Текст книги "Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции"

Как полагает Дж. Кларк, чопперы могли использоваться для заострения палок, применяемых для выкапывания корней, раскапывания нор мелких животных. Служили чопперы и для рубки мяса, раскалывания костей. Многогранники могли служить для обработки пищи, включая толчение зёрен злаков, волокнистых частей растений, раскалывания скорлупы орехов, дробления костей. Наряду с камнями использовались и кости животных, о чём свидетельствуют следы изнашивания, бороздчатые и отшлифованные поверхности некоторых костей (Кларк Дж. Д. Доисторическая Африка – М., 1977, с. 62–63). Орудиями хабилисов можно было, таким образом, рубить, резать, скрести, копать, дробить, раскалывать, измельчать. Наряду с каменными орудиями скорее всего применялись в большом ассортименте костяные, а также деревянные дубины, острые палки, куски коры для переноса пищи при собирательной деятельности. Они по характеру материалов не могли сохраниться до нашего времени.

Российский исследователь Е. Данилова подчёркивает крайнюю примитивность орудий «умелых» австралопитеков. Само разнообразие орудий, отсутствие повторяющихся, наработанных, закреплённых традицией элементов свидетельствует, по её мнению, об отсутствии систематической обработки камня, преобладании случайных изделий, изделий одноразового использования, а в конечном счёте – о принципиальном отличии деятельности животных предшественников человека от человеческого труда.

Другой российский исследователь, М. Урысон, отмечает отсутствие чётких морфофизиологических критериев, на основе которых можно было бы отнести ископаемые скелетные останки к ранним и наиболее примитивным представителям человеческого рода, либо к высокоразвитым обезьянам.

И всё же существовала общая тенденция постепенного приближения предшественников человека к признакам, свойственным человеческому роду, которая нашла выражение в последовательном увеличении объёма мозга, перестройке скелета для оптимизации прямохождения, а главное – в изготовлении, пусть ещё и не систематическом (но и не одноразовом), орудий труда, чего не делает ни одна обезьяна. Поэтому мы можем признать, что если «умелые» были действительно изготовителями орудий галечной культуры, то они были уже в какой-то мере очеловеченными обезьянами и представляли собой промежуточное звено между предшественниками и предками человека.

Именно хабилисы около 2,5 млн. лет назад создали чудо современной им техники – первый известный науке обработанный камень, с которого, собственно, и ведётся отсчёт времени палеолита. Начав таким образом палеолит, эти самые ранние преобразователи природы стали одновременно преобразовывать и свой собственный мозг. И дело здесь не только в увеличении объёма черепа. Современные эксперименты по воссозданию первых орудий показали, что все они были правшами. Возможно, что в их сообществах были и левши, но они не брались за изготовление орудий. А так как известно, что обезьяны совершенно одинаково действуют обеими руками, мы сталкиваемся здесь с великим достижением в эволюции приматов – образованием в ходе орудийной деятельности асимметрии больших полушарий головного мозга. Это великое свершение можно считать мозговым рубиконом, более явно свидетельствующим об очеловечении мозга, чем рост его объёма. Ибо в биологической работе, плавно перетекающей в человеческий труд, возникла левополушарная мобилизационная структура, управляющая уже не импульсивными, а произвольными действиями.

Достаточно высокий уровень развития хабилисов подчёркивается и наличием у них своеобразных жилищ, стоянок, охотничьих промыслов, разделения труда между полами, распределения пищевых ресурсов. «В Олдувае, – отмечает М. Дерягина, – найдены прототипы древних жилищ человека умелого, всего открыто 10 домов-баз. Это – скопления костей и каменных орудий, возможно, представляющих охотничьи стоянки. Описано сооружение из базальтовых блоков, уложенных в виде круга диаметром 3,5–4,3 м. Олдувайские гоминиды были не только собирателями, использовавшими мясо жертв хищников, как гиены, но и настоящими охотниками. Имеются следы ударов на черепах антилоп, насечки, сделанные отщепами, т. е. следы разделки туш… У самцов преобладала охота и изготовление орудий, у самок – собирательство. Важную роль в дальнейшей социализации могла играть транспортировка добычи к базам и её делёж… Скорее всего хабилисы приносили добычу в стойбище для обеспечения мясом детей и самок» (Дерягина М.А. Эволюционная антропология: биологические и культурные аспекты. – М.: Изд-во УРАО, 1999. – 208 с., с. 91). Будучи довольно тихоходными прямоходящими существами, хабилисы могли успешно охотиться лишь путём определённой организации охоты, перекрывая путь убегавшим от одной группы животных другой группой охотников.

Всё это обусловливает рассмотрение хабилисов в современной науке в качестве наиболее вероятных кандидатов на роль предков древнейших людей, архантропов, а тем самым, через них, и возможных предков, а не только предшественников современного человека. Конечно, наибольшая вероятность не означает стопроцентной достоверности и абсолютной уверенности. «Очень сложен и далёк от разрешения, – справедливо констатирует Л. Вишняцкий, – вопрос о том, какая из групп ранних гоминид послужила субстратом дальнейшей эволюции человека, т. е. дала начало роду хомо, и наличествуют ли вообще останки представителей такой группы в добытом к настоящему времени палеонтологическом материале» (Вишняцкий Л.Б. История одной случайности, или происхождение человека – Фрязино: Век 2, 2005. – 240 с., с. 31).

Возможно, что новые открытия изменят, т. е. усовершенствуют наши понятия о происхождении человека, о его предках и родословной. Это обстоятельство служит основанием всякого рода скептикам и креационистам, в том числе и из научной среды, для тотального отрицания наших знаний о происхождении человека, для утверждений об их гипотетичности и недоказанности. Главное для них – опорочить саму идею эволюционного происхождении человека если не перед научным миром, то по крайней мере перед широкими кругами читателей популярной литературы. Однако объективная неполнота наших знаний не может служить основанием для их опровержения. Каковы бы ни были последующие изменения наших представлений об антропогенезе, неизменным останется наше знание о главных тенденциях эволюции от обезьяны к человеку.

Очень хорошо по этому поводу сказал американский исследователь С. Оппенгеймер:

«Силы эволюции, включившие в нас механизмы адаптации к трудностям жизни на просторах африканских саванн – это и есть ключи к нашей природе и невероятно увлекательной истории человечества. Мы не были спущены с небес в этот мир, так сказать, «в готовом виде» – прекрасно сложенными мыслящими существами, наделёнными даром речи и выделяющимися среди прочих животных. На нас воздействовали силы отбора и слепые, беспощадные и безличные факторы окружающей среды. Как и у всех прочих видов живых существ, у нас были предки и ближайшие родичи, которые были наделены теми или иными из наших врождённых качеств, однако они не сумели воспользоваться ими и вымерли. Наша физическая и поведенческая адаптация была сконцентрировала на выживании в борьбе с нашим заклятым врагом – климатом» (Оппенгеймер С. Изгнание из Эдема. Хроники демографического взрыва – М.: Эксмо, 2004. – 637 с., с. 17).

Находки галечных культур в Северной Африке (в Марокко и Тунисе) в последнее время подтверждают способность хабилисов к масштабным миграциям на географических пространствах. Какие-то их сообщества вполне могли переселиться в Азию через регион Леванта (включающий территорию Израиля, Сирии, Палестины, Ливана и Иордании). Этот регион постоянно являлся, как мы увидим позже, транзитной зоной для перемещений человеческих сообществ между тремя континентами, соединяя Африку, Азию и Европу в единый суперконтинент.

Некоторые исследователи на этой основе даже не только относят хомо хабилис к предкам архантропов, но и объединяют их с ними в один вид. Другие исследователи относят их к прогрессировавшим австралопитекам, что, наверно, не только менее поспешное и более осторожное, но и более обоснованное заключение.

Всё это связано с дискуссиями об эйкумене (или ойкумене), прародине человечества. Длительный спор между полицентристами и моноцентристами, т. е. сторонниками идеи о множестве центров формирования человечества и сторонниками концепции единого центра, одной эйкумены, затихает, поскольку чаша весов явно склоняется в пользу последних. Огромное большинство исследователей отстаивает нахождение первичной эйкумены в Южной и Юго-Восточной Африке, что подтверждается открытиями австралопитеков и хомо хабилис, а также значительно большей близостью к человеку африканских человекообразных обезьян-шимпанзе и горилл, нежели обезьян азиатских – орангутангов. К тому же если бы эйкумен было множество, то человечество подразделялось бы в антропологическом отношении не на расы, а на отдельные виды, между которыми невозможны были бы спаривание и рождение полноценных детей, т. е. существовали бы непреодолимые видовые барьеры.

Нахождение первичной эйкумены в Африке сейчас является общепризнанной, эталонной теорией, вошедшей во все учебники по антропологии и антропогенезу. Но если Африка и была прародительницей древнейших людей, архантропов, то она вряд ли могла быть местом формирования палеоантропов и людей современного типа. Чтобы стать человеком в полном смысле этого слова, предшественники человека должны были расселиться на пространствах Западной и Юго-Восточной Азии, Европы, испытать все тяготы оледенений, строить жилища, охотиться на крупных животных, создавать всё менее примитивные биоцивилизации.

Африка осталась в стороне от магистральных путей антропогенеза. В ней было слишком жарко и отсутствовали мобилизационные стимулы для дальнейшего прогрессивного развития биоцивилизаций, совершенствования орудий труда. Хомо хабилисы, а тем более австралопитеки, так и не научились пользоваться огнём, им было достаточно естественного тепла, хотя стоянки они выбирали в пещерах, вероятно для согревания, поскольку, возможно, уже потеряли значительную часть волосяного покрова на теле, и испытывали дискомфорт от ночных холодов, дождей и ветров. Вряд ли даже у самых прогрессивных австралопитеков могли сложиться устойчивые биосоциально-мобилизационные структуры: очень уж примитивной была их совместная деятельность. Галечные культуры не перешагнули ещё черту, отделяющую биологическую работу от человеческого труда, остались на стыке между ними.

Прямоходящее животное стало человеком не благодаря обивке камней для своих непосредственных нужд, а потому, что оно постоянно совершенствовалось сначала в процессе биологической работы вместе с усовершенствованием этой работы, а затем в процессе человеческого труда. Труд, вложенный в самого себя, в конечном счёте сделал обезьяну человеком.

Существование промежуточного звена между обезьяной и человеком на умозрительном уровне предсказал выдающийся учёный – дарвинист Э. Геккель, который в книге с красноречивым названием «Естественная история сотворения мира» назвал такой промежуточный род питекантропами, т. е. обезьянолюдьми. Эта идеологема вдохновила голландского врача. Е. Дюбуа, который по собственной инициативе проводил раскопки с 1891 по 1993 год возле местечка Триниль на острове Ява в Индонезии. Место раскопок было избрано исключительно исходя из убеждения, что поиск промежуточного звена нужно вести в тропиках, где обитают человекообразные обезьяны. Но в таком случае можно было бы перекопать все тропинки и ничего не найти. К счастью, ему несказанно повезло. Поскольку Геккель ошибочно считал наиболее близкой к человеку обезьяной гиббона, Дюбуа отправился туда, где жили гиббоны, и стал вести раскопки.

В 1891 г. он обнаружил на глубине 15 метров обломок черепной коробки, бедренную кость и коренной зуб существа, которому он дал название питекантропус эректус, т. е. обезьяночеловек выпрямленный. Находка питекантропа при всей фрагментарности имела чрезвычайное значение для развития антропологии. Это было первое убедительное фактическое подтверждение теории Дарвина о происхождении человека от обезьяноподобных предков.

В 1948 г. недалеко от селений Моджокерто и Сангиран на Яве голландским исследователем Р. Кенигсвальдом было обнаружено ещё 5 черепов, средний объём мозга которых составляет 860 см³. В 70-е годы был найден ещё один хорошо сохранившийся череп очень продвинутого питекантропа с объёмом мозга 1029 см³. Питекантропы обладали очень толстыми стенками черепа, до 2 см. Объём мозга находился приблизительно посреди между гориллой, у которой он составляет около 500 см³, и современным человеком – около 1400 см³. Строение черепа питекантропов хранило множество обезьяньих черт, что также вполне подтверждало их статус обезьянолюдей. Низкий свод черепа, большой надглазничный валик, имеющий форму навеса, массивная нижняя челюсть – всё это свидетельствует о наличии постепенно сглаживающихся обезьяньих черт. Что касается скелета, он значительно ближе к человеческому, чем к обезьяньему.

Отличия бедренной кости от человеческой минимальны, её длина и строение выдают длительную биологическую работу по прямохождению, её длина составляет 45,5 см, что у человека соответствует росту 165–170 см. Хождение и бег при таком росте для австралопитеков представляли бы большие трудности вследствие проблем с сохранением равновесия и с поддержанием позвоночника в выпрямленном положении. Питекантропы обитали на нашей планете от 600 до 800 тысяч лет назад.

Долгое время после открытия питекантропов поиски обезьянолюдей были безрезультатны. Наконец, в 1907 г. не где-нибудь, а в Европе, на территории Германии, в песках возле деревни Мауэр недалеко от университетского города Гейдельберга была обнаружена челюсть существа, жившего около 700 тыс. лет назад. Немецкий антрополог О. Шетензак скрупулёзно обследовал эту челюсть и присвоил её обладателю название гейдельбергского человека. Что можно сказать о человеке по его нижней челюсти? Оказывается, очень многое. Тщательный промер строения челюсти и каждого зуба показал, что гейдельбергский человек является именно обезьяночеловеком, т. е. представителем промежуточного звена между обезьяной и человеком, как и яванские питекантропы. Очень важно, что его клыки не имеют конической формы, не выдаются над общим рядом зубов, отсутствуют диастемы, т. е. приспособления для вхождения клыков, предохраняющие от повреждения мягких тканей на противоположной челюсти. Вместе с тем гейдельбергская челюсть содержит множество обезьяньих черт, она массивна, сильно выдаётся вперёд, и строение зубов ещё далеко до человеческого.

Обнаружение этой челюсти показало, что обезьянолюди водились не только на очень далёкой от Европы тропической Яве, а обитали и в центре Европы, где во времена их жизни был очень холодный климат. Правда, гейдельбергскому человеку повезло: он жил в эпоху межледниковья между гюнцским и миндельским оледенениями. Но и тогда выживать в таком климате, не имея густой шерсти, было нелегко: приходилось утепляться небиологическими средствами.

В 1927 г. при изучении известняковых пещер недалеко от Пекина в пещере Чжоукоудянь канадский анатом Д. Блэк обнаружил большое количество останков разных животных и два зуба, при помощи которых питался обезьяночеловек около 300–500 тыс. лет назад. Это подвигло Блэка на масштабные раскопки, в ходе которых было совершено открытие мирового значения: найдены различные части скелетов более 40 особей мужского и женского пола. Все они получили название синантропусов пекинезис, т. е. китайских людей пекинских.

Черепа синантропов и питекантропов имеют множество сходных черт, что позволяет считать их принадлежащими к одному и тому же виду. Известный немецкий антрополог Вейденрейх осуществил скрупулёзнейшее сравнительное исследование параметров черепов и скелетов всех останков пекинских синантропов с яванскими питекантропами. Оказалось, что по 57 морфофизиологическим признакам из 74 синантропы и питекантропы обнаруживают прямое сходство, лишь по 4 признакам выявлены существенные различия. Это очень и очень важно. Если населявшие Южную и Восточную Африку различные типы австралопитеков имеют очень мало общего между собой, то расселившиеся по огромным пространствам Евразийско-Африканского суперконтинента обезьянолюди обнаруживают явную тенденцию к сближению морфофизиологических признаков, и эта тенденция, несмотря на вполне естественные местные различия, ведёт к образованию единого вида современного человека.

Конечно, синантропы обладают рядом более прогрессивных, приближенных к человеку признаков, чем яванские питекантропы. Но и жили они на одну-две сотни тысяч лет позже. Объём мозга у синантропов больше, чем у питекантропов, хотя ростом они ниже. Этот объём находится в диапазоне от 850 см³ у одной из женских особей до 1220 у одного из мужских. Меньше, чем у питекантропов, был у синантропов и лицевой отдел черепа, он не так далеко выдавался вперёд.

Однако челюсти синантропов далеко выдавались вперёд, надглазничные валики навешивались над глазами в виде массивных козырьков, имелись только зачатки волевого подбородка, который придаёт очарование человеческому лицу. Но у питекантропов не было ещё и этих зачатков. Чтобы держать голову прямо и она не свешивалась вниз под тяжестью таких массивных челюстей, у синантропов происходило гипертрофированное развитие затылочной кости и образовывался затылочный валик как противовес, а также должна была развиваться очень мощная затылочная и шейная мускулатура.

О достаточно высоком уровне развития синантропов свидетельствует и их материальная культура, биоцивилизационный комплекс. Синантропы изготовляли значительно более совершенные орудия, чем африканские «умелые» австралопитеки, они систематически пользовались огнём, хотя не умели его разжигать, охотились на крупных животных.

С синантропами связано первое достоверное свидетельство об использовании обезьянолюдьми огня. В пещере Чжоукоудянь обнаружен семиметровый слой пепла, что говорит не только об использовании огня, но и о его очень длительном поддержании. Постоянное поддержание огня представляет собой чрезвычайно трудоёмкую операцию, требующую слаженной деятельности членов сообщества. Без скрепляющей это сообщество какой-то ранней формы социальноподобной мобилизационной структуры такая деятельность была бы невозможна.

Невозможной без наличия такой постоянно действующей структуры была бы и охота на крупных и хорошо биологически вооружённых животных. Пекинские обезьянолюди успешно охотились на крупных носорогов, быков, кабанов, оленей, лошадей, газелей и питались ими, оставив в своей пещере большое число обглоданных костей. Но жили они в холодное ледниковое время, и их, как и других первобытных людей, часто преследовал жестокий голод. По-видимому, именно с этим связаны явные следы каннибализма, обнаруженные в пещере, в виде разбитых костей обезьяночеловеческих рук и ног, других костей, раздробленных для добывания костного мозга, черепов с выломанными основаниями и раздробленными костями тоже для добывания костного мозга.

Синантропы, по-видимому, одними из первых на планете стали размягчать мясо добытых на охоте животных при помощи огня. Правда, в 1948 г. Р. Дарт и Ф. Тоббайас в Южной Африке в пещерах Макапансгата нашли детали черепов австралопитеков в слоях, в которых находились остатки древнейших костров. Поэтому они дали этим существам красивое название австралопитеков прометеевых в честь героя древнегреческого мифа титана Прометея, укравшего огонь у богов и подарившего его людям. Но если австралопитеки и пользовались огнём, что очень маловероятно, то они не умели его поддерживать, поскольку это требовало систематической деятельности, нехарактерной для этих прямоходящих почти ещё обезьян. Огонь пугает всех животных, вызывает у них состояние паники. Он к тому же вызывает ожоги и адскую, долго не проходящую боль. Пользование огнём требует определённой технологии, которую вряд ли могли применять австралопитеки с их неловкими руками и неразвитым мозгом.

Р. Дарту, Ф. Тобайасу и Л. Лики, при всех их заслугах, вообще свойственно преувеличение близости к человеку находимых ими останков. Синантропы же были явно настолько же прогрессивнее всех видов австралопитеков, насколько австралопитеки превосходили по развитию обычных человекообразных обезьян. Они жили не в Африке, где целыми днями стоит изнуряющая жара, а возле нынешнего Пекина, где в те времена очередное оледенение вызвало такое похолодание, которое на открытом воздухе выдержать было просто невозможно. Армия Наполеона, отступавшая от Москвы, погибла при переходах по морозу, хотя зима в 1812 году была не столь уж суровой. Синантропы прятались в пещере от холодов, как прятались очень многие из древнейших людей Азии и Европы и представителей последующих этапов развития первобытных сообществ.

Ставшие классическими исследования обезьянолюдей, питекантропов и синантропов, были только первыми шагами на пути открытия фактов эволюции древнейших представителей человеческого рода. Трагическая утеря оригиналов останков синантропов в период военного лихолетья второй мировой войны стала тяжелым ударом для антропологической науки. Дальнейшие исследования пекинских обезьянолюдей продолжались по сохранившимся слепкам, что вызывало и продолжает вызывать нарекания скептиков.

Во второй половине XX века благодаря возросшему уровню техники и увеличению количества и качества исследований находки древнейших людей умножились и охватили самые разные регионы Европы, Азии и Африки. В свете этих находок питекантропы и синантропы выступили как частный случай архантропов (от греч. архайос – древний, старый, старейший, антропос – человек).

Наиболее известные стоянки архантропов обнаружены у Билцингслебена в Германии, у Вертенгесёллеша в Венгрии, у Пржезлетице и Странской Скалы в Чехии, у Амброны и Торральбы в Испании, у Сент-Ашеля и Ниццы во Франции, у Петралоны в Греции, а также в Великобритании, на Русской равнине, в Молдове, на Дону, в Приазовье, в Закарпатье, в Грузии, на Кавказе, в Азербайджане, в Центральной Азии, на Алтае, в Алжире, Южной и Западной Африке, в Индии и других регионах. Только на территории бывшего СССР было найдено более 100 стоянок архантропов, но на этих стоянках долгое время удавалось обнаружить лишь остатки материальных вещей. Лишь на стоянке у селения Азых в Азербайджане была раскопана единственная челюсть, похожая на гейдельбергскую. Никаких других костных останков обнаружено не было.

Однако в 1990-е годы, в период распада СССР в Грузии возле города Дманиси были сделаны чрезвычайно важные открытия не только каменной «индустрии», но и костных останков её созидателей. Останки очень древние, с объёмом мозга около 800 см³, и орудия тоже очень древние, весьма примитивные, сделанные из базальта, чёрного вулканического камня, и представляющие собой грубо оббитые колуны, отщепы и скребки.

Всё это убедительно свидетельствует о том, что архантропы за длительный период времени распространились во всех климатических зонах трёх континентов и научились выживать в самых неблагоприятных условиях, противостоя естественному отбору искусственными средствами. Конечно, естественный отбор играл колоссальную роль в их эволюции, убирая всех слабых, больных и старых. Но сила биологической работы постоянно возрастала и по мере перерастания её в систематический труд социальный выбор и социальная взаимопомощь становились не менее важным фактором эволюции, чем естественный отбор. На примере формирования человека хорошо видно, что биологическая работа у животных и труд у человека является гораздо более важными поставщиками эволюционного материала и мобилизационных инноваций (ароморфозов), чем мутации, случайные ошибки генетических структур.

В настоящее время большинство исследователей сходится во мнении, что архантропы принадлежали к единому виду в отличие от австралопитеков, которые отличались огромным разбросом признаков и были отнесены учёными к различным видам. Это ещё раз свидетельствует о том, что архантропы были предками современного человека, тогда как почти все виды австралопитеков были только предшественниками, тупиковыми ветвями прямоходящих обезьян, которые вымерли и не оставили потомков. В то же время в современной науке прослеживается, хотя и очень тонкая, линия преемственности от австралопитеков к «умелым» и от них – к древнейшим архантропам.

В связи с убеждённостью исследователей в статусе архантропов как древнейших представителей человеческого рода, первоначальное название, данное этому виду Дюбуа на Яве – питекантропус эректус – было заменено в современной науке другим названием, подчёркивающим принадлежность арханстропов к роду хомо. Ныне этому виду присвоено название хомо эректус, т. е. человек распрямлённый, или прямоходящий. Но по своему морфофизиологическому строению это всё-таки скорее питекантропы, т. е. обезьянолюди. Видовое название «хомо эректус» было введено в научный оборот Б. Кэмпбеллом в 1962 г.

Путь «прямоходящих» людей из африканской прародины был очень длительным и сложным. Около 500 тыс. лет после своего возникновения, которое произошло около 1800 тыс. лет назад, они обитали в Африке. Самые ранние формы архантропов получили в науке особое название – хомо эргастер (от греч. «эргастерий» – мастерская, т. е. человек мастеровитый, создающий мастерские).

Эти ранние архантропы длительное время сосуществовали в Восточной Африке с массивными австралопитеками и «умелыми». Да и их орудия длительное время представляли собой типичные образцы «галечной» культуры, почти ничем не отличаясь от образцов олдувайской галечной культуры, создателями которой были «умелые» хомо хабилис. Вместе с тем по своей телесной организации ранние архантропы – эргастеры легко отличимы и от хабилисов, и от австралопитеков. Они были полностью приспособлены к прямохождению, утратили остатки приспособленности к древолазанию, стали более высокорослыми, больше весили и имели менее крупные зубы.

Малый рост и лёгкий вес предшественников человека облегчали им переход от древолазания к прямохождению. Но твёрдо став на ноги и обретя способность к вооружённой орудиями охоте и собирательству, прямоходящий обезьяночеловек получил материальную основу для роста объёмов и веса тела, увеличения тела вертикально в высоту. И теперь человек – самый рослый из современных приматов, в весе же он уступает только самцу гориллы. Средний же рост древнейших людей составлял около 1 м 70 см. Если сравнить это с метровым ростом миниатюрных австралопитеков и хомо хабилис и их 30-килограммовым весом, приближение к человеческим стандартам становится очевидным.

Очевидным приближением к человеческим стандартам явилось и строение скелета уже ранних архантропов. По сравнению с любыми видами человекообразных обезьян бёдра архантропов, как и современных людей, гораздо длиннее, а предплечья передних конечностей – значительно короче. Такие особенности скелета приобретены архантропами благодаря постоянной биологической работе по выпрямленному двуногому передвижению уже около полутора миллионов лет назад.

Но если скелеты обезьянолюдей уже почти неотличимы от человеческих, этого нельзя сказать об их черепах. Биологическая работа по совершенствованию мозговых структур оказалась менее интенсивной и явно отстала от физической работы по передвижению в пространстве. Это и выразилось во всё еще весьма примитивной и обезьяноподобной форме головы и лица. Прогресс наблюдается и здесь, он выразился в росте объёма мозга, достигшего нижней границы современных человеческих стандартов – около 1000 см³. Примерно таким же был вес мозга классика французской литературы Анатолия Франса, что отнюдь не препятствовало созданию этим писателем гениальных литературно-философских произведений.

Но качество мозга архантропов было ещё весьма низким, что выразилось в форме и строении черепа. Чрезвычайно скошенный лоб с очень низкой и покатой лобной костью, огромный выступающий вперёд надглазничный валик, большая толщина костей черепа свидетельствуют о всё ещё достаточно низком уровне развития материального носителя биоинтеллекта. Хотя при это необходимо сделать оговорку, что решающий шаг, отделяющий биоинтеллект обезьянолюдей от биоинтеллекта обезьян, был уже сделан.

Лица обезьянолюдей также занимают промежуточное положение между обезьяньей мордой и человеческим лицом. Архантропы обладали большими, выдающимися вперёд челюстями, большими жевательными зубами, хотя и меньшими, чем австралопитеки и хабилисы.

Скорость распространения ранних архантропов в географическом пространстве на протяжении сотен тысяч лет была крайне низкой, как и скорость развития их биоиндустрии. Специфические условия тропической Африки не способствовали прогрессу и расширенному воспроизводству биоцивилизаций. Естественная среда была слишком тёплой и комфортной с точки зрения энергообеспечения, она не вынуждала к поиску альтернатив и мобилизации усилий для их осуществления. Обильная живность саванн давала достаточно возможностей для пропитания как благодаря активной охоте, так и посредством поедания павших или убитых хищниками животных. А жаркое африканское солнце в дневное время создавало проблемы скорее с охлаждением организма, чем с его обогревом.

Застойный характер жизни и деятельности ранних обезьянолюдей завершился около 2 млн. лет назад экологическим кризисом. Под действием глобальных геологических процессов усилились засухи в африканских саваннах, возникли вторичные открытые степи и началось опустынивание части саванн. Тем самым нарушился консервативный уклад жизни животных сообществ, часть их вымирала, а остальные сдвинулись с мест обычного кормления и потянулись за пределы прежних мест обитания. Вслед за животными пришли в движение и сообщества обезьянолюдей. Их передвижения не имели чёткого, заранее выбранного направления и происходили в поисках более влажных мест, где росла сочная трава и было много животных.

Миграции происходили, по-видимому, вдоль течения рек. Продвигаясь по сухой саванне, сообщества архантропов оседали на берегах крупных водоёмов, а затем, по мере истощения ресурсов местности или роста населения различные части их сообществ вновь приходили в движение и отселялись в другие места. Сначала сообщества архантропов освоили Северную Африку, а затем стали плавно и очень медленно перетекать через Синайский полуостров и территорию нынешнего Израиля на пространства Азиатского континента. Так начался великий исход из Африки, который постепенно стал приводить к заселению Евразии. Первоначальное расселение происходило вначале по привычным архантропам тропическим зонам, и лишь с обретением умения пользоваться огнём они стали вторгаться в более холодные зоны умеренного климата.