Текст книги "Подземная тюрьма"

К счастью, мучения мои были недолгими. Просочившись по пресловутому «южному каналу» (это был второй тоннель от угла, где были свалены «заразные» таблички, как раз по диагонали от того места, где мы вошли в «предбанник»), мы поднялись по бетонным ступенькам и вошли в длинный сухой коридор. Пройдя мимо нескольких зеленых дверей без замков, мы оказались в довольно просторном помещении с деревянными стеллажами. На стеллажах и на полу – в общем, повсеместно – стояли деревянные ящики с разнообразной маркировкой.

– Мы на месте, – доложил Юра.

– Неплохо, – оценил Степа. – Что берем?

– ГП-7ВМ. – Юра похлопал по ящику с соответствующей маркировкой. – Это самое дорогое, что тут есть.

– Понял, – кивнул Степа. – Как понесем? Толпой два или каждый по одному?

Что значит, «каждый по одному»? Ящики на вид довольно увесистые, замучаешься таскать!

– Не, по одному будет тяжеловато, – поддержал мой ментальный посыл Юра. – Давай возьмем два, потом будете с туристом по одному подтаскивать. Тут недалеко.

Мы бодро ухватили два ящика, выволокли в коридор и двинулись по нему дальше. В конце было несколько ступеней вниз, поворот и точно такой же «предбанник» – но без табличек и с двумя лампочками, – через который мы вышли в тоннель с другой стороны.

В этом тоннеле плескалась вода, причем даже несколько выше, чем в том, где я имею обыкновение купаться на досуге. Ну вот, как видите, счастье было недолгим.

Перемещались мы следующим образом: спереди шел Юра, нес ящик и светил фонарем, за ним двигался я, держа перекладины сразу двух ящиков – Юриного и Степиного, а уже в замыкании шествовал Степа, удерживая одну перекладину обеими руками.

В общем, Степа устроился лучше всех, как и полагается командиру. А я опять терпел мытарства – было не столько тяжело, сколько неудобно: приходилось идти боком, приставными шагами, я постоянно спотыкался и еле сдерживал желание громко высказаться в русской разговорной манере.

Б…! Б…!! Бельдюга, рыбонька моя – где ты? Выпрыгни из ямки да острыми зубками вцепись этим солдафонам в гульфики: за какие грехи они меня постоянно мытарят?!

Хорошо хоть, идти пришлось недолго. Этот маршрут был коротким и отчасти не совсем темным: из узких шахт сверху просачивался отфильтрованный решетками тусклый свет. Под третьей шахтой мы остановились: это была та самая «ливневка», у которой нас должен поджидать доктор – но сверху.

– Док, ты там? – негромко позвал Юра.

Доктор оказался на месте: он бодро снял решетку и предъявил лицо. Меня это даже удивило: я почему-то был уверен, что он непременно заблудится. Видите ли, я регулярно общаюсь с художниками и прочей богемой и знаю, что интеллигентным людям свойственно проявлять рассеянность и неорганизованность, причем, как правило, в самое неподходящее время.

– Как встал? – уточнил Юра.

– Как и было сказано, против движения. Пока что никто не возмущался. Я из отсека сидушку вытащил, сзади поставил, так что вроде бы обзор закрыт…

На фоне гула проезжающих машин голос доктора звучал глуховато и с металлическим оттенком. Я впервые был в тоннеле под проезжей частью, и мне показалось, что акустика здесь отнюдь не подземная: было шумно, слышны голоса людей, преимущественно почему-то женщин, и какой-то непонятный стук. Тоннель, в котором я купался, по сравнению с этим был в буквальном смысле могилой.

– Ну все, трави стропу, начнем хабар давить, – распорядился Юра.

Да, решетка был довольно высоко, так что передавать что-то наверх было затруднительно. В связи с этим я внес рацпредложение:

– Давайте поставим ящики на попа, а Юру на ящики. Тогда он достанет до решетки.

– Хорошая мысль, – одобрил Юра. – Вы сейчас пойдете за грузом, кто будет подавать? Давайте так: вы по-быстрому сделаете несколько ходок, потом уже будем передавать с ящиков, из рук в руки. А пока я по старинке – прицепом, да «вира-майна».

Юра принялся бодро набивать противогазные сумки (противогазы, оказывается, хранятся в ящике в разобранном виде – вот новости!), а мы со Степой так же бодро пошлепали за следующей партией.

Притащив еще несколько ящиков, мы соорудили довольно приличный постамент, водрузили на него мелкого беса Юру и принялись «давить хабар» из рук в руки. Дело сразу пошло на лад: процесс передачи ускорился как минимум раза в три. А у меня в ходе этого процесса сформировалось гениальное умозаключение.

Как-то вдруг все легло в строку: острый Юрин нож, ровно обрезанные веревки (с прищепками!), ЧОП, склад этот, с ящиками… Юра не мог таскать сюда свои вещи через вентиляционную шахту. Это нереально. Тем более нереально забить под завязку такой склад одному человеку.

– Ребята, скажите мне правду… Мы что – воруем?!

Степа не удержался и прыснул. Юра перестал «давить хабар», всплеснул руками и патетически воскликнул:

– Ты что такое говоришь, турист? Да как у тебя только язык повернулся такое ляпнуть?! Что значит – «воруем»?

– А что, по-твоему, мы сейчас делаем?

– Как что? Запасаемся матбазой!

– А чья это матбаза? «Чопов» сюда просто так, что ли, посадили?

– Ну, турист, ты меня удивил…

– Ты можешь одновременно слова говорить и руками двигать, – подсказал Степа. – Это несложно.

– Да-да, конечно. – Юра возобновил передаточный процесс. – Понимаешь, турист: завтра нам предстоит выполнять задачу государственной важности. Улавливаешь: государственной! А снарягу для этой задачи нам дадут через полгода. Ну, то есть пока там эта «бета», законы и все прочее… Улавливаешь? Задача – завтра, снаряга – через полгода. Мы можем выполнить задачу без снаряги? Нет. Можем ускорить, чтоб нам дали быстрее снарягу? Нет! Ну и что нам делать?

– И что теперь, воровать?

– Да причем здесь, вообще, «воровать»?! Мы просто ускоряем процесс. На местном уровне. Берем то, что нам должны и так выдать – но только чрез полгода. Не для себя, нет! Для выполнения важной госзадачи. Ну и что, это, по-твоему, воровство?

– Нет, это не воровство.

– Ну вот видишь! – обрадовался Юра. – Ты, турист, на лету все схватываешь…

– Если учесть тот факт, что мы вырубили и связали «чопов» – то это точно не воровство, а уже разбой, – определился я с формулировкой. – И самое страшное: я во всем этом участвую! Боже мой…

– Никто не держит, силком не принуждает, – философски заметил Степа. – Хочешь, можешь уходить прямо сейчас.

Тут Степа оценивающе посмотрел наверх.

– Нет, через здесь не получится, для нас с тобой и в самом деле – узковато. Но тут заплутать сложно, так что, думаю, дорогу назад и сам найдешь. Тем более у тебя теперь и фонарь есть.

– Не-а, фонарь краденый, – язвительно пробурчал Юра. – Низ-зя! А «чопиков», кста, рубанули чисто с твоей подачи, турист. Не вперся бы ты туда, никто б их не тронул.

Да, это верно. И вообще… Я не склонен оправдывать деяния такого рода, но наш разбойный рейд уже почти завершен. То есть, если нас возьмут прямо сейчас, меня привлекут как полноценного участника. Меня уже даже явка с повинной не спасет. Одним словом, влип по самое не балуйся.

– Не переживай, – неожиданно поддержал меня Степа. – Это хорошо, что ты честный и правильный. Просто у нас все так устроено, что многие правильные вещи – ну, типа, во имя Добра и Справедливости, законным путем сделать нельзя. А можно либо через ж… – с заносом денег кому надо, либо «слева», из-под земли, как мы сейчас. Так что привыкай: если поступил на службу государеву, с ЭТИМ тебе придется сталкиваться постоянно.

– Ну спасибо, утешил.

– На здоровье, – совершенно серьезно сказал Степа. – И особо не парься над этим. То что мы сейчас делаем – это так, «песочница». Даже и на тренировку не тянет…

Да кто бы сомневался! Для вас, дорогие коллеги, вот такой подземный разбой – просто детсадовские забавы, это я уже понял.

Выдав на-гора основную массу резиновых изделий, мы со Степой двинули «на выброс». Юра остался для завершающего аккорда: передав последний противогаз, он присоединится к доктору, выбравшись через «ливневку», и они поедут «прикрывать» нашу эвакуацию. Не знаю, правда, как Юра будет вывинчиваться через этот кошачий лаз: если бы не желание как можно быстрее покинуть мрачное подземелье, я бы ненадолго задержался, чтобы посмотреть на цирковой этюд такого рода.

– Да, чуть не забыл! – всполошился Юра, когда мы уже отошли шагов на двадцать. – Не забудьте заглушку задвинуть.

– В вентиляции? – уточнил Степа.

– Да, в ней самой. Вы ж видели, сколько тут добра. «Запал» – замки-решетки, это фигня. А вот если заглушку заварят, вам ход сюда будет закрыт – через «ливневку» вы не пролезете. Так что попрошу заглушку не «палить».

– Хорошо, – кивнул Степа. – Нет ничего проще.

То есть мы планируем забраться сюда еще разок? Невзирая на то, что после так называемого «запала» тут повсюду поставят решетки и навесят замки?

Замечательно. Мои коллеги – интересные люди. У них наверняка масса недостатков и личных проблем, но, подозреваю, скучно с ними не будет никогда…

* * *

У двери «нашего» склада я слегка притормозил:

– Я там упаковку с аптечками видел…

– Просроченные, – не останавливаясь, бросил Степа через плечо. – Промедола нет.

– Но там помимо промедола еще…

– Главное в них – промедол. Так что эти аптечки – только лишний вес.

Спорить я не стал – Степе виднее, но, хоть убейте, не мог припомнить, чтобы он раскрывал эти аптечки на предмет проверки. Помнится, мы вошли, перекинулись парой слов, взяли ящики и сразу потащили.

– Медикаменты группы «А» при длительном хранении изымают, держат отдельно и комплектуют по мере необходимости при ЧО и в военное время, – словно прочитав мои мысли, пояснил Степа. – Хм… После «коммунизма» их изымают просто так, без всякого хранения. А просроченные потому, что аптечки устаревшей модификации. Такие давно уже не выпускают.

– Понял. Спасибо за ликбез.

Посреди «южного канала» я опять притормозил. Вернее, в этот раз я застыл как вкопанный. Думаю, вы бы на моем месте тоже замерли: где-то впереди выла сирена! Негромко, но вполне отчетливо.

Черт, мы влипли!!!

– Эээ… Эт-то…

– Сейчас немного ускоримся, – с ледяной невозмутимостью сказал Степа. – Не отставай. Постарайся не шлепать.

Далее я бежал, поскольку Степа пошел очень быстро, а я по воде обычным шагом за ним не успевал. И разумеется, я старался – но все-таки шлепал, брызгая во все стороны, по-другому не получалось.

– Стой, – тихо скомандовал Степа в конце «южного канала» и погасил фонарь. – Жди здесь, фонарь не включай, я сейчас…

Я остался в темноте, с тревогой наблюдая за удаляющимся темным силуэтом, едва различимым на фоне скудного светового пятна со стороны «предбанника».

Через несколько секунд Степа включил фонарь и экономно помахал им слева направо, описывая полукруг. Мы ни о чем таком не договаривались, но я интерпретировал этот сигнал в самом выгодном для себя аспекте: сломя голову бросился к напарнику, шлепая по воде, как стадо бегемотов.

– Тише, – осадил меня Степа. – По диагонали – к точке входа. При обнаружении самостоятельно топаешь к заглушке, а я пробегусь. Вперед…

Мне очень не понравилось «при обнаружении» и «самостоятельно», а насчет «пробегусь» я вообще не понял, но вопросов задавать не стал: не время.

Благополучно миновав «предбанник», мы вошли в заветный тоннель «купающегося лейтенанта» (все лучше, чем «писающего мальчика», правда?) и тотчас же поменяли диспозицию.

– Фонарь. Вперед. Не шлепай. Слушай.

Я включил фонарь и цапельным шагом припустил по тоннелю, а Степа шел сзади, след в след, едва ли не дыша мне в затылок, и на ходу негромко инструктировал:

– Если не успеем до заглушки, я пробегусь, ты пойдешь самостоятельно. Ямы помнишь?

– Эээ…

– Первые две справа, держись левой стороны. Последняя, в которую ты попал, – слева, на последней трети. Идешь строго с фонарем, в прятки не играть – без света ты труп. Подойдешь к заглушке, фонарь гасишь, кладешь внутрь, забираешься сам. Тихонько – к шахте, на стропе вяжешь «беседку», ждешь меня. Вопросы?

– Чего вяжу?

– Да любую петлю, типа стремени, чтоб мог ступню вставить. Я влезу, потом тебя подыму.

– Понял… Слушай, а зачем тебе куда-то бегать? Мы что, не можем с ходу нырнуть в эту заглушку?

– С ходу – нет. Ты будешь долго влезать, там высоко и узко, это займет время. Да и потом: Юра просил не «палить», а если увидят, что мы лезем – все, задвижку теряем.

– А что значит «пробегусь»…

– Тихо… Стой, гаси.

Я погасил фонарь и замер: со стороны предбанника были слышны голоса: негромкие, какие-то неприятно-деловитые – и много! Такое ощущение, что там скучковались человек двадцать и обсуждали, с чего начать поиски.

Б…! Б…!! Бараном был ты, лейтенант, что не пошел служить в стройбат! Полк связи – невероятно опасное место, из него можно в такую дикую историю угодить, что просто жуть. Я помню, уже говорил, но…

Мы влипли! Вот сейчас точно – влипли по самую маковку!!!

– Как попрет массовка, включай фонарь и топай по маршруту, – горячо шепнул мне в ухо Степа. – Не беги, иди быстро, не забудь про ямы. Все я пошел…

* * *

Степа неслышно «уплыл» в сторону «предбанника» и через короткий промежуток времени (мы не успели пройти и четверти длины тоннеля) оттуда раздались крики:

– Вот он! Стоять! Стой, стрелять буду!!!

Я включил фонарь и, обмирая от страха, бросился вперед. И вы, наверное, понимаете – я именно бежал, стараясь успеть к заветной задвижке как можно быстрее.

Двигался я быстро, про левую сторону в первые две трети маршрута помнил, и почти что уже добрался до цели – но тут сзади раздались выстрелы, и все инструкции мгновенно вылетели из головы, в том числе и про последнюю треть.

Взвыв, как заправский волк, я ускорился, насколько это было возможно и… с разбегу угодил в яму.

Падение было ужасным. В этот раз я провалился обеими ногами и до самого дна – а там было где-то по грудь – ударился так, что на какое-то время утратил способность соображать и нахлебался вонючей воды. Но все это было не так страшно: жив, и ладно, это я уже усвоил, это – главное…

Однако при падении я потерял фонарь. И это была в буквальном смысле катастрофа.

Где-то неподалеку стреляли. Я не мог понять, где именно, вокруг – кромешная тьма, выстрелы почему-то были слышны то с одного конца тоннеля, то с другого, а глухие азартные крики, как мне казалось, вообще доносились с разных сторон, в том числе и откуда-то снизу, из ямы! Очевидно, я все же крепко ударился головой и у меня теперь были проблемы с адекватностью акустического восприятия. Увы, других типов восприятия я был лишен: обоняние намертво забито вонью только что проглоченной жижи, я слеп, а осязание сообщает, что тут есть осклизлая кирпичная стена, выщербленный пол под водой и острый край ямы. Негусто, как видите.

Я собрался с духом, спрыгнул в яму и, как следует вдохнув, погрузился с головой, чтобы ощупать дно.

Фонаря в яме не было. И потом, кто сказал, что он будет гореть после купания? Обычный старый фонарь без герметичного покрытия, так что я, скорее всего, зря нырял – не подумал как-то, говорю же, после падения голова соображает в разы хуже…

Кто-то сказал: свет – это жизнь. Это была очень правильная мысль! Я не помнил, на какой стене и на какой высоте эта проклятая заглушка, не знал сейчас, в какую сторону идти, не мог сориентироваться в темноте – в общем, я был буквально парализован!

Господи… Убей эту тупую тварь – вдаренного по башке лейтенанта, который абсолютно бесполезен в деле служения Родине… И ни залезть быстро через заглушку не может – из-за него человек побежал отвлекать облаву, ни просто идти, как приказали, обязательно в яму угодит – да зачем, вообще, такое чмо куда-то еще взяли: оно же обуза буквально во всем!!!

Мне очень стыдно, но… я плакал. Я сидел на краю ямы, на коленях, не обращая внимания на то, что нахожусь в воде, глотал соленые слезы вперемешку с вонючей жижей и больше всего на свете в этот момент жалел, что у меня нет пистолета. Я бы сейчас застрелился, не задумываясь. Так было бы лучше для всех. Где-то там под огнем бегал Степа, для того, чтобы выиграть для меня – неуклюжего болвана – время, а я сидел, безвольно опустив руки, ревел в три ручья…

И вдруг почувствовал, что руки мои, безвольно лежавшие на бедрах, касаются какого-то инородного предмета. Точнее – правая рука, еще точнее: запястьем больно упирается в прямоугольник, находящийся у меня в правом кармане брюк.

Бездумно встав, я сунул руку в карман, извлек предмет и на ощупь определил, что это зажигалка, заимствованная мною у нашего инженера. Когда я разжег костер, машинально сунул зажигалку в карман брюк и забыл о ней.

Безо всякой надежды я откинул крышку, машинально встряхнул зажигалку и крутанул колесико.

Пламя получилось таким густым, сочным и ярким, что я невольно зажмурился.

Несколько секунд я не мог поверить себе: а когда понял, что это не иллюзия, а реальный огонь, я едва с ума не сошел от счастья!

С трудом подавив рвущийся наружу крик радости, я поднял огонь над головой, и пошел по тоннелю вперед.

И через несколько метров увидел заглушку.

На фоне покрытой ржавым налетом, рыжей стены этот маленький лаз смотрелся темным пятном: если бы заглушка была закрыта, я прошел бы в двух шагах и не заметил бы его.

Заглушка была буквально в пятнадцати шагах от того места, где я упал. Да-да, так и есть: не очень хочется выглядеть в ваших глазах совсем уж конченым ничтожеством, но…

Забравшись через заглушку в вентиляционный короб, я на коленях полез к шахте и буквально через пару метров услышал сзади шорох. Зажег огонь (я лез в темноте – по сравнению с жутким тоннелем этот сухой и узкий короб был для меня просто дворцом, и здесь я не нуждался в свете!), обернулся – Степа!

– Гаси, – шепотом скомандовал Степа, задвигая за собой задвижку. – Замри.

Я закрыл зажигалку и замер.

Спустя несколько секунд из тоннеля раздались возбужденные крики и громкий плеск: шум быстро приближался, и было такое ощущение, что разъяренная толпа бежит не по тоннелю рядом, а прямо по коробу и нас сейчас просто затопчут.

Внезапно кто-то громко вскрикнул, послышалась яростная ругань и галдеж – наши преследователи что-то выясняли и по ходу дела ругались. Ну да, как же без этого. Ямы, бег, вода, отсутствие мозгов…

Через какое-то время гневливый голос крикнул:

– Заткнулись все! Так, давай, ты и ты – взяли, потащили его в дежурку. Остальные – вперед! Никуда они не денутся, тут замкнутая система! И всем смотреть под ноги, мать вашу! Если еще кто-то сломает ногу, буду считать это членовредительством!

После такого сурового напутствия шум начал удаляться, и спустя полминуты в тоннеле стало относительно тихо: только откуда-то издали раздавались приглушенные голоса.

– Вперед, – как ни в чем не бывало скомандовал Степа. – Пошуршим помаленьку, пока тут тихо…

Глава 9
Подземье: превентивные меры

Как и следовало ожидать, к утру никого не нашли. Все усилия по розыску были потрачены впустую.

Впрочем, совсем уж без результатов не обошлось. Разозленные неудачами Палыч и Шота вдребезги разнесли лачугу какого-то левого «медника», который имел неосторожность возмутиться по факту неурочного визита. Разнос состоялся в половине пятого утра, а «медник», как водится, пребывал под плотным патронажем местной милиции, так что Валентину пришлось прокатиться и утрясти все вопросы. Хвастать, конечно, нечем, но отрицательный результат – это тоже результат. Прокатился, встряхнулся, размялся, познакомился с интересными людьми и отчасти разгрузил агрессивную моторику: от всей души высказал соратникам все, что о них думает.

В восемь утра Валентин доложил генералу об отсутствии результатов (про отрицательный результат рассказывать не стал – незачем травмировать и без того нерадостного хозяина), после чего прибыл на объект «Стодола-24» для проведения инструктажа по теме дня.

На совещании присутствовали Палыч – старший на «Стодоле-24», Степан Андреев – отставной капитан Службы, а ныне «офицер по особым поручениям», и инженер Гена Гордеев, который опоздал на пятнадцать минут: все задачи поставили без него.

Частично выспавшийся Гена, благоухавший похмельным амбре, с ходу начал рассказывать, что в интересах общего дела ему нужно срочно отправляться на «Стодолу-17», потому что там все очень сложно и неоднозначно. А здесь работы всего ничего – любой студент Политеха справится – так что все эти мелочи можно смело поручить его помощнику Ване Савельеву: он прекрасный специалист и все сделает по высшему разряду. Можно прямо сейчас позвонить, выдернуть Ваню со «Стодолы-17», и…

– Стой, стой… – оборвал инженера Валентин. – Значит, оборудовать «глухую» закладку в «зиндане» и филигранно обвалить два тоннеля – это мелочи?

– Ну… В общем… – Гена замялся и не нашел, что ответить. – Да справится он, я отвечаю!

– Вот же скотина! – возмутился не выспавшийся Палыч. – Мы тут, значит, «на казарме», а оно спит дома, водку жрет и еще рот свой разевает?! Еще слово, и я расстреляю тебя за саботаж! Ты меня понял, нет?

Гена ничего не ответил, но в его похмельном взоре отчетливо сквозила тоска.

– Гена, мы не фашисты, – вошел в инженерное положение Валентин. – Генерал тебе лично, при мне, довел: это экстренная мера на крайний случай. Понимаешь?

– Понимаю, – обреченно кивнул Гена.

– Гена, не дури. – Валентин досадливо нахмурился. – Все под контролем, так что это всего лишь превентивная мера… Кстати, чего ты, вообще, паришься? Ты в этом деле всего лишь технический персонал, руководит мероприятием капитан Андреев, так что вся ответственность на нем.

– Так точно, – дежурно обозначил присутствие Андреев – коротко стриженный коренастый крепыш лет сорока. – Твой номер шестой: тебе все поднесут, ты только составишь цепь.

– Я все понял, – кивнул Гена. – Не волнуйтесь, я все сделаю.

– Ну вот и замечательно. – Валентин достал из барсетки четыре титановых жетона на общей цепочке и протянул их Андрееву. – Держи, на всякий случай.

– Ух ты! – Андреев встрепенулся и невольно излучил заметный разряд ностальгии. – Надо же, не думал, что когда-то еще подержу в руках… Как говорится, дела давно минувших дней…

– Как думаешь, в наших коммуникациях есть что-то из этой оперы? – уточнил Валентин.

– Наверху, на подступах, как минимум три входа, – компетентно сообщил Андреев. – Один я тебе показывал, в трансформаторной будке. А вот куда они ведут, без понятия: в коммуникации под этот объект я ни разу не лазил, так что это надо Гену спросить.

– Гена, под «Стодолой» есть двери СМ? – спросил Валентин.

– В речном коллекторе одну видел, – сказал Гена. – С южной стороны, в тупике, у решетки. А вот СМ она, или там просто щитовая, или вход в «кабельник» – понятия не имею. Ни замков, ни ручек, попробуй определи…

– Ладно, разберетесь на месте, – прервал его Валентин. – Не факт, что пригодится, но в любом случае лишним не будет. Степан, это не подарок. Потом жетоны отдашь мне, лично в руки.

– Понял, – кивнул Андреев – как показалось Валентину, с плохо скрытым сожалением.

– Ну все, – подытожил Валентин. – Задачи поставлены, работайте.

После совещания Валентин потратил полминуты на решение дилеммы: выставить посты наружного наблюдения в прилегающих к объекту дворах или не стоит? По всем правилам оперативной работы, надо бы ставить, но… Если Гена сейчас положит ближний тоннель, разгребать его придется не меньше месяца – а «контингент» со «Стодолы-24» переведут буквально в течение трех-четырех суток.

– Обойдемся, – решил Валентин и с легким сердцем отправился домой – спать.

На прощанье предупредил дежурную службу:

– Ребята, я не спал двое суток. Если, не дай бог, меня кто-нибудь разбудит из-за свалившегося в колодец «монтера» – убью.

* * *

С «зинданом» и «павильоном» Гена управился часа за полтора. Там действительно ничего сложного не было, так что он не особо-то и лукавил, заявляя, что Ваня Савельев вполне справится здесь самостоятельно.

Гену мучило нехорошее предчувствие.

Валентин прав: руководит мероприятием Андреев, и вся ответственность на нем, но… Гену несколько напрягал один нюанс, портивший всю концепцию.

Выглядит концепция вроде бы вполне обоснованно: людей собираются перебрасывать на «Стодолу-17», а здесь нужно все заминировать на случай внезапного вторжения. То есть сценарий таков: враг ломится в ворота, дежурная служба жмет две дублирующие кнопки – «павильон» с «зинданом» мгновенно превращаются в руины и потом ни одна комиссия не разберет, что же там на самом деле было в этих обломках и гигантской куче мелкого крошева.

А если, не дай бог, случится так, что вторжение состоится раньше, чем людей успеют вывезти с объекта?

Нет, понятно, что при таком мощном прикрытии вторжение вряд ли состоится вообще – это возможно только в случае внезапного переворота в «верхах» или введении Чрезвычайного Положения по всей стране и передаче власти какой-нибудь решительно настроенной военной хунте.

Но теоретически вариант такого развития событий все же существует. И пусть шанс этот смехотворно мал и незначителен, но как бы руководители не декларировали свою благопристойность (один сказал «мы не живодеры», второй – «мы не фашисты»… и оба послали минировать), вот этот нехороший нюанс все равно травит душу.

Гена отнюдь не был ангелом. Ему доводилось участвовать в убойных акциях и на службе, и на «вольных хлебах»: но рвать обычно приходилось сильных и крайне боеспособных мерзавцев, противостоящих сначала Службе, а затем Клану, и, кстати, обычно строго индивидуально, в крайнем случае, незначительными группами.

А здесь было полсотни беспомощных и, что самое неприятное, совершенно ни в чем не повинных людей.

Вот это как раз и напрягало.

Многовато народу…

* * *

Для сопровождения Гены в путешествии по тоннелям Андреев отобрал троих наиболее шустрых и толковых бойцов из персонала «Стодолы-24». Гена под объект не спускался очень давно, но хлопцы, экстренно обваливавшие камеру сразу после происшествия, сказали, что нырять не придется, вода везде в норме. Поэтому упаковываться с ног до головы в резину и брать акваланги не стали: натянули «забродники», взяли каски с налобниками и фонари, на этом раздел спецэкипировки и закончился. Все четверо сопровождающих, включая Андреева, вооружились АКС-74У с боекомплектом, а двоим, помимо всего прочего, выпала почетная миссия тащить рюкзаки с тротилом, которые Гена приготовил для уничтожения тоннелей.

– А хватит? – усомнился Андреев. – Я схему смотрел, тоннели длинные.

– По моим прикидкам, должно хватить за глаза, – обнадежил Гена. – Мы же не сплошняком «цепь» потянем – найдем резонансные «замковые» камни, отработаем, и все аккуратно ляжет, без лишнего шума и пыли.

– И как ты собираешься искать эти «резонансные» камни? – удивился Андреев. – Не сочти за дилетантство – ты в курсе, я в свое время вволю полазил, где надо и где не надо… Просто у нас, когда служил, была такая дурацкая присказка: «Нашел замковый камень». Это в смысле нарушил МБ[19]19
  Меры безопасности (служ. аббр.).


[Закрыть] – и человека завалило.

– Пусть эти камни тебя не волнуют, – мрачно хмыкнул Гена. – Я с ними разберусь.

– Ну, смотри, – покачал головой Андреев. – Если тротила не хватит – сам побежишь на базу.

– Договорились, – кивнул Гена. – И давай уже полезли быстрее, нам сейчас каждый час дорог.

* * *

С «замковыми» камнями в ближнем тоннеле Гена разобрался буквально по ходу: шел, светя фонарем на свод, иногда останавливался, простукивал молоточком кладку и вбивал штырь с флажком – не в свод, а в стену, в щель между камнями.

– И как ты это делаешь? – искренне недоумевал двигавшийся спереди Андреев. – На них что, написано «вот этот „замковый“ камень – резонансный, а тот, что дальше по ходу, – нет»?!

– Ну… Это уже дело практики, – уклончиво ответил Гена. – Чисто технически объяснить сложно, это где-то уже на уровне интуиции…

В дальний тоннель пошли не сразу. Несмотря на то что Гена настаивал на скорейшем выдвижении к конечному пункту, Андреев загорелся желанием взглянуть на дверь СМ, о которой Гена имел неосторожность упомянуть на инструктаже.

– Десять минут ничего не решают, – вибрирующим от нетерпения голосом заявил Андреев. – Никуда твой тоннель не убежит: быстренько глянем, что там за дверка, и вернемся. Это ведь очень нужная штука, если там реально дверь СМ – всегда пригодится…

Гена не был черствым сухарем и все прекрасно понимал. На заре туманной юности Андреев служил в спецназе «кротов»[20]20
  15-е Главное управление КГБ.


[Закрыть], и теперь его закономерно пробило на ностальгию, приступ которой усугублялся столь несвоевременным и ненужным (на взгляд Гены) вручением жетонов. Будет ли от этого польза, еще бабушка надвое сказала, но десять минут в самом деле ничего не решают, поэтому Гена скандалить не стал. Группа проследовала по речному коллектору мимо дальнего тоннеля и вскоре вышла к массивной решетке, перегораживающей русло. Рядом с решеткой, в правой стене, была небольшая дверь из бронелиста, без ручек, замочных скважин, и вообще без каких-либо намеков на то, что это собственно дверь: просто прямоугольный кусок металла в каменной стенке – и все, думай, что хочешь.

– Это оно? – не без любопытства уточнил Гена.

– Да, это оно самое. – В свете фонарей выражение лица рассмотреть было проблематично, но, судя по тону, в этот момент Андреев испытывал нешуточный душевный трепет. – Смотрите внимательно, дети мои: сейчас дядя Степа покажет вам маленький фокус-покус…

С этими словами Андреев снял с шеи цепочку с жетонами, вставил один из них в еле заметную щель над дверью и несильно надавил.

Раздался глуховатый щелчок, и левый край двери под действием невидимой пружины слегка отошел от стены.

Ухватившись обеими руками за этот край, Андреев с заметным усилием потянул его на себя и распахнул дверь настежь. За ней было небольшое помещение примерно два на два, в стенах которого виднелись еще три двери, как близнецы похожие на ту, что выходила в речной коллектор.

– Ну вот… прошу любить и жаловать, – с глубоким удовлетворением пробормотал Андреев. – Система маршрутов для служебного пользования к вашим услугам…

О «Системе Маршрутов для Служебного Пользования», или попросту СМ (Система Маршрутов), как ее привыкли называть штатные пользователи, широкой публике стало известно благодаря одному знаменитому писателю, сочиняющему рисковые вещи про спецслужбы и властей предержащих. Правда, писатель в качестве точек входа ввел так называемые «эвакуаторы» и сказал, что систему сравнительно недавно придумал один умный генерал в целях обеспечения безопасности сотрудников спецслужб. Здесь он не то чтобы покривил душой или слукавил, а просто подстраховался, чтобы не получить на орехи от этих же самых спецслужб.

Система существует со времен царской охранки, до определенного времени она модернизировалась и гибко подстраивалась под все вновь созданные объекты и основной ее задачей всегда была отнюдь не экстренная эвакуация сотрудников (Служба никогда особо не заботилась о безопасности своих верных псов, это учитывалось в последнюю очередь), а беспрепятственное перемещение под землей для выполнения оперативных задач различной степени сложности. В Эпоху Запустения с СМ случилось ровно то же, что и со всеми «поверхностными» системами: ее перестали обслуживать, и по большому счету за ненадобностью выкинули из всех повседневных оперативных задач. Теперь, если кто-то и вспоминал об СМ, так это только по большой нужде, когда возникала экстренная необходимость, допустим, проникнуть в какой-нибудь ДК, чтобы быстро и без лишнего шума уничтожить террористов и освободить заложников. В таких случаях старушка СМ всегда срабатывала безотказно и тем самым заслужила большое уважение от ратного люда всех служб и ведомств, которому приходилось ею пользоваться…