Текст книги "Бессмертные Вороны"

Глава 22

В час Звездный пробудится сила, что укажет Им путь к Истине.

«О Великих Воронах»

I

Он широко зевнул, стоя на эскалаторе, и сонно посмотрел по сторонам. Аэропорт Пулково оказался огромным и, несмотря на раннее утро, уже заполненным мельтешащими людьми. Забрав багаж, Александр пошел к выходу. Во время полета у него получилось немного поспать, но эти несколько часов полудремы не прибавили ему сил. Обойдя навязчивых таксистов у выхода, пытавшихся остановить приезжих, Белый прошел через двойные двери и оказался на улице.

Небо, молочно-голубое, встретило его едва различимой улыбкой полумесяца и ровными следами от самолетов. Александр пошел к автобусной остановке, на которой уже толпились люди с чемоданами и объемными сумками. Ноздри щекотал ностальгический запах. Так пах только Санкт-Петербург. Он знал, что этот влажный запах усилится в самом центре города, и к нему добавится пыль с вековых зданий, что крупицами поднимается в воздух с сильным порывом ветра. Десять лет назад Белый впервые почувствовал его и запомнил на всю жизнь.

Когда подъехал длинный автобус, Александр пропустил пожилых женщин и сам зашел в забитый салон, поставил сумку между ног и ухватился за поручень. Кто-то толкнул его локтем, пытаясь протиснуться дальше. Ему пришлось повернуться, чтобы не задеть никого плечом. «Приходится экономить, – подумал он, успокаивая себя. – Такси из аэропорта мне не по карману».

Взгляд скользнул по стоящей на чьих-то коленях переноске. Белый опустил голову и, к своему удивлению, заметил там не притихшего кота, а белого шпица, с любопытством рассматривающего его в ответ. Он не смог сдержать улыбки и, подняв глаза, сказал сидящей перед ним девушке:

– Милый песик.

Та вздрогнула, перевела на Александра взгляд и тут же ответила с теплотой в голосе:

– Спасибо. Ее зовут Маркиза.

Белый качнулся вперед, давая ворчащей женщине пройти, и мысленно взмолился, чтобы автобус поскорее тронулся. Он достал телефон, открыл галерею и стал искать фото нужного ему адреса. На глаза попалась фотография Сени. В груди у него заныло, когда Александр в очередной раз осознал, что в ближайшие недели, а то и месяцы не увидит его. Он очень любил своего подросшего друга, тем более что тот стал для него еще более ценным с уходом отца.

Когда Белый принес Есения сестре перед отъездом, он чувствовал, что отрывает часть сердца. Нежно погладив пса между ушами, увидел дрожащие руки Дианы и обратился к ней:

– Не беспокойся, все будет хорошо. Сеня не доставит тебе хлопот. Правда, мальчик?

Щенок издал задорное «тяв» и высунул язык, словно подтверждая его слова. Сестра поставила Есения на пол, подошла к Александру и крепко обняла. Он погладил ее по спине, шепча утешительные слова. Диана сказала дрожащим сдавленным голосом:

– Пожалуйста, Саша, вернись живым и невредимым.

– Обязательно. Ни ты, ни Сеня не простите мне, если я не сдержу слово.

– Тяв!

– Мы будем ждать тебя, – сказала она и обняла его так крепко, что ткань куртки жалобно затрещала.

Александр пару раз моргнул, возвращаясь из вчерашнего вечера в сегодня. Он сверился с нужным ему адресом и отправил сообщение сестре: «Прилетел. Наберу ближе к вечеру, как освобожусь».

Наконец автобус тронулся. Белый пролистал чаты, открыл переписку с Алисой и заметил, что та не была онлайн уже неделю. Взволнованный, нажал на кнопку вызова и услышал долгие гудки. Ни на сообщения, ни на звонки она не отвечала, что не на шутку его тревожило. Он убеждал себя, что этому есть разумное объяснение. И всем сердцем надеялся, что Алиса в порядке.

II

Солнечный свет брызгами шампанского ударил в лицо, заставив зажмуриться. Алиса опустила голову, на ощупь открыла створку окна и ощутила дохнувший жаром воздух. Привыкнув к свету, она разомкнула веки и посмотрела на открывшийся перед ней пейзаж. Вечером, когда ее привели в комнату после долгого разговора с тремя такими разными Воронами, ей было не до разглядывания местных красот. Она упала в одежде на широкую постель и провалилась в сон.

Теперь же ею завладело любопытство, и потому, проснувшись, первым делом девушка раздвинула тяжелые темные шторы по правую сторону от кровати. Алиса увидела голубую полоску воды, за которой громоздились старинные здания и каменные набережные. Ближе к ней набережная соединялась с трассой, о ширине которой она не могла судить из-за высокого резного забора с витиеватыми узорами в навершии и глухим облицованным камнем массивом внизу, конца которого не было видно. Девушка посетовала, что за месяц так и не изучила окрестности Санкт-Петербурга, предпочитая каждый раз ходить в один и тот же магазин, на одну и ту же набережную и все время возвращаться одним и тем же путем. Поэтому определить, где именно находится, ей не представлялось возможным.

Она подошла к белому столу, что стоял между двумя высокими окнами, провела по нему пальцем, затем коснулась высокой спинки стула и не нашла ни пылинки. На стуле лежал ее рюкзак. Алиса проверила, что все вещи на месте. Поставила телефон на зарядку и вернула внимание на комнату. Прошла к декоративному – как-никак, это был второй этаж – камину и рассмотрела черную фигурку ворона с переливающимися изумрудами глазами. Взять ее Алиса не решилась, побоявшись уронить произведение искусства. Над камином на окрашенной белой краской стене видели красивые часы с римскими цифрами. Девушка обернулась и еще раз окинула взглядом комнату, которая теперь виделась ей слишком большой и пустой.

Раздался стук в дверь. Ненавязчивый, но достаточно громкий, чтобы услышать его даже сквозь сон. Алиса поспешила открыть. «Вдруг это Стася?»

Но тут она ошиблась. Перед ней стоял обворожительной красоты молодой человек в мешковатых джинсах с цепью и белой майке, под глубоким вырезом которой перекатывались мышцы груди. В его лице особенно выделялась линия челюсти с прямоугольным подбородком, таким же, как у Николая Картунина, а ярко-голубые глаза под тенью длинных ресниц светились интересом и весельем.

– Ничего себе! Утречко, – сказал парень, наклонив голову так, что еще мокрые пепельные волосы упали ему на лицо. Девушка скользнула взглядом по татуировке на его шее и смутилась от ответного пристального внимания. – Я Мик. А ты, видать, Алиса?

– Да, это я.

– Да не парься. Я лишь восхитился тому, что в наших рядах красоты очередное пополнение, – объяснил Мик и, заметив интерес на лице девушки, пояснил: – Если Лера у нас Рубенсовская женщина[14]14

  Рубенсовская женщина – полная женщина, обладательница пышных форм. Нарицательное название связано с излюбленным женским типом нидерландского (фламандского) живописца Питера Пауля Рубенса, одного из основоположников искусства барокко.


[Закрыть], а Стася – Твигги[15]15

  Лесли Лоусон, широко известная как Твигги, – британская модель, актриса и певица, считающаяся первой топ-моделью в мире. Ключевыми чертами ее внешности были короткие волосы, большие глаза и сильная худоба.
  Стиль Твигги – это стиль не определившегося в своем стиле подростка, который не хочет взрослеть.


[Закрыть], то ты – темноволосое воплощение Тейлор Момсен. Можно же на ты?

– Конечно… То есть можно, – растерянно подхватила она.

– Ты, наверное, голодная. Го за мной. Покажу тебе наш хаус. Руку? – сказал он, протягивая ей локоть. До нее донесся сладкий аромат спелого яблока и граната, исходящий от парня.

Алиса не знала, серьезно ли Мик или это какой-то извращенный способ пошутить, но решила отказаться. Тот не обиделся и повел ее к лестнице на первый этаж. Пока они шли, он непринужденно спрашивал о ней – чем занимается, кого слушает, в каких соцсетях сидит, – и с интересом рассматривал ее. Она тоже поглядывала на него со смутной мыслью, что кого-то он ей напоминает.

– Не узнаю тебя. Но уверен и без пруфов, что ты скилловая художница.

– Я не свечу своими фото в соцсетях.

– А в ТикТоке сидишь?

– Когда-то скачивала, но быстро забросила и удалила.

– Фух! Аха-ха-ха, – рассмеялся он, запуская пальцы в мелированные локоны и откидывая их назад. – А я ж думал, что потерял форму. Так вот оно что!

Алиса всем своим видом показала смущение и негодование, заметив которые Мик поспешил объяснить свою реакцию:

– Я тиктокер. Пятьдесят лямов, почти пятьдесят один, – сказал он, достав телефон и повернув экраном к ней. – Теперь понятно, почему мы не пересекались.

Она с удивлением заметила, что парень и правда знаменит. В шапке канала было написано: «MikHail. 23 y.o. Dancer, singer & video creator». «Получается, где-то его лицо мелькало, и я его запомнила? – мысленно предположила Алиса. – Наверное, так и есть».

– Так значит, Михаил?

– К вашим услугам, – он отвесил шутливый поклон и убрал телефон. – А еще, мы почти на месте.

Как только Мик это сказал, до нее донеслись ароматы свежей выпечки и травяного чая. Они вошли в арку и через десяток шагов оказались в квадратной комнате с одним длинным столом и несколькими овальными по сторонам. Алиса потеряла дар речи и застыла, пытаясь запомнить как можно больше. Слева у стены, прямо рядом с холодильником, расположилась стойка с десертами, выпечкой, фруктами и овощами, мясными нарезками и сухими завтраками. «Почти шведский стол, – подумала она, – только еще и с плитой». Чуть дальше, почти в углу комнаты, стояли раковина и посуда для готовки. Заканчивалась стойка несколькими чайниками и двумя разными кофемашинами. Над ними висела подвесная тумба со стеклянными дверцами, на полках которой были всевозможные чаи и упаковки с зерновым кофе.

– Впечатляет?

– Нет слов, – призналась Алиса.

– Окей, приятного аппетита, – сказал Мик и ушел к стойке с едой.

– А вот и ты!

Она посмотрела туда, откуда донесся знакомый голос, и не смогла скрыть улыбку. Стася бежала с широко расставленными руками, растрепанные волосы колыхались вслед за ее шагами, а прилипшие к уголку губ крошки довершали образ забавной и такой искренней девочки. Врезавшись в Алису, она обняла ее и прижалась горящей щекой к уху.

– Я так рада тебя видеть. Пошли, я все тебе тут покажу.

Они обогнули длинный стол и подошли к холодильнику. Стася открыла его, демонстрируя Алисе его содержимое со словами:

– Тут у нас все, что должно храниться при низких температурах. Всякие полуфабрикаты, молоко, йогурты, творог… О, вспомнила! Но что-то я их не видела… – начала бормотать она, потирая подбородок. Алиса и раньше замечала, что черты девушки более крупные, чем у нее самой, – нос с маленькой горбинкой, широкая челюсть и большие глаза, – но сейчас это особенно выделялось на фоне других обитателей дома Воронов.

Стася закрыла холодильник и повела ее дальше, попутно рассказывая, что им несколько раз в день привозят новые продукты. Она скривилась, когда посмотрела на бекон, что не укрылось от Алисы.

– Что-то не так?

– Никогда не пойму такого пренебрежительного отношения к животным, – сказала Стася. – Как подумаю о всех этих свиньях, телятах и курочках, которых растят, чтобы мы их съели, так сердце сжимается, – она демонстративно поднесла кулак к груди и пошла дальше.

– Ты веган?

– Вегетарианка. Я не ем только животное мясо. И, как видишь, это мне только на пользу, – сказала Стася и крутанулась вокруг оси; юбка на этот раз зеленого винтажного платья красиво взлетела и опустилась вслед за ее движением.

Алиса посмотрела на тонкие запястья девушки и худощавые ноги, мысленно отметив, что их фигуры несколько схожи. «Только моими плечами можно доски забивать, а она похожа на оживший одуванчик».

– Не-ет! Не завезли сегодня мой любимый кекс.

На лице Стаси отразилась вся скорбь этого бренного мира. Алиса осмотрела многообразие выпечки и уточнила:

– Ты хотела какой-то другой?

– Угу, – выдохнула Стася. – Мы вчера так забегались с тобой, что меню вообще вылетело из головы.

– Это… важно?

– Не критично. Я знаю, как это исправить. Не будь я Вороном.

– Кстати, боюсь спросить, – сказала, помявшись.

– Все свои. Ну, после посвящения точно будут. Что тебя беспокоит?

– Вы всегда здесь обедаете? Сегодня не очень многолюдно.

– Каждый из нас индивидуальность. Я уже говорила об этом, – напомнила она с улыбкой. – Поэтому каждый Ворон вправе решать сам, где провожать закат и с кем разделить завтрак. Мы вольные птицы.

– Но разве нет правил и условий?

– Так сразу тебе не разобраться. Самое главное незыблемое правило: во всем слушать Верховного.

– Таки во всем? – переспросила Алиса с усмешкой.

– Во всем, – серьезно повторила Стася.

– Это он обеспечивает нас едой и крышей?

– Я в такие тонкости не вникала. Делами Верховного заправляет Смерть. Но у него ты ни за что в жизни не допытаешься, что да как. Разве что сам Верховный прикажет.

На милом личике проступило забавное выражение, от чего девушка не могла понять, шутит Стася или говорит серьезно. Решив пока повременить с вопросами, она вернула внимание на представленный выбор блюд.

Когда они сели за стол у французского окна, Алиса поставила перед собой тарелку со скромным набором из сырников и йогурта с гранолой. На тарелке Стаси остался недоеденный круассан, к которому она добавила несколько свежих ягод клубники и ежевики. Они обе взяли по свежевыжатому апельсиновому соку и принялись трапезничать.

Алиса наслаждалась вкусом еды и открывающимся видом на зеленую аллею с белыми статуями полуобнаженных богинь, которая заканчивалась большой беседкой из светлого дерева. За окном щебетали птицы, ветер колыхал листья деревьев, а в просветы между ветвями игриво заглядывало солнце, создавая причудливые блики в комнате. От созерцания ее отвлек голос Мика:

– Можно к вам?

Девушка обернулась, и до нее донесся сильный запах свежесваренного кофе, который парень поставил на полный еды поднос.

– Не-а.

Алиса перевела вопросительный взгляд на Стасю, которая скрестила руки на маленькой груди и в упор посмотрела на парня. Мик умоляюще протянул:

– Не дуйся, солнышко. Ну ты чего?..

Его прервал громкий звук скрипящих по полу ножек. Стася вскочила на ноги и сказала так, что ее высокий голос невольно дрогнул:

– Пошли отсюда.

– Нам разве можно уходить отсюда? – осмелилась спросить Алиса.

– Да брось, Стась. Ты все еще злишься?

– Даже нужно. – С этими словами Стася быстро зашагала к выходу.

Алиса встала, извинилась перед Миком и поспешила за девушкой, фигуру которой уже поглотила полутьма арки.

III

Пик сезона белых ночей подошел к концу, что было заметно по темно-синему звездному небу. Подсвеченные прожекторами часы на Думской башне показывали без пятнадцати три. Он медленно выдохнул сигаретный дым, обводя взглядом здания, что тупо уставились на улицы желтыми окнами. Его всегда удивляло, как местная молодежь находит силы на ночные прогулки и встречи. Ладно, он. Сначала его вынуждала работа, потом – ненавистная головная боль, что отпускала лишь в тандеме с обезболивающим и сигаретами. «Ладно уж, не стоит умалять заслуг свежего воздуха, – подумал он, закидывая окурок в урну, и про себя усмехнулся: – Свежего. В центре города».

Его съедало разочарование в самом себе. Неужели настолько постарел, потерял хватку? Как мог упустить ее, когда она все время была почти у него под носом? Раньше он бы перевернул весь мир, чтобы найти то, что нужно. Подключил бы все свои связи и способности, чтобы вызволить человека из цепких лап Сатаны. Но что теперь? Ему остается вернуться в душную мансардную комнатку, бросить в чашку растворимого кофе пару кубиков льда и начать все сначала.

Последние пятнадцать лет, всякий раз, когда он закрывал глаза, ему мерещились голоса тех, кого он не смог спасти. Они плакали, звали его по имени, проклинали, умоляли, умирали на его глазах в непрекращающемся потоке кошмаров и отступали только с рассветом. А недавно к ним присоединился голос той, кого он не ожидал потерять. «Хотя в моей жизни бывает только так», – мрачно усмехнулся мужчина.

Ухватившись за соломинку, он отправился по горячим следам в тщетных попытках отыскать ее. Когда, уже потеряв всякую надежду, вновь перечитал письмо, что бережно хранил в записной книжке, его словно осенило. Наконец-то чутье не подвело опытного детектива. Стоя в парке в тени деревьев, смотрел на бледную синеволосую девушку в окне и думал о том, что его работа здесь закончена. Он вернулся домой: к пыльным корешкам книг, опустевшему диффузору и погруженной в тишину гостиной. Только ради перестраховки и необъяснимой пассивной привязанности не отписался от ее соцсетей. И одним июньским вечером, сидя за столом с блокнотом и ручкой, от скуки пролистал ленту новостей. Стоило ему заметить неладное в последних постах, мужчина сорвался с места и уже на следующее утро летел в Россию. Но все равно не успел перехватить ее раньше них, за что презирал себя.

Он постоял еще некоторое время, наблюдая за группами подростков и пьяными взрослыми. Когда уже был готов вернуться к себе, его внимание привлек громкий женский смех. Обычный прохожий на его месте не обратил бы на это внимание. Максимум бросил презрительный взгляд и пошел дальше. Но только не он.

Девушка перебежала дорогу на красный свет, оборачиваясь на молодого человека, идущего за ней. Оказавшись рядом с ней, тот обвил ее талию руками и попытался поцеловать, но она извернулась, игриво поведя плечами. Было сложно разобрать слова за шумом проезжающих машин. Поэтому он, обуреваемый любопытством, пошел следом за парочкой, которая свернула на Итальянскую улицу.

Двигался бесшумно и легко. «В ногах сила», – говорила его мать, объясняя, почему начинает свой день с прогулки. А если добавить к этому его врожденные наблюдательность и незаметность, сила превращалась в суперспособность.

Девушка отпустила руку парня, разразилась смехом и выскочила на перекресток. Машин поблизости не было, иначе веселая прогулка могла бы закончиться трагедией. Разведя руки в стороны, она прокричала:

– К черту правила! К черту этот мир! К черту вас всех!

Молодой человек что-то сказал ей, но девушка развернулась к нему спиной, махнула рукой и пошла дальше. Он попытался поймать ее и сгрести в объятия, но вновь не вышло. «Она пьяна. Причем куда больше, чем парень».

Он заметил, как тот протянул было к ее волосам скрюченные пальцы, но тут же одумался, разумно решив, что грубостью мало чего добьется. Тем временем девушка свернула во двор и воскликнула:

– О! Ниче се! Какие люди! Давно не виделись.

Парень улыбался и что-то тихо говорил. «Должно быть, убеждает пойти к нему. Он напоил ее как раз для этого. Но у нее другие планы на ночь», – подумал мужчина, приближаясь к парочке. Остановился у ворот ближе к пышным кустам и обратился в слух.

– Лиан, ну ты, конечно, бомба, – послышался голос парня. – Может, пойдем ко мне все-таки?

– Ну здрасьте, – сказала она, отвешивая шутливый поклон памятнику Тургенева. – Герой моего детства. Как поживает Муму-у?

Лиана протянула последнее слово и не сдержала икоты. Парень заозирался, чем вызвал у мужчины подозрения: «Что же ты задумал? Не думаешь же взять ее силой? Прямо в центре». А девушка все продолжала обращаться к классику русской литературы:

– Знаешь, Ваня. Я ни одной книжки не читала в школе. Но тебя, паскуда, сраная бабуля заставила. Знаешь, что сказала? «Юленька, ты обязана прочитать Тургенева, – сказала она, пытаясь спародировать голос пожилой женщины. – В жизни пригодится. Для общего развития». Ага. Тьфу! – и харкнула под ноги памятника.

«Юленька? Или все же Лиана? Должно быть, Юлиана?» – подумал он, не сводя с нее глаз.

Парень вздрогнул. Сделал к ней шаг и снова повторил свое предложение. Девушка, не оборачиваясь, махнула рукой, задев чужой подбородок, из-за чего парень отступил обратно. Она несколько секунд смотрела на безмятежное лицо Ивана Сергеевича, запечатленного сидящим с книгой в руках. Как вдруг положила руки на камень под ногами памятника, подтянулась и начала забираться на него.

– Постой! Что ты творишь?

– Ничего я не творю. Ой! – Юлиана закинула ногу и соскользнула второй, но удержалась. – Лучше помоги. Толкни меня.

Парень на секунду замялся, не зная, что делать, но обтянутые короткими шортами женские ягодицы перед самым лицом стали весомым и главным аргументом «за». Он положил на них ладони и, немного сжав, подтолкнул девушку. С его помощью она быстро забралась на памятник и даже выпрямилась в полный рост. На лице наблюдателя, как и у Тургенева, не отразилось ни одной эмоции. Хотя мужчина ощутил поднимающееся внутри презрение к этой парочке.

– Ну привет, – сказала Юлиана, сев на колени памятнику и задрав голову. – А вблизи ты даже ничего.

– Так как насчет продолжить вечер у меня?

– Я вот думаю, если бы не Муму… Признавайся, кто тебя заставил? Или это твоя идея? Чисто между нами. Я никому не скажу, сто проц.

– Пошутили и хватит. Лиан, слезай оттуда, – сказал парень и протянул руки к ней.

– Тише ты! – шикнула она. – Мы разговариваем.

– Это памятник.

– Сам ты памятник! Заткнись, я сказала!

Молодой человек потянулся к ногам Юлианы, но та подняла их, показала ему средний палец и чуть не упала, в последний момент ухватившись за плечо памятника. Мужчина включил камеру телефона и сделал несколько снимков так, чтобы было видно обоих.

– Слезай! Нас же могут поймать и на ночь посадить в обезьянник.

Девушка проигнорировала его. Молодой человек не выдержал, сплюнул и, убрав руки в карманы брюк, спешно ретировался. Мужчина остался незамеченным, ведь пошел парень в другую сторону и явно был погружен в свои мысли.

– Ну и катись к своей мамаше, урод! – прокричала ему Юлия, подняв два средних пальца. – Мудак.

Он еще немного постоял в тени, слушая бессвязный бред пьяной девушки, и взглянул на наручные часы. «Начало четвертого». Юлиана стала слезать с памятника, но на этот раз не успела вовремя ухватиться и со шлепком приземлилась на землю. Пробурчав что-то нецензурное себе под нос, она с трудом поднялась и, пошатываясь, вышла из дворика.

Мужчина смог лучше разглядеть ее в свете фонаря: обесцвеченные волосы, пирсинг в носу, подведенные черным глаза, испачканный красный топ. Она шмыгнула носом и, немного горбясь, двинулась обратно к Невскому проспекту. «Тоже не заметила меня, – подумал он, провожая взглядом ее покачивающийся силуэт. – Впрочем, как всегда».