Текст книги "Смертоносная зона. Остросюжетный детектив"

И лишь Олег Привалов стоял особняком и портил всеобщую картину народного ликования и восхищения. «Тетку Ядю» он безусловно уважал за острый ум и предприимчивость, но льстивых речей произносить не умел и букетов не дарил. А когда они вместе собирались на переговоры, то непременно мягко напутствовал:

– Вы, уж поаккуратнее с выражениями, Ядвига Брониславовна. Зарубежные партнеры все-таки. Неудобно.

– Ничего, Привалов. Эти муд… ки все равно ничего не поймут. А если поймут, то пусть идут нах… и настоящий русский язык изучают.

Олега госпожа Войцик тоже не жаловала. Он раздражал ее своей интеллигентностью и отстраненностью от остального спаянного коллектива, но больше всего – безукоризненным знанием английского языка, который ей самой почему-то никак не давался. С иностранцами она общалась исключительно по-русски, не забывая нарочито вставлять крепкие словца, благо басурманы и впрямь ни о чем не догадывались.

Но однажды и ей пришлось покраснеть, когда сербский адвокат Любомир Драгович, прошедший «школу» студенческого общежития в России, все понял и чуть не сорвал важнейшие переговоры. После этого инцидента она надолго «застегнула рот на все пуговицы» и даже поклялась никогда не ругаться при посторонних. С тех пор бранных слов от нее никто не слышал.

Как-то раз Ядвига Брониславовна пришла на работу, держа за руку ребенка – очаровательную девочку лет двенадцати, похожую на принцессу. Одета малышка была по-взрослому – длинная юбка и блузка с глубоким декольте. На ногах красовались модельные туфли на небольшом каблуке. Издалека девочка казалась маленькой женщиной. Ее длинные светло-рыжие волосы струились золотыми волнами ниже пояса, а голубые глаза сияли, как звездочки, на бледном лице.

У Антона перехватило дыхание.

– Езус Мария, матка-боска, есчо Полска не сгинела… У такой-то уродины…, – прошептал Трунов и прикусил язык. Благо на этом его познания в польском заканчивались.

– Вот, привела, вам, оболтусам, юного специалиста на подмогу, – пошутила начальница, не сводя с девочки влюбленных глаз. – Это моя дочка – Марыся. Няня заболела, оставить не с кем.

Огненный ангел сдвинул брови и метнул в сторону матери строгий взгляд.

– Сколько раз тебе повторять, б…, блин. Я – Мария. Ма-ри-я. Никаких Марысек, Машек и прочей ерунды.

– Хорошо, хорошо, Мария, больше не буду, – покорно произнесла потрясенная мамаша, – возьми коробку конфет. Обед еще не скоро, перекуси. И займись пока чем-нибудь, Машень… э-э-э, доченька. Картиночки порисуй.

Девочка послушно уселась рядом с Олегом Приваловым на свободный стул и принялась поглощать конфеты, одну за другой.

Какое-то время принцесса сидела смирно, расправляя серебристые обертки и раскладывая фантики стопочкой, но, похоже, это занятие ей быстро наскучило. И она начала ходить, как маятник, за спиной Олега.

– У тебя ошибка в расчетах, во втором столбце, – произнесла малышка начальственным тоном. – Давай быстро исправляй, иначе тетке Яде скажу, и она тебя уволит.

– Не мешай, пожалуйста. Я сам разберусь, – буркнул в ответ Олег. – А к старшим нужно обращаться на «вы» и делать им замечания некрасиво. Вот, фломастеры и бумага. Можешь порисовать, если хочешь.

– Я уже не маленькая, чтобы такой фигней страдать, лучше включи мне вот этот комп. За ним все равно никто не работает.

Замечание про старших Мария проигнорировала и теперь смотрела на подчиненного матери в упор ледяными голубыми глазами. И Олег, как ни странно, больше не стал возражать и тут же исполнил приказание.

– Фу, старье какое! – капризно протянула девочка. – Я не буду работать на этой таратайке. У меня дома комп в сто раз круче.

– Ничего не поделаешь. Зато здесь есть «игрушки». Хочешь «стрелялку» какую-нибудь тебе поставлю?

– Я уже не маленькая! Сколько раз тебе повторять!

Девочка наморщила хорошенький носик и кокетливо откинула со лба золотистую челку. Ей безусловно нравилось играть роль взрослой дамы – начальницы.

– Не маленькая? Может, прикажешь, к тебе еще на «вы» обращаться или «госпожа Войцик младшая»?

– На «вы»? Это хорошая мысль! Моя мать здесь самая главная, понял? И если ты, именно ты, козлина, будешь со мной невежливо обращаться, запросто даст тебе пинка под зад. А фамилия у меня другая, папашкина. Я его, правда, никогда не видела, но он мне хоть фамилию красивую оставил, намного лучше, чем у матери. И старорежимной «госпожой» меня обзывать не смей! Для тебя я буду просто Мария. Понял …?

Маленькое чудовище панибратски похлопало Олега по плечу:

– Ну, вот что, приятель, поди-ка ты погуляй пока. Мне твой комп больше подходит, чем эта развалина. А с теткой Ядей, я договорюсь, она тебя ругать не будет.

Олег вздрогнул и поперхнулся.

– М… Маша, Мария, извини, у меня срочная работа… я не могу.

– Ты все еще здесь, б…,блин…?

***

В кабинете финансового директора все было сизым от табачного дыма. Грозная начальница беспрестанно курила, и пепельница на столе была переполнена окурками.

Рядом с Ядвигой сидел, понурив голову, Кощей. Илья его не сразу заметил. Главного аналитика было не узнать – он весь сник и сморщился. Похоже, ему только что крепко досталось.

– Присаживайтесь, Карташов, – рявкнула бизнесвумен, выпуская дым из ноздрей.

– Опять проблемы с компьютером, Ядвига Брониславовна? – спросил Илья.

– Нет. У нас, к несчастью, другие проблемы. Надеюсь, вас уже наши сплетницы просветили? Офис с утра гудит, как пчелиный рой. Все словно с ума посходили, никто не работает.

– Вообще-то я ничего не знаю. А что стряслось?

Начальница обреченно махнула рукой.

– Да, все из-за этого мерзавца – Олега Привалова. Мало у нас было проблем с убийством Сологуба!

– Что?!

– Не будем тратить на обсуждение время. Потом узнаете. А сейчас компьютер Привалова нужно срочно почистить.

– В каком смысле почистить!? – вскричал Илья. – Олега тоже убили!?

– Уж лучше бы убили. Такое пятно на нашу корпорацию!

– Может, уволим Привалова задним числом? – предложил Волосюк.

– Не стоит. Слишком явно, – отрезала Ядвига Брониславовна. – Раньше надо было думать, Волосюк, раньше… А еще лучше – таких субъектов вообще на работу не принимать. Куда вы смотрели вместе с хваленым Ассессмент-Центром?

– Я тут ни при чем, – принялся оправдываться Кощей. – Его лично господин Шалымов брал на работу – 5 лет тому назад. И кстати, очень ценил, то есть ценит, как высококвалифицированного специалиста. Кто ж знал, что у Привалова окажутся такие преступные наклонности…

– Да я давно заметила, что он не от мира сего! Высокомерный, замкнутый, почти ни с кем не общался, в общих застольях участия не принимал. От подобных типов всего можно ожидать. С какой-то бабой в командировку поперся… На какие шиши?

У Ильи в голове внезапно что-то замкнуло. Он ничего не понимал из того, что сейчас говорилось о его лучшем друге. Мерзавец…, преступные наклонности… Это о ком? Об Олеге?! Да он один стоил половины сотрудников «Инферры»!

– Ладно, хватит пустопорожних разговоров, б… болтуны! – прервала обсуждение мадам Войцик.

– Идите оба работать, пока все экономисты на обеде. Не нужно привлекать излишнее внимание. Вы, Карташов, займитесь компьютером, а вы, Волосюк, обследуйте стол. Ступайте! Живо!

Илья продолжал сидеть не шелохнувшись.

– Я не очень понял, Ядвига Брониславовна. Что нужно сделать – отключить компьютер или временно вывести его из строя? Так я сейчас кого-нибудь из ребят пришлю.

– Вы что вчера на свет родились, Карташов? Нужно почистить базу, стереть все файлы, да так, чтобы без последующего восстановления на случай проверок правоохранительных органов. Надо подстраховаться. Ясно? И сделать это нужно лично вам…, без посторонних глаз.

– Зачем же уничтожать? Ведь Олег – не преступник! Я не верю, что он мог совершить что-нибудь противозаконное. Это ошибка! Как он будет работать, когда вернется?

– Боюсь, он не скоро вернется. А если вернется, то обратно на работу мы его уже не примем. Преступник или не преступник – не нашего ума дело, там, где надо разберутся, кто он есть на самом деле. А для нас интересы корпорации превыше всего! Привалов занимался конфиденциальными вопросами, о которых знать никому не положено. И мы не хотим, чтобы из-за его личных проблем, возникли еще и неприятности в бизнесе. Стоит только за ниточку потянуть…

Илья слабо пытался возразить, что надо толком разобраться в том, что произошло…, но у начальницы лопнуло терпение. Она вскочила со стула и посмотрела на айтишника уничтожающе, словно хотела стереть не файлы, а его самого.

– Так, чтобы через секунду вас здесь не было! Время дорого! Как только закончите – снова ко мне, оба, б…, блин…

Пока уничтожалась база данных Волосюк пялился в экран компьютера и стоял над душой. Нетерпеливое сопение аналитика раздражало, и на душе кошки скребли. Илья чувствовал себя предателем. Что же случилось с Олегом? Что? Может, у Кощея спросить? Нельзя же оставаться в полном неведении.

– Работай, работай быстрее, Карташов. Нечего отвлекаться. Все вопросы – потом.

Аналитик и впрямь умел читать чужие мысли. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Илья ни о чем другом, кроме как об Олеге, и думать не мог.

– Машина быстрее не может, Вячеслав Андреевич, – огрызнулся Илья. – Вы, кажется, собирались проверить, есть ли какие-то бумаги в столе?

– Учет и контроль, Карташов, прежде всего. За тобой тоже глаз, да глаз нужен. Ишь, как яростно защищал своего дружка-убийцу! Чего-нибудь не доглядишь еще «по дружбе».

– Что вы сказали?! Убийцу? Вы что, рехнулись?

– Ладно, ладно, не кипятись. Знаешь, хочу тебе признаться, пока Ядвига не слышит… Я и сам твоему Олегу раньше симпатизировал, ведь Шалымов его одного из всех отличал. А только на Кипре за зря арестовывать не станут. Дыма без огня не бывает. Значит, как-то причастен. И ты поосторожней с высказываниями, не очень-то за Привалова вступайся. Ты парень-то неплохой, проверенный, и мне будет жаль, если тебя придется уволить. Болтун – находка для шпиона…

Кощей обнял Илью за плечи.

– Ну, работай, работай. Не буду больше мешать. Ты в своем деле профессионал, знаешь, что делаешь. Я тебе доверяю… Пока… доверяю.

Волосюк принялся с грохотом выбрасывать на пол содержимое ящиков стола. Личные вещи Олега он откладывал в сторону, какие-то бумаги отправлял прямиком в шредер. Добравшись до нижней полки приставной тумбочки, аналитик вдруг громко присвистнул. Он извлек оттуда маленькую круглую печать и пачку документов, прошитую разноцветными ленточками.

– Вот, паршивец! – вскричал Кощей. – Разве можно такую ценность практически на виду держать! Сколько раз говорил ему – пиши заявку на сейф!

Илья не удержался и осторожно заглянул аналитику через плечо.

– Arlington Holding Limited, – прочитал он вслух громкое название на титульном листе. – Это что, документация зарубежной фирмы?

– Тише ты, Карташов, тише, вдруг кто услышит. Бог его знает, что это за бумажки. Я по-английски ни бэ, ни мэ. Но раз по-иностранному написано, да еще с золотыми печатями, значит, тут что-то серьезное. Я их Ядвиге отнесу. А ты лучше забудь про них, от греха подальше. Забудь, слышишь?

Волосюк положил документы в отдельную тонкую непрозрачную папку. Туда же он пристроил печать и попытался запихнуть еще какую-то пухлую пачку из разрозненных листов, которые тоже показались ему важными. Но они отказывались туда влезать. Аналитик чертыхался, складывал, так и сяк уминал бумаги. В конце-концов, вся куча выпала из рук, и он, ворча, начал подбирать рассыпавшиеся на пол страницы.

Но тут за стеной послышался неторопливый стук женских каблучков, и в комнату из коридора вплыла бухгалтерша Аллочка, крашеная блондинка неопределенного возраста. У подавляющего числа мужчин «Инферры» при ее появлении захватывало дух. Девушка не была красавицей, но обладала исключительно пышными формами, которые несла с таким достоинством, будто хрустальную вазу, так что представители противоположного пола всегда оборачивались вслед.

При виде Аллочки Волосюк растекся улыбкой и, сделав «стойку», застыл на месте. Вместо приветствия она в ответ кивнула и продефилировала мимо, слегка покачивая бедрами. Грудь восьмого размера при этом оставалась неподвижной. Кощей не мог оторвать от нее взгляда. Илья, воспользовавшись замешательством, поднял один из листков и незаметно сунул в карман.

Через полчаса «чистильщики» снова сидели в кабинете начальницы с докладом о проделанной работе.

Илья коротко сообщил, что все файлы стерты, а Кощей с гордостью предъявил толстую картонную папку с тесемками, «архаизм» советского времени, сопроводив ее вручение нелицеприятными комментариями в адрес Олега по поводу ненадлежащего хранения важных документов.

– Вот…, такую ценность в столе, мерзавец, держал.

Ядвига Брониславовна выслушала отчет на удивление спокойно, а папку небрежно сунула в сейф.

– Хорошо. Спасибо. Я потом посмотрю.

Волосюк был разочарован, хотя изо всех сил старался этого не показывать. Он по-прежнему дежурно улыбался. Однако от проницательной начальницы невозможно было ничего утаить.

– Вы, Вячеслав Андреевич, можете быть свободны, спасибо, – неожиданно ласково произнесла она. – А вот вас, Карташов, я прошу задержаться.

Аналитик скорчил айтишнику мину и с победоносным видом вышел.

– Извините меня, Илья, пожалуйста, – проговорила финансистка смущенно, когда за Кощеем захлопнулась дверь.

– За что?!

– Ну, я… сорвалась немного… Давала слово больше никогда не ругаться, а сегодня не сдержалась. Нервы, похоже, сдают. Дома, знаете ли, с дочкой проблемы. Я целыми днями пропадаю в офисе, а она растет, как полынь-трава, совсем от рук отбилась. А когда ей четырнадцать исполнилось, и паспорт получила, так вообще сладу не стало. Дерзит, иногда и домой ночевать не приходит. Я для нее на все, что угодно готова, а она…

– Сочувствую. Но посоветовать ничего не могу. У меня нет детей – ни больших, ни маленьких.

– Я так за нее боюсь… Ведь тоже на Кипр… эээ… с няней недавно отправила… Мария так давно о нем мечтала… Так, она паршивка, не позвонила…, ни разу… А тут на работе новое потрясение… С Олегом. Ума не приложу, как он мог совершить такое! Убить человека…! Хрупкую Девушку!

Илья подскочил на месте, словно его молотком по голове ударили.

– Что вы такое говорите!!! Абсурд!

– Мне тоже хотелось бы верить, что это неправда. Бедный Олег. Вы ведь, кажется, с ним дружили?

– Да. В соседних подъездах живем.

Бизнес-леди опять закурила. После сильной затяжки закашлялась. Она стряхивала пепел неаккуратно, и он падал куда попало, в том числе на подол дорогого платья.

– Тогда к вам будет еще одна небольшая просьба, – негромко сказала она после долгой паузы. – Сходите, пожалуйста, к нему домой – вдруг он там какие-то документы или дискеты хранил. Вам будет сподручнее проверить, чем кому-то из посторонних. Заодно и родных проведаете.

Илья посмотрел на нее с недоумением.

– Заодно? То есть, вы предлагаете мне обыск произвести под благовидным предлогом?

Ядвига Брониславовна тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Ну, извините… Я не предполагала, что моя просьба так сильно затронет ваши чувства. И не нужно смотреть на меня, как на врага человечества. Да, Олег не был мне другом. Большего того, я его не любила. Да, я черствая, сухая, возможно даже циничная. Пусть. Однако дело есть дело. Так ведь, Илья?

Листок из ящика Олега никакой особой ценности не представлял. Обыкновенный счет на оплату двухместного номера в гостинице. И не оригинал, а отксеренная копия. Илья вспомнил о нем только вечером, за ужином.

Город Пафос, отель Олимпус, 2 тысячи кипрских фунтов. Ого! Оказывается, у Олега немалые деньги водились… Ну и что? Что из этого следует? Может, премию получил, или шеф чего-нибудь подкинул за труды? Олег все-таки пять лет в корпорации вкалывал…

Илья повертел счет в руках и выбросил. Но мысли о старом друге не покидали его ни на минуту. С ними нельзя было расправиться также легко и быстро, как с ничего не значащей бумажкой. Говорят, арестовали на Кипре, да еще за какое-то убийство. Чертовщина какая-то…

– Мам, я не хочу больше. Извини.

– Ты ж ничего не съел!

– Что-то кусок в горло не лезет. День был тяжелый. Голова раскалывается.

– Случилось, чего?

– Со мной все в порядке, мам. Просто у Олега Привалова… Ну, одним словом…, неприятности. Я думаю, недоразумение. Потом как-нибудь расскажу…

К Лидии Григорьевне, матери Олега, он в тот день не пошел. На утро начальнице соврал, что ходил, но ничего не обнаружил. Она удовлетворенно кивнула и больше к этому вопросу не возвращалась.

Дней через пять разговоры об убийстве на Кипре немного поутихли. Привычная жизнь в «Инферре» снова вернулась в обычное русло, и Илья, наконец, решился навестить убитую горем мать.

В подъезде пахло бродячими кошками. Какой-то алкаш примостился на ступеньках с бутылкой прямо напротив двери Приваловской квартиры.

– Тебе чего, паря? – спросил он, с любопытством воззрившись на Илью.

Не получив ответа, мужик что-то беззлобно прошипел типа «шляются тут всякие, когда у людей несчастье» и продолжил начатое – вцепился в пробку зубами. Илья постоял минуту другую и, собравшись с духом, нажал кнопку звонка.

Лидия Григорьева открыла не сразу.

– Спасибо, Илюша, что пришел поддержать, – тихо сказала она. – А то я все одна и одна. Так и с ума можно сойти.

Потом они сидели на кухне и пили чай. Илья боялся слез – он не умел утешать. Но мама Олега держалась стойко, не плакала и не причитала. Седых волос немного прибавилось, и руки чуть-чуть подрагивали.

– Девушку эту, Марию, тоже жалко, – тихо произнесла она после долгого молчания. – Как она могла утонуть? И зачем Олег взял ее с собой? Едва знакомы…

Илья поддакнул, безоговорочно соглашаясь со всем, что она говорила. Эту Марию как-то видел мельком… Симпатичная. С рыжеватыми, как золото, волосами…

– Ну, я пойду, Лидия Григорьевна. Крепитесь. Если помощь какая-то нужна…

Ее лицо вдруг стало чужим.

– Помощь!? Я уже ходила в ваш офис. Так они от Олега открестились. Руководство меня не приняло. А этот лысый… (не знаю его фамилии) сказал, что личными вопросами сотрудников компания не занимается. И ходатайствовать об экстрадиции тоже не будут…

– Странно… Но как же так?

– А еще сказал, что на Кипре в тюрьме условия хорошие, и кормят отлично. Пусть лучше там сидит… Подонок! Он уже и приговор моему сыну вынес. Скажи, ты тоже веришь, что Олег мог убить?!

– Успокойтесь, Лидия Григорьевна, пожалуйста, успокойтесь. Я даже мысли такой не допускаю. Я уверен, что его отпустят. Разберутся и отпустят.

– Хорошо бы самой туда поехать, глаза Олежки увидеть. До суда свидание не дадут, так я хотя бы со следователем встретилась. Там тоже люди, поймут. Да денег на поездку взять негде…

– Надо к Шалымову идти. Шеф обязательно поможет. Но сейчас он на Урале, а потом в Питер поедет. Вернется не раньше сентября…, кажется.

– Не верю я в доброту твоих начальников, Илюша. Олега вон тоже в командировку на Кипр послали с каким-то ответственным заданием. А потом сказали – знать, мол, ничего не знаем, в отпуск, отдыхать поехал. Сам что-то там натворил, и компания за него ответственность нести не должна.

– А откуда вы знаете про задание, про командировку? – удивился Илья. – Вы ничего не путаете?

– Так Олег документы с собой служебные брал. Я случайно увидела, как он их в чемодан укладывал. Красивые такие, с золотыми печатями, разноцветными ленточками прошиты. Командировочные он не оформлял, но денег ему на поездку в компании дали. Это я точно знаю. А то, что задание было не простое, так по Олежке видно все. Я – мать, я своего сына…

Она внезапно схватилась за сердце. Илья бросился к чайнику и налил стакан воды.

– Вот, выпейте, пожалуйста. Таблетки сердечные есть?

– В спальне… на тумбочке…

Разбираться было некогда. Илья сгреб с прикроватного столика все, что увидел, и вернулся на кухню через минуту. Лидия Григорьевна сидела неподвижно, свесив голову на грудь. Она была мертва.

***

В баре, где Илья договорился встретиться с Максимом, было многолюдно и шумно. В Москве установилась жара, и у народа появилась повышенная тяга к прохладительным напиткам. Илья с трудом нашел два свободных места и успел оприходовать пару бутылок пива, пока поджидал запаздывающего приятеля.

Максим Зимин был одноклассником и близким другом Олега и в школьные годы, как и Илья, в доме Приваловых дневал и ночевал. Вместе они когда-то составляли неразлучную троицу и, как все мальчишки, играли «в мушкетеров».

Но последнее время друзья встречались нечасто – детство закончилось, их пути разошлись. Максим, будучи дипломатом, редко бывал в России, все больше мотался по зарубежью, и был не в курсе последних печальных событий.

– Даа…, дела…, – произнес он скорбно, выслушав краткий рассказ Ильи.

Они заказали немного водки и помянули маму Олега, не чокаясь. Потом молча пили пиво и снова водку. Разговор как-то не клеился. Да и что было обсуждать? Общих интересов не осталось уже никаких.

– Хочу в сентябре на Кипр смотаться, – неожиданно выпалил Илья. – В августе премию обещали.

– Не советую. Поезжай лучше в Турцию. Там в это время еще жарко, и вода теплее.

– Я, вообще-то, не отдыхать…

Максим криво усмехнулся.

– Понятно. Хочешь в благородство поиграть и спасти попранную честь друга? Раскрыть преступление по горячим следам? Без тебя будто не разберутся. Тоже мне Эркюль Пуаро нашелся! Убийства вместо следаков теперь расследуют все, кому не лень – от домохозяек до адвокатов. Айтишников, вот, только не хватало! Давай, давай! Не понимаю, на что ты рассчитываешь?

– Ни на что! Ты меня идиотом считаешь? Я ничего расследовать не собираюсь и действительно ничегошеньки в этом не понимаю. Просто хочу поехать, и все. Сам не знаю, почему. Тянет…

– Ладно, забей. Извини, погорячился. Давай, еще по чуток.

Приятели снова выпили водки. Илья сидел с сумрачным видом и постукивал пальцами по пустому стакану.

– Впрочем, ты, наверное, прав, Максим. Я ни в чем не сумею разобраться. Но как подумаю, что Олег сидит в тюрьме, так тошно становится. И никому, понимаешь, никому нет никакого дела… Он остался один, совершенно один. А вдруг я найду хоть какую-нибудь, хоть малюсенькую зацепку и чем-то смогу помочь. Иначе наш девиз «все за одного» превратится в лозунг «все на одного». Я уверен, что Олег не виновен.

Но Максим никак не отреагировал. Он глядел сквозь Илью помутневшими глазами и что-то тихо подвывал заплетающимся языком. Бармен неодобрительно косился на перебравших друзей и делал предупредительные жесты.

– Если я за-болею, к в-врачам обращаться не стану…, – затянул еще громче захмелевший дипломат, не обращая внимания на приближающегося охранника. – Как там дальше, Илюх? В «Берегись автомобиля» чуваки пели в баре…, а? – Он несколько раз настойчиво дернул друга за рукав.

Илья не услышал вопроса. История с командировкой Олега не давала ему покоя.

– Не…, не помню. Обращусь я к друзьям, кажется.

– Угу. Точно, дружище. С-спасибо. Родной ты мой! Если меня зациклит, то не могу успокоиться. Буду вспоминать до посинения.

Максим громко пропел весь куплет целиком, почти не сбиваясь. В зале раздались аплодисменты – компания подвыпивших мужчин, сидящих в углу, выразила свое шумное одобрение.

– Слушай, Макс, а поехали вместе? – внезапно предложил Илья.

– Поехали. Я для тебя все, что хош… А к-куда?

– На Кипр, конечно. Вдвоем веселее будет. Твой опыт юриста-международника и знание языка пригодятся. А у меня английский, в основном, технический, с разговорным – не очень…

Максим мгновенно протрезвел. Он посмотрел на Илью осмысленно и сказал без обиняков:

– Не, Илюх. Я там бывал неоднократно и как раз только что оттуда вернулся.

– С Кипра?! И ты все это время молчал! Наверное, каждый камень там знаешь? Поехали, а?

– Нет. Извини, я ввязываться ни во что не буду.

– Ну, и скотина же ты, Макс. А Олег тебя другом считал.

Сентябрь 1996 г., Москва, Россия

В день отъезда Илье позвонили и срочно вызвали в офис – у тетки Яди опять произошел сбой в компьютере. Думал ненадолго, но поломка оказалась серьезной – полетел системный блок. Пришлось повозиться часа три, пока не стало ясно, что реанимировать невозможно, а нужно заказывать новый ноут или искать временную замену старому.

Хозяйка компьютера, мягко говоря, нервничала и требовала отменить отпуск с помощью излюбленных и давно неупотребляемых ею ругательств.

– Чтобы через полчаса у меня все работало, б…, блин! А иначе уволю нах! Какой может быть отпуск, б…,блин?!

Решив проблему с резервным компьютером и проклиная начальство, Илья весь в мыле, наконец, выкатился из кабинета.

– На Кипр собрались, Карташов? – послышался чей-то приглушенный женский голос.

За дверью, притаившись, словно преступник, которого застукали на месте совершенного злодеяния, стояла вдова директора Южно-Уральского завода – Вера Прокофьевна Сологуб.

Она работала в «Инферре» уже целых 3 месяца. Хозяин, несмотря на занятость, всячески ее опекал на первых порах, устроив в экономический департамент, поближе к коллегам покойного мужа – нескольким заводчанам, перебравшимся в головной офис после успешной аттестации.

Вера Прокофьевна не снимала похоронного наряда, будто сжилась с ним навеки, и появлялась на работе, с траурной лентой в волосах, в одном и том же темном платье. Она ни с кем и ни о чем не разговаривала, не принимала участия в общих тусовках, не покидала рабочего места без необходимости, а по коридору перемещалась тихо и безмолвно, как бестелесная тень.

Поначалу черной вдове сочувствовали, пытались ободрить и утешить, но вскоре привыкли к ее скорбному выражению лица, как к посмертной маске, и даже вовсе перестали обращать внимание на новую сотрудницу.

– А Вы-то откуда знаете, Вера Прокофьевна? – опешил Илья. О своих планах он никому не распространялся, виза на Кипр не требовалась, билет покупал в турагентстве… Так что никто в офисе о заграничной поездке пронюхать не мог.

– Догадаться не трудно. Я сердцем чувствую. Хотите помочь своему товарищу?

– Ну… Попытка – не пытка. Только, пожалуйста, никому ни слова. Для всех – я еду отдыхать к морю. В Турцию.

– В таком случае счастливого пути, а главное – удачного возвращения, – прошелестела вдова. – Берегите себя. В этом пропащем месте, судя по всему, убить или засадить человека в тюрьму – раз плюнуть…

– Постараюсь. Ну, я побежал, еще надо такси поймать.

– Знаете, а дочь Алексея Ивановича Мария тоже в очередной раз на Кипр собирается, – прокричала Вера Прокофьевна вдогонку.

Илья остановился, как вкопанный.

– Мария? Мария Сологуб? Не знал, что у вас, у него была…, то есть… есть дочь.

– Да. От первого брака. Алешка в ней души не чаял. Но мать после развода скоропалительно выскочила замуж… за богатого бизнесмена, и воспитанием девочки занимался отчим. В результате получился какой-то чертополох, а не девушка. То официанткой на Кипре устроится, то курьером, то секретаршей.

Рыжая бестия, одним словом!

– Ааа. Понятно. Извините. Надо бежать, а то…

– Да, да. Бегите. Бегите. Вот, и ей не сидится на одном месте, работать нигде не хочет, зачем-то ездит туда-сюда. Шалымов ей и работу, и квартиру предлагал…

– Извините, ради Бога. Я на самолет опаздываю…

– А я так надеялась, что мы найдем с ней общий язык хотя бы после смерти Алешки. Думала, общее горе нас сможет объединить. Но она меня совершенно не слушает, не может простить, что в раннем детстве осталась без родного отца.

– О, Господи…

– Однако разве я виновата, что Алешка разлюбил и развелся с ее матерью? Но он делал все, лишь бы дочь оставалась счастливой…

– Сочувствую, сочувствую. А теперь еще раз извините, я должен бежать.

Илья многозначительно посмотрел на часы. Шанс успеть на рейс, если удастся быстро поймать машину, еще оставался. К чему это вдова Сологуба вдруг так с ним разоткровенничалась? То месяцами молчит, игнорируя всех и вся, то прорвало некстати. И какое ему дело до чьих—то семейных коллизий, тем более, сейчас! В игре «дочки-матери» он уж никак не собирался принимать участия. Нашла громоотвод! Все считают каким-то добреньким и мягкотелым… Сотрудники на шею сели…

– Понятно. Ну, бегите, бегите, не буду дольше задерживать. А в каком отеле вы, кстати, хотите остановиться? Надеюсь, выбрали приличный? Хочу своей непутевой «дочке» порекомендовать. А то она вечно останавливается в дешевых гостиницах. Так и до язвы недалеко…

Вдова умоляюще сложила руки.

– Хорошо, в Олимпусе, если вам это что-нибудь говорит! И еще раз прошу никому из сотрудников ни слова.

– Я буду нема, как рыба… Надеюсь, Мария воспользуется моим, вернее, вашим советом. А если встретите ее там, в отеле, то не откажите в любезности помочь…, вдруг что случится. У нее фамилия отчима…

– Всенепременно, – гаркнул Илья, не дослушав.

Он вылетел из здания ракетой и едва не сшиб случайного прохожего. Под ногами завизжала опавшая осенняя листва, плотным слоем устилавшая асфальт перед подъездом. От продолжительных дождей она намокла и превратилась в скользкий утрамбованный каток. Программист поскользнулся, упал и потерял сознание.

Регистрацию на рейс уже объявили, а Илья до сих пор так и не появился. Максим с озабоченным видом топтался у табло, не зная, что делать.

Лететь одному не было смысла, а связаться с приятелем – никакой возможности. Дипломат бесцельно вертел в руках сотовый телефон. Дорогая «игрушка», приобретенная в Лондоне, оказалась бесполезной. Мобильник у айтишника со скромной зарплатой, разумеется, отсутствовал.

Вдобавок какой-то плешивый дядька с неподъемным багажом крутился рядом, наступая на ноги и подливая масла в огонь своими дурацкими вопросами.

– А регистрацию на Кипр уже объявили? А на Турцию?

– На табло все написано. И рейсы, и номера стоек, – сердито отвечал Максим. – Вам куда надо-то?

Надоедливый пассажир прогнусавил что-то себе под нос и, волоча за собой чемоданы, поплелся сначала к одной стойке, потом – к другой, затем – к третьей. Минут через десять Максим заметил его у входа в зал регистрации. Странный человек озирался по сторонам, будто кого-то поджидая.

– Где тебя носит? – вскричал дипломат, наконец, заметив хромающего приятеля. -Уговорил поехать, а сам… Я уж думал, ты вообще не появишься…

– Извини. Срочно вызвали на работу. Еле отбился.

– Учись посылать всех далеко и надолго. Иначе на шею сядут.

– Женщину-руководителя? Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации.

– А ты культурненько так, дипломатично… Ладно, давай, шевели граблями. Посадку уже объявили, а мы еще даже не зарегистрировались. Что у тебя, кстати, с ногой? Баба-начальница вдобавок «костыли» переломала?

– Поскользнулся. Обычное растяжение. Ничего, в самолете пройдет.

Максим быстрым шагом направился к стойке. Илья попытался его догнать, но неожиданно остановился.