Текст книги "Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна"

Цикл Тайна портрета

Не продавайте мой портрет Муза Художнику

Известно, что Елизавета Михайловна Мартынова была решительно против продажи картины кому бы то ни было.

 
Не продавайте мой портрет,
О, я вас просто умоляю.
Ведь мне давно покоя нет,
И что же делать, я не знаю.
 
 
Я просто думаю о вас,
О тех минутах вдохновенья,
О том, что будет здесь сейчас,
Вы, вырывая из забвенья,
 
 
И мне бессмертие даря,
Вы не посмеете, я знаю.
И где-то птицы там парят,
В пределах ада или рая.
Я не для всех, художник мой,
Пред вами только я грустила,
Забыв и дом свой, и покой,
На землю грешную спустилась.
 
 
А вы сегодня поутру,
Легко пересчитав купюры,
Меня оставите, умру,
Я в стенах Третьяковки, хмурый,
 
 
Он обозрению толпы
Меня отдаст на растерзанье,
И грустный ангел с высоты
Сотрет мои воспоминанья.
 
 
Из Леты отхлебнув воды,
И чувствуя его проклятья,
Оставлю хрупкие следы,
Оставлю пылкие объятья.
 
 
Ведь мне давно покоя нет,
И что же делать, я не знаю.
Не продавайте мой портрет,
О, я вас просто умоляю.
Но все не то и все не так,
Не хочется хранить вам чудо,
И это будет скверный знак,
И нас преследуют повсюду.
 
 
Душа как будто умерла,
Вовек не будет мне пощады,
Я просто в пустоту ушла,
Прощайте Мастер мой, прощайте.
***
Твой портрет в золотистой оправе
Я за книжками спрячу навек,
Мы расстались, в печали и славе
Утонул мой родной человек.
 
 
А казалось, что все неизменно,
А казалось, все будет, как было,
Против нас и мечта и вселенная,
Врать не буду, тебя не забыла,
 
 
Но взирать на черты дорогие
Я бессильна, прости меня, снова.
Пустота и печаль, ностальгия,
О былом и грядущем, взволнован,
 
 
Он смотрел, то с тоской, то с надеждой,
Ничего никого не осталось,
Обрядилась я в траур, как прежде,
И в толпе городской затерялась.
 
 
Я когда-нибудь снова достану
В этой рамке портрет твой и буду
В том сюжете печальном романа
Все твердить, что подобен ты чуду
 
 
Ничего никогда не случится,
Все теперь так легко одинаково,
Словно белая, дивная птица,
Провожая я в Пекло Булгакова
 

№№№№№

А. Блок

 
Он снова убирает твой портрет,
И пальцы пианиста лишь скользнули
По фото, оставляя странный след
На лике дорогом, и словно пули
 
 
И треснуло стекло от страсти той,
Живущей в этом теле вдохновенном,
Но он не крикнул яростно: – Постой
Он знал. что умирает вся Вселенная.
 
 
Средь Незнакомок и Прекрасных дам,
В метели он старался затеряться.
И оставался дерзок и упрям,
Не возвращался, больше не сдавался.
 
 
А как же все, что было столько лет?
Как эта боль и радость первозданны.
Он все решил, и он убрал портрет
Холодный день осенний вызвал жалость.
 
 
Кармен кружилась в горечи интриг,
По-своему она была прекрасна,
Но тот портрет и тот волшебный лик
Он вспоминал, но как – то безучастно.
 
 
Он миру рассказал в потоке грез
О том, что изменило вдохновенье.
И боль свою он в пустоту унес,
Но снова пел про чудные мгновенья
 

Бунин

 
Тоска такая, что не продохнуть,
Портрет и облик женщины случайны,
Куда-то в неизвестность вечный путь,
Там скрыто все, и торжество и тайны,
 
 
Собака заскулит, налей —ка ром,
И сочинить игривые сонеты,
Но снова где-то в городе чужом,
Вопросов нет, но есть уже ответы.
 
 
И только тех аллей печальный след
Останется в душе его убитой,
А на столе изысканный портрет
Какой —то девы, вроде знаменитой,
 
 
Она была, она ли и с тобой,
И ничего лишь пустота немая.
На свете счастья нет, тоска и боль,
Ее мы словно данность принимаем
 
 
Останется незримая печаль,
Все спутав и иллюзии рождая,
И тех событий роковых печать,
Нас в прошлое с тобою возвращает
 
 
О, если бы вернуться в юность вновь,
Опять пройти по призрачной аллее,
Но ничего, мертва моя любовь.
В Париже я о ней лишь пожалею
 

Гумилев

 
Остался только крест и твой портрет —
Все остальное брошено на карту,
Вот потому покоя больше нет,
Вот потому с тревогой и азартом.
 
 
По Африке палящей проходя,
Во сне я вижу Питер обреченный,
Теряясь где-то в шорохе дождя,
Я с кем-то говорю еще о чем-то
 
 
В палатку снова приходили львы,
С укором глядя на черты земные,
Мне кажется, мы были все мертвы,
Но встрепенулись снова остальные
 
 
И только я заворожен тобой,
Еще смотрел на твой портрет во мраке,
Лев отступил, меня спасла любовь,
Я это отразил в последней драме,
 
 
Я знаю, в эту ночь ты не спала,
Молилась, обо мне ли? Не понятно,
И чей портрет убрав там со стола,
Вдруг прошептала ты: – Невероятно»
 
 
И вероятно в тот печальный час
Мы спасены, исчезли львы в тревоге,
И ты была богиней среди нас,
А крест исчез на призрачной дороге.
 

Бальмонт

 
Не дева, богиня сияет в оправе,
Я раб твой презренный, и я твой поэт.
Ведет меня к пропасти, может быть к славе
Тропа, прямо к солнцу, и удержу нет,
 
 
Никто не пытался хвалить и злословить,
Никто не остался на бренном пути,
О, дева иллюзий, судьба нам готовит
Лишь горечь изгнания, но на пути
 
 
Мы встретим и горы, и реки с тобою.
Прощать и прощаться настанет пора,
Но разве поэты сдавались без боя,
Рулетка – любимая наша игра,
 
 
И где-то в тумане, в обмане русалка
Меня обнимает, мне хочется спать,
И все-таки холодно, страстно и жарко
Тот призрак пытается в небо поднять,
 
 
Летим мы, а в озере странные блики,
И я узнаю ее в мире тревог,
Поэтов несчастных печальные лики,
Они подмастерья, и я там лишь бог.
 
 
Ведет меня к пропасти, может быть к славе
Тропа, прямо к солнцу, и удержу нет,
Не дева, богиня сияет в оправе,
Я раб твой презренный, и я твой поэт.
 

Брюсов

 
Портрет Саломеи с главой Иоанна
Достался в наследство поэту однажды,
И кажется вечная странная рана,
И хочется знать, что она нам расскажет
 
 
Молчит Саломея,, о, огненный ангел,
А он ведь и беса немного страшнее,
Она перед Иродом жертвенный агнец,
И все ж, не забудьте, она Саломея,
 
 
И танец ее, доводивший до дрожи,
В порыве страданий я вижу яснее,
И речь эта, словно морозом по коже,
Но кружится в вихре страстей Саломея.
 
 
Все было, что было, а будет иное,
Портрет я убрать, не могу, не посмею.
И словно бы крылья болят за спиною,
Влечет меня в бездну, иду я за нею.
 
 
Звонок, мне сказали, она застрелилась,
Но в это поверить я снова не смею..
Откуда и горечь, и вечная милость.
– Все дело в портрете, – твердит Саломея.
 
 
На свете на том или этом не знаю.
Она, упиваясь страстями, танцует,
И кто-то пророка опять убивает,
Желая красавицу снова такую.
 
 
Но я ведь не Ирод, едва ли мне надо,
И все-таки там, у обрыва немея,
И я понимаю, что будет наградой,
Что станет прозрением ночь с Саломеей,
 

Ахматова

Когда умирают люди, изменяются их портреты

 
,
Твой портрет изменился внезапно,
Перед ним я опять столбенела,
И дела отложила на завтра,
И понять ничего не хотела.
 
 
Я наверно тебя не любила,
И не ведала, что потеряю.
Но портрета печальная сила
Все меняла, сама я меняюсь.
 
 
Долгой будет дорога до дома,
Да и кто нам сказал, что удачна?
Остаются печалей истома,
Путь из Африки не обозначен,
 
 
Я молилась, кому не понятно,
Я искала, кого – я не знаю.
Только ты возвращайся обратно,
Я тебя среди тысяч узнаю.
 
 
И отхлынул тот ужас кромешный,
На пороге стоит, улыбаясь,
Вот и верь этим странным приметам,
Прохожу я, тебя не касаясь.
 
 
Отстраняясь от любви и от боли,
Не ища ни тепла, ни защиты,
Тот портрет, мне не ставший судьбою.
В старый шкаф уберу деловито.
 

В Париже

 
Расстались мы, но твой портрет
М. Лермонтов
 
 
Художник изнывал, не понимая,
Какая сила русской той дана,
Когда она бесстрастная, нагая,
Твердила, что темна и влюблена.
 
 
Да, он писал, забыв о том, что было,
О том, что будет не намерен знать.
Но кто она, кого она любила,
К кому умчалась, чтобы там страдать.
 
 
Он на портрет смотрел ее и верил,
Что снова встреча суждена ему,
И только там и призраки и звери
Отстреливали их по одному.
 
 
Судачили усталые коллеги,
О том, что было между ними там,
А Люксенбургский сад об этом ведал,
И тень ее металась по пятам,
 
 
Он таял как свеча и ждал напрасно,
Там бунт и ад, там пустота и тлен,
Она была как будто безучастна,
Останется загадочный портрет,
 
 
Который не ее, его терзает,
И не оставит в пустоте надежд,
И не меняясь, странный след оставит
Какой-то сон, отчаянный рубеж,
 

24 января 1920

 
Она останется, а он уйдет внезапно,
Все оборвется ровно в 35.
С какой-то болью, яростью, азартом,
Пред гибелью не сможет устоять.
 
 
Откуда это дикое смятенье,
Портрет твой изменился в этот час,
И в смерти было новое рожденье,
Художника отчаянного глас.
 
 
Она смотрела в прошлое с тоской.
И слышала в печали вой и стон,
И где-то там, в тумане за рекой
Вдруг появился итальянец, он
 
 
Смотрел туда, в неведомые дали,
И не хотел, как будто уходить,
Все будет так, когда душа в печали,
Когда других придется хоронить.
 
 
Ни строчки в этот час не написала,
Не верила, не знала, не ждала,
А он лишь улыбнулся запоздало,
Ему сказали, что она ушла.
 
 
И потому в тумане грез забытых
В обмане строчек и в полете звезд,
На берегу стоял он знаменитый,
И душу в тот туман навек унес…
 

«На том портрете, не она, а я…»

 
На том портрете, не она, а я
Отрада, боль, надежда и туман,
И скомканная проза бытия.
И это все безжалостный обман.
 
 
Откуда все явилось и куда,
Уйдет стихов, и снов, и грез лавина,
Когда горит печальная звезда
И кто-то окликал ее: – Марина.
 
 
Не повернулась, курит и молчит,
И ничего не ведает наверно,
И только тот таинственный мотив
В поэме остается, это скверно,
 
 
И так прекрасно, что она не я,
Но как похожи, странно и тревожно,
И там, в тумане пишет Жития,
Совсем других, и откреститься сложно.
 
 
– Но это только призрачный портрет,
Мгновение какое-то иное,
Но столько дней и столько долгих лет
Ее сравнить хотела я с собою.
 
 
Не вышло, а забыть я не могу,
Как где-то рядом, на краю, у края,
Иду туда, и видеть не могу,
Как к пропасти, забыв про все шагает.
 

А. Вертинский

 
Для маленькой актрисы так легко.
Пройти по краю, и остаться снова
На том портрете, и в плену оков,
В водовороте мира, но иного.
 
 
А я храню тот стершийся портрет
Пытаясь угадать, а что там было,
Но нет ни воли и не силы нет.
Она меня так странно полюбила,
 
 
И позабыла, вот ведь в чем беда,
Хотя беда ли, я не понимаю.
Остались где-то страны, города,
А я о ней, забытой все страдаю.
 
 
Ищу пути туда, где нет дорог
И все мертво, да и она не вечна,
И только шут, а может старый Бог,
Твердит о том, как жизнь бесчеловечна
 
 
И верю я, что на портрете том
Она еще воскреснет и проснется,
Любимая печальным тем шутом,
Увидит только небо, только солнце,
 
 
И в белом одеянии в тиши
Меня отпустит, плен свой презирая,
И будет жить в порывах грез души,
В аду печальном, нет у двери рая.
 

Неизвестная Крамского

 
Была ли она незнакомкой,
Летящей у нему на свиданье?
И чувства и мысли все скомканы,
Есть только печаль о прощании.
 
 
Была ли, жила ли иллюзией,
О чем-то грустила и плакала.
Но где-то в тумане аллюзии
Художник писал ее знаками,
 
 
Хотел объясниться, о боже мой,
Какие слова и проклятия,
Портрет оставляет, и строже все
У славы внезапной объятия.
 
 
Она, опоздав на свидание,
Все в чудо наивная верила,
Напрасно искать оправдания,
Он так усмехнулся уверенно.
 
 
Что все несказанное сбудется,
И станет для них откровением,
И скверное быстро забудется,
И он дописал так уверенно.
 
 
А осень кружилась усталая,
Ей не было дела и случая,
Летела листва обветшалая,
Сомнения души их мучили.
 
 
И кто-то следил и надеялся,
Что он не вернется, не встретится,
И дрогнет карета, и девица
В объятьях от счастья засветится.
 
 
Напрасны его ожидания,
Разлука им долгая выпала,
Заплачет она на прощание,
Картина останется вымыслом..
 
 
И чувства и мысли все скомканы,
Есть только печаль о прощании.
Была ли она незнакомкой,
Летящей у нему на свиданье?
 

Роковой портрет Художники и музы

 
21 мая День музы и вдохновения.
 
 
Красавица на этом полотне
Вдруг встрепенулась, ожила внезапно.
И кажется, что там тебе и мне
Она расскажет с болью и азартом,
Как старый граф влюбился и хотел
Ее женою сделать в одночасье,
На крыльях страсти он к отцу летел,
Остался в этой суматошной власти.
 
 
И вот портрет художник дописал,
За миг до графской роковой кончины,
Инфаркт его нечаянно прибрал,
К жене отправил, только миг единый
В предчувствии той брачной ночи он
Еще метался по ночном саду.
Он был влюблен, наверно, был влюблен,
Но больше ничего ему не надо.
 
 
И то была убийственная страсть,
Красавица недолго убивалась,
И лишь портрета яростная власть
Нам всех из тех времен еще осталась.
И смотрит из отчаянных глубин,
Как будто жертву выбирает снова,
И в стане стариков, юнцов, мужчин
Вновь суматоха, яростен, взволнован
 
 
Любой из них, но в пропасть с высоты
Она в порыве дерзком том стремится,
И замирают гордые юнцы,
И стариков преображались лица.
А может быть портрета колдовство,
Художника талант в ее бессмертии
Повинен? Мы не знаем ничего,
Никто нам на сомненья не ответит.
 
 
Осень 1915 года
 
 
Они уходят в эту осень,
Еще не ведая, как скоро
Судьба его в ту степь забросит,
И будет вспоминать он город
 
 
И парк, и старую аллею.
Ведущую куда-то к счастью.
Она же только пожалеет
О том, что он ей повстречался.
 
 
Теперь забыть его не в силах
И осень часто вспоминая,
Она одна, как лист носилось
Под лютым ветром увядая.
 
 
Но было, только было ль это
Понять, принять ей все едва ли.
А вот ведь помнит песню ветра,
И поцелуй, и те печали.
 
 
Поручик в первый день погибнет
И будет видеть в миг последний,
Тот сад, ресницы, звуки ливня,
Там колокол звенит к обедне.
 
 
Война, разлука, бунты красные,
Все будет видеться и помниться,
Глаза его такие ясные,
Свидание в осенней полночи,
 

Портрет Марии Лопухиной

 
О, как она смотрела сквозь века,
Манила вас в объятия и стихии,
Мой друг, скажи, почто дрожит рука,
Она давно, покинув свет, грустила.
 
 
О том свиданье, сбудется ли вновь.
Художник торопился почему-то,
А во дворце вовсю гуляла ночь,
И не было покоя и уюта
,
Явился, рассердился, ревновал,
Негодовал, готовился к дуэли,
Художник усмехнулся и пропал,
Какое чудо, был ли в самом деле?
 
 
Конечно, был, вот есть его портрет,
И он переживет их всех, я знаю,
Она умрет в ту осень и корнет,
Отправится в скитания, желая,
 
 
Забыть те чары, как же их забыть,
Художник погружен опять в работу.
Душа, как чайка белая, кружит,
Ей суждены все новые заботы.
 
 
Влюбляясь в деву темную, они
Стоят во тьме перед ее портретом,
И кажется лишь руку протяни,
А там иллюзия и больше жизни нету
 

Пушкин

 
Что в портрете тебе моем,
Это так лишь одни игрушки,
Вот останемся мы вдвоем,
И тогда запалят все пушки.
 
 
И тогда эта ночь страстей,
Не убавит и не прибавит.
А ты кажется, ждешь гостей,
Все теперь идет против правил,
 
 
Ну зачем тебе мой портрет,
Медальон на груди, как мило,
Столько долгих печальных лет
Ты его без меня носила.
 
 
Муж не ведал, не знает сын,
Чей портрет у тебя во власти,
И я ведаю лишь один,
Что такое земное счастье.
 
 
Пусть пройдет миллионы лет,
Все истлеет, стихи не тленны,
И останется мой портрет,
В медальоне твоем священным.
 
 
И другая возьмет шутя,
И вглядится: – Да он был страшен.
Полюбить такого нельзя,
Как все было, однако странно.
 
 
Что ответишь ему, как знать,
Это я, мой друг, не услышу,
Только полно, не стоит лгать.
Все кончается, просто так вышло.
 
 
И тот мир провожает нас,
Без проклятий и без оваций,
К облакам унесет Пегас,
Не привыкли ведь мы сдаваться.
 
 
Мы останемся за чертой,
И оставим своим посланья,
Я навек расстанусь с тобой,
Медальон возьму на прощанье,
 
 
И найдут его в склепе том,
Где останусь в объятьях смерти.
В этом мире совсем чужом
Улыбаюсь я на портрете
 

Лермонтов

 
Твой портрет я взял на дуэль,
Оберегом он стал, Варвара,
Среди прочих скверных людей,
Только ты меня признавала.
 
 
Все закончилось в этот час,
В теле мертвом угасла сила,
Но навеки связала нас
Медальон, ты такой красивой
 
 
Оставалась все эти дни,
Пусть чужою женою стала,
Ночь, Кавказ, только мы одни,
И всей жизни казалось мало.
 
 
Ночь повеет такой тоской,
Выхожу один на дорогу,
Но все кажется, что с тобой,
Мы идем и куда-то к Богу,
 
 
Никого вокруг, ни души,
Только ворон кричит сердито,
– Не спеши теперь, не спеши.
Все забыто и все забыты,
 
 
Это пуля, болит в груди,
Ничего теперь не осталось,
Все, родная, ты уходи.
Дальше сам, не нужна мне жалость
 

Гоголь

 
Портрет какой-то ведьмы я храню.
Так легче жить, писать и снова верить,
Что души пусть и преданы огню,
Но не забыты прежние потери.
 
 
Я в полночь выхожу в тот старый сад,
Где эти девы темные резвятся,
Она твердит: – Отдай портрет назад,
Иначе беды всякие случатся,
 
 
Я и хотел бы, только не могу,
В нем сила вдохновения таится,
И где-то там, на дальнем берегу,
Колдунья обнаженная резвится.
 
 
Я ухожу, чтобы взглянуть опять
На тот портрет, в нем столько лютой силы.
Ночь Рождества сажусь опять писать,
И как там страшно все, но как красиво.
 
 
Когда дороги дальней поворот
Появится, и этот перекресток,
Она придет, портрет свой заберет,
И усмехнется яростно – Подросток.
 
 
О чем она, как это мне понять,
Но дома пусто, не найти ответа,
И только будет ведьма повторять,
Заклятие, лишив меня портрета
 

Тургенев

 
Портрет Полины Виардо
Все время с ним, все время рядом,
Он не расстался б ни за что,
И он проклятье и награда
 
 
За чувства те, за тот полет,
Над Римом или над Парижем,
Она опять к нему идет,
То дальше кажется, то ближе
 
 
Как ясен этот долгий путь,
Как убивает их разлука,
О только бы еще взглянуть,
Хотя в душе царит разруха,
 
 
Но остается тот портрет,
Его бы выбросить, не может,
И смерть погасит этот свет,
Взглянув во мрак, вздохнув тревожно
 
 
Холодный миг и вечный мрак,
И чувств нахлынувших лавина,
Портрет, и прав он и не прав,
Когда зовет ее – Полина.
 
 
И песня дивная звучит,
Ей вторит соловей во мраке,
У изголовья все стоит
Прелюдией к той вечной драме
 

Недописанный портрет И. Гончарова

 
Вот если б Райский дописал портрет
И Вере показал ее глубины,
То Волохова там простыл бы след,
И нигилист бы берег тот покинул.
Но он тогда забросил полотно,
И не хотел к былому возвращаться.
И нет, ему не стало все равно,
Так хлопотно гнездо творить и счастье.
Когда она скучала и звала,
Когда душа над бездною парила,
Она его найти там не могла,
И потому отчаянно хандрила.
Остался этот призрачный герой,
С которым и враги все отдыхают.
Опомнись, Вера, что же там с тобой,
Такое только на Руси бывает.
Один хандрит, другой излишне смел,
И что же нашей деве остается,
Мир покосился и пропал совсем.
Но он вернется, скоро он вернется,
И снова кисть возьмет, и вот тогда
Не обольщаюсь, в нем живет Обломов,
И потому далекая звезда
Останется в душе его бездомной.
А Вера изнывает у реки,
И понимает, все напрасно было,
Один не протянул тогда руки,
Другой сбежал, все скучно, нет, уныло.
Но что же то хранило полотно,
Куда ушла душа ее в тумане,
И почему ей стало все равно?
Художник лишь заманит и обманет.
 

Портрет Свидригайлова

 
Она сказала, будто он хорош,
Ну что с девицы взять, они же слепы.
А этот господин, как в сердце нож,
Он как скелет, зарытый в старом склепе.
 
 
Он это я в иные времена,
Все вроде было, ничего не стало,
Влюбилась слепо, в этом суть ее,
И пред портретом ночь она рыдала
 
 
И изменился призрачный портрет,
И ничего как будто не осталось,
В душе моей томится этот склеп,
И оставляет пустоту и жалость.
 
 
Он выйдет ночью, к Невскому спеша,
Ни жив, ни мертв, он снова воплотился.
И снится мне стихия Иртыша,
И заключенных призрачные лица.
 
 
О мертвом доме с ним поговорю.
Он смотрит на блудливую девицу,
А ты твердишь, мол, я его люблю,
И он решил не на тебе жениться.
 
 
Не плачь, ведь он убьет свою жену,
Но доказательств не найдет Порфирий,
Мне снится снова, в Иртыше тону,
И исчезаю в яростной стихии
 

Портрет героини Чехова

 
Как скучно жить, писать еще скучнее,
И все же там, где тонут облака,
В пучине вод, мы повстречались с нею.
И так легка была ее рука.
 
 
Так голос свеж, что написать хотелось
Ее портрет, но ускользнула прочь,
Осталась мне хвалить ее за смелость,
И в свете грез ждать обреченно ночь.
 
 
А там ко мне придет совсем другая,
Из прошлого, из той кромешной тьмы,
И розы неизменно увядают,
И вместе целый век, мой ангел мы,
 
 
А век, он не кончается, в тумане
Такая скука, что совсем один,
Брожу и знаю, он меня обманет,
И разминемся где-то снова с ним.
 
 
И сознавая все свои потери,
В музее я портрет нашел не твой,
А девы той, но годы пролетели,
Она мертва, и я едва живой
.
Я жив пока, и сколько будет длиться
Моя печаль не ведаю о том,
И век суров, и он теперь убийца
Мечты и неги в ужасе живом.
 

Федор Сологуб

 
А на портрете знаю, только черт,
Он раскачал отчаянно качели,
И ты летишь куда-то и идет
Последний день, мы все преодолели,
 
 
Но надо убираться из страны,
Здесь остаются злобные сатиры,
Здесь снятся в суматохе жуткой сны,
И горести, и на осколках мира
 
 
Мы будем ждать печального конца,
И уберем забытые портреты,
Но черт качал качели до конца,
Придумывая страшные сюжеты,
 
 
Я потерял тот призрачный портрет,
Осталась только золотая рама,
Стекло разбито, и исхода нет,
И жизнь текла жестоко и упрямо.
 
 
Земля все дальше, ближе небеса,
И просто так и страшно так сорваться,
Когда звучат все ближе голоса,
Не ангелов, из Пекла нам овации
 
 
Слышны опять, и надо бы уйти,
И замолчать, и просто затаиться,
Вот только мне портрета не найти,
А без него беда у нас случится
 
 
№№№№№№
 

Леонид Андреев

 
Художник смерть мне написал я знаю.
И вся моя краса пройдет как дым,
И где-то тихо ветры завывают,
И в дом мой ходу больше нет чужим.
 
 
Пока еще я не старею, только,
Там мой портрет стареет за меня,
А отразил черты он слишком точно,
Но жизни нет, и больше нет огня.
 
 
Все это было и ушло куда-то,
Зола в ладони, нет совсем тепла,
И женщина как вечная расплата,
Была со мной, да только умерла.
 
 
А что вдовцу, все хмуро и не ясно,
Он видит смерть, а старость не берет.
Я видно жду, да только жду напрасно
Из Пекла господин ко мне придет
 
 
И скажет он: -Пошли со мной, бродяга,
Иду за ним и вижу странный свет,
Не оглянулся, ужас и отвага,
И ясно, что исхода в мире нет