Текст книги "Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна"

Художник. Последние дни

 
Я не вижу свою картину,
А мне надо ее дописать,
Лишь Надежда меня не покинет
И вернется в наш дом опять.
 
 
Кто там рядом, такой красивый,
Говорят вы первый поэт,
Я не вижу свою картину,
Да и света как будто нет.
 
 
Ничего теперь не осталось,
Плач ребенка, шаги жены,
Мне нужна любовь, а не жалость,
Накануне новой весны,
 
 
Так сирень должна распуститься,
Я лишь чувствую этот взлет,
Но зачем там кружится птица,
Это Лебедь за мной плывет.
 
 
Как зовут ее, не Елена?
Мне приснился забытый храм,
И у ног осталась вселенная,
Цвет сирени и птичий гам,
 
 
Как все холодно зло и зыбко,
Как закат похож на рассвет.
Но осталась ее улыбка,
И печали былых побед
 

Сезан и Ренуар

 
Портрет Сезанна пишет Ренуар,
И кто еще так может отразить
Восторг, печаль, отраду и кошмар,
И с миром ту невидимую нить.
 
 
Сезанн угрюм, она ушла в туман.
Она осталась с сыном за чертой,
Но ничего не знает Ренуар
О том полете и о боли той.
 
 
Он хочет, чтоб остался на века
Его соперник в пелене дождя,
Скользит по полотну его рука,
И уследить за гением нельзя.
 
 
Нахмурился и отвернулся вдруг,
И позу изменил опять Сезанн,
И кисть скользнула из усталых рук,
И словно бы дописанный роман,
 
 
Еще один, теперь последний штрих,
И никого за стенами судьбы,
А он теперь не юноша, старик,
И что там жизнь и все ее плоды,
 
 
Коль женщина укрылась за холмом,
И сына в бесконечность увела.
– О чем ты снова? – Так, я ни о чем,
Но сразу ясно плохи их дела,
 
 
Портрет закончен, остается свет,
Нездешних грез, отчаянье, туман.
Когда исхода этой грусти нет,
Лишь тихо улыбается Сезанн
 

Кот под запретом

 
Как солнце ослепительно с утра,
Но как тревожно в душах и умах,
И словно продолжается игра,
И дарит нам она и боль и страх.
 
 
И одолеть его так тяжело,
Но мы, врываясь в мир трудов, забот,
Идем туда, где будет нам светло.
И вырвется из спящей неги кот.
 
 
Фигуры там застыли на доске,
Ночь ничего, как прежде не решила,
И он опять уходит налегке,
И все-таки достойно и красиво.
 
 
Что было ночью надо ль вспоминать.
Да ничего такого не случилось,
Кот предложил с ухмылкой доиграть.
– Прости, Баюн, но нет, не получилось.
 
 
– Какой Баюн, о ком ты? – Возмущён,
Редактор не пропустит Б,
Ты, как и я сегодня обречен,
Вот потому психуешь отчего-то.
 
 
Но передай наследникам привет,
Устрой пожар, ведь ты не разучился,
Слепило солнце, этот жуткий свет,
В глазах кота внезапно отразился.
 
 
Что это было? Точно скверный знак,
Нас миновала дикая комета,
Но как нам жить, скажи, писать нам как,
Раз нет вопросов, только есть ответы.
 

Поэт и Художник

Спойте мне песню о Данте

О Габриэле Россетти

Н. Гумилев

 
И томные девы, и музыки звуки,
И ада напевы, и песнь о разлуке,
Все это Россетти нам дарит небрежно,
И кажется мир таким грустным и нежным.
Там снова сражается с призраком Жанна,
Там рыцари бьются за дам неустанно,
И снова распустит ковер Пенелопа,
И в ад распахнутся внезапно ворота,
Что это, откуда такая стихия,
Там мифы и жизнь разделить ли, лихие
Сюжеты рождаются снова и снова,
И томные девы пришли из былого.
Я долго бродила в садах его чудных,
Взбиралась по тропкам извилистым, трудным,
И слушала лютни чарующей звуки.
Все снится в поэме, все снится к разлуке.
И там не русалки, танцуют богини,
И яблоко там разделили с другими,
Другая война и другая эпоха,
И томные девы взлетели высоко,
А Мастер так юн, что не верится даже,
Что он нам истории эти расскажет.
В зеленых глазах этой рыжей девицы,
Замрет он и в душах легко отразится.
И надо бы чары разрушить, но жалко,
В объятья бросаюсь я к новому Данте,
И снова бреду в этот сад на рассвете
Чтоб встретиться там с Габриэлем Россетти.
 

Букет сирени от Левитана

 
Букет сирени дарит Левитан,
И каждый лепесток благоухает,
И этот мир очарованья странный,
Нас в красоту спокойно увлекает.
Он видел эту дивную сирень,
Ее он кистью старою касался,
Слепило солнце в тот весенний день,
И кажется, он тоже улыбался.
 
 
Цвела сирень в саду его мечты,
И женщина спешила на поляну,
Она замрет на миг у той черты,
И не поверит дивному обману,
Все для нее, и снежною зимой
Взглянув устало на его картину,
Она услышит хриплое: – Постой!
Он волосы небрежно так откинут
И будет любоваться и манить
Ее туда в сиреневые дали,
Ну как его глаза не полюбить,
Наполненные вековой печалью.
О чем грустить, когда цветет сирень,
Растоплен лед в душе его усталой,
И так хорош тот полдень, дивный день,
Когда она в лучах его блистала
 

Памяти А.И Куприна

 
И Соломон в потоке дум и грез
Останется у роковой черты,
Чтоб Песню песен бабочек и роз,
Как дар небес услышал нынче ты.
 
 
Там все так хрупко, впрочем, как всегда,
Когда любовь не тлеет – полыхает,
И Суламифи яркая звезда
И мудрецу дорогу освещает.
 
 
Он к нам придет из тех далеких грез,
Влюбленный и отчаянный мужчина,
Он этот свет, как высший дар принес,
И оставался яростным и сильным.
 
 
Она ж была прекрасна и юна,
И гибельность ей как звезда светила,
Так осенью приснится нам весна,
Она весь путь внезапно осветила.
 
 
Творец свое творение любя,
Иные страсти гордо отвергая,
Он беззаботно примет вновь тебя
О, Суламифь, когда идет по краю
 
 
Он будет видеть в призрачной дали
Твой гибкий стан, покорность и улыбку,
И Песню песен – светлый лик любви,
Вернет в наш мир и яростный и зыбкий.
 

«Гранатовый браслет в пылу страданий…»

 
Гранатовый браслет в пылу страданий
Он принесет ей, прежде чем уйти,
И кажется его очарованье
Могло бы чувства юноши спасти,
Но нет, она его не принимала,
Она была спокойна в этот миг,
И жизни всей ему казалось мало,
Когда соперник перед ним возник.
Он говорил, он требовал отречься,
И просто жить, смеяться, как и все,
Но капли крови, там, где чувства вечны,
Останутся на призрачном холсте,
Он все решил, безумец, в час расплаты,
.И не осталось больше сил и снов,
Она бредет, она летит куда-то,
Отчаянная, вечная любовь.
Из-за нее живут и умирают,
И ведают, что будет впереди,
Проходят ад, чтобы дойти до рая,
И встретить Беатриче на пути.
Все только начинается в финале,
И кто же знает, как там будет вновь,
Гранатовый браслет, она не знает,
Где стережет последняя любовь.
И вспомнив, и забыв его в печали,
Осталась мужу скучному верна,
И плакала дождливыми ночами,
И убеждала, не ее вина.
И кажется его очарованье,
Могло бы чувства юноши спасти,
Гранатовый браслет в пылу страданий
Он принесет ей прежде чем уйти,
 

Олеся

 
Светло мучительно и страстно
Дикарку барин полюбил,
И встреча та была напрасной,
И столько отнимала сил,
Что кроме гибели зловещей
Несла ей эта встреча их.
Хотя пленительные речи
И эти чувства на двоих
Запечатлев, писатель снова,
Оставив нас наедине,
Он очарует душу словом,
И он подарит сон во сне,
Могла ли стать женой Олеся?
Конечно, нет, а впрочем, но,
Звучит отчаянная песня,
Она чарует все равно
И все ее несовершенство
В тот заповедный лес влечет,
Где испытывает вновь блаженство,
Но в мир страстей иных уйдет.
И только горестная память
Заставит повесть написать,
О том, как угасало пламя,
И разгоралось вдруг опять.
И Соломон забыл едва ли
Те дни блаженства при луне,
И там русалки танцевали,
Даря поэту сон во сне.
Сны – только призраки былого,
Не сбыться им в суровый миг,
Когда придет Олеся снова,
Затмив собою целый мир
 

«Бессмертная песня любви и печали…»

 
Бессмертная песня любви и печали,
О, как она снова в тумане звучала.
В ней столько и света, и страсти, и боли,
Читали посланье мы вместе с тобою.
 
 
И царь Соломон, не мудрец, а мужчина,
Тогда погрузился в любовь, как в пучину,
Браслет из гранатов, Олесины чары
Нас снова в реальности грустной встречали
 
 
А страсть и надежда, и вера, и зависть,
Сошлись в этой битве, вчера или завтра
История эта опять повторится,
Бессмертная песня любви, наши лица,
 
 
Наполнены светом и негой, и грустью,
Нас автор любимый с тобой не отпустит,
Он будет рассказывать трепетно, нежно,
О страсти, о вечной любви безмятежной.
 
 
Так Данте к своей Беатриче стремится,
Мелькают влюбленные светлые лица,
На древних полотнах, бессмертье им дарит
Лишь Мастер, влюбленный в восторг и печали.
 
 
Да, радость внезапно сменилась грозою,
Но вновь Афродита ведет за собою.
И бледный цветок на болоте сомнений
Останется, нам же даря вдохновенье
 
 
Рассказчик историй в печали и неге,
И капли, как слезы, там белые снеги,
Там холод растопит любовь и прорвется
Сквозь серые тучи к нам нежность и солнце.
 

«Я не люблю печальных и немых…»

 
Я не люблю печальных и немых,
Летящих в бездну с радостью зловещей,
Когда мелькают средь счастливых лиц,
Мужей влюбленных и прекрасных женщин.
 
 
В них есть разруха и печаль, и стон,
С которым жить и страшно и тревожно,
И словно вечный колокольный звон,
Все в них непостижимо, грустно ложно.
 
 
Идут они по нашим по следам,
Мы их встречаем снова, провожая,
И кажется, я многое отдам,
Чтоб не коснулась пустота чужая,
 
 
Чтобы разруха где-то позади
Осталась в этот час в печали странной,
Я не люблю, когда звучат шаги,
И взглядов их пустых и безымянных.
 
 
Все ближе там, за роковой чертой
Они стоят и ждут чего-то снова,
А души их просились на постой,
И были здесь до часа рокового.
 
 
И в этот час в тумане и тоске,
Они бредут куда, самим не ясно,
И только сны и знаки на песке,
Рисуют эти призраки напрасно.
 
 
Что стало с ними, полными огня,
Куда умчал их души стылый ветер?
И снова дышит вечность на меня,
Но отвернусь – и солнце ярко светит.
 

Орфей

 
Так сладко пел Орфей, что я шагнула,
В его объятья, счастья так желая,
Но снова в пропасть ревности взглянула
И растворилась. Жизнь легко теряя,
 
 
И он пошел в объятия Аида,
Но ненадолго певуна хватило,
Гнала его печаль, тоска, обида,
И бога тьмы неведомая сила.
 
 
Его он одолеть хотел, я знаю,
Они всегда там спорили с богами,
И я иду за ним, и замирает
Душа во тьме, в какой-то старой драме.
 
 
– Он выведет, – шепнуло Персефона,
Она меня, плутовка, обманула,
Он ничего не слышал и не помнил,
И потому спокойно оглянулся.
 
 
Попытка завершилась вновь провалом,
– Брак – это смерть, сказал Аид суровый.
Я даже не поверила сначала,
Так дивно пел Орфей сладкоголосый.
 
 
Конечно, мог певец не оглянуться,
А может быть, он просто испугался,
Что мертвая, могу к нему вернуться,
В его объятьях трепетных остаться.
 
 
Я снова в пропасть ревности взглянула
И растворилась. Жизнь легко теряя
Так сладко пел Орфей, что я шагнула,
В его объятья, счастья так желая.
 

Врубель и Левитан

 
Мне темный омут снился, видит Пан,
Как было там печально и уныло,
– Тебе он снился, я же там пропал,
И Лебедь из пучины выходила.
 
 
Наверно, есть какая-то печаль
Лес заповедный, горечь и отрада,
А в этот день она пришла встречать,
Но спряталась в пучине листопада.
 
 
– Есть в русской сказке и тепло и грусть.
И вера в то, что к свету доберемся,
– Хочу туда вернуться, ну и пусть
Там холодно. – Но как же мы вернемся?
 
 
Путь пройден до конца, не стало сил.
– Все будет хорошо, я это знаю
Твой лес весенний, как он был красив,
– Там Пан твой на свирели все играет
 
 
В холодный миг печалей и тревог,
Когда своей не видел я картины,
То в Мастерскую вдруг ввалился Блок,
И полог тьмы от глаз моих откинул.
 
 
Но это не спасенье, а провал,
Порою смерть бывает так прекрасна
А ты его тогда не написал?
– Писал всю жизнь,
в нем Демон жил безгласный.
 
 
– А я ее все ждал тут о огня,
Но не дождался, тихий омут близко.
И смотрит снова Дева на меня,
– Не Дева, Левитан, там только птица.
 
 
– Какой же ты романтик, Михаил,
– Я сказочник, не будет по-другому.
И тихий омут в бездну их манил,
Душа стремилась к призрачному дому.
 
 
И Лебедь уводила в даль тела,
Все это так таинственно-прекрасно,
Там Вера и Любовь его прошла,
Пока Надежда тихо и безгласно,
 
 
Смотрела снова как он угасал,
И понимала, все идут к закату.
А тихий омут свой явил оскал,
И был наградой им или расплатой.
 

Я буду ждать

«Раз я знаю, что ты придешь, я могу тебя ждать сколько угодно» – А. Камю.

 
Я буду ждать века, тысячелетья
Внезапной встречи на краю земли,
Поют нам скрипки и резвятся дети,
Не встретиться мы снова не могли.
 
 
Ночь холодна и лишь твои объятья
Меня согреют в тот счастливый час,
Когда отступят ведьмы и проклятья,
И солнце будет освещать лишь нас.
 
 
Потом Луна, в тумане проступая,
Осветит и поможет дальше жить,
Я без тебя слепая и глухая.
Прозрение ты можешь подарить.
 
 
И снова звуки музыки прекрасной
Я буду слышать лишь с тобой вдвоем,
Страдания все были не напрасны,
Мы сквозь огонь отчаянья пройдем.
 
 
Я жду и верю, нас не разлучить им,
Ни бедам, ни врагам, ни временам,
Проснусь и вздрогну, дождь в окно стучится,
Опять открою лучший свой роман.
 
 
Все впереди и в этой жизни тоже,
И где-то там за призрачной чертой
Вергилий встретит, душу растревожив,
И что нам ад, коль будешь ты со мной.
 
 
И сколько жизней нам еще осталось,
В каких эпохах, странах, временах,
Я буду ждать, мой Фауст, не расстанусь
С тобою никогда, и только нам
 
 
Знать тайну Полотна, и узнавая,
Кто там изображен, парить в тиши,
А это Жанна снова проступает
И на свидание к Мастеру спешит.
 

Когда б вы знали

 
И там, где тусовались и скучали
Писатели неведомых времен
Вдруг господин – исчадие печали,
Явился деловит и возбуждён,
Он им сказал, что их труды – пустое,
И ничего не стоят их стихи,
Усмешки их презренной удостоил,
И не позволили насовсем уйти
 
 
Вот так они и мучились, бедняги,
Друг друга награждая и коря,
И больше не хватило им отваги,
Поднять со дна в печали якоря,
И в путь идти. Какая там дорога,
Ведь шторм и тлен у них со всех сторон.
А жизнь была печальна и убога,
В скрещении пиратских их знамен.
 
 
И призраки в морях тогда бродили,
И были души страшно далеки,
Они смеялись и они любили,
Но не писали больше ни строки.
– Я не люблю стихов, – сказал он хмуро,
И словно посылая метку всем,
Поймал Пегаса, и пленил Амура,
И нас лишил чудеснейших поэм.
 
 
И был уверен, что творил он благо,
Хотя скорее получалось зло,
У них была и дерзость и отвага,
Но с музой тем парням не повезло.
Освободив Пегаса и Амура,
Явился к ним Архангел Михаил,
Но опоздал, и потому смотрел он хмуро
И вдохновенья пожелал он им,
 
 
Но были не поэты, а пираты,
Хотя ведь тоже вроде моряки,
Корабль – призрак уплывал куда-то.
Никто не мог творцов тогда спасти.
Ни строчки не рождалось в этой буре,
И Дьявол улыбался свысока:
– Я не люблю стихов, они забудут
Как точно там рифмуется строк.
 
 
Архангел меч сжимал теперь напрасно,
Не мог поэтов воскресить никак,
Пираты и суровы и безгласны,
И выместят все зло на моряках.
И с ними лучше в море не встречаться,
Непредсказуем, страшен этот путь,
Луна исчезла, и свеча погасла,
Как просто было ту свечу задуть.
 

Анна

 
Ты не рядом, ты в тумане
Грез и дум давно забытых,
Пусть заманит и обманет
Ворох писем и событий.
Я клялась тебе на веки,
Быть и в радости и в горе,
Только клятвы все померкли,
Ты ушел куда-то в горы.
И забыл, что есть на свете
Дом наш– радости обитель,
Мне поет веселый ветер
– Все забыто, все забыты.
Холодок тепла лишает,
Не осталось больше силы,
И художник увлекает
В мир таинственно – красивый
На его картине снова,
Женщина совсем другая,
Все забыло, только слово:
– До свиданья, улетаю.
Точно вижу, – мы чужие,
Лишь приятели, не боле,
Мы как будто и не жили
Здесь одной семьей с тобою.
Что поделать, мне достался
Вечный на земле скиталец.
Не скажу я: – Ты останься,
Потому что не останется.
Вот и чудно, вот и ладно,
У камина в вечер тихий
Я стихи пишу отважно,
Хоть душа застыла в крике
 

«И в музыке дождя…»

 
И в музыке дождя
та страсть жила и нежность,
Я встретила тебя,
любовь и безмятежность.
И зонт нас не укрыл,
мы вымокли до нитки,
А он все лил и лил,
смывал мои ошибки.
 
 
Все было как всегда,
и ссоры и печали,
И яркая звезда
на даче нас встречала,
И солнца узкий луч
вдруг вырвался из плена,
Пожалуй, я вернусь
в объятья непременно.
 
 
Закат, печаль, испуг,
там женщина другая,
Когда перо из рук
злой ветер вырывает,
Уносятся тела,
в те неземные дали,
А просто я прошла,
забыв свои печали.
 
 
Ночной костер пылал,
нам души согревая,
И музыка дождя
веселая такая,
С холодною тоской
вполне соединима,
Я встретилась с тобой т
ам, на арене Рима,
 
 
Потом в пылу страстей
Средневековья снова,
Я встретилась с тобой,
и зазвучало Слово.
Ни муж и ни отец
тогда не удержали,
Мы были вместе там,
мы страсти эти знали.
 
 
И пал ты как герой, Н
аполеон в печали,
Мы встретились с тобой
там лунными ночами,
Москва была чужой,
но здесь похоронили,
Мы встретились с тобой,
когда вы красных били,
 
 
Поход тот Ледяной,
Ледовым там назвали,
И все ушли со мной
те вечные печали.
И вот теперь тебя
я снова провожаю.
Но в новой жизни там,
я разыщу, узнаю.
 
 
Мы встретимся опять,
мы снова будем вместе,
И звездам там сиять,
звучать там звонким песням
И в музыке дождя
та страсть жила и нежность,
Я встретила тебя,
любовь и безмятежность.
 

«Ночь была так странно холодна…»

 
Ночь была так странно холодна,
И к моим страданьям безучастна,
Разливалась, как вино, она,
И шептала о былых несчастьях.
Там гетеры в призрачном саду
Строки позабытые читают,
Я туда от всех хлопот приду,
Посмотрю, как любят и бросают.
В гневе царь, она ж легка, стройна,
И причастна к вечности, не к мигу,
И тени останется жена,
Не поймет грядущую интригу.
Только ей доступна эта власть,
Улыбаться и вести беседу,
Только ей доступна эта страсть,
Ждать его рассеянно к обеду,
Жить его полетами страстей,
Ждать, когда же снова он вернётся,
И в ее объятиях ничей,
Посмотри – ка, закатилось солнце,
Только суетливая луна,
Их свиданье молча охраняет,
Тайны знает лишь она одна,
И над суетой земной взлетает.
Молча ждет, забыв про звездный плен,
Ничего не хочет знать о быте,
И боится снов и перемен,
Странных грез, отчаянных событий.
Разливалась, как вино, она,
И шептала о былых несчастьях.
Ночь была так странно холодна,
И к моим страданьям безучастна
 

Июнь

 
Конь вороной в грозу спустился вниз,
Над замком властелина он повис,
И там, где лишь серели облака,
Остался неподвижным он пока.
Конь с тьмой смешался, там царила ночь,
И рыжий кот сидел во тьме у ног.
Все было так уныло и темно.
И только Леший заглянул в окно.
 
 
Он был один, он был совсем один,
И раб страстей своих и господин.
И «Реквием» поспешно дописав.
Уходит Моцарт в пустоту зеркал.
Не хочет больше видеть Старика,
А он живой, и он молчит пока.
Свеча погасла и за ней другая,
И женщина его не провожает.
 
 
Лишь черный конь хрипит и с ночью слит.
Душа полна сомнений и обид.
О, подожди, мой ангел, ты постой,
Но как же жутко воет Домовой,
Не надышаться, все трудней дышать,
Но номер набирает он опять.
Чтоб прошептать последнее: – Прости,
Чтобы она сумела отпустить.
 
 
А Домовой рыдает все сильней,
Еще чуть-чуть среди наёмных теней
Останется суровый Властелин
Всегда один, теперь совсем один.
Ударил гром и заглушил тот стон,
А он внезапно погрузился в сон,
И сна ему теперь не рассказать.
Но там, во сне, он снова мог летать.
 
 
Он дотянулся до нее в тот миг,
Когда услышал стон и страшный крик.
И не ответил, и решил уйти,
И на устах последнее: – Прости.
Она давно простила, не тужи,
И все же, как прекрасна эта жизнь,
Еще бы это вовремя понять,
И удержать ретивого коня..
 
 
Конь своенравен, он несется прочь,
Никто не сможет больше вам помочь
Останется бессильная тоска,
И желтые цветы в ее руках
Ну что же делать, как же дальше быть.
Забыть, легко тебе сказать забыть.
А соловьи запели за окном,
О чем-то дальнем, но таком родном
 

Мистически портрет

 
Художник был мессия и пророк,
Но люд его готовился распять,
Когда он снова ступит за порог,
Чтоб юношу прекрасного писать.
И молодость без старости даря,
И понимая, как опасен дар,
Уходит он в трясину октября,
И исчезает, зная тот кошмар.
А юноша живет всему назло,
От посторонних глаз портрет хранит,
Наверное, точно, парню повезло,
Он молод, все проблемы разрешит.
Художник растворился в полотне.
Не повторит он больше тот сюжет
Легенды старой, это сон во сне,
Но никому теперь покоя нет.
 
 
Скитается во мраке Дориан,
Сэр Генри шутит, впрочем, как всегда,
И поэтесса пишет свой роман,
Вздыхает, что она не молода.
Иначе бы все в жизни воплотив,
Осталась бы не только на холсте
И лютни обрывается мотив,
И мир спасти ли этой красоте?
Куда ж пропал отчаянный юнец,
Откуда взялся этот злой старик?
Как будто миру старому конец,
Он пред тобой истерзанный стоит.
Но тот портрет по-прежнему хорош,
Его опять на выставку везут,
Хотя творца ты больше не найдешь,
Художники ведь мало так живут.
 
 
Шедевры душу так волнуют вновь,
Явился Дьявол, чтобы забрать должок,
И опустилась на поляну ночь,
И старый замок от дождя промок,
Там бродит призрак, а старик молчит,
Смеется и над ним и над собой,
И просит: – Ты портрет мне возврати
И молодость, о, искуситель мой.
Когда ты позволял себя убить,
Не ведал я, в какой попал кошмар.
Страшнее смерти оказалась жизнь,
И я ее беспечно проиграл.
Да понял это только лишь теперь,
И принял этот дьявольский портрет,
Смерть благо, среди всех других потерь,
Когда мне жизни после жизни нет
 

Тихая обитель

 
Тихая обитель Левитана,
Уголок России в смутной мгле,
Ждет она художника устало,
Ладно все на призрачной земле.
И поют там на рассвете птицы,
И плывут в пучину облака,
Нам та красота ночами снится,
И покой, и смертная тоска,
Все потом изменится, сотрется
В памяти пейзаж великолепный,
В тихуя обитель он вернется,
Там приют художника последний.
Гости запоздали, спит округа,
До рассвета вечность или миг,
Пробудилась девица, и друга
Не дождется, снова Плес затих.
Отражаясь и в воде и в небе,
Дремлют души, снится им покой,
Кто ни разу в Плесе чудном не был,
Тот России не видал такой
Тот не знал ее великолепья,
И не видел облачный закат.
И сюда вернутся после смерти
Души упокоясь, и летят
Птицы над застывшую водою.
Звезды, отражаясь в той воде,
Здесь живут поэты и герои.
Покорившись року и судьбе.
Ждет она художника устало,
Ладно все на призрачной земле.
Тихая обитель Левитана,
Уголок России в смутной мгле,