Текст книги "Сэнуай. Пересечение миров"

34 глава

– Мириэль! Открой глаза! Посмотри на меня! – раздалось словно в отдалении, но ответить или хоть как-то отреагировать не получалось. – Дыши глубоко! Слушай мой голос!

Она старательно слушала, выныривая из небытия короткими обрывками реальности. Чувствовала руки, которые, обвивая, прижимали к крепкому телу. Её куда-то несли. Равномерное покачивание действовало успокаивающе, но ненадолго.

– Мне срочно нужен номер. Жене стало плохо в дороге, – раздалось прямо ей в ухо, но смысл сказанного был смазан и моментально ускользнул.

Обрывки воспоминаний неторопливо сплетались вместе, воедино, пока полновесное принятие реальности не обрушилось, оглушая и затапливая дикой болью.

– Отец! – шелестом, словно она потеряла голос, слетело с губ, заставляя дёрнуться и распахнуть глаза.

– Тихо! Тихо! – прошептал Рэйналл, крепче сжимая её в объятиях.

– Рэй! Скажи мне, что это неправда! Пожалуйста!

Перед глазами всё расплывалось, но она отчаянно вытирала слёзы ладонью. Почему он молчит? Почему не говорит, что всё это чудовищная ошибка?

Где они находятся? Глаза хаотично и стремительно осматривали небольшую комнатку и кровать, на которой она лежала.

Надо найти того человека и расспросить обо всём. Информация могла дойти искажённой. Возможно, отец просто серьёзно ранен, а злые языки уже похоронили его. Внутри поднялся вихрь протеста. Она уцепилась пальцами за кожаную кирасу, пытаясь приподняться, чтобы посмотреть Рэйналлу в глаза.

– Надо расспросить того человека. Это какая-то ошибка.

Её телохранитель начал говорить, и каждое новое слово отдавалось вспышкой боли в кровоточащей душевной ране, заставляя сжиматься в диком неверии.

– Ты должна быть сильной. Если это правда, то твой отец погиб как воин, защищая свою страну, свой народ, тебя…

– Нееет!!! – собственный голос ударил по ушам. – Я не верю! Не верю! Почему ты так уверен, что это правда?

Истерика всё же накатила новой оглушающей волной, заставив захлебнуться в рыданиях. Рэйналл мягко ограничивал её хаотичные трепыхания, но она отчаянно пыталась вырваться.

– Об этом говорили сегодня на центральной площади.

– Отец не мог погибнуть. Нет, я не верю. Это неправда!

Пальцы судорожно сжимались на предплечье Рэйналла, царапая ногтями и сдавливая. Эмоции поглотили полностью, лишая способности мыслить объективно.

– Я с тобой. Слышишь меня? Я обещаю тебе и обещал твоему отцу, что ты будешь в безопасности.

– Где эта безопасность? Её больше нет! О чём ты говоришь?

– Если Тэррион падёт, то мы доберёмся до моей родины… до моего дома.

Это спокойное и уверенное заявление перекрыло все пути следования мыслей, повергая в дополнительный шок.

– Ты никогда не рассказывал, что у тебя есть дом. Но… как же отец? Если он действительно, то… – горло мгновенно скрутил спазм, заставивший схватить крупным глотком воздух и замолчать.

Крупные пальцы гладили по голове, перебирая прядки волос. Рэйналл молчал, и сейчас так было даже лучше. Тело задеревенело, эмоции притупились, лишь сердце, продолжая биться, кровоточило всё сильнее.

«Боль – это мгновение жизни, которое надо пережить» – всплыло в подсознании. Кто сказал эту фразу? Сейчас уже и не вспомнить. Страшные слова, за которыми скрывается ужасающая правда.

Неужели участь Тэрриона предрешена? И им придётся бежать, чтобы не попасть в плен. Потому что если их пленят, то убьют и её, и Рэйналла. В этом можно было не сомневаться. Конечно, она понимала, что на войне есть победители, а есть проигравшие. Но отец не заслужил такой судьбы. Он не мог быть мёртв.

Тяжёлые, бессвязные мысли поглощали. Она лишь кивнула, когда Рэйналл бережно уложил её на кровать и сказал, что ему надо уйти и уладить некоторые дела.

Перед глазами была светлая стена, покрытая потрескавшейся штукатуркой с остатками едва различимой фрески. Глаза безжизненно застыли на странном ярко-красном пятне, всё внутри замерло в отрешённом состоянии, на долгое время бросая в пучину полной апатии.

В какой-то момент грудь снова прошило такой сильной болью, что слёзы брызнули из глаз, а изнутри вырвался мучительный стон. Боль, злость, отчаяние – все чувства перемешались, превращаясь в один колючий комок, который застрял в груди, мешая дышать.

Отец часто говорил, что одна из целей Аккадана – выход к морю. Единственным препятствием всегда был Тэррион с верным союзником в лице таирцев. Почему же друзья в один миг стали врагами, а Аккадан нарушил соглашение о мире? Отец догадывался, хотел предотвратить войну, но этот мир так жесток, что оказалось, шансов на спасение Тэрриона просто не было.

И разум, и сердце отказывались верить в его возможную смерть. Прославленный политик, доблестный воин, замечательный отец. Тот человек однозначно ошибся. Это была просто чья-то дурная шутка, чтобы создать панические настроения в обществе. Надо выяснить всё более основательно.

Из задумчивого забытья её выдернул звук открывающейся двери. Испуганно вздрогнув, Мириэль села на кровати и уже с облегчением наблюдала, как Рэйналл вошёл в комнату, закрыл ногой дверь и поставил на стол поднос с глиняными мисками.

– Как ты?

Она положительно кивнула в ответ, скользнула взглядом по его лицу, а потом дыхание вмиг сбилось. Всё внутри словно кипятком обожглось, а страх горячим спазмом сжал горло.

– Твоя рана!

Истерзанное сердце пережило очередную остановку, перед тем, как спустя невыносимо болезненное мгновение, пуститься вскачь.

Она не могла допустить, чтобы ему стало хуже, и тем более не могла потерять.

Несмотря на его упорное нежелание показывать свои слабости, будет огромной глупостью запустить рану и дождаться ухудшения состояния.

– Ты ходил к лекарю, да? Он обработал рану? – вскочив с кровати, она на трясущихся ногах сделала шаг к Рэйналлу.

– Нет. Я продал лошадей и купил нам карнотавров.

– Тебе обязательно надо к лекарю. Покажи рану. Она точно воспалилась. Ты хоть понимаешь, что можешь умереть от лихорадки? Снимай кирасу.

Тело стало влажным от выступившей нервной испарины, руки дрожали, а пальцы судорожно загребали воздух.

– Всё в порядке. Рана не воспалилась. И у меня нет лихорадки.

– Покажи мне. Я настаиваю. Снимай одежду. Что за беспечность!

Рэйналл глубоко вздохнул, а её охватило волнение. Как он может вот так себя вести, когда речь идёт о серьёзной ране? Неужели ему совсем не больно? Но это просто невозможно. Или ему настолько плохо, что он не хочет пугать её?

– Ты хочешь посмотреть на мой обнажённый торс? – приподнял он удивлённо брови, а её разламывало на мелкие кусочки от одной только мысли, что всё может быть очень и очень плохо.

– Я хочу посмотреть на твою рану! – голос рассёк воздух решительностью, но внутри всё дрожало от предчувствия беды.

Рэйналл неохотно снял кирасу, стянул тунику и выпрямился.

Веки, словно сломавшись, застыли. Её взгляд блуждал по плечу в поиске раны, и в ту же секунду приходили серьёзные сомнения по поводу своей адекватности. Рана точно была вот здесь, справа. Ошибки быть не могло. Но сейчас на неё нет и намёка.

Глаза расширились, из груди вырвались нечленораздельные звуки. Она осторожно дотронулась пальцами до кожи, ещё полностью не доверяя своим глазам, но тактильные ощущения доказывали то же самое. Это казалось очень трудно осмыслить, но раны не было. И мысли бились вокруг единственного вопроса: «как такое возможно?»

Застыв в каком-то глупейшем оцепенении, Мириэль лишь удалось коротко выдохнуть:

– Я сошла с ума?

– Нет. Ты в здравом уме и ясной памяти.

Определить тон сказанного было сложно. Он сердился, шутил или издевался? Если это такая шутка, то она не в состоянии её оценить. Рана точно была. Она не могла тронуться рассудком с горя. Исцелиться за такое короткое время просто невозможно. Это противоречило всем законам медицины, возможностям организма, да и здравому смыслу, в конце концов.

Эмоции выплёскивались волной, не позволяя разделить их на отдельные составляющие и затапливая освободившееся место противоречивыми чувствами.

– Как это возможно?! Рана же была?! Как она смогла зажить так быстро? Где тогда шрам?

Каждый вопрос – крик души, который разрывал изнутри, причиняя лёгкую боль. Пространство вокруг словно сузилось, притягивая их друг к другу и оставляя всё меньше места для живительного воздуха.

– Это самоисцеление, – ответил он уклончиво, чем запутал ещё больше.

– Так не бывает, – вырвалось у Мириэль неуверенно.

– В местах, откуда я родом – бывает. Моя кровь меня исцеляет. Или ты уже забыла, как она исцелила и тебя?

– Я ни о чём не забыла. И до сих пор так и не получила правдивый и вразумительный ответ на вопрос, как твоя кровь может исцелять.

– Узнаешь, как только мы доберёмся до моего дома.

Голос звучал хрипло, словно внутри у него тоже происходила некая борьба.

– Ты меня пугаешь. Почему нельзя было рассказать раньше? Почему нельзя сейчас? Мне и так очень тяжело, а тут ещё ты со своими тайнами! Я полностью доверяю тебе, но ты не хочешь раскрыться. Почему? Что за секреты ты хранишь? – последний вопрос вырвался отрывисто, так как дыхание перехватило от нахлынувших эмоций.

Руки сами собой сжались в кулачки и они обрушились на мужскую грудь. Едва ощутимо, так как память о ране была ещё сильна, но достаточно, чтобы показать своё возмущение. Зрительный контакт не разрывался. Рэйналл молчал, а потом обхватил её кулачки своими ладонями, поднёс к губам и поцеловал её руки. Он смотрел нежно, а затем уронил виновато и слегка расстроенно:

– Прости, – последовала непродолжительная пауза, – и просто доверься мне…

– Ты заставляешь меня думать, что я сошла с ума…

– И в мыслях не было.

– Я пребываю в условиях постоянной недоговорённости с твоей стороны, а ты просишь довериться. Чем больше я доверяюсь, тем больше тайн между нами. Я не знаю, кто ты. Не знаю, куда мы едем.

Внутри всё распалилось от досады и огорчения, и Риэла ничего не могла с этим поделать.

– Давай проясним то, что действительно важно. Ты меня боишься? – зачем-то спросил Рэйналл, ошеломляя этим вопросом настолько, что внутри реально кольнул отголосок страха от раскручивающегося волнения.

– Нет.

– Я расскажу тебе всё, но чуть позже. Верь мне. Не стоит надумывать лишнего.

Он был слишком спокойным. Или это только казалось? Без разницы. Как он мог быть таким непробиваемым, когда её разрывало на куски.

– А если мы не доберёмся? Если на пути к отцу столкнёмся с целым войском? Я так и не узнаю, кто ты? Ты поступаешь нечестно. Так нельзя. Всё это время… твои слова, твои поступки… Ты то притягиваешь, то отталкиваешь. Я не могу больше вариться в этой неопределённости. Хочу понять и разобраться, но не получается. Может, ты привык играть с женщинами? Но я не игрушка. Возможно, я слишком неопытна. Но кто дал тебе право издеваться над моими чувствами, заставить поверить, что я тебе небезразлична? Кто дал право скрывать правду? И вот теперь, смотри, что ты наделал!

– Что? – отозвался он слишком невозмутимо, вызывая ещё большую волну возмущения.

– Я в тебя влюбилась! И не могу заставить сердце передумать, но и твоему сердцу приказать не могу.

– Что, правда любишь? – улыбнулся Рэйналл лукаво, а у неё внутри всё перевернулось и начало трепетать. – Готова принять такого, какой есть? Практически вслепую…

Казалось, ещё немного, и сердце выпрыгнет из груди. Тёмно-голубые глаза поймали её взгляд и удерживали, заставляя инстинктивно сжаться. По телу прошла волна дрожи, и пришлось обхватить плечи руками, чтобы хоть как-то унять пронизывающий трепет.

– Не пугай меня! – получилось слишком громко, но так было даже лучше. – Да, ты не такой, как все. Я принимаю и осознаю это. Но именно такого я и полюбила тебя.

– Пути назад не будет. Потом, если испугаешься, уже не отпущу. Не смогу.

– Почему не сможешь? – вопрос прозвучал приглушённо, и Риэла почувствовала, как вспыхнули щёки и всё внутри замерло в ожидании ответа.

– Потому что вырывать кусок сердца крайне неприятное занятие.

 
                                     * * *
 

Решение было принято. Они направятся к станции, дождутся группу эвакуации, а после… После вместе полетят на Землю, несмотря ни на что. Возможно, он поступал нечестно, утаивая правду, но другого выхода просто не было. Сейчас мозг Мириэль, ещё не до конца осознавший смерть отца, не смог бы принять будущую реальность. Оставалось лишь надеяться на то, что примет позже.

Рэйналл впервые позволил эмоциям выйти на первый план. И теперь пытаться что-то изменить или бросаться постфактум в скептический раздрай было чревато ещё большим хаосом в сознании.

Никогда в жизни ему не приходилось деформироваться под обстоятельства, отодвигая в сторону здравый смысл и готовясь сломать систему. Самое главное – вытащить Мириэль из этого всего живой и невредимой. Что бы ни случилось и что бы ни грозило, поступиться этим решением означало предать самого себя. Точка невозврата давно была пройдена. Она не выживет на Сэнуай без него, значит, будет жить на Земле. Идеи «кем и как» есть, и протащить их через лазейку в законе можно. Время сейчас было не на их стороне, и поэтому приходилось торопиться.

Два отлично укомплектованных карнотавра, небольшая палатка для ночёвки в пустыне, огниво, новые туники, шерстяные плащи, запас воды и еды на четыре дня, дополнительные полезные мелочи. Драгоценностей больше нет, денег оставалось немного, но им должно было хватить.

И как только он вернулся в мансион, принцесса вновь заставила почувствовать себя лжецом и самозванцем, отчаянно пытаясь понять отсутствие раны, которую уже давно залатали наниты. Внутри гулял сквозняк, и становилось муторно от того, что он не мог сейчас рассказать истинную правду.

А потом принцесса отрывисто выдохнула: «я в тебя влюбилась». И на какой-то миг все процессы внутри замедлились, чтобы потом разлететься по всему телу щекочуще-жгучей трассирующей очередью.

Конечно, он догадывался, чувствовал, понимал. Гипертрофированное стремление забрать её, сделать своей, не отпускать никогда, защищая и оберегая, росло и крепло, сметая все оборонительные сооружения. Как только они доберутся до базы, то она познает силу его любви во всех смыслах этого слова. А сейчас…

Сейчас надо было прекратить этот эмоциональный фейерверк, успокоить и переключить Мириэль. А самое лучшее лекарство на данный момент – это…

С густым и горячим вдохом он притянул принцессу к себе, выцеловывая все страхи, сомнения и обиды. Она несмело, словно сомневаясь, отвечала, но потом отстранилась, нервно стискивая пальцы и кусая губы.

Больше Мириэль даже не смотрела на него, принимаясь за еду. Обиделась.

– Поешь, и я принесу ведро горячей воды.

– Хорошо, – покорно согласилась девушка.

Пока Риэла мылась, сам он добрался до ближайших дешёвых терм. Горячая вода обжигала снаружи, тревожность перед дорогой изнутри. Что их могло ожидать в пустыне? Да всё, что угодно. Но даже это он принимал с привычным хладнокровием, в отличие от чувств, что разбередили в нём искренние признания. Эмоциональная, смелая, решительная девочка. Распахнула ему душу, а он не оправдал ожидания. Обиделась, конечно. Вроде признался в ответ, а вроде и нет. Попытка уберечь от лишних потрясений, с её стороны, выглядит, как осознанное замалчивание на грани обмана. Даже интересно, кем она его представляет? Девочка умная. Вряд ли каким-нибудь полубогом с мифической подноготной, хотя кто знает, что может понапридумывать влюблённая женщина.

Когда он вернулся, Мириэль уже лежала на кровати, но, как только, дверь с лёгким скрипом закрылась, тишину прорезал её тихий голос:

– Не гаси, пожалуйста, свечу.

– Почему?

– Мне страшно.

Это заявление привело в движение лицевую мускулатуру, заставив стиснуть зубы. Тишина заострилась, и её прервал слабый всхлип. На этом звуке тело напряглось, а внутри забили громкие набаты и словно поднялась снежная буря.

Движение вперёд, Мириэль недоверчиво дёрнулась в его объятиях, стала елозить, пытаясь отдалиться, но потом затихла. Держал он нежно, но весьма крепко, не вырваться. Они лежали на боку, и он всё сильнее притягивал её к себе за талию, прижимая хрупкую фигурку и обволакивая своим телом, словно защищая от всего мира.

– Чего ты боишься? – прошептал он прямо в ухо принцессе. – Положи голову мне на руку, будет удобней. Да, вот так. Расскажи, что тревожит, и мы всё решим. Обещаю.

– Я всего боюсь. Всё вокруг пугает. Мне кажется, что как только мы выйдем за пределы этой комнаты, нас сразу убьют. Люди отца не доберутся до нас, и мы не дойдём до твоего дома, если таковой всё-таки есть. Я не смогу. У меня не получится дойти. Но даже если это осуществится… Кто там ты?

– У меня есть дом. Есть работа…

– Какая работа? Телохранителем? Наёмником? Или, может, ещё кем-нибудь, о чём я не знаю? Может, ты наёмный убийца, который расправляется с неугодными? С твоими-то способностями. Ты заставляешь меня вытаскивать из тебя ответы, но, если честно, я боюсь правды, которая может открыться.

Она говорила уверенно и смело, и он оценил её храбрость, её стремление разобраться. Каждый вопрос бил на поражение, и принцесса застыла в его стальной хватке в ожидании ответов. А он не мог удержаться. Руки кололо от желания касаться, успокоить, приласкать, а потом раздразнить, но он лишь дотронулся до мочки уха, отводя непослушную прядь волос, а потом накрыл её ладонь своей, переплетая пальцы.

– Я воин, Мириэль. Можно сказать, военачальник. У меня своя группа людей.

– Ты командуешь когортой?

– Нет! Всего лишь одиннадцать человек, – усмехнулся он. – Но по эффективности с когортой, думаю, сравняемся.

– А где сейчас твои люди? Почему они оставили тебя одного? И кто тогда та женщина, из-за которой ты сдался в плен? – выпалила она быстро, а потом выдала и вовсе гениальную идею. – Может быть, она твоя жена?

– Неужели это нотки ревности?

– Нет! Я просто хочу разобраться.

– Я не женат. И до того момента, как увидел твои фиолетовые глаза, даже был свободен.

– А сейчас что, несвободен? – по интонации было видно, что принцесса изо всех сил сдерживала прорывающуюся довольную улыбку.

– Конечно. Я теперь твой, а ты моя.

– Я твоя?

– Целиком и полностью. Никому не отдам и никуда не отпущу. Нас тянет друг к другу. Надеюсь, ты не собираешься это отрицать?

– Тянет… – повторила она несмело, медленно смакуя слово на языке, а потом осторожно вобрала воздух и выдохнула. – Прости, но мне, наверно, нужно время, чтобы всё принять и осознать. Всё так остро и на грани. Я хочу задать тебе тысячу вопросов, но почему-то боюсь.

– Клянусь, я отвечу на всю тысячу, но чуть позже. Самое главное, чтобы ты верила. Я не обещаю, что будет легко, но мы справимся. Мы же теперь связаны.

– Крепко? – она заёрзала в его объятиях, устраиваясь удобней.

– Крепче не бывает. А теперь тебе надо уснуть.

– А война не дойдёт до твоего дома?

– Исключено.

35 глава

Дорога казалась бесконечной. Изнурительная жара, которая мешала мыслить объективно и плавила до кашеобразного состояния тело, становилась невыносимой. С каждым вдохом лёгкие словно обжигало. Не помогала даже куфия. Слои ткани защищали голову от палящих лучей, но ни капли не охлаждали вдыхаемый разгорячённый воздух.

Песок хрустел на зубах, глаза болели, потрескавшиеся губы саднило. Два предыдущих дня их путь проходил по каменистой полупустыне и дорога была вполне сносной. Удалось даже запастись водой в крохотном поселении возле оазиса. Но сегодня, как только они ступили на землю настоящих песков, всё изменилось.

Вначале величественная пустыня показалась прекрасной, открывая взору распростёртые до горизонта песчаные дали, напоминающие раскалённое море, над которым от исходящего жара дрожал воздух. Но вскоре тихая и безмолвная красота превратилась в одолевающее и изводящее испытание.

Вчера, на третий день после известия о смерти отца, она попросила Рэйналла построить из камней небольшую насыпь, в центр которой положила свой мотирам и монету. Поцеловав перстень, она завернула его вместе с монетой в кусок ткани и, три раза прошептав «прости», положила свёрток между камней.

Удушающая действительность вновь ворвалась в сознание, захватывая всё вокруг, мешая дышать, мыслить, реагировать. Ей было не суждено попрощаться с отцом, предать его тело погребальному огню, провести все соответствующие ритуалы.

– Положи камень сверху, – заторможено прошептала Мириэль перед тем, как всё внутри вновь рвануло от оглушающей боли.

Слёзы опалили глаза и щёки, и рыдания вновь сотрясли тело. Трясущимися руками, вытирая тыльной стороной ладони глаза, Риэла положила на камень ветку с небольшими голубыми цветочками. Это было единственное подобие цветов, которое удалось найти среди камней и песков.

Пальцы, которыми она до боли сжимала два небольших камня, стали белыми. Где-то в глубине души она всё ещё не до конца верила в его смерть, отчаянно надеясь на чудо, хотя за последние дни доказательств и свидетельств людей было предостаточно. Тэррион был практически захвачен, и их путь к Деланейским горам был единственным спасением.

– Прощай! – сорвалось с губ перед тем, как её подняли с земли и заключили в крепкие объятия.

Вот её лекарство. Рэйналл – её личная панацея. Руки, глаза, прикосновения. Всё исцеляет, каким бы помешательством это ни казалось. Ранее, сейчас, потом – он будет рядом. И она будет вбирать в себя его силу, греться его теплом, впитывать ощущения и эмоции. Сопротивляться этой бешеной тяге невозможно. Несмотря на печаль внутри, надо пытаться жить дальше и радоваться простым мелочам.

Переночевав в палатке, они продолжили путь, и через шесть часов от прежней решимости и жизнелюбия не осталось и следа. В голове крутилась только одна мысль – пить. Раздражителями становилось абсолютно всё вокруг, вызывая тошнотворное отторжение.

Как Рэйналл мог обходиться практически без воды? За всё время он сделал всего лишь несколько глотков, в то время как она, умирая от жажды, выпила половину фляги. Он точно не человек. Человек бы не выдержал, не смог. Или просто она слишком слабая?

Рэй ехал рядом, постоянно оглядывая её сгорбленную фигурку. За половину дня они сделали лишь два кратковременных привала, и сейчас Мириэль была очень близка к тому, чтобы попросить о третьем.

Духота стала невыносимой, и от жары в голове, вероятно, помутилось. Всё время до этого вокруг было тихо, а теперь непонятно откуда лились чарующие певучие звуки, словно невидимый музыкант играл на загадочном инструменте. Это было одновременно и прекрасно, и жутковато, потому что объективно не могло быть правдой.

Надо было остановиться хотя бы на пять минут. Просто размять ноги, посидеть на тех, так удачно расположенных камнях, и прийти в себя. Но Рэй опередил её, выкрикнув резкое «варрр».

Оба карнотавра встали как вкопанные, потряхивая головами и вертя ими из стороны в сторону.

– Как хорошо, что мы остановились. Мне кажется, что от этой жары я схожу с ума, – прошептала она еле-еле.

– Слышишь, как запели пески?

– Да. Ты тоже это слышишь? Значит, я не брежу?

– Нет. У нас есть от силы полчаса, чтобы найти место и поставить палатку. Скоро начнётся буря.

– Буря? Какая буря? И что означает «поют пески»?

– Видишь пыльную дымку на горизонте? Скоро появится большое облако, похожее на волну из песка. И тогда лучше находиться в укрытии. А звуки образуются путём трения песчинок друг о друга.

Она трусливо оглянулась по сторонам, сглатывая образовавшийся в горле от внезапного страха ком. Яркое солнце постепенно тускнело, заволакивалось мутной пеленой, становилось прохладней.

Рэйналл торопил карнотавров, и через пять минут они остановились у небольшой каменной гряды. Ей оставалось лишь наблюдать, вернее, больше даже любоваться, как он быстро устанавливал палатку, прижимая её края к земле большими камнями, привязывал животных. Все его движения – рациональные и отточенные. Словно буря в пустыне – это вполне обыденное событие, с которым он сталкивался практически каждый день.

«Я теперь твой, а ты моя». Сердце расширялось, мешая сделать полноценный вдох. Каждый орган внутри скручивался от восхищения и любви к этому необыкновенному мужчине. Как можно было бояться чего-то, когда рядом находился непробиваемый щит из плоти и крови? Непростой и даже загадочной крови. И насчёт этого она всё равно потребует объяснений позже.

Песок пустыни постепенно приходил в движение, и ощущалось, что надвигается что-то мощное и зловещее. Звуки уже давно стихли, и пыльная дымка на горизонте стремительно превращалась в высокую плотную стену, поднимаясь всё выше и приближаясь.

Страх раскручивался внутри, словно водоворот, вытесняя всё остальное. «Мы же выживем», «Рэй всё предусмотрел», «он ни капли не боится, значит всё не так плохо» мелькало в голове, пока Мириэль пыталась уверить саму себя в том, что та стихия, которая неумолимо приближалась к ним, не станет причиной их мучительной смерти. Мысли путались, потому что накатывающая паника была гораздо сильнее. От жути становилось холодно, словно и не было изнуряющей жары.

Никогда ещё природа не вызывала в ней такую смешанную палитру эмоций. Волна песка, как совершенно верно описал её Рэйналл, стремительно неслась им навстречу, всё увеличиваясь в размерах.

В лицо ударил первый сильный порыв колючего ветра. Глаза обожгло мелкими песчинками. Создавалось полное ощущение неправдоподобности пейзажа. Она, как заворожённая, смотрела на приближающуюся стихию, забывая моргать и понимая, что ещё ни разу в жизни не видела ничего подобного.

– Надо укрыться в палатке. Скоро мы будет в самом центре, – раздался рядом голос Рэйналла, но ей не хотелось уходить.

Благоговение перед природной мощью заставляло трепетать от страха, но в то же время замирать в восхищении.

– Никогда не видела ничего подобного. Это поразительно.

– А я видел. И не хотел бы оказаться на её пути без укрытия. Идём же.

Ветер перехватывал дыхание, и она, щурясь, всё сильнее прижимала к лицу ткань. Небо стремительно темнело, и бессилие перед огненным ветром стало очевидным, когда вокруг начали кружить мириады песчинок, окутывая и застилая взор. Рэйналл подхватил её на руки и понёс к палатке, которая казалась спасительным оазисом посреди разверзшейся бури.

Когда за их спинами захлопнулся тяжёлый полог и её ноги коснулись земли, сильный ветер обрушился на стенки палатки, заставляя всё их убежище ходить ходуном. Внутри было темно, лишь тлеющий огонёк мерцал одинокой красной точкой.

– А палатку точно не унесёт ветром?

– Не бойся. Она надёжно закреплена. Садись сюда. Сейчас я зажгу ещё одну лучину.

– Я, конечно, хотела отдохнуть, но не таким образом.

– Буря может продлиться несколько часов, так что есть возможность не только отдохнуть, но и поспать.

– Мне кажется, окажись я здесь одна, без тебя, то уже утонула бы в собственном страхе и панике. Вернее, меня бы уже унесло куда-нибудь ветром.

– Без меня? Исключено. Одну я тебя никуда не отпущу. Тем более в пустыню.

Мириэль легла на бок, повернувшись к Рэйналлу и подложив согнутый локоть под голову. Звуки беснующейся снаружи бури отдавались тревожными молоточками в голове, не позволяя забыть, где они и что творится вокруг. Но мужской голос убаюкивал, обволакивая расслабляющими нотками.

– Такая буря называется «самум». Ядовитый, огненный ветер, – пояснил он, увидев на её лице вопросительное выражение.

– А если бы у нас не было палатки?

– Пришлось бы зарыться в песок вместе с карнотаврами. Кстати, вполне рабочий способ, – усмехнулся Рэй, усевшись на песок и разматывая куфью.

– Ты знаешь всё и обо всём? Это немного пугает, – улыбка смягчила вопрос, но скулы свело от желания продолжить мысль.

– Но в тоже время и привлекает? – сделал это за неё Рэй. – Поверь, я знаю многое, но не всё.

– Расскажи подробнее, куда мы идём? Я знаю, что через Деланейские горы есть несколько троп. Через какую пойдём мы? Аммар большая страна. Где находится твой дом?

– Мы не пойдём через горы, и мой дом не в Аммаре.

Сердце тревожно толкнулось, когда полученная информация просеялась сквозь сознание. Внутри всё окатило холодом, а Рэйналл продолжал: – Мы дойдём до гор и будем ждать там. Не бойся, там есть все необходимые удобства, и даже больше. Оттуда нас заберут мои люди, и мы отправимся домой.

Сказанное словно подтолкнуло тело. Она резко села, пытаясь осмыслить услышанное. У гор нет поселений со всеми необходимыми удобствами, там нет ничего для жизни, лишь узкие горные тропы, по которым едва может протиснуться повозка. И домой – это куда? Им всё равно придётся пересечь горы. Назад пути нет, если только…

Мужчина молчал, словно давал ей время подумать, но то, что начинало зарождаться в голове, пугало и заставляло рваться на мелкие лоскутки то хрупкое доверие и чувства, что только недавно воцарились между ними. Неужели он опять обманывает после всех их признаний друг другу? Неужели он хочет уничтожить до основания её и так разрушенный мир? Неужели Десимус был прав, когда изо всех сил пытался доказать отцу и ей, что Рэйналл вызывает подозрения, а они, как слепые, верили всем его словам?

В груди полыхало с такой силой, что невозможно было разобрать всех эмоций. Страх, удивление, обида, растерянность и, в противовес всему, полное безоговорочное отрицание. Губы дрожали, когда она попыталась выдавить из себя единственную фразу:

– Ты должен доставить меня в Аккадан?

Рэйналл удивлённо нахмурил брови, громко выдохнул, крепко зажмуривая глаза, а потом впился в неё вопросительным и даже немного укоризненным взглядом.

– Что ещё ты успела напридумывать? Хотя дай угадаю. Меня наняли враги, чтобы я доставил тебя в Аккадан. И мне больше совершенно нечего делать, как продвигаться совсем в другую сторону, чтобы просто заморочить тебе голову и не вызвать подозрений. Не слишком ли сложно? Не проще бы мне было передать тебя им в руки ещё в Аскарате? Или даже ещё проще – не взять тебя тогда с собой.

– Может быть, тебя нанял конкретный человек, и ты должен передать меня его людям. А ради хорошего вознаграждения лишнее расстояние не помеха.

– Ты ещё скажи, что я специально втёрся к вам в доверие. Может, и Лоркан в доле? Я не удивлюсь, если твоя богатая фантазия приплела ещё и его.

Напряжение в палатке нарастало вместе с усиливающимся ураганом снаружи и бурей чувств внутри.

– У меня очень богатая фантазия, но ко всему прочему я верю ещё фактам и здравому смыслу. И очень не люблю, когда мне врут.

– Ты очень умная девочка, я в этом ни капли не сомневаюсь. И я просто прошу довериться мне, – размеренно, словно разговаривая с маленьким ребёнком произнёс Рэйналл, обводя её лицо взглядом. – Я расскажу тебе всю правду до мельчайших подробностей, но только тогда, когда мы прибудем на место. Ты не поймёшь сейчас. Не поверишь. Решишь, что я издеваюсь над тобой или опять обманываю.