликом!

Головой я понимаю, что она права, и даже с палубы ухожу. Но какой тут сон? То есть, места хватает, спи – не хочу. Эти корабли только снаружи прозрачные. Волны сквозь них видно, а что внутри – нет. А внутри всё, как у людей. То есть, у драконов. Человеческими руками не выполнить столь тонкую резьбу и шитьё. И зачем это всё на корабле? Страшно подумать, сколько такая штука стоит!

Полагаю, корабли не здесь строили. Я не встречал у нас такой белой древесины. Да я много что тут в первый раз вижу! Приборы, например. Для магической навигации. По книжке можно понять, что это такое. Но надписи на них нездешние. Надо будет разобраться. Зевая, я брожу по каютам среди тонконогой мебели и набитых книгами шкафов. Сколько же народу можно тут разместить? Я мог бы прямо сейчас забрать их с острова. Но куда?

Теперь, когда есть корабль, придерживаться начального плана труднее. Но надо постараться. Подыскать подходящее место на ближних островах, если оно вообще есть. Приноровиться к кораблю, чтобы не угробить кого-нибудь. Кого-нибудь ещё.

Я пытаюсь вообразить, как бы чувствовал себя здесь этот разномастный люд. Но почему-то представляются те, кому никак не очутиться на корабле. То глянет из тёмного угла седой и опасный Уркис, то Шустрая невидимо сбежит по белоснежным ступеням, то Ксарда сверкнёт из черноты коридора насмешливыми глазами.

Корабль наводнён тенями, мечтавшими на него попасть. И далеко не всех я знаю по именам. Столько народу полегло, а корабли так и остались в гавани. И даже хрусталь на столах не треснул – надо же подумать!

А те, кто уплыли, должно быть, так же клялись вернуться, как я. С помощью и добрыми вестями. Завтра, всё завтра. Не жизнь, а бег по кругу!

Набрав одеял и подушек, я возвращаюсь на палубу и сваливаю всё это у штурвала, где Эйка приготовилась нести вахту. Как я понял, ручное управление на таких судах применяется в исключительных случаях. А в исключительном случае мы вряд ли окажемся искуснее магии. Но так спокойнее. В сущности ведь всё равно, откуда вести наблюдение – корабль виден насквозь.

– Допустим ты дракон, – качает головой Эйка. – Значит, надо на полу спать?

– Тонкий расчёт, – растолковываю я, устраиваясь на подушках. – Погода тёплая, дождь не предвидится. Если что-то случится, просто меня пихнёшь.

– Ты боишься, – сообщает она, усевшись рядом.

– Дико, – соглашаюсь я, вытягиваясь на одеялах.

Эйку сейчас почти не видно, только её глаза и клыки поблескивают в звёздном свете.

– Ерунда, – заявляет она. – Потопишь этот корабль – поплывём на другом. Вон их сколько было на той доске!

Я не хочу её разочаровывать, но над кораблями не я колдовал, а Хорпа. Или кто-то ещё умнее. Я очень сомневаюсь, что могу извлечь пользу из той доски. Если бы я такое умел, мы бы уже были за дальними островами.

– Не волнуйся, я не засну, – обещает Эйка. – И тебя подниму с первым лучом. Всё равно мне надо будет на охоту!

– Слетай сейчас, если надо. Я подожду.

Лечь-то, я лёг, но сна ни в одном глазу.

– Тебе бы только выставить меня на ночь глядя! – возмущается Эйка. – Больше ничего не хочешь?

Вообще-то нет. Я целую её ладони – шрамы от драконьих перьев так и остались на нежной коже. Я смотрю, как ночной ветер треплет её чудные волосы и никак не придумаю, что добавить к этому.

– Спой мне, – прошу я, наконец.

– Да я всю рыбу распугаю!

– Вот и пусть боится.

Не знаю, мне её голос нравится. Пока она поёт, и корабль летит сквозь тьму и солёные брызги, и над головой нет ничего, кроме мачт и звёзд, мне кажется, что каждое мгновение растягивается в вечность. И что я не усну никогда в жизни. Но, разумеется, засыпаю, не дождавшись следующего куплета.

Так и плывём. Эйка поднимает меня на рассвете и подменяет на закате. Этот круговорот немного изматывает, но терпеть можно. Тем более, что вдоль берега мы движемся без особенных приключений. Смотреть на остров со стороны – занятное дело. Иногда, особенно в часы наших пересменок, можно уловить глазом, как меняются цвета холмов и очертания скал. Действительно, с рифами надо быть осторожнее. Я насчитал штук десять вариантов их расположения в одних и тех же местах. Не карта, а игральная доска! И ни один маяк не горит, понятное дело.

Когда мы огибаем очередное скопление скал, которого вчера не было, я задаюсь вопросом, что-то думают сейчас там, на берегу? Вероятно, наш корабль им кажется очередным миражом. А если не кажется, то как бы оттуда ни пальнули чем-нибудь! Народ у нас в основном добрый. Но бдительный.

Однако, с кораблём никто не связывается. Лишь ночью по берегам мелькают рыжие глаза оборотней, а так всё тихо. Днём даже весело. Когда вода искрится, и цветные рыбы перепархивают через корабль, как птицы, недолго и про рифы забыть!

– Он как-то называется? – спрашивает меня Эйка в последний вечер, когда мы идём мимо знакомых мест. Назавтра будет открытый океан и чужие берега.

– Просто остров Зелёных бабочек, – пожимаю я плечами. – Ты же видела карту!

Эти наглые твари, и впрямь, зелёные. Не придерёшься.

– Я вообще-то про судно, – обижается Эй.

– А! – я силюсь припомнить чуждые очертания букв. – Да, там что-то выбито на корме. Но что за слово, не разобрать. Сочини своё название, если хочешь.

Вообще-то, я не вижу смысла в названии, до сих пор не было нужды отличать этот корабль от других. Но Эйка серьёзно обещает:

– Я подумаю.

А среди ночи будит меня, беспардонно сдёрнув одеяло: