Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты"

<отталкивали ноги больных, которые были на дороге посетителя (очевидно принятого ими за начальника, ревизора) и вытягивались перед ним с видимым удовольствием, что они так хорошо помнят службу.

– Да дай же ему воды, – сказал Ростов одному из них, который глупыми глазами старательно провожал его в то время, как сзади его[3114]3114
  Зач.: положил все деньги, которые


[Закрыть] больной, высунув одну кость руки, обтянутую желтой кожей, тщетно тянулся к железному ведру с водою, стоявшему у его ног.

– Слушаю, ваше благородие! – закричал солдат, не трогаясь с места и провожая начальство глазами.

«Нет, тут ничего нельзя сделать», подумал Nicolas, задыхаясь от внутренной боли, и, стараясь не смотреть,[3115]3115
  Зачеркнуто: более вокруг себя, прибавил шага. Ужаснее всего для Nicolas были взгляды всех этих людей, которые, как сквозь строй, прогоняли его между себя. Эти горячешные, блестящие взгляды все говорили одно и то же: они и надеялись, что он подаст им помощь, и упрекали его, что он не помогает им, и, главное, завидовали ему, что он смеет быть так свеж, молод, здоров и жив посереди них.
  Проходя последнюю комнату, Nicolas, уменьшая шаг, опускал глаза и всеми средствами старался неслышно и незаметно пройти мимо их.


[Закрыть] прошел до выхода и выбежал на крыльцо и за ворота. Солнце пекло и блестело, пахло летом, и звуки были летние, но глазам Nicolas еще долго представлялись эти завистливые, страдающие, покоренные страданием лица, слуху его представлялись звуки этих метаний по жесткому полу и, куда ни уходил он, он всё слышал этот запах мертвого тела от живых людей, который поразил его в гошпитале.

По спискам фельдшера Макеева, отъисканным на его квартире, оказалось, что маиор Денисов был записан в этот гошпиталь, но переехал в бывший помещичий дом, теперь офицерский гошпиталь, и лечится там у прусского доктора.

Nicolas поехал туда. Когда он вошел к нему, Денисов сидел в одной рубашке перед столом и что то[3116]3116
  Зач.: быстро треща пером, писал. Он поднял голову, взглянул прямо в лицо Nicolas растерянными глазами из похудевшего и пожелтевшего лица и продолжал писать. Не хотел, или не успел узнать его Денисов, Nicolas не мог понять.


[Закрыть] кричал, рассказывая толстому офицеру в халате, стоявшему перед ним. Несколько офицеров стояло около, слушая. Денисов похудел и пожелтел за то время, что Ростов не видал его.

– Денисов![3117]3117
  Зач.: друг!


[Закрыть] – крикнул Nicolas.

Денисов поднял опять голову и узнал Ростова; на лице его выразилось сознание, но никакой радости.

– А! Ростов! Вот спасибо, что приехал,[3118]3118
  Зач.: <голубчик, очень рад, очень рад> крикнул


[Закрыть] – проговорил он. – Садись, – сказал он так, как будто Nicolas был не больше, как его случайный знакомый, и как будто они только дня два тому назад виделись. Как ни поражен был Nicolas этим приемом, как ни странно подействовал на него этот равнодушный тон и эти растерянные глаза, говорившие о большом перенесенном страдании, Nicolas обнял Денисова, поцеловал его и стал расспрашивать о том, где он был, как перенес рану, в каком положении он теперь, и рассказывал о том, в каком положении их полк, как он рвался к нему и т. д. Денисов слушал его, рассеянно улыбаясь, как человек из другого мира.[3119]3119
  Зач.: но как только Nicolas спросил Денисова о том, в каком положении его дело с комиссариатскими, как вдруг Денисов оживился. – Под судом!


[Закрыть]

– Ты знаешь, за чем ты меня застал? А? Ст'гочу, б'ат, отзыв на этого 'акалью…

– Какого? – спросил Ростов.

– Того самого. Ведь ты знаешь, – закричал Денисов, – <Я под судом> приговорен к разжалованью и лишенью прав. Да, с лишением прав за то, что я вздул эту гадину. А? Ты слушай.[3120]3120
  Зачеркнуто: Нет, брат, уж ежели на то пошло, так я все их мерзости выведу. Я к государю пойду.


[Закрыть] Я прямо пишу им. Постой, постой. – Денисов хотел встать, чтобы достать бумаги на окне, забыв свою рану, но[3121]3121
  Зач.: визгнул


[Закрыть] сморщился от боли[3122]3122
  Зач.: – Лаврушка! – закричал он.


[Закрыть] и попросил Ростова подать ему лежащие там бумаги. Ростов подал ему бумаги, но Денисов взял в руки ту, которую он писал.

– Ты слушай, я прямо пишу.

Видно было, что Денисов наслаждался этим процессом отписыванья и что его меньше занимал в это время вопрос о том, чем кончится суд над ним, чем то, каково он отделывает их. Стуча кулаком по столу, хмурясь и горячась, он передал Ростову все подпущенные им шпильки провиантскому ведомству. Последняя же бумага, которую он теперь только писал, по его мнению была chef d'oeuvre.>

– Ты слушай, Ростов. Вот что я пишу им. «Ежели высшее начальство считает поступок мой отбития неназначенного мне транспорта для спасенья вверенной мне части войск от голода – разбоем, то какое наименование может быть дано поступку чиновника, не отбивающего, но ворующего солдатский хлеб не для утоления не только людей, но и своего голода, а ворующего для своей корысти».

<Ростов пробыл[3123]3123
  Зач.: два часа с глазу на глаз с Денисовым


[Закрыть] сутки у Денисова и ничего не слышал от него, кроме разговоров о своем деле, ругательств на воров и чтения его[3124]3124
  Зач.: ядовитых


[Закрыть] бумаг. Как только разговор заходил о постороннем, Денисов замолкал и, видимо, не слушал. Ввечеру к Денисову зашел[3125]3125
  Зач.: прусский


[Закрыть] доктор, обходивший больных, и, застав его за горячим рассказом, улыбнулся.

– Верно о своем деле говорит господин маиор, – сказал доктор Ростову таким тоном, что видно было, доктор уж не раз слыхал такие рассказы. – Вы бы ему советовали не думать об этом, а лечиться, пустая рана, а не заживает…

После доктора в комнату вошли два офицера. Один – улан с повязанной головой, другой – артиллерист в халате без правой руки и с маленькой трубочкой во рту, закушенной набок. Это был Тушин, призревший Nicolas в Шенграбенском деле. Тушин узнал и радостно обнял Nicolas.

– Вот где бог привел свидеться, милый человек, а мне так отрезали кусочек – вот… – Он с веселой улыбкой показал свой пустой рукав. – Ну, что ж, съиграем в бостончик, Василий Дмитрич, – сказал он.

Денисов согласился и они вчетвером сели играть на постели Денисова. В середине игры разговор зашел о последнем Фридландском сражении. Улан рассказывал полученные им известия. Он говорил, что армию нарочно погубили, вывели ее на поле, поставили задом к реке и заставили стоять до тех пор, пока не собралась вся французская армия. Потом, как началось сражение, сейчас же велели отступать. И пошла потеха. Мосты сожгли, бродов нет. Так, ни за что, погубили армию. Говорят, у главнокомандующего падучая сделалась, а я думаю – измена.

– И, как можно! – защищал Тушин, – какая измена? Так, задумались.

– Ну, вам всё хорошо.

– И поделом! – закричал Денисов, – пускай их бьют! Чтоб они знали, что подлецы и что честные люди. Небось какой-нибудь вор провиантский командовал. – Он отложил карты и опять начал рассказ о своем деле.

На другой день рано утром Тушин отозвал Ростова в сторону и сказал ему.

– Я хотел вам сказать[3126]3126
  Зачеркнуто: майор отличный человек, только горяч очень.


[Закрыть] про Денисова – вы его друг, как я вижу.[3127]3127
  Зач.: Его рана


[Закрыть] Дело его плохо. У нас такой пример был, разжаловали.[3128]3128
  Зач.: Он вам бумаги будет давать, вы не передавайте. А то что их дразнить


[Закрыть] Одно спасенье, коли есть у вас человечек в штабе, надо поскорее подать письмо и просить государя, пока у него не было на конфирмации, Я, любя его и вас, говорю…

Ростов пробыл день у Денисова, во время которого он ни минуты не нашел старого Денисова. Он видел в нем только озлобленность, раздражение, равнодушие ко всему, что только не касалось его дела и полусумасшедшего увлечения своими бумагами.

С тяжелым чувством потери своего друга Ростов поехал в полк и, посоветовавшись с полковым командиром и выпросившись у него, поехал в главную квартиру.[3129]3129
  Зач.: хлопотать за Денисова


[Закрыть]

В главной квартире у Ростова никого не было, кроме Бориса, бывшего адъютантом у весьма важного лица, и[3130]3130
  Зач.: как это ему ни было неприятно, надо было


[Закрыть] он решился обратиться к нему.

–

Есть одно свойство человеческой природы, которое служит главным источником обвинений в лживости этой природы и в противуречиях, которые кажутся нам в ней. Это есть свойство выбора из бесчисленной массы разнородных впечатлений одного известного рода впечатлений и сгруппирования их около какого нибудь одного поражающего явления. Человек спит и в мгновение неполного сна испытывает различные впечатления и опять забывает их, но какое нибудь резкое впечатление – стук или свет – пробуждает его и все прежние безразличные впечатления в момент пробуждения мгновенно группируются около последнего впечатления. Человек просыпается и говорит, что он видел сон. Человек просыпается и рассказывает, что он видел во сне, как он ходил на охоту, собака искала, он взводил курок, дичь вылетала, он стрелял, и звук выстрела разбудил его.

Звук же выстрела был звук ударившего ставня.[3131]3131
  Зачеркнуто: Человек этот действительно видел этот сон.


[Закрыть] В момент пробуждения все прежние впечатления сгруппировались около удара ставня.

То же явление бывает и не во время сна. Человек встречает другого человека, с которым он ничем не связан в продолжение долгого времени, и в числе бесчисленных впечатлений, прозводимых всяким человеком, впечатления, произведенные этим известным человеком, затеряны и так незаметны, как будто их нет. Существуют впечатления о том, что известный человек имеет приятный взгляд, некрасивое сложение, нежные руки, пискливый голос, сказал нынче умно, завтра выказал сухость сердца и т. п.

Впечатления эти, в числе миллионов и миллионов других, остаются неподнятыми и, весьма вероятно, исчезнут бесследно между миллиардами других впечатлений, но вдруг этот человек больно оскорбил вас: это тот факт, тот удар ставнем, около которого, мгновенно выплывая из безразличности, группируются все прошедшие впечатления, совпадающие с чувством оскорбления; все же несовпадающие с ним, противуположные, исчезают, так как они ничем не освещены, не вызваны, и исчезают так, что вы так же мало в состоянии возобновить их, как и возобновить те впечатления сна, которые были у вас в то время, когда ударил ставень, и вы увидали сон только об охоте. Случится же известному человеку напротив быть причиною удовлетворения вашей страсти или польстить вашему самолюбию, и вы действительно находите в своей душе уже давно составившееся о нем понятие, как о прекрасном человеке, умном, с приятными глазами и нежными руками и т. д. и т. д.

Такой переворот суждений относительно Наполеона произошел 1807 года июня 13-го дня в высших сферах русской армии.

Генерал русской армии, которому Наполеон на Тильзитском плоту сказал несколько ласковых слов, не из придворного чувства лести и потворства, но искренно не находил в душе своей следов чувства ненависти к вчера еще проклинаемому Бонапарте, к убийце мученика Енгиенского и к врагу рода человеческого, находил в душе своей только благоговение к покорителю революции, террора, к восстановителю религии и величайшему гению своего века. Он был твердо и законно убежден, что не переменил своего мнения, но всегда, совершенно искренно так думал.

В душе Бориса, находившегося при императорской главной квартире, переворот этот сделался так же, как и у других.> Французский и русский императоры съехались в Тильзите 13-го[3132]3132
  Зачеркнуто: числа, когда он просился у генерала, при котором он состоял, на Неман, он сказал, говоря про Бонапарта, которого он всегда так называл


[Закрыть] июня. Борис просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы он был причислен к свите, назначенной состоять в Тильзите: «Je voudrais voir le grand homme».[3133]3133
  Я бы желал видеть великого человека.


[Закрыть] <B Тильзите же он отвечал на вопрос своего генерала: «где государь?» он отвечал: «sa majesté, l'empereur Napoléon» и, чтобы назвать так Наполеона, не сделал ни малейшего усилия.

Борис, в числе немногих, попал на Неман в день свидания и потом, на третий день, в самый Тильзит и видел и плоты на Немане, и свидание императоров, и ежедневные их посещения друг к другу.> Так как свита была небольшая, то присутствие в Тильзите было очень важно. Борис два раза удостоился исполнять поручения к самому государю. Так что, хотя государь и не говорил с ним, он узнал его в лицо. Борис жил с другим адъютантом, графом Жилинским, и каждый день они с французскими офицерами обменивались обедами и вечерами так же, как и императоры.

24-го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. Был один адъютант Наполеона, один капитан французской гвардии и молодой мальчик, паж Наполеона.

Перед тем как садиться за ужин, Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в штатском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Бориса.

В Nicolas, так же как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте. Еще недавно Nicolas, разговаривая с платовским казачьим офицером, спорил о том, что, ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно он в гошпитале, встретившись с французским раненым полковником, разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте.[3134]3134
  Зач.: Еще недавно, после Фридландского дела, когда Ростов, командуя эскадроном, напрягал целый день все силы, чтобы поступить наилучшим образом, узнав вечером, что сражение проиграно, к стыду своему не мог удержать слез перед офицерами.
  Возвращаясь из своего посещения гошпиталей и вспоминая все ужасы, которые он там видел, и вспоминая то, что виновником их был один Бонапарт, Nicolas воображал себе, какая бы была заслуга для человечества убить, жестокой казнью казнить этого человека.


[Закрыть] Подъезжая к Тильзиту, он узнал о перемирии и свидании императоров, но не хотел верить в возможность мира. Теперь, увидав французов в гостях у Бориса, он не знал, что подумать.

Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его невольно в первую минуту, когда он узнал Nicolas, выразило досаду.

– А, очень рад, – сказал он улыбаясь и подвигаясь к нему.

Но Nicolas уже заметил первое его движение.

– Я не во время, кажется? – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он сердито.

Nicolas, подъезжая к Тильзиту, спорил с своим товарищем, что не может быть мира после Фридландского сражения, и только что ругал французов.

Борис взял его за обе руки и повел в комнату.

– Ах, полно пожалуйста, можешь ли ты быть не во время?

Борис познакомил его с гостями и сказал, что вот как наши офицеры <страстно желают видеть императора Наполеона, что рискуют ответственностью, в штатском платье приезжают в Тильзит.

Ростов мрачно глядел на французов и сказал, что не для того, чтобы видеть – он чуть было не сказал – Бонапарта (но Борис поспешно за него сказал – императора), но что у него есть дело.> Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса и, как это всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает.

– Однако я тебя стесняю, – сказал он опять Борису, – пойдем, поговорим о деле и я уйду.

– Да нет, нисколько, – тщетно уверял Борис. – А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись.

В маленькой комнатке, где спал Борис, Nicolas тотчас же начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить через своего генерала у государя.

Когда они остались вдвоем, бывшие друзья в первый раз испытали, что им неловко было смотреть друг другу в глаза. Борис отвечал:

– Да, я скажу генералу, только не знаю, что же я могу сделать? По моему, лучше бы прямо полковому командиру просить государя.

– Идите, Друбецкой, – послышался голос из большой комнаты.

– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Nicolas.

Борис улыбнулся.

– Напротив, всё сделаю, что могу, только я думал….

– Ну иди, иди, иди! – И, оставшись один в маленькой комнатке, Ростов долго ходил в ней взад и вперед и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.

–

Ростов попал в Тильзит в день, менее всего удобный для беседы с другом Борисом и для подачи бумаги Денисова. Самому ему нельзя было, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, но и Борис, которого он просил об этом, не мог сделать этого в этот день, 27-го июня. С утра разнеслось известие, что мир заключен, что императоры поменялись орденами, андреевским и почетного легиона, и что будет обед Преображенскому баталиону; его угащивает баталион французской гвардии. Борис уехал с раннего утра к своему генералу, Ростов пошел бродить по городу.[3135]3135
  Зачеркнуто: «Друбецкой не хочет помочь мне, я так и ждал от него. Теперь всё кончено между нами. Но я не Борис, я должен помочь другу». (И как только Ростов вспомнил Денисова, он опять почувствовал запах гошпиталя и увидал эти завистливые взгляды, которые целую неделю преследовали его.) «Что будет, то будет, пойду прямо к дежурному и подам это письмо государю», подумал он. «Только бы дошло до государя», подумал он, «только подать мне ему самому, и государь не может не помиловать такого человека, как Денисов».


[Закрыть]

Подходя к двухэтажному дому, в котором стоял император Александр, Ростов неожиданно сошелся с знакомым генералом, который тотчас узнал его. Испуганный тем, что он будет отдан под суд, Nicolas хотел уйти за угол, но генерал остановил его. Генерал этот был князь[3136]3136
  Зач.: Бецкий


[Закрыть] Багратион.

– Э! Господин Ростов. Пожалуйста, пожалуйте сюда, – сказал он, улыбаясь. – Что или в отставку вышли, голубчик? Это не хорошо, – сказал он и строго, и шутливо.

– Я не из любопытства, ваше сиятельство, – сказал Nicolas,– у меня дело есть.

– Ну, ну, я не видал, – сказал Багратион, – а то беда, – и отвернулся.[3137]3137
  Зач.: «Беда ли не беда, а подам письмо», подумал Nicolas и вошел в приемную.
  – Что вам? – спросил лакей.
  – Письмо его величеству.
  – Пожалуйте к дежурному.
  Дежурный был без сюртука в красных, шелком шитых, помочах, которых красоту заметил Ростов.
  – Qu’est ce que c’est? [Что это?]
  – Un petitionnaire [проситель], – сказал дежурный другому.
  – Не принимай, надо ехать.
  – После, после, – сказал дежурный, надевая мундир.
  В это время вошел третий.
  – Выходит, выходит… – и все побежали, застегивая сабли.


[Закрыть]

Но тут уже Nicolas, которому вдруг пришла мысль, что этот добрый Багратион поможет делу Денисова, обратился к нему.

– Вы пособите, ваше сиятельство, храброму офицеру.

И Ростов рассказал всё дело Денисова, – Попросите государя.

– Я слышал, слышал, – сказал Багратион. – Хорошо, не обещаю, а может быть скажу, жаль молодца. – И Багратион вошел на крыльцо государя, у которого стояла лошадь государя, рыжая энглизированная, и лошади свиты.

Через несколько минут с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами. Это были господа свиты государя. Его лошадь берейтор Эне, тот самый, что был в Аустерлице, подвел к самому крыльцу, и по лестнице послышались шаги государя, которые сейчас узнал Ростов. Сердце его застучало и он, забыв опасность быть узнанным, подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу.

Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Nicolas (это был légion d'honneur), вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку, повернулся к князю Багратиону, вышедшему за ним, и, остановившись, сказал:

– Нет, не могу, князь, закон сильнее меня. Таких преступлений было слишком много.

Багратион, стоявший против Nicolas, переглянулся с ним. Государь надел шляпу, поставил ногу в стремя, сел и поехал галопом по улице.