Текст книги "Нежные объятия оборотня"

❅ 24 ❅

Избавься от ребенка… Избавься от ребенка…

Какие страшные слова!

И в самом своем черном кошмаре я не думала, что могу услышать их. Я мечтала о ребенке, плоть от плоти, почти всю свою жизнь. Плакала ночами в подушку, когда спал Брюс, жалея себя, что у меня никак не получается зачать. Переживала, думая, за какие грехи получила такое проклятие, и вот когда обрела желаемое, мне нужно от него избавиться?

– Я слишком устала, Марк, отвези меня домой, – почувствовав, как на плечи опустилась невероятная усталость, смежила веки.

Мужчина поднялся, тяжелым шагом прошел к окну, выглянул в него и мрачно сказал:

– Летучие мыши вышли на охоту, мы не сможем выехать отсюда– он покосился в мою сторону. —Двинемся утром, с рассветом. А пока…

Я молча подняла плед с ручки кресла и накинула себе на ноги, чтобы не озябнуть – в заброшенном доме было холодно.

– Выпей это, – Марк протянул стакан, от которого исходил неприятный щекочущий запах. – Выпей.

– Что это?

– Это трава от ведьмы.

– Что это, Марк? – голос зазвенел от волнения.

– Ты знаешь, что там, Аурелия, знаешь…

– Нет, я не буду избавляться от ребенка. Не буду.

– Подумай хорошенько об этом… Если не избавишься – умрешь. Ты должна сделать правильный выбор. Сама…

– Мне нужно… нужно…

Я взяла стакан в руку, отчетливо ощущая его теплые бока, которые не остывали из-за мутного дурно пахнущего содержимого. Марк принял мое молчаливое согласие – дал мне время на раздумья. Он щелкнул выключателем, и дом сразу же погрузился во тьму, и стал виден только огонек сигареты в конце комнаты и черные тени за окном.

– Ты можешь остаться в стае, – негромко говорит Марк. Я чувствую, как он внимательно смотрит на меня, не моргая. Чувствую и побаиваюсь его внимания, ведь мы находимся вдвоем в заброшенном доме. – Я позабочусь о тебе.

Вздыхаю и отвечаю нерешительно, сама еще не зная, правду говорю или нет:

– Я уеду. Вернусь в город… возможно…

– И там я могу тебе дать все, что ты захочешь…

Нервно ерзаю. Зачем он мне все это говорит?

– …Если останешься жива, не будешь знать ни в чем недостатка…

Мне не нравится его проникновенный доброжелательный тон. Он говорит как человек, который преследует собственные интересы. Одно точно – он хочет, чтобы я сделала аборт, лишилась ребенка, и это явно связано с его планами на стаю.

– Я мог бы убить тебя, – задумчиво цедит он слова, и по моей коже бежит мороз. – Но связан уговором с ведьмой – не могу лишить женщину жизни.

– И на том спасибо, – криво шучу и замолкаю.

Зато может предложить лишить жизни не рожденного ребенка…

Вампиры, оборотни… во что я ввязалась?

Чувствуя, как сон мягко опускается на сознание, понемногу расслабляя уставшее тело, я вяло обдумывала все, что узнала. Теперь я не могла доверять никому. А особенно – Лиаму. И от этой мысли стало так горько и тяжело на душе, что хоть волком вой.

Когда мне было пять, мать поняла, что не может растить ребенка одна, и сдала меня в детский дом для девочек. Для этого она специально ехала на машине целые сутки, чтобы отвезти меня как можно дальше – в соседний штат. Я хорошо помню эту дорогу – безрадостное коричневое шоссе, ее неловкие разговоры, уверенный взгляд решившегося человека. Когда она передавала меня за руку воспитателю, я почувствовала вздох облегчения, вырвавшийся из ее груди. И потом, много лет подряд, этот вздох преследовал меня, я все думала о том, чем я так провинилась, что без меня ей оказалось лучше? И потом, иногда сбегая от работы, которой нагружали девочек, стояла у забора, за которым простиралась зелеными гектарами огромная ферма, где жила большая семья. Иногда я видела, как молодая женщина играет со своими малышами, иногда – как мужчина учит кататься на лошади детей постарше. И всегда – всегда! – думала, что единственный вздох облегчения они издают, когда наблюдают за успехами своих детей.

Сердце от этого сжималось, в уголках глаз покалывало от невыплаканных слез, и я снова и снова говорила себе: я никогда не буду одинокой, у меня будет ребенок, которому я подарю всю свою ласку, всю свою нежность.

И теперь, когда спустя годы моя мечта исполнилась, мне нужно было отречься от нее?

Чертов Лиам!

Все сказанные Марком слова спутались в один большой клубок, и я постепенно его распутывала. И чем дальше тянулась нить, тем большее негодование я испытывала по отношению к Лиаму. Он все сделал для того, чтобы увлечь меня собой, соблазнить, и причина, оказывается, была проста – он хотел завладеть стаей, а я сама по себе ему особо и не нужна – это он показал своим отношением в первые же часы нашего приезда.

Нет, возвращаться в стаю оборотней – не вариант. Я лучше попрошу Марка высадить меня у города, устроюсь снова официанткой в какое-нибудь кафе, заработаю на съемную комнату и самостоятельно буду растить этого малыша.

Со мной все будет в порядке – я схожу в больницу, пройду обследование, современная медицина не стоит на месте, врачи найдут какой-нибудь выход. Конечно, я не буду рассказывать им про жизнь оборотней на всякий случай, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, но скажу, что невероятно озабочена своим состоянием здоровья.

Опустила палец в вязкую теплую субстанцию стакана и провела по губам, запретив себе их облизывать, а остатки осторожно вылила прямо на обивку кресла, чтобы не возбуждать подозрений у Марка. Пусть думает, что я выпила его абортивное средство. Пусть…

Я не повторю ошибку Марии, которая доверилась Лиаму и погибла. Я постараюсь защитить себя и свое дитя… Даже если это будет стоить мне жизни!

❅ 25 ❅

Алия привстает на локтях, пытаясь соблазнительно улыбаться, но в глазах уже разгорается понимание – ей не сломить мое решение, мою волю.

– Нам же было так хорошо прежде! – говорит она, добавляя в голос шелка и меда, но они проходят по нервам отзвуком пенопласта по стеклу. Снова принюхиваюсь, удивленно оглядывая ее, но мой интерес никак не связан с тем, что хочет предложить женщина, бывшая любовница, связь с которой осталась в далеком прошлом. От нее пахнет моей истинной парой! Аурелией! – Да, – вдруг выходит из себя Алия, перекидывает длинную косу на другую сторону и нервно кусает губу. Под моим властным взглядом альфы она не может долго притворяться и признается во всем сама. – Да, я попросила у ведьмы аромат Аурелии…  Выдыхаю сквозь зубы, и облачко пара скользит из пасти, чтобы раствориться в нагнетающейся темноте леса. – …Зачем она тебе? Она всего лишь человек! Все знают, что она умрет при родах, а я… Я буду любить тебя, воспитывать твоего ребенка. У нас ведь все было так хорошо до появления этой чертовой Марии!

От упоминания этого имени шерсть встает дыбом, губы кривятся в оскале, из глотки вырывается предупреждающий рык.

– У Марии и не было шансов, она бы все равно умерла! И у Аурелии их не будет! – запальчиво начинает выкрикивать Алия, видя, как я отступаю от нее шаг за шагом.

Она вскакивает на ноги, а я рычу на нее.

Зачем она это сделала? Зачем увела за собой? Чья это была идея?

– Это Марк, – слышит она мой немой вопрос. – Это Марк посоветовал мне обратиться к ведьме. Как эта идея не пришла мне самой в голову?!

Мар-р-рк!

С трудом, но заставляю себя пятиться. Тело повинуется не сразу – аромат Аурелии, моей истинной пары, зовет назад, волку хочется вернуться, взять то, что предлагает девушка, освободить налитое желанием тело от иссушающей агонии накатившего возбуждения, но я протестую.

Впервые две ипостаси спорят, не давая принять решение. Человек понимает, каким это будет предательством той, кого, кажется, начал любить по-настоящему, а волк повинуется инстинкту, и эта борьба не может решиться в пользу одного или другого. Как весы Фемиды, они перевешивают то в одну сторону, то в другую.

И я рычу, вою в небо.

Но человек побеждает. Волку приходится повиноваться, несмотря на волнующий аромат истинной пары, должно быть что-то человечное, настоящее в отношениях между мужчиной и женщиной.

Я подпрыгиваю на снегу и тут же отталкиваюсь от снежной горы, чтобы помчаться назад, пробежать мимо своих же следов, добраться до деревни.

Перед глазами стоит рука Алии, на которой виден свежий заживший порез – она заплатила годом жизни ведьме за то, чтобы стать не тем, кем является. И от этого понимания горчит в глотке. Она обманула! Обманула меня!

И Марк! Чертов Марк!

Бегу так быстро, что ветер свистит в ушах, лапы не успевают провалиться полностью в снег, и он скрипит между когтей.

Вперед!

Вперед!

Носом чую, что это еще не все подлости, которые приготовил брат. Наверняка есть что-то еще! Волнение за Аурелию колышется в сердце, сдавливает грудь.

Вперед!

Бегу так быстро, что обгоняю даже мрачные тени опускавшейся на лес ночи.

И когда вижу огни деревни между мрачными деревьями, замечаю, что нахожусь не один – с ветки на ветку пикируют летучие мыши, кровожадно поблескивая аномально красными глазами. Вампиры…

Рычу на них, прогоняя, но этим отродьям ночи хоть бы что!

Они ведут меня, надеясь, наверное, что я не успею оказаться в деревне до полной темноты, когда они могут напасть всем скопом даже на такого большого зверя, как я, чтобы сожрать, растерзать на куски, лакомясь мясом сильного оборотня.

Потому бегу еще быстрее, в который раз костеря Марка на чем свет стоит за его разрешение вампирам жить в заповедном лесу. Он давно напрашивался на то, чтобы окончательно изгнать его из стаи. И нужно было сделать это после того, как Мария умерла!

Воспоминания, похороненные под гнетом лет, пытаются прорваться в сознание, а я хочу удержать их там, где им и место, хоть это и получается ужасно плохо…

– А разве оборотни существуют? – Мария кокетливо оправила прядь, улыбнулась и вытянула длинные загорелые ноги на большом махровом полотенце, которое служило нам покрывалом на живописной полянке.

– Ты сама можешь в этом убедиться, – рыкнул я в ответ.

– Я верю тебе. Верю больше, чем себе, – хихикнула она. – Но… Каникулы заканчиваются, мне нужно будет уезжать. Сказка скоро закончится, Лиам.

– Ты должна остаться со мной. Мы будем жить в городе. Ты будешь под моим присмотром.

– Но…

– Или… Останемся в стае. Я скажу, и тебя примут все оборотни.

– Лиам, ради тебя я готова на все… На все!

❅ 26 ❅

В два счета запрыгиваю на дорожку, ведущую к хибаре знахарки, в которой еле теплится скромный огонек. Чувствуя владения стаи оборотней, летучие мыши остаются позади, они недовольно хлопают крыльями, пищат, переговариваясь на своем противном языке, и улетают обратно в лес в поисках другой, менее ловкой жертвы.

Надо с ними решать, и как можно скорее!

Рысцой пробегаю по главной дороге, замечая, как члены стаи закрывают двери домов – многие вернулись из леса, все теперь опасаются темноты. Не дошло бы еще до того, что по собственной деревне волки перестанут ходить ночью, не то что выбираться в лес!

От этого хочется завыть во всю глотку. Никто не смеет притеснять волков! Никто!

Запрыгиваю на крыльцо и замираю. Втягиваю носом воздух и понимаю, что аромат Аурелии почти рассеялся – ее нет в доме.

И ее нет в доме уже довольно давно!

Вхожу в дом уже на двух ногах, немного влажных от растаявшего снега, прохожу по комнатам, хотя и так знаю – Аурелии в доме нет. Нервно сжимаю ладонь в кулак. Занятый проблемами стаи, я совсем упустил из вида то, что нужно молодой женщине, ожидающей ребенка. Внимание. Мария тоже упрекала меня в этом, и…

Черт.

Быстрым шагом выхожу на улицу. Окидываю пустую дорогу тоскливым взглядом, вдыхаю запах полной грудью, надеясь уловить след любимой, но не могу. Пахнет выпечкой, немного – вином, зверями, духами, но духа Аурелии почти не слышно. Делаю несколько шагов вдоль дома, отслеживая ее следы, замираю.

– Чего тебе, Джайден?

Паренек, поняв, что его заметили, переступает с ноги на ногу, оглядывается на дом, из приоткрытой двери которого его ждет брат – Джордан. Кажется, что примирение завершилось успехом – они уже не пытаются отомстить друг другу, подначивая на пакости.

– Ты Аурелию ищешь?

Пожимаю плечами. Понятно, что не подснежники выискиваю вдоль дороги.

– Она… ушла, – он замирает и резко проводит рукавом под носом.

– Как – ушла?

– Ну вот так. Ходила, ходила и ушла.

– И куда? – нависаю над мальчишкой, испуганно сжавшимся от воли альфы. Тот пытается юлить – глаза бегают туда-сюда. Дергаю его за плечо куртки. – Повторить вопрос?

– Альфа, я не знал, правда не знал, – бормочет он.

Тут из дома выкатывается Джордан. Он пытается защитить брата, кидается мне на руку, даже не боясь, что взрослый мужчина может откинуть его в снег, как котенка. Думаю, что мой собственный брат с самого рождения был бы на стороне той силы, что хочет причинить мне вред. Но тут же дергаю плечом, прогоняя эти мысли – не время об этом вспоминать!

– Что ты не знал?

– Она спросила, где находится старый дуб.

Отпускаю мальчишку и внимательно гляжу ему в глаза. Он не врет.

– Зачем ей старый дуб?

– Она не сказала, – виновато бормочет Джайден. – Прошлась по деревне и ушла.

– Ты почему не остановил? – рычу, не скрывая злости.

Джордан тут же обращается в волка, оскаливает пасть на меня, грозясь защитить брата. Черт. Да я и сам знаю, что никто не может вмешиваться в дела альфы. И сам же запретил лишний раз заговаривать с Аурелией.

Улица пуста и глуха. Темная ночь незаметно подкралась и укрыла черным одеялом все вокруг, оставив только белые лампочки звезд. Даже луны не видно.

Фыркаю. Опускаюсь в снег четырьмя лапами, веду носом вперед.

Старый дуб, говорите?

Устремляюсь вдоль по улице, перепрыгиваю через снеговика, проезжаю по новому катку, уже исполосованному коньками детей и взрослых, сокращаю дорогу как могу и вот уже падаю грудью в высокий снег оврага. Продираюсь быстро, загребая белые барханы под себя, а потом вижу чуть вдалеке уплывающую вверх цепочку следов.

Аурелия была тут.

Сворачиваю к тому месту, где она проходила, и бегу по ее следам, ощущая нервные покалывания плохого предчувствия в груди. Потому что там, на самом верху, у черного дуба, рассеченного молнией, я чувствую запах Марка. Он говорил с ней. Он убеждал ее в чем-то. Именно на том месте, где несколько лет назад умерла Мария, когда в ребенке внутри нее начала просыпаться сила оборотня.

Жмурюсь от картин, которые так и встают перед глазами: кровь между ног, испуганный крик, расширенные от ужаса глаза… Ее волосы, в которых запутался солнечный свет, и тонкие белые руки на животе…

Я никогда не хотел ребенка такой ценой… Никогда… Зачем она ходила к ведьме, зачем попросила возможность забеременеть от меня?..

Чем ближе я подхожу к дубу, тем сильнее воспоминания будоражат кровь. Я снова чувствую невыносимую слабость, когда понимаю, что ничем, совершенно ничем не могу помочь девушке, спасти ее, защитить от той разрушающей боли, которая сотрясала все ее тело. Помню, как нес ее на руках к ведьме, и как та качала головой, показывая, что душу Марии уже не спасти, что она уже вознеслась к небесам…

Чертов Марк! Он специально привел Аурелию сюда, чтобы сделать больнее, чтобы провести ножом по не заживающим ранам, пустить кровь воспоминаний, оживить призраков, упокоенных в сундуках памяти…

За деревом – следы машины. И я знаю, куда он повез ее. Поднимаю голову вверх, к небу и вою на луну, скрывшуюся в темных тучах.

У-у-у!

Кх-кх-кх! – тут же отзывается волна звуков. Открываю глаза, и вижу своих врагов – летучие мыши, объединившись в огромное облако, летят прямо на меня, надеясь спикировать одним большим осиным роем, чтобы загрызть, заклевать, выжечь с земного шара своими кроваво-красными глазами, огромными клыками, с которых капает слюна!

Не дамся, гадское племя!

Бегу вперед, по дороге, проторенной машиной.

Сверху на меня падает один из мышей, целится в холку. Подпрыгнув, хватаю его за крыло, сжимаю зубы сильнее, дергаю головой, откидываю тушку в сторону. Остальные, поняв, что враг силен, не рискуют нападать. Но это пока.

Кх-кх-кх! – бьют они крыльями в воздухе, и я вижу, что их становится больше. Они тучей следуют за мной, выжидая, когда смогут напасть, и совсем скоро от этой черной тучи становится темно – лунный луч не может просочиться через их тела.

Дорога до охотничьего дома слишком далека, и не факт, что успею добраться до него… Если Аурелия все еще там…

❅ 27 ❅

Просыпаюсь с рассветом – тонкие скромные солнечные лучики пробираются вперед, скользят по глазам. На мгновение они пропадают – Марк встает прямо перед окном, загораживая их проход, и на лицо падает холодная тень.

– У нас гости, – бормочет он. – Пришла пора…

– О чем ты, кто там? – вскакиваю с кресла, на котором уснула после всех переживаний дня.

– Лиам идет за тобой, Аурелия, – четко выговаривает он, и глаза его блестят желтым светом. – Сегодня все решится!

– Что? Что решится?

Он смотрит в сторону и говорит, но я понимаю, что имеет в виду Марк совсем другое:

– Он заберет твоего ребенка, Аурелия, когда ты будешь лежать на холодной земле…

Не договорив, он быстро распахивает дверь, рычит и воет. Я понимаю, что мужчина перевоплотился в волка. В этот же момент о стекло ударяется большая черная птица и замирает, прильнув к стеклу. С отвращением вижу, что это летучая мышь – она огромная, с невероятно большими кожистыми крыльями в нитках кровяных артерий, с крупной пастью, полной мелких острых зубов, и красными глазами, следящими за мной.

Вскрикиваю, бросаю в окно подушку и вижу, что страшной мыши уже нет.

И тут начинает происходить невероятное…

Маленький деревянный дом ходит ходуном, потому что там, за дверью, творится нечто ужасное. Вскрики, стоны, животный визг.

Сквозь небольшие просветы в стене в темное нутро вместе с солнечным светом, отражающимся от белого снега, просачивается запах крови.

Я не хочу думать о том, что там происходит, не хочу, но не могу заставить себя зажмуриться, отрешиться от происходящего.

Страх топит сознание, встает перед глазами белой пеленой.

Провожу рукой по холодному полу и выхватываю из сумрака тяжелое ружье. Оно отзывается железным лязгом, обжигает морозом пальцы. Понятия не имею, что делать с оружием, но сейчас думаю только о том, что мне очень повезло – наверняка оно заряжено, ведь сама бы я никогда не догадалась, как вставить патрон в его нутро.

Хлыщ-щ-щ – мне кажется, что кто-то снаружи когтями проводит по тонкой обшивке заброшенного домика, и он едва ли не кренится вместе со мной.

В животе неприятно колет, тупая ноющая боль разгорается все сильнее, поднимается из низа живота под грудину.

Иисусе.

Прикладываю руку к пока еще плоскому животу, будто надеясь достучаться до того, кто находится внутри, успокоить, обнадежить.

– Все будет хорошо, мой маленький, все будет хорошо, – шепчу непослушными губами.

Вдруг драка снаружи замирает. Будто кто-то отключает звук – становится так тихо, что слышно, как бьется мое маленькое сердечко. Ту-тук, ту-тук, ту-тук.

Хлипкая дверь с противным скрежетом открывается.

Я поднимаю ружье, упираю приклад в плечо. Мне нужно любыми путями защитить себя и маленькое чудо внутри меня. Указательный палец дрожит возле холодного курка. Осторожно выдыхаю, надеясь сравнять дыхание и не промахнуться.

Огромная серая туша вваливается в проем двери и замирает, глядя прямо на меня огромными желтыми глазами. С шерсти животного стекает кровь, и непонятно чья она: его или врагов. Но меня это мало заботит, от ужаса меня парализовало.

– У-убирайся, – срывающимся голосом говорю животному, и он отрицательно трясет башкой.

Передо мной происходит настоящая магия, такого в цирке или по телевизору не увидишь: огромный волк медленно поднимается на задние лапы, втягивает шею в плечи. На моих глазах шерсть с него сходит, оставляя после себя обычную смуглую кожу на сильных тренированных мускулах крупного мужчины.

– Аурелия, – хрипло зовет он, – пойдем.

– Нет, – испуганно отшатываюсь. – Нет!

Он протягивает руку, показывая, что не имеет плохих намерений, и мне хочется поверить, довериться ему. Сердце начинает тарахтеть, в уголках глаз скапливаются слезы от напряжения, но я должна держаться от него подальше. Потому что теперь знаю, что никому нельзя доверять. Даже тому, что назвал меня своей истинной парой.

– Я загрызу всякого, кто встанет у меня на пути, – мрачно говорит он, и я вздыхаю. Аура его мощи заполняет комнатку, порабощает, заставляя повиноваться дикой харизме вожака стаи. – Пойдем домой, золотце.

И в этот самый миг мое нутро сводит приступом безжалостной острой боли, будто сворачивая в спираль жизненно важные органы, а после разрезая ржавым ножом проход изнутри. Я хватаюсь за живот, откидывая ружье, падаю на пол, по которому дует зимний морозный ветер.

– Золотко! – Лиам бросается вперед, чтобы удержать меня, прижать к себе.

– Ребенок, – в страхе раскрыв глаза, шепчу я.