Текст книги "Мой друг Иисус Христос"

Он влюбился

На следующий день я разговаривал с Сес о намерениях Бриана. Я беспокоился, и волнение мое не уменьшилось, когда Сес сказала мне, что он не рассказывает ей об Аните в свете каких-то серьезных планов. Он часто упоминает о ней, но лишь потому, что Алану она нравится. Я же тоже не говорю о Марианне ни в каком интимном смысле.

– Между нами ничего нет, мы просто хорошие друзья.

И так всякий раз! Ни один разговор с Сес не обходился без обсуждения нас с Марианной.

– Врешь.

– Я ничего не хочу.

– Врешь.

– Сес, я бы хотел поговорить про Бриана и Аниту. Это важно.

– А я хочу поговорить про вас с Марианной. С чего начнем?

Сес стала невыносимой. Она замолчала, и молчание поглотило все вокруг. Меня это не особо волновало – раз я ее не слышу, значит, она ушла. Это больше не Сес, а лишь могила Санне Окхольм Йенсен. И даже когда я сказал: «Хватит уже вести себя как дура», это не помогло. Только когда я признался, что видел Марианну голой, она вновь отозвалась.

– Да? Как это? – удивилась моя сестра.

– Она забыла закрыться на защелку в ванной. Сес, никогда больше так не делай.

– Как?

– Не замолкай.

Я испугался, она слышала это по моей интонации.

– Прости, Николай, это было глупо с моей стороны. Ты говоришь, что видел ее голой. Ну и как она, красивая?

– Очень. У нее на попе вытатуирована бабочка.

– А разве она не состояла в «Свидетелях Иеговы», когда вы познакомились?

Это смутило Сес. Впрочем, как и меня.

– Ну да, она пришла обратить меня.

– А вместо этого ты ее обратил?

– Получается, так.

Здесь нас прервал какой-то старичок, который осторожно поинтересовался, не нужна ли мне помощь. Йеппе уже направился к нам, приготовившись дать отпор, но я подмигнул ему, давая понять, что нахожусь в безопасности. Я с улыбкой ответил:

– Спасибо, но я в порядке. Я просто вслух разговариваю сам с собой.

Он мне не поверил, тогда я сказал:

– Это моя сестра. – И показал на Сес.

Он сочувственно покивал. Я поблагодарил его за участие. Как только старичок ушел, Сес расхохоталась.

– Неужели так смешно?

– Тебе бы видеть себя в этот момент. Ты совершенно растерялся.

– Кстати, мне кажется, я неплохо справился.

– Конечно, малыш. Ты даже не представляешь, как я рада тому, что ты такой, какой ты есть. Раньше ты бы на него наорал.

Начинало моросить, а мне нечем было накрыться. Наш разговор был далек от завершения. Я подозвал Йеппе, который не заставил себя долго ждать. Он весь промок, но я отправил его домой не из-за дождя. Мне хотелось побыть с Сес наедине. Мне пришлось минут пять уговаривать его, но в итоге он все-таки ушел. Я весь вымок и продрог, но, несмотря на это, улегся на землю и обнял Сес. Я весь извозился в грязи, но это было так здорово – прямо как в старые добрые времена. Мы доверительно шептались.

– Наверное, я влюбился в Марианну.

– Наверное?

– Я не уверен. Это не так ярко, как было с Силье.

– Существуют и другие проявления этого чувства. Иногда начинается с малого, а потом постепенно разрастается.

– Да, может, так и есть на этот раз. Она переспит со мной, если я похудею.

Сес удивленно хмыкнула:

– Ты уверен, что она имела отношение к «Свидетелям Иеговы»?

– Да, на сто процентов. Но теперь мне надо знать, что Бриан говорит об Аните.

– Он что-то говорил, но ничего о том, что влюбился в нее.

– Чушь. Ведь Анита в него по уши влюблена.

Мое спокойствие куда-то исчезло, но Сес уняла мое волнение:

– Спокойно, малыш. Он тоже в нее влюблен. Он говорит о чем угодно, но только не о том, что к ней испытывает. В его рассказах всегда только Алан радуется ей, но не он сам. Но я ведь все улавливаю. Остынь. Он не выдержит еще одной утраты.

– Я обещаю, что этого не случится, Сес.

На этом мы замолчали. Я так и остался лежать рядом с Сес, она потихоньку усыпила меня, а дождь все лил. Я проспал не очень долго, как вдруг почувствовал, что чья-то рука мягко легла мне на плечо. Я поднял голову. Надо мной под зонтом стоял Бриан. Я в ужасе отпрыгнул, прежде чем осознал, что он не хотел причинить мне зла. Иначе он не разбудил бы меня так нежно. Мы молчали. Я принялся стряхивать с себя грязь.

– Она твоя.

– Спасибо. Ты не можешь приходить сюда по утрам, чтобы мы не пересекались?

Я невнятно согласился. Я уже даже собрался продолжить беседу, потому что он был таким умиротворенным, но вовремя сдержался, отвернулся и отправился домой. Ну точно, он влюбился.

«Нетто» и писающая Марианна

Мы с Марианной закупали продукты в «Нетто» на Рантцаусгэде в пятницу вечером. Марианна отправилась за сладким, а я сделал вид, будто понимаю что-то в вине. Я выбрал пару бутылок, которые были чуть дороже других, а значит, вероятно, и лучше. Когда я отвернулся от полки, передо мной стояла Силье. От неожиданности из рук у нее выпала бутылка красного вина и разлетелась на осколки. Вино брызнуло на нас обоих. Мне-то было все равно, но на ней было красивое розовое платье, которое все тут же заляпалось. Она взглянула на меня с ненавистью и страхом, но в то же время в ее глазах сквозило нечто похожее на похоть. Затем она выбежала из магазина. Я даже не успел произнести ни слова. Все произошло слишком быстро. Я так и остался стоять весь в вине, стараясь заглушить начинающуюся боль в животе.

– Со сметаной я так и не нашла. – Передо мной вновь очутилась недовольная Камилла. Она посмотрела на меня и на лужу вина передо мной, а затем принялась вызнавать насчет Силье: – Что ты опять, черт возьми, натворил?

Глаза ее сверкали.

Я затряс головой и пробормотал:

– Ничего.

Камилла подошла как можно ближе и плюнула мне в лицо.

Это было ужасно унизительно, но на этом она не закончила. Она втянула сопли из носоглотки, приготовившись харкнуть, но в этот момент я толкнул ее, она поскользнулась в луже вина и упала, едва не порезавшись крупным куском стекла. Я поспешил слинять, но обернулся перед выходом, чтобы удостовериться, что Марианна бежит за мной. Она помогала Камилле подняться.

Марианна пришла домой на полчаса позже меня. Естественно, я волновался и набросился на нее в коридоре:

– Где ты была?

– Разговаривала с Камиллой.

– О чем?

– Естественно, о вас с Силье. Я с ней встречаюсь завтра вечером в «Чили Поп».

– Без меня?

Она кивнула.

– Но она плюнула в меня!

– А ты толкнул ее. Нам с ней надо поговорить, Николай. Возможно, она поможет нам, а может, и мы ей.

Этим разговор и завершился.

На следующий день я ощутил неприятное покалывание. Я очень хотел каким-то образом примазаться к Марианне – я хотел знать, что они будут обо мне говорить. Но мне пришлось остаться дома и с нетерпением ждать. Она отсутствовала весь вечер, а когда наконец пришла, прямиком проследовала к себе в комнату. Я постучался, но никто не ответил. Тогда я открыл дверь. Она тихо лежала в темноте.

– Марианна.

Молчание.

– Марианна.

– Николай, только не сейчас.

– Как все прошло?

– Оставь меня одну. – В ее голосе слышалось раздражение.

– Я просто хочу узнать, как все прошло.

– Николай, мне нужно побыть одной…

Я не понимал ее и включил свет. Она отвернулась:

– Выключи свет и уходи. – Она была настроена решительно.

– Она причинила тебе какой-то вред?

Я беспокоился, потому что Камилла меня пугала.

– Николай, уйди. Я сейчас не хочу тебя видеть.

Я закрыл дверь и побежал в туалет, где меня вывернуло наизнанку. Причем я не успел включить радио, так что все слышали. Я находился в туалете около двух минут, как вдруг ко мне постучалась Марианна:

– Николай, впусти меня.

Я прополоскал рот, побрызгал освежителем и впустил ее. Она закрыла дверь на задвижку. Мы в нерешительности стояли друг напротив друга.

– Я хочу писать.

– Так мне уйти?

Она покачала головой, сняла штаны и села на унитаз. Я не мог скрыть своего удивления и уставился на нее, выпучив глаза. Она улыбнулась и принялась со мной разговаривать как ни в чем не бывало:

– Я была в шоке, Николай. Мне было очень больно слышать, что ты сделал с Силье.

– Я тебе обо всем рассказывал!

– Но когда рассказывает Камилла, все выглядит намного более жестоко. Может быть, потому что она рассказала еще и про состояние Силье после всего. Дай мне время это переварить, а потом поговорим. Ладно?

Я кивнул.

– Николай, ничего не изменилось. Я испытываю к тебе то же самое, что и всегда.

Она встала и натянула штаны. Я мельком увидел бабочку, и на сердце полегчало. Она открыла дверь:

– А тебе лучше остаться здесь.

– Почему?

Она протянула руку, и я почувствовал, как она трогает мне промежность.

– Потому что у тебя эрекция. – И она оставила меня, остолбеневшего и смущенного, но в то же время ободренного.

«Грит Окхольм Джем» пока распущен

Группа получила удачное приглашение на корпоратив в крупной консалтинговой фирме, но Силье отказалась, и все остальные участники группы покинули репетиционный зал. Камилла опять умоляла их вернуться, но теперь это не помогло. Им окончательно надоели эти выкрутасы. Камилла не решалась рассказать Силье. Она подождала, пока они вдвоем окажутся в пустой репетиционной, тогда ей придется признаться, что остальные не придут. Силье плакала и злилась, потому что такого не случалось никогда.

Марианна рассказала Камилле, что мы собираемся организовать фестиваль в честь мамы. Марианна подчеркнула, что это всего лишь идея, которая пока обсуждается. Мы хотим сделать из Силье настоящую звезду всего за каких-нибудь несколько дней. Камилла слушала заинтересованно. Задумка привлекла ее – она, как и мы, была убеждена, что Силье необходимо вновь выйти на сцену. В конце концов, речь шла не о том, какой я хам, или о том, насколько слаба Силье, но о конкретной возможности что-то предпринять. Покинув «Чили Поп», они так и не пришли к соглашению, потому что, естественно, Камилла сомневалась. Но и отказываться она не стала. И они расстались с надеждой, что все получится.

Замысел раскрыт

В детском саду праздновали Рождество. В разгаре торжества девятнадцатилетний коллега Аниты положил на нее глаз. Она вежливо отклонила его приставания. Однако она наслаждалась вечеринкой и достаточно сильно опьянела, в общем-то как и все остальные. Ханна отвела Аниту в сторону и сказала, что очень рада, что может на нее положиться. С момента получения денег она очень волновалась. Она тогда просто не смогла отказаться. Но Анита оказалась очень милой. Анита с гордостью улыбнулась, но тут же встревожилась, не понимая, почему Ханна решила поговорить на эту тему.

Через некоторое время нервозность исчезла. Анита стояла в стороне и курила, как вдруг услышала слова Ханны:

– Я получила сто тысяч крон за то, чтобы взять Аниту на работу. И кто бы устоял? – Никто не мог скрыть изумления. – Я слегка опасалась, что она окажется психичкой, но вроде нет. Она замечательная, вы согласны? Теперь у меня на сердце спокойно.

Анита поторопилась вмешаться. Она поняла, что Ханна не соображает, что несет. Она встала в дверях, и все взгляды обратились к ней. Ханна сказала вполне достаточно для того, чтобы доверие к Аните пошатнулось. И Анита, сама того не замечая, вдруг тихо заплакала.

– Неужели ты заплатила сто тысяч крон для того, чтобы быть поближе к Бриану?

Анита тихо тряхнула головой и пробормотала:

– Я не понимаю, о чем она говорит? Она пьяна.

Ханна обиженно вскочила. Да, она была пьяна в стельку.

– Я получила сто тысяч крон за то, что позволила тебе тут работать, а Гитте получила двести тысяч, – кричала она возмущенно.

– Откуда у меня такие деньги? Я только что полностью обанкротилась.

Это заявление смутило Ханну, пока она наконец не восстановила ход мыслей.

– Да я получила деньги вовсе не от тебя, а от Николая, шурина Бриана, – триумфально провозгласила она.

Анита стояла у двери на всеобщем обозрении.

– Ничего подобного.

– Что тебе надо от Бриана?

Все заметили, что она постоянно вьется вокруг него.

– Мне ничего не надо. Все неправда.

Ей никто не верил. Ханна была настолько пьяна, что не осознавала, в каком дурацком положении она сама оказалась.

– Мы всей семьей отдохнули в Греции на эти деньги. И я не вру.

Возражать ей было бессмысленно. Возможно, Анита своим видом подтвердила слова Ханны, потому что выглядела испуганно. Она даже не замечала, что плачет, пока молчаливые взгляды не вынудили ее убраться. Она побежала со всех ног и лишь на холоде заметила, что у нее лицо мокрое. Ей безумно хотелось исчезнуть. Она так сильно влюблена. Это чувство сделало ее сильной, но теперь оно разрушит ее до основания.

Когда она явилась домой, Велик и Свищ еще не спали. Они дремали у телевизора, по которому шел последний фильм со Стивеном Сигалом.

– Привет, как прошел праздник?

Она молча легла рядом с Великом и изо всех сил прижалась к нему. Она даже попыталась поцеловать его и стянуть с него штаны, но тот в испуге отстранил ее от себя:

– Что случилось? Анита, что с тобой? – Он прямо-таки запаниковал. – Это какое-то сумасшествие. Черт возьми, скажи хоть слово.

Велик совершенно растерялся. Анита по-прежнему молчала, и тогда Велик попытался утешить ее:

– Ну-ну… – Осторожно приласкал и обхватил руками.

– Позовите Марианну.

Свищ бросился в комнату Марианны и буквально вытащил ее из кровати. Она решительно отцепила Аниту от Велика и затолкнула к себе в комнату. Анита молчала. Как только дверь в комнату закрылась, Марианна повернулась к Велику и Свищу:

– Не надо нам мешать, и не будите Николая.

Они понимающе кивнули, хотя еле-еле подавили в себе желание ворваться ко мне.

Сначала задыхаюсь, потом краснею

Когда я проснулся, Свищ с Великом тупо пялились на дверь в комнату Аниты и Марианны. Я встал рядом с ними и посмотрел в том же направлении – ничего особенного, дверь как дверь.

– Чего вы туда уставились?

– Там Анита, – сказал Велик, не отрывая глаз от двери.

– Ну да, а где же ей еще быть?

Они молчали, и только тут до меня дошло, что что-то случилось. И я испугался:

– В чем дело?

– Нам нельзя ничего говорить.

– О чем?

– Мы не можем сказать.

В воображении я уже рисовал всевозможные картины. Бриан обо всем узнал, и наш план провалился. Возможно, он даже поколотил ее. Разозлился и не смог сдержаться, и теперь она лежит с помятым лицом и разбитым сердцем. Я решительно направился к двери. Она оказалась заперта, тогда я постучался. Велик положил руку мне на плечо:

– Не стоит, Николай. Не надо им мешать.

Я с раздражением скинул с себя его руку и постучал громче. Мой живот вопил: «Сделай что-нибудь, придурок. Иначе всему крышка».

Я обещал Сес, что мы не допустим никакой ошибки, и все-таки мы ее допустили. Я почувствовал, как чья-то рука обнимает меня за шею, и в сердцах обернулся к Велику, чтобы унять его, но Велик стоял в нескольких метрах от меня. Никого рядом не было, но я отчетливо ощущал каждый палец сильной руки, которая вот-вот причинит мне боль. Я начал задыхаться и хотел попросить о помощи, но мне не хватало воздуха. Глаза вывалились, лицо посинело, вены на шее бешено пульсировали.

– Черт, Николай, что, в конце концов, происходит?

Они орали на Марианну. Я потерял сознание всего на минуту и пришел в себя с громким вздохом, обнаружив, что мои друзья уже столпились вокруг и обеспокоенно смотрят на меня.

– Тебе надо делать то, что врач велел.

Марианна склонилась надо мной и бережно вытирала пот со лба. Я тряхнул головой. Анита стояла в дверях и тоже взволнованно на меня смотрела. Из комнаты она не выходила. Вроде бы на вид цела и невредима, ни одной царапины. Я неуверенно встал на ноги и направился к ней. Она замотала головой и захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Ее лицо, может, и не трогали, но я тут же понял, что сердце ей все-таки разбили. Я вернулся к остальным:

– Что случилось?

– Ханна рассказала, что ты ее подкупил.

– Но это никуда не годится. Бриан не должен знать!

– Она рассказала не Бриану, а всем в детском саду.

Это вселило в меня надежду. Марианна прочитала мои мысли:

– Он знает.

– Не уверен.

– Думаешь, они не расскажут? Не надо было этого делать.

– Естественно, надо было. Это ради его же блага. Наверняка они дождутся понедельника, момента, когда он приведет Алана.

Я ушел в свою комнату и оделся. Я ощущал несвойственную мне решительность и силу воли. Мои друзья наблюдали, как я надеваю ботинки и куртку.

– Ты куда?

– Надо поговорить с Брианом.

Я произнес это без колебаний. Йеппе тут же принялся одеваться.

– Один на один.

Он изумленно вытаращился:

– Но это небезопасно. Он может тебя побить.

– Значит, так надо.

Очень странно, но в самый бедственный момент я ощутил самый сильный прилив оптимизма. Я никак не мог себе вообразить такого скорого завершения отношений между Брианом и Анитой. Это событие казалось таким далеким, нелепым и нереальным. А теперь оно близится, но я еще не совсем проиграл. На пороге Марианна притянула меня к себе, обняла и шепнула:

– Будь осторожен. Обещай мне.

Я прошептал в ответ:

– Обещаю. А почему мы говорим шепотом?

Она улыбнулась:

– Я горжусь тобой.

Ее слова меня смутили.

– Почему?

– Потому что ты делаешь это ради Бриана и Аниты.

Я покраснел. Впервые за всю свою взрослую жизнь. Тем не менее я вышел на улицу, преисполненный мужества.

Попойка

Он по-прежнему живет на улице Педер Скрамс Гэде, и я набираю старый код. Он все еще действует. Странно, если принять во внимание мои прежние выходки. Я в плохой форме для того, чтобы подняться пешком на пятый этаж, и, когда я оказываюсь перед квартирой, мне необходимо отдышаться, прежде чем позвонить в дверь. Я сажусь на лестницу, опустив голову, и стенаю так громко, что за спиной открывается дверь квартиры.

– Ты в порядке?

Я резко вздрагиваю. Бриан стоит в дверях и смотрит на меня. Я пытаюсь сосредоточиться, успокоиться и обрести уверенность.

– Да, просто я немного не в форме.

Он наклоняется и с усилием тянет меня наверх:

– Зайдешь?

Я облегченно киваю, ощущая в то же время, что своим присутствием оскверняю его квартиру. В ней ничего не изменилось с тех пор, как здесь жила Сес, только в коридоре не стоит ее обувь и не висит ее куртка.

– А где Алан?

– Он у моих друзей. Сядь. – Он указал мне на диван.

Он смущает меня своей непринужденностью и любезностью. Я сажусь, и он ставит на стол бутылку виски и два стакана. Сейчас только немного за полдень, и я вежливо отказываюсь. Он мотает головой:

– Ты ведь пришел извиниться – так что, как минимум, тебе придется со мной напиться.

Я киваю, наливаю стакан и пью за его здоровье. Он пьет залпом, хотя виски отдает чем-то копченым. Я понимаю, что мне не стоит отставать, и тоже опустошаю свой стакан. Он наливает еще.

– А ты располнел, Николай.

Он даже не пытается скрыть свою радость.

– Есть такое.

Он наливает еще по стакану.

– Как же тебе удалось обзавестись друзьями?

– Я изменился.

– Да, растолстел.

– В другом смысле.

– Как это ты так расплылся? Все время был тощий, а теперь круглый, как шар.

Ему явно хотелось поговорить на эту тему.

– Не знаю даже. Так как-то получилось. А что?

– Просто мне любопытно. Будем! – веселился он.

Я прекратил пить – мне сложно было держать такой темп. Тогда он принялся подливать только себе.

– Будем!

Снова залпом, еще стакан.

– Николай, пей же! Надо напиться.

– Почему?

– Потому что ты обвел меня вокруг пальца, а теперь нам придется глушить это чувство алкоголем, чтобы я не разорвал тебя в клочки.

Он произносит все это с дружелюбной улыбкой. Я тут же поднимаю свой бокал. У меня не осталось сомнений: он в курсе всех наших планов.

В два часа ночи ему позвонили из теперь уже бывшего детского сада Алана. Я бурчу:

– Кретины. Могли бы подождать. – Бриан удивляется. Я поясняю: – Я сам хотел тебе обо всем рассказать.

– А… так ты хотел их опередить. К чему бы?

Он опять наполняет мой бокал. Я слышу, что потихоньку начинаю гнусавить.

– Мне не хотелось, чтобы ты все испортил. Анита от тебя без ума.

– Нет, она брехло. Будем!

И мы снова пьем.

– Она разбита. Ей намного хуже, чем тебе!

Бриан даже не прерывает меня очередной порцией виски. Он внимательно слушает, и я продолжаю говорить:

– Она без ума от тебя и Алана. Она симпатичная и милая. И это не ложь. Да, я подкупил персонал в детском саду, но отнюдь не для того, чтобы навредить тебе. Я хотел помочь. Будем!

Теперь моя очередь пить в одиночку. Он оценивающе смотрит на меня, задумчиво осушая еще бокал.

– То есть ты решил подослать ко мне шлюху, чтобы сделать меня счастливым.

– Если даже и так, то разве в этом есть что-то плохое? Ты ведь постоянно ходишь по проституткам.

Он громко выдохнул, закашлялся в бокал и выпалил:

– Ничего подобного.

И это правда. Потому что он завязал с этим. Несколько недель назад он с гордостью рассказал Сес, что он больше не хочет этого делать.

– Я каждый день беседую с Сес, и она рассказывает мне обо всем, что ты ей говоришь. Так что я в курсе, что ты ходил.

– Она умерла, придурок.

– Да, но мы с ней по-прежнему беседуем. Наши отношения теперь даже лучше, чем прежде. Мы равны.

– Она умерла, а ты живой. Так что вы не можете быть равны. Ты ведь не будешь настаивать на том, что вы общаетесь с ней?

– Общаемся! Причем она рассказывает мне гораздо больше, чем я ей. Мне известно, что ты с ними не занимаешься сексом.

Он пытается найти в моих словах какой-то смысл, но единственный вывод, к которому он приходит, это что я сумасшедший. Он с любопытством разглядывает меня, пытаясь найти подтверждение моему сумасшествию, но я намного более здоров и разумен, чем когда-либо.

– Я не покупал ее для тебя. Она мой друг. И совсем не шлюха. Смысл был совсем не в том, чтобы ты ей понравился, но так случилось.

Он молчит, и я рассказываю ему все от начала до конца. Под это дело мы приканчиваем первую бутылку. Он достает вторую, и мы как ни в чем не бывало продолжаем в том же темпе. Он слушает заинтересованно, но молча. Когда я завершаю рассказ, я уже усталый и пьяный. А он может еще хлестать и хлестать. Но мне надо в туалет. Меня не рвет, хотя я близок к этому. Проклятие, как же все это тяжело. Мне ужасно хочется спрятаться тут, пока тошнота не пройдет.

Когда я возвращаюсь, он сидит на том же месте.

– У тебя наконец-то появилась совесть.

– Она у меня всегда была.

– У тебя появилась совесть, которая тебя мучает.

– Она была у меня всегда, просто теперь я стал к ней прислушиваться.

– Ну ладно, пусть так. Будем!

– Будем!

Я допиваю бокал, и меня рвет на стол и на пол, но Бриан лишь смеется.

– Допивай! – И он наливает мне еще.

Я не знаю, сколько это будет продолжаться. И не знаю, что мне еще ему сказать. Я пытаюсь убедить его в том, что я хороший человек и что Анита для него совсем не плохой вариант. Потом меня еще несколько раз выворачивает. А он продолжает подливать мне. Мне кажется, что он пытается удержать меня у себя. Но я не понимаю зачем. Я засыпаю у него на диване, и он даже позволяет мне поспать.

Как только я просыпаюсь, мне в нос ударяет резкий запах рвоты. Я весь перепачкан, как и диван, на котором я лежу. У меня дикая головная боль. Бриан спит в кресле. Я осторожно его бужу. Он медленно открывает глаза и сонно смотрит на меня, а потом начинает улыбаться:

– А теперь уходи.

– Что?

– Уходи. И чтобы я тебя больше не видел. Ясно?

Я в недоумении трясу головой.

– Вчера у меня была проверка. И я ее прошел. Я тебя больше не ненавижу. Но я не желаю тебя видеть.

От его слов у меня голова готова разорваться.

– Но ты не можешь вот так просто взять и прогнать меня. Я изменился.

– Мне плевать. Ты для меня пустое место. Умалишенный крошка Николай, выдумавший себе Иисуса, потому что больше с тобой никто не хочет общаться.

Неправда. У меня есть друзья. Замечательные друзья. И все-таки я чувствую себя задетым за живое – ведь Иисус явился мне именно в момент глубочайшего одиночества. Я подавляю в себе гордость и думаю об Аните, точнее, о ее разбитом сердце.

– А как же Анита? Ты от нее тоже избавишься?

Он медлит с ответом, но потом все же, избегая встречаться со мной взглядом, говорит:

– Пускай больше никогда не пытается со мной связаться.

Я печально смотрю на него. Дурацкая ситуация. Он любит ее, она любит его. Невозможно представить себе более нелепой ситуации.

– Убирайся!

– Анита может сделать тебя счастливым.

Бриан поднимается и направляется ко мне, кладет мне на спину руку и выпихивает меня. И я вынужден уйти, ни капли не сопротивляясь.

Я в замешательстве стою на Педер Скрамс Гэде. Вдруг мне на плечо ложится чья-то ладонь.

– Как дела?

Я оборачиваюсь и вижу Иисуса.

– Не совсем по плану. Не ужасно, но и нельзя сказать, что хорошо.

– Боже, как от тебя воняет, Николай. Ты облевал сам себя?

– Да.

– Фу. Как же это могло произойти?

– Я не специально.

Мы отыскиваем ближайший бар и берем пиво, чтобы я опохмелился. В баре на нас смотрят с недоверием. Я весь перепачкан блевотой, а Иисус ходит по улице в сандалиях за несколько дней до Рождества. Но, к счастью, бармен оказывается не таким уж придирчивым и все-таки наливает нам пиво.

– Я не понимаю, зачем он пригласил меня к себе, если он уже решил, что собирается делать дальше. Зачем он со мной напивался?

Иисус пожимает плечами:

– Не знаю. Но он бы вряд ли поступил так два месяца назад, как думаешь?

– Нет. Но что все это значит?

Он улыбается с удовлетворением:

– Это значит, что тебе все удалось.

Я с недоумением смотрю на него. Анита и Бриан расстроены, но все же Бриан выбрался из того дерьма, в котором пребывал пару месяцев назад, испытывая такую всепоглощающую злость, что для других чувств просто не оставалось места. Теперь это место освободилось, и пусть он сам решает. Я не должен навязывать ему счастье. Я просто должен дать ему шанс его испытать.

– А что с Анитой?

– Теперь все в их руках. Если они захотят, то сами разберутся.

Неужели все настолько просто? Не сказать, чтобы я испытал удовлетворение, но мне пришлось согласиться, что я не могу заставить их выяснять отношения. Мы с Иисусом выпили еще по паре бокалов пива и поболтали о том о сем. Он сказал, что гордится мной. За короткое время я проделал большую работу. Я поблагодарил его. Для меня много значили его слова, и я сказал ему об этом – пусть будет в курсе, что я признателен ему за то, что он со мной возится. Мне совсем не хотелось покидать его, потому что беседа с ним ободряла меня, но мои друзья наверняка уже начали волноваться. Пора было возвращаться домой.

Я пропадал в течение суток и был встречен с большим облегчением. Марианна радостно обняла меня, прежде чем догадалась, что я весь в блевотине. Едва почувствовав исходивший от меня запах, она с отвращением меня оттолкнула. Анита вышла из комнаты. Она была печальна, но спокойна. Я сел и рассказал им, что произошло, повторив слова Иисуса. Еще не все потеряно. Она кивнула, но по ее виду было понятно, что она ничего не может с собой поделать.

– Я так понимаю, что мы можем больше не беспокоиться о Бриане? – спросил Велик.

– Да, Иисус сказал, что все в порядке. Теперь все в их руках.

Они меня не поняли, но я не мог объяснить лучше, чем уже объяснил.

– Так теперь очередь Силье?

– Да, но сначала мы вернемся домой, – произнеся это, я испытал огромное облегчение.

Вернуться домой было мне необходимо, Копенгаген меня изнуряет. Я хотел вернуться к тому, что обрел. Марианна понимающе кивнула, хотя я даже не пытался объяснить. Она знала почему. Мне уже больше ничего не надо было предпринимать, чтобы понять, что я сделал правильный выбор.

Мы могли заманить Силье в Западную Ютландию с помощью Камиллы. В этом я был уверен. А как только она окажется в Тарме, мы постараемся обеспечить ей такой успех, что она найдет в себе силы меня выслушать. Таков был наш план. Конечно, очень незамысловатый, и я прекрасно понимал, что он не идеален, но как еще я мог рассчитывать на прощение? Надо было извиниться и надеяться, что она мне поверит.

После нескольких бесед нам удалось убедить Камиллу. Сначала она наотрез отказывалась, хотя это и звучало для нее очень соблазнительно, но мне нельзя было давать встретиться с Силье, тем более на моем поле, а потому мы решили остаться в Копенгагене. И тут Марианне позвонила Камилла:

– Она заперлась в четырех стенах.

– Силье?

– Да. Не отвечает на мои эсэмэски. Я больше не выдержу. Это слишком тяжело. – Марианна напряглась. – Нам нужно что-то делать.

Камилла не могла предложить никакой альтернативы, поэтому согласилась нам помочь. С этого момента между ней и Марианной началось оживленное общение.

Оставалось всего два дня до Рождества, и если бы мы взялись переезжать в этот момент, у нас было бы слишком много хлопот. Мы все старались быть для Аниты милыми гномиками, так что у нее немного поднялось настроение, нам удалось ее отвлечь. Конечно, она справится, ведь у нее есть мы, но было бы лучше, если бы кроме нас был еще и Бриан.