Текст книги "Новичок. История тайного оружия"

Глава 7
Боевая химия после большой войны

…административное здание может достичь совершенства только к тому времени, когда учреждение приходит в упадок.

С. Н. Паркинсон, «Закон Паркинсона»

Как уже упоминалось, военные сначала доигрывают ушедшую войну и лишь через многие годы начинают понимать, что готовиться необходимо к более сложной войне будущего. В этом отношении химическая активность советского ВХК не составила исключения – на переход от иприт-люизитных средств химического нападения к более «эффективным» ФОВ потребовалось время.

В послевоенные годы военно-химическое направление как отдельный вид специальной военной деятельности Советской армии развивалось во всех родах войск и видах вооруженных сил – авиации, артиллерии, танковых войсках, на флоте, а в дальнейшем и в ракетных войсках, в том числе в ракетных войсках стратегического назначения.

И всегда в первую очередь речь шла о подготовке к масштабному химическому нападению на «вероятного противника».

7.1. Холодная война с химическим уклоном

После окончания тяжелейшей войны первые решения ВХК по вопросам химоружия касались не столько снижения, сколько определенного упорядочения военно-химической активности. Постановление ГОКО СССР от 2 июля 1945 г. касалось сохранения мобилизационной готовности к производству химоружия. Госплан СССР поначалу было решил, что можно ликвидировать несколько не оправдавших себя производств – дифенилхлорарсина (IV) на заводе № 756 в Кинешме и треххлористого мышьяка на двух заводах – № 756 и ЧХЗ в Дзержинске. В свою очередь, начальник ГВХУ НКО генерал В. В. Аборенков предложил ликвидировать за ненадобностью производства фосгена (XIII) на заводе № 91 в Сталинграде, фосгена и дифосгена (XIV) на заводе № 102 в Чапаевске и иприта Левенштейна на заводе № 91. Остальные производства он предложил поставить на консервацию: производства треххлористого мышьяка на заводах № 102 и № 96 в Дзержинске, производства иприта Зайкова и люизита (XXI) на заводе № 96, производства по снаряжению химических боеприпасов на заводах № 96 (СОВ), № 102 (СОВ) и № 148 (синильная кислота) в Дзержинске [430]. На самом деле вышло по-другому – волею могучего советского ВХК практически все эти производства остались в боевом строю (табл. 27) [431]. А постановление от 6 ноября, изданное уже не ГОКО, а СНК СССР, вновь предлагало промышленности план химического вооружения Советской армии на конец победного 1945 г. [782].

В дальнейшем в стране все вернулось на круги своя. Советские граждане, считавшие, что они победили в тяжелейшей войне, вернулись в свои бараки и коммуналки. Среди прочего, их жизнь была оживлена постановлением ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград» – досталось А. А. Ахматовой, М. М. Зощенко и многим другим.

А ВХК занялся привычными своекорыстными делами. Его активность на поприще химического разоружения-вооружения была окрашена двумя событиями. Во-первых, «холодная война», которая формально началась речью У. Черчилля 5 марта 1946 г. в Вестминстерском колледже в Фултоне (США, штат Миссури), позволила сторонам вообще перестать что-либо сокращать. На самом деле речь У. Черчилля не была однонаправленной, а была более многовекторной, чем ее изображала советская корыстная пропаганда (в ней содержалось, в частности, такое: «Мы понимаем, что России необходимо обеспечить безопасность своих западных границ от возможного возобновления германской агрессии. Мы приветствуем ее флаг на морях и крепнущие связи между нашими народами», а также «Я не верю, что Россия хочет войны. Чего она хочет, так это плодов войны и безграничного распространения своей мощи и доктрин»). И закончившийся 1 октября 1946 г. Нюрнбергский процесс уже ничего изменить не мог – он венчал одну эпоху, а события развивались по лекалам новой. Во-вторых, возникла срочная задача создания в СССР ядерного оружия и средств его доставки, что замедлило исполнение планов советского ВХК по химическому перевооружению. И никого не волновало, что на Украине в 1946–1947 гг. начался голод.

Взгляды армии и руководства страны на будущее химоружия в Советском Союзе материализовались в виде плана развития промышленности химического вооружения на IV (первую послевоенную) пятилетку 1946–1950 гг. [432].

В отношении СОВ планы были очень серьезные. В частности, для иприта было предусмотрено осуществить то, что было ясно много лет назад. Цеха по выпуску летнего иприта (XX) (обычного иприта Левенштейна) на заводе № 102 в Чапаевске и по выпуску незамерзающего иприта Зайкова на заводе № 96 в Дзержинске было решено переделать на производство исключительно на основе дихлорида серы, что позволяло обеспечить длительную хранимость иприта. При этом иприт обоих типов было решено выпускать по непрерывной технологии. Цех иприта на заводе № 91 в Сталинграде было решено перевести на выпуск иприта Мейера (на основе трофейного оборудования [428]). Было предусмотрено также организовать выпуск азотистого иприта на основе трофейного оборудования. А вот мощности цехов по выпуску люизита (XXI) в Чапаевске и Дзержинске было решено сохранить на существующем уровне [432].

Были и планы по выпуску НОВ. В связи со снижением интереса армии к фосгену (XIII) было решено сохранить его выпуск только на заводе в Чапаевске и не восстанавливать на заводе в Сталинграде. А вот выпуск синильной кислоты (XV) на заводе № 148 в Дзержинске было решено расширить за счет возведения второй очереди (производство по новому – контактному – методу). Там же было запланировано создание установки по выпуску хлорциана (XVI) [432].

В отношении раздражающих ОВ на том этапе было решено ограничиться выпуском хлорацетофенона (II) (при этом был назван и завод – № 148) [432].

В отношении строительства мощностей по выпуску табуна (XXII) и зарина (XXIII) (на основе вывезенного из Германии оборудования [428]) в том документе [432] конкретных планов еще не было. И не только потому, что завод № 91, где то оборудование хранилось, не имел энергетических возможностей (Сталинградской ГЭС не было даже в мечтах, и, соответственно, не было нужного количества хлора), но и потому, что не следовало создавать «искусственное сосредоточение в Сталинграде химического комплекса». Поэтому в качестве места для будущей организации производств табуна и зарина на основе трофейного оборудования был назван г. Усть-Каменогорск на Иртыше (мощности: по хлору – 60 тыс. т/год, по табуну – 10 тыс. т/год, по зарину – 6 тыс. т/год, по фтористому водороду – 1,5 тыс. т/год), а в качестве источника энергии – будущая Бухтарминская ГЭС [432]. Эти намерения закончились ничем: то оборудование так и осталось в Сталинграде, а планы по выпуску зарина тоже пришлось исполнять именно этому заводу.

Серьезные задачи были поставлены также перед цехами по снаряжению химических боеприпасов. Было решено механизировать существующие цеха снаряжения, испытать автоматические станки налива ОВ в боеприпасы, провести, наконец, работы по улучшению условий труда и техники безопасности. В рамках этой задачи предусматривался и снос на заводе в Чапаевске корпуса № 54, где происходило смешение иприта и люизита перед их заливкой в боеприпасы. Очистить этот корпус уже не было никакой возможности, поэтому имелось в виду ввести в 1950 г. новый корпус. Среди прочего, предусматривалось также возведение в Дзержинске на заводе № 148 специального корпуса снаряжения химавиабомб и расширение существующего корпуса снаряжения артхимснарядов [432].

Тем планом были сохранены в полном объеме производственные мощности по выпуску белого мышьяка, необходимого для обеспечения цехов люизита и адамсита. Общую мощность девяти мышьяковых заводов на 1950 г. предполагалось иметь на уровне 7,2 тыс. т/год. С той лишь разницей, что к девяти заводам времен 30-х гг. к этому времени прибавился Уч-Инчакский завод, тогда как планом на послевоенную пятилетку 1946–1950 гг. Ангарский завод (г. Свирск) использовать не предусматривалось [432].

Еще тем же планом предполагалось заиметь в стране новый – Восточно-Сибирский – завод химоружия. Его производственная программа включала осуществление и традиционных задач (выпуск 10 тыс. т в год люизита и 5 тыс. т в год синильной кислоты) и нереализованных планов (выпуск азотистого иприта и трифторнитрозометана) [432]. Дела в этом направлении пошли не очень быстро, однако в июне 1951 г. проектное задание на строительство электрохимического завода было утверждено. Место строительства – левый берег р. Ангары, г. Усолье-Сибирское. В том задании среди большого набора хлорной продукции (ее основа – хлор, добываемый ртутным электролизом из хлористого натрия, поступавшего с Усольского месторождения природной каменной соли) числилась и синильная кислота [783]. И поныне, в XXI веке, расположенный в г. Усолье-Сибирское завод «Химпром» выпускает хлор, хлористый винил, карбид кальция и каучук – прямые признаки того, что он имел мобилизационные мощности по производству иприта и люизита (мышьяк для него поступал из г. Свирска той же Иркутской обл.).

Общие планы перевооружения индустрии химической войны в первые послевоенные годы были переплавлены в реальные документы. Некоторые из неотложных вопросов регулировались постановлением Совета министров (СМ) СССР от 28 июля 1947 г. «О мероприятиях по сохранению мобилизационных мощностей по производству химического вооружения» [784]. Еще раз укажем, что советский ВХК использовал в своих целях фултонскую речь У. Черчилля сполна – той речи советской пропагандой был придан преувеличенно агрессивный смысл. Впрочем, химико-мобилизационные планы были известны лишь ограниченному кругу лиц из числа обитателей руководящих кабинетов центра Москвы. Самим москвичам было назначено другое занятие – любоваться памятником Юрию Долгорукому, который был установлен 7 сентября 1947 г. по случаю 800-летия Москвы недалеко от здания Госплана СССР – обители многих секретных лиц и химических тайн.

Чтобы двигаться дальше, необходимо было осмыслить уже сделанное. И в 1948 г. в Госплане СССР была выполнена тайная оценка состояния военно-химического производства в годы прошедшей войны [431]. А до граждан страны был доведен совсем иной взгляд на достижения промышленности в годы войны: в опубликованной в 1948 г. книге заместителя председателя СМ СССР Н. А. Вознесенского (1903–1950) химическая составляющая индустрии времен Отечественной войны не идет дальше оценки достижений по линии азота (для взрывчатки) – до описания успехов по линии хлора и мышьяка дело не дошло [785].

Новые задачи требовали новых организационных решений, и 2 августа 1948 г. СМ СССР издал постановление о новой структуре министерства химической промышленности (МХП) СССР [786]. Для решения задач подготовки к химической войне на новом этапе в МХП были созданы три специальных (номерных) главных управления – Первое главное управление (ПГУ, производство химоружия), Второе главное управление (средства химической защиты), Третье главное управление (антидетонаторы и окислители). Разумеется, для общества эта новация осталась неизвестной. Ему рассказывали в те времена о других вещах – о «Коммюнике о совещании Информационного бюро коммунистических и рабочих партий» (опубликованном «Правдой» 29 июня 1948 г.), положившем начало многолетней ссоре с Югославией, а также о великом сталинском плане преобразования природы (соответствующее постановление СМ СССР было опубликовано 20 октября 1948 г. и не только широко обсуждено, но и, к сожалению, исполнено).

Пятилетний план 1946–1950 гг. по химоружию первого поколения [432] советские руководители фактически выполнять так и не начали – практически все средства разоренной страны уходили на решение ядерно-ракетных проблем. Однако это была лишь «передышка» на фронте химической войны – мощности по производству химоружия по-прежнему оставались на боевом посту, находясь в мобилизационном резерве (табл. 28) [431]. Основания для «передышки» были серьезные. Первый советский ядерный реактор был запущен в 1946 г. Первая советская атомная бомба была испытана на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 г. Первый взрыв термоядерного устройства был устроен в августе 1953 г. В 1950–1953 гг. была создана система противовоздушной обороны (ПВО) Москвы для ее защиты от иноземных самолетов с ядерным оружием на борту (проект «Беркут»), а в 1951 г. начались работы по созданию стратегического бомбардировщика ТУ-95, который должен был достигать дальних стран с атомным грузом на борту. А 14 сентября 1954 г. на Тоцком полигоне (Оренбургская обл.) было проведено масштабное войсковое учение на тему «Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением ядерного оружия». В нем приняли участие 600 танков и самоходно-артиллерийских установок, 500 орудий и минометов, 320 самолетов, 6000 автомобилей, а также сброшенная с самолета Ту-4 с высоты 8000 м плутониевая атомная бомба мощностью 40 килотонн. Нарекли ее «Татьяной».

Всему приходит конец. И на рубеже 1940–1950 гг. «атомная пауза» для химоружия стала заканчиваться. В августе 1949 г. (одновременно с первым взрывом атомной бомбы) ПГУ распорядился прекратить сброс хлора в атмосферу Чапаевска, Сталинграда и других городов, имея в виду использование его по прямому назначению – для изготовления химоружия [636]. Одновременно химическая промышленность вновь стала получать средства, что позволяло модернизировать производства химоружия первого поколения. Подчеркнем, что средства выделялись МХП именно на химическую войну, а не для людей. В отношении жизни людей, которые привлекались для работы на производствах химоружия, по-прежнему действовал режим жесточайшей экономии. Приведем пример из опыта проектирования модернизированных производств ОВ первого поколений на химзаводе в Сталинграде. Так, в 1948 г. в узких кругах приобщенных лиц обсуждалось возобновление выпуска фосгена (XIII) на новом месте. А чтобы авторы проекта не зарывались, им было указано на завышение принятой ими стоимости строительства в непроизводственной сфере («социалке»). И была утверждена стоимость возведения 1,0 м² барачного жилья для людей в сумме 55 руб. против первоначально заявленных 70 руб. – экономия составила 240 тыс. руб. А в 1953 г. была проведена еще одна рационализация: норму жилья на одного человека вместо принятых Гипрогором 9 м² снизили до 6 м², так что экономия по линии строительства объектов соцкультбыта в сфере производств химоружия выросла еще больше.

В отличие от людей, в послевоенные годы властям все же пришлось заниматься спасением рек – так плохо обстояли дела. Во всяком случае, изданное постановление 1947 г. требовало покончить со сбросами токсичных отходов в реки, служившие довольно часто основным источником водоснабжения. При этом указывалось, что и заводы химоружия без очистки сбрасывали свои отходы: заводы № 91, № 102 и № 756 – в Волгу, заводы № 96, № 148 и ЧХЗ – в Оку, завод № 761 (Березники) – в Каму, Воскресенский химический комбинат – в р. Москву [616].

Смена власти в связи со смертью 5 марта 1953 г. И. В. Сталина имела многие последствия для страны. В частности, по амнистии, состоявшейся 27 марта 1953 г., на волю было выпущено 1,2 млн человек. Однако планы ВХК не изменились – он этой смены просто не заметил. И 4 сентября 1954 г. первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев (1894–1971) и председатель СМ СССР Г. М. Маленков подписали постановление ЦК КПСС и СМ СССР с подробным описанием задач по развитию мобилизационных мощностей по снаряжению химбоеприпасов [433]. Заводу № 148 в Дзержинске были установлены задания по вводу мощностей по снаряжению НОВ химбоеприпасов – 76 мм артснарядов, реактивных снарядов МХ-13 и МХ-31, авиабомб ХАБ-100-60Н, ХАБ-250-110Н и ХАБ-500-200Н. ЧХЗ в Дзержинске были установлены задания по созданию мощностей по снаряжению НОВ 120-мм мин и реактивных снарядов МХ-13. Заводу № 96 в Дзержинске было предписано создать мощности по снаряжению 76-мм снарядов, 82-мм мин, а также авиабомб ХАБ-100-8 °C, ХАБ-250-15 °C и ХАБ-500-28 °C. Чапаевскому заводу было предписано развивать мощности по снаряжению 122-мм и 152-мм артснарядов, реактивных снарядов МХ-13 и 82-мм мин. Были даны задания и по созданию мощностей для снаряжения 82-мм и 120-мм мин заводу в Сталинграде.

И все эти и многие другие постановления истово исполнялись. Причем особенно активны были заводы, участвовавшие в активном выпуске химоружия в годы Великой Отечественной войны, – № 102 [433, 434, 787], № 96 [450, 451, 749, 788], № 148 [200, 433, 453, 789], ЧХЗ [433, 455], № 91 [197, 790]. Разумеется, все время шли работы по переоценке возможностей и модернизации производств химоружия и на других заводах – в Воскресенске, Березниках [791].

На химическом заводе № 102 (Чапаевск) шли работы по реконструкции цеха по выпуску иприта (XX) [433, 787]. Выполнялись также работы по развитию мощностей по снаряжению артхимснарядов, реактивных снарядов и химмин [433, 434].

На заводе № 96 (Дзержинск) выполнялись работы по организации выпуска долгохранимого зимнего иприта Зайкова в опытно-промышленном масштабе непрерывным (колонным) способом на основе чистого дихлорида серы (закончившиеся организацией полномасштабного производства и выпуском для армии в 1958–1959 гг. 2000 т этого ОВ) [451, 749]. Одновременно здесь реконструировалось производство люизита (XXI) [788]. Начиная с 1950 г. на этом заводе начались работы по организации выпуска хлорацетофенона (II) [450].

На химическом заводе № 148 (Дзержинск) в 1948–1953 гг. проходило возобновление старого производства синильной кислоты. Начиная с 1953 г. было решено организовать выпуск синильной кислоты (XV) по-новому (методом каталитического окисления аммиака и метана), а прежний цех считать устаревшим [789]. Расширение производств синильной кислоты продолжалось и дальше [453]. Не обошлось и без решения о создании мобилизационных мощностей по снаряжению синильной кислоты в реактивные снаряды МХ-31 [433]. Кроме того, в 1950-е гг. налаживался опытный выпуск трифторнитрозометана (XIX), предназначенного для «пробивания противогаза противника» [200].

На ЧХЗ (Дзержинск) активно занимались развитием мобилизационных мощностей по наполнению НОВ химических боеприпасов (бомб типа ХАБ-250-110Н и ХАБ-500-200Н, реактивных снарядов МХ-13 и др.) [433, 455].

А на химзаводе № 91 в Сталинграде своим чередом шли работы по восстановлению производства иприта. В 1952 г. был утвержден проект восстановления и реконструкции цеха № 2 с доведением мощности по иприту (новой формы) до 16 тыс. т/год [790]. В тот же исторический период на этом заводе занимались производством фосфористого водорода (XVIII) (фосфина, PH3), который был способен поджигать шихту противогаза «противника» [197].

Принципиальное событие случилось 22 ноября 1955 г.: на полигоне в районе Семипалатинска была испытана первая боевая версия советской термоядерной бомбы. После этого с окончанием «атомной паузы» у советского ВХК уже не могло быть затруднений в получении бюджетных средств на активное развитие производств химоружия, в частности для подготовки к началу выпуска зарина и вообще химоружия второго поколения.

XX съезд КПСС (февраль 1956 г.) и принципиальную для граждан страны речь Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» советский ВХК не заметил – у него были свои хлопоты. Поэтому в то время, как коммунисты и комсомольцы во исполнение решения президиума ЦК КПСС от 5 марта 1956 г. читали на закрытых собраниях ту самую потрясающую речь, деятели ВХК продолжали жить в своем собственном мире, не обращая внимания на разворачивавшиеся вокруг них «оттепель» и иные, не менее значимые события, например запуск на их Родине первого искусственного спутника Земли (1957 г.).

Табл. 33 и 34 дают некоторое представление о том, с чем советская промышленность химической войны пришла к этому принципиальному съезду. В ней приведены данные о производственных мощностях по выпуску химоружия по состоянию на 1 января 1956 г.

Табл. 33. Советские мощности по производству отравляющих веществ (на день открытия XX съезда КПСС)

Разумеется, председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков держал с трибуны съезда речь не об этих достижениях. И делился планами социалистического строительства совсем по иным направлениям. А тем временем в подполье ВХК в связи с планированием развития страны в очередной VI пятилетке 1956–1960 гг. шла оживленная переписка с участием армии, МХП СССР и Госплана СССР. В частности, была проведена оценка положения дел на участке промышленности химического вооружения и намечены некоторые планы [792]. И переписку с Н. К. Байбаковым о тайных планах военно-химического перевооружения страны вел министр МХП СССР С. М. Тихомиров, которого не отвлекали от его важных забот на участие в съезде партии. Последняя колонка табл. 34 дает представление о том, с чем собрались тайные химики привести страну к концу пятилетки [792]. Здесь уже представлены авиахимбомбы в снаряжении синильной кислотой (XV) со строившегося в Саратове завода синтетического спирта. После дискуссий он был создан в разгар зариновой эпохи – в начале 60-х гг. [452, 793]. Представлены также новые боеприпасы с завода № 91 в Сталинграде: серия боеприпасов в снаряжении долгохранимым ипритом, а также арт– и авиахимбоеприпасы в снаряжении зарином (XXIII) [445, 792]. Эти высоты еще предстояло завоевывать. Для выпуска авиахимбоеприпасов ВАП-250РД и ХАБ-1500-90 °C в снаряжении СОВ на заводе № 96 предполагалось построить новый цех [792]. Дополнительные мощности для снаряжения синильной кислотой авиахимбомб ХАБ-500-200Н и ХАБ-250-110Н предполагалось ввести на заводе № 148.

Табл. 34. Советские мощности по выпуску химических боеприпасов (на день открытия XX съезда КПСС и на конец пятилетки)

Не будет лишним помнить, что в середине 50-х гг. была попытка возвести в Омске завод по выпуску синильной кислоты под видом производства оргстекла (как завод № 148 в Дзержинске) [794]. Она закончилась ничем.

Завершил эпоху химоружия первого поколения ВХК своеобразно. На рубеже 1959–1960-х гг., когда у армии возникла необходимость начать замену на своих складах химоружия первого поколения на оружие второго поколения (в снаряжении зарином), ВХК издал множество разнонаправленных документов. Только один из них касался сокращения выпуска уходящего в историю старого химоружия: по распоряжению СМ СССР от 9 октября 1958 г. адамсит и снаряженные им боеприпасы были сняты с вооружения [510], а запасы адамсита были закопаны [511]. Соответственно, Кинешемский химзавод был освобожден от обязанности поддерживать в мобилизационной готовности мощности по выпуску адамсита [510].

И химзаводы занимались практическим исполнением решений. А вот остальные документы предусматривали наращивание мощностей по выпуску химоружия первого поколения. Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 13 мая 1959 г. было решено резко расширить в стране мобилизационные мощности по производству люизита (XXI) на химзаводе № 96 в Дзержинске с 8 тыс. до 13,5 тыс. т/год (уже в 1960 г.). Тем же документом были даны задания по вводу в 1960–1961 гг. мощностей по производству синильной кислоты (XV) для наполнения ею авиахимбоеприпасов на новом заводе – Саратовском заводе синтетического спирта (мощность, вводимая в 1960 г., – 4,5 тыс. т/год, в 1961 г. – 4,5 тыс. т/год) [452]. А постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 18 июня 1959 г. касалось наращивания мощностей по производству химоружия в общегосударственном масштабе [434]. Характерно, что в том документе было запланировано очень многое именно по вроде бы уходящему в прошлое химоружию первого поколения: на заводе в Чапаевске – сохранить на долгие годы производство люизита и наполнение им артхимснарядов калибра 122 мм и 152 мм; на заводе № 96 в Дзержинске – сохранить производства смесевого ОВ РК-7 и вязкого ВРК-7 и наполнения ими химавиабомб от ХАБ-100 до ХАБ-1500; на ЧХЗ – сохранить выпуск авиабомб ХАБ-250 и ХАБ-300, а на заводе № 148 – производство синильной кислоты и наполнение ею химавиабомб и артхимснарядов. Разумеется, тем документом ставились и задачи по химоружию второго поколения, о чем речь пойдет ниже. А чтобы производственники не расслаблялись, в сентябре того же года Госхимкомитет распорядился провести проверку состояния всех мобилизационных мощностей по выпуску химоружия (табл. 34 и 35). Не забыли и о фосгене (источник – заводы № 102 и ЧХЗ) [434].

В 1961–1962 гг. на ЧХЗ (Дзержинск) начались практические работы по исполнению решения 1953 г. о расширении действующего цеха по выпуску цианистых солей. Производство синильной кислоты мощностью 7 тыс. т/год разместили на месте устаревшего оборудования того же назначения [454].

К сожалению, изменения в мышлении химического генералитета возникли с задержкой. Вопрос о переводе иприта (XX), люизита (XXI) и синильной кислоты (XV) в разряд резервных ОВ УНХВ СА поставило лишь зимой 1960–1961 гг. [158, 727]. И, что удивительно, выход в новую эпоху не помешал энтузиастам химической войны и в 1961 г. продолжать наращивать работы со старыми ОВ – ипритом и люизитом. Во всяком случае, в мае 1961 г. В. Г. Флейшман – главный инженер ПГУ Госхимкомитета – согласился с проектом создания второго колонного агрегата для получения иприта в Дзержинске на химзаводе № 96, что позволяло увеличить мощность ипритного цеха вдвое [451]. И это при том, что в апреле 1961 г. Д. Ф. Кутепов – заместитель начальника того же самого ПГУ – был вынужден обсуждать с армией тяжелейший вопрос о судьбе уже имевшихся запасов СОВ. Как оказалось, армии были просто не нужны ее гигантские залежи ОВ первого поколения (иприта – 15,2 тыс. т, люизита – 6,5 тыс. т, смесей иприта с люизитом – 860 т). Решили просто-напросто сжечь [509].

Лишь постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 11 сентября 1961 г. [435] были отменены задания их же постановления от 18 июня 1959 г. [434] по созданию новых мобилизационных мощностей на заводах № 96, 102 и 148 по снаряжению химических боеприпасов ипритом, люизитом и синильной кислотой. Впрочем, уже созданные на этих заводах мощности было велено сохранять.

В целом к началу эпохи химического перевооружения ВХК укрепил свои позиции в стране настолько, что начал ощущать себя самодостаточной силой.