Текст книги "Новичок. История тайного оружия"

6.4. Военно-химические достижения

А вот в тылу все было по-другому. С началом Второй мировой войны активность советского ВХК по подготовке к наступательной химической войне заметно возросла.

Последние полтора мирных года перед 22 июня 1941 г. прошли под знаком все новых и новых событий на индустриально-химическом фронте. В частности, в проекте совместного постановления СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) на 1940 г. упоминалось множество заданий: ввести в действие цеха снаряжения химснарядов – на заводах в Сталиногорске и Чапаевске, ввести в действие в Дзержинске цеха № 3 на заводе № 96 (иприт Левенштейна) и синильной кислоты на ЧХЗ им. Калинина и т. д. [422]

Экономический совет при СНК СССР утвердил в марте 1940 г. место размещения будущего завода «Совпрен» № 2 в г. Кемерово. Среди заданий по каучуку были замаскированы и иные: организация производств иприта и люизита (мощности соответственно 4 тыс. и 4,5 тыс. т/год), а также цех снаряжения артхимснарядов (на 2150 тыс. шт./год) или ХАБ-25 (380 тыс. шт.) [422].

Химический сектор Госплана СССР был озабочен вводом в действие в 1940–1941 гг. производств карбида кальция, необходимого для обеспечения выпуска люизита. Места размещения – заводы химоружия № 91, 96, 102 и 148 [422].

В приказе по VI главному управлению НКХП на 1940 г. были даны многочисленные поручения заводам. На заводе № 96 (Дзержинск) планировалось закончить монтаж цехов № 14 и 15, где предстояло производить люизит. На заводе № 91 (Сталинград) должны были закончить строительство двух корпусов цеха № 11 (снаряжение химбоеприпасов) и усовершенствовать технологию выпуска иприта. На заводе № 102 (Чапаевск) надлежало провести реконструкцию цехов № 7 (выпуск люизита) и № 5 (снаряжение химических боеприпасов) [422].

А на 1941 г. приказом по НКХП СССР заводам I главного управления (бывшего VI) также было дано много заданий. На заводе № 96 планировалось пустить к 5 мая производство иприта Зайкова, а также освоить во II квартале производство люизита (цеха № 14 и 15). Заводу № 91 было предписано научиться выделять очищенную от примесей серу после производства иприта и возвращать ее в производственный цикл. На заводе № 102, где реконструкция цехов № 5 и 7 так и не была закончена, к лету 1941 г. было запланировано капитально отремонтировать оборудование еще двух цехов – № 4 (производство иприта) и № 6 (производство фосгена). Для этого «перевести лучших инженеров и техников из заводоуправления и лабораторий в производственные цеха». А заводу № 100 (Сталиногорск) было приказано к 1 августа привести в полную готовность цех № 25 (производство иприта) и закончить строительство цеха № 21 (снаряжение авиахимбомб). А еще заводам было велено «повести решительную борьбу с авариями» (только на заводе № 102 в 1940 г. их было 8, и все – «по причине нарушения технологического режима») [422].

С началом Великой Отечественной войны в «химическом» тылу дела обстояли так же тяжко, как и на фронте [386, 423–425, 431, 771]. И можно лишь сожалеть, что для их описания невозможно использовать официальные издания [719, 720], которые были выпущены после 1987 г. и тем не менее не содержат достоверной информации.

Из-за превратностей начального периода Великой Отечественной войны производства ОВ, подготовленные на Украине, были исключены из оборота. И вообще война пошла таким образом, что далеко не все из числа многочисленных производств ОВ, подготовленных в предвоенные годы, смогли после 22 июня 1941 г. заняться своим прямым делом.

Первые же месяцы Великой Отечественной войны продемонстрировали низкую готовность цехов ОВ к своему прямому делу.

Понятно, что мощности по иприту (XX) в Москве на заводе № 51 (НИИ-42) не мобилизовывались. Однако ипритный цех завода № 100 в Сталиногорске не только не был секретом для военных «друзей» из Германии и Италии [681], но и в мирное время опробован не был. Соответственно, как «обнаружили» высокие проверяющие лица в феврале 1942 г. [425], при попытке пуска этого цеха оборудование непрерывно выходило из строя. Не был опробован в мирное время и ипритный цех завода № 96 в Дзержинске [425]. Как следует из табл. 28, четыре завода (№ 91 в Сталинграде, № 96 в Дзержинске, № 102 в Чапаевске и № 761 в Березниках) участвовали в производстве иприта с полным напряжением сил. Снаряжение его в химбоеприпасы осуществляли заводы Чапаевска, Дзержинска и Сталинграда. К концу войны снаряжение иприта в боеприпасы началось также в Кирово-Чепецке (Кировская обл., тогда это был завод № 752) за счет привозного сырья [772]. Кроме того, до и в ходе войны предпринимались попытки организовать выпуск иприта в Усолье-Сибирском, в Кемерове, в Ярославле, в Уфе и т. д.

Из документа:

«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину

Заместителю председателя Совета народных

комиссаров СССР тов. Вознесенскому

…К началу войны были созданы мощности:

по тролиту (так в документах шифровался иприт. – Л. Ф.) – 100 тысяч тонн,

по персилу (люизиту. – Л. Ф.) – 12 тысяч тонн,

по розамину (синильной кислоте. – Л. Ф.) – 6,5 тысяч тонн.

Опробовать производство тролита и персила на заводах № 96, 100 и 102 Наркомхимпром не имел возможности, так как, несмотря на неоднократные обращения в правительство, не получил разрешения на производство этих продуктов в достаточных количествах.

Кроме того, потребитель – Главное военно-химическое управление НКО – не был подготовлен к приему этой продукции из-за отсутствия хранилищ.

Больше того, даже сейчас отравляющие вещества хранятся на заводах или в цистернах на складах ГВХУ НКО.

В настоящее время цеха персила и тролита на заводе № 96 переоборудованы и в последнее время увеличили выпуск продукции…

Одной из основных причин провала плана производства по предприятиям Первого главного управления является неудачный подбор руководящих кадров главка и отдельных заводов.

Руководство промышленностью спецхимии и военным отделом возложено на заместителя наркома тов. Касаткина.

Из аппарата наркомата и главков уволены и переведены на низовую работу не оправдавшие доверия и бездельники…

Народный комиссар химической промышленности СССР Денисов,

9 февраля 1942 г.» [425]

Серьезный выпуск люизита (XXI) планировался с конца 30-х гг., однако из-за сырьевых и технологических трудностей фактически он начался лишь в начале Отечественной войны. В мирное время цех люизита на заводе № 96 в Дзержинске вообще опробован не был, а когда он заработал, выяснилось, что треххлористый мышьяк (AsCl₃) для него получать запланированным методом невозможно, так что пришлось создавать цех № 13 на заводе заново [425]. Мощности по выпуску люизита, подготовленные на Сталиногорском химическом комбинате им. И. В. Сталина, реально в дело так введены и не были. Не был осуществлен и подготовленный выпуск люизита в Сталинграде, почти подготовленный выпуск в Березниках, а также планировавшийся – в Кемерове. Фактически выпуск люизита продолжался в войну лишь на заводах в Чапаевске и Дзержинске (табл. 27).

Табл. 27. Производство отравляющих веществ в Советском Союзе в годы Великой Отечественной войны [431, 771, 773]

ВХК – Воскресенский химический комбинат,

ЧХЗ – Чернореченский химзавод.

В предвоенные годы мощности по выпуску фосгена (XIII) были подготовлены на многих заводах. Однако фактически в годы войны производством этого НОВ занимались лишь два завода – № 102 в Чапаевске и ЧХЗ в Дзержинске. Выпуск фосгена на химзаводе в Рубежном (Украина) состояться не мог из-за неудачного для Красной армии сценария начала Отечественной войны. По той же причине фосген не мог производиться и в Москве на заводе № 51 (НИИ-42). Фосгеновый цех на заводе в Сталинграде после начала войны так и не заработал.

Производство синильной кислоты (XV) было подготовлено перед войной в Дзержинске и Воскресенске. Однако в мирное время цех на заводе № 148 в Дзержинске опробован не был, а в начале войны он смог заработать лишь на 40 % мощности, поскольку отдельные агрегаты не совпадали по мощностям [425]. Воскресенский химкомбинат производил синильную кислоту лишь в 1941 г., тогда как основные количества этого НОВ были произведены на химзаводах в Дзержинске. В ходе войны были попытки развернуть выпуск синильной кислоты на Губахинском азотно-туковом заводе и на заводе № 510 в Кемерове.

Таким образом, хотя с началом Отечественной войны промышленность химоружия СССР и была мобилизована на полную мощность, сама эта мощность (фактическая) оказалась существенно ниже плановой.

Табл. 28 демонстрирует данные о реальном выпуске ОВ в 1941–1945 гг. на тех советских химзаводах, которые фактически этим занимались (этих заводов было всего 8, а не 23, как полагали разведки Запада [34]). Приведены также данные о сохраненных на этих заводах по окончании войны производственных мощностях по выпуску химоружия (по состоянию на 1948 г.) [431].

Практически все заготовленные в СССР в годы войны ОВ, в особенности СОВ, были расфасованы в химические боеприпасы различных калибров – авиационные химические бомбы, химические снаряды ствольной и реактивной артиллерии, химические мины – и подготовлены к боевому использованию. Всего их было выпущено за годы войны гигантское количество. Мы ограничимся, однако, цифровыми данными лишь о тех видах химических боеприпасов, которые были снаряжены СОВ, то есть ипритом, люизитом и их смесями.

Всего, по отчетным данным, боеприпасов с СОВ было выпущено за войну 4 573 600 шт. (без учета опытных партий). И их производство продолжалось вплоть до самого конца войны. Табл. 28 дает представление, какие виды и количества авиационных и артиллерийских боеприпасов были снаряжены СОВ.

Табл. 28. Выпуск в СССР химических боеприпасов в снаряжении стойкими ОВ в годы Великой Отечественной войны

* Данные об опытных партиях не приводятся.

Химические авиабомбы ХАБ-100, ХАБ-200 и ХАБ-500 в наполнении СОВ производил в Дзержинске завод № 96. Те же бомбы ХАБ-100, ХАБ-200 и ХАБ-500 в наполнении НОВ выпускал в Дзержинске завод № 148. А еще авиабомбы ХАБ-200 и ХАБ-500 в наполнении НОВ производил в Дзержинске ЧХЗ [431].

Химические мины ХМ-82 ОТ, а также снаряды АХС-76 СОВ выпускал завод № 96. Завод в Чапаевске специализировался на химснарядах (АХС-122 УД и ДД, АХС-152 УД и ДД), а также производил мины ХМ-82 ОТ. Завод № 148 выпускал снаряды АХС-76 НОВ, а также мины для «катюш» – МХ-13 НОВ и МХ-31 НОВ. А завод в Сталинграде изготавливал мины ХМ-82 ОТ, ХМ-120 ОТ и ХМ-82. ЧХЗ также производил мины ХМ-120 НОВ и МХ-13 НОВ [431].

Помимо химзаводов, для выпуска выливных авиационных приборов в годы войны были приспособлены машиностроительные заводы: для ВАП-6М – заводы № 43, 455 и 735, для ВАП-100 – заводы № 455, 487 и 735, для ВАП-250 – заводы № 455 (г. Костино, Московская обл.) и № 145 (опытный завод № 2, г. Куйбышев), для ВАП-500, ВАП-1000, УХАП-250 и УХАП-500 – завод № 145 [431].

Что касается корпусов всех этих химических боеприпасов, то на их выпуск было поставлено множество заводов всей страны. Корпуса для артхимснарядов АХС-76 изготавливал завод № 68 (г. Невьянск) и отправлял их в Дзержинск на завод № 96. Корпуса для снарядов АХС-122 изготавливали заводы № 76 (г. Серов) и № 259 (г. Златоуст) и отправляли их в Чапаевск. Корпуса для реактивных химснарядов МХ-13 системы «катюша» изготавливал завод № 78 в Челябинске, а для снарядов МХ-31 – завод № 612 в Свердловске [425]. и т. д.

Разумеется, для обеспечения своих производств заводы ОВ нуждались в химическом сырье – сере и мышьяке, соде и дифениламине, карбиде кальция и окиси алюминия, серной кислоте и нефтяном коксе, этилене и пропилене, цианплаве и этиловом спирте. И на других заводах всю войну шел выпуск этого сырья. Серу, в частности, выпускали 5 химзаводов: Алексеевский, Каракумский, Шор-Су, Гаурдакский, Чангырташский. Хлор тек рекой с 12 химзаводов: № 91, 93 (Москва), 96, 97 (Усолье-Сибирское), 102, 142 (Сумгаит), 510 (Кемерово), 757, 761, 752, ЧХЗ, Сталиногорского АТЗ. Мышьяк, необходимый для выпуска люизита, адамсита и дифенилхлорарсина, производили 9 химических предприятий. Карбид кальция (для производства люизита) шел с Кироваканского химзавода им. А. Мясникяна и с ЧХЗ, а цианплав (для синильной кислоты) – с Кироваканского химзавода [431, 425, 720, 774].

В процессе войны выпуск мышьяка вырос. В частности, 27 ноября 1941 г. СНК СССР распорядился увеличить производство мышьяка в 1942 г. до 22 тыс. т/год [386]. Предусматривалось расширить цех производства металлического мышьяка на Ново-Троицком заводе (Оренбургская обл.), а также начать выпуск белого мышьяка во вновь построенных цехах при Ангарском (Свирском) и Карабашском заводах. Табл. 29 содержит данные о выпуске белого мышьяка.

Табл. 29. Данные о производстве мышьяка в СССР в годы Великой Отечественной войны [774]

В табл. 30 обобщены данные по выпуску ОВ в годы Отечественной войны. Всего в 1941–1945 гг. на 8 химзаводах было произведено 122 500 т различных СОВ и НОВ, в том числе иприта – 76 800 т [53, 431]. Всего в годы войны в советском производстве ОВ, химических боеприпасов и средств химической защиты принимало участие 301 предприятие 43 министерств и ведомств [431].

Разумеется, ничего этого никакие разведки – ни Германии, ни союзников СССР по Второй мировой войне – не знали [34].

Табл. 30. Производство боевых ОВ в Советском Союзе и Германии в годы Второй мировой войны (в тыс. т) [431, 743]

*Данные по треххлористому мышьяку не приводятся

Табл. 30 позволяет сравнить советские «достижения» в производстве ОВ с тем, с чем пришел противник по той тяжелой войне. Видно, что Советский Союз и Германия в ту войну имели разные подходы к номенклатуре ОВ. Армия Германии в принципе была против боевого использования люизита и синильной кислоты, и советские военные знали об этом задолго до войны [675]. Германия в те годы имела иные приоритеты – была впереди с точки зрения появления в ее арсенале первого представителя фосфорорганического ОВ (табуна).

В целом же Германия перед и в течение Второй мировой войны произвела и накопила примерно 65 тыс. т ОВ [743] (называют, впрочем, и иное число – порядка 67 тыс. т [10]). Следует в связи с этим подчеркнуть, что до конца XX века разведки и иные западные знатоки предполагали, что за годы Великой Отечественной войны Советский Союз не мог произвести более 60 тыс. т ОВ [34]. Они ошибались. На самом деле к концу Второй мировой войны Германия имела вдвое меньше ОВ, чем Советский Союз, причем иприта – втрое меньше. И можно лишь сожалеть, что даже в наши дни находятся малоосведомленные и амбициозные представители химического генералитета России, полагающие необходимым это спорное достижение советской власти оспаривать [775] – незнание истории своей страны никого не украшает.

В целом советский ВХК закончил свою войну на коне. За заслуги перед властью он получил от товарища И. В. Сталина несколько премий высшей пробы: одну Сталинскую премию I степени за «создание» зарина [202], две премии II степени за организацию промышленного выпуска иприта (В. С. Зайков, Н. А. Богословский) [776] и люизита (С. Л. Варшавский, И. Х. Шенфинкель, Г. Ф. Нехорошев) [427] и одну премию III степени за налаживание производства синильной кислоты новым способом (С. С. Бобков, И. К. Замараев, В. Г. Зайцев, М. Б. Злотник, С. М. Корсаков-Богатков) [744].

Одна незадача – советские военные в ходе Великой Отечественной войны всего лишь доигрывали химическую составляющую Первой мировой войны. Во всяком случае, именно этот вывод следует из сравнения усилий Советского Союза и Германии по производству ОВ (табл. 31). В ходе той войны Советский Союз лишь пытался выжать максимум из тех производственных мощностей по выпуску ОВ, которые были созданы до 1940 г. Между тем основные производства ОВ в Германии были организованы не до, а в процессе Второй мировой войны, то есть в 1940–1944 гг. [10]. Причем выпуск табуна на них шел самым активным образом, выпуск зарина – находился в стадии окончания организации промышленного производства, а зомана – в опытной стадии.

Так что если бы, не приведи Господь, химическая война все же тогда разразилась, советские солдаты встретились бы в химическом бою с такими неожиданными немецкими ОВ, в отношении которых в их стране пока лишь шли подковерные дебаты в коридорах разведывательных органов и секретных прикладных химических лабораторий. Результат несложно спрогнозировать.

6.5. Будни индустрии химического нападения

Обращаясь к способам достижения этих результатов, подчеркнем, что советские производства химоружия (ОВ и химбоеприпасов) действовали в годы Великой Отечественной войны в условиях жесточайшего властного нажима. И пока генерал Г. К. Жуков издавал до и во время битвы под Москвой строгие приказы (приведем для примера приказ от 1 ноября 1941 г.: «Ни шагу назад – таков боевой приказ Родины нам, защитникам Москвы. Так приказал товарищ Сталин… Беспощадно расправляться с трусами и дезертирами»), химики в тылу получали свои не менее жесткие приказы и распоряжения.

Первые задания производителям химоружия Государственный комитет обороны (ГОКО) СССР (председатель – И. В. Сталин) определил еще в начале августа. А конкретизировал их в приказе от 22 августа 1941 г. нарком НКХП М. Ф. Денисов. Было велено в кратчайшие сроки резко нарастить мощности по выпуску ОВ на существовавших заводах, а также создать мощности на новом заводе в Кемерове. Планы были очень решительные, однако это была всего лишь конкретизация для первых недель Отечественной войны постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б), принятого еще в мирное время – 16 марта 1941 г. [423].

На заводе № 102 (Чапаевск) было велено к 1 января 1942 г. расширить цеха по выпуску иприта до мощности 20 тыс. т/год, а люизита – до 6 тыс. т/год. На заводе № 91 (Сталинград) было предписано до 1 января 1942 г. расширить цех по выпуску иприта до мощности 30 тыс. т/год, а к 1 июля 1942 г. – построить цех по производству люизита на мощность 8 тыс. т/год. На заводе № 761 (Березники) было приказано к 1 января 1942 г. расширить цех по выпуску иприта до мощности 25 тыс. т/год [423].

Помимо этого, нарком распорядился построить в Кемерове менее чем за год новый завод химоружия (завод № 510). И планы были немалые: пустить к 1 февраля 1942 г. цех по выпуску синильной кислоты на мощность 5 тыс. т/год, а к 1 июля 1942 г. пустить цеха по выпуску иприта на мощность 10 тыс. т/год и люизита – на 4 тыс. т/год [423].

Под конец 1941 г., после начала контрнаступления под Москвой, планы химического вооружения стали еще более фантастическими. 21 декабря 1941 г., в день рождения И. В. Сталина, начальник ПГУ НКХП С. Я. Файнштейн издал распоряжение о резком расширении производств химоружия в стране. Заводу № 97 в Усолье-Сибирском (Иркутская обл.) было велено к концу IV квартала 1943 г. развернуть на базе эвакуированного оборудования завода № 91 цех иприта Левенштейна мощностью 13 тыс. т/год, имея в виду в дальнейшем удвоить его мощность. Завод № 100 (Сталиногорск) получил задание к 1 мая 1943 г. восстановить цех иприта Левенштейна на мощность 6500 т/год. Завод № 768 (Уфа, будущий «Химпром») был мобилизован на создание двух цехов – иприта Левенштейна на мощность 6,5 тыс. т/год и фосгена на мощность 2,5 тыс. т/год (срок ввода обоих в действие – конец 1943 г.). Азотно-туковый завод в Губахе должен был к 1 января 1944 г. развернуть цех по выпуску синильный кислоты контактным методом мощностью 2,5 тыс. т/год. А на заводе № 752 (Кирово-Чепецк) во II квартале 1943 г. необходимо было начать снаряжение химбоеприпасов (мощность по морским артснарядам – 400 тыс. шт./год, по химминам – 1500 тыс. шт./год) [423, 772].

Это была авантюра. Для производства иприта Левенштейна в те времена использовали довольно простое сырье – этиловый спирт, серу и поваренную соль, хотя хлор из соли без электроэнергии получить невозможно. Тем не менее для резкого ускорения производства иприта издавали приказы на стахановский труд.

Все последующие планы были столь же оторваны от жизни, с той лишь разницей, что повышался ранг издававшего их лица.

Приведем несколько примеров.

Так, постановлением ГОКО СССР 1 марта 1942 г. были установлены непомерные месячные объемы выпуска ОВ: заводу № 91 – 750 т иприта, заводу № 96 – 2 тыс. т иприта и 670 т люизита, заводу № 102–950 т иприта и 330 т люизита [425]. А чтобы эти фантастические планы исполнялись более истово, был назначен новый нарком НКХП М. Г. Первухин (1904–1978).

В отношении снаряжения химических боеприпасов происходило то же самое. После апрельской директивы ГОКО СССР 1942 г. нарком НКХП издал приказ от 22 апреля 1942 г., в котором были намечены наполеоновские планы увеличения мощностей заводов по снаряжению химических боеприпасов. На заводе № 148 было намечено снаряжение продуктом М-01 (ипритом Зайкова) химснарядов калибра 76 мм с доведением мощности до 120 тыс. шт. в месяц. На заводе № 96 было запланировано то же самое на мощность 90 тыс. шт. в месяц. И завод № 91 получил аналогичное задание на мощность 45 тыс. снарядов в месяц. А завод № 102, помимо оборудования снаряжения тех же снарядов на мощность 90 тыс. шт. в месяц, получил задание ввести к 10 мая 1942 г. корпус снаряжения химмин калибра 82 и 120 мм, а также реактивных снарядов МХ-13 [425].

И хотя для выполнения всех этих планов было разрешено выдавать рабочим цехов «с вредными условиями труда» спецпитание [565] (разумеется, только в дни работы во вредном цехе, а не в период лечения от отравлений), ничто не могло помочь осуществить то, что сделать было невозможно, – планы 1942 г. по химоружию (и по ОВ, и по боеприпасам) выполнены не были (табл. 28).

В 1943 г. все повторилось. Задания ГОКО СССР от 6 марта 1943 г. на март (только на март) 1943 г. были таковы: заводу № 96 – произвести 1000 т иприта и 400 т люизита, заводу № 102–420 т иприта и 100 т люизита [425]. И это задание не могло быть исполнено, и оно не было исполнено (табл. 28).

Особенно серьезный нажим на заводы химоружия был совершен в мае 1943 г. нарком НКХП СССР М. Г. Первухин издавал приказ за приказом о резком и срочном наращивании объемов выпуска химоружия: 18 мая – по заводам № 96 (Дзержинск) и № 102 (Чапаевск), 19 мая – по заводу № 756 (Кинешма), 24-го и 25 мая – по заводам № 148 и ЧХЗ в Дзержинске [426].

Попутно с планами наращивания производства химоружия на заводе № 102 наркому пришлось писать в приказе и о необходимости улучшения техники безопасности [426]. А чтобы у людей была хотя бы личная возможность попытаться выполнить все эти наполеоновские планы, 13 мая 1943 г. уже СНК СССР был вынужден разрешить усиленное кормление отравленных рабочих из вредных цехов химоружия даже в дни их лечения от отравлений. Раньше это было запрещено [565]. Впрочем, делу это не помогло, и намеченные жестокими приказами мая 1943 г. планы выполнены быть не могли, и они не были выполнены.

Чтобы разобраться в причинах невыполнения планов, в марте 1944 г. пришлось даже собирать в ПГУ НКХП специальное совещание руководящих работников цехов снаряжения химбоеприпасов. Выяснилось многое: и большой процент операций по наливу ОВ в боеприпасы, выполняемых вручную, и низкий уровень организации труда, и очень частый «облив резьбы наливного очка» ОВ, что, в свою очередь, оказывало «крайне отрицательное влияние на санитарное состояние снаряжательных цехов», и многое другое [777]. Впрочем, и очередное постановление ГОКО от 18 января 1945 г. о плане поставок химбоеприпасов на 1945 г. также пришлось исполнять с боем и строгими приказами [772].

Разумеется, помимо указанных принципиальных приказов, в 1942–1943 гг. издавались также и десятки приказов и распоряжений по НКХП и ПГУ НКХП по многочисленным частным вопросам производства химоружия [426]. И в 1944–1945 гг. приказы были такими же. Потому что возникавшие препятствия были не такими уж и редкими [772]. Так, 23 января 1942 г. обсуждалась проблема поставки недостающего оборудования для вновь организуемых снаряжательных цехов заводов № 91, 96, 102, 148. А вот 27 июля 1942 г. в приказе оценивалась проблема сверхнормативной кислотности иприта в 76-мм артхимснарядах на заводе № 96, из-за чего военпред отказался их принимать. 19 января 1943 г. обсуждались меры по устранению течи из 82-мм химмин на заводе № 102. 8 февраля 1943 г. обсуждались серьезные аварии и ухудшение работы люизитных цехов завода № 96. 27 октября 1943 г. оценивалось некачественное проектирование станков для налива ОВ в химбоеприпасы. 8 февраля 1944 г. формулировались меры по преодолению перебоев в снабжении цехов снаряжения химбоеприпасов всех заводов химоружия вспомогательными материалами [426, 772].

Подчеркнем, что подобного рода приказы издавались непрерывно из месяца в месяц в течение всей войны. И это происходило несмотря на то, что ни один из них выполнить было невозможно. И они не выполнялись, хотя на исполнение неосуществимых приказов были положены жизни множества людей.

Между тем победные сводки с фронтов во второй половине войны никак не отражались на реалиях активности ВХК. В частности, освобождение 6 ноября 1943 г. Киева и все последующие освободительные усилия армии не сказались на напряженнейших буднях в тылу по производству химоружия. Во всяком случае, НКХП утвердил своим приказом от 24 ноября 1943 г. отпускные цены на продукцию заводов химоружия. Та продукция стоила недорого: 1 т синильной кислоты – 9800 руб., 1 т фосгена – 2100 руб., 1 т иприта Зайкова – 2350 руб., 1 т люизита – 8000 руб. Химические боеприпасы тоже были не очень затратны. В частности, для авиабомб в снаряжении синильной кислотой заводы оперировали в своих расчетах с армией следующими ценами: ХАБ-100 – 250 руб. за шт., ХАБ-200 – 660 руб. за шт., а ХАБ-500 – 1115 руб. за шт. [425].

И можно лишь сожалеть, что в годы Отечественной войны советский ВХК ценил жизни людей своего Отечества, брошенных на ускоренную смерть на производствах химоружия, меньше, чем затраты на ОВ и химбоеприпасы [46]. Об этом можно судить не только по документам санитарных врачей, но и по вынужденным приказам по НКХП [558, 566, 778]. Пытался ВХК даже экономить на питании людей, брошенных на работу в цехах химоружия [565]. Не забывали и о резервах. Именно с этих позиций можно оценивать принятые меры по замене в цехах химоружия нездоровых мужчин (здоровые были на фронте) на женщин [779], а также завоз на химическую каторгу – заводы химоружия Дзержинска и Чапаевска – пожилых нездоровых мужчин из советских среднеазиатских республик [426].

В качестве иллюстрации приведем табл. 31, где собраны данные лишь о некоторых измерениях иприта, которые были выполнены весной 1943 г. в атмосфере помещений завода № 102 в Чапаевске комиссией из Москвы [560].

Табл. 31. Данные о загрязнении ипритом (XX) воздуха рабочей зоны цехов завода № 102 (Чапаевск) весной 1943 г. [560]

Как уже упоминалось, по решению ГОКО СССР от 6 марта 1943 г. заводу № 102 было приказано произвести в марте невозможное – 420 т иприта и 100 т люизита [425]. Данные комиссии указывают [560], что даже в ее присутствии трудовая вахта по созданию иприта (цех № 4) и наполнению им боеприпасов (отделения цеха № 5, то есть № 52, № 53 и т. д.) совершалась со всеми мыслимыми и немыслимыми нарушениями (плохая герметизация аппаратуры, постоянные разливы иприта на пол, долив иприта и люизита в снаряды и бомбы «с помощью кружек и чайников», течь СОВ из боеприпасов, передача резиновых сапог из смены в смену без дегазации, отсутствие портянок и импрегнированного белья, нерегулярная работа душа, неудовлетворительная работа вытяжной вентиляции, использование на работах с СОВ неполноценных по здоровью работников, отсутствие расследования смертельных случаев профотравлений, неполная выдача спецпитания работникам, необеспечение больных этим спецпитанием). Среди прочего, в том акте было указано о 76 учтенных в медсанчасти завода (в отделе техники безопасности завода цифры были совсем другие) случаях острого отравления людей в течение I квартала 1943 г. Говорилось о переводе за тот период 17 отравленных в профинвалиды. Упоминалось и о восьми случаях смерти в течение все того же I квартала 1943 г. – трех рабочих в цехе № 4 (изготовление иприта) и пяти рабочих в цехе № 5 (разлив иприта, люизита и их смесей по химбоеприпасам). Назовем фамилии тех восьми погибших людей (больше это сделать некому): Лекарев Н. (20 лет), Кускова А. (21 год), Хусудинов З., Каштанова (30 лет), Окаев А. (77 лет), Шашков (52 года), Савельев, Жихарев [560].

Подводя итог визиту столичных официальных лиц в Чапаевск весной 1943 г. [560], укажем, что гигиенического стандарта на концентрацию иприта в воздухе рабочих помещений в 1943 г. вообще не существовало. «Временный» стандарт 0,00002 мг/л был введен лишь в 1945 г. [595], когда острота проблемы несколько утихла. Официальный стандарт на концентрацию иприта в воздухе рабочих помещений не появился в России и в XXI веке (тайная медицина использует в своем подполье лишь некую временную цифру 0,0000002 мг/л [780], которая не проходила официального утверждения). Разумеется, средств лечения ипритных отравлений в 1943 г. вообще не существовало. Однако их нет и в современной России, которая в XXI веке рассталась наконец с запасами иприта. Осталось упомянуть прозаический факт из жизни рабочих завода химоружия. В течение 1943 г. с той химической каторги в Чапаевске сбежало 432 человека. Они сбежали без документов, но сохранили себе на некоторое время хотя бы жизнь.

Если оценивать проблему в целом, то необходимо признать, что во время Великой Отечественной войны, даже в самые ее напряженные дни, даже под прицелом самых жестоких приказов, ни один из советских цехов по выпуску ОВ – и стойких, и нестойких – не вышел даже на плановую мощность (табл. 27). Погубил множество людей, но так и не смог выйти на план.

Выход из химической войны был лишь чуть менее драматичен.

Отчет о производстве химоружия в 1944 г. дает представление о том, к чему пришла советская химическая промышленность к концу войны, когда острота ожидания советскими властями химической войны, скорее всего, начала спадать. В отчете было констатировано некоторое снижение производства иприта, люизита и адамсита по сравнению с 1943 г. Соответственно, снизился и выпуск ряда химических боеприпасов. Суммарная мощность всех заводов по выпуску боевых ОВ за год выросла с 88,2 тыс. т/год на 1 января 1944 г. до 91,35 тыс. т/год на 1 января 1945 г. Впрочем, вряд ли эти мощности были реалистичными. Однако рост мощностей на 4 тыс. т/год был осуществлен лишь на заводе № 96 (Дзержинск) за счет строительства второй очереди производства люизита (пробного пуска, впрочем, так и не было). Однако по плану следовало ввести мощности в 28 тыс. т/год, но мощности по люизиту в Чапаевске (2 тыс. т/год), по иприту в Чапаевске (13,5 тыс. т/год) и Березниках (6,5 тыс. т/год) и синильной кислоте в Дзержинске на заводе № 148 (2 тыс. т/год) так введены и не были. Взволновало авторов отчета и то, что завод № 756 (Кинешма) не сумел наладить массовое производство дифенилхлорарсина [771].