Автор книги: Лев Толстой
Жанр: Русская классика, Классика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 70 (всего у книги 71 страниц)
<Метивье поговорил с почтительным сожалением о последних известиях неудач Наполеона в Испании, выразил сожаление о том, что император слишком увлекается своим честолюбием. Он ждал, что князь, как обыкновенно, оживится в своем озлоблении к Бонапарту и начнет желчно и резко обсуждать его поступки, но князь молчал. Метивье поговорил об испанских делах, но князь также молчал. Метивье потер лицо руками и с улыбкой, выражавшей уверенность в том, что теперь он верно достигнет цели, начал тот разговор, который, он знал, никогда не оставлял князя спокойным. Он заговорил о последних новостях нашей турецкой войны и выразил сожаление, что дело шло не так хорошо, как можно было ожидать.
– Впрочем, – прибавил он, – мне кажется, русская политика направлена теперь не на восток, а на <запад, что, как говорят, гораздо> благоразумнее.
Князь не выдержал и начал говорить на свою любимую тему о значении востока для России, о взглядах Екатерины и Потемкина на Черное море.
Метивье, достигнув своей цели, чуть заметно самодовольно улыбнулся.
Вдруг князь замолк и устремил прикрываемые отчасти бровями злые глаза на доктора. «Кому говорю всё это?» вдруг подумал он. «Французу, рабу Бонапарта. И зачем я стал говорить это. Зачем он подделывался ко мне?» И лицо, и улыбка Метивье и интерес, с которым он слушал, показались ему вдруг оскорбительными. «Он заставил меня говорить. Он играет со мной. И кто? Со мной этот французишка…»
Все эти мысли в одно мгновенье промелькнули в его голове и разразились следующими словами, сказанными сдержанно бешеным голосом.
– За визиты благодарю <вас> господин, за <ваши> визиты. Дворецкий заплатит <сейчас>. Прошу не ездить больше. <Меня> раздражаете. Прощайте. Идите…
<– Я не понимаю>, – с тихим удивлением <начал Метивье>
– Не понимаешь? – кричал князь. – А я понимаю. <Ты> шпион. Французский шпион. Бонапартов раб, вон из моего дома, вон, я говорю. – Князь одной рукой звонил, другой <угрожающим жестом> указывал на дверь.
Метивье, пожав плечами, <вышел. Княжна Марья и M-lle Воurienne <встретили его в соседней> комнате.
Жюли играла Борису на арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух «Бедную Лизу» и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыхание. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга, как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого и тщету радостей жизни.
<Так продолжалось две недели. Обоим становилось неловко.[3862]3862
Зачеркнуто: Обоим было очевидно, что от любви к гробнице и от улыбки меланхолии
[Закрыть] Жюли очевидно уже не интересовала любовь к гробнице, а интересовал вопрос, когда и как он сделает предложение. Борис уже не мог сочувствовать смерти, так как уже в голове его совершенно созрел план о том устройстве новой жизни, которую он поведет с тремя тысячами душ, которые должны получиться за невестой. <Нужно было сделать что-нибудь несообразное. Отречься от меланхолии и поговорить о деле.>
Однажды Борис приехал утром и привез меланхолическую книгу. Но пузырь меланхолии совершенно созрел, лопнул и из него неожиданно показалось другое.
– Жюли, я вас люблю, как лучшего друга, хотите вы быть моей женой?
– Борис! – сказала Жюли и протянула ему руку.>
По воскресеньям Марья Дмитревна ездила в остроги и тюрьмы, выкупая должников и отвозя узникам съестные припасы. Она никогда не говорила никому, куда она ездит, хотя трудно было скрыть от света то добро, которое она делала не только по острогам и тюрьмам, но и всем бедным просителям, которые приходили к ней по будничным дням.[3863]3863
Зачеркнуто: и которым она раздавала большую часть своего дохода. В этот день на Марью Дмитревну нашло искушенье.
[Закрыть]
– Или тебя взять с собой? – сказала Марья Дмитревна, вставая и обращаясь к Наташе.
– Как хотите? – сказала Наташа, вставая тоже.[3864]3864
Зач.: – Болтать не будешь?
[Закрыть]
– Ну, поедем кататься, надевай шляпку. – Марья Дмитревна посадила Наташу на первое место, направо, отодвинула сама кульки, лежавшие в[3865]3865
Зач.: коляске
[Закрыть] санях, себе под ноги и, вытянувшись в струнку,[3866]3866
Зач.: прямая и
[Закрыть] с строгим[3867]3867
Зач.: села на свое место лево
[Закрыть] лицом сидела на левой стороне.[3868]3868
Зач.: Наташа поглядывала на Марью Дмитревну и дивилась на
[Закрыть] Они проехали молча одну улицу.
– Хорошо тебе сидеть? – спросила Марья Дмитревна.
Ей видно хотелось поговорить, и ласковая улыбка играла на ее суровом лице.
– Очень хорошо-с.
– А ты[3869]3869
Зач.: положи ноги на фордек, вытяни
[Закрыть] облокотись, так, на спинку облокотись, – сказала Марья Дмитревна. – Ничего, ничего, облокотись, – настаивала Марья Дмитревна. Как ни неловко было Наташе сидеть,[3870]3870
Зач.: с вытянутыми ногами
[Закрыть] облокотившись на далеко отстоящую спинку, она чувствовала, что это была милость со стороны Марьи Дмитревны, и исполнила ее волю.[3871]3871
Зач.: – Ты моя милая, не тужи, – вдруг
[Закрыть]
– Что же, весело было третьего дня в театре? – спросила Марья Дмитревна.[3872]3872
Зач.: – Очень весело.
[Закрыть]
– Да, весело, – невеселым голосом сказала Наташа.
– А ты не грусти,[3873]3873
Зач.: казак
[Закрыть] Наташенька, я бы нынче поехала, кабы не воскресенье, я завтра сама к нему, к князю Николаю поеду. Я с ним переговорю.[3874]3874
Зач.: «Опять, опять эти скучные разговоры», подумала
[Закрыть]
Наташа ничего не отвечала. Марья Дмитревна тоже замолчала. Когда уже стали подъезжать к острогу, Марья Дмитревна опять круто оборотилась к Наташе.
– Что же хорошо тебе сидеть? Тут я заеду в одно место, – сказала Марья Дмитревна. – Тебе я скажу, да только уговор: не болтать. – Видно было, что Марья Дмитревна не могла удержаться, чтобы не сообщить своей любимице – Наташе того удовольствия, которое она испытывала[3875]3875
Зач.: в делании добра и которое теперь переполняло ее душу
[Закрыть] теперь; но что она вместе с тем осуждала себя за это.
– Тут вот в остроге иногда очень жалкие люди бывают, ну, да и все они несчастные – не нам их судить. Так вот, я им разной дряни – там остается что и свезу. Не то чтобы благодеянье это какое было с моей стороны, а так, как я одна, состоянье имею, отчего же мне не пожалеть их.
– Ну, чур, молчать. Ты посиди, а я сейчас вернусь.
Почтительно встречаемая смотрителем, Марья Дмитревна вышла из[3876]3876
Зачеркнуто: коляски и вошла в подъезд. <Смотритель> лакей понес за ней кульки, другой остался у коляски.
[Закрыть] саней одна. Через несколько минут она вышла оттуда и поехала в долговую тюрьму, где она пробыла дольше, и, выходя оттуда, имела особенно строгий вид.
Во весь обратный путь она только один раз обратилась к Наташе.
– Все мы умирать будем, Наташенька, и как можешь человеку добро сделать, так то на душе хорошо. – Марья Дмитревна быстро отвернулась. Наташа, сидя в своем неловком положении по требованию Марьи Дмитревны, облокотясь на спинку, с удивлением и любопытством смотрела на свою соседку. «Ах, боже мой, как бы я была счастлива, ежели бы этого не было в театре. Ну, да и это ничего, только бы он скорее приехал».
Просить Анну Михайловну.
– Зачем Анну Михайловну. Я тебе всё сделаю, – сказала Марья Дмитриевна. Она уже давно знала про предполагаемый брак. – Что же, дай бог, – сказала она. – Я рада. Андрюша человек хороший. Много об себе думает, ну да поживет перестанет; а Машеньку я душой люблю. Это святая мученица. Что ж на старика смотреть? Кабы он что против твоей дочери имел, а то один каприз. Ведь Андрей не мальчик. Он дочь замучил, так и сына тоже хочет. Нынче этого нельзя. С богом, с богом, хорошее дело. Я сама к нему с Наташей съезжу. А когда приедет жених,[3877]3877
Зач.: мы графиню выпишем
[Закрыть] и сватьбу съиграем. У вас в деревне будете? Опять с тобой попляшу. Хоть бы проводили графа то, – крикнула она на братца, засыпавшего на стуле в столовой.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и m-me Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей свои наряды, только бы поскорее выжить ее от себя, и заказала приданое.
Вернувшись, она выгнала всех, кроме Наташи, из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну,[3878]3878
Зач.: девынька
[Закрыть] теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца. Я рада за тебя и его с таких лет знаю, – она указала на аршин от земли. Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Говорят, старик кнезь Николай об тебе слышать не хочет. Нравный старик. Оно, разумеется, если[3879]3879
Зач.: сын захочет он
[Закрыть] князь Андрей не дитя и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись, как надо.[3880]3880
Зачеркнуто: – Ах, я так желаю, чтобы ему не было неприятностей от меня
[Закрыть] Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна, от застенчивости, а в сущности Наташе было неприятно, что кто-нибудь вмешивался в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее, должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки колотовки, ну, уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. И она нынче приедет. Ты с ней обойдись. А завтра к нему поедем. Всё лучше, как твой-то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома и тебя полюбили. Так или нет. Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
Княжна Марья перед обедом приехала к Марье Дмитриевне[3881]3881
Зач.: и Наташа в первый раз увидала
[Закрыть] в то время, как Наташе примеривали платья от m-me Шальме. Наташа, увлеченная нарядами, рассеянная, вышла к своей будущей золовке. Они обе не понравились друг другу. Наташа с чувством оскорбленной гордости обращалась с княжной очень холодно и сдержанно, и оттого смущенная княжна представилась Наташе ненатуральной и глупой. Наташа представлялась княжне слишком тщеславной, мелочной и занятой собою. Княжна Марья не знала, что независимо от ее воли в суждении ее о характере своей невестки ее руководит и чувство зависти к счастью красивой, молодой и любимой девушки, и чувство ревности к любви брата. Наташа из чувства гордости не заговорила о своих отношениях к князю Андрею и ждала, что начнет княжна Марья. Княжна Марья в продолжение часа, который она пробыла с Наташей, собиралась заговорить об этом, но почему-то не решалась и только краснела всякий раз пятнами, как только начинала говорить о своем брате.
На другой день был обед у Безуховой. Пьера опять не было, но Анатоль был у сестры и сидел подле Наташи и говорил с ней с глазу на глаз после обеда. Вечером, когда вернулись домой, Соня пришла к Наташе, спрашивая ее о том, объяснил ли Анатоль, почему он не ездит в дом и не просит ее руки. Наташа опять рассердилась.
– Какие у тебя мысли гадкие, – заговорила она, – разумеется, разумеется.
– Ну, что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему. —
Соня вздохнула.
– Но ты не отказала?
– Нет, отказала.[3882]3882
Зачеркнуто: вчера
[Закрыть] Нынче я написала княжне Марье. С Болконским всё кончено… Ну, что тебе еще?
На другой день утром граф Илья Андреевич уезжал в подмосковную с откупщиком, который был намерен купить эту деревню. Он ехал на одни сутки и, прощаясь с дочерьми, потрепал по щеке Наташу и сказал:
– Ну, смотри ж, без меня вести себя хорошенько, не скучать. Бог даст, приедет еще до поста. Не долго осталось.
– Папенька, – сказала Наташа, вдруг вспыхнув.
– Что, ми…
– Нет, ничего, вы завтра приедете? – только сказала она. Но Соня заметила волнение Наташи при прощании с отцом, и это испугало ее и заставило еще внимательнее наблюдать за своей подругой.
Наташа весь этот день казалась на глаза Сони помешанной. Она всему смеялась. Отвечала невпопад и несколько раз начинала и не доканчивала разговоров.
Обедали в этот день дома и ездили утром только в магазины. На улице Соня видела два раза Курагина, ехавшего за каретой Ростовых, и дома под окном увидала его и заметила какой-то жест, сделанный ему Наташей.
После обеда она заметила прежнюю девушку, выжидавшую у двери и вошедшую вслед за выходом Сони. «Опять письмо», подумала Соня. «У них что-то затеяно, боже мой, будет поздно», думала она. «Говорить с Наташей нельзя, она точно сумасшедшая. Боже мой, что мне делать?» Соня написала письмо Пьеру, в котором писала: «Ваш друг Болконский просил меня обратиться к вам в случае несчастья. несчастье случилось. Наташа нынче, как она сказала мне, послала к княжне Болконской отказ князю Андрею, она безумно влюбилась в вашего beau – frère и ежели вы не приедете и не поможете мне, с ней случится великое несчастье». Она тайно послала письмо. Но посланный пришел с письмом, объявив, что граф уже третий день, как уехал в Тверь.
Было уже семь часов вечера. Наташа с потерянными, странными глазами[3883]3883
Зач.: ходила по комнатам, и беспрестанно
[Закрыть] прошла в свою комнату и заперлась в ней. Соня постучалась к ней, она не пустила ее. Марья Дмитриевна сидела в гостиной и вязала, братец читал. Гостей никого не было.
– Что вы, как зачумленные, от народа бегаете? – сказала она Соне. – Добро Наташа, все жениху письма пишет, а ты что?
– Марья Дмитриевна, у нас несчастье, мне вам надо сказать наедине…
– Что, платье разорвала?
– Ну, после дочитаешь П. И. Ну, что за важное дело? – сказала она, когда братец ушел.
– Марья Дмитриевна, Наташа отказала Болконскому, она влюблена в Курагина, она в тайной переписке, она сейчас получила от него письмо.[3884]3884
Зачеркнуто: Я боюсь, что она сбирается бежать
[Закрыть] – Соня зарыдала.
Марья Дмитриевна сидела неподвижно, нахмурившись, глядя перед собой.
– Хорошо, очень хорошо, – сказала она. – Это в моем доме. Хорошо уваженье. Ну, долго будешь хныкать. Утри. Утри. Ты читала письмо от этого?
– Читала.
– А кто переносил?
– Дуняша…
– Позвать Дуняшку ко мне, – крикнула Марья Дмитриевна. Через полчаса в руках Марьи Дмитриевны было письмо Наташи к Анатолю.[3885]3885
Зач.: в котором она писала, что в десять часов она выйдет на улицу, соглашалась на
[Закрыть]
«В десять часов я буду у ворот» было написано в этом письме.
Марья Дмитриевна с письмом в руке вошла к Наташе и, безжалостно грубо называя ее, уличила ее и, не слушая ее, заперла ее на ключ и вышла.
–
В половине десятого у крыльца дома, занимаемого Долоховым, стояли две ямские, московские, щегольские тройки.[3886]3886
Зач.: в передней сидел краснорожий
[Закрыть] Анатоль[3887]3887
Зач.: ходил по комнате, с беспокойным лицом поглядывая на часы Долохов <в столовой> говорил с щеголем, тверским, знаменитым в то время ямщиком Балагой. Балага <толстый мужик> плотный, с красной шеей, румяный и курчавый парень лет двадцати пяти сидел перед Долоховым и пил пунш.
– Это, батюшка Федор Иваныч, – говорил он, – дело рук наших. По Москве
[Закрыть] и Долохов сидели за[3888]3888
Зач.: ужином
[Закрыть] столом, кончая обедать.
– Я тебе говорю: съешь и выпей, – сказал Долохов Анатолю, который ходил по комнате.
– Не могу, ma parole d'honneur,[3889]3889
[честное слово,]
[Закрыть] не могу, не хочется, – отвечал Анатоль,[3890]3890
Зач.: глядя на часы. – Право пора. А Балага
[Закрыть] на мгновенье останавливаясь. – Отчего ж его нет до сих пор? – сказал он.
– Уж ты не хлопочи, если я взялся за дело,[3891]3891
Зач.: я все сделаю чисто и акуратно. Я люблю, чтоб акуратно… Балага
[Закрыть] через четверть часа Мишка будет здесь и поп будет готов. Я тебе отвечаю за всё.
– Одно, – сказал Анатоль,[3892]3892
Зач.: вставая
[Закрыть] – я право думаю, что отчего ж моя женитьба будет неправильна, нисколько не неправильнее всякой другой, кто знает, кто и как там меня обвенчали?[3893]3893
Зач.: шш
[Закрыть]
– Я тебе говорил, – сказал Долохов, – об этом никогда ни при ком говорить не надо…[3894]3894
Зач.: А я не знаю этого ничего
[Закрыть] Я ничего не знаю и никогда не слыхал, обвенчан ты или нет, я знаю, что ты влюбился, родители там женили и мы увезли и обвенчали тебя, вот и всё. – Анатоль с счастливым и взволнованным лицом посмотрел на Долохова и ушел всё таки не спокоен.
– Эй, приехал Балага? – крикнул Долохов. Балагой звали знаменитого в то время троечного, тверского ямщика, стоявшего в Москве с своими тройками и служившего таким господам, как Анатоль и Долохов.
– Пошли его сюда.
Вошел краснолицый и красный, толстеющий ямщик щеголь, в синем кафтане, с здоровой улыбкой на лице.
– Здорово, Балага, – сказал Долохов, протягивая руку, которую полупочтительно, полутоварищески пожал ямщик.
– Здорово, батюшка Федор Иваныч. Здорово, ваше сиятельство,– сказал он выглянувшему Анатолю и он тоже пожал руку Курагина.
– Ну, садись, пей! – Долохов налил Балаге большой стакан мадеры и подал ему. Балага выпил всё и с приятной улыбкой.
– Ну, слушай, брат, вот теперь мне и князю службу надо верную сослужить.[3895]3895
Зачеркнуто: На каких тройках приехал, на мертвых?
[Закрыть] Надо в Клин до петухов поспеть и чтоб никакая погоня не догнала.
– Как ваш посол приказал.[3896]3896
Зач.: серопегая одна.
– Ну, это дрянь.
– А другая моя.
[Закрыть] Я сам на своей тройке.
– То-то.
– Хотел молодца послать, да как посол сказал, сам оделся. Что же, когда ехать?
– Да вот[3897]3897
Зач.: видишь ли до <зари> петухов чтобы в Клину быть.
[Закрыть] через часик может.
– Как дорога будет, а то отчего же, – сказал Балага.– Доставляли же в Тверь в семь часов, те же лошади. Помнишь, в Рожество, – сказал Балага, обращаясь к Анатолю, – я молодых запрег, так шестьдесят верст звери летят, держать мочи нет, от мороза руки закоченели, бросил вожжи, говорю: держи Федор Иваныч, так после петухов из Москвы выехали, к заре в Твери были…
<Марья Дмитриевна с письмом в руке вошла к Наташе.
– Мерзавка! – сказала она, показывая ей письмо. – Только для отца твоего не выкину тебя из дома. Ничего, ничего слушать не хочу. Жди, жди любовника. – Она оттолкнула от себя рыдающую Наташу, заперла ее на ключ и вышла.
Через Дуняшу открылось, что кроме ее, дворник был подкуплен для того, чтобы нынче вечером, откликнувшись на свисток, пропустить людей к заднему крыльцу и выпустить их. Записка Наташи по приказанию Марьи Дмитриевны была послана по назначению, и дворник точно так же по свистку должен был впустить людей к девичьему крыльцу, но не выпускать их. Марья Дмитриевна, надев шубу, капор и теплые сапоги, с огромной палкой в руках вышла на заднее крыльцо и, приказав поставить себе кресло, села в него.>[3898]3898
На полях: Житье Долохова. Описывает похищение.
[Закрыть]
Анатоль уже второй день жил у Долохова. Всё у них уже было готово для похищения Наташи и для тайного и недействительного венчания их <в селе по тверской дороге за сорок верст. В тайну были посвящены, кроме Долохова, отставной промотавшийся гусар, приживавший то у Анатоля, то у Долохова и прозванный Макаркой, и Иван Дмитриевич Хвостиков, худощавый болезненный человечек из приказных, товарищ и слуга Долохова по игре. Они двое должны были быть свидетелями при свадьбе. Расстриженный поп, подкупленный заранее, уже ожидал их третий день в селе Каменке в шестидесяти верстах по Тверской дороге. Оттуда молодые должны были ехать за сто двадцать верст в именье Несвицкого, где в барском доме всё было приготовлено для их приема.> У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег взятых у сестры, и десять тысяч занятых через посредство Долохова. <Всё было готово и ожидался только тот последний ответ Наташи, который прошел через р[уки Марьи Дмитриевны.]
– Нет, так нет, – сказал Долохов. – Может и вовсе не будет. Эх, брат, брось всё это, —> вдруг сказал Долохов с насмешливой улыбкой.
[Далее со слов: Брось всё это. кончая: Долохов, холодно улыбаясь, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.– близко к печатному тексту. T. II, ч. 5, гл. XVI.]
<Хвостиков, продолжая разговор своего принципала, обратился к Анатолю.
– Ведь оно точно, князь, что может быть и не узнается. Да ведь это если он уедет за границу что ль или так скроетесь, а то ведь, хорошо, поп вас обвенчает и всё. Ведь хватятся, ее то искать станут, потом то что?
< – Потом?> А?– повторил Анатоль с искренним недоумением. <– Ну, потом?> Там я не знаю что. Ну что глупости говорить.
<Лакей вошел с свернутой запиской.
– Ну, теперь лошадей! – крикнул Анатоль, пробежав записку.
– Что же, согласна?
– Беги ты, скачи ты на извозчике к Балаге (Балага был троечный московский ямщик), чтобы две тройки и сам ехал, как я приказывал.
Лакей Анатолия поскакал за ямщиком и лошадьми.>
<В Леонтьевском переулке был старый дворянский дом, который Долохов выиграл в прошлом году. В доме этом наверху жила его мать. Низ, роскошно и оригинально убранный, был занят Долоховым. Самая большая комната нижнего этажа был кабинет Долохова, убранный от стен и до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием. Долохов в расстегнутом бешмете и с всклокоченными волосами лежал на низком турецком диване с большим белым янтарем трубки во рту и, лаская одной рукой бульдога, свернувшегося подле него на диване, разговаривал с <приезжим из Петербурга офицером.> Анатоль в расстегнутом мундире с остановившимися прекрасными глазами ходил взад и вперед по всем комнатам, проходя и через кабинет. Лицо Анатоля было озабочено и рассеянно. Проходя по кабинету, он, очевидно, не слышал и не видел Долохова с офицером.
Долохов говорил об игре.
– Разве можно так играть, – говорил он. – Так играть надо пятьдесят тысяч в кармане иметь, а то всегда в дураках останешься.
– Да ведь сорвал же Медынцев…
– Раз сорвал, а двадцать раз попадет, – говорил Долохов, – <нынче, завтра мне нельзя, а послезавтра <зови ко мне ужинать,> посмотрим.
– Отчего же его нет до сих пор? – сказал Анатоль, останавливаясь посереди комнаты.
< —Уж ты не хлопочи, если я взялся за дело. Через четверть часа Митька будет здесь и поп будет готов. Я тебе отвечаю за всё, – сказал Долохов.
– Одно,– сказал Анатоль, – я право думаю… – Он остановился, очевидно сообразив, что то, что ему нужно было сказать, нельзя было говорить при постороннем лице, и опять стал ходить
Долохов улыбнулся на него.
– Что это он так расстроен, – сказал Анатоль. Долохов не отвечал.
– Эй, Мишка! – крикнул он своему лакею, – приготовить, что я велел!
– Ну, прощай, так до послезавтра, – сказал офицер.
– Прощай. Я тебя не удерживаю, мне дело есть, – сказал Долохов.
– Послушай,– сказал Анатоль, садясь на коленки на диван перед Долоховым, как только ушел офицер.
– Это черт знает что такое. А? Никогда этого со мной не бывало. Ты посмотри. – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Это черт знает что такое. А? Я боюсь, что-нибудь помешает. А? – Долохов засмеялся.
– Обвенчаем, как бог свят, вот и всё. Ничего и никто не помешает.
– Никто не помешает, – с счастливым и взволнованным лицом сказал Анатоль, посмотрел на Долохова, улыбнулся и, обеими руками взявшись за голову, ушел в темную комнату.
Лакей принес на подносе водку, запеканку, жареного рябчика, сыр и вино.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
