Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты"

Pierre,[3044]3044
  Зачеркнуто: всё это время никого не видел, кроме итальянца,


[Закрыть] приехав в Петербург, никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал и целые дни проводил за чтением[3045]3045
  Зач.: доставленных ему масонских книг, перейдя от состояния апатии к страшному любопытству узнать, что же такое было это масонство. Он был принят в 1-ю степень братства и этот прием его оставил в нем сильное, торжественное, незабываемое впечатление. Братом поручителем был итальянец. В назначенный день он заехал за Ріеrr’ом и повез его на Литейную улицу, где находилась ложа.


[Закрыть] масонских книг, доставленных ему его[3046]3046
  Зач.: новым другом


[Закрыть] торжковским знакомым, Иван Никитичем Нарымовым, одним из известнейших масонов того времени. Через неделю после его приезда,[3047]3047
  Зач.: в назначенный день Иван Никитич, взявший на себя обязанность поручителя для введения Pierr’a в первую ученическую степень братства, заехал за Безуховым.


[Закрыть] молодой польский граф Вилларский, которого Pierre поверхностно знал по высшему петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова.

– Я приехал к вам с предложением и поручением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица и потому я здесь, чтобы спросить о вашем желании… Желаете ли вы вступить, за моим поручительством, в братство свободных каменщиков?

Холодный и строгий тон человека, которого почти всегда на балах, в обществе самых блестящих женщин встречал Pierre, и тон благоговения, с которым он говорил про Нарымова, поразил Pierr’a.

– Да… да, я желаю, – сказал Pierre, детски наивно глядя в глаза Вилларского. Вилларский наклонил голову.

– Еще один вопрос, граф, – сказал он, – на который я вас, не как будущего масона, но как честного человека (galant homme), прошу вас со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений – верите ли вы в бога?

Pierre задумался.

– Да… да, я верю в бога, – сказал он, сам не зная в ту минуту, как он произносил эти слова, говорил ли он правду или нет.

– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам. – Всю дорогу Вилларский молчал и на лице его Pierre видел торжественность, вызывавшую в нем[3048]3048
  Зачеркнуто: в равной степени


[Закрыть] попеременно то такое же чувство торжественности,[3049]3049
  Зач.: и насмешки, между которыми он сомневался [и] колебался


[Закрыть] то необходимости протеста на[д] этой торжественностью и желание посмеяться над самим собою. На вопросы Pierr’a, что ему нужно делать и как отвечать,[3050]3050
  Зач.: <эксаббату> Иван Никитич отвечал


[Закрыть] Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают, будут спрашивать его и что Pierr’y больше ничего не нужно, как говорить правду.[3051]3051
  Зач.: и быть вполне человеком.


[Закрыть] Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги сняли шубы.[3052]3052
  Зач.: Pierre был введен в уборную, где итальянец снял с него фрак, открыл рубашку на левой груди, поднял штанину выше левого колена и, сняв с него левый сапог, дал ему на левую ногу туфлю. Pierre слабо улыбался в начале раздеванья, но сосредоточенный, неподвижный вид итальянца невольно остановил на лице его улыбку. Окончив paздеванье
  <Из передней они прошли в небольшую комнатку, где Иван Никитич попросил его раздеться. Иван Никитич подошел к Pierr’y, снявшему уже фрак и жилет и, разорвав его рубашку спереди, обнажил его левую грудь, нагнувшись, засучил ему штанину выше левого колена и снял с него левый сапог. Когда Pierre, желая предупредить его, хотел то же сделать с своей правой ногой, Иван Никитич сказал, что это не нужно.>


[Закрыть]

Какой то человек в странном одеянии показался у двери и Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо и повелительно сказал ему[3053]3053
  Зачеркнуто: своим басистым голосом


[Закрыть] по французски.[3054]3054
  На полях: указав Pierr’y на стул


[Закрыть] Pierre хотел [улыбнуться] насмешливо, [но] кротко улыбался. Вилларский имел неподвижно строгий и торжественный вид.[3055]3055
  Зач.: Иван Никитич


[Закрыть] Вилларский подошел к небольшому шкафу, в котором Pierre заметил различные, невиданные им одеяния, взял[3056]3056
  Зач.: приготовленный платок и, поднявшись на цыпочки, завязал им


[Закрыть] платок, сложил его, наложил его на глаза Pierr’y и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то.

Pierr’y было больно от притянутых узлом волос и ему было совестно: он боялся, что всё то, что он делает, – ни к чему не нужно; он морщился от боли и улыбался от стыда. Огромная фигура его с опущенными руками,[3057]3057
  Зач.: и обнаженной, пухлой грудью


[Закрыть] неверными, робкими шагами[3058]3058
  Зач.: обутой и разутой ногой


[Закрыть] и с сморщенной и улыбающейся физиономией была так странна, что даже[3059]3059
  Зач.: Иван Никитич


[Закрыть] Вилларский долго и пристально посмотрел на него.

Проведя его шагов[3060]3060
  Зач.: 100, несколько раз поворачивая его


[Закрыть] десять за руку,[3061]3061
  Зач.: Иван Никитич


[Закрыть] Вилларский остановился.

– Когда[3062]3062
  Зач.: ты услышишь


[Закрыть] вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – сказал он. – Желаю вам мужества и успеха. – И, пожав руку Pierr’y,[3063]3063
  Зач.: Иван Никитич


[Закрыть] Вилларский вышел.[3064]3064
  Зач.: неслышными шагами и Pierre остался один. Через пять минут он услыхал стук и развязал себе глаза. В комнате, темной, на черном столе лежал череп, горела лампадка и лежало открытое Евангелие. Подальше стоял гроб с костями. Комната была обита черным. Pierre, как ему показалось, более двух часов пробыл один в этой комнате, смутно слыша дальний говор где то за стеной.
  Мертвая голова, гроб, кости, черная материя, которою обита была комната – не произвели никакого впечатления на Pierr’a. Он ходил, рассматривая эти вещи, ощупывая их и заботясь о том только, чтобы, рассмотрев кости, уложить их назад в том же порядке, в каком они лежали.


[Закрыть] Оставшись один, Pierre продолжал все так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы. желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с завязанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались. Ему казалось, что он устал. Он хотел уже снять повязку, не слыша никакого звука, кроме шума колес по мостовой, и решив в своем уме, что всё это была шутка, над которой будет смеяться,[3065]3065
  Зач.: сам Иван Никитич


[Закрыть] когда в дверь послышались[3066]3066
  Зачеркнуто: три размеренные удара


[Закрыть] сильные удары. Pierre снял повязку и, улыбаясь и покачивая <головой>, оглянулся вокруг себя. Горела одна лампадка в чем то белом на черном столе и свет лампады ярче всего освещал раскрытую книгу.[3067]3067
  Зач.: и что то белое, костяное


[Закрыть] Книга была Евангелие, белое, в чем горела лампадка – был череп с крест на крест положенными перед ним костями. Рассмотрев голову и пощупав ее, и прочтя несколько слов Евангелия, Pierre обошел стол и увидал еще большой ящик, полный костями. Осмотрев ящик, пощупав кости и бархат, которым был обит гроб, Pierre обошел все стены, пощупал их. Они были обиты какой то черной материей. Pierre[3068]3068
  Зач.: посмотрел в складки


[Закрыть] раскрыл пальцем складки и[3069]3069
  Зач.: посмотрел


[Закрыть] пощупал штукатуренную стену, потом он присел на гроб с костями и гроб покачнулся от его тяжести и кости в нем переменили положение. Pierre старательно опять уложил их так, как они были. Ему скучно было и более всего страшно было, что его надежда – найти объяснение жизни в масонстве – окажется тщетной.[3070]3070
  Зач.: Он опять колебался между насмешкой и воспоминанием того торжественного, десять лет убежденного и успокоенного лица, с которым раздевал его итальянец. Он ощупывал рассеянно складки черной материи, которой обита была комната, когда дверь


[Закрыть] Он подошел к столу и стал читать в раскрытой книге первые слова первой главы Евангелия от Иоанна: «В начале бе слово. И слово бе к богу и бог бе слово». Он задумался над этими словами в первый раз, стараясь найти тот смысл, который заключался в них. И то представлялся ему глубокий, невыразимый словами, смысл, то опять всё терялось и сливалось в выражения, не имеющие определенного значения. В середине его задумчивости, которая он не знал, как долго продолжалась, дверь отворилась и[3071]3071
  Зач.: тихо вошел высокий человек в странной одежде и фартуке.
  Pierre не мог рассмотреть его лица при слабом свете лампады. Это живое лицо в странном одеянии, молчаливо и торжественно вошедшее в комнату, возбудило уважение в Pierr’e, религиозное чувство к тому, что он видел вокруг себя.
  «Всё это, однако, не шутка», подумал он. Это был, в масонстве называемый, брат ритор.
  В то время как, с видом уважения к себе и к тому, что он делал, вошел этот человек, и вопрос в душе Pierr’a о том, нужно ли смеяться или верить тому, что здесь происходит, был решен в пользу последнего, ритор подошел ближе и, молча, в слабом свете лампады остановился пред Ріеrr’ом. <Pierre узнал в нем действительного статского советника Титова, которого он видел в Петербурге и знал за человека весьма серьезного и всеми уважаемого. Последний раз он видел Титова в
  «Каким образом станет говорить этот человек со мной», думал Pierre. «Неужели он не засмеется?»
  Но Титов не только не засмеялся, но Pierre заметил, что лицо его весьма взволновано.>
  Это был тот самый итальянец аббат, которого он два года тому назад на вечере Анны Павловны


[Закрыть] кто то вошел. При свете лампады, слабо освещавшей только середину фигуры вошедшего, Pierre не мог рассмотреть его лица. Вошедший был худой человек высокого роста. Он подошел к столу и, положив на него белые, небольшие руки, очевидно в темноте, к которой он еще не привык, отъискивал Pierr’a. Pierre поспешил подвинуться к нему[3072]3072
  Зачеркнуто: еще прежде, чем тот заговорил, узнал его. Это был тот самый итальянец, которого он два года тому назад встретил у Анны Павловны и не видал с тех пор.


[Закрыть] и старался рассмотреть его лицо. Это был лет тридцати пяти белокурый, белолицый человек с ясными, светлыми и безжизненными глазами. Он был одет в белом кожанном фартуке, прикрывавшем его грудь и часть ног; на шее было надето что то в роде ожерелья[3073]3073
  Зач.: на руках были перчатки


[Закрыть] и из за ожерелья выступал высокий белый жабо, окаймлявший низ его[3074]3074
  Зач.: сухого


[Закрыть] продолговатого лица. Это был так называемый брат ритор, посланный от ложи для приуготовления к вступлению вступающего в ложу или ищущего, как назывался на масонском языке тот, который вступал в ложу, до тех пор, пока он не выведен был из черной храмины.[3075]3075
  На полях: Ритор немец, только форм[альности].


[Закрыть]

Лицо его было поразительно бледно (может быть таким оно показалось Pierr’y при свете лампады).

– Для чего вы пришли сюда? – спросил[3076]3076
  Зач.: <Титов> аббат с французским


[Закрыть] ритор с легким немецким акцентом, еще не рассмотрев в темноте собеседника, но по шороху, сделанному Ріеrr’ом, обращаясь в его сторону. Pierre испытывал чувство, похожее на то, которое испытывает человек на исповеди.

Он чувствовал себя вне всех условий жизни, с глазу на глаз с чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Pierre не отвечал. Он искал выражения, которое бы вполне передало его мысль и чувство.[3077]3077
  Зач.: – Говорите всё, что вы думаете


[Закрыть]

– Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда? Чего хотите вы от нас? премудрости, добродетели, просвещения?

– Да, я[3078]3078
  Зач.: одного желаю, – сказал Pierre, чувствуя, как голос его задрожал. – Я желаю знать, что есть добродетель, чтобы исполнять ее законы – сказал он приготовленным им ответом. И в ту минуту, как он произнес эти слова, он почувствовал, что <Титов> аббат


[Закрыть] хочу истины, – сказал Pierre, дрогнув голосом. Ритор опустил голову в знак удовлетворения и помолчал.[3079]3079
  Зач.: Pierre отгадывал в лице его признак сомнения в разумности того, что он говорил, но на лице старого человека было только выражение строгой торжественности.


[Закрыть]

– Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш орден поможет вам в достижении вашей цели?

Пьер подумал.

– Да, но весьма неопределенные, – сказал он.

– Какое понятие вы имеете о вольном каменщичестве?

– Иногда я думаю, что это есть истина, иногда я думаю, что это есть обман, которому невольно подчиняются те, кто его составляют, – сказал Pierre и взглянул на[3080]3080
  Зачеркнуто: <Титова> аббата


[Закрыть] масона, боясь, не оскорбил ли он его. На лице ритора не выразилось ни малейшего волнения при этом ответе. Он, видимо, вполне удовлетворился[3081]3081
  Зач.: этим ответом и сделал <следующий> пятый вопрос о том, почему он не


[Закрыть] им.

– Искали ли вы средства к достижению своей цели в религии?[3082]3082
  Зач.: и гражданских законах и следовали ли им?


[Закрыть]

– Нет. Я считал ее несправедливою и не следовал ей, – отвечал Pierre[3083]3083
  Зач.: как на исповеди, с дрожанием голоса


[Закрыть] и опять не мог превозмочь дрожания голоса.[3084]3084
  Зач.: <Титов> аббат


[Закрыть] Ритор опять нагнул голову.[3085]3085
  Зач.: в знак согласия.
  – В чем же полагаешь ты премудрость и добродетель? – спросил аббат.
  – В знании добра и следовании ему, – отвечал Pierre.


[Закрыть]

– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – спросил он.

– Да, – отвечал Pierre.

На белом лице[3086]3086
  Зач.: <Титова> аббата


[Закрыть] ритора выразилось волнение смущения.[3087]3087
  Зач.: – Потрудитесь раздеться, граф, – [сказал] он ему тихо и начал говорить, сначала запинаясь, а потом твердо.


[Закрыть] Он опустил голову, сложил руки перед грудью и задумался.

– Теперь я должен открыть вам главные цели нашего ордена, – сказал он, подняв голову, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство.

1. Главнейшая цель и, купно, основание нашего ордена, на котором он утвержден и которого никакая человеческая сила не может низвергнуть, – говорил он тихим и ровным голосом, – есть сохранение и предание потомству некоторого важного таинства от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, судьба человеческого рода зависит.[3088]3088
  Зач.: доколе бог благоволит, ко благу человечества, открыть оное всему миру.


[Закрыть]

Но как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, естли долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его.[3089]3089
  Зач.: Орден наш можно уподобить благоустроенному воинству, где всяк, по мере усердия и ревности, восходит к высшим чинам. Начальники ведают расположение и тайну войны, но нижние чины и простые воины обязаны токмо повиноваться и не могут знать сего таинства.
  Для сего в ордене нашем число хранителей сего важного таинства всегда было ограничено.


[Закрыть] И мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного.

Следственно, естли и не достигают члены наши до познания сего таинства, однако самое стремление их уже приносит им важную пользу, приближая их к совершенству.

Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся, в третьих, исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели,[3090]3090
  Зачеркнуто: сей убедительнейший способ научения, ибо пример сильнее всех увещаний действует в сердце человеческом.


[Закрыть] и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире.[3091]3091
  Зач.: Сии суть главнейшие цели нашего общества: если вы найдете в них и вашу цель, вы с пользою вступите в наш орден.


[Закрыть] – Ритор остановился. – Подумайте об этом[3092]3092
  Зач.: и, сказав это, он вышел. Через несколько времени, во время которого Pierre опять рассеянно перебирал кости, раздумывая о том, как справедлива была цель ордена, стремящегося искоренить царствующее зло мира, и как естественно, значительно долженствующее указать путь человеку, ритор опять вошел и, спросив, обдумал ли Pierre сказанное ему, сказал ему следующее:


[Закрыть] и вскоре я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.

«Таинство?» думал Pierre, оставшись один и, облокотившись на стол, рассеянно глядя на раскрытую книгу Евангелия. «Таинство? Некое важное таинство? В начале бе слово, и слово бе к богу, и бог бе слово. Вот оно таинство, объясняющее все последующее. Но кто мог проникнуть это таинство? Надо поверить ему. А я не верил и что же я узнал? Я узнал то, что жизнь моя не имеет смысла и цели, что смерть есть такая же неизвестность, как и самая жизнь». Весь ход его мучительных мыслей, не приводивших ни к какому решению, вдруг поднялся в нем и он, с ужасом чувствуя, что опять поворачивается этот свинтившийся винт, стал вспоминать то, что говорил ему белокурый человек в фартуке.

«Для познания таинства мы очищаемся», повторил он себе смысл его слов. «Очищаясь, мы исправляем себя и других и искореняем зло, царствующее в мире. Есть таинство, потому что вытекающая из него деятельность есть правда. И я верю в него и желаю проникнуть это таинство». Через полчаса вернулся ритор и тем же спокойным тоном и языком передал ищущему те семь добродетелей, соответствующих семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон.

– Во-впервых, – сказал он, – по существу главного нашего намерения, мы имеем нужду скрывать наши тайности, то есть наши обряды, образ правления и проч.[3093]3093
  Зач.: Не говорю я и о таинствах, ибо оных никто не может никому открыть: они, яко таинства, тайно сообщаемы бывают от того, кто имеет власть и силу сообщать оные.


[Закрыть] И потому вы должны обещать нам наблюдать скромность, как словами, так и делом, во всем том, что хотя мало касается до нашего общества,[3094]3094
  Зач.: Естли со вниманием разберем мы сию добродетель, то увидим, что скромность в нашей жизни сохраняет нас иногда от всяких бед и несчастий.
  Нескромность часто имеет ужаснейшие следствия, нежели всякой другой порок.
  Повиновение.
  Общество наше, не имея гражданского права наказаниями или другими какими насильственными средствами приводить своих членов к повиновению, требует добровольного согласия на оное от всякого вступающего члена. Никакое общество не может стоять без подчиненности, тем паче наше, рассеянное по всему лицу земли, имеет нужду в строгом наблюдении правил подчиненности.
  Добронравие.


[Закрыть] во вторых, вы должны обещать полное повиновение и подчиненность обществу, рассеянному по всему лицу земли, в третьих, так как наша цель состоит в том, чтобы исправлять самих себя, а своим примером и прочих, вне нашего общества находящихся, приводить к познанию добродетели,[3095]3095
  Зачеркнуто: Следственно, всякой наш член обязан


[Закрыть] вы должны обещать всегда строго наблюдать все правила честности, правды и благопристойности, т. е. добронравия. Наш орден есть средняя линия между религией и гражданским законом. Тот, кто с нами соединился, обязан все должности, налагаемые на него духовною и светскою властию, исполнять во всей точности, а не по единой токмо наружности.

В 4-х, вы должны обещаться, более чем самого себя, любить человечество и своих братьев. Это есть столп[3096]3096
  Зач.: не только


[Закрыть] нашего общества.[3097]3097
  Зач.: но и самой религии. Она подобна животворному бальзаму, разливающему в душе человеческой силу, крепость и сладкое успокоение.
  Она делает нас любезными богу и людям.


[Закрыть] Человек, которого все помышления и деяния имеют душою сию изящнейшую добродетель, бывает мужествен в своих предприятиях, тверд в исполнении оных; грозный вид тирана, муки и все злосчастия не колеблют его душу. Вы должны стараться возрождать и усиливать в душе вашей сие благородное чувствование и учинить его основанием всех ваших деяний.[3098]3098
  Зач.: Постоянность


[Закрыть]

В 5-х, вы должны быть мужественны; ибо тот только прямо добродетелен, кто непрестанно, во всех действиях, старается противиться злу.[3099]3099
  Зач.: Тот только может надеяться достигнуть своей цели, который при начале своего предприятия решается преодолевать все затруднения, препятствия, скуку. Ежели сердце ваше одобряет ваше предприятие вступить в наше общество, то вы должны с сей минуты решиться переносить все беспокойства, с какими сопряжен путь к добродетели, не совращаться с оного никакими соблазнами, никакими огорчениями, никакими обманчивыми и лестными видами.


[Закрыть]

Вооружиться мужеством и быть готовым переносить всякое зло, сопряженное с достижением добродетели, ибо без мужества никто да не льстится проникнуть таинства нашего ордена.[3100]3100
  Зач.: Щедрость или бескорыстие.
  Сия добродетель есть драгоценное украшение нашего ордена, каждого брата и каждого честного человека. Она есть первый знак благородной и высокой души. Низкая и подлая только душа внимает бесчувственно воплю несчастного угнетаемого убожеством, или хотя и дает ему некоторую помощь, но токмо из тщеславия, для похвалы и с внутренним нехотением.
  Но, да отличится истинная щедрость, происходящая из благородного побуждения человеколюбия, от расточительности, которая часто подобна бывает щедрости, хотя источник ее есть некоторая леность, ветреность и безрассудность.
  Любовь к смерти.
  Непрестанное о смерти размышление учиняет нас неустрашимыми, укрепляет наш дух к понесению всех трудностей, кои встретиться могут на пути добродетели.


[Закрыть]

В 6-х, вы должны быть бескорыстны и щедры и ничего не жалеть для помощи своим братьям.

В 7-х, старайтесь частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но – другом, который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.[3101]3101
  Зачеркнуто: Всем сердцем Pierre подтверждал каждое из требований, заявлявшихся ему. Он находил их в своем сердце. Опять ушел ритор и в третий раз пришел и сказал:


[Закрыть] Сказав это, ритор, спросив у Pierr’a его шляпу и шпагу и взяв их с собою, опять вышел.

Оставшись опять один, Pierre, загибая по пальцам, вспоминал все семь добродетелей и живо представлял себе наслаждение, вытекающее из соблюдения их. Повиновение, в особенности повиновение – для него, не знавшего, куда употребить свою свободу, представлялось ему соблазнительным. Повиноваться тому или тем, которые знают таинство истины, иметь возможность всегда спросить и поверить свой путь – представлялось ему таким счастливым состоянием, что он уже не сомневался более в знании их того некоего таинства, которое было открыто людям от древних веков и даже от первого человека.

В третий раз ритор вернулся скорее и, спросив Pierr’a всё ли он тверд в своем намерении и получив утвердительный ответ, сказал:

– Орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более, нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами.

– Когда вы с откровенным сердцем и с должным уважением к великости той цели, для коей вы желаете быть приняты, будете взирать на всё то, что с вами происходить будет, то, может быть, вы уже не те от нас выдете, каковы пришли.[3102]3102
  Зач.: N3 Ежели ищущий не знает, что такое иероглиф, можно подать ему следующее объяснение:


[Закрыть]

– Иероглиф есть назнаменование какой нибудь, не подверженной чувствам нашим, вещи, чрез представление вещи, подверженной чувствам, которая содержит в себе подобные качества изобразуемой.[3103]3103
  Зачеркнуто: И так для познания изобразуемой вещи и ее качеств надлежит познать все свойства вещи изобразуемой.
  В знак щедрости отложите все драгоценности и металлы. В знак повиновения вы снимали платье и вам завязывали глаза. Теперь вы должны объявить мне свое главное пристрастие.
  Pierre задумался и долго искал его.
  – Женщины! – наконец сказал он с слабой улыбкой, сейчас же замершей.
  Теперь Pierre чувствовал себя вполне масоном и ни на мгновение не сомневался в таинстве, которое ему должно было открыть.
  С шпагою. у оголенной груди, с завязанными глазами он был введен в ложу.


[Закрыть] Изъяснение иероглифами необходимо потому… – Ритор остановился, видимо не находя искомых слов для объяснения, но Pierre, уже вполне понимавший мысль, попытался сам объяснить ее.

– Я понимаю, – сказал он, изредка вставляя в свою речь французские слова, – что словом может быть объяснено только ограниченное понятие, словом может быть объяснена только одна сторона предмета и только представлением подобного предмета можно выразить все стороны предмета. Слово недостаточно… и мне кажется, что словом никогда не может вполне владеть человек, потому что сказано, что слово бе к богу…

Ритор сделал движение рукой, чтобы остановить речь Pierr’a.

– Позвольте, – сказал он строго. – Ежели вы тверды, то я должен приступить к испытаниям. В знак щедрости, прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.

Pierre не понял.

– То есть что же я отдам?

– То, что на вас есть – часы, деньги, кольца…

Pierre поспешно достал кошелек, часы и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, ритор сказал:

– В знак повиновения, прошу вас раздеться.

Pierre снял фрак, жилет и левый сапог, по указанию ритора. Ритор разорвал рубашку на его левой груди и, нагнувшись, нежной белой рукой поднял его штанину на левой ноге выше колена.

Он поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему белокурого человека, но ритор сказал ему, что этого не нужно и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою на большом, толстом лице, Pierre стоял, опустив руки и расставив ноги, перед ритором, ожидая его новых приказаний. Лицо ритора было так же внимательно, холодно и строго.

– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть главное ваше пристрастие, – сказал он.

– Мое пристрастие – порок мой? – повторил Pierre. – У меня их было так много, – сказал он. Ему казалось теперь, что пороки его прежде были в нем, а теперь их нет более, – так радостна ему была мысль обновления и исправления.

– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал ритор. Pierre помолчал, отъискивая: «Вино? Объяденье? Женщины? Праздность? Леность?[3104]3104
  Зачеркнуто: Мстительность?


[Закрыть] Горячность? Злоба?»

– Женщины, – сказал он тихим, чуть слышным голосом, с той же детской улыбкой.

Ритор не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Pierr’y, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.

– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…

И Pierre в эту минуту уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства.

Скоро после этого в темную храмину пришел за Ріеrr’ом уже не белокурый, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. Вилларский застал нового масона с кроткой, детской улыбкой на лице, с завязанными глазами, с открытой, широкой и выпуклой грудью и одной обутой и разутой ногой. На новые вопросы о твердости его намерения Pierre отвечал – да, да, согласен, – и с тою же сияющей улыбкой пошел вперед, с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой, из комнаты по коридорам, где его водили взад и вперед, и до дверей ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков и Pierre был введен и ему сделал чей то басистый знакомый голос (глаза его всё были завязаны) вопросы о том, кто он, где, когда родился и т. п. Потом его опять стали водить с завязанными глазами и при том говорить ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном строителе мира, о мужестве, с которым он перенес труды и опасности, и называли его при этом то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали молотками и шпагами, и изредка шептали, очевидно поправляя неправильности в приеме. Потом взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Pierre, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку и он увидел в слабом свете спиртового огня, что пять или шесть человек в таких же фартуках, как и те, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Pierr’y не было страшно, он знал, что вреда ему не сделают, но ему было совестно. Он заметил одного старичка беззубого и с выдавшейся челюстью, которого рука тряслась, держа шпагу.[3105]3105
  Зач.: и который в это самое время удерживал зевание


[Закрыть] Ему тотчас же стали надевать опять повязку. Но он заметил еще одного человека в белой рубашке с красными пятнами. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi.[3106]3106
  [так проходит мирская слава.]


[Закрыть] И тут только он увидал комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать людей всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Многих из них Pierre знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел его торжковский знакомый с своими большими бровями и в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Pierre видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова Нарымова, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой стороны было что то вроде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было семь больших, вроде церковных, подсвечников. Потом его подводили двое из братьев к алтарю, ставили ему ноги в известное положение, потом приказывали ему ложиться, говоря, что он повергается к вратам храма, и потом, наконец, стали одевать его. На него надели такой же кожаный фартук, и великий мастер Нарымов с большими бровями обратился к нему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего силу и непорочность, потом ему дали лопату невыясненную и сказали, чтоб он[3107]3107
  Зачеркнуто: трудом старался выяснить ее.


[Закрыть] трудился ею очищать сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом ему дали одни перчатки, мужские, которых значения он не мог еще знать, но которые должен был хранить, потом другие перчатки мужские, которые он должен был надевать в собраниях масонов, и, наконец, третьи, женские перчатки.

– Любезный брат, – сказал ему Нарымов, с своей властью и кротостью в голосе, – и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменщицу. – Нарымов, с сожалением помолчав, поглядел на Pierr'a. – Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук не чистых.

После этого обряда белокурый ритор подвел Pierr'a к ковру и стал читать ему объяснение всех на нем фигур, как то: солнца, луны, молотка, отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д., потом указали ему его место, знаки ложи, сказали входное слово, и сам великий мастер, своим прекрасным, внушительным голосом, прочел устав, весь основанный на стремлении к совершенствованию и на чувстве любви и самоотвержения для ближнего.

Слушая этот устав, читаемый Нарымовым, который, казалось, не читал его, а импровизировал по мере того, как ему приходили мысли, и у которого в некоторых местах чтения слезы навертывались на старческие глаза, вся усталость Pierr’a от сложных обрядов и все сомнения в законности их опять исчезли, и он чувствовал себя вполне обновленным и счастливым.[3108]3108
  Зачеркнуто: «Всякий каменщик, какого бы исповедания и какой бы страны он ни был», читал великий мастер, преобразившимися, влажными глазами глядя вперед себя, «есть твой брат и имеет право в твоей помощи. В наших храмах мы не знаем никаких степеней»


[Закрыть] «В наших храмах мы не знаем других степеней», читал великий мастер, блестящими глазами глядя вперед себя, «кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое-нибудь различие, могущее нарушить равенство.[3109]3109
  Зач.: Не стыдись в свете человека, которого ты лобызал между нами


[Закрыть] Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающего, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Единое только согласие может довершить работы наши.

Буди ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастие с ближним твоим и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой, величества».

После чтения великий мастер[3110]3110
  Зач.: поцеловал Pierr’a


[Закрыть] предложил братьям обсудить дела ложи. Итальянец заявил необходимость представить шотландские акты и по этому случаю произошло прение, котор[ое] не слушал и не понял Pierre. После этого великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и старичок, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Pierre[3111]3111
  Зач.: положил все деньги, которые


[Закрыть] хотел записать в лист милостыни все деньги, которые у него были,[3112]3112
  Зач.: в Петербурге: пять тысяч


[Закрыть] но он боялся этим выказать гордость и записал только столько, сколько записывали другие.[3113]3113
  Зач.: сто рублей


[Закрыть]

Ложа была закрыта и, вернувшись домой, Pierr'y казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет и совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.