Текст книги "Подземная тюрьма"

Посмотреть там было проблематично, вы уже в курсе. Я, однако, из вежливости раскрутил задвижку и не без усилий распахнул тяжело заскрипевшую дверь. Из черного бункерного зева на нас пахнуло сырой гнилью и густо настоявшимся пенициллином.

Доктор извлек из кармана фонарик и посветил: нашим взорам предстал сводчатый бетонный потолок и полого убегающая вниз бетонная же лестница. Под потолком сохранились крючки от плафонов, а лестница заканчивалась у следующей двери – гостеприимно распахнутой и примерно до половины утопленной в черной воде, переливающейся в свете фонаря маслянистыми бликами.

– Да уж… – протянул доктор. – Вот так с ходу и не посмотришь.

– Точно, – подтвердил я. – Нужны ресапы, болосапы и этот… ммм… как там его, сын Али аль Маруфа… тьфу ты – Аладдин нужен, короче!

– Нахватались, да? – Доктор кивнул в сторону входа. – Здесь нужен хороший насос и мощный «фен» на авиадвигателе – и через сутки можно будет ходить в туфлях.

– А вы что, знакомы со всеми этими терминами?

– Да, в свое время пришлось вволю поработать с этим контингентом. – Доктор опять мотнул головой в сторону выхода. – Так что по разнообразным формам терминологии я, считайте, дока. Скажите, поручик, а в вашем полку что, химза вообще отсутствует как класс?

– Эмм… Да нет, ОЗК[16]16
  Общевойсковой защитный комплект.


[Закрыть] в подразделениях есть. Я этот ОЗК даже одевал два раза: на сборах и на проверке.

– А Л-1 не было?

– А почему вы спрашиваете?

– Да такое ощущение, что вы про Л-1 услышали только сегодня.

– Ну, в общем… Гхм-кхм… Доктор, а вы всегда с собой фонарик таскаете? И зажигалку, и нож?

– Нет, взял только сегодня. – Доктор выключил фонарик и направился к выходу – я последовал за ним. – Видите ли, коллега, я был поставлен в известность, чем нам предстоит заниматься, так что подготовился сообразно ситуации. Ну и вам тоже рекомендую: если будет случай, запаситесь парой хороших фонарей. Пригодится.

– Хорошо, я подумаю над этим.

В ноутбуке у доктора были заготовки разнообразных бланков и «мастер печатей». На пару мы живенько состряпали пакет документов для передачи объекта и машины, причем снабдили их вполне недурственной печатью собственного изготовления. Правда, «Бункеру» места на печати не нашлось – рылом не вышел, но «Федеральная Служба по надзору за ВГОиК» по внешнему кругу, обрамляющему двуглавого орла, – вот это смотрелось очень солидно.

Неплохо. Наше ведомство начинает свою работу с подделки государственной печати. Интересно, что же у нас там дальше по списку…

* * *

К пяти пополудни (17.00) подъехала приемо-сдаточная комиссия. Или приемо-передаточная. В общем, это не так важно. Одним словом, приехал Домовитый с охраной на двух бронированных «Мерседесах», а за ним следом, на почтительном удалении, как и подобает бедным родственникам, пожаловала черная «Волга» с настоящим адмиралом и двумя капитанами первого ранга. То есть по-нашему, сухопутному – полковниками.

Адмирала живьем я видел впервые в жизни, да и капитанов первого ранга вблизи никогда не встречал, так что смотрел на них во все глаза, может, даже наивно и беззастенчиво – они несколько раз покосились на меня с явным неодобрением.

Надо вам сказать, что флотские офицеры вполне оправдали мои чаяния. Статные, дородные, в прекрасно сшитой форме (особенно эффектный наряд был у адмирала) – ну просто гренадеры, и у всех троих благородные и героические лица. Одним словом, я ни капли не разочаровался и понял, что традиционное уважение к флоту, хронически обостренное у каждого порядочного гражданина еще со времен правления плюгавого упыря, подарившего Юриным землякам одну из наших главных военно-морских баз, – оно вполне обосновано. Единственно, было непонятно, что эти красавцы делают в столице нашей Родины, где нет ни одного моря. Впрочем, полагаю, вы понимаете: вопрос этот сугубо риторический и данное обстоятельство никоим образом не умаляет достоинств прибывших в наш гадюшник великолепных флотских офицеров.

Ах да! Еще у них, у всех троих, на…эмм… скажем так – значительно ниже талии – болтались кортики. А у адмирала, насколько я понял, кортик был наградной: весь такой позолоченный и с инкрустациями. То есть, в принципе, при возникновении ситуации военной опасности запросто можно заколоть какого-нибудь врага Отечества, не дожидаясь общей команды на получение огнестрельного оружия.

Очень, очень солидно. Я был впечатлен. Юра, кстати, тоже: он смотрел на кортик адмирала не просто с интересом, а буквально с обожанием. В его восхищенном взгляде легко читалось: «Ути-пуси, какой красавчик, вот бы мне такую штуковину…»

Адмирал картинно – поочередно за каждый пальчик – стянул лайковую перчатку и развернул руку ладонью вверх.

– Ну что, посмотрел?

Один из каперангов тотчас же вложил в эту руку солидную кожаную папку с золоченым замком.

– Ага, посмотрел, – кивнул Домовитый.

Я так понял, что они продолжали разговор, начатый где-то в другом месте. Поздороваться с нами они не удосужились: Домовитый по-свойски, адмирал, наверное, из-за чванства.

– И охота тебе было сюда тащиться… – Адмирал брезгливо поморщился в сторону гадюшника и небрежно бросил папку на капот первого «Мерседеса». – Ну что, подписываем – и в «Прагу»? Да на весь вечер, а? А?!

– Обязательно, – кивнул Домовитый. – Только сначала все посмотрим.

– Да что тут смотреть! – пренебрежительно бросил адмирал. – Ты что, мне не доверяешь? Мне?!

– Доверяю, Костя, доверяю. – Домовитый свойски похлопал адмирала по золотому погону. – Но тут у меня люди – они, знаешь ли, до того дотошные и въедливые, просто жуть! Семен?

– Слушаю? – встрепенулся доктор.

– Как думаешь, может, в самом деле – так подпишем, не будем смотреть?

– Ага, обязательно. – Доктор раскрыл папку, достал оттуда бумаги и неожиданно съерничал: – Вот ща все брошу и не буду смотреть. И с ходу вам тут все подпишу…

Грубость осталась безнаказанной: адмирал только недовольно поморщился, а Домовитый продолжал приветливо улыбаться, словно был очень доволен тем, что здесь происходит.

Каперанги парадными столбами стояли рядом с адмиралом, Степа, проявляя полнейшее равнодушие к процессу, пошел за угол – наверное, подбросить дровишек в костер, а Юра отошел в хвост колонны, к «Волге», и о чем-то живенько трепался с моряцким водилой. Водила, кстати, был в штатском и это несколько умаляло общефлотский шарм: могли бы, в самом деле, расстараться на форму для него, хотя бы какую-нибудь завалящую, чтобы не диссонировал с общим антуражем.

А я подошел поближе к доктору и, вытягивая шею, стал подсматривать. Мне было любопытно: за каким ржавым якорем мы делали свою версию документов и чем она отличается от предложенной моряками.

Доктор читал и откровенно хмыкал, а я почему-то, неожиданно даже для себя, стал краснеть от неловкости, поскольку быстро понял, что сейчас разразится жуткий скандал с самыми непредсказуемыми последствиями. То есть моей вины тут не было совершенно, и ко всему этому безобразию я был непричастен – но мне уже сейчас было неудобно.

Всего было три акта со всем сопутствующими документами: на имущество, на машину и на собственно строение. Так вот, в моряцком акте на имущество фигурировало четыре сотни наименований. «Таблетка» у них – по акту – была укомплектована так, словно собиралась везти на Северный полюс бригаду водолазов-глубоководников, экипированных на месяц каторжного труда, а судя по документации на здание, это был не отдельно стоящий старый гадюшник, а полнокровный форт, готовый к немедленному отражению вторжения вражеской эскадры в акваторию Москвы-реки.

Для сравнения: в нашем акте на имущество было три наименования: две кровати, четыре табурета и шесть матрацев. Остальные документы были им под стать: ноль по зданию и ноль по машине (у них там даже аптечки не было).

– Дизель-генератор – восемь штук? – не выдержав, озвучил доктор. – Столовое серебро для кают-компании?! Итальянский кухонный гарнитур для камбуза?!! С черным мррр… мрамором?!!

– Ну что вы такие нудные? – скучающе зевнул адмирал. – Ну чего тут читать-то? Вам-то все равно за это отвечать не придется, вы никому не подотчетны. Ну и зачем дело встало?! Подписали, и – в «Прагу»! А? И Семена возьмем…

Закончив листать документацию, доктор застегнул папку и протянул Домовитому.

– Да на фиг это мне, – простецки открестился Домовитый. – Ну что, пойдем, взглянем на хоромы изнутри?

– Да чего там смотреть?! – продолжал гнуть свое адмирал. – Подписали, и…

– Пошли, пошли. – Домовитый мягко, но настойчиво ухватил своего золотопогонного приятеля под локоток, совсем как давеча Юра – вашего покорного слугу, и повлек его на экскурсию. – Пойдем, глянем, что там за чудо-дизеля, да гарнитуры с черным мрр… хе-хе… с мрамором.

Каперанги и мы с доктором двинулись следом. Доктор вполне по-хозяйски осваивал стильную папку – думаю, если все же договорятся, адмирал запросто ее подарит. Наша версия документов была у меня под мышкой, в простеньком скоросшивателе за пять рублей.

На пороге «камбуза» наши вожди встали.

– Твой? – Домовитый кивнул в комнату.

Я стоял сзади всех – как обычно, и не видел, кого именно он имел в виду, но догадаться было несложно.

– Мой, – признался адмирал. – Надо же – скот… Отправил его все подготовить к сдаче, а он…

– А чего тут готовить, если у тебя все документы уже оформлены?

– Ну, мало ли… Посмотреть тут все – на месте, пробить по всем позициям…

– А я думаю, ты отправил его, чтобы он договорился с нашим инженером, – все так же приятно улыбаясь, выдал Домовитый. – Ты ведь думал, что я сам не поеду, верно? Так… А это наш, правильно я понял?

Тут он обернулся за помощью к доктору. Доктор подтверждающе кивнул.

– Ну вот, они и договорились. – Домовитый вдруг согнал улыбку с лица и выдал вполне по-пацански: – Костя, ты что, нае…ть меня хотел? Ты что, думал, я такой весь занятой, по уши погруженный в дела государевы – и минутку не выкрою, чтобы разобраться, что мне сдают?

– Володя, ну при чем здесь «нае…ть»?! – возмутился адмирал. – Ну ты же прекрасно знаешь, как все это делается! Я что, у тебя лично копейку из кармана вынул?! Это ж все за счет государства, тебе от этого никакого вреда не будет, так что…

– Ты что, не видишь, что мы нищие? Ты что, не знаешь, что мне придется целый год побираться, чтобы более-менее поднять ведомство?

– Володя, какое «ведомство»? Какой «год»? Да вас через квартал закроют! Если не раньше…

– Ну, товарищ адмирал… Не ожидал от тебя такого, – ледяным тоном заявил Домовитый. – Наши документы готовы?

– Готовы. – Доктор выдернул у меня из-под мышки скоросшиватель и протянул Домовитому. – Машина, здание, имущество.

– Вот и замечательно. Подержи-ка папку. – Домовитый достал из кармана затрапезную ручку – даже рядом не «Паркер», быстро подмахнул все бумаги и кивнул адмиралу: – Подписывай.

– Что это?

– Документы, отражающие реальное положение дел.

– Какое «реальное»? – Адмирал забрал у доктора свою папку с лежавшими на ней нашими документами и принялся листать бумажки. – Не понял… Две кровати, четыре табурета и шесть матрацев?! Вы что, издеваетесь?! Я не буду это подписывать!

– Как хочешь. – Домовитый пожал плечами и многозначительно ткнул пальцем в потолок. – В таком случае завтра в полдень будешь подписывать там. И, вполне возможно, не только эти документы.

– Ты меня пугаешь?

– Нет, всего лишь ставлю в известность.

– Это после всего, что мы с тобой…

– Нет, это после того, как ты пытался меня нае…ть. Подписывай, да поеду я – некогда мне тут с тобой. – Домовитый вновь ткнул пальцем в потолок. – Или завтра в полдень – там.

– Да на, подавись! – Адмирал дрожащими руками достал роскошный «Паркер» и стал размашисто подписывать бумаги. – На! На! Ешь мою кровь, гад…

Вы не поверите, но голос адмирала в этот момент стал сырым и дребезжащим: мне показалось, что он сейчас заплачет от обиды, как маленький капризный мальчишка, которому мама обещала большую красивую игрушку, а в итоге купила всего лишь петушиный леденец. Или вообще ничего не купила. Мне было так неловко и неудобно присутствовать при этой душераздирающей сцене – даже в качестве простого зрителя, что я втянул голову в плечи и прижался спиной к стене.

– Ну вот и молодец. – Домовитый забрал бумаги – вместе с папкой, внимательно посмотрел, на месте ли все подписи и отдал доктору.

– Все, я могу идти? – все тем же дребезжащим голосом уточнил адмирал.

– Да, товарищ адмирал, вы свободы, – кивнул Домовитый. – Только не забудьте забрать свою пьянь с моего объекта.

– Заберите его, – бросил через плечо адмирал, стремительным шагом направляясь к выходу.

– А папочку? – крикнул вдогон доктор.

– В ж… себе засунь! – неожиданно тонко крикнул адмирал, выбегая на улицу.

Каперанги вошли на «камбуз», ухватили за руки дородного камрада в хорошем комке и, пыхтя от напруги, поволокли его на выход.

– Ну, в ж… это вряд ли поместится, – глубокомысленно хмыкнул доктор, рассматривая папку. – Но на приставной тумбе у рабочего стола будет смотреться весьма элегантно. Так что, спасибо дважды краснознаменному флоту за неожиданный подарок. Или трижды краснознаменному?

– Не того взяли! – спохватился я.

– Почему не того? – Доктор сунул папку под мышку и вслед за Домовитым тоже направился к выходу. – Это их инженер.

– Как это «их»? – Я не замедлил присоединиться к доктору. – Что значит – «их»? Откуда вы…

– Я ваши досье читал, – напомнил доктор. – Там фото. Наш инженер – который помельче, в штатском. А почему это вас так расстроило, коллега?

– Да нет, это я так… Просто подумал…

Просто я вспомнил про зажигалку, которую машинально сунул в карман куртки после того, как развел костер. Сунул не насовсем: вполне серьезно планировал вернуть хозяину, как только освобожусь, но замотался, забыл, вылетело из головы…

Красть нехорошо. Это я знаю точно, меня этому учили с самого детства. А красть у своих – это вообще едва ли ни самое страшное преступление после предательства! В любом мужском коллективе это называется крысятничеством. Тот, кто это делает, соответственно – крыса, со всеми вытекающими.

Это что же, получается… Получается, я обокрал коллегу, соратника, боевого товарища?! Ну ни…

Мои прекраснодушные угрызения были прерваны очнувшимся морским инженером.

Инженер, очевидно, не понял, где он находится, куда его тащат и что вообще происходит. А может, он воевал и аналогичные таскания у него ассоциировалось с пленом. Как бы там ни было, очнувшись, инженер помотал головой, взревел, как бык на корриде, и принялся яростно вырываться.

Каперанги – тоже ребята здоровые да откормленные на казенных хлебах, принялись его утихомиривать, в результате получилась порядочная свалка. Инженер отчаянно лягался и страшным голосом кричал:

– Врагу! Не сдается!! Наш гордый… Убью, б…!!!

Все это было неожиданно и очень зрелищно: я такого ранее никогда не наблюдал. В этот момент я вдруг остро понял, что имел в виду камрад Гашек, когда писал, что сапер Водичка – друг Швейка – бился как лев. Я понял! Именно так они – саперы (инженеры то есть) и бьются – как львы, яростно, неистово, с дикими криками и неистощимым вдохновением.

К каперангам присоединился водила в штатском, но они бы и втроем вряд ли справились, если бы на помощь им не пришел ловкий Юра. Мы-то все праздно глазели на это безобразие: и Домовитый с охраной, и весь наш «Бункер» (о, видите, я уже ассоциирую себя с новым местом службы), а Юра – душа-человек, почему-то проникся флотскими проблемами и поспешил на помощь. Он ухватил инженера за ногу, и они вчетвером с большим трудом, в три приема, запихали его в «Волгу».

Впрочем, финальный момент посадки инженера я не видел, потому что мне в голову пришла замечательная мысль: под шумок можно вернуть зажигалку на место. То есть момент был очень важный: сейчас или никогда! Если этот очнулся, то и наш может в любой момент прийти в себя, так что мне следовало спешить.

Воровато озираясь, я тихонько отступил к крылечку, просочился в здание и во всю прыть припустил к «камбузу».

Увы, я опоздал. Наш инженер, словно войдя в резонанс с беснующимся на улице собутыльником, тоже пришел в себя и, очевидно, пытался понять, что с ним происходит.

Он боком сидел на кровати, повернувшись к окну, и с прищуром рассматривал на свет сразу две вещи: пустую бутылку и пустую же пачку из-под сигарет. Что странно – руки его, державшие пачку и бутылку, были крепки, как тиски, – ну буквально ни малейшего намека на дрожь.

– Ты ххх-то? – заметив меня, хрипло прорычал инженер.

– Я… Гхм… Это… – От такого непредвиденного крушения планов я впал в ступор и принял строевую стойку. – Лейтенант Дорохов!

– Вольно, лет-нат. – Инженер с отвращением швырнул пачку на пол, а бутылку аккуратно поставил под кровать. – У тя выпь е?

– Что-что?

– Гхм-кхм… Выпить, спрашиваю, есть?

– Никак нет! Я непьющий.

– Плохо, – сокрушенно вздохнул инженер. – А курить есть?

– Никак нет!

– Некурящий?

– Так точно!

– Очень плохо. – Инженер погрозил мне пальцем: – Ты, лейтенант, неправильный военный. Купи водку. И курево. И постоянно носи с собой. Это тебе обязательно пригодится. Ты меня понял?

– Так точно!

– Все, свободен.

Я молча развернулся и вышел вон.

Похоже, меня ожидают непростые времена. Я еще и дня не прослужил на новом месте, а мне уже строго порекомендовали таскать с собой: спички, зажигалки, нож, фонарик, а теперь еще водку и сигареты. Если так пойдет и далее, к концу недели я буду похож на вьючного мула. И, вполне вероятно, как этот самый мул, очень скоро откину копыта от непосильной ноши…

* * *

Проводив взглядом удаляющуюся «Волгу», Домовитый вздохнул и с подкупающей искренностью пожаловался:

– Ну вот… Еще и работать не начали, а уже друзей теряем. А что же будет, когда войдем в режим и запустим механизм на полную мощность?

«Будь готов к тому, что тебе там постоянно будут врать…» – вот так сказал наш особист. А знаете – не похоже. Я же говорю, получилось очень искренне, душевно. Если это дежурная тирада для публики, то наш шеф просто мастер спорта по вранью и страшный человек. Потому что так проникновенно и убедительно врать умеют единицы.

Но мне почему-то показалось, что сказал он это бездумно, и скорее для себя, нежели для публики.

– Да таких друзей и не жалко, – вполне свойски отреагировал доктор. – Так что не переживай.

Ух ты! Доктор с шефом – на «ты»? Ну, тут уже сам собой невольно напрашивается закономерный вопрос из серии: «Кто вы, доктор Вайсман?». Вернее, откуда вы к нам снизошли и за какие грехи сосланы в команду?

– Жалко, Семен, всех жалко, – покачал головой Домовитый. – Добрые отношения выстраиваются годами, а рушатся в одну секунду. От одного неловкого движения. Да и не гад он вовсе, а просто хотел воспользоваться ситуацией и немного поправить свои дела за счет государства. Ты же прекрасно знаешь – мы тут все такие…

Ничего себе заявочки! А я, например, не знаю. Я до сей поры наивно полагал, что высокое начальство должно являть нам – простым смертным – образец добропорядочности и законопослушания.

– Ладно. – Домовитый посмотрел на часы и присвистнул: – Однако я с вами совсем из графика вылетел. Всем спасибо. Если вопросов нет, я помчался.

– А пару добрых слов для коллектива? – намекнул доктор.

– Думаешь, надо? – с сомнением уточнил Домовитый.

– Обязательно, – кивнул доктор. – Пять минут ничего не решают, зато разом проясним все вопросы.

– Хорошо, – согласился Домовитый. – Ну что ж, коллеги… Вы знаете, чем мы будем заниматься. Вы видите, как мы бедны…

Черт, почему-то никто не задает вопросов? Меня что, одного из всех не ввели в курс, чем мы будем заниматься?!

– …И тем не менее – вы здесь. Потому что каждый из вас прекрасно знает, что, если наше ведомство не загнется в первый же месяц и сумеет встать на ноги, для каждого из вас откроются очень недурственные перспективы. Так что, полагаю, пространные беседы тут совершенно излишни. Осваивайтесь, привыкайте друг к другу и к новой специфике, завтра с утра будете работать с Ольшанским. Вопросы?

– По поводу финансирования, – резво стартовал я. – Разве это не Президентский проект?

– Хм… – Домовитый внимательно посмотрел на меня и как-то странно подмигнул: – Вот именно что – Президентский…

– Ну так и… – Тут я кивнул в сторону нашего строения, полагая, что шеф не понял, что я имею в виду.

– …а не Премьерский, – закончил Домовитый. – Специально для тебя, Александр, повторю: мы пока что работаем в режиме бета-тестирования. И пока не будет выработан соответствующий алгоритм функционирования ведомства и законодательный пакет к нему – финансирования не будет вообще.

– Да как же такое возможно? – удивился я. – Как вообще в таких условиях можно работать?!

– Возможно, возможно, – усмехнулся Домовитый. – У нас таким образом немало интересных структур работают, и даже умудряются приносить немалую пользу государству и неплохой доход руководителям и сотрудникам. Так что странного здесь ничего нет. До особого распоряжения вы все будете числиться по прежнему месту службы, исправно получать там зарплату и все премиальные, а также командировочные за пребывание в условиях боевых действий. Ну и срок службы, разумеется, будет год за три, как и полагается при таком режиме работы. Между тем работа здесь ничуть ни сложнее, чем по месту вашей постоянной службы, и, думаю, она будет не в пример интереснее. Так что, сам видишь: в этом плане никакого поражения в правах для вас нет.

– А чем мы будем выполнять задачи? Экипировка, вооружение…

– Комплектоваться всем необходимым будем по принципу самофинансирования.

– Не понял… Это как?

– Коллеги все объяснят. – Домовитый приветливо улыбнулся мне – как добрый доктор новому сумасшедшему, поступившему в клинику, которая не стоит на балансе государства, а живет исключительно за счет родственников больных. – Мы это уже обсуждали, так что не будем сейчас тратить время.

– Но…

– Саша, ты заметил, кроме тебя больше никто ничего не спрашивает? – Домовитый погрозил мне пальчиком – типа, но-но, малыш, не балуй. – Итак, прежде чем приступить к функционированию собственно по профилю, нам нужно решить одну небольшую проблему. В общих чертах о проблеме вы знаете, а в детали вас посвятит Александр. Он непосредственный участник событий, так что все расскажет вам в мельчайших подробностях и ответит на все вопросы.

– Я подписку дал, – засомневался я. – Сказали, что если хоть капля информации «утечет» – сразу посадят.

– Вы теперь одна команда, эти люди прекрасно знают, что такое конфиденциальность, так что ничего и никуда не «утечет», это я тебе гарантирую на тысячу процентов, – заверил меня Домовитый. – Ну и, разумеется, даже если вдруг каким-то невероятным образом случится нечто подобное, я позабочусь, чтобы в этом плане у тебя не было проблем.

– Ну, если так…

– Да, именно так, и только так. Поэтому завтра с утра работаете с Ольшанским. Будете делать все, что он скажет – в разумных пределах, конечно. Это наш человек, поэтому можете не сомневаться: все, что он делает, – он делает во благо государства и законности. Впрочем, если будут какие-то проблемы, немедля ставьте меня в известность. Все. До особого распоряжения старшим в команде будет Степан, так что – прошу любить и жаловать. А теперь, господа офицеры, позвольте вас покинуть. Спасибо за внимание, желаю удачи…