Текст книги "Новичок. История тайного оружия"

Среди предвоенных документов укажем постановление Комитета обороны (который к тому времени перешел из упраздненного СТО прямо в ведение правительства) при СНК СССР от 14 декабря 1938 г. [419]. Заводу № 96 в Дзержинске был запланирован ввод в действие цехов первой очереди № 3,4,5,7,10 (иприт, люизит). На заводе № 102 в Чапаевске было решено закончить в марте 1940 г. реконструкцию цеха люизита на мощность 4 тыс. т/год. На Сталиногорском химкомбинате было запланировано создание цеха снаряжения артхимснарядов и авиахимбомб со сдачей в эксплуатацию в январе 1940 г. Для ЧХЗ был установлен срок сдачи цеха синильной кислоты – май 1940 г., а для Рубежанского химкомбината – срок ввода цеха хлорацетофенона – январь.

В заключение стоит проанализировать расхождение между планами по выпуску ОВ и их реальным воплощением. В расколотом мире предвоенных лет лишь в одном были едины разведки США и Германии, а также Красная армия и руководство промышленности СССР. И те и другие докладывали своему руководству, как правило, очень завышенные (лживые) данные о возможностях СССР по выпуску химоружия. В частности, одним из вариантов советского плана 1936 г. ожидался выход к 1 января 1941 г. на мощность по производству ОВ в 240 тыс. т/год, в том числе по иприту – 145 тыс. т и по люизиту – 26 тыс. т. На самом деле СССР вступил в войну с более скромными мощностями: по иприту порядка 50–60 тыс. т год, по люизиту – 12 тыс. т. Однако и они не были использованы и не могли быть использованы в полном объеме. Чтобы представить уровень неготовности советской химической промышленности к наступательной химической войне, достаточно сделать такое сравнение. В конце Второй мировой войны химическая промышленность США была способна производить в сутки до 200 т иприта, 35 т фосгена и 50 т хлора.

Разумеется, в настоящем разделе речь шла об ОВ – сердцевине химической войны. В отношении соответствующей техники, то есть боеприпасов и устройств для боевого применения ОВ, усилия советской промышленности были столь же титаническими. Для примера просто перечислим документы высшего уровня важности – постановления правительства СССР, которые были выпущены на эту тему только в 1939 г.: № 88 от 14 апреля, № 126 от 29 мая, № 139 от 1 июня.

3.6. Цена химизации страны

Было бы несправедливо умолчать о цене описанной «индустриализации с химическим уклоном», о цене достигнутого военно-химического «триумфа».

Очевидно, для начала следует заглянуть в официальный первоисточник [714]. Так, бессмертная книга «Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография» на сей счет лишь указывает, что «Нужно было построить заново целый ряд отраслей индустрии, неизвестных старой царской России. Нужно было создать новую оборонную промышленность, которой не было в прежней России. Нужно было построить заводы современных сельскохозяйственных машин, неведомых старой деревне». А в порядке дополнительного уточнения та книга добавляет, что «Сталин – организатор и руководитель социалистических строек. Сталинградский тракторострой, Днепрострой, Магнитострой, Уралмашстрой, Ростовский сельмашстрой, Кузнецкстрой, Турксиб, Саратовский комбайнстрой, строительство автомобильных заводов в Москве и Горьком и ряд других строек – все они связаны с именем Сталина». И, чтобы все было ясно, книга указывает, что «к началу 1933 г. первая пятилетка была выполнена раньше срока».

Люди, начитавшиеся таких книг и склонные к гордости за советскую индустриализацию предвоенных лет (им обычно и в голову не приходит поискать в стране хоть один комбайн из Саратова), часто оперируют красивыми цифрами. Например, считается, что в 1928–1941 гг. ежегодный прирост промышленного производства в Советском Союзе составлял от 9,9 до 17 %. Не будем, однако, уклоняться от правды. Такие элементы той хваленой индустриализации (создания «новой оборонной промышленности»), как абсолютно не известная нашему обществу подготовка к наступательной химической войне, были фактически ее сердцевиной. В частности, как уже говорилось, в 1932–1933 гг. в стране была создана абсолютно новая индустрия серы, мышьяка и хлора, то есть индустрия иприта, люизита и фосгена. А в 1934 г., вскоре после XVII съезда ВКП(б) (съезда расстрелянных «победителей»), констатировавшего появление «современной химической промышленности» [714], была даже выполнена проверка «ипритных сил» путем срочного изготовления (за апрель-май) партии в 1000 т иприта [397, 398]. И в последующие годы военная химизация индустрии шла в СССР по нарастающей.

Цена, не описанная в упоминавшихся трудах Сталина-Джугашвили и о Сталине [714], такова. В ходе «раскулачивания» 1929–1933 гг. было репрессировано порядка 10 млн крестьян [718]. Численность населения в Советском Союзе между всесоюзными переписями 1926-го и 1937 гг. не выросла, а сократилась на 9 млн человек (непонятливые переписчики были расстреляны в 1937 г. как враги народа). В 1932 г. страна собрала в два раза меньше зерна, чем планировала и чем собирала до коллективизации. Чтобы выполнить план по зерну, у крестьян отбирали все выращенное зерно, включая семенное. Государственные заготовки зерна увеличились с 18,5 млн т в 1932 г. до 22,6 млн т в 1933 г. Так был создан искусственный (политический) голод. В результате только от голода страна потеряла в 1932–1933 гг. от 5 до 7 млн человек. Наибольшая убыль населения была в зерновых районах – там, где осуществлялась сплошная коллективизация: в Казахстане – на 30 %, в Поволжье – на 23 %, на Северном Кавказе – на 20 %, на Украине – на 20 %. Отобранное зерно было вывезено за границу (за четыре года, в том числе в голодные 1932–1933 гг. было вывезено на экспорт 13 млн т зерна). А тем временем, как повествует все та же биографическая книга, «19 февраля 1933 г. товарищ Сталин выдвинул и обосновал лозунг: сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными» [714].

Так что не стоит заблуждаться насчет того, откуда в советской стране взялась валюта для зарубежных закупок, необходимых для обеспечения индустриализации страны. И не только оборудования для комбайнового завода, который изготавливал совсем не комбайны. В первый же год первой пятилетки военным химикам срочно понадобилось закупить на Западе партию карбонилов металлов для осуществления их опытов. И, как будет обсуждаться ниже, она была закуплена [465]. Кстати, впустую.

Итог таков. В течение 1926–1939 гг. производство продовольствия на душу населения в Советском Союзе уменьшилось примерно на 15 %, что, в свою очередь, предопределило голод времен войны и первых послевоенных лет. Так что не стали колхозники зажиточными.

* * *

Итак, многочисленные военно-химические требования Красной армии не пропали даром. В Стране Советов фактически было изменено традиционное направление развития всей добывающей и химической промышленности и под видом индустриализации была создана мощнейшая инфраструктура химического нападения, включавшая все необходимые для этого элементы. Именно тогда советская индустрия научилась изготавливать все, что угодно, – от исходного сырья для изготовления различных ОВ и средств их хранения и транспортировки до «готовой продукции» – самих ОВ и химических боеприпасов.

Таким образом, история создания тайной советской индустрии химического нападения – это классический пример приложения мощнейших сил на абсолютно ненужное дело.

Глава 4
Портрет боевой отравы

Война будущего – это авиация, умноженная на химию.

Л. Д. Троцкий

Это у древних «в начале было слово». В военной химии началом начал всегда были и остаются отравляющие вещества (ОВ).

А началом начал химической войны были, конечно, иприт и синильная кислота. Именно вокруг них вращался разговор на вводной лекции, которую автор настоящей книги молодым курсантом прослушал в первых числах сентября 1953 г. в стенах Костромского училища химических войск. Конечно, отравляющее преимущество синильной кислоты было очевидно прямо из цифр, а вот о боевом оформлении этого достоинства преподаватель говорил тогда с большим сомнением, указав, что при разрыве боеприпаса синильная кислота разлагается и сгорает. Впрочем, вскоре нас, молодых курсантов, в соответствии с решениями сентябрьского пленума ЦК КПСС, послали на сбор погибавшей на колхозных полях картошки, так что о синильной кислоте пришлось забыть. На полвека. Потому что после возвращения с картофельного фронта мы, военно-химические курсанты, изучали только химическую защиту от оружия окопавшегося за океаном злокозненного врага – вопросы химического нападения обсуждались и изучались в те годы совсем в других местах.

Через много лет сомнения по поводу «химической невинности» Советского Союза автору довелось услышать от профессора химии… из г. Оулу (Финляндия). Дело было в 1984 г. во время обычной научной командировки доктора мирных химических наук, причем на мирную тему – из области физической химии. Заодно автор получил в подарок от знающего финна семь толстенных (несекретных) томов инструкций на тему, как именно нейтральная Финляндия будет искать и идентифицировать на своей территории «вражеские» ОВ в случае развязывания большой химической войны («враг» мирной Финляндии был очевиден). Книги те были изданы по линии МИД Финляндии, а после 1984 г. тем же МИДом было издано еще много томов по поводу поиска самых разных ОВ, а также продуктов их разложения везде и всюду (и один из этих последующих томов [723] очень пригодился, когда автор вместе с журналисткой Е. Б. Субботиной в октябре 1998 г. нашел в Москве на территории бывшего военно-химического полигона в лесопарке Кузьминки иприт – чистый, негидролизованный [659]). А вот официально автор – вместе со всем советским народом – узнал о прекращении в Советском Союзе производства химоружия (которого вроде бы и не было вовсе) от последнего советского руководителя М. С. Горбачева лишь в апреле 1987 г. [11].

В общем, более близкое знакомство с предметом показало, что преподаватель Костромского училища химических войск говорил в 1953 г. не всю правду – Красная/Советская армия умела технически грамотно доставлять синильную кислоту в стан вероятного противника. И стало ясно также, что руководство советских химических войск скрывало от сограждан реальные наступательные химические возможности Советской армии, подменяя их откровенной неправдой [32].

Причем делало это не только в 1987 г., когда раскрывать все карты было, быть может, преждевременно, но и в 1993 г. [32], когда уже в новой стране, уже после подписания Конвенции о запрещении химоружия [57], лгать было просто бессмысленно (не будем забывать, что англичане опубликовали свои данные на сей счет еще в 1985 г. [707], а американцы – в 1989 г. [724]).

4.1. Отрава – это так соблазнительно

Первые ОВ на вооружении нашей армии появились еще во времена царя.

Именно в годы Первой мировой войны в таком качестве оказались хлор, хлорпикрин, фосген и синильная кислота. А существовали они в виде четырех рецептур: удушающей рецептуры «АЖО» (хлористый сульфурил + хлорпикрин + четыреххлористое олово), ядовитой медленно отравляющей рецептуры «ЮО» (фосген + четыреххлористое олово), ядовитой скоро отравляющей рецептуры «Х-3» (синильная кислота + хлороформ + треххлористый мышьяк), ядовитой удушающей рецептуры «У» (хлорпикрин + фосген + четыреххлористое олово).

Таким образом, фосген и синильная кислота (вещество «X») – важнейшие смертельные ОВ нестойкого типа (НОВ) – достались Красной армии от прошлого. С прошлым же связана и работа с таким несмертельным ОВ, как хлорпикрин. Точно так же от прошлого осталась идея применения для целей химической войны смертельного иприта (вещества «Н») – ОВ стойкого типа (СОВ). После октября 1917 г. все рецептуры ОВ, оставшиеся от Российской империи, автоматически стали оружием Красной армии.

С другой стороны, опытные рецептуры ОВ царской армии не встали на вооружение РККА. Речь идет о рецептурах «Ж» (хлорпикрин), «ЖА» (хлорпикрин + хлористый сульфурил) и «К» (хлорциан). Во избежание недоразумений отметим, что добавки к самим ОВ (фосгену, синильной кислоте и хлорпикрину) таких дымовых изысков, как четыреххлористое олово, хлористый сульфурил и в какой-то мере треххлористый мышьяк, носили служебный характер. Поскольку поначалу химоружие опекали артиллеристы, они не могли не быть озабоченными точностью стрельбы – белый дым был необходим для пристрелки химснарядов.

В 20-х гг. ОВ и средства их доставки к цели ставились на вооружение Красной армии все время – по мере того, как они создавались, а также возникали предпосылки для организации выпуска химоружия промышленностью.

Новые рецептуры ОВ, так же как и новые типы химических боеприпасов, становились предметом забот промышленности обычно после того, как армия (артиллерия, химические войска, авиация, военно-морской флот, а после Второй мировой войны – и ракетные войска) ставила их на вооружение или снабжение.

Одно из первых решений такого рода состоялось 14 декабря 1926 г. [76]. В тот день РВС СССР ввел на вооружение Красной армии немалую по тем временам отравляющую когорту: серию НОВ (дифосген, фосген, хлорпикрин и хлор), первое в истории страны СОВ (иприт), а также такой многозначный гибрид, как треххлористый мышьяк, который исполнял роль ОВ и одновременно источника дыма при пристрелке. Напомним, что хлор, фосген, хлорпикрин и треххлористый мышьяк на самом деле и не требовалось вводить на вооружение, поскольку они уже пребывали в этом статусе с царских времен. И не теряли его.

Конечно, на рубеже 30-х гг. руководство РККА было в курсе того, что такие СОВ, как иприт и люизит, имелись «во всех иностранных армиях» (это стандартная фраза из сводок Разведывательного управления Штаба РККА), а азотистый иприт – лишь в США. Основные НОВ (синильная кислота, фосген и дифосген, то есть вещества «Х», «Ю» и «Я») также имелись во всех странах, равно как и основные несмертельные ОВ – слезоточивый хлорацетофенон, а также раздражающие адамсит и дифенилхлорарсин. Знали в РККА и о тенденции западных армий по возможности сокращать число стоящих на вооружении ОВ (в пределе до двух – одного эффективного НОВ и одного эффективного СОВ, то есть иприта). Тем не менее руководители Красной армии упорно стремились к расширению советского парка ОВ [204].

Это стремление нашло, в частности, отражение в системе химического вооружения. В систему 1930 г. были включены многие ОВ – как уже принятые на вооружение, так и проходившие испытания. В числе НОВ это были хлор, фосген и дифосген (на испытаниях – хлорциан и синильная кислота). Среди СОВ под ружьем был иприт (на испытаниях – люизит, метилдихлорарсин, бромистый иприт). Среди ОВ раздражающего типа на вооружении уже состояли адамсит, дифенилхлорарсин и хлорацетофенон (бромбензилцианид находился в стадии испытаний) [88].

Планы у ВОХИМУ были обширные, и отражали они не только стремление к универсализации ОВ путем создания многоцелевых рецептур, но и стремление заполучить как можно больше информации – на рубеже 20–30-х гг. армия Германии имела данные об испытании 5100 кандидатов в ОВ, а Красная армия знала лишь о нескольких веществах [70]

Широту интереса военных химиков тех лет к оценке токсических свойств самых разнообразных химических веществ характеризует книга по токсикологии ОВ, которая была опубликована ХКУКС в 1930 г. [523].

В качестве примера приведем планы военных химиков начала 30-х гг. На 1930–1931 гг. ВОХИМУ затребовал из бюджета деньги, необходимые для заказа промышленности выпуска опытных партий не только таких ОВ, как люизит, синильная кислота, хлорциан, бромбензилцианид, дифенилцианарсин, но также изготовления и многих более редких ОВ (бромциан, фенилдифторарсин, бромистый иприт, карбонил железа, метилдихлорарсин, фенилдихлорарсин, сплав мышьяка с магнием, капсаицин, капорит, вератрин) [381].

На 1931 г. ИХО планировал проверить боевую эффективность таких рецептур, как всем известный серный иприт (β,β’-дихлордиэтилсульфид) в смеси с дихлордипропилсульфидом, обычный иприт в смеси с бромистым ипритом (β,β’-дибромдиэтилсульфидом), иприт в смеси с β,β’-дихлордиэтилсульфоном, иприт в смеси с люизитом, иприт в смеси с бромбензилцианидом, иприт в смеси с хлорацетоном, иприт в смеси с хлорацетофеноном, иприт в смеси с фосгеном, иприт в смеси с дифосгеном, люизит в смеси с дифосгеном, дик (этилдихлорарсин) в смеси с фосгеном, хлорпикрин в смеси с капсаицином, фенилдихлорарсин в смеси с фосгеном, метилдихлорарсин с дихлорметиловым эфиром, бромбензилцианид в смеси с ним же, синильную кислоту в смеси с «утяжелителем» (мазутом или серной кислотой), синильную кислоту в смеси с хлорцианом, синильную кислоту в смеси с бромцианом, «твердый» иприт, «твердый» люизит, «твердый» дифосген и т. д. [156]. Это была большая и амбициозная программа. Тем не менее военно-химическим руководителям все же приходилось иногда себя и сдерживать. Во всяком случае, только этим можно объяснить тот факт, что в директиве по составлению планов НИР на 1931 г. ВОХИМУ было вынуждено пойти на непривычное ограничение своих аппетитов: «воспрещается работа в ИХО, ВТА и Карповском институте по синтезу и применению ОВ, не имеющих и не могущих иметь в ближайшие годы в СССР достаточной сырьевой базы» [376].

А в планах ВОХИМУ на 1932 г., которые стали и планами начальника вооружений РККА [92], были испытания как тех же, так и иных рецептур: смеси иприта и люизита для применения из ВАПов, хлорциана для самостоятельного применения из ВАПов, а также в смеси с синильной кислотой, незамерзающего иприта в ВАПах и приборах для заражения, дифенилцианарсина в ЯД-шашках и в осколочно-химических снарядах, вязкого иприта в различных оболочках, алкалоида капсаицина в различных оболочках, пфификуса (немецкого ОВ кожно-нарывного действия и сложного состава: 51 % фенилдихлорарсина, 39 % дифенилхлорарсина и 6,5 % трихлорида мышьяка [678]) в ВАПах и различных оболочках, фенарсазиноксида и т. д. Тогда же был испытан бромистый люизит.

И этим аппетиты РККА не ограничивались. Чтобы обеспечить внезапность химического нападения, в предвоенные годы было испытано множество других, иногда неожиданных, кандидатов в боевые ОВ: различные аналоги иприта и азотистого иприта, какодиловые соединения (цинистый какодил и др.), акролеин и его производные, окись углерода, пентакарбонил железа, тетракарбонил никеля, трифосген, хлорбензилцианид, трихлортриэтиларсин, тетраэтилсвинец, хлорангидрид щавелевой кислоты, метиловые эфиры муравьиной и хлоругольной кислоты, цианистый мышьяк, дифенилхлорстибин, мышьяковистый водород, фосфины, алкалоид вератрин и многие другие.

Подыскивались и новые решения военно-химических проблем. Во всяком случае, в документах нынешнего ГСНИИОХТа (тогда это был завод № 1 в Москве) за 1934 г. констатировалось создание «новой группы, специализирующейся на пробивании противогаза» вероятного противника [392].

Военные химики были столь активны, что стали включать в оборот новые знания и достижения, не имевшие отношения к прошлым войнам. В частности, во второй половине 30-х гг. были испытаны в различных климатических условиях многочисленные новые рецептуры ОВ, пригодные для более сложных условий боя, – более стойкие, вязкие, зимние (то есть не замерзающие до -40 ^оC), пробивающие шихту противогаза, и т. д. А постановлениями СТО СССР от 14-го и от 31 октября 1931 г. были определены направления поиска новых типов ОВ – не только высокой токсичности, но и дезорганизующего, деморализующего и корродирующего действия [71, 390].

Система химического вооружения Красной армии, рассматривавшаяся в мае 1940 г., зафиксировала перечень уже устоявшихся ОВ. При этом семь ОВ (иприт, люизит, синильная кислота, фосген, дифенилхлорарсин, адамсит, а также хлорацетофенон) уже стояли на вооружении. А два других – азотистый иприт (трихлортриэтиламин) и дифосген – стояли на снабжении и были рекомендованы к принятию на вооружение. Кроме того, рассматривались образцы вязких рецептур СОВ и трифенилстибин [107].

Новый толчок работы по поискам новых ОВ получили в годы войны. Вопросы обеспечения нужд фронта были рассмотрены в начале октября 1941 г. на заседании президиума АН СССР по докладу академика А. Н. Баха. В связи с этим упоминаются и усилия членов академии – А. Н. Несмеянова, генерала И. Л. Кнунянца, М. М. Дубинина и др. [720]. Нижеследующий документ дает представление о том, чем занимались в Казани эвакуированные туда сотрудники ИОХ АН СССР и других химических институтов под руководством А. Н. Несмеянова (1899–1980) [176]. Среди них был и М. И. Кабачник (1908–1997), который занимался веществами, пробивающими противогазы, в частности PF₃.

Из старого документа:

«Казань, 1942 г.

План НИИ АН СССР,

связанный с задачами обороны страны

Синтез новых СОВ кожного действия

Работы будут вестись в ИОХ под руководством член-корреспондента АН СССР А. Н. Несмеянова в направлении синтеза β-галоидзамещенных металлоорганических соединений. В текущем квартале намечено осуществить синтез β-хлорэтилтиодифторфосфина и β-хлорэтиламинодихлор– и дифтофосфина.

Работа поставлена по заданию ГВХУ КА.

Синтез боевых химических веществ, способных пробить противогаз

Исследования в этой области будут вестись в ИОХ под руководством А. Н. Несмеянова в направлении получения физиологически активных веществ, не поглощающихся противогазом.

В этих целях намечено получить и провести испытания ряда фторорганических низкокипящих и газообразных соединений» [176].

В Казани же в институте, который приютил столичных химиков, в группе казанского химика академика А. Е. Арбузова (1977–1968), основателя советской научной школы фосфороргаников [725], были исследованы очень многие вещества – кандидаты в будущие ФОВ. Именно в рамках тех работ в 1943 г. ими был впервые получен зарин [202]. А значимость выполненных работ стала ясна после захвата Советской армией в 1945 г., в конце Второй мировой войны, немецкого завода по промышленному производству табуна и зарина [428].

После Второй мировой войны советские исследования в области химии ОВ в основном концентрировались на двух направлениях. Во-первых, велись поиски веществ, способных преодолевать шихту современного противогаза. Во-вторых, изыскивались высокотоксичные ОВ, способные действовать главным образом через кожу. С 1945 г. были начаты широкие поиски новых ОВ в ряду фосфор-фтор-органических и вообще элементоорганических соединений. В той активной работе участвовали четыре организации: ГСНИИ-403 (ГСНИИ-42), ЦНИВТИ (ИХО-НИХИ), ВАХЗ им. К. Е. Ворошилова и АН СССР. Помимо этого, появились собственные и разведывательные данные о высоко токсичных веществах других классов [716]. А в 1957 г., одновременно с выходом в научном журнале статьи шведского военного химика о синтезе химических веществ класса фосфорилтиохолинов (Tammelin L. E. Dialkoxy-phosphorthiocholines, alkoxymethylphosphorthiocholines and analogous choline esters // Acta Chemica Scandinavica, 1957, 11, 1340–1349), в военно-химическом подполье Москвы состоялось специальное совещание тех четырех сторон, на котором было принято решение об общей постановке работы и распределении направлений между участниками [716].

В общем, в конце 50-х гг. в Советском Союзе появились серьезные успехи на втором направлении – по химии фосфор-фтор-органических, а также фосфорилтиохолиновых соединений. В частности, в Сталинграде состоялся пуск промышленного производства зарина и начат путь к аналогичному выпуску зомана [158, 726]. После этого в Советской армии была разработана иная система химического вооружения [727], а активные работы с веществами типа трифторнитрозометана [189, 728] и аналогичных соединений для преодоления шихты противогаза были свернуты [158].

Одновременно с этим в 50-х гг., еще до начала войны США во Вьетнаме в Советском Союзе были развернуты работы по созданию химоружия, способного поражать сельскохозяйственные растения и животных вероятного противника [177, 210, 729]. И работы эти продолжились в 60–70-х гг. [13, 730, 731]. В конце 60-х гг. в СССР были расширены работы по новым ОВ, главным образом психотомиметического (психотропного) действия, а также работы по аналогам многочисленных ядов растительного и животного происхождения [117, 118, 437, 732]. А в начале 80-х гг. дошло дело и до химоружия третьего поколения [733]. Снимались ОВ с вооружения Красной/Советской армии менее активно, чем ставились, – очень уж прикипали они к сердцам военно-химических начальников.

Ниже мы постараемся рассмотреть многие из ОВ, которые так или иначе проявили себя в реальной человеческой практике [6–10, 13, 36, 54, 288, 523, 607, 734, 735].

Конечно, у каждого из упомянутых и неупомянутых ОВ была своя судьба, в том числе армейская. И классификации были очень разные, начиная, например, с классификации Корнюбера [523]. Последняя включала такие типы ОВ: удушающие, слезоточивые (лакриматоры), ядовитые, нарывные, чихательные. Мы попробуем использовать не только сложившиеся токсикологические, тактические и иные классификации, которые включают такие группы, как НОВ, СОВ, ОВ нервно-паралитического действия, ирританты и инкапаситанты. Поскольку речь идет о прошлом, к которому возврата уже нет, мы постараемся оперировать более современными категориями. Так, тактическая классификация наших дней предполагает деление ОВ на смертельные и несмертельные. Смертельные ОВ предназначались для уничтожения живой силы противника и включали общеизвестные группы ОВ: кожно-нарывные, нервно-паралитические, общеядовитые, удушающие. Несмертельные ОВ, в свою очередь, подразделяют на способные выключать противника (временно или навсегда) или же раздражать. На практике сюда обычно включают две группы ОВ – психотропные ОВ (инкапаситанты) и раздражающие ОВ (ирританты) [7]. Хотя имеется и другое подразделение, когда под инкапаситантами подразумевают все несмертельные ОВ и, таким образом, ирританты полагают их частью [8].