Текст книги "Публичное разоблачение"

Я думала, что пробуду дома месяц-два. Когда мать позвонила мне, чтобы сообщить плохие новости, я только что узнала, что мой бойфренд в Лос-Анджелесе мне изменяет, и решила расстаться с ним на какое-то время. Я также была разочарована тем, как складывалась моя карьера в «Булеварде». Короче, мои причины приехать домой не были такими уж однозначными.

Но, как говорит мать, я приехала, а это главное.

Не думаю, что многое сделала для нее, за исключением того, что готовила и выполняла работу по дому и на участке. Я подстригала траву, полола сорняки, копала, ну и прочее в том же роде. Мы начинали разбивать сад вместе, и мать была поражена моей неуклюжестью и тупостью. Обычно она говорила: «Прости, но я думала, ты помнишь, как…», на что я отвечала: «Последний раз, когда я это делала, мне было всего семь лет, мама». Поэтому можно сказать, что первые два месяца я просто отдыхала. Я смотрела старые фильмы или выходила в город, если это можно назвать «выходом», так как после Лос-Анджелеса в Каслфорде особо не разбежишься.

Хуже всего было то, что, пока мать получала химиотерапию, наша собака стала умирать. Нашему спаниелю Мерфи было почти семнадцать, и он едва передвигался. И у меня не хватило смелости сказать матери, что посоветовал ветеринар. И я пошла в город и потратила все оставшиеся у меня деньги на щенка золотистого ретривера, которого принесла домой.

Мать, вернувшись домой, отправилась вздремнуть к себе наверх, а я поднялась вслед за ней и подложила к ней на постель щенка. Он крепко спал, потому что был очень слабым.

Сначала она по-настоящему рассердилась. Она сказала, что щенок расстроит Мерфи. Как Мерфи будет себя чувствовать, если все внимание будет уделено щенку? И тут внезапно ее глаза наполнились слезами, она, понурив голову, закрыла лицо руками и спросила:

– Ветеринар сказал, что лучше усыпить Мерфи, ведь так?

Я тоже начала плакать, села на край кровати, и тут щенок проснулся и лизнул матери руку. Я сказала, что Мерфи испытывает страшную боль, так как у него больны почки, артрит и возможно, рак легких…

Щенок спрыгнул на ковер, и у него начался понос, поэтому наш разговор на этом закончился.

Мать попросила меня забрать щенка вниз. Она пыталась выводить Мерфи на прогулку, но он не мог дойти дальше лестницы. Поэтому, несмотря на свою слабость, она взяла Мерфи на руки и на целый день унесла к себе в комнату. В четыре часа утра она позвала меня к себе наверх и попросила отвезти Мерфи к ветеринару.

– Он уже ждет его, – сказала я.

Мать обняла собаку, поцеловала и сказала, что она ее очень любит, что она лучшая псина в мире. У нее в глазах блестели слезы, и она отвернулась, а я схватила Мерфи и понесла в машину.

Не стану рассказывать, как трудно мне было, когда я отвезла Мерфи. Никогда так не плакала, даже когда умер мой отец, потому что я знала, что они сделают с Мерфи. И это было ужасно. Что мне оставалось делать, как не держать Мерфи, пока вводили препараты?

О Господи, я просто не знаю, что бы мы делали без Абигейл. Этот маленький щенок был таким слабеньким и так нуждался в любви. Уход за ним наполнил мать новой энергией; все выглядело так, словно Абигейл способствовала ее выздоровлению. Хорошая еда, сон, море любви и немного дрессировки. Теперь у матери было о ком заботиться, и эта забота была постоянной.

Как-то так получилось, что с появлением Абигейл я поняла, что не вернусь в Лос-Анджелес. Мать как-то упомянула об Але Ройсе и попросила меня зайти к нему в редакцию.

Я так и поступила, и он сказал, что у него есть вакансия, а я внезапно решила, что с удовольствием ею воспользуюсь. Месяц спустя матери сообщили хорошие новости о ее здоровье, и она упомянула мельком, что на «Бреклтон-фарм» сдается коттедж.

Таким образом мать тактично намекнула мне, что она уже сходит от меня с ума и что ей больше всего хочется вернуться к своей прежней жизни.

После двух недель моей работы в «Геральд американ» Ал пригласил меня в местный паб, чтобы обсудить возможность остаться у него работать постоянно. Пока мы сидели в пабе, туда пришел Даг, чтобы встретиться с приятелем, что меня совершенно ошеломило. Мы не виделись с ним девять лет. Я даже не знала, что он приехал в наши места. Думала, он еще в Бостоне.

Увидев меня, он словно прирос к месту. Ал что-то говорил, но я не слушала его, а смотрела на Дага. Наконец чуть улыбнулась и помахала ему.

– Не верю своим глазам, – сказал Даг, подойдя к нам. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты в Лос-Анджелесе.

– Даг, это Алфред Ройс, издатель газеты «Геральд американ». Ал, это Даг Рентам, который вырос здесь, в Каслфорде.

– Я знал вашего отца, – сказал Даг. – Они с моим отцом были членами комитета гольф-клуба.

– Как поживает ваш отец? – спросил Ал.

– Неплохо.

– Хорошо.

– Послушай, – сказал Даг, обращаясь ко мне, – когда закончишь с делами, может, мы… Не могли бы вместе где-нибудь посидеть?

– Мы уже почти закончили, – сказал Ал. – Дайте нам еще десять минут, и я отпущу ее.

Даг кивнул, улыбнулся мне и вернулся к бару.

– Итак, Салли, – сказал Ал, – будешь ли ты продолжать вести себя безответственно и уедешь отсюда через пару месяцев или попытаешься остепениться и получить солидную практику, работая с нами в старой газете твоего родного города? Что может убедить тебя остаться?

– Запах денег, – честно призналась я.

– Сейчас у нас снижение цен, – заметил Ал. – Жизнь в Каслфорде очень дешевая.

– Я не уверена, что соглашусь работать в газете ради дешевой жизни.

– Послушай, мы с тобой знаем, что твоя мать хочет, чтобы ты пожила здесь еще немного; почему бы тебе не остаться и не поднабраться опыта в написании статей и репортажей? Затем можешь вернуться в Лос-Анджелес первоклассным журналистом, а не секретаршей.

Когда наш разговор закончился, я направилась к Дагу, испытывая гордость от того, что на мне модная юбка и туфли на высоких каблуках.

– Привет. – Он шагнул мне навстречу и, подмигнув, спросил: – Ал не пытался приставать к тебе?

Я ударила его по щеке. Я просто не могла сдержаться. От этого стало легче на душе.

– За кого ты меня принимаешь? Считаешь, я могу встречаться с толстым старым женатиком?

– Я этого не говорил, – сказал он, поднимая руки вверх. Я толкнула его в плечо.

– И вы не виделись девять лет? – спросил приятель Дага.

– И не увидимся еще девять, если он будет продолжать в том же духе, – парировала я и обратилась к бармену: – Светлый «Амстель», пожалуйста. – Я решила, что обойдусь без стакана. Мою мать при виде этого хватил бы удар, но мне хотелось вернуться к школьной привычке.

– Итак, я думала, ты в Бостоне.

– Недавно переехал в Нью-Хейвен. Получил работу в офисе окружного прокурора, где специализируюсь по защите от мошенничества.

Я бросила взгляд на его руку и увидела, что кольца на пальце нет.

– Думала, ты женат. – Совсем забыла, что он, по слухам, в разводе.

– Был, – спокойно ответил он. Быстро отвернулся и протянул руку за блюдечком с арахисом, и я поняла, что он чувствует себя задетым. И даже очень.

Моя мать перенесла операцию по удалению раковой опухоли.

– О! – сказал он, быстро обернувшись. – Искренне сожалею…

– Сейчас она уже выкарабкалась. Операция и химиотерапия прошли успешно, и последнюю неделю она чувствует себя вполне сносно. Мы собираемся на неделю в Ирландию – отпраздновать ее выздоровление.

– Это чудесно. Передай ей от меня привет.

Я проигнорировала его просьбу, потому что она звучала так, словно он сам не собирался увидеться с ней, и это задело меня. Внезапно я почувствовала, что рада видеть его, что меня волнует встреча с ним. Удачное совпадение, что он вернулся в Коннектикут, когда я здесь.

– Ройс пытался убедить меня начать работать в его газете на полную ставку.

– А я думал, что ты поселилась в Лос-Анджелесе.

– Жила. Я работала в журнале «Булевард». Но когда мать заболела, вернулась домой. – Заметив выражение его лица, я добавила: – А она молодец. Думаю, она из числа тех, кому с каждым днем становится все лучше.

– Это чудесно, Салли.

– Извините меня, ребята, – сказал забытый нами приятель Дага, – но у меня назначена встреча. – Он встал и направился в туалет.

– Кто это? – спросила я.

– Не узнала звезду Каслфорда, футбольного защитника?

– Неужели Ред?

– Он самый, собственной персоной.

– Даг, а я теперь нашла себе жилье. Помнишь старую «Бреклтон-фарм»?

– Та, что с конюшнями?

– Там сдается коттедж. Если я здесь останусь, то сниму его.

– Такое возможно?

Голова у меня пошла кругом: так сильно меня к нему влекло. В моей голове промелькнуло: «Я люблю его. Я хочу, чтобы он ко мне вернулся».

* * *

Кто-то посигналил мне из «кадиллака», остановившегося на обочине. Стекло водителя опустилось.

– Никак Салли Харрингтон. Не видела тебя сто лет. Как поживаешь? – Соседка миссис О'Харн с любопытством рассматривала меня.

– Спасибо, хорошо. А как вы? – Я подошла к машине, чтобы поговорить.

– Отлично, отлично, – проворковала она. – Слышала, твоя мать водит компанию с профессором. – Улыбаясь, она изогнула бровь.

Матери не нравится, что люди говорят о ней.

– Вам не кажется, что после двадцати одного года вдовства она имеет на это право?

– Конечно. А кто он? Слышала, что-то преподает.

– Физику.

– О, значит, он интеллектуал. – Ее брови поползли вверх. – Он разведен или?…

– Вдовец. Вроде бы уже три года.

– Ах так. Понимаю. Как его зовут?

«Это не твое дело», – подумала я, а вслух сказала:

– Малькольм Клири, или просто Мак.

– И он тебе нравится?

– А как же!

– Я лишь недавно узнала эту потрясающую новость, – поделилась она.

– Он не единственный, кто ухаживал за ней, – заметила я, вспомнив, как глаза мистера О'Харна неотступно следили за матерью.

Мистер О'Харн ныне самый богатый в городе. Обустроил себе в горах большое поместье. Сейчас трудно поверить, что двадцать четыре года назад он пытался найти себе работу в строительном бизнесе и что именно мой отец дал ему первую работу. Было странно наблюдать, как О'Харн становился все богаче, а мы все беднее. (Вернее сказать – без денег. Мать всегда настаивала на таком разграничении. «Бедность означает, что у тебя нет денег и нет перспективы их заработать. А быть без денег – это просто временное состояние, пока хорошо не потрудишься и не заработаешь их». Я все больше убеждаюсь, что мать абсолютно права.)

– Полагаю, – сделала свои выводы миссис О'Харн, – сейчас для Бел самое время подумать о будущем.

Я нахмурилась, а Скотти тянул поводок, словно говоря: «Пошли! Она мне совсем не нравится».

– В наши годы трудно быть одинокой, – продолжала миссис О'Харн. – Вам, молодым, этого не понять, но такова реальность. Позволь заметить, возможность хорошо выйти замуж всегда есть. – Она улыбнулась. – С кем-нибудь встречаешься? И сколько тебе лет, Салли?

– Кое с кем встречаюсь, – ответила я, отходя в срочном порядке от машины и делая вид, что Скотти надоела моя болтовня. – В нашей семье все в полном порядке, миссис О'Харн. Я передам маме, что вы о ней справлялись.

– Передай. Пока!

Когда машина отъехала, я подумала, знает ли она, что люди говорят, будто мистер О'Харн содержит бывшую официантку в квартире над антикварной лавкой, которую он купил для своей дочери.

– Ну, что ты скажешь, мальчик? – спросила я пса. – Не пора ли нам домой? – Скотти завертелся вокруг меня. – Полегче, я совершенно без сил.

Нет ничего прекраснее, чем Центральный Коннектикут в пору, когда на землю спускаются сумерки. Небо над вершинами гор отливает розовым, красным и оранжевым, а на горизонте оно ярко-синего цвета, который быстро заволакивает черный бархат. Проступают крупные звезды, а вскоре луна будет лить на землю загадочный серебристый свет.

Я спустила Скотти с поводка и полной грудью вдыхала ароматы лета. Дурманящий запах Центрального Коннектикута соединял в себе благоухание деревьев, трав, полевых цветов и самой земли. Живя в Лос-Анджелесе, я постоянно ощущала в воздухе запах гари и подозревала, что даже сильная гроза его не уничтожала.

Можно подумать, я фермерская девушка. В какой-то степени, разумеется. Ведь со стороны Харрингтонов у нас в роду два столетия были образцовые фермеры; по материнской же линии фермеры вели хозяйство целых три столетия, но лишь один из них шестьдесят лет назад, отец матери, первым из всего рода поступил в колледж.

Назад я решила идти в обход, и мы со Скотти пересекли поле, где велась открытая добыча камня. Воздух здесь тяжелый. Полевой шпат, гравий, гранит – богатые месторождения, спрятанные всего на четыре фута под землей. Их добыча позволила Бреклтонам возвести каменную стену вокруг всей фермы. На богатой плодородной земле они выращивали сотни тысяч бушелей пшеницы, бобов, тыквы, томатов и огурцов.

Мы со Скотти обогнули шахты и пошли по тропинке, ведущей через сосняк, ступая по мягким иглам, обходя выступающие корни и ветви. На полпути к дому я подвернула лодыжку и шла, хромая, за Скотти, который постоянно оглядывался, чтобы удостовериться, что тащусь за ним.

Я улыбнулась. В доме горит свет, значит, Даг там, и я этому рада. Мне хотелось обсудить с ним события дня. А если повезет, то, возможно, я сумею уговорить его приготовить фирменный омлет с ветчиной, грибами, шпинатом и сыром.

Скотти побежал вперед на разведку. «Вольво» Дага припаркован перед домом. Скотти побежал на задний двор, тявкнул пару раз и затих. Я пошла вслед за ним, стараясь нормализовать дыхание.

И я увидела Дага, сидящего на верхней ступени лестницы, а рядом с ним сумасшедшего Пита Сабатино, подозреваемого в убийстве.

Глава 13

– Я нашел его за двором, – сказал Даг.

Ссутулившись, Пит держал дрожащими руками кружку с куриной лапшой, которую пытался есть, не отрывая от меня взгляда.

– Привет, Пит.

Я не могла отчетливо видеть лица Дага, но знала, какое у него выражение: «Почему этот придурок сюда шляется?»

– Я снова в бегах, – пробормотал Пит между глотками супа.

Я готова была рассмеяться, такую мелодраму он тут разыгрывал.

– Он ничего не ел, – сказал Даг. – Я нашел пакетик супа… Больше он. ничего не захотел.

– Пит, – сказала я как можно мягче, присаживаясь на ступеньку ниже, – это мой друг Даг Рентам.

Ложка с супом в руке Пита застыла на полпути ко рту.

– Я знаю. – Он донес ложку до рта и издал металлический звук о зубы.

– Даг – помощник окружного прокурора в Нью-Хейвене. Короче, занят судопроизводством.

– Формально, – добавил Даг. – Как и все поверенные.

– Да, – подтвердила я, – и все же он законник, так что будь осторожнее в своих высказываниях, Пит.

– У меня есть адвокат, которого ты мне нашла, – сказал Пит. Он со звоном бросил ложку на ступеньку и допил оставшийся суп через край, затем поставил кружку и глянул на меня. – Он настоял, чтобы полиция отпустила меня сегодня утром, но потом они пришли в полицию и послали ко мне в дом полицейского, чтобы снова забрать.

– Кто пришел в полицию? – спросил Даг.

Пит разумно промолчал.

– Думаешь, они что-то сказали полиции? – спросила я Пита. – Что-то такое, что позволило им арестовать тебя снова?

Сумасшедший Пит кивнул.

– Они хотят, чтобы полиция упекла меня в тюрьму. Потому что хотят поступить со мной так же, как поступили с Джеймсом Макдугалом.

– Но он умер от сердечного приступа, – напомнил Даг.

– Они отказали ему в лекарстве, и это его убило.

– Кто отказал ему в лекарстве? – Даг посмотрел на меня, затем на Пита.

Я замерла в ожидании его ответа – «масоны», но Пит меня одурачил.

– Не надо вам этого знать, – сказал он. – Держитесь от этого подальше. – Он кивнул в мою сторону. – Для нее уже слишком поздно.

В доме зазвонил телефон, и я поднялась, благодаря Бога за возможность уйти. Я рассказывала Дагу о Пите, о его теории заговора, но сейчас, когда я и Пит были связаны с реальным убийством, все это не казалось таким смешным. Вся информация, которой он обладал, нуждалась в тщательной фильтрации.

Я посмотрела на кухонные часы и взяла мобильный телефон. Двадцать пять минут десятого.

– Алло?

– Салли? Это Касси Кохран. Извините, что беспокою, но я знаю, что вы собирались позвонить мне позже, а мы с мужем сейчас на приеме и вернемся совсем поздно. И я решилась позвонить вам сама и узнать, как обстоят дела со статьей для «Экспектейшнз».

– Ах да, – сказала я, пытаясь сосредоточиться.

– Ваш голос звучит так, – Касси рассмеялась, – словно вас уже тошнит от нее.

– О нет, – быстро исправилась я, понизила голос, отвернулась от окна и направилась в гостиную. – Я только что вернулась с прогулки и нашла подозреваемого сидящим у меня на крыльце и беседующим с моим бойфрендом, который, кстати, является помощником окружного прокурора.

– Шутите!

– Нет, – ответила я серьезным тоном.

– Ваш бойфренд не расследует этот случай?

– Нет.

– Ясно. А что они, подозреваемый и помощник окружного прокурора, делают?

– Даг приготовил ему куриную лапшу. – Я не смогла удержаться и громко рассмеялась.

Она тоже хохотала.

– И странное дело, Касси… миссис Кохран…

– Первое было вернее. Пожалуйста, зовите меня Касси.

– Так вот, Касси, ничего, ну абсолютно ничего не случилось, ничего из ряда вон выходящего в этом городе за последние два с половиной года. Но стоило мне получить шанс сделать что-то значительное для «Экспектейшнз», как распахнулись врата кромешного ада, и я влипла в жуткую историю. Мне кажется, я никогда из нее не выпутаюсь. Она будет преследовать меня.

– А вам удалось поговорить с Верити?

– Да. И она очень недовольна. Я разговаривала с ней, когда она была на коктейль-пати в ресторане «Времена года»…

– Ах да, – вспомнила Касси Кохран, – ее муж вступил во владение «Кларендон косметикс».

– Я этого не знала.

– Никто не мог и представить, – сказала она.

– Им этого хотелось?

– Кажется, нет. – Молчание. – Моя подруга работала там долгое время. Но потом дела пошли из рук вон плохо…

Оглянувшись, я увидела в дверях Дага.

– Я вернусь через секунду, – сказала я ему, затем снова в трубку: – Прошу прощения.

– Вы говорили с подозреваемым или с бойфрендом?

Я рассмеялась и спросила:

– Так где вы сейчас?

– Я в отеле «Пьер». Брат моего мужа запускает новый журнал, и мы здесь на обеде, который, кажется, будет длиться вечно. Когда дело касается семьи, трудно отказаться. К тому же он хороший парень.

– Это какой брат? Норберт?

– О Господи, нет, это Бо.

– Тот, что из Калифорнии, – сказала я, чтобы продемонстрировать ей, что тоже навела справки. – У вас, должно быть, весьма беспокойный образ жизни, – продолжила я. – А как же с каналом и со всеми вашими мужьями?

– Зато я не даю убежища мнимым убийцам.

Определенно мне эта женщина нравилась; казалось, я могла бы разговаривать с ней часами. К сожалению, сейчас на это нет времени.

– Послушайте… Касси, лучше я расскажу вам, что сказала Верити.

– Сделайте одолжение.

– Она настаивает на том, чтобы статья появилась в февральском номере. Поэтому выбора нет, нам надо приступить к работе. Февральский номер является большим рекламным изданием после Рождества и, предположительно, именно его все читают.

– О, вам не следовало напоминать мне об этом, – простонала она. – Я ничего не имею лично против вас, Салли, но уже начинаю нервничать по поводу этой публикации.

– Я стану думать, что в вашей биографии есть изъяны, раз вы. отказываетесь.

Она тяжело вздохнула.

Я попыталась представить себе то место, из которого раздался вздох, но я никогда не была в отеле «Пьер», и из этого ничего не получилось.

– Кстати, – сказала я, – я взяла отпуск в газете, поэтому могу свободно встретиться с вами, когда у вас представится такая возможность.

– А как же насчет осужденного?

– С ним будет все в порядке. Собственно говоря, я серьезно настроена собрать вещи и уехать на несколько дней подальше от всей этой неразберихи.

– Какой сегодня день? – спросила себя Касси. – Передо мной еженедельник… Сейчас посмотрим… Завтра у нас среда. Кошмар. Четверг. Не так уж и плохо. У меня есть немного времени днем. Пятница… Есть кое-какие дела утром, но… Послушайте, Салли, если вы так серьезно настроены, я могу уделить вам час в четверг, скажем, в половине второго. И два часа в пятницу, Сможете хотя бы начать.

– Великолепно! – пришла я в восторг. – Хотите, чтобы мы встретились на «ДБС»?

– Приходите в четверг ко мне в офис, а там посмотрим.

Я понимала подоплеку ее слов: «Давай посмотрим, как пойдут дела и смогу ли я тебе довериться». Все это меня расстроило, но я напомнила себе, что Касси не кинозвезда, а всего достигшая сама бизнес-леди.

– Я также составила предварительный список лиц, с которыми хотелось бы побеседовать, – сказала я.

– Попробую догадаться, – ответила Касси. – Мой бывший муж.

– Гм, да.

– Могу себе представить, кто еще, – рассмеялась она. – Послушайте, почему бы вам завтра не прислать мне в офис по факсу весь ваш список, и я подготовлю для вас номера телефонов и адреса.

– Было бы великолепно.

– А если хотите побеседовать с кем-то из «ДБС», мы можем это организовать и проследить, чтобы они были на месте следующие две недели.

– Чудесно.

– Итак, дайте подумать… Предполагаю, что вы, возможно, захотите поговорить с Александрой.

– Да. Прекрасно.

– Знаю, что она здесь. А как насчет Джессики?

– Джессики Райт? Замечательно.

– Она сейчас пока занята, потому что снимает сериал и часто уезжает из города, но…

– Я смогла бы подъехать к ней, – быстро отреагировала я.

– Хорошо, – одобрила Касси. – Похоже, Верити денег не пожалела.

– Да. Если говорить серьезно, кажется, это для нее важный проект.

– Гм, это мне льстит. С кем еще хотелось бы поговорить?

– Кайл Макфарланд? Он ваш продюсер по новостям?

– Он в Лондоне, – ответила Касси и засмеялась. – Это для вас далековато.

– Я бы могла поговорить с ним по телефону, если не возражаете.

– Хорошо. Кто еще?

– Лэнгли Петерсон.

– Без проблем.

– Ваш муж.

– Вы и его хотите? Он вас уболтает. Но нет проблем, Джексон будет здесь.

– Ваш сын Генри.

– Он в Чикаго, но и это возможно.

– У меня в списке и ваша мать.

– Гм. Давайте поговорим об этом в четверг, Салли. Вы можете, конечно, поговорить с ней, но лучше после наших встреч.

Я поставила галочку напротив имени Кэтрин Литтлфилд, затем трижды обвела в кружок. Она станет ключом ко всему прочему.

– Ваш босс по «ВСТ» в Нью-Йорке.

– Решили углубиться в доисторические времена?

– И целый список других лиц, – сказала я. – С вашей соседкой по комнате в колледже; с некоторыми из ваших друзей, старыми и новыми. С бойфрендом по средней школе и далее в том же роде.

– Гм, звучит многообещающе. Мы поговорим об этом в четверг. Пришлите список по факсу. – Она назвала номер.

Итак, послезавтра мне предстоит многое сделать, но прямо сейчас хочется спать.

Сделав для себя пометки, я пошла на кухню. Даг ждал меня, прислонившись к подоконнику.

– Он ушел, – сказал Даг. – Скрылся в лесу.

– Бедный парень, – вздохнула я и внимательно посмотрела на Дага. – Никого он не убивал. Он безобидный.

– Салли, я вынужден доложить, что он был здесь.

– Да, – удрученно согласилась я. – Но если я верну его… к себе домой, не мог бы ты сказать в полиции, что он был под твоей охраной? По крайней мере до тех пор, пока у него не будет крыши над головой, а рядом с ним адвоката? Хотя бы до утра?

– Салли…

– Пожалуйста. Он никуда не убежит. Правда. Ну хотя бы до утра. И я смогу позвонить его отцу, чтобы сказать, что он в безопасности. Его отец старый. Ты ведь не хочешь, чтобы он провел ночь в тюрьме. Позволь ему сегодня хорошо выспаться.

Даг тяжело вздохнул.

– Хорошо, я позвоню Бадди. Но ты должна привести его сюда.

Я вышла на улицу и позвала Пита. Никакого ответа. Из дома выскочил Скотти и встал рядом.

– Пит, вернись, уже поздно, и мы все устали. Иди в дом и прими душ. Я дам тебе пижаму и постелю в гостиной. – Никакого ответа. – Мы с Дагом в спальне, а Скотти рядом с тобой в гостиной. Он будет охранять тебя, пока ты спишь.

«Скотти будет сторожить тебя, пока спит Даг».

Внезапно сумасшедший Пит вышел из темноты.

– Спасибо, – шепнул он и прошмыгнул в дом.