Текст книги "Мой друг Иисус Христос"

Рецензия на концерт

Силье Кьер, Фестиваль в честь Грит Окхольм

Репортаж: Ханс Хенрик Фарендорфф

Фото: Мартин Дам Кристенсен

К удивлению многих, бывшая солистка «Грит Окхольм Джем» заявила о себе как о спасительнице датского панк-рока.

На масштабном фестивале в честь Грит Окхольм в Тарме я увидел множество групп-подражателей, исполнивших знаменитые песни Грит Окхольм, а также вереницу стареющих датских поп-звезд: Томаса Хельмига, Поуля Кребса, Петера Белли, Ивана Педерсена, Санне Сальмонсен, «TV2» – иными словами, практически всех датских поп-музыкантов эпохи Грит Окхольм. Некоторые из них подготовили замечательные специальные выступления, другие повторили старые номера.

Этот фестиваль был организован в честь Грит Окхольм, что придало ему особую атмосферу, многим показавшуюся поистине фантастической. У меня же просто пошли мурашки по коже. Создавалось впечатление, что это какая-то секта, где все помешаны на одном. Все люди одинаково беззаботно радовались празднику, не произнося ни единого дурного слова. Но у меня возникло такое ощущение, словно всем приказано быть приличными и учтивыми и запрещено не восторгаться Грит Окхольм.

Лично мне всегда казалось, что ее переоценивают. По моему мнению, у нее есть три-четыре действительно чудесные песни (в т. ч. «Что скрывает сердце», которая вполне сопоставима с хитами Стиви Уандера), но отнюдь не все они так замечательны. В основном ее композиции – это просто приятные попсовые мелодии. Однако из-за своей ранней смерти она обрела толпы фанатов, и едва ли где-то их найдется больше, чем в ее родном городке Тарме.

От такой благостной атмосферы становилось даже как-то не по себе. У меня практически началась клаустрофобия. Поэтому я с нетерпением ждал возвращения домой в Орхус, поближе к грубости и испорченности. Однако, прежде чем отправиться обратно, мне еще нужно было посетить заключительный концерт с участием Силье Кьер, бывшей солистки «Грит Окхольм Джем». Она была заявлена организаторами фестиваля в качестве великой сенсации. Ее имя возглавляло список участников на рекламном плакате, все государственные издания анонсировали ее авторский дебют. Как и остальные, я ожидал увидеть бледную копию Грит Окхольм. Лишь немногие слышали ее песни до этого. И к сожалению, я не был в их числе. Признаю – я ошибался! Ее представили как преемницу Грит Окхольм на датской эстраде, однако уже с первых нот она перечеркнула Грит. Силье Кьер – это анти-Грит Окхольм. Внешне это миниатюрная хрупкая блондинка, но у нее жесткая музыка и грубый сценический образ. Ее оружие простое, но эффективное: напряженные, пугающие, но запоминающиеся песни с напористыми и недвусмысленными текстами о разрушительных отношениях, предательстве и насилии. И все они исполняются с такой злобой, которую никак нельзя заподозрить у бывшей солистки группы, названной в честь Грит Окхольм. Композиция «Возлюбленный» – возможно, лучшая датская песня о разрушительных отношениях. Вероятно, она имеет отношение к сыну Грит Окхольм, организатору и спонсору фестиваля, Николаю Окхольму, с которым певица когда-то встречалась и к которому, очевидно, больше не испытывает нежных чувств.

Я ожидал переизбытка слащавого изящества, а вместо этого получил противоядие – жесткий и напряженный концерт в исполнении нового нетривиального интересного музыканта. Это был лучший концерт за целый год! И я очень рад тому, что этот год ознаменовался прорывом Силье Кьер. Королева умерла – да здравствует королева!

Благодарю за сенсацию Фестиваль имени Грит Окхольм! Я примкнул к вашим почитателям.

Моя встреча с Силье

Мы стучали в двери автобуса в течение десяти минут, прежде чем нам открыли. Но впускать нас внутрь не спешили. Камилла лишь быстро высунула голову и сказала:

– Ей нужно еще минут десять.

Дверь вновь захлопнулась, и мы стали ждать. Десять минут обернулись получасом, и, взглянув на Марианну, я увидел, что она думает о том же, о чем и я: нас дурачат. Однако она промолчала, чтобы не волновать меня. Ко мне то и дело подходили счастливые и подвыпившие люди со словами:

– Черт, Николай, спасибо за три обалденных дня!

И я вежливо кивал им, хотя предпочел бы, чтобы меня оставили в покое.

Наконец дверь открылась, и мы поспешили войти. Воздух внутри оказался спертым и неприятным. В нем витало напряжение. Странно, но мне оно показалось сексуальным. Силье сидела на диване в задней части автобуса. Вдруг мне показалось, что автобус невероятно длинный, как и путь, который мне предстоит преодолеть, чтобы подойти к Силье. Я никак не мог понять, как мне с ней поздороваться. Я уже почти обнял ее, но вовремя остановился – это было бы проявлением излишней нежности. Так что я протянул руку, но поспешил ее отдернуть. Слишком безлично. В итоге я просто слегка махнул ей рукой со словами:

– Привет. Рад тебя видеть.

Силье не ответила. Она отвернулась и уставилась в пол. Я сел напротив. Это был рок-н-ролльный автобус с тонированными стеклами и странной мебелью. Марианна скромно держалась позади меня. Силье на секунду подняла на нее раздраженный взгляд, а потом снова опустила глаза в пол.

В последний момент Силье потребовала, чтобы Марианна осталась снаружи, но это требование было единственным из их списка, на которое мы не могли согласиться. Камилла откашлялась. Она стояла, приклеившись взглядом к Силье и держа в руках винную бутылку как оружие.

– Если ты попытаешься сделать что-то не то, я тебя тресну. Понятно?

Я попытался спокойно улыбнуться, но получилось кривовато.

– Понятно?

– Мы только поговорим.

Я посмотрел на Силье, которая опять поспешно уставилась под ноги. Она дрожала. Вдруг раздался стук в дверь. Это был водитель, который хотел войти, но его попросили подождать. Когда он вышел, Силье сделала глубокий вдох и наконец заговорила:

– Как тебе концерт?

– Это был потрясающий концерт. Ты потрясла публику.

– Но многие ушли.

– Да, они были шокированы.

Она почти улыбнулась:

– Спасибо, что позвал меня. Для меня это много значит.

– Не за что. – Я не смог скрыть облегчения.

Она впервые посмотрела мне в глаза. Я улыбнулся ей, но моя улыбка быстро исчезла – я почувствовал себя пронзенным насквозь. Она молчала довольно долго. Мы сидели и смотрели друг на друга. Когда мне это надоело, я сказал:

– Мне так жаль, Силье, и если бы я мог, я бы все исправил, но не знаю как.

Она по-прежнему молчала.

– Силье, мне жаль.

– Я знаю, Николай.

Я вновь хотел ей улыбнуться, но по выражению ее лица понял, что не стоит. Она собралась с мужеством и сказала:

– Я любила тебя так сильно. Как же ты мог так поступить со мной?

Мой живот дико заурчал, но я подавил его недовольство и начал потеть. Воздух внутри этого автобуса был ужасно тяжелый. Я отвел взгляд от Силье и посмотрел на остальных: они не потели. Марианна улыбнулась мне, стараясь успокоить. Она понимала, что мне дерьмово. В животе у меня немного улеглось. Но затем я посмотрел на Камиллу – она выглядела еще более грозной, чем раньше.

– Я тебя тоже сильно любил, – пробурчал я.

– И как же ты мог так поступить?

– Не знаю…

Ей было необходимо услышать ответ. Я пытался найти нужные слова, чтобы не причинить ей боли. К счастью, в дверь снова постучали. Это были подростки, желающие пообщаться со «звездой», настроенные весьма решительно, Марианна вышла успокоить их. Они были пьяные и никак не могли понять, чего мы от них хотим. Один из них проскользнул внутрь мимо Марианны. Он кинулся к Силье обниматься с криком, что это был самый клевый концерт в его жизни. У Силье не было опыта общения с пьяными школьниками, и мне пришлось встать, чтобы отцепить его от нее. Камилла тут же оказалась рядом со мной. Предупреждающим жестом она подняла бутылку, и я вынужден был сесть обратно, покачав головой. Парень, слава богу, решил, что она угрожает ему, и, извиняясь, поспешил удалиться.

Мы продолжили наш разговор, когда мальчишки убрались и Марианна села на прежнее место.

– Я боялся. Поэтому и сделал это.

Наш диалог прервали, и Силье не сразу поняла, о чем я говорю. Я сделал глубокий вдох и сказал:

– Я не заслужил твоей любви. Это пугало меня, поэтому я тебя побил.

Она вновь потупила взгляд и едва слышно произнесла:

– Но это не тебе дано решать.

– Я не понимаю.

– Ты не можешь определять, заслужил ли ты любви.

Марианна передвинулась поближе и нежно гладила меня по спине, чтобы я расслабился. Я обернулся и с благодарностью посмотрел на нее. У меня кипела кровь, я ощущал странную теплоту. Марианна счастливо улыбалась, и мне хотелось крикнуть, что я люблю ее сильнее, чем когда-либо мог вообразить. Конечно, я этого не сделал, потому что лицо Силье приобрело очень жестокое выражение. Я любил Марианну совсем иначе, нежели Силье. Она давала мне ощущение того, что все идет правильно. Но ведь это нельзя назвать счастьем? Для счастья еще не настало время: не все улажено с Силье, живот у меня еще болит. Я повернулся к Силье и улыбнулся широко и удивленно, потому что вдруг засомневался: а может, я счастлив? Ее явно раздражала моя улыбка, но я ничего не мог с собой поделать. Я постарался продолжить наш разговор:

– Я не мог спокойно вздохнуть, а ты это усугубила.

Она совсем рассердилась:

– Это я усугубила? Каким же образом?

Мои слова казались несправедливыми, но именно так обстояло дело.

– Потому что ты пугала меня.

– Но теперь ты дышишь нормально. Это из-за нее? – Она показала на Марианну.

Я кивнул. Я понимал, что это признание вряд ли ее обрадует. Я рассказывал Силье о моих друзьях, об Иисусе и любви, вошедшей в мою жизнь, но она не слушала меня, а смотрела только на Марианну, которая отступила назад, чтобы стать менее заметной. Силье это не удовлетворило.

– Силье?

– Что?

– Ты слышишь, что я говорю?

– Ну да, ты разговариваешь с Иисусом. – Она раздражалась еще больше.

Я замолк. Она встала, подошла к холодильнику и взяла кока-колу. Марианна отодвинулась, чтобы Силье могла пройти. Теперь они оказались совсем близко друг к другу. Силье поставила колу, а потом ударила Марианну. Я тут же вскочил. Силье ударила ее еще раз, но по-настоящему сильного удара у нее все же не получилось. Марианна пыталась отделаться от нее. Она не боялась – даже агрессивная Силье не выглядела устрашающе. Я схватил Силье, желая привести ее в чувство, а то получалось как-то глупо. По-видимому, со стороны казалось, что я на нее напал, потому что Камилла запаниковала. Мимо моей головы просвистела бутылка. Я не на шутку перепугался.

– Я просто хочу, чтобы она села на место! – заорал я и тут же отпустил Силье, которая принялась истошно вопить. – Я отпустил тебя! – кричал я, как вдруг услышал странный звук за своей спиной, как будто человек кашляет под водой.

Обернувшись, я увидел, что Марианна покачивается. Кровь хлестала у нее изо рта. Время тянулось невероятно долго, а я все стоял и смотрел. Все стало восприниматься как вечность. Мое дыхание, все движения, мысли стали медленными, глаза и то фокусировались нестерпимо медленно.

Силье больно ударила меня по спине и закричала:

– Николай, сделай что-нибудь! Бутылка попала ей в горло!

И тут Марианна упала. Из нее выплеснулось еще немного крови, а затем глаза ее закрылись. Она была мертва.

Внезапно все понеслось стремительно. Я повалился на пол, прижал ее тело к себе и начал задыхаться, прокручивая в голове какое-то подобие молитвы:

– СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ СПАСИ ЕЕ

Камилла в истерике извинялась, одновременно вызывая «скорую», но ее понимали с трудом – она орала в трубку то про автобус, то про кровь. Мой мир невероятно сузился. В нем существовали только я и Марианна. Поэтому я не заметил, как Силье присела на корточки рядом со мной. Через некоторое время она принялась утешать меня, гладя по спине, точно так же, как делала Марианна, но я сосредоточился на своей молитве. Она пыталась отцепить мои руки от Марианны. Она говорила мне что-то – сначала мягко, потом все жестче, – но я ее не слышал: мой собственный голос отчаяния заглушал все окружающие звуки. Наконец она резко тряхнула меня:

– Николай, отпусти ее, чтобы она могла вздохнуть.

Я в недоумении поглядел на нее, потом на Марианну, которая смотрела на меня мутным взглядом. Мне надо было отпустить ее, а я прижимал все сильнее. В этот момент я испытал странное, незнакомое ощущение. Мое дыхание стало удивительно легким, из живота исчез стягивающийся узел. Марианна потеряла сознание и истекала кровью, но она жива. И она сама, и врачи утверждают довольно уверенно, что она никогда не умирала. Они говорят, что кровь пошла из-за прикушенного языка, а от шока она потеряла сознание. Но я знаю лучше. Дело не только в языке и в шоке. Я вглядываюсь глубоко в ее глаза и говорю:

– Мне кажется, я счастлив.

Она не слышит меня – она еще не пришла в себя.

«Скорая» забрала Марианну, а к автобусу стали стягиваться люди. Силье объясняла спасателям, что Марианна наткнулась на дверь шкафа. Я шатался вокруг. Я хотел ехать в больницу вместе с ней, но Силье вытащила меня из машины. Я не переставал целовать Марианну, пока ее не увезли, и повторял: «Мне кажется, я счастлив». Она улыбнулась. В какой-то момент она даже отчасти поняла меня и попыталась сама что-то сказать, но не смогла, потому что у нее сильно распух язык. Она потянулась ко мне, но Силье отстранила меня. «Скорая» уехала, и я остался с Силье. Отсутствие Марианны сказалось на мне незамедлительно – мое тело сразу забеспокоилось. Я огляделся:

– Где она?

Силье схватила меня и потянула к автобусу:

– Где кто?

– Где Камилла?

Она затолкнула меня в автобус и закрыла двери изнутри:

– Я ее отпустила.

Я бы убил Камиллу. Она должна поплатиться за то, что сотворила с моей Марианной. А вместо этого я оказался запертым с Силье, которая принялась с любопытством меня разглядывать. Что она на меня так вытаращилась?

– Где она? – яростно прошептал я.

– Я понятия не имею, Николай.

Рядом со мной на сиденье лежала гитара. Я взял ее, ожидая от Силье какой-то реакции, но реакции не последовало, и я треснул гитарой об пол. Раздался адский грохот, гитара разбилась на кусочки.

– Все равно это была не ее гитара, – сказала Силье.

В дверь постучали:

– Ты там в порядке?

– Да, все нормально. Оставьте нас в покое.

А я стоял и пыхтел.

– Я выйду и отыщу эту тварь!

Но Силье преградила мне дорогу:

– Нет, Николай, ты останешься со мной.

Воздух вновь потяжелел. Я был весь переполнен гневом, который необходимо было каким-то образом выпустить наружу.

– Почему ты на меня так странно смотришь?

Я не осознавал этого, но ее взгляд меня провоцировал. Она молчала. Мы стояли совсем рядом, и ее рука коснулась моего бедра, от чего меня поразила мгновенная судорога. Я наклонился и помассировал ногу. Силье засмеялась.

– Почему ты смеешься?

– Ты все еще страдаешь от судорог?

Я покачал головой, она соблазняющим жестом протянула ногу, и я в раздражении схватил ее. Она чуть дернулась от испуга, и я тут же отпустил:

– Не трогай меня, Силье, не сейчас.

Нужно было выбраться наружу. Нельзя оставаться с Силье. Но она снова встала у меня на дороге.

– Мне надо идти.

– Нет, Николай, нельзя. Я хочу, чтобы ты остался со мной.

Между нами было всего лишь несколько сантиметров этого густого воздуха. Она смотрела мне в глаза. Я отодвинулся от нее, но она опять подошла ближе. Больше мне некуда было отходить. Она ждала, что я теперь буду делать. Я взорвался довольно быстро. Она стояла так близко, как только можно было придвинуться ко мне, не касаясь. Она заигрывала со мной. И это было сексуально.

– Силье, отойди.

Но она не отходила, и я не выдержал. Схватив за шею левой рукой, я притянул ее голову к своему лицу, поцеловал и запустил правую руку ей в штаны. Я попытался войти в нее пальцем, но не смог: она крепко сжала ноги. Она не хотела. Тогда я ее отпустил.

– Извини, я просто подумал, что ты не против. Не надо было… Я люблю Марианну, – промямлил я.

Силье совершенно не выглядела испуганной. Она продолжала стоять на месте в полуспущенных штанах. Я почувствовал отвращение к самому себе. Она молчала. Я снова попытался уйти, но она опять перегородила мне дорогу к выходу. Я больше не злился. Мне было неловко и страшно.

– Неужели ты так и не позволишь мне уйти?

Она покачала головой. Затем повернулась ко мне спиной, стянула штаны, взялась руками за спинки двух стульев и наклонилась вперед. Я в смятении пыхтел.

Она стоит передо мной с задранной кверху задницей и блокирует выход. Я подхожу к ней поближе, затем вновь отхожу и наконец встаю сзади, вытаскиваю член и всовываю его, стараясь протолкнуть как можно глубже. Она молчит. Как только я кончаю, а происходит это довольно быстро, она отталкивает меня. Я падаю на пол и сижу на коленях, пока она надевает трусы и штаны. Я чувствую себя отвратительно и грязно. С глубоким вздохом она проходит мимо меня к дивану, радостно взглянув на меня, сидящего на полу с голым задом. Теперь она смеется:

– Николай, может, хоть штаны наденешь? А то мне немного не по себе от того, что ты сидишь передо мной с голой прыщавой задницей.

Я натягиваю штаны и поднимаюсь с пола. Мне страшно взглянуть Силье в глаза, поэтому я смотрю вниз.

– Ну, хватит уже трястись. Ничего страшного не случилось.

– А теперь мне можно идти?

– Да, проваливай скорее домой, к Марианне.

Она встает с дивана, проходит мимо, от чего я весь съеживаюсь, и распахивает дверь. Я тороплюсь к выходу. Прежде чем она закрывает за мной дверь, я оборачиваюсь:

– Я не понял.

Она молча хлопает дверью, и я оказываюсь на улице лицом к лицу с Надей Йессен из «Скьерн-Тарм дагбладет», которой не терпится услышать, чего именно я не понял.

Автобус покидает Тарм спустя полчаса.

Я и Марианна

Мне страшно вернуться домой. Проходит немало времени, прежде чем я направляюсь в сторону Поппельвай. Я прохожу мимо довольных пьяных людей, которые завершают празднование. Скоро Тарм вернется к своей обычной жизни. Подойдя к дому, я еще не знаю, надо ли рассказывать Марианне о том, что произошло. К счастью, она еще не вернулась из больницы, и я залезаю под душ. Стоя в ванне, я слышу, как входит Марианна. Она зовет меня. Я тяну время, но все-таки кричу ей, что я в душе. Она заходит ко мне и отдергивает шторку. У нее распух язык, рот закрывается лишь наполовину, потому что язык не помещается внутри, и это придает ей вид умственно отсталой.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Мне накладывали швы на язык, – гнусавит она и высовывает язык как можно дальше, чтобы показать швы.

Выглядит впечатляюще. Кажется, что язык почти откушен, и я с трудом понимаю, что она говорит.

Она залезает ко мне прямо в одежде и обнимает, прижавшись головой к моей спине:

– У тебя наконец-то появилось разрешение быть счастливым?

Она еле-еле произносит фразу, но не только из-за распухшего языка.

Я подумал, что теперь могу быть счастливым, потому что избавился от боли в животе, но не говорю «да». Я говорю:

– Я был с Силье.

Проходит секунд десять, прежде чем она понимает, что я имею в виду, говоря «был с…». Она отстраняется от меня, а потом бьет по голой спине. ХЛОП! И продолжает бить, пока вся спина не покрывается красными и синими пятнами. Я молча терплю очередной удар. Наконец она останавливается.

– Придурок! – бросает она мне и уходит.

Я остаюсь под душем. Слышу, как она колотит ногами по дверям и кидает мебель, но вдруг все звуки разом смолкают. Хотя я прислушиваюсь очень внимательно. Закрываю воду, вытираюсь, стою, никак не решаясь выйти. Надеюсь, что она не ушла.