Текст книги "Новичок. История тайного оружия"

Тем не менее в целом пятилетняя работа с карбонилом железа не привела к ожидаемым результатам. И в сентябре 1935 г. в НИХИ было констатировано: «учитывая, что пятилетняя работа… не дала положительных результатов в смысле реального преодоления противогаза в боевых условиях, считать необходимым на данном этапе работу по карбонилу прекратить» [205]. Тем не менее в конце 1937 г. директор московского химзавода № 51 докладывал в ХИМУ о полной готовности произвести для армии 1 т пентакарбонила железа [746].

Не будет лишним подчеркнуть, что сами работы по применению Fe(CO)₅ в качестве ОВ не пропали даром, изменилась лишь их нацеленность. Через много лет Fe(CO)₅ оказался в числе ОВ, намечавшихся для использования в террористических целях ведомствами, которые этим занимались. В Советской армии предписывалось использовать его в качестве диверсионного яда, если нужно отравить источники питьевой воды противника. У спецслужб он также считался штатным ядом и находился на вооружении из-за того, что очень удобен в использовании и практически незаметен для выявления впоследствии. Главное же состоит в том, что человека, отравленного Fe(CO)₅ насмерть, не отличить от задохнувшегося бытовым угарным газом («Газета. Ru», 9 февраля 2005 г.).

В послевоенные годы была попытка наладить выпуск тетракарбонила никеля Ni(CO)₄ на заводе в Чапаевске по заданию 9-го управления МВД СССР [747]. Однако вскоре жизненные пути карбонилов железа и никеля разошлись. Вся информация о Fe(CO)₅ была засекречена, в отличие от так и не «проявившего себя» Ni(CO)₄. В этом легко убедиться, заглянув в широко известный в советских научных кругах справочник [745]. В нем описание Fe(CO)₅ занимает полстраницы и не сопровождено явными научными ссылками, тогда как токсикологии Ni(CO)₄ посвящено более трех страниц и текст снабжен богатым справочным аппаратом, в том числе советским. Террористическое прошлое Fe(CO)₅ всплыло в связи со случившейся 3 февраля 2005 г. подозрительной гибелью премьер-министра Грузии З. Жвании, который будто бы отравился угарным газом (окисью углерода; «Газета. Ru», 9 февраля 2005 г.).

Среди других ОВ общеядовитого действия, к которым проявляла интерес Красная/Советская армия в надежде на использование для боевых целей, укажем два газа – мышьяковистый водород (AsH₃, арсин) и фосфористый водород (PH₃, фосфин). Особенно привлекателен был арсин, способный пробивать все известные в 1930-е гг. общевойсковые противогазы [196].

Идея боевого применения мышьяковистого водорода (XVII) – арсина – получила развитие не сразу, так как в Советском Союзе еще не существовало производств металлического магния и металлического мышьяка, которые были необходимы для его выпуска (сплав As+Mg в атмосфере взаимодействует с водой с выделением AsH₃) [70, 196]. Первые опыты по выяснению боевых возможностей арсина были выполнены в 1926–1927 гг. на полигоне в Кузьминках. Впрочем, без положительных результатов.

Мышьяковистый водород (шифр армии США – SA, армии Германии – Trilon 300) – бесцветный газ с запахом чеснока. Тяжелее воздуха в 2,69 раза. Температура кипения –55 °C. С воздухом образует взрывоопасные смеси. При вдыхании зараженного воздуха вызывает общее отравление организма, поражая кровь и центральную нервную систему. Действует на кровь и нервную систему, поражая преимущественно центральную нервную систему. Признаки поражения (после периода скрытого действия, который колеблется от двух часов до суток): головокружение, головная боль, общая слабость, озноб, сопровождаемые тошнотой и рвотой. В тяжелых случаях смерть наступает через 2–8 суток. Опасны концентрации выше 0,1 мг/л, которые при вдыхании воздуха в течение 5–10 минут вызывают отравления тяжелой степени, а в течение часа – смертельный исход [7, 9].

Мышьяковистый водород (XVII)

В феврале 1929 г. проф. Флюри, военно-химический специалист Германии, делясь своим многолетним опытом работы с арсином, известил советских гостей, что «для создания высокой концентрации потребовались бы горы вещества» [675]. Работы в СССР, однако, были продолжены. Весной 1929 г. в плане работ ИХО РККА значилось «дальнейшее изучение и получение ОВ (мышьяковистый водород), не задерживаемых существующими противогазами».

А в июле 1930 г. начальник ВОХИМУ написал в Институт высоких давлений (Ленинград) о необходимости «срочно приступить к проработке вопроса о получении мышьяковистого водорода». Укажем попутно, что в письме ставился и вопрос о необходимости проработки вопроса о получении тетраэтилсвинца, который был необходим для той же цели – пробития вражеских противогазов [196]. Чтобы не возвращаться к этому вопросу, отметим, что тетраэтилсвинец, высокая токсичность которого известна с 1924 г. [9], многие годы находился в боевом резерве советского ВХК (его до самого конца XX века готовили в Дзержинске в качестве вещества для повышения октанового числа моторных топлив). Полный отказ от использования тетраэтилсвинца в России произошел лишь в XXI веке.

Летом 1930 г. уральское отделение Гинцветмета получило заказ на 1 т сплава As+Mg [70]. И в дальнейшем прошло много событий. Даже несмотря на неудобства (слабая устойчивость сплава по отношению к влаге, необходимость сравнительно высоких концентраций), в Красной армии проявляли интерес к арсину многие годы. В августе 1936 г. на ЦВХП были выполнены полевые испытания AsH₃ в качестве химоружия. Оказалось, что в полевых условиях это ОВ вдвое токсичнее фосгена [167]. А в 1940 г. ХИМУ РККА уже дало заказ на изготовление в промышленности большой партии. Впрочем, как ни хотелось армии, до постановки этого ОВ на вооружение дело, по существу, так и не дошло.

Использованием в качестве ОВ фосфористого водорода (XVIII) – фосфина – Советская армия занялась в послевоенные годы в связи с желанием иметь в запасе ОВ, способное поджигать шихту противогаза противника (на эту роль испытывали не только соединения фосфора, но также бора, кремния, мышьяка; в частности, была испытана смесь фосфина с пентабораном [158]). Так появилось постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 17 апреля 1957 г., определившее практические действия в исполнении ГСНИИ-403 в Москве и химзавода № 91 в Сталинграде (где велись опытные работы по выпуску фосфина и наполнению им химических боеприпасов) [197]. И никто в те дни не вспомнил даже про ожидавшийся вскоре скорбный юбилей – князь Суздальский и Киевский и основатель Москвы Юрий Долгорукий был отравлен как раз за 800 лет до того будничного постановления. Это случилось 15 мая 1157 г.

Фосфористый водород (XVIII)

Фосфористый водород – бесцветный газ с запахом чеснока или тухлой рыбы, в 1,17 раза тяжелее воздуха. Температура кипения –87,8 °C. Мало растворим в воде. Нарушает обмен веществ и поражает центральную нервную систему. При вдыхании возникают головокружение, головная боль, одышка, слабость, рвота. В тяжелых случаях наблюдаются расширение зрачков и потеря сознания. Смерть наступает через несколько дней вследствие отека легких и паралича сердечной мускулатуры. Смертельная концентрация – 1,5 мг/л при 10-минутной экспозиции [7, 9].

Армия отказалась от исследовательских и технологических работ по поджиганию шихты противогазов противника лишь в 1959 г. – с появлением зарина у военных химиков появилось много других забот [158, 197].

Были найдены и иные классы ОВ, способных «пробивать» противогазы. Особенно эффективным из них был, пожалуй, трифторнитрозометан (XIX), изучение которого началось во второй половине 30-х гг. в НИИ-42 [158, 159, 189, 200, 728].

Трифторнитрозометан (XIX)

В начале Отечественной войны была предпринята попытка организовать производство трифторнитрозометана на заводе № 761 в Березниках в надежде на преодоление – в случае химической войны – немецких противогазов. В 1944 г. на полигоне в Шиханах была испытана боевая эффективность этого ОВ (была произведена 1 т). Армия заключила, что трифторнитрозометан – это мощное средство химического нападения, от которого вероятный противник не имеет защиты (сохранявшаяся после прохождения противогазовой коробки токсичность равноценна токсичности хлора без противогаза) [189].

Опытный выпуск трифторнитрозометана происходил и в послевоенные годы в Москве в НИИ-42 (нынешнем ГСНИИОХТ). В частности, 7 апреля 1956 г. постановлением СМ СССР ему было поручено снарядить низкокипящим трифторнитрозометаном партию авиахимбомб типа БГ-250-НК для испытаний. Тем же постановлением планировалось даже возведение на химзаводе № 752 (Кирово-Чепецк) цеха по выпуску трифторнитрозометана. И эта идея нашла воплощение в семилетнем плане на 1959–1965 гг. Предполагалось создать мобилизационные мощности на заводе № 752 к 1 января 1963 г. – 2000 т/год. Заполнять трифторнитрозометаном предполагалось два боеприпаса: авиабомбы БГ-250НК и реактивные снаряды МГ-24 [200]. В 1955–1960 гг. ОВ находилось на вооружении армии [159]. Однако после начала выпуска зарина УНХВ распорядилось в марте 1960 г. прекратить работы с трифторнитрозометаном [158].

В 1949–1950 гг. в НИИ-42 был найден и изучен гексафторазометан – еще один представитель из числа ОВ, способных преодолевать противогаз [728].

4.7. Первое поколение смертельных стойких ОВ

Среди СОВ Красная/Советская армия больше всего предпочитала такие ОВ кожно-нарывного действия, как иприт и люизит. Были и активные попытки использования трихлортриэтиламина (азотистого иприта) и его фторного аналога, многочисленных аналогов обычного иприта (бромистого, фтористого и селенового) и люизита (например, бромистого), этилдихлорарсина (дика), а также пфификуса – немецкого изобретения, состав которого руководство Красной армии выпытывало у военных руководителей Германии много лет и выпытало – в рамках «дружбы» [678].

Боевой путь серного иприта (XX) – β,β-дихлордиэтилсульфида – начался в 1917 г. на полях сражений Первой мировой войны [10]. Обладание этим немецким «королем газов» всегда было голубой мечтой руководителей Красной армии. Неудивительно, что именно с выпуска первой промышленной партии иприта, состоявшегося в Москве в 1924 г. [370], началось советское промышленное производство ОВ.

Иприт (XX)

Иприт (шифр армии США – mustardgas, HD, армии Германии – Lost, армии Франции – Yperite, армии Японии – Yellow № 1, Красной армии – вещество № 6702) – стойкое ОВ кожно-нарывного и общетоксического действия. Технический иприт – маслянистая жидкость коричневого цвета с запахом чеснока или горчицы. Плавится при 14,5 °. Для понижения температуры замерзания смешивается с люизитом. Концентрация пара Сmax 20 составляет 0,625 мг/л. Жидкий иприт эффективно просачивается через ткани, картон, тонкую резину. Быстро впитывается в кожу, кирпич, бетон, необработанную древесину, старые масляные покрытия. Очень плохо гидролизуется.

Поражает организм в виде пара, аэрозоля или капель. Обладает скрытым периодом действия (смерть от летальной дозы может наступить в течение суток). Легкое поражение глаз наступает при концентрации 0,001 мг/л через 30 минут, при больших концентрациях зрение может утрачиваться. Вдыхание пара и аэрозоля приводит к воспалению верхних дыхательных путей, сухому кашлю, бронхиту. При средних поражениях смерть наступает в течение месяца. Тяжелые поражения заканчиваются смертельным исходом через 3–4 дня. Первые признаки поражения кожи – зуд, жжение, покраснение. При более высоких дозах – отечность, образование мелких пузырьков. В дальнейшем пузырьки сливаются и прорываются с возникновением язв. Смертельная доза при действии через кожу – 70–80 мг/кг веса. Иприт способен к кумулированию. Ферментный яд. Обладает мутагенным действием. Противоядий за весь XX век создать не удалось [6–8].

С учетом боевых свойств иприта были в Красной армии и более широкие намерения. При исследовании, выполненном в ИХО в 1928/1929 гг., оказалось, что бромный иприт несколько более токсичен, чем обычный на основе хлора. В ИХО была получена партия бромного иприта, однако он оказался много дороже обычного серного иприта и перспективы не имел [70]. В целом аналоги иприта (фторный, бромный, селеновый), как написал М. Н. Тухачевскому начальник ВОХИМУ в 1934 г., «практической ценности для использования в РККА не имеют». Тем не менее споры армии и промышленности в отношении различных видов иприта, а также качества основного (серного) иприта шли непрерывно, и в феврале 1932 г. армия потребовала даже «выделения специального завода или опытных цехов для выполнения опытных заказов по заданиям ВОХИМУ» [376]. Во всяком случае в ГСНИИОХТе много лет велись работы по созданию технологии выпуска кислородного иприта с ориентацией на производство на химическом заводе № 96 в Дзержинске, и они были прекращены лишь в 1960 г. [158, 750].

Летняя рецептура на основе серного иприта была принята на вооружение 5 августа 1927 г. [78]. Его предназначали для «поражения живой силы, заражения местности, материальной части противника с целью нанесения потерь и сковывания его действий». Армейских военачальников привлекала возможность длительного заражения местности с использованием иприта [185]. Предполагалось применять его с помощью авиации, артиллерии, минометных частей и наземными химическими войсками. Поначалу РВС СССР предназначал иприт для снаряжения 122-мм снарядов полевых гаубиц (с добавлением 5 % треххлористого мышьяка – для образования облачка во время разрыва).

Производство серного иприта (XX) – это показатель способности страны к химической войне против противника, а не против своих рабочих. Однако организовать это высокотехнологичное и не очень дорогое производство советской рабоче-крестьянской промышленности оказалось не под силу. Да и организовать выпуск с помощью немецких «друзей» в 1924–1927 гг. также не удалось [668, 672]. Приведем несколько вех из драматической истории иприта на советской земле.

Из-за идеи удешевления в предвоенные годы было решено выпускать не более дорогой, но более качественный иприт Мейера, а только дешевый и низкокачественный иприт Левенштейна. Между тем в нем всегда содержалась избыточная сера, так как при получении в реакции использовалось не одно вещество (двухлористая сера), а смесь двух веществ – монохлористой серы S₂Cl₂ и двухлористой серы SCl₂ (CH₂=CH₂ + SnCl₂ → Sn(CH₂CH₂Cl)₂).

Сырье при получении иприта Левенштейна было самым простым – обыкновенный винный спирт (источник этилена), обыкновенная комовая сера и обыкновенная поваренная соль (источник хлора). Более того, руководители и проектанты так увлеклись удешевлением, что исключили из его технологической цепи перегонку конечного продукта, которая позволяла бы иметь сравнительно качественный иприт с более длительным сроком хранения (впрочем, это и неудивительно: необходимый для перегонки вакуум в те годы в Советском Союзе достигать просто не умели и не смогли до самого конца Второй мировой войны).

Что до других способов продления сроков хранения низкокачественного иприта Левенштейна, то с выпадением серы советские химики пытались бороться в основном с помощью добавок стабилизаторов (акридина и др.) [748]. Продолжалось это много-много лет, впрочем, без успеха. В Германии о плохой хранимости советского иприта хорошо знали, а вслед за ними знали и в США [34].

Тот факт, что советский иприт изначально делался по плохой технологии, имел тяжелейшие последствия [182]. И на секретной «ипритной» конференции, которую ВОХИМУ провел 3–6 апреля 1931 г. [180], были точно сформулированы многие недостатки ориентирования на иприт Левенштейна: серой забивались аппаратура и коммуникации в цехах на заводах-производителях, что требовало их частых остановок для ремонта; в армии сера забивала отверстия в наземных и авиационных устройствах, использовавшихся для боевого распыления иприта; на армейских складах такой иприт хранился чрезвычайно плохо и его все время приходилось уничтожать; тара из-под иприта была всегда загрязнена свободной серой вперемежку с ипритом, и методов очистки найдено не было… И тем не менее, несмотря на негодность такого иприта для ведения серьезной химической войны, конференция (на самом деле – руководство ВОХИМУ) приняла иное (нерациональное) решение: «при существующем положении дел мы должны в ближайшее время базировать нашу мобилизационную мощность на методе Левенштейна» [180]. Ошибочное решение было переплавлено в реальные планы, и производства иприта по Левенштейну были подготовлены на заводах Чапаевска, Сталинграда, Дзержинска, Березников, Москвы, Сталиногорска (Новомосковска). Оно активно осуществлялось в годы войны на первых четырех заводах (табл. 28).

Что до более качественного (технически) и более приемлемого в хранении иприта Мейера (S(CH₂CH₂OH)₂ + 2HCl → S(CH₂CH₂Cl)₂ + 2H₂O), то вопрос этот вставал неоднократно – и в связи с предвоенным «ипритным» сотрудничеством с Германией [672], и в рамках попыток наладить выпуск иприта Мейера на заводах Москвы [390], Сталинграда [432] и других городов. Однако осуществлен он так и не был – сдерживали сиюминутные соображения о затратах. И экономия этих денег обернулась проигрышем при хранении иприта. Хотя специалисты Германии еще в 1929 г. предупреждали своих советских коллег по химической войне – запасать и хранить надо не иприт, а сырье тиодигликоль для его изготовления [675].

Вопросы экономики на ипритном фронте в 1933 г. выглядели так. Капитальные затраты на 1 т (годовую) иприта Левенштейна составляли 350–400 руб., тогда как в случае иприта по Мейеру они повышались до 2500 руб. [410]. И в 1940 г. эта тенденция сохранилась. Цена 1 т иприта Левенштейна составляла 989 руб., а иприта В. С. Зайкова – 966 руб. В то же время цена 1 т иприта по Мейеру составляла в 1940 г. 2125 руб. [190]. И это решало все. Во всяком случае, автор доклада о сравнительных достоинствах всех ипритов сделал в марте 1940 г. такой вывод: «Наиболее технологически освоенными и одновременно наиболее экономичными являются способы получения иприта по Левенштейну и Зайкову, на которые поэтому и следует главным образом ориентировать массовое производство иприта» [190].

Лишь к 1958 г. в Советском Союзе была разработана, наконец, технология выпуска иприта, в процессе которого использовалась только двухлористая сера SCl₂ и который позволял получать долгохранимый иприт [434, 451, 749]. Было, однако, уже поздно – настала эпоха зарина. С тем ипритом послевоенного изготовления наша армия имела дело вплоть до XXI века – он закончился в ноябре 2003 г. (остались только смеси с люизитом).

Для повышения боевой эффективности серного иприта активно искались его смесевые рецептуры, в том числе вязкие [286] и зимние.

Вязкие ипритные рецептуры (ВИР) типа ВИР-6 и ВИР-9 обсуждались еще в 1934 г. – они обладали стойкостью на местности до 5 суток [83]. Рецептура ВИР-16 была испытана в 1936 г., а ВИР-Б-2 – в 1937 г. [183]. После больших зимних испытаний авиахимбоеприпасов 1938–1939 гг. [246] рецептура ВИР-16 была рекомендована для снаряжения ХАБ-15. Перед самой войной появились новые результаты в создании ВИР.

Более пяти лет было потрачено на разработку ВИР на основе дефицитного льняного масла (рецептура ВИР-Б-2). Однако, хотя к 1939 г. все получилось, на вооружение она поставлена не была как из-за больших потерь иприта при изготовлении (до 30 %), так и из-за потерь самого масла. В том же 1939 г. была закончена отработка рецептуры ВИР-Д на основе дивиноля – отхода производства синтетического каучука. Однако лопнула и эта идея, поскольку выпуск каучука удалось усовершенствовать настолько, что от отходов опаснейшего дивиноля смогли просто избавиться. Впрочем, решение нашлось все в том же производстве синтетического каучука, чей побочный продукт в виде так называемого мягкого каучука и стал, наконец, источником вязкости иприта. Опытная партия вязкой рецептуры ВИР-МК на мягком каучуке была изготовлена в 1940 г., и испытания оказались удачными. В октябре 1940 г. КО при СНК СССР принял эту рецептуру на вооружение и разрешил развернуть к марту 1941 г. мощности на существовавших заводах по выпуску рецептуры ВИР-МК на 15 тыс. т/ год [112].

В 1935 г. были проведены испытания зимних рецептур СОВ. В 1936 г. был испытан зимний иприт в дихлорэтане. Рассматривались и растворы иприта в керосине, нефти и т. д. [508]. Однако серьезный прорыв в создании зимних ипритов произошел тогда, когда В. С. Зайков начал испытания ипритов, где сырьем служил не этилен (CH₂=CH₂), а этилен-пропиленовая смесь (CH₂=CH₂ + CH₂=CH-CH₃). В 1937 г. им в НИИ-42 был получен иприт из концентрированной смеси этилена и пропилена, а также смеси монохлорида и дихлорида серы [421]. В 1938 г. зимний (этилен-пропиленовый) иприт с содержанием моносульфида 85 % был испытан. А по результатам летних испытаний в Шиханах незамерзающий иприт В. С. Зайкова был рекомендован к принятию на вооружение для снаряжения ХАБ-25 и ХАБ-500. В целом опытами 1937–1939 гг. с зимней рецептурой с соотношением этилена-пропилена 60:40 была подтверждена ее эффективность и возможность боевого применения при температурах до –30 °C, а в смеси с люизитом (75:25 по объему) – до –50 °C [421]. Появилась и соответствующая инструкция [184]. Выпуск низкозамерзающего иприта В. С. Зайкова был налажен в Сталинграде, Дзержинске, Чапаевске. Его масштабное производство в годы войны осуществлялось на заводе № 96 в Дзержинске (табл. 28).

Изыскивались и специальные смесевые рецептуры ОВ на основе иприта. Так, в 1932 г. решением от 27 февраля РВС ввел на снабжение рецептуру Р-16 – смесь иприта с дифосгеном (50:50), которую должна была применять штурмовая авиация «в зимних условиях взамен применяемого в летних условиях чистого иприта» (температура замерзания – от –100 до –120) [90]. Однако серьезный прорыв возник лишь после появления смесевой рецептуры на основе иприта и люизита.

В СССР рассматривали три конкурирующих ОВ одного типа на основе мышьяка – дик (этилдихлорарсин), метилдихлорарсин и люизит. Была выпущена 1 т дика в полупроизводственных условиях и испытана смесь дика с ипритом из ВАПа в зимних условиях. Опыты с метилдихлорарсином были проведены зимой в химснарядах. Однако в условиях дефицита мышьяка выбор пал на люизит [70, 187].

Люизит (XXI) – β-хлорвинилдихлорарсин (α-люизит) – был предложен в качестве ОВ кожно-нарывного действия в 1918 г. Автор – W. Lee Lewis из химической лаборатории Католического университета г. Вашингтона (США) [734]. В том же году люизит оказался на вооружении армии США, однако был снят с вооружения еще до окончания Второй мировой войны [7]. Так что к началу реального химического разоружения США не обладали запасами боеприпасов с люизитом [724]. А Германия пришла к концу войны без запасов люизита [743]. И еще в 1929 г. ее специалисты не советовали нашим военным химикам заниматься люизитом [675].

Люизит (XXI)

Люизит (шифр армии США – M-1, L, армии Германии – Lewisite, армии Японии – Yellow № 2, Красной армии – вещество № 17702) – мышьякорганическое стойкое ОВ кожно-нарывного и общеядовитого (нарушение внутриклеточного углеводного обмена) действия.

Технический α-люизит (в основном это наиболее токсичный трансизомер) – жидкость с характерным запахом, напоминающим запах герани. Замерзает при температуре от –10 ° до –15 °. В летнее время стойкость α-люизита на открытом месте определяется одними сутками, в лесу – до 2–3 суток, зимой – до недели. Легко гидролизуется водой с образованием токсичного β-хлорвиниларсиноксида.

Не обладает скрытым периодом действия. Концентрация 0,12 мг/л вызывает смерть при действии через органы дыхания. Глаза очень чувствительны к люизиту. Концентрация в воздухе 0,01 мг/л вызывает в течение 15 мин покраснение глаз и отек век. Пары действуют и на кожу. Капельно-жидкий люизит вызывает немедленное поражение кожи (покраснение, отек, кожные пузыри). Смертельная кожно-резорбтивная токсодоза LD50 составляет 20 мг/кг. Смертельная токсодоза при поступлении через желудочно-кишечный тракт LD50 составляет 5–10 мг/кг.

Для люизита разработаны антидоты – 2,3-димеркаптопропанол (БАЛ) и Na соль 2,3-димеркаптопропансульфокислоты (унитиол) [6–8].

В советскую индустрию и войсковую практику люизит внедрялся с серьезным отставанием от иприта, однако с немалым большевистским напором.

Известный способ получения люизита в автоклаве путем взаимодействия треххлористого мышьяка с ацетиленом в присутствии хлористого алюминия как катализатора (метод Льюиса) [7] для советских условий не подходил. После работ по поиску более доступного катализатора, которые были выполнены в 1930 г. в спецлаборатории Химического института им. В. Я. Карпова, будущий известный (в очень узких кругах) химик по ОВ С. Л. Варшавский подготовил первый отчет «по получению люизита без давления при катализаторе HgCl₂» [186, 427]. Этот способ считался дешевле, проще и к тому же позволял более эффективно использовать дефицитный мышьяк [70]. В годы Отечественной войны масштабное производство люизита осуществлялось на двух химзаводах – № 102 в Чапаевске и № 96 в Дзержинске (табл. 28) [431]. А в 1942 г. были завершены работы по окончательному технологическому оформлению нового метода производства люизита, которые начались еще в 1930 г. [186]. Родина высоко оценила заслуги создателей [427]. Продолжался выпуск и в послевоенные годы. Серьезные запасы люизита (послевоенного выпуска) сохранились на химскладе в Камбарке (Удмуртия) и ныне заканчиваются.

26 октября 1932 г. на встрече И. В. Сталина с советскими писателями была произнесена знаменитая фраза о писателях – «инженерах человеческих душ». Эта встреча была событием, и о ней было рассказано прессой всей стране. Однако никто в стране не знал о том, что в декабре 1932 г. ВОХИМУ внес в РВС предложение о постановке люизита на вооружение [93]. Предназначали его как СОВ для поражения живой силы, заражения местности, а также материальной части. Предполагалось применять люизит силами авиации и наземных войск.

Создание рецептуры вязкого люизита было выполнено в годы войны, и в конце 1944 г. были утверждены технические условия. Источником вязкости выступал метилметакрилат. В первые послевоенные годы были предприняты попытки организовать выпуск вязкого люизита на заводе в Чапаевске [751].

Обычно армия предпочитала использовать люизит не самостоятельно, а в смеси с ипритом, и не без оснований. В 1934 г. Я. М. Фишман с нескрываемой завистью докладывал наркому К. Е. Ворошилову, что в армии Японии люизит применяют в смеси с ипритом: «Подмешивая люизит к иприту, японцы имеют великолепное стойкое ОВ для холодного времени; мы такового не имеем, хотя должны драться на северных театрах войны» [93]. Причины, почему японской армии приглянулась именно смесь иприта и люизита, носили вполне боевой характер: люизит превосходит иприт по быстродействию, да и затвердевает при более низкой температуре; в свою очередь, иприт более токсичен.

Справедливости ради следует помнить, что в Советском Союзе испытание смеси иприта с люизитом планировалось М. Н. Тухачевским еще в 1932 г… Зимняя смесь иприта с люизитом была испытана в 1936 г. По результатам больших зимних испытаний авиахимбоеприпасов 1938–1939 гг. на полигоне в Шиханах иприт-люизитная смесь была рекомендована к принятию на вооружение с целью использования в зимних условиях для наполнения ХАБ-25, ХАБ-200, ХАБ-500 и ампул. По результатам летних испытаний она была рекомендована к принятию на вооружение для снаряжения ХАБ-25 и ХАБ-500 [184, 188, 242, 320, 321].

На рубеже 1950–1960 гг. производства иприт-люизитной смеси РК-7 на основе иприта Зайкова, ее вязкого аналога ВРК-7 и наполнение ими химавиабомб от ХАБ-100 до ХАБ-1500 были организованы на заводе № 96 в Дзержинске [434].

В планах ВОХИМУ на 1932 г. проходили полигонные испытания многопрофильного ОВ пфификуса, чье кожное действие не отличалось от люизита, а раздражающее было близко к дифенилхлорарсину [70, 92]. Через кожаную обувь и одежду это ОВ проникает быстрее, чем иприт. Особенность пфификуса – медленный гидролиз, причем продукты гидролиза обладают тем же кожным действием, что и исходное ОВ. Впрочем, несмотря на соблазнительные боевые свойства, будущего у этого смесевого ОВ быть не могло: уровни немецкой и советской промышленности были несопоставимы. В том же 1932 г. в планах значилась и проработка вопроса об использовании смеси пфификус-люизит.

Азотные аналоги серного иприта – это β-хлорзамещенные амины типа R-N(CH₂CH₂Cl)₂. Обычно их называют азотистыми ипритами (R – это различные органические радикалы) [9]. Наиболее токсичными среди этой группы ОВ оказались трис-(β-хлорэтил) – амин (обозначение – HN-3), N-метил-N,N-бис-(β-хлорэтил) – амин (HN-2) и N-этил-N,N-бис-(β-хлорэтил) – амин (HN-1) [7]. В годы между мировыми войнами в армиях Советского Союза и Германии прижилось одно из этих СОВ – HN-3. Именно это ОВ чаще всего и называют азотистым ипритом. В свою очередь, HN-2 стояло на вооружении армий США и Великобритании [7, 110]. Гидролитическая устойчивость азотистого иприта делала его привлекательным для заражения систем водоснабжения [6].

Азотистый иприт HN-3 появился в Красной армии много позже остальных СОВ. Он имел ряд боевых достоинств (отсутствие запаха, трудность дегазации, а также низкая в сравнении с ипритом температура замерзания, а именно –40 °) и предназначался для решения тех же задач, что и иприт с люизитом, – поражение живой силы и заражение местности (с помощью артхимснарядов, химмин, авиахимбомб, химфугасов, ВАПов и БХМ). По стойкости на местности и по действию паров азотистый иприт походит на серный иприт, а по общеядовитому эффекту превосходит его в 1,5 раза [7, 110]. Первые испытания азотистого иприта были запланированы еще на лето 1934 г. с использованием партии в 1 т, которая была заказана заводу № 1 (Москва) [392]. Войсковые испытания были выполнены в августе-сентябре 1938 г. на полигоне в Шиханах [107], после чего начались работы со смесями. После больших зимних испытаний авиахимбоеприпасов 1938–1939 гг. смесь азотистого иприта с ипритом была рекомендована для наполнения ХАБ-25, ХАБ-200 и ХАБ-500. По результатам масштабных летних войсковых испытаний новых рецептур СОВ и НОВ 1939 г. в Шиханах смесь иприта с азотистым ипритом была рекомендована к принятию на вооружение для снаряжения ХАБ-25 и ХАБ-500 [110, 250]. Что касается самого азотистого иприта, то он был предложен к использованию в качестве резервной рецептуры, поскольку не обнаружил преимуществ перед другими СОВ (был дороже обычного иприта, например, в 9 раз, да и основного сырья – окиси этилена – тогда в СССР еще не имелось).

Поначалу выпуск опытных партий азотистого иприта был налажен в НИИ-42 в Москве и к 1939 г. было произведено 10 т [107]. А в плане 3-й советской пятилетки на химкомбинате в Березниках значилось строительство специальной установки мощностью 2,5 тыс. т/год.