Текст книги "Бессмертные Вороны"

Глава 23

Влюблены с рождения Они друг в друга и за руку встретят Смерть.

«О Великих Воронах»

I

Александр сел на стул напротив кабинета новой начальницы, достал телефон и написал Алисе. Ему необходимо было занять себя чем-то, пока ждал «позволения войти». Именно так выразилась женщина за дверью, когда он постучал и попытался открыть дверь. Его удивила такая реакция. На мгновение показалось, что он снова оказался в школе и чувствовал на себе гневный осуждающий взгляд химички. Белый не успел рассмотреть эту женщину, запомнил только стальной командный голос и прямую осанку.

Сидя в зале ожидания аэропорта, он искал любую информацию о ней в интернете. Послужной список был внушительным и впечатляющим. Всего за 12 лет службы в следственных органах она дослужилась до звания генерала, раскрыла несколько сотен преступлений, стала преподавать в Санкт-Петербургской академии СК РФ, написала немало научных статей и даже лично встречалась с президентом. Она была на голову выше всех следователей, которых он знал. Фигурально. И являлась единственной дочерью командира Военно-морского флота адмирала Игоря Щербатого. Поэтому Белый готов был подождать.

Через пятнадцать минут в ее кабинет зашла краснощекая женщина, затем вышла и обратилась к нему:

– Лейтенант Александр Белый? Елена Игоревна просит вас в свой кабинет.

Он встал, отряхнул ворот рубашки от невидимых крошек и, поблагодарив уже уходящую женщину, постучал и вошел в дверь. На этот раз Александр мог хорошо рассмотреть свою начальницу: русые, собранные в идеальный пучок волосы, тяжелый взгляд карих глаз, плотно сжатые тонкие губы и по-военному прямая осанка. Белый поспешил представиться и передать документы, которые перед отъездом отдал ему Рудской. Елена Игоревна бегло изучила бумаги и отложила их в сторону. Только сейчас он заметил, что ее стол был идеально чистым, каждый предмет был «на своем месте», и даже принесенная им папка прекрасно вписалась в эту картину перфекциониста.

– В чем причина опоздания? – Слова, как лезвие, прорезали повисшую на мгновение тишину.

Белый даже опешил от такого вопроса, уставившись на Щербатую.

– Прощу прощения, я на метро и сразу к вам, – сказал он, придя в себя.

– Это не отменяет факта опоздания.

Александр взглянул на часы над ее головой и еще больше удивился.

– Но я постучался к вам в кабинет в девять утра.

– В начале десятого, – поправила она его так, словно дала указкой по рукам. – Ты опоздал на две минуты.

Он не знал, что ответить на это замечание. Просто стоял, приподняв плечи, словно хотел спрятаться от страшной деспотичной женщины, нетерпимой к опозданиям. Наконец Белый отдал честь и сказал:

– Товарищ генерал-майор Елена Щербатая, искренне соболезную, что доставил вам неудобства. Впредь постараюсь не повторять…

– Как вас, неучей, только в следствие берут, – перебила она его, оскалившись так, что Александр заметил узкую щель между ее передними зубами. Такая обычная и почти детская особенность придавала ее чертам неожиданную хищность. – У нас здесь так дела не делаются. Впредь без опозданий. Все понятно?

– Так точно.

– Сегодня же приступаешь к работе. После поговорим о наказании. Майя Владимировна введет в курс дела. Свободен.

– Мне после подойти к вам для решения вопроса о проживании?

– Свободен, – повторила она с нажимом и указала на дверь.

Александр вышел из кабинета начальницы с горьким предчувствием: «Командировка обещает быть жесткой».

II

Тусклый свет и негромкая музыка из колонок в углах зала с низкими потолками создавали уютную атмосферу. Алиса впервые была в таком месте, поэтому жадно всматривалась в лица посетителей за столами, официантов в коротких фартуках и техника, который настраивал микрофон на сцене. Но больше всего ее поразило здание, из которого они вышли со Стасей час назад. Оно смотрело на нее изящными боковыми эркерами, десятками арочных окон и острым навершием башни, судя по всему, той самой, где обитает Лера. Стася рассказала, что этому зданию не больше двадцати лет, и живут в нем Вороны по собственному желанию, дословно «сегодня хочется, а завтра нет – не вопрос, все будет». Алиса все еще слабо разбиралась в том, как индивидуализм может уживаться с подчинением авторитету. Пока единственный человек, который был расположен к общению, потягивал из трубочки дюшес, она размышляла, как лучше задать этот вопрос.

– Как тебе здесь? Правда здорово?

Алиса ответила улыбкой на восторженные вопросы Стаси и стерла пальцем капельку со стакана лимонада. Ее ладони были теплыми, что было неожиданным и обескураживающим. Она привыкла к холодным – а порой и ледяным – пальцам в моменты нерешительности и страха. Но отчего-то сейчас, сидя вместе с этой по-детски искренней девушкой, Алиса чувствовала себя на своем месте. Перед мысленным взором тут же вплыла подпрыгивающая от радости Стася, которая в порыве чувств обняла ее и чмокнула в щеку. Алиса была озадачена такой реакцией. Ведь она последовала за ней только из-за какого-то творожного кекса, который лежал на прилавке небольшого кафе у Площади Восстания. Стася купила два, предложила один Алисе и, когда та отказалась, заказала ей лавандовый латте, а себе – раф бабл-гам на растительном молоке. Они взяли с собой напитки и пошли пешком сначала по широкому Невскому проспекту, а после свернули направо и отправились на набережную.

– Почему мы так поспешно ушли? Дело в Мише?

Стася прожевала кусочек большого кекса, несколько крошек с которого упало на ее футболку с небесным принтом и серую длинную юбку, в которые она переоделась перед выходом, и ответила с презрением:

– Мик самый настоящий лукист[16]16

  Лукист – человек, приверженец лукизма, который оценивает других, опираясь на их внешний вид.


[Закрыть].

Алиса вспомнила, как при первой же встрече Миша прошелся по ней взглядом и отпустил комментарий об ее внешности, вольно или невольно сравнив ее с Лерой и Стасей. Она покачала головой, отпила из стаканчика кофе и уточнила:

– Но разве это плохо?

– Это отвратительно! – моментально отреагировала девушка.

– Никто не судит о человеке при первой встрече за глубину души и характер. «Встречают по одежке».

– Почему же «никто»? Я совершенно не такая, – сказала Стася и фыркнула: – Мне вот было совершенно не важно, как ты выглядишь. Я хотела познакомиться лично и поговорить, а потом уже составлять о тебе мнение.

– И ты совсем не обратила внимание на мою внешность?

– Совсем! – легко ответила девушка и потянула напиток из трубочки. – Точно не хочешь попробовать?

Она качнула головой, отказываясь уже в четвертый раз. Закрывая глаза от удовольствия и делая глоток кофе, Стася напоминала своей искренностью смеющегося Александра Белого. Мысль о нем появилась так же внезапно, как и исчезла. Стася оставляла двоякое впечатление: ее детская непоседливость и инфантильность вызывали улыбку умиления, а демонстрация юношеского максимализма и пафосной исключительности отталкивала. Но было в этой девушке что-то необычное и притягательное. Алиса даже не задумывалась ранее, что именно такие люди всегда ее и привлекали, вспомнить хотя бы Симону, с которой у нее не сложилось, или других художников, что встречались на ее творческом пути. Ее размышления об их утренней прогулке по набережной прервал вопрос от Стаси, которая наклонилась к ней и склонила голову набок:

– Впервые в таком месте?

– Да. Часто ты ходишь на такие встречи?

– Не регулярно. Если возникнет желание. Гулять я люблю больше, – сказала она, икнула и хихикнула, прикрыв ладошкой рот.

– Знаешь, что меня беспокоит?

Стася подняла пустой стакан над головой и подозвала официанта. Попросив наполнить бокал, она кивнула и попросила Алису продолжать.

– Как индивидуалисты уживаются под одной крышей?

– Мы не живем под одной крышей постоянно. В наших рядах есть такие же студенты, как и я, есть почти пенсионеры, даже школьники встречаются. Всем не ужиться вместе…

– Но как тогда работают правила у… Воронов? – спросила она шепотом.

– Ты помнишь, что главное в нашем случае – это слушать Верховного. Он всегда все делает на благо Стаи.

– А если однажды это будет не так? В смысле, если он прикажет сделать что-то, что вам навредит?

– Такое невозможно. Верховный, как и его спутница, по сути своей существуют как символ нашего единства и воплощение воли Высших Воронов на земле.

– Я еще больше запуталась. Каких-каких Воронов?

– Иерархия не ограничивается Низшими, Младшими, Старшими и Верховными. Сильнее нас только Высший. Он сродни Богу. Есть те, кто считает, что он не один, что у Него несколько ипостасей, тогда речь идет о Высших Воронах. Но не важно, сколько у него обличий. Единственное и неопровержимое, что мы точно знаем, что Его воля в том, чтобы направить нас в эпоху процветания и истинного величия.

Алиса уставилась на Стасю. Ей показалось, что эти слова не могла произнести девушка, которая вела себя как непоседливый ребенок и на досуге пререкалась с братом. «Как будто эти слова в нее кто-то заложил», – подумала она, внимательно изучая черты ее лица. Да и все это разделение пока плохо укладывалось в голове. Алиса спросила:

– Стась, мне вот интересно. Сколько тебе лет?

Девушка смешно сморщила нос и склонила голову набок.

– А сколько дашь?

– Не знаю, – честно призналась Алиса.

– Ну вот сколько дашь, столько и будет.

– Восемнадцать?

– Пусть будет так, – сказала она, тряхнув светлыми волосами, и стала напевать себе под нос какую-то незатейливую мелодию.

– Напомни, кто такие Низшие?

– Люди. Такие, как, например, твой белый друг, который следователь. Потенциально они могут стать частью Стаи, но получат максимум наши ресурсы и полезные связи. Сил, как у Старших, у них нет. Или ярко выраженных талантов, как у Младших. Но вот посвящение им не светит. У них какой-то свой ритуал. Его проводит лично Верховный.

– Зачем им вступать в наши ряды?

– Как зачем? Ради славы, денег, покровительства и всего того, ради чего человек готов отдать все, что у него есть. Среди нас много, очень много влиятельных людей, которые могут исполнить практически любую мечту. Вопрос лишь в цене и желании. Считай, это соглашение. Или коллаборация, если мы говорим о мире творчества.

– А что посвящение? Как оно проходит у нас?

– Дамы и господа, приветствуем вас на творческом вечере в Амбарной Крысе! Поприветствуйте моего превосходного соведущего и по совместительству того самого сына маминой подруги Ярослава Бойко!

Зал ответил бурными аплодисментами. Алисе ничего не оставалось делать, как повторить за всеми. Кто-то позади даже заулюлюкал. Кто-то вскинул бубен. Заиграла музыка, очень напоминающая ту, что минуту назад напевала Стася. Алиса даже обернулась на нее с широко распахнутыми глазами. «Она как-то поняла, что вот-вот будет начало? Но я смотрела на сцену, там ничего примечательного не было. Или я уже надумываю себе всякое?»

Аплодисменты утихли, и оба ведущих стали зачитывать список сегодняшних выступающих. Стася наклонилась к ней и горячо шепнула:

– Отпусти на сегодня все вопросы. Давай просто повеселимся!

– …Буличев. И это далеко не все! Напомним, что любой желающий после выступления может взойти на сцену со своей речью или стихами.

– Но это будет позже. А пока встречайте нашего первого поэта, писателя и литературного критика – Давид Чикнаворян.

Следующий час пролетел незаметно под смешные или драматические речи местных завсегдатаев. Поэтому, когда ведущие вновь поднялись на сцену и пригласили к микрофону всех желающих, Алиса похлопала себя по карманам, вдруг вспомнив, что не взяла с собой телефон. Она повернулась к Стасе, чтобы спросить у нее время, но так и застыла с открытым ртом. Девушка поднялась и легко, словно перышко, взобралась на сцену. Было ли это запланировано или спонтанно, Алиса не знала и оттого просто наблюдала за разворачивающейся сценой с опаской и интересом.

– Подобно страстному желанию отдать все чувства на растерзание вам во мне стремительною бурей растет неистовый поток сказания. Ловить с момента восхождения на этот подиум мне ваши взгляды: черствые, насмешливые, пошлые, милосердные, какие бы ни было – не важно. – Стася взмахивает рукой. – И пусть вас гложут чувства, не похожие на то, что было до, и то, что будет после. Мне дела нет до ваших мыслей и эмоций. Внутри всего, в основе, – только я. И взор мой направляется вовне.

Туда, где нет преград, где солнце палит жаркой дымкой, где нет ни слухов, ни красивейших речей тех, что возвели себя почти что в абсолют. Есть только дух мой, страстный и трепещущий, что жаждет внемлить радости звезды. Звезды, что смотрит взором ласковым, но строгим. Звезды, что тайнами сверкает в бриллиантах росы роз. Звезды, что мечется из стороны куда-то ввысь, все дальше во тьму… не то небесную, а может, преисподни.

Мне трепет тот, что вызывает этот взгляд, дороже имени и силы. Таланты миллионов ссыплются к ее ногам. – Стася разжимает кулак, и по сцене разлетаются серебристые блестки, переливающиеся алмазами в свете софитов. И тут же девушка вскидывает растопыренную ладонь над головой. – Она, подобно грому средь чистейшей глади неба. Одна она, что внемлет нескончаемым потокам тьмы и света. Своею материнскою ладонью, что словно длань Господня, снизошла до Нас, – нежно произносит Стася, протягивая вытянутые пальцы к зрителям, – всю боль с лица умоет без иронии и горьких наспех брошенным словам. Ей, в чьих глазах найдется сила воли, на чьих плечах лежит вся мудрость и невинность этой жизни, не будет в тягость угостить меня щепоткой сладкой мощной силы прикосновением к устам.

И я, воспрянув духом, поднимаюсь в неведомую высь, ко звездам, где воспарю подобно гордой черной птице, аль может, лишь пушинкой в небесах. Неведом будет страх. Неведомо отчаяние. Под силу все, что на пути, за ним. Мне нет ни дела, интереса, жизни ко всем, всему, оставшемуся там – внизу. Лечу и ощущаю мощь природы, немыслимой неиссякаемой рекой миров. Я – есть судьба. Есть жизнь. Есть та Звезда. Что зажигает остальные звезды на черном полотне небес. Теперь ее неиссякаемая сила течет по венам, наполняя дух. Но то зудящий зуд невыносимой ноши, к которой не была готова, прыгнув так легко. Как кислород набухшими буграми вспенивает кровь. – Двигая руками, она говорит и говорит, словно исполняет интимный, чувственный танец, раскрывающий всю ее без остатка. – И я дышу, заглатывая воздух. Дышу и ощущаю несравнимый рык, идущий изнутри, из самой дальней части, от той, что не должно существовать вообще. Она, та часть меня, что родилась со мною, что оттеснилась Вороном внутри, кричит и мечется по узкой щели крохотного духа, взывая к милости Звезды. Я вижу ее зов, я слышу. Все слезы, пролитые ею, как и вы. Она такой ребенок, мышка, лишь пушинка. Не перышко, не одуванчик, даже не снежинка. Лишь импульс человека, потерявшего себя. Ей одиноко и тоскливо, больно. Она взывает к помощи добра. А вскоре обращает взор на тьму небес и зла. И где-то там, за шелухой обмана, за гранью нереального, за плотским, одиноким, слабым – лежит ответ, призыв к силе Стаи черного крыла.

И зов ее, отчаянный и громкий, доносится до глубины души и ранит точно в цель. Меня несет туда, на ее крик, в глухой туманной ночи. – Речь Стаси ускоряется вслед за трагизмом накаляющихся в ее истории событий. – Сквозь тысячи озер и желтых окон, к душе взывающего к духу той, что знает эту боль и это бремя, с желаньем растоптать сомнения и страх. Врываюсь метеором в жизнь, рву в клочья все, что было до и будет после. Уничтожаю одиночество, сжирающее дух. Вгрызаюсь в горло всем сомнениям, что отравляют ум. Топчу и развеваю пыль отчаяния, что отпугнуло дар. Ей предначертано быть как концом, так и началом. И в моих силах защитить и дать толчок пути. Так пусть же станет эпохальным ее последнее и первое желание: «Живи, моя хорошая! – кричит Стася, вскинув руки к потолку. – ЖИ-ВИ!»

Тяжело дыша, она замолкла, пряча лицо за белыми прядями, и замерла в этой позе. Несколько мгновений зал был погружен в тишину, чтобы в следующую секунду взорваться громогласными аплодисментами и свистом. Плечи девушки опускаются то ли в облегчении, то ли в благодарности. Алиса тоже встает вслед за залом, чтобы поддержать новую подругу громкими хлопками. «Невероятно», – думает она, только сейчас ощутив себя в своем теле с зашедшимся от трепета сердцем.

– Эта волшебная речь от несравненной Стаси заслуживает долгих оваций, – говорит появившийся на сцене ведущий.

Алиса не может оторвать восторженного взгляда от немного покрасневшего лица девушки, которая скромно благодарит собравшихся за внимание и затем спускается. Когда они встречаются взглядом, Стася с детской непосредственностью обращается к ней:

– Ну как?

– Нереально, – выдыхает Алиса. – Не знала, что ты пишешь.

Стася сделала несколько глотков из стакана и обернулась через плечо на окно в дальнем конце зала. Она пригибается и, лукаво подмигнув, предлагает:

– Давай сбежим.

– Сейчас?

Задорный кивок.

– А счет?

– На такой случай у них есть контакты Никиты. В кой-то веки от него польза будет. Ну что?

Алиса окинула взглядом зал и, ощущая поднимающийся в груди азарт, согласилась. Они поднялись из-за стола и, стараясь держаться непринужденно, двинулись к выходу. Уже у самой лестницы Стася прыскает, закрывает рот ладонью и в несколько быстрых прыжков белой пушинкой одуванчика вылетает за дверь. Алиса поспешно скрывается за ней.

Шум разбивающихся об асфальт дождевых капель. Волосы и одежда становятся мокрыми. Стася хохочет, и этот смех, легкий, как звон колокольчика, по-детски искренний, трогает душу нежностью. Она раскидывает руки и вытягивается вверх, подставляя летнему дождю лицо. Теплые капли стекают с подбородка и волос, а сияющие жизнью огромные голубые глаза смотрят на затянутое тучами серое небо.

– Обожаю такие моменты, – призналась Стася и, смеясь, закружилась, поднимая маленький вихрь.

Алиса сделала шаг назад, но не успела отойти далеко, как девушка взяла ее за руку и потянула за собой со словами:

– Неужели ты не ощущаешь? Давай, – предложила она, сняла туфли и кивнула на нее, – попробуй. Почувствуй эту легкость…

Недолго думая, Алиса следом за Стасей освободила ноги от обуви и носков. Ступнями она ощутила тепло влажного асфальта. Блестки с ладони Стаси остались на пальцах, и даже дождь лишь ласково касался, но не смывал их. Мокрые волосы и одежда не имели в тот момент значения. Только они двое, поддающиеся силе стихии. Но не успела девушка закрыть глаза и отдаться впечатлениям, как их окрикнул официант.

– Бежим!

Держась за руки, они сорвались с места. Алиса едва успела схватить кроссовки, мотнув ими в воздухе почти перед лицом оторопевшего от такой наглости официанта. Перепрыгивая лужи, они перебегали на красный свет, громко смеялись и неслись вперед, не разбирая дороги.

Волосы растрепались. Глаза горели озорством и ребячеством. Душа и сердце пели в унисон. Цепи ограничений рассыпались в пыль. Она наконец-то задышала полной грудью. Они говорили обо всем, что приходило в голову, без тени сомнения или страха.

Пробившийся луч солнечного света разрезал крест Казанского собора, прошел сквозь глобус на башенке дома Зингера и создал сияющую радугу над головами редких прохожих. В тот теплый июльский вечер, впервые за всю жизнь, Алиса ощущала себя как никогда свободной, счастливой и, самое главное, на своем месте. С человеком, который понимал ее с полуслова, с полуприкосновения, с полумысли.

III

Изучив материалы дела, собранные его новым напарником, Белый удрученно покачал головой. Он нисколько не удивился, заметив, что в папке отсутствует подпись Щербатой, ведь и сам бы не принял подобный отчет. Информация была записана вразнобой, между некоторыми листами – хлебные крошки, углы измятые, с желтоватыми пятнами, среди которых периодически встречались написанные корявым почерком скупые выводы, сделанные после опроса Дениса Витальевича, который и обнаружил останки. «Это никуда не годится», – подумал Александр Белый, со вздохом закрыл папку и пошел к кабинету начальницы.

– Майя Владимировна, я вас отвлеку?

Сухая пожилая женщина, секретарша Щербатой, подняла голову и взглянула на молодого следователя сквозь толстые стекла очков, из-за чего ее и без того большие глаза показались огромными. Она кивнула, и ее светлые короткие кудри качнулись вслед за этим движением.

– Это действительно все сведения? – сказал Белый, подняв перед собой засаленную папку с делом.

– Да.

– А заключение лаборатории? ДНК убитого? Все проверили?

– Должно быть.

– Но в деле это не обозначено.

Майя Владимировна тупо заморгала, то ли не зная, как ответить, то ли ожидая продолжения. Александр понял, что не добьется ничего от глуповатой секретарши, и, подумав, спросил:

– Елена Игоревна у себя?

– Нет.

– Ладно. Тогда где я могу найти своего напарника? – Он открыл папку, ища имя. – Сергея Кузнецова.

– Не знаю.

Короткие обрывистые ответы женщины начали действовать ему на нервы. Негодуя и начиная вскипать, Белый коротко поблагодарил ее и вышел в холл, который находился почти у выхода. Мебель здесь была приличнее и дороже, чем в его участке, света и зелени – на полу и на стенах – больше, да и само пространство шире. На диванчике сидели два крепких человека в форме, пили кофе из бумажных стаканчиков и тихо переговаривались.

Дежурный отвлекся от мониторов и мрачно взглянул на Александра, когда тот подошел к нему с папкой. «Все дежурные части такие хмурые и вечно недовольные?» – заметил он про себя.

– Кузнецов сегодня появлялся?

Мужчина покосился на настенные часы и ответил с хрипотцой заядлого курильщика:

– Отметился и ушел. Как обычно.

– Куда?

– Мне не отчитывался, – сказал дежурный и вновь посмотрел на мониторы, без слов дав понять, что разговор окончен.

– Спасибо.

Белый развернулся и встретился взглядом с лысым мужчиной с загорелым лицом. Сразу прочитав в нем насмешку и любопытство, он поспешил представиться.

– Да мы знаем о тебе, – откликнулся второй, темноволосый. – Я Марат. Это Захар.

– Ищешь Серого? – спросил Захар, когда их ладони соприкоснулись для рукопожатия. В его карих глазах промелькнул озорной огонек.

– Вы его видели?

– Небось убежал на пруд уток кормить, – предположил Марат и прыснул со смеху.

– Или голубей, – подхватил Захар.

Белый недоумевающе перевел взгляд с одного мужчины на другого. «И как я должен на это реагировать?» – подумал он, но натянул легкую одобрительную улыбку.

– То есть он тут был?

– Как обычно, отметился и ушел по своим «делам».

– Одно из таких как раз у меня на руках, – сказал Александр, показывая папку.

– Повезло тебе с напарником.

– Тебе же дали ботинок?

Белый вопросительно посмотрел на задавшего вопрос Марата. Тот поспешил пояснить:

– Ногу в ботинке.

– А-а-а, да. Лабораторный анализ проводился?

– Наверное. Серый не удосужился их прикрепить?

– Или просрал, – подхватил Захар.

– Похоже на то. Придется позвонить и запросить данные. ДНК в базе нашли?

– Это тебе к Серому.

– Как видите, его тут нет.

– Чья проблема?

Голос Захара, задавшего этот вопрос, прозвучал, как показалось Александру, угрожающе. Да и выглядел тот, как молодой Вин Дизель – опасно. Не желая вступать в конфликт, он поспешил сменить тему:

– Значит, придется разбираться самому. Вы сможете передать кинологам, что я их искал?

– Мы тебе не мальчики на побегушках.

– Успокойся, – одернул его Марат.

– Ладно, я всего лишь спросил. Где мне их найти?

– Можешь позвонить. Номер должен быть в справочнике. Или спроси у дежурного. Но тебе, скорее всего, откажут, – сказал Марат.

– Это дело как раз для них. Почему они должны отказать?

– Потому что они ленивые задницы, – снова встрял в разговор Захар.

– У нас обед скоро закончится. Так что…

– Спасибо за информацию. Приятно было познакомиться, – сказал Белый и поспешил ретироваться.

Он вновь подошел к дежурному и запросил номер центра кинологической службы. Долгие гудки продолжались около двух минут, прежде чем раздался недовольный женский голос. Александр поспешил представиться и кратко описать обстоятельства дела:

– …должно быть, вам уже поступал запрос от лейтенанта Кузнецова из Красногвардейского района.

– Нет. Запроса не было.

– Понял. Значит, я бы хотел задействовать ваши силы в поиске останков.

– Послушайте, уважаемый лейтенант…

– Белый, – подсказал он.

– Ага, послушайте, лейтенант Белый. Нам каждый день поступают десятки запросов, и выделить вам группу на поиск тела вдоль всей Невы элементарно не в наших силах.

«Но это же ваша работа!» – мысленно возмутился он, но вслух сказал:

– Мне нужна хотя бы одна обученная собака и кинолог. Мы можем…

– Сейчас лето, многие в отпусках. Я могу оставить запрос, но самое раннее, когда вам смогут выделить специалиста, будет… – на той стороне трубки послышался стук по клавиатуре. – В сентябре.

– Через два месяца? – возмутился Белый.

– Ничем не могу помочь. Такой порядок.

– Я понял. Спасибо.

– Не за что.

«И в самом деле, не за что, – подумал он, кладя трубку. Открыл папку и бегло пролистал слипающиеся листы. – Окей, чем мне заняться сейчас?» Взгляд зацепился за кривые строчки, уходящие то вверх, то вниз. «Показания свидетеля», – смог разобрать заголовок.

Александр Белый еще раз прочитал собранную информацию, закрыл папку, вернулся в кабинет и бросил ее на стол. За окном из-за облаков время от времени выглядывало солнце, оставляя на полу длинные полоски света. На улице было достаточно тепло, поэтому он решил не надевать китель, взял фуражку и вышел на улицу.

– С таким напарником придется начать расследование заново, – сказал он и громко вдохнул полной грудью, подняв голову к насыщенно-голубому небу.

IV

Все ее тело непроизвольно дернулось от ощущения падения. Девушка тряхнула головой и попыталась повести плечами, но безуспешно. Сознание постепенно возвращалось. А вместе с ним и похмелье давало о себе знать: пульсирующая головная боль и неприятный привкус во рту заставили ее поморщиться. «Сейчас бы минералки и аспирина. А я черт пойми где… Стоп! Реально… А где я вообще?»

Девушка посмотрела на свои ноги и наконец заметила, что ее туловище обмотано веревкой. Запрокинув голову, стукнулась затылком обо что-то твердое и холодное. Выругавшись, обернулась и увидела коричневую колонну, к которой кто-то привязал ее, пока она находилась в бессознательном состоянии. То есть девушка надеялась, что в бессознательном. «Не могла же я настолько наклюкаться, чтобы затеять такую ролевуху?»

Пульсация в висках раздражала. От любого движения ей становилось только хуже. Стоило наклонить голову, как распирающая боль растекалась по лбу к носу. Давненько ее так не спаивали. Она пыталась вспомнить последнее, что видела и слышала до отключки.

С трудом, но ей удалось восстановить в мыслях ситуацию. В баре стало скучно. На улице она не встретила никого интересного, а идти на квартиру не хотелось. Девушка вошла в ночной клуб, где громко играла зажигательная музыка. Люди на танцполе двигались вразнобой, но это только раззадорило ее. Влетев в толпу с криком победительницы, она отдалась музыке без остатка. Плевать, как выглядит со стороны. Плевать, что будет завтра. Плевать на все и всех.

Устав, девушка почувствовала жажду и подскочила с разбегу к барной стойке. Заказала какой-то коктейль, дважды повторив название глуховатому бармену. Сбоку кто-то сидел. Она обернулась к нему и улыбнулась. Парень ответил ей взаимностью. Предложил угостить, на что получил безоговорочное согласие. Он представился, но незачем. Она все равно не запомнила его имени. Просто очередная смазливая мордашка. Он понравился ей, а она – ему. Этого на одну ночь более чем достаточно.

Парень оплатил ей коктейли. Они оба знали, что это может значить. Девушка наклонилась к нему и прокричала:

– Ты далеко живешь?

– Близко, – сказал он у самого ее уха. Она вдохнула несколько раз воздух у его открытой шеи. От него пахло дорогим парфюмом. Девушка стала заваливаться, но парень вовремя перехватил ее, не позволяя упасть. – Держу.

– Пойду припудрю носик, – качнувшись, она подмигнула ему и ушла в сторону уборной.

Сделав свои дела в кабинке, она, покачиваясь, вышла к раковинам и включила воду. Помыла руки, плеснула немного в лицо. Макияж немного потек на щеках. Девушка зарылась пальцами в сумочку в поисках косметички, когда дверь кто-то толкнул. Она повернулась и встретилась взглядом с новым знакомым. В лучше освещенном туалете он выглядел еще более привлекательно, чем в неоновом свете танцпола.

– Потерял меня, красавчик?

– Думал, ты уже ушла.

– И оставила тебя? – спросила девушка, делая к нему шаг и вскидывая подбородок.

– Мне кажется, это в твоем характере, – предположил парень, хитро сощурившись.

– Так и есть, – согласилась она, снова оборачиваясь к зеркалу. – Мне нужно подправить макияж, а потом мы пойдем к тебе.

– Ты и так выглядишь сногсшибательно.

Комплимент попал точно в цель. В животе у нее разлилось тепло, между ног приятно запульсировало. Бросив поиски косметички, девушка потянулась к новому знакомому, и тот поймал ее в объятия. Они слились в жарком влажном поцелуе. Первобытная страсть овладела обоими. Он прижал ее к стене крепкой хваткой и уверенно забрался под короткий топ. Девушка издала протяжный стон, выгибаясь ближе к нему. Она раздвинула ноги и почувствовала через ткань его шортов горячую плоть. Он настойчиво потерся пахом о ее пах, чем вызвал волну мурашек.

Девушка потянулась к нему и впилась губами в шею, настойчиво и жадно, прикусывая тонкую кожу у пульсирующей толстой вены. Она чувствовала, как твердеет и увеличивается его член, и сама бесстыдно намокала от этого ощущения. Ей захотелось коснуться его, провести ладонью, царапнуть ногтями и попробовать на вкус. Девушка оставила несколько засосов на шее парня и положила руку ему на пах.

Они одновременно скользнули ладонями в нижнее белье друг друга. Почувствовав его палец в себе, она застонала ему в ухо и обхватила в ответ. Им обоим нравилось такое развитие событий.

– Какая мокрая и податливая, – шепнул, накрыл ее губы поцелуем и добавил еще палец. – Бесстыдница.

Девушка двигалась навстречу его движениям, сгорая от желания. Чавкающие звуки только раззадоривали обоих. Провела ноготком по уздечке, от чего парень издал низкий стон. Второй рукой схватила его за волосы и оттянула назад. Его лицо при таком ракурсе стало еще сексуальнее. Он приоткрыл рот и посмотрел ей прямо в глаза.

Она ощутила приближающийся оргазм. Девушка сильнее прижалась к стене, впилась обеими руками ему в затылок и выгнулась в спине. Парень прижался к ней сильнее, ускоряя темп. Вскрик. Дрожь в ногах. Голова пошла кругом. Дыхание сбилось. Он достал из нее пальцы и коснулся ими ее губ. Она открыла рот, провела по пальцам языком и стала посасывать, не отрывая от него взгляда.

– Я тебя понял, красавица, – шепнул он ей. – Но давай продолжим у меня.