Текст книги "Слово в современных текстах и словарях"

2.6. Сведения об этимологии иноязычного слова занимают отдельную зону. Неологизмы последних лет попадают в русский язык почти исключительно из одного источника – из английского языка в его американском варианте, поэтому особых трудностей с этимологизацией неологизмов не возникает. Трудности могут появляться в тех случаях, когда английский язык играет роль языка-посредника: он питает русский язык не только собственным лексическим материалом, но и словами, взятыми из других языков. Например, слово бутик попало в русский язык не прямо из французского (ср. фр. boutique 'небольшой магазин, лавка'), а через посредство английского, где оно в процессе освоения было «повышено в ранге» и обозначает магазин, торгующий модными товарами.

2.7. В зоне стилистических помет особую роль играют пометы, указывающие на сферу преимущественного употребления данной лексической единицы. Это касается главным образом специальных терминов. Среди неологизмов доля терминов достаточно высока, поэтому пометы типа «мед.», «инф.» (термин информатики), «полит.», «спорт.», «эк.» (термин экономики) и др. весьма частотны: они сопровождают подачу в словаре, например, таких сравнительно недавно заимствованных терминов, как бодибилдинг, брокер, валеология, дайвинг, дефолт, дисплей, дотировать, инвестиция, могул, провайдер, саммит, сканер, фристайл и т. п.

2.8. Одной из самых важных зон словарной статьи в «Толковом словаре иноязычных слов» (как это следует и из самого названия словаря) является зона толкований. Принципиально она мало чем отличается от зоны толкований в обычных толковых словарях, однако доля энциклопедических сведений о реалии, называемой данным словом, здесь больше, чем в толковом словаре общего типа. Это объясняется спецификой описываемого лексического материала: иноязычное слово в большинстве случаев менее известно пользователю языка, чем исконно русское, поэтому оно требует пояснений не только с точки зрения собственно смысла, но и с точки зрения той вне-языковой действительности, фрагмент которой слово обозначает. В особенности это относится к малознакомым словам-неологизмам. Так, например, толкования слов блокбастер, боди-арт, диоксин, Интернет, мультимедиа, прайм-тайм, толлинг, Уотергейт и мн. др., помимо собственно семантической информации, содержат и некоторые сведения энциклопедического характера (о природе самого объекта или понятия, о сфере его распространения или применения, принципе действия и т. п.); подробнее об этом см. наст. изд., с. 113-119.

2.9. Зона иллюстраций – в виде словосочетаний, речений —особенно актуальна для лексикографического представления неологизмов, поскольку у носителей языка трудности могут возникать как раз при употреблении иноязычного неологизма в тексте, при его соединении с другими словами в составе предложения.

2.10. Наконец, финальная зона словарной статьи в «Толковом словаре иноязычных слов» содержит семантические аналоги данного слова, то есть слова, близкие (но не синонимичные) по смыслу. Например, группу аналогов составляют все иноязычные названия спортивных игр с мячом (баскетбол, волейбол, гандбол, поло, пушбол, регби, футбол), съездов и собраний (конгресс, конференция, семинар, симпозиум, форум), разного рода вложений капитала (дотация, инвестиция, кредит, субвенция, субсидия) и т. п. Иноязычный неологизм, попадая в русский язык, нередко «встраивается» в такую группу аналогов, обнаруживая определенную общность с ними в семантике: ср., например, сравнительно недавно заимствованные экономические термины дилер, дистрибьютор, трейдер, которые вместе с другими терминами образуют группу аналогов (брокер, джоббер, дилер, дистрибьютор, маклер, риелтор, трейдер). Словарная статья каждого из этих слов содержит в зоне аналогов все остальные слова, относящиеся к данной группе.

3. В заключение следует сказать, что в процессе заимствования новых иноязычных слов и специальных терминов происходит перестройка семантических отношений (синонимических, антонимических, конверсных и др.) между существующими в языке обозначениями, с одной стороны, и словами-неофитами, с другой. Словарь, фиксирующий заимствования, должен, естественно, реагировать на все эти изменения и представлять их в виде определенной информации в той или иной зоне словарной статьи иноязычного слова.

Сведения о произношении иноязычного слова в толковом словаре[36]36
  Впервые опубликовано в сб.: Культура русской звучащей речи: традиции и современность: Тез. докл. междунар. науч. конф. (Москва, 26-28 апреля 2004 г.). М. , 2004. С. 83-88.


[Закрыть]

Приспособление иноязычного заимствования к фонетической системе заимствующего языка – одна из сторон укоренения слова на новой для него языковой почве. В отличие от передачи заимствуемого слова графическими средствами языка-реципиента, то есть фактически «мгновенной» замены одной графики на другую (для русского языка это, в большинстве случаев, замена латиницы на кириллицу), фонетическая адаптация иноязычного слова – процесс более или менее длительный. Не так уж редки случаи, когда норма заимствующего языка в течение десятилетий допускает произносительные и акцентные варианты – типа [тэ]ррóр – [т'э]ррóр, [со-нэт] – [сон'эт] – [санэт] – [сан'эт], мизéрный – мúзерный, мáркетинг – маркéтинг и под. Вопрос о том, как произносится то или иное иноязычное слово, для говорящих весьма актуален, поскольку он напрямую связан с реализацией главной функции языка – коммуникативной – и с культурой звучащей речи.

Сведения о произношении слова (не только иноязычного) носитель языка может почерпнуть из орфоэпических словарей, а также из некоторых толковых (например, из словаря С. И. Ожегова и из словаря С. И. Ожегова – Н. Ю. Шведовой). Однако словники первых, как правило, не покрывают всех случаев, когда произношение того или иного слова вызывает сомнения, а в толковых словарях информация о произношении слов дается несистематически. В словарях же иностранных слов, где, казалось бы, и надо искать ответы на вопросы о том, как произносится то или иное заимствование, до сравнительно недавнего времени сведения о произношении слов (как и многие другие типы лингвистической информации) вообще отсутствовали.

В данной статье используется материал «Толкового словаря иноязычных слов» (см. [Крысин 1998]). Словарная статья в этом словаре разделена на 11 зон, в каждой из которых дается один тип информации об иноязычном слове. Это, например, сведения о грамматических свойствах слова, о его этимологии, о стилистических характеристиках, о значении (или значениях), о словообразовательных возможностях и др. (о том, как представлены эти типы лексикографической информации об иноязычном слове, см. в работах [Крысин 1995, 1997, 1998а, 2003], а также в предыдущей статье). Среди зон словарной статьи есть и такая, которая содержит сведения о произносительных особенностях слова. Главным образом, это такие особенности, которые связаны со смягчением/несмягчением согласного перед фонемой (э) (и ее позиционными вариантами), с сохранением [о] в неударной позиции (в словах типа боа), а также с местом ударения или с наличием дополнительного ударения (как в недавних заимствованиях типа бодибилдинг, саундтрек, маунтбайк, Уотергейт и под.).

Орфоэпические рекомендации в рассматриваемом словаре могут касаться произношения иноязычной лексемы в целом или отдельных ее форм (например, только косвенных падежей существительного). По своему характеру эти рекомендации подразделяются на три типа.

1. Указание на нормативное произношение слова или словоформы. Это указание обычно дается тогда, когда в слове имеются произносительные черты, в той или иной мере отклоняющиеся от регулярных орфоэпических правил. Сведения такого рода записываются непосредственно после заглавного слова в квадратных скобках. При этом для удобства читателя знаки фонетической транскрипции почти не используются; исключение составляют знаки основного и дополнительного ударения над гласным, а мягкое или твердое произношение согласного перед /э/ обозначается соответственно сочетаниями «согласный + е» и «согласный + э» (как это давно делается в практике составления орфоэпических словарей). Например:

АБСЕНТЕИЗМ [сэнтэ]; ИНТЕРНЕТ [тэ, нэ]; ИРРЕДÉНТА [рэдэ]; МЕДРЕСÉ [рэсэ]; СÉПСИС [сэ]; ЭНÉРГИЯ [нэ]; ЭСТЕТИЗМ [тэ].

К этому типу произносительных помет относится и указание на допускаемые нормой варианты – если они не различаются своими стилистическими или какими-либо иными характеристиками, например: ПРЕТÉНЗИЯ [ тэ] и [те]; ПАРАМНЕЗИʼЯ [нэ] и [не]; ТЕРАПÉВТ [те] и [тэ]. При этом порядок приводимых вариантов значим: идущий первым вариант – основной, а идущий вторым – допустимый (тем самым, в приведенных примерах произносительные варианты пре[тэ]нзия, парам[нэ]зйя, [т'э]рапевт являются основными, а варианты пре[т'э]нзия, парамнСэ]зйя, [тэ]рапевт – допустимыми в пределах существующей орфоэпической нормы). То же касается вариантов ударения в словоформах и вариантов самих этих словоформ: первым указывается более предпочтительный, с точки зрения нормы, акцентный вариант, например: ИНСПÉКТОР, – а, мн. инспекторы, – ов и инспектора, – ов.

Поскольку заглавное слово, по общим правилам составления лингвистических словарей, дается со знаком ударения, сведения, касающиеся акцентной нормы, содержатся в самой форме заглавного слова. Если норма допускает два варианта ударения, то оба указываются в заглавном слове: БАЗИʼЛИʼКА; МИʼЗÉРНЫЙ; МÁРКÉТИНГ. Если слово, помимо основного, имеет дополнительное ударение, то оба ударения фиксируются в заголовочной форме: БÒДИБИʼЛДЕР; БÒЙФРÉНД; ПÉРИНАТОЛÓГИЯ; СÉКОНД-ХÉНД.

2. Указание на вариативное произношение, связанное со стилистическими или социальными различиями. Это указание, касающееся главным образом ударения, записывается (а) сразу после заглавного слова, если особенность произношения касается всей лексемы, например: КÓМПАС [у моряков: компáс]; ФЛЮОРОГРÁФИЯ, проф. ФЛЮОРОГРАФИʼЯ; (б) после словоформы или словоизменительных флексий, если особенности произношения характеризуют отдельные формы слова, например: ДУБЛЯʼЖ, дубляʼжа и проф., прост. дубляжá; СКРÉПЕР, а, мн. скрéперы, – ов и проф. скреперá, – óв.

3. Запретительные пометы. Они даются в квадратных скобках после слова или после словоформы и указывают на наиболее распространенные ошибки в произношении, например: МУЗÉЙ [не: зэ]; ИНЦИДÉНТ [не: инциндéнт]; КИЛОМÉТР [не: килóметр]; ПЕРТУРБÁЦИЯ [не: перетурбáция, перетрубáция]; БРЕЛÓК, брелóка [не: брелка]; ФИКСÁЖ, -áжа [не: фиксажá].

При необходимости сочетать два (или более) типа таких указаний о произношении слова или словоформы сначала дается рекомендуемый вариант произношения или ударения, затем указание на стилистически или социально отмеченный способ произношения и запрещающая помета, например: КАУЧУʼК, – чýка [проф. каучукá; не: кáучук]; ПАРТÉР [тэ; не: пáртер].

В выборе тех или иных орфоэпических рекомендаций автор опирался главным образом на последние издания «Орфоэпического словаря русского языка» под ред. Р. И. Аванесова, поскольку этот словарь – общепризнанный авторитет в области нормативного произношения. Важное его достоинство заключается, в частности, в том, что он фиксирует произносительные, акцентные и грамматические варианты, не предлагая, в отличие от некоторых других современных словарей и справочников, жестких рекомендаций, расходящихся с реальной картиной русского литературного произношения.

Однако далеко не всегда этот словарь может служить опорой для орфоэпических рекомендаций при составлении словарей, содержащих иноязычную лексику. Словник его невелик, в нем отсутствуют, в частности, и весьма частотные в современной речи иноязычные слова. Например, в 6-м издании словаря (1997 г.) нет слов бойфренд, дефолт, гастарбайтер, граффити, Интернет, клипмейкер, маркетинг, ноутбук, ньюсмейкер, принтер, провайдер, промоутер, римейк, секонд-хенд, секс-шоп, сервер, сканер и мн. др., которые представляют определенные трудности в их произношении и тем самым нуждаются в нормативных орфоэпических рекомендациях. Кроме того, справедливости ради надо сказать, что некоторые рекомендации, содержащиеся в этом словаре и касающиеся иноязычных слов, расходятся с современной речевой практикой. Так, в слове крем указываются как равные произносительные варианты с [рэ] и [р'э], причем вариант с твердым [р] дается первым. Варианты батуд и батут даются именно в таком порядке, хотя, по-видимому, первый вариант устарел (во всяком случае, в спортивной прессе и в речи самих спортсменов употребляется только вторая форма: батут, на батуте, соревнования по батуту и т. д.). Акцентная форма кéта, вероятно, давно вышла из употребления, вытесненная формой с наконечным ударением, которая, однако, в указанном словаре дается лишь как допустимая (ср. также варианты лóсось – лосóсь: словарь дает как предпочтительную первую акцентную форму, тогда как в современной литературной речи явно преобладает форма с ударением на втором слоге).

Словом, для того чтобы «Орфоэпический словарь» сохранил свой авторитет в области норм современного литературного произношения, он нуждается в значительном расширении словника и в изменении некоторых нормативных установок, касающихся, в частности, иноязычных слов. В этом случае он может служить еще более надежной опорой для составителей словарей иного типа при выработке ими орфоэпических рекомендаций.

Об одной модели грамматического освоения иноязычных слов[37]37
  Впервые опубликовано в кн.: Язык: изменчивость и постоянство: (К 70-летию Л. Л. Касаткина). М.: Рус. словари, 1998. С. 317-319.


[Закрыть]

В русском языке имеется некоторое число несклоняемых прилагательных типа модерн, плиссе, ретро, которые уже на почве заимствовавшего их языка наряду с атрибутивным развили субстантивное значение (которое грамматически оформляется как существительное мужского или, чаще, среднего рода). Ср.: юбка плиссе (= плиссированная) – плиссе замялось (= плиссировка); Мебель в стиле модерн – Я не гонюсь за модерном; Песни в духе ретро – Сейчас мода на всякое ретро.

Подобное совмещение атрибутивного и субстантивного значений отражено в виде соответствующих грамматических помет и толкований в современных толковых словарях (см., например, [СОШ 1997]).

Субстантивное значение может развиваться также у иноязычных наречий. Особенно характерны в этом отношении музыкальные термины типа крещендо. Ср.: Это место в музыкальной пьесе играется крещендо – У него получилось такое потрясающее крещендо!

Так же «устроены» термины адажио, аллегро, аллегретто, анданте, андантино, аппассионато, арпеджио, вибрато, виваче, глиссандо, граве, декрещендо, деташе, диминуэндо, дольче, кантабиле, ларго, легато, ленто, маэстозо, модерато, пиано, пианиссимо, пиччикато (пиццикато), ритенуто, рубато, стаккато, сфорцандо, сфорцато, форте, фортиссимо.

А. А. Зализняк последовательно характеризует эти термины и как наречия, и как несклоняемые существительные среднего рода [Зализняк 1977]. В других словарях совмещение наречного и субстантивного значений отмечается от случая к случаю, чему, впрочем, способствует узкоспециальный характер употребления этих терминов[38]38
  Заметим, что для многих слов из этого ряда субстантивное значение существует скорее потенциально, чем реально: контексты с употреблением в роли существительных таких терминов, как граве или престо, редки даже в специальной музыковедческой литературе.


[Закрыть].

В толковых словарях рассматриваемые термины, как кажется, должны иметь единую схему описания: сначала толкуется наречное значение, а затем, с использованием элементов первого толкования или со ссылкой на него, – субстантивное значение. Например:

АДÁЖИО. 1. нареч. Медленно, протяжно (о темпе исполнения музыкальных произведений). Вашу пьесу надо играть адажио. 2. сущ. нескл., с. Музыкальное произведение или часть его в таком темпе. Замечательное адажио из балета Чайковского «Лебединое озеро».

ПИЧЧИКÁТО, ПИЦЦИКÁТО. 1. нареч. Об игре на струнном музыкальном инструменте: извлекая звук щипком пальцев. Попробуйте исполнить это место пиччикато. 2. сущ. нескл. , с. Музыкальное произведение, исполнение которого основано на этом приеме. Скрипача попросили исполнить еще одно пиччикато.

СТАККÁТО. 1. нареч. О звуках в пении и при игре на музыкальных инструментах: отрывисто, отдельно друг от друга. Трудно будет эту мелодию спеть стаккато. 2. сущ. нескл., с. Фрагмент музыкального произведения, исполняемый таким образом. В этой пьесе несколько чудесных стаккато[39]39
  Такая схема описания музыкальных терминов этого типа осуществлена автором в словаре иноязычных слов, см. [Крысин 1998, 2005].


[Закрыть].

Почему разумно принять именно такую схему словарного описания обсуждаемых терминов? По двум (по крайне мере) причинам – этимологической и узуальной: этимологически слова аллегро, анданте, граве, престо и др. – наречия (именно таковы их итальянские прототипы); в музыкальной литературе все они употребляются прежде всего как наречия, а как существительные реально используются лишь некоторые. Производность субстантивного значения, по сравнению с наречным, и должна быть отражена в порядке толкования этих значений.

Подобная логика построения словарной статьи неизменяемых иноязычных слов, совмещающих в себе разные значения и принадлежащих к разным частям речи, должна быть применена и к описанию некоторых лексем из других тематических групп. Приведу лишь один (но весьма неординарный) пример.

Слово аляфуршет совмещает в себе наречное, атрибутивное и субстантивное значения: завтракали аляфуршет (наречие) – завтрак аляфуршет (неизменяемое прилагательное) – Был организован великолепный аляфуршет (склоняемое существительное).

Первым должно толковаться наречное значение (во-первых, соответствующее грамматическому статусу французского a la fourchette и, во-вторых, более употребительное из трех), затем атрибутивное (как первая ступень семантико-граммати-ческой производности). Субстантивное значение, в котором слово получило словоизменительные характеристики и даже утратило начальный комплекс аля– (сейчас в субстантивном значении чаще употребляется слово фуршет: Прием закончился фуршетом), то есть продвинулось на пути грамматической адаптации в русском языке, – описывается в заключительной части словарной статьи этого слова.

Вторичное заимствование и его описание в толковом словаре[40]40
  Несколько расширенный вариант статьи, опубликованной в кн.: Русский язык сегодня. Вып. 3. Проблемы русской лексикографии. М., 2004. С. 143-148.


[Закрыть]

В современном русском языке наблюдается процесс вторичного заимствования иноязычных слов: наряду с ранее заимствованным и ассимилированным в языке словом появляется слово, по форме совпадающее с ранее заимствованным, но имеющее иное значение, вплоть до полной омонимии.

Вот примеры иноязычных слов, вторично заимствованных русским языком в конце XX века.

Наряду со словом пилот в значении 'специалист, управляющий летательным аппаратом' [СОШ 1997: 518], заимствованным из французского языка, вероятно, в самом начале XX в., в конце XX в. появилось пилот в значении 'спортсмен, управляющий высокоскоростным спортивным транспортным средством (гоночным автомобилем, бобом – в бобслее, картом – в картинге ит.п.)' – в соответствии с тем же значением слова pilote во французском языке, где это значение появилось раньше, чем в русском. Ср.: «pilote – 4. водитель (автомашины и т. п.)» [НФРС: 820]; в словаре [Petit Robert 1973: 1305] приводится также пример locomotive-pilote, то есть 'ведущий гонщик' (в автомобильных, велосипедных и т. п. соревнованиях).

Новейшим заимствованием является также слово пилот в значении 'пробный выпуск печатного издания', употребительное главным образом в профессиональной среде журналистов. Это значение слова появилось под влиянием англ. pilot, которое среди своих многочисленных значений имеет и такое: «7. разг. 1) пробное мероприятие; мероприятие, проводимое в виде опыта 2) пробная, экспериментальная постановка (пьесы, оперы, балета и т. п.) 3) пробный показ спектакля в провинции (до показа в столице, крупном городе) 4) = pilot film [пробная серия многосерийного фильма]» [НБАРС, II: 689]. Ср. также пилотный в новом значении 'пробный': пилотный проект, пилотное исследование, пилотный выпуск журнала ит.п. – это значение у русского прилагательного появилось также под влиянием английского языка, где прилагательное pilot имеет, в частности, значение 'пробный, экспериментальный' (это значение реализуется, например, в уже приведенном сочетании pilotfilm, а также в словосочетаниях pilot ballon 'пробный шар', pilot plant 'опытная, экспериментальная установка', pilot study 'пробное, экспериментальное исследование' и под., см. [НБАРС, II: 689, 690]).

Новым для русского языка является употребление слова формат в значении 'характер, вид, форма' (Встреча глав европейских государств прошла в обновленном формате; Новый формат передачи телевизионных новостей) – под влиянием англ. format в том же значении; ср.: «3. характер, форма, вид: the format of a conference план, «сценарий» конференции.., 4. форма записи или представления информации» [НБАРС, I: 805]; ранее, в конце XVIII – начале XIX вв. (см. [Современный словарь… 2000: 827], это слово было заимствовано из немецкого языка в значении 'вид, размер печатного издания, тетради, листа'.

Термин директория в информатике обозначает справочник файлов со ссылками на расположение их для поиска операционной системой компьютера; термин заимствован из английского, где directory также является (в одном из значений) компьютерным термином; ср. ранее заимствованное русским языком из французского Директория (фр. Directoire) – первоначально для обозначения коллегиального органа исполнительной власти во Французской республике в 1795-1799 гг., а затем и для именования некоторых контрреволюционных правительств во время Гражданской войны 1917-1922 гг. в

России и на Украине; и в том, и в другом случае заимствования восходят к средневековой латыни, где directorium значило 'управление, руководство'.

Слово конференция известно в русском языке примерно с конца XVIII в. в значении 'совещание представителей каких-либо общественных, профессиональных и т. п. групп по тем или иным вопросам'. В конце XX в. оно начинает употребляться в специализированном «спортивном» значении 'спортивный союз, спортивная ассоциация' (Хоккейная команда из западной конференции) – несомненно, под влиянием англ. conference, которое в американском варианте английского языка имеет как раз такое значение (наряду с другими). Возможно иноязычное влияние также в возникновении спортивного термина легионер 'игрок в составе футбольной, хоккейной и т. п. команды, приглашенный из команды другой страны' – по-видимому, как «незаконное» производное от leage 'лига' (поскольку в словах лига и легионер – этимологически, семантически и фонетически разные корни[41]41
  Ср.: «ЛЕГИОНЕР… – нем. Legionär < лат. legiōnārius 'принадлежащий к легиону' < legio (legiōnis) 'легион'; ЛИГА… – фр. ligue < лат. ligāre 'связывать, соединять'» [Крысин 2005: 430, 434].


[Закрыть]), но возникло это производное значение у русского слова легионер, а не у англ. legionary, которое таким значением не обладает.

Слово резюме, заимствованное русским языком из французского в середине XIX века (см. [Современный словарь… 2000: 655]) и употребляющееся с тех пор в значении 'краткий вывод из сказанного, написанного' (напр., резюме доклада), в последнее время стало употребляться в еще одном значении: 'краткая автобиография с характеристикой деловых качеств, представляемая кандидатом на какую-либо должность, участником какого-либо конкурса ит.п.' [Крысин 2005: 661]. Это новое значение представляет собой семантическую кальку соответствующего значения многозначного английского слова resume 'краткая биография (представляемая кандидатом на должность)' [НБАРС, III: 81]. В английском языке это слово – также результат заимствования из французского, но указанное его значение развилось уже на английской языковой почве – во французском прототипе résumé это значение словарями не отмечается: см., например [Petit Robert 1973; НФРС]. (Подробнее о влиянии семантики иноязычных слов на семантику слов русского языка – исконных и заимствованных – и о возникновении семантических кáлек см. [Крысин 2002].)

Критерии, которые позволяют квалифицировать то или иное слово именно как вторичное заимствование, а не как естественное семантическое развитие ранее заимствованного слова, преимущественно узуальные и экстралингвистические. Например, необходимо принимать во внимание, в какой сфере деятельности впервые появилось новое употребление уже известного слова, в какой стране и в каком языке, в какое время и т. д. Однако не может быть сброшено со счетов и собственно лингвистическое соображение: насколько органичным вылядит то или иное значение как результат семантического саморазвития слова, появления в нем вторичных смыслов. Если объяснить возникновение нового значения как результат семантического развития слова затруднительно (как в приведенных выше примерах), то необходимы поиски источников, в том числе иных языков, которые могли повлиять на появление слова с таким значением.

Решению вопроса о том, что перед нами – вторичное заимствование или еще одно, естественно развившееся новое значение ранее заимствованного иноязычного слова, помогает тот факт, что у формально одного и того же слова в его разных значениях нередко бывают разные источники заимствования (может быть и один, общий язык-источник, но время заимствования – разное: см. выше пример со словом пилот). Так, слово монстр наряду с традиционным отрицательно-оценочным значением 'чудовище, урод' (в этом значении слово заимствовано из французского языка) в последнее время приобрело значение положительно-оценочное 'нечто чрезвычайно значительное, выдающееся' (напр., монстры кинобизнеса – о самых крупных и мощных кинокомпаниях) – несомненное влияние семантики английского слова monster: ср. «monster – 3. что-л. громадное. ~ ship громадный/огромный корабль.» – [НБАРС, II: 470]; в американском сленге слово monster употребительно также в значении 'наркотик, действующий на центральную нервную систему' – см. [АРСАС: 301; Chapman 1975: 282].

Иногда на различие в языках – источниках заимствования указывают те или иные (обычно небольшие) расхождения в фонетическом облике первоначально и вторично заимствованных слов. Так, наряду со старым заимствованием транспарант, пришедшим из французского языка (фр. transparent 'прозрачный'), по-видимому, в середине XIX в. (см. [Современный словарь. 2000: 750]), и производным от него прилагательным транспарантный, в конце XX в. появляется слово транспарентный, которое в словарях описывается следующим образом: «ТРАНСПАРЕНТНЫЙ [англ. transparent прозрачный, явный, очевидный] – полит., дипл. О политической позиции, концепции ит.п.: не содержащий секретов и недомолвок, «прозрачный» для других» [Крысин 2005: 787]; см. также фиксацию слова транспарентность в [Захаренко, Комарова, Нечаева 2003: 651] в значении 'отсутствие секретности, доступность любой информации', без каких-либо ограничивающих стилистических помет. При этом и ранее заимствованное, и новые слова восходят к одному источнику – латинскому языку, где tr?ns означает 'сквозь, через', а p?rere – 'появляться' (в [Современный словарь. 2000: 751] в качестве второй части этимона указано латинское причастие paratus 'подготовленный, готовый', производное от глагола parare 'подготовить, готовить', что, по-видимому, маловероятно, так как делает затруднительным установление семантической связи и слова транспарант, и нового заимствования транспарентный, и их французского и английского прототипов с латинским источником).

После рассмотрения этих примеров зададимся вопросом: как описывать в толковом словаре вторичные лексические заимствования при условии их полного формального совпадения с ранее заимствованными словами – как омонимы или как значения многозначного слова?

Как кажется, необходимо различать лингвистическую квалификацию того или иного слова (либо как вторично заимствованного, либо как приобретшего новое значение в русском языке), с одной стороны, – и практику подачи подобных фактов в толковом словаре, с другой.

Для выяснения языковой сущности нового лексико-семан-тического явления, несомненно, важно понимать, в каких случаях мы имеем дело с процессом саморазвития языка, а в каких – с иноязычным влиянием. В первом случае мы должны констатировать появление нового значения у ранее заимствованного слова; во втором, когда связь между традиционным и новым значениями трудно объяснить действием механизмов возникновения полисемии, а соответствие нового заимствования определенному иноязычному прототипу, напротив, очевидно, – речь должна идти о вторичном заимствовании.

При словарном же описании «двойного» лексического заимствования действуют те же принципы, что и при подаче всех прочих слов: если в толковании разных смыслов одного слова имеются общие семантические компоненты, то эти смыслы должны интерпретироваться как разные значения многозначного слова; если общих семантических компонентов нет, то соответствующие смыслы должны описываться как омонимичные (и, следовательно, одно и то же по форме слово необходимо давать в толковом словаре в виде омонимов).

Обратимся к приведенным выше примерам.

Два значения слова пилот: 1) 'специалист, управляющий летательным аппаратом' и 2) 'спортсмен, управляющий высокоскоростным транспортным средством' – в толковом словаре скорее всего должны описываться в рамках одной словарной статьи, поскольку у этих значений есть общие семантические компоненты: 'лицо', 'управлять', 'транспортное средство'. Слово же пилот в значении 'пробный выпуск печатного издания' должно составить отдельную словарную статью, поскольку в его значении нет ни одного компонента, который совпадал бы или пересекался с семантическими компонентами слова пилот в его личных значениях. Прилагательное пилотный также должно описываться в разных словарных статьях, то есть как пилотный¹ и пилотный², поскольку первое имеет значение 'относящийся к пилоту, пилотам' (при обозначении этим словом лица), а второе – 'пробный' (полное несовпадение значений, их омонимия).

Разные значения слова формат могут быть описаны в одной словарной статье, так как семантические компоненты 'вид, форма' являются общими для разных значений этого слова (ср. формат бумажного листа и формат телевизионной передачи).

Указанные выше разные значения слова резюме имеют общий смысловой компонент 'краткий' (ср.: 'краткий вывод из сказанного, написанного' – 'краткая автобиография с характеристикой деловых качеств, представляемая кандидатом на какую-либо должность, участником какого-либо конкурса ит.п.'; на этом основании лесикограф вправе описывать эти значения в рамках одной словарной статьи (что и сделано в словарях [Захаренко, Комарова, Нечаева 2003] и [Крысин 2005]).

Слово конференция естественнее описывать в виде двух словарных статей, поскольку смыслы 'совещание представителей каких-либо общественных, профессиональных и т. п. групп по тем или иным вопросам' и 'спортивный союз, спортивная ассоциация', не имея общих семантических компонентов, явным образом омонимичны. То же самое касается и слова монстр: два смысла – 'чудовище, урод' и 'нечто чрезвычайно значительное, выдающееся' – не имеют общих семантических компонентов, и следовательно, перед нами – два омонима, словарное описание которых должно даваться в виде двух разных словарных статей. В значениях слов директория¹ и Директория² также нет ничего общего, и словари совершенно обоснованно дают эти слова как омонимы: см., например [Захаренко, Комарова, Нечаева 2003: 205; Крысин 2005: 260][42]42
  Автор благодарит М. А. Осипову за сообщение ряда примеров, свидетельствующих о процессе вторичного лексического заимствования, актуальном для современного этапа развития русского языка.


[Закрыть].