Текст книги "Смертоносная зона. Остросюжетный детектив"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ – РОЛЕВЫЕ ИГРЫ

Июль 1996 г., Москва, Россия

Московский офис «Инферры» лихорадило несколько месяцев. Версий убийства генерального директора Южно-Уральского завода было не меньше десятка. Газеты наперебой пестрели сногсшибательными заголовками: «Показательное убийство», «Таких у нас еще не убивали», «Кровавый след велосипеда».

Если верить прессе, то устранение директора было выгодно всем без исключения. Его не могли не убить. А если послушать близко знавших его людей, становилось ясно: убивать было абсолютно не за что.

Обыватели строили различные догадки. Одни полагали, что Сологуб стал жертвой завистников-конкурентов в борьбе за выгодный тендер, а убийство связано с многомиллионными контрактами, которые мог получить завод. Другие считали, что искать мотив преступления нужно на прежней работе – в Нижнекамске. Он многим был неудобен со своими реформами, а некоторым – откровенно мешал. Начатые им преобразования уже невозможно было остановить, прогульщиков и выпивох он увольнял безжалостно, с волчьим билетом, так что сведение старых счетов могло быть тоже вполне оправданным. С точки зрения преступников, конечно.

Бытовали и совершенно абсурдные версии. Среди недоброжелателей всегда находятся любители покопаться в чужом «грязном белье» – законную супругу, дескать, на Волге оставил, на новом месте замужнюю любовницу завел, за что и получил пулю от ее ревнивца-супруга.

Предметом всеобщего обсуждения и осуждения было и место проживания убитого директора. То, что руководитель одного из крупнейших предприятий страны наряду с простыми работягами ночевал в заводском общежитии, отказывался от персональной охраны и ездил на работу на велосипеде, шокировало многих, и в первую очередь, чиновников различного ранга. Сам виноват, сам подставился – был вынесен ими жестокий вердикт. Его просто по пьянке мог убить какой-нибудь забулдыга, из тех, что вечно околачиваются вокруг общежития.

Официальное следствие хваталось за любые зацепки. Сотрудников «Инферры», кто часто бывал на заводе, тоже допрашивали. В прокуратуру вызывали сослуживцев, многочисленных партнеров по бизнесу, родственников и знакомых.

Попал под подозрение и предшественник Сологуба, бывший директор завода, которого когда-то безжалостно сместило со своего поста руководство «Инферры». Скверный характер, высокие амбиции, личные обиды и месть. Всего этого могло с лихвой хватить для организации преступления. И оказалось вполне достаточным, чтобы истрепать нервы несчастному пенсионеру. В результате старик слег с инфарктом, после чего его на долгое время оставили в покое. Обслуживающий персонал злополучного общежития был также всецело в центре внимания правоохранительных органов. На допросы приглашались дежурные по этажу, охранники, дворники и даже повара столовой, в которой питался директор.

Однако, не смотря на объявленное холдинговой компанией вознаграждение, ни на старания милиции, следствие топталось на месте.

***

Через полгода шумиха вокруг убийства понемногу улеглась. Руководителем завода был назначен другой, не менее компетентный и ответственный работник. Имя прежнего директора вспоминалось в «Инферре» все реже и реже. Как вдруг атмосферу всеобщей успокоенности потрясло другое, не менее ошеломляющее событие – арест Олега Привалова на Кипре.

Для рядовых сотрудников московского офиса случившееся было подобно разорвавшейся бомбе. То, что произошло на далеком Урале (для большинства – все равно, что на Марсе), с мало кому известным лично директором, уже никого по-настоящему не волновало. А Олег, с которым трудились бок о бок, был своим. Всегда рядом, всегда на виду. У него не было ни вредных привычек, ни сомнительных наклонностей. Профессионал высокого уровня и любимец руководства. Про таких обычно говорят – человек с безупречной репутацией и без единого пятнышка в анкете. Просто не укладывалось в голове, что он мог вот так вот взять, да и хладнокровно кого-то там утопить. Ни о какой невесте никто никогда в офисе и вовсе не слышал.

О драме на Кипре судачили с раннего утра. Преступления на бытовой почве, как известно, нередко вызывают нездоровый интерес и множество кривотолков в трудовых коллективах, большей частью у представительниц прекрасного пола. И сейчас офисные дамы всех возрастов перешептывались на рабочих местах, в курилках и коридорах.

При появлении Ильи Карташова девчонки из службы IT, сбившиеся стайкой на лестнице, разом замолчали. Их молодой руководитель терпеть не мог пересуды, а всяческие сплетни и пустопорожние разговоры о ком бы-то ни было на корню пресекал. По застывшим лицам своих сотрудниц он догадался, что на этот раз в офисе стряслось нечто из ряда вон выходящее. Он прошел мимо, сухо поздоровавшись, глазами указывая подчиненным вернуться на рабочие места.

В комнате из всего отдела трудился один единственный программист. При виде Ильи он оторвался от компьютера и вместо приветствия шепотом спросил:

– Вы уже в курсе, Илья Игоревич?

– И ты туда же, Андрей? Мало того, что девчонки с утра не работают… Поувольняю всех, к чертям собачим…

Программист посмотрел на начальника растерянным взглядом и немедленно уткнулся носом в экран. Илья презрительно хмыкнул. Работнички! Он был крайне недоволен подобранной командой, но выгнать из своего отдела никого не мог. Во-первых, потому что сам был без году неделя, как назначен на должность, а во-вторых, не вправе самостоятельно увольнять и набирать специалистов. Этим всецело заведовал отдел кадров с помощью специально созданного Ассессмент-центра.

***

В последние несколько лет московские коммерческие структуры захлестнула волна всякого рода тестирований, аттестаций, деловых и ролевых игр по пришедшим с Запада методикам. Тут и сям только и слышно было о необходимости нестандартной системы подготовки кадров, продиктованной рыночной экономикой. В обиход вошли новые понятия и критерии оценки персонала: коммуникативные навыки, стрессоустойчивость, креативность, ключевая компетенция, бизнес-стимуляция и так далее и тому подобное.

Работники центров без устали составляли профессиограммы, проводили психологическую диагностику личностно значимых качеств, моделировали ситуации, демонстрируя тем самым свою исключительную важность в процессе формирования будущих руководителей и перспективных менеджеров, способных выйти за рамки стандартного мышления.

Звучало современно, заманчиво и непонятно. Скромный кадровик, в обязанность которого прежде входило проверить ошибки в анкете потенциального кандидата, подшить документы и выпустить приказ о зачислении в штат, становился в компании чуть ли не персоной номер один после генерального директора.

Владелец «Инферры» от веяний времени также не отставал. Корпорация развивалась семимильными шагами, ей постоянно требовались новые, хорошо подготовленные специалисты. Кадровым агентствам он никогда не доверял, а принцип личной преданности, по которому когда-то отбирались сотрудники, давно устарел. Разумеется, образование и опыт работы господин Шалымов тоже не отметал, но желание сделать свое детище ведущей компанией страны с продвинутым персоналом было столь велико, что невозможно было не поддаться искушению всеми этими «играми», психоанализами и прочими новомодными штучками. И надо сказать, что на них он не поскупился.

Собственный Ассессмент-Центр располагался в отдельно стоящем здании на Ордынке, где стоимость аренды помещений превышала всякие разумные границы. Он был напичкан дорогостоящей аппаратурой, а работали в нем высокооплачиваемые психологи под руководством заезжего американца по самым последним западным технологиям.

Не прошло и трех месяцев после организации Центра, как «Инферру» буквально наводнили специалисты всех мастей. Но то ли американские методики оказались несовершенны, то ли менталитет у российских соискателей под них не подходил, а получилось, по высказыванию известного политика, «как всегда, хотя хотелось, как лучше».

Вновь пришедшие сотрудники были не в пример хуже старых и едва справлялись со своими должностными обязанностями. Оставалось только удивляться, каким образом претенденты могли успешно пройти испытания.

Многие из них оказались людьми с какими-то странностями и отклонениями. Кто-то разговаривал слишком громко и весьма неразборчиво, беспрестанно суетился, как в лихорадке, проявляя избыточную инициативу там, где не надо. А кое-кто, наоборот, пребывал в излишней задумчивости, натужно изображая глубину мысли, на деле же – просто спал на ходу. Ни от крикунов, ни от молчунов толку не было никакого. И те, и другие не работали, а словно продолжали играть роли… Роли, когда-то навязанные им в ходе тестирований.

Горе-экономисты, финансисты, юристы теперь трудились во всех отделах корпорации. Службу IT тоже не обошли стороной – парочку программистов-крикунов подсунули. Лучше бы молчунов прислали – ведь оргтехника любит сосредоточенных…

Ох и намучился Илья, пока его горлопаны чему-то научились! Коммуникативных навыков – хоть отбавляй, утром – общение, вечером – обсуждение, еще бы в промежутках работать умели… А ничего не поделаешь, оставалось только иронизировать по этому поводу. Вот он и ерничал, что новобранцев из Центра можно без труда отличить от старых сотрудников по особой печати кретинизма на лбу. Жаль, дипломированные психологи почему-то этого не замечали.

Господин Шалымов был тоже огорчен и озадачен полученными результатами. Такая кадровая политика его совсем не устраивала. Вскоре он принял решение о ликвидации Центра. Руководителю службы IT Карташову по заданию руководства пришлось демонтировать и вывозить оттуда оборудование.

***

Илья отправился на Ордынку в сопровождении начальника аналитического отдела (так по-новому называли службу безопасности) господина Волосюка, призванного наблюдать за всеми и вся в корпорации.

Психологи Центра к тому времени уже покинули свои рабочие места, и в громадном помещении стояла гнетущая тишина. Несмотря на отсутствие людей, у Ильи с порога возникло ощущение, что за ним наблюдают чьи-то пытливые глаза. Чувство дискомфорта и беспричинной тревоги с каждой минутой усиливалось.

В просторной комнате, куда он вошел, ровно посередине, на значительном расстоянии от стен, нелепо торчали два громоздких кресла и огромный диван, так что можно свободно было перемещаться вокруг. Илья зачем-то прошелся три раза по кругу, осматривая розетки, хотя и одного раза бы хватило.

Он не сразу заметил одинокий компьютер, который сиротливо ютился в глубине, между оконными проемами. Другой оргтехники в просторном кабинете не было. Не густо, даже заняться нечем. А говорили, будто полно аппаратуры…, да и компьютером, пожалуй, здесь никогда не пользовались. На мониторе скопилась пыль, беспроводная мышка валялась без надобности на столе, вверх тормашками. Скорее всего, комната служила приемной, где соискатели ожидали тестирования и объявления «приговоров».

По слухам, испытания были не из легких, и не прошедшие их претенденты зачастую рыдали, что называется, не отходя от «кассы», а некоторым неврастеникам даже требовалась скорая помощь, как после стресса.

Сплетники утверждали, что в злосчастном Центре даже стены пропитались слезами и навечно сохранили мрачные воспоминания «о пытках». Илья, разумеется, считал, что слухи были сильно преувеличены, но, очутившись в «застенках», готов был поверить в любые страшные сказки. Ему было явно не по себе. И он снова пошел в обход дивана.

Стараясь не думать о жертвах тестирования, айтишник отсоединил провода и принялся укладывать технику в заранее приготовленную коробку. Он отодвинул клавиатуру и невольно вздрогнул – за ней обнаружилось какое-то застарелое бурое пятно… Илья, не выносивший вида крови, крепко зажмурился.

Оказалось, всего-навсего обрывок книжной суперобложки, прежде ярко-красной, но потемневшей от пролитого кофе, намертво прилип к крышке компьютерного стола. По всей видимости, владелец книги не страдал аккуратностью, хотя и попытался отодрать присохшую бумагу ножом. Об этом красноречиво свидетельствовали царапины на столе.

Саму книгу Илья обнаружил на полу, под отопительной батарей. Искать пришлось недолго – помпезное название на корешке, выбитое золотыми буквами на черном фоне, прямо-таки бросалось в глаза и сразу привлекало внимание: Стаффорд Бир, «Мозг фирмы». Так, так, так, любопытно. Это, стало быть, у них «пособие для начинающего психолога…».

Позабыв о недавних страхах, он уселся в широкое кресло и начал листать страницу за страницей. Вникнуть в содержание текста времени естественно не было, поэтому он ограничился прочтением заголовков и рассматриванием иллюстраций. Но и этого оказалось достаточным, чтобы с головой погрузиться в психологические экзерсисы.

От увлекательного занятия его оторвал недовольный голос Волосюка из соседнего кабинета.

– Карташов, идите сюда. Тут полно работы по вашей части.

Илья с сожалением захлопнул книгу. Хорошо бы почитать на досуге, самому ума-разума поднабраться, а потом кое-кому прочистить мозги с ее помощью. Но тут простая идея пришла ему в голову – надо захватить книжку с собой. Он запихнул ее в коробку, сверху положил клавиатуру и завалил проводами.

– Карташов, где вы застряли? – снова нетерпеливо взывал Волосюк.

Аналитик уже закончил обследование шкафов и ящиков и теперь стоял с какими-то бумагами в руках, поджидая руководителя IT отдела.

– Что ты там так долго возился?

– Ну…, пока все отключишь…

– А врать старшим нехорошо, Карташов, ой, как нехорошо, – с усмешкой произнес Волосюк.

Илья отвернулся в смущении. Кажется, бывший фээсбэшник сквозь стены умеет видеть? Вот кому нужно было в Ассессмент-Центре работать. Почище любого психолога будет. Но у особистов, видимо, всегда были другие задачи…

***

Тотальная слежка за персоналом, во все времена неукоснительно поощрялась руководством «Инферры». Сотрудники московского офиса побаивались вездесущего аналитика, который верой и правдой служил начальству со дня основания корпорации. Он исправно взламывал электронную почту, прослушивал телефонные разговоры, принюхивался и присматривался к новичкам. Простодушных Волосюк провоцировал на откровенные разговоры, набивался в друзья, чтобы влезть поглубже, в самое что ни на есть нутро. Тех, кто не проходил проверку «на вшивость», под благовидным предлогом увольняли.

По зданию он перемещался бесшумно и появлялся неожиданно, как призрак, в самых разных местах. Его фирменная ухмылка, мгновенно появляющаяся на лице, будто по заказу, порой наводила суеверный ужас на окружающих. В основном, на девчонок, конечно.

Нормальные мужики его не боялись, скорее, презирали и потому обходили стороной. За бессменную службу коллеги единодушно прозвали Волосюка «Кощеем Бессмертным». Впрочем, голый череп и худоба, этому прозвищу тоже нимало поспособствовали. Вопреки звучной фамилии, с намеком на пышную шевелюру, голова аналитика была абсолютно лысой, а на затылке выпирали бугры. Сгустки мозга, как любил повторять сам обладатель непрезентабельных коричневых шишек.

Однако после убийства директора Южно-Уральского завода всемогущий Кощей и сам впал в немилость. Владелец «Инферры» рвал и метал – это Волосюк прошляпил, не вычислил потенциальных врагов и не сумел предотвратить преступление.

На какое-то время неугодного аналитика и вовсе отстранили от работы. Кадровой политикой и подбором персонала занимался исключительно Ассессмент-Центр. Теперь Кощей из кожи вон лез, чтобы взять реванш у ненавистного американца и вернуть утраченное доверие руководства, и не упускал малейшей возможности хоть в чем-то уличить зарубежного конкурента.

***

– Да, Карташов, не ожидал от тебя такого. Вместо того, чтобы делом заниматься, ты на диванчике прохлаждался, литературку почитывал… Как интересно было?

– Что? А как вы …?

– И книжонку ты ловко «прихватизировал». Казенное имущество, между прочим. Не растерялся, замаскировал…

– Так ее все равно тут оставили, Вячеслав Андреевич. Значит, никому не нужна… Не выбрасывать же?

Волосюк неодобрительно крякнул.

– Так-то оно так. Но мог бы и спросить, что с ней делать.

– Я бы обязательно спросил, – слукавил Илья, – то есть доложил бы потом… обязательно… А как вы про книжку-то узнали?

На лице Ильи было написано такое неподдельное изумление, что суровый Кощей не выдержал и захихикал.

– Ладно, не парься. Раскрою небольшой секрет. Ну-ка, посмотри у себя за спиной.

Илья обернулся. Стена на его глазах стала прозрачной, как в шпионских фильмах, и комната, в которой он находился несколько минут назад, была видна, как на ладони.

– Хороший экранчик, а? Отличный пункт наблюдения отсюда. А представляешь, Карташов, как американцы тут над нашими измывались? Бедные соискатели. Они и не подозревали, что каждый их вздох, каждый взгляд под прицелом. С той-то стороны – обычная стена…

Пожалел волк овцу, подумал Илья. Дай Кощею волю, так он везде бы таких экранов понаставил, чтобы за всеми шпионить.

– Это еще что…, – продолжил Волосюк. – Ты бы их методики почитал! Одни названия чего стоят… Как тебе нравится – «Загнанные лошади» или «Кто поймает мышонка»?

Кощей давился от смеха.

– Или вот – «Хитрый башмак». Испытуемый должен проявить сообразительность и измерить параметры комнаты подручными средствами. Он, понимаешь ли, по полу ползает с туфлями в руках, а психологи следят за реакцией и неадекватным мышлением. Это они уровень IQ по Айзенку таким образом определяют…? Ха-ха. Нет, если хорошенькая девчонка в коротенькой юбочке…, я бы тоже не прочь понаблюдать… Детектор лжи – тоже неплохая штука, полезная. А в остальном – я работу Центра не одобряю, особенно групповые «игры». Кто кого переорет, тот, значит, и претендент на руководящую должность. Хоть полную чушь неси, лишь бы инициатива была.

С последним утверждением Кощея Илья был полностью согласен. Он от своих крикунов в отделе тоже устал. Какой нормальный человек будет на публике распинаться и на себе рубашку рвать? Только карьеристы и конъюнктурщики. Эти за рубль родную мать готовы продать, не то, что в спектаклях участвовать. А интеллигентный человек постесняется и скромно отойдет в сторону. Вот, и получается, наглые – вперед, умные – назад. А дело при таком принципе отбора кадров всегда страдает.

– Вы совершенно правы, – абсолютно искренне произнес Илья. – Хорошо, что начальство, наконец, решило прикрыть эту «лавочку».

Последнее замечание лишь подлило масла в огонь. И Кощей затараторил с еще большим воодушевлением:

– Шарлатаны! За что им хозяин такие деньжищи платил? Дармоеды! Никто их никогда не проверял! Ты только почитай, чем они тут занимались! Имели наглость в столе оставить! Бездельники!

Волосюк протянул Илье скомканный листок бумаги. Распорядок дня, вызвавший справедливый гнев аналитика, гласил:

10.00—10.30 Приход на работу. Приведение в порядок внешнего вида.

10.30—11.00 Подготовка к тестированию, психологический настрой.

11.00—12.00 Проведение тестирования.

12.00—12.15 Кофе-брейк.

12.15—12.30 Отдых после кофе-брейк.

12.30—13.00 Анализ результатов тестирования.

13.00—13.30 Подготовка к обеду. Приведение в порядок внешнего вида.

13.30—14.30 Обед

14.30—15.00 Отдых после обеда и подготовка к тестированию.

15.00—16.00 Тестирование.

16.00—16.15 Кофе-брейк.

16.15—16.30 Отдых после кофе-брейк.

16.30—17.00 Анализ результатов тестирования.

17.00—17.30 Приведение в порядок внешнего вида. Уход с работы.

Илья, дойдя до последней строчки, тоже не устоял и рассмеялся. Да, сильны, ребята! Не перетруждались. Каждые три часа себя в порядок приводили, будто в шахте работали. Болтуны из его отдела на фоне иностранных психологов, оказывается, вкалывают с утра до вечера… Может, зря он на своих сотрудников наезжает? Все познается в сравнении. Илья хотел выбросить листок в мусорную корзину, но Волосюк воспрепятствовал.

– Стой! Куда?! Вещественное доказательство уничтожать нельзя. Я доведу до сведения руководства. Пусть, пусть из зарплаты у них вычтут, пока не поздно!

Глаза Кощея яростно засверкали. Он снова был на коне.

– А детектор лжи отдельно упакуй, Карташов. Я у себя в комнате потом поставлю.

***

Сотрудники службы IT появились на рабочих местах часам к двенадцати.

– Наговорились? Насплетничались? – строго спросил Илья, – Предупреждаю, премии никто из вас не получит.

Девчонки, услышав замечание начальника, сразу поникли. Он не производил впечатления «грозного монстра», никогда не кричал и не стучал кулаком, но сослуживцы обычно съеживались под взглядом его умных, проницательных глаз, как нашкодившие коты.

– Ну, Илья Игоревич…, – надула губки программистка Юля. – Работы же срочной нет никакой…

– Да, Илья Игоревич, – поддержала коллегу вторая прогульщица, бойкая и настырная Вероника. – Вы – просто бесчувственный тиран какой-то. Неужели…, неужели… можете спокойно работать, после того, что случилось?!

– Боюсь разочаровать вас, девочки, но вселенского потопа я что-то не наблюдаю… А если какая-нибудь Наташка из бухгалтерии пришла в драных колготках или у Галки тушь закончилась, то рвать на себе волосы по этому поводу не стану. А насчет срочной работы, поговорим с каждым отдельно. Третий день волыните с выполнением ответственного поручения руководства.

В разгар гневной тирады загорелась красная кнопка на селекторном пульте.

– Вот, пожалуйста. К руководству вызывают. Наверняка, по вашей милости, Юля.

Илья вышел из комнаты, так и не узнав о невероятном событии, потрясшем умы его нерадивых сотрудниц. За спиной послышался сдержанный шепот. Видимо, обсуждение «вселенского потопа» продолжилось. Ну, ничего, решил молодой начальник, я с ними позже разберусь.

Вызов к финансовому директору не сулил ничего хорошего. Денежными потоками в корпорации заведовала Ядвига Брониславовна Войцик – дама малоприятная, мягко говоря. Нрав у нее был крутой, и спуску она не давала никому. А уж ругаться умела похлеще любого мужика. Сам Шалымов побаивался вступать с ней в спор.

Владелец «Инферры» на скверный характер главного финансиста старался внимания не обращать и отдавал должное ее уникальным способностям и отлично устроенным мозгам. Госпоже Войцик были по плечу любые экономические задачи, и цифрами она играла так ловко, будто жонглировала.

Однако ничтожный сбой в работе компьютера или любая, совсем несложная техническая проблема заводили финансового гения в тупик. Вот тогда она выходила из себя и нетерпеливо колотила мышкой по столу в ожидании специалиста из службы IT. За два года работы в московском офисе штук десять ни в чем неповинных мышей переломала.

***

Прежде Ядвига Брониславовна командовала финансами на Южно-Уральском заводе. Господин Шалымов давно к ней присматривался. По его глубокому убеждению, именно на периферии работали грамотные специалисты, отлично знающие производство. Провинциальные кадры были скромны и неизбалованны высокой зарплатой, но в то же время их отличало упорство в достижении цели, амбициозность и огромное желание пробиться в столицу.

Для выявления перспективных сотрудников хозяин «Инферры» регулярно проводил тестирования на всех предприятиях, входящих в состав корпорации. С этой целью он формировал бригады из кадровиков и наиболее опытных специалистов центрального офиса и направлял на места. Позже эту функцию стал выполнять Ассессмент-Центр. Но на заре приватизации, ввиду отсутствия средств на дорогостоящих зарубежных психологов, обходились своими «доморощенными силами».

Решающую роль в судьбе и дальнейшей карьере Ядвиги Брониславовны сыграл лично всемогущий аналитик Кощей, который возглавлял тогда одну из бригад. Чем-то госпожа Войцик показалась ему сродни. С виду тихая и неприметная, но хваткая и цепкая, а если надо, то и горы свернет. Результаты тестирования у нее были блестящими, но он, прежде чем одобрить ее кандидатуру, свою «проверочку на лояльность» отдельно от бригады все ж-таки произвел. Посидели вечером в ресторане, то да се. А еще информацию кое-какую подсобрал. «Баба, что надо» – такую рекомендацию дал он руководству, вернувшись с Урала.

Переезд главного финансиста в Москву был обставлен с помпой. Нашли подходящую благоустроенную квартиру, недалеко от офиса, а на рабочем месте сделали специальную, наполовину стеклянную выгородку в общем зале, где размещался экономический департамент.

Отдельный кабинет с приемной полагался только владельцу холдинга, остальные руководители, в независимости от ранга, должны были сидеть на виду вместе с сотрудниками. Однако для уральского «самородка» сделали исключение.

Накануне ее прихода на работу Волосюк лично проверил, все ли в порядке, а заодно поставил «жучки». Баба, конечно, в доску своя, но лишняя бдительность не помешает. Он вышел из «кабинета», довольно потирая «сгустки мозга» на голове.

Обеденное время давным-давно закончилось, а на рабочих местах из всего персонала сидели только трое молодых специалистов, да и те резались в модную компьютерную игру «шарики». Остальные пятнадцать человек слонялись, неизвестно где. Волосюк строго прикрикнул на тех, кто в зале, словно был их начальником:

– Чтоб завтра с утра, как штык! Никому не опаздывать! Новое руководство пожалует.

– А оркестр заказывать? – вяло отреагировал один из экономистов. Двое других, увлеченные игрой, промолчали.

– Шутки шутишь, Трунов? – грозно произнес Кощей. – Ну, и дисциплинка у вас! Ничего! Ядвига Брониславовна покажет вам кузькину мать!

– Как вы сказали? Какая Броня…? Как там дальше? Яд… ядовитое что-то…?

Аналитик побагровел. Врезать бы наглецу между глаз, да нельзя. Антон Трунов был двоюродным племянником известного олигарха и одним из немногих, кто чувствовал себя самоуверенно и не боялся всесильного Кощея.

– Тоже мне шутник-острослов выискался! Я, Трунов, тоже подтрунивать умею. И не только подтрунивать, но и турнуть могу! При всем уважении к твоему дяде, дай Бог ему всяческого здоровья.

– Какие шутки, Вячеслав Андреевич? – сказал Антон, невинно округляя глаза. – Просто не расслышал, уточнить хотел.

– Выражайся корректнее в следующий раз. И не дай Бог при новом начальнике что-нибудь подобное ляпнуть. Ядвига Брониславовна – умнейшая женщина. Деловая, целеустремленная, строгая, но справедливая, хотя и экстравагантная немножко. Вы все должны почитать за честь под ее руководством работать. Кстати, не замужем. Так что, мужики, не теряйтесь! Очень перспективная партия.

Антон хотел поинтересоваться, хороша ли собой их будущая начальница, но передумал – Кощей был не в духе. А полячки, должно быть все хорошенькие, как на подбор. Светловолосые и стройные.

На следующий день спозаранку появилась и сама прекрасная панна, в сопровождении Кощея. Она выступала впереди в вызывающе ярком наряде, с высоко поднятой головой, чеканя шаг и распрямив плечи. От скромной неприметности, когда-то подкупившей главного аналитика, не осталась и следа. Ни дать, ни взять – покорительница Москвы и мужских сердец.

Волосюк представил ее коллегам. Она зыркнула по сторонам острыми колючими глазками, словно приценивалась к окружающей обстановке, и направилась в сторону своего кабинета-аквариума. На пороге начальница вдруг остановилась и коротко бросила подчиненным через плечо:

– По одному ко мне с отчетом о должностных обязанностях и текущей работе, начиная с первого от окна ряда.

В комнате повисла напряженная тишина, которую прервал вздох разочарования из угла. Это Антон Трунов не удержался. Ядвига Брониславовна в смысле внешности не оправдала его надежд и явно не соответствовала его представлениям о польских красавицах. Одутловатые щечки, пористая кожа с рубцами от прыщей, кустистые, сросшиеся на переносице брови. Кроме того, жгучая брюнетка. Да и возраст неподходящий – лет сорок, поди. Какая из нее невеста?

– С вас… и начнем, – негромко сказала бизнес-леди, обращаясь к Трунову. – Ступайте за мной. Вы что, не слышали, б…, блин…

Антон поначалу оторопел (ненормативная лексика в корпорации была не в ходу, тем более, у женщин), но быстро пришел в себя и отправился следом. Оригинальная дамочка, ничего не скажешь. Так вот, что Кощей имел ввиду, намекая на ее экстравагантность.

Стенки выгородки были тонкими и невысокими. Между ними и потолком оставался приличный зазор. И, до подчиненных доносилось каждое произнесенное новым руководителем слово, от чего у всех леденело внутри.

– Это никуда не годится, б…, блин. Ревизионную комиссию посылаем нах… Три дня на переделку, б…, блин. И этих туда же нах…

Ругательства раздавались из уст начальницы направо и налево, в адрес всех без исключения, не взирая на пол, чины и звания. Однако произносились в большей степени беззлобно, для связки слов в предложении. И вскоре все привыкли к такому неординарному стилю общения.

Юные барышни перестали краснеть, а мужчины одобряюще хихикали и подмигивали, разве что у партнеров по бизнесу иногда на лоб вылезали глаза на переговорах, но в обморок никто не падал, притерпелись.

Зато дела «Инферры» с приходом талантливого финансового директора резко пошли в гору, да и премии все стали получать регулярно. В общем, сотрудники были довольны. А при таком раскладе кто же станет роптать или обращать внимание на плохие манеры? И вскоре у всех специалистов экономического департамента сложились замечательные отношения с новым начальником.

Даже язвительный Трунов нашел к экстравагантной дамочке подход:

– Прекрасно выглядите сегодня, Ядвига Брониславовна, – говорил он ежедневно по утрам. – Впрочем, как и всегда…

В его словах почти не было лукавства. Госпожа Войцик приобрела лоск и превратилась в настоящую бизнесвумен. Одевалась начальница безукоризненно. На смену безвкусным нарядам, в которых она когда-то щеголяла в заводском общежитии, пришли деловые костюмы от лучших французских и итальянских кутюрье.

Время от времени Антон стыдливо вручал ей небольшой букетик цветов по случаю хорошей погоды или еще какой-нибудь пустячок без всякого повода. От этих скромных знаков внимания начальница расцветала. Ее щеки покрывались нежным девичьим румянцем, глаза начинали сиять, лицо на мгновенье приобретало мечтательное выражение. Она смущенно опускала веки и произносила низким проникновенным голосом:

– Спасибо, спасибо… гм… гм… спасибо… б…, блин…

Вскоре тактику Трунова переняли и другие представители мужского пола. Суровую руководительницу стали заваливать цветами, не дожидаясь дня рождения или 8 марта. Кто во что горазд, словно на конкурсе букетов: у одного – больше, у другого – дороже, у третьего – экзотичнее.

Девчонки в отделе пошли по другому пути. Дарить цветы и делать комплименты им было как-то не с руки. Уж слишком явно и примитивно для изворотливого женского ума. Но в произнесении речей и тостов в адрес Ядвиги Брониславовны они перещеголяли мужчин. Праздники случались в отделе чуть не каждую неделю, и повод блеснуть красноречием всегда находился. У начальницы буквально слезы наворачивались на глаза при словах об исключительной мудрости, прозорливости, дальновидности, масштабности и (чего уж там…) ее гениальности.