Текст книги "Пять рассерженных мужей"

Глава 36. Совпадение

Вашингтон.

Кафе «Капитолий»

В кафе, облюбованное Лоуэллом Понтом для конспиративных встреч, Майкл Робин вошёл за пять минут до встречи. Лоуэлл был уже там. Майкл избавился от влажного плаща и присел за столик разведчика из Государственного департамента.

– Вы угадали моё желание, мистер Понт, – пропуская приветствие сказал Майкл. – Я просто-таки мечтал о встрече с вами, и вот… не успел сказать и слова, как вы сами предложили…

Лоуэлл лишь пожал плечами. Активность и напористость этого человека не соответствовали его положению.

«Следовало бы ему вести себя поскромнее», – подумал Лоуэлл.

– Напомните мне ваше имя до натурализации, – сухо попросил он.

– Вы его отлично знаете, мистер Понт, – раздражённо отозвался Майкл. – У нас есть значительно более интересная тема для беседы, а ваше желание до бесконечности шантажировать меня мелкими грешками прошлого уже неактуально.

– Зря вы так думаете, – живо отреагировал Лоуэлл. – Актуализировать можно любую фантазию. А с вами и фантазировать незачем.

– Ладно вам, – миролюбиво откликнулся Майкл. – Говорите, чего хотите и не слишком налегайте…

– Мне нужно, чтобы вы сказали ваше имя до натурализации в США, – продолжал гнуть своё Лоуэлл.

– Черт с вами, – согласился Майкл. – Меня звали Михаилом Робиновичем. Довольны?

– Конечно, – кивнул Лоуэлл. – Вы прибыли в США из Пакистана, куда попали как военнопленный. До этого служили в русской армии. Звание – старший лейтенант. В Пакистан попали во время Афганских событий. Как пленный.

– Я был без сознания, – угрюмо вставил Робин.

– Ну, это вы так утверждаете…

– А вы можете утверждать иное? – с трудом сдерживая раздражение спросил Майкл.

– Специально такой цели не ставлю, но мне хотелось бы уточнить кое-какие детали вашей биографии.

– Уточняйте, – подавив раздражение, согласился Майкл.

Препирательства с разведчиком из государственного департамента не входили в его планы.

«Что ж, я обломал этого нахала», – удовлетворённо подумал Лоуэлл.

Он успокоился, вполне удовлетворённый, и приступил к деловой части беседы.

«Редкостная удача, – думал он, – я способен в одиночку обеспечить успех операции „Хищная птица“. Вот что значит профессиональная память. После такого успеха меня не могут не заметить. Возможно, шефу осталось не так уж долго командовать мной…»

– Майкл, – спросил Лоуэлл, – я верно запомнил: вы заканчивали военное училище в Рязани?

– Да, – коротко ответил Робин.

– Мне хотелось бы до конца освежить свою память, – продолжил Лоуэлл. – Помнится, Майкл, когда вы оказывали мне некоторые услуги, пытаясь натурализоваться в США, вы упоминали о своём коллеге, офицере, который учился вместе с вами.

– О ком я только не упоминал тогда, – усмехнулся Майкл Робин. – Сказали же мне: чем больше наговоришь, тем лучше устроишься.

– Имею в виду того офицера, вашего товарища, который пострадал в бесчеловечном эксперименте. Где-то на забайкальском полигоне.

– О, Господи! – воскликнул Майкл Робин и выпалил фамилию своего однокурсника. – Вы его имели в виду? – спросил он у Лоуэлла.

– Весьма вероятно, – кивнул Лоуэлл и отвернулся, чтобы не выдать радости от невероятной удачи.

Фамилии не совпадали!!! В материалах ЦРУ фигурировал совсем другой человек. Это означало, что о втором знает только он, Лоуэлл Понт.

Совладав с нахлынувшей бешеной радостью, Лоуэлл беспокойно взглянул на Майкла.

– Скажите, а почему вас так взволновал мой вопрос?

– Потому, что я как раз и звонил вам за тем, чтобы встретиться, поговорить об этом человеке и обо всем, что связано с ним.

Радость Лоуэлла сменилась удивлением и ещё большим беспокойством, однако ему удалось и то и другое скрыть.

– Что ж поговорим, – согласился Лоуэлл Понт и надолго замолчал, соображая, что бы могло значить такое более чем странное совпадение.

«Операция „Хищная птица“ надёжно засекречена. Знать о ней могут считанные люди, тем более в полном объёме, – думал он. – Предположить, что этот бывший Михаил Робинович сумел обзавестись совершенно секретной информацией да ещё в столь короткие сроки – безумие. Здесь что-то другое… Разве что… Нет… Но может быть он работает на русских? Только это все объяснило бы.»

Лоуэлл попытался избавиться от этой ужасной мысли. Потом повертел её и так и эдак, рассматривая на предмет возможной игры с русскими.

Между тем Майкла утомила пауза.

– Весёленький у нас разговор получается, – усмехнулся он. – И, главное, немногословный. Может быть вы, мистер Понт, позволите начать мне?

Лоуэлл проигнорировал вопрос Майкла.

– Скажите, – спросил он, – вы ведь работаете на фирму, поставляющую в Россию косметику?

– О, мы с вами давно не встречались, мистер Понт. Мир так стремительно меняется, – улыбнулся Майкл. – Я давно сменил место работы. Сейчас мой работодатель фирма «Лакки трейд».

На душе у Лоуэлла слегка полегчало. «Лакки трейд» была дочерним предприятием корпорации «Локхид», используемым для полузаконных операций с интеллектуальной собственностью. Проще говоря «Лакки трейд» подбирала для «Локхид» по всему миру то, что плохо лежит в сфере технологий и даже отдельных изобретений. Русские и «Локхид» не очень-то совмещались.

«Возможно, эти русские к совпадению не имеют никакого отношения», – несколько успокаиваясь подумал Лоуэлл.

– Ваш визит связан с интересами фирмы, в которой вы работаете? – напрямую спросил Лоуэлл.

– Несомненно, – прямолинейно ответил Майкл. – Но я так же преследую и собственные вполне меркантильные интересы. А может быть и ваши.

«Что ж, – подумал Лоуэлл, – силами моей группы можно за неделю проверить все, что наболтал и наболтает этот сукин сын. Пока ничего страшного. Пусть ещё поработает языком».

– Мои интересы? – усмехнулся Лоуэлл. – Они всегда совпадают с государственными.

– Даже если речь идёт о сорока миллионах долларов?

Майкл Робин решил не юлить. Пошёл напролом.

– Вы опасный провокатор, – побледнел Лоуэлл Понт, позабыв о своём желании разговорить собеседника. – Не советую играть со мной в такие игры.

– Господи, мистер Понт, какие игры! Нам нужна ваша помощь. Не такая уж и значительная. Я дам вам об упомянутом нами человеке массу дополнительной информации. Вам будет легко выяснить все об интересующей нас установке. Честный обмен. Без меня вы будете плестись к цели в десять раз дольше.

– Я не совершаю никаких обменов, – повысил голос Лоуэлл Понт. – Я работаю на правительство США.

Майкл Робин усмехнулся, покачал головой.

– Нам кажется, что вам недолго осталось работать на правительство, поэтому мы и сочли возможным сделать вам предложение.

– Что вы имеете ввиду? – кровь прилила к лицу Лоуэлла Понта.

– Ваш шеф, по нашим данным, готовит документы для досрочных проводов на пенсию. Провожать будут вас…

Лоуэлл вновь побледнел и, вдруг, грохнул кулаком по столу.

– Вон! – рявкнул он, брызжа слюной. – Я заставлю вас пожалеть, что родились на свет!

Макл Робин усмехнулся:

– Напрасно вы так. В конце концов никто вас не просит торговать родиной. Мы ведь все равно получим то, что нам нужно. Только жар своими руками вы будете загребать для других. После того, как вы соберёте для правительства все данные по операции «Хищная птица», вам дадут пинка под зад. Ваш шеф считает вас бездарным разведчиком.

– Я вас разотру, – белея, пообещал Лоуэлл.

Но Майкл Робин мало внимания уделил его угрозе. Он с нажимом продолжил:

– А мы так или иначе получим всю информацию. Она, конечно, обойдётся нам подороже, но… Мы на вас не очень-то и рассчитывали. Не хотите, не надо. Деньги возьмут другие и совсем не за ту услугу, которая требовалась от вас.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Лоуэлл, все ещё не вполне владея собой.

Он краем глаза увидел свои дрожащие пальцы и спрятал руки под стол.

– Вы же не вчера родились, мистер Понт, – с укоризной сказал Майкл. – Нужная нам информация пройдёт по официальным каналам. От разведок до Пентагона. После этого военные разместят заказы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Конечно же заказы достанутся предприятиям, которые они сочтут наиболее достойными. Должен вам сказать, что достоинство в этом случае определяется размерами взятки. И это отлично вам известно. Так что у нас нет проблем. Вы ведь не сомневаетесь, что мы способны заплатить больше других. Кроме того, мы окажем солидную помощь разведчикам. Поделимся информацией. И все это на благо Соединённых Штатов.

– Я вас упрячу в тюрьму, Майкл, за обладание сведениями государственной важности и за их разглашение, – неожиданно предпринял собственную атаку Лоуэлл.

– Не получится, – рассмеялся Майкл. – Вы ведь уже все поняли. Именно те, кто меня послал на эту встречу, инициировали операцию «Хищная птица». Они не позволят вам даже пропищать об этом, а уж прокричать…

– Вон!!! – во весь голос, пугая немногочисленных посетителей кафе, проорал Лоуэлл.

– Как знаете, – кивнул Майкл.

Он положил на столик визитную карточку.

– Возможно вы передумаете, мистер Понт. Передумаете и позвоните. В конце концов человеку на пенсии бывают очень нужны деньги. А у вас, помнится, требовательная жена…

– Вон, – уже совсем тихо сказал Лоуэлл Понт.

* * *

Две недели Лоуэлл ходил мрачнее тучи. Решение пришло лишь, когда шеф привёл в его группу молодого человека лет тридцати.

– Ваш новый сотрудник, мистер Понт, – представил он новичка, – Гарольд Райн. Прошу вас в течение месяца полностью ввести его в курс всех дел находящихся в разработке.

– Но штат укомплектован, шеф, – удивился Лоуэлл.

– Оформите его пока сверх штата. У меня есть планы относительно этого сотрудника.

– Я понял, шеф, – кивнул Лоуэлл.

Он действительно все понял. Ему приготовили замену.

К вечеру того же дня решение созрело окончательно. Лоуэлл, оставшись один в своём кабинете, достал визитную карточку, оставленную Майклом Робином. Пробежался глазами по тексту. Решительно снял трубку телефона. Набрал номер.

– Майкл? – спросил Лоуэлл, когда абонент отозвался.

– Да.

– Приезжайте.

Вопросов не последовало. Никто не нуждался в представлениях и односложность фраз была собеседникам понятна.

Сделка

Вашингтон.

Кафе «Капитолий»

Майкл Робин и Лоуэлл Понт заняли столик у окна. В этот час посетителей в кафе почти не было.

– Я вижу, мистер Понт, вы приняли решение, – начал разговор Майкл.

– Возможно вам оно не понравится, – ощетинился Лоуэлл, все ещё делая вид, что владеет ситуацией.

Майкл пожал плечами.

– К чему амбиции? – воззвал он к разуму собеседника. – Вы двадцать лет в разведке. Пора бы научиться из любой ситуации извлекать пользу.

– Людям без родины подобный прагматизм может быть и к лицу, а мне…

– Мистер Понт, – раздражённо оборвал его Майкл, – довольно строить из себя девицу невинную. Америка никому не родина, у всех здесь короткие корни, самым длинным едва за двести. Согласитесь, слишком молода эта страна, у всех её граждан другая родина, у каждого своя. Вообще не понимаю, как американцам в голову приходит о родине говорить? Но раз уж вам так захотелось поговорить о родине, давайте. Можно подумать, что заводы корпорации «Локхид» стоят не на земле Америки. Я ведь не предлагаю вам продавать информацию Пекину или Москве.

– Стоит начать с малого…

– Бросьте, мистер Понт, – вновь прервал собеседника Майкл. – Вам не начинать нужно, а заканчивать. Вы уже пенсионер. Практически.

Лоуэлл Понт вздрогнул, услышав слово пенсионер. Лицо его помрачнело.

– Вы упоминали о гонораре… – хрипло выдавил он из себя.

– Двадцать миллионов долларов.

– Помнится вы упоминали о сорока, – заметил Лоуэлл.

– Упоминал, – охотно согласился Майкл, – но с тех пор были предприняты шаги, которые обошлись нам ровно в половину этой суммы. Так что не взыщите. Сами отказались.

Лоуэлл Понт в ярости отбросил салфетку.

– Мошенник, – презрительно бросил он. – Я заставлю вас пожалеть…

– Не заставите, – ухмыльнулся Майкл, доставая из нагрудного кармана пиджака миниатюрный цифровой магнитофон. – Частотная идентификация голоса не потребуется, – пояснил он. – У вас очень характерный говор. И не нужно меня убеждать, что после таких переговоров правительство согласиться платить вам пенсию.

Лоуэлл Понт осел на прежнее место.

– Мошенник… – повторил он.

– Отнюдь, мистер Понт, – возразил Майкл. – Всего лишь патриот своей фирмы. Впрочем, я предлагаю вам закончить препирательства и перейти к обсуждению конкретной проблемы. Итак, гонорар двадцать миллионов долларов. Мне кажется, это совсем неплохо, если, конечно, вы по привычке не броситесь налоги платить.

Лоуэлл Понт промолчал.

Майкл Робин достал из кейса несколько листочков, протянул их.

– Мистер Понт, – пояснил он, – здесь наши предложения по сотрудничеству. Вы убедитесь, что мы не потребуем невозможного. Все в рамках вашей обычной деятельности.

Лоуэлл осторожно взял бумаги. Тут же приступил к их изучению.

– Действительно, – бесцветным голосом подтвердил он, – я все это могу сделать.

– Тогда определимся по срокам. Могу я рассчитывать, что к маю будет решён вопрос о моей переброске в Россию?

– Смотря в каком статусе, – пожал плечами Лоуэлл.

– Это не имеет значения, – отмахнулся Майкл.

– Можете считать, что вы уже в России. Бюро разведки Государственного департамента в моем лице имеет возможность создавать оперативные группы.

– Зачем мне группа? – удивился Майкл, – Справлюсь со всеми проблемами один. Я знаю русских, знаю в какую там дверь входят и в какое выходят окно.

– Значит поедете один, – кивнул Лоуэлл. – Но что вы собираетесь там делать?

– Предприму все меры, чтобы вывезти из страны того парня, о котором мы с вами говорили. Заодно посмотрю возможно ли найти и вывезти кого-то из других выживших офицеров. Один из них известен – это Архангельский Иван Фёдорович.

– Не забудьте, Майкл, за ним будет гоняться толпа разведчиков. Как только Архангельского установят, тут же попытаются его выкрасть.

– Я же сказал, у меня есть преимущество, – улыбнулся Майкл, – я родился в России и знаю как думают русские люди, чем живут, чем дышат. Остальным придётся полагаться на исполнителей, которые не обладают специальной подготовкой. Проще говоря, на криминальные структуры. Согласитесь, что это не так уж надёжно. Клин клином вышибают, говорит русская пословица.

– Возможно, – кивнул Лоуэлл, подумав: «Чем черт не шутит, этот парень может и выиграет в лотерее. Мне, во всяком случае, ничего не грозит. Он мой старый агент, и я вправе его использовать оперативником в России. Выделю ему особый канал связи и обеспечу информацией.»

– Вы заплатите за мои услуги вперёд, – решительно сказал Лоуэлл.

– Безусловно, – согласился Майкл Робин.

Настроение Лоуэлла Понта резко улучшилось.

Глава 37

Пока я в глубине души ругалась самыми распоследними словами, мужья активизировались не на шутку. Это они могут, когда дело касается пива и шашлычка. Даже Даня – знатный лентяй – разводил костёр трудолюбиво. Правда, и в этом случае у него мало что получалось. Пришлось «деловому» Архангельскому брать на себя и командование разведением костра.

– Не те дрова, – взревел он на Даню. – Вот шалопут! Что ты суёшь? Как разводишь костёр? Ты бы ещё воды бухнул! И щепы! Щепы побольше клади! И горкой! Домиком! Эх, не те дрова!

Признаться, я струхнула: а ну, как эти балбесы отправятся в лес искать правильные дрова да на нашу машину наткнуться? Да что там машина! Если наткнутся на пулемёт…

Однако, зря переживала. Когда дело касалось святого, наши мужья всегда умели сконцентрироваться. Дрова конечно же давно были запасены и лежали под крышей в предбаннике. Вскоре костёр запылал, и очень вовремя, потому что ночь уже зачернила небо, а луна почему-то запаздывала, не спеша его освещать.

Даня и Пупс суетились вокруг костра. Женька надевал куски мяса на шампуры. Архангельский его подбадривал и наблюдал за тем, как Тася раскладывает продукты на огромном пне, накрытом белой скатертью, в чем я сразу узнала заботливую руку бабы Раи.

«Скоро она и Юльку начнёт принимать у себя,» – мысленно ругалась я.

Мишель, похоже, начал к компании терять интерес. Впрочем, на полянке ничего занимательного и не происходило: у озера под звёздным небом мужички налаживались водки пожрать да шашлычка полопать. Эка невидаль.

– Софи, а зачем мы за всем за этим следим? – спросил Мишель.

– Сама не знаю, – буркнула я.

– Так может вернёмся в лес, сядем в машину и уедем? – предложил он.

Я и сама была не против, но не представляла, как сделать это незаметно: из леса к деревне дорога пролегала лишь мимо баньки, другой не было. Своими безрадостными мыслями я поделилась с Мишелем. Он испугался:

– Мы что же, всю ночь здесь будем сидеть?

– Зачем же? Подождём пока народ наберёт нужный градус и уедем.

– Зачем ждать? Давай уедем теперь.

Ему явно нетерпелось уединиться со мной и заняться чем-нибудь более интересным. Я не возражала, но и с любопытством своим совладать не могла. Должна же я была знать какую они собрались считать «капусту». Тут и ждать-то осталось немного, шашлыки практически готовы.

– Понимаешь, Мишель, – пояснила я, – не знаю как там у вас во Франции, но у нас, в России, жены, разводясь с мужьями, не бросают их на произвол судьбы. Не принято это у нас.

Он испугался:

– А что же жены делают?

– Заботятся о них, иногда для этого привлекают и новых мужей.

Я сочла свой намёк своевременным. Мишель растерялся, он явно не был к такому готов, потому что спросил, кивая на поляну:

– И долго я буду о твоём Евгении заботиться?

– Желательно, до конца его дней.

Он вздохнул с облегчением:

– Тогда недолго.

Сначала я рассмеялась, считая, что он пошутил, но потом встревожилась и хотела поинтересоваться о чем идёт речь, но как раз в этот самый момент Архангельский закричал:

– Ну, все, мужики! Шашлыки готовы! Садимся и считаем «капусту»!

И наши непутёвые мужья с радостным галдежом расселись вокруг пня, в предвкушении удовольствий пофыркивая и потирая руки.

Сердце моё кровью облилось.

«Эти недотёпы, эти уроды, – горестно думала я, – пристроились на берегу озера и сейчас будут на живописной природе ужинать при свете костра: трескать шашлыки, полировать их пивом и считать „капусту“. Вот как беззаботно проводят они время, данное им матушкой природой для ратных дел и трудов до седьмых потов на благо семьи и Родины.»

Да, я так подумала, потому что искренне считаю, что мужчины созданы для славных и трудных дел, а такой безделицей, как тресканье шашлыков и попивание пивка могут и женщины заниматься. Женщины же, их жены, пашут, надрываются, чтобы лбов этих прокормить, лбы же развлекаются у костра, как пионеры.

Конечно сердце кровью облилось! Я сразу вспомнила Тамарку. Бедная баба до отвала лет двадцать уже не спала. Все мечется, из кожи лезет, для семьи старается, а Даня за неё сон добирает.

А Тося? Маленькая, тощая, взвалила на себя бизнеса воз и тянет его как улитка.

А Маруся? Та бедная с утра до вечера ноги в буфете оттаптывает, с немыслимым напряжением по десять часов в день глядит, чтобы покупатель её не облапошил.

А Роза? Куда с утра до вечера гинеколог Роза глядит и говорить не хочется… Хотя, наши непутёвые мужья круглосуточно с радостью смотрели бы туда, дай им денег и воли.

Можно представить как негодовала я. Сильно негодовала, но недолго, потому что мужья быстро стрескали шашлыки и принялись считать «капусту». Архангельский, по старинке, инициативу взял на себя.

– Ну, Жека, – обратился он к моему бывшему, – рассказывай. Как вы с Тасей съездили?

Конечно же я превратилась в уши, потому что начала во вкус входить с этим их бизнесом: любопытно было, что эти непутёвые придумали на этот раз.

– Значит так, – обстоятельно начал Евгений. – Эта тема, похоже, попрёт, это, думаю, толковый бизнес. Надо начинать. Короче, мы с Тасиком удачно пересекли границу ближнего зарубежья, встретил нас там зёма, прижился там, считай уже местный. Встретил нас, все путём…

«Куда это их носило?» – изумилась я.

Женька тут же мне и ответил, ну не мне, конечно, ну, да и я уши не затыкала.

– Из Симферополя зёма повёз нас на тачке своей в Севастополь, а как к Севастополю подъехали – не пущают. И взяток не берут. Что делать? Воскресенье. Зёма наш разволновался. «Братаны, – говорит, – все начальство отдыхает.»

– Думали уже в горах ночевать, – пожаловался Тася.

«Цену себе набивают,» – сразу установила я.

– Короче, – продолжил Евгений, – мы отправили зёму одного через пост, а сами почапали пешим через горы. Договорились, что он от поста отъедет и нас на дороге подождёт. А зёма предупреждает: «Вы, – говорит, – только через горы осторожно идите, а то там беркутовцы частенько в засаде сидят. Это типа вашего ОМОНа.» Мы с Тасей переглянулись и пошли.

«Ну, – подумала я, – сейчас такими балладами душу корчевать начнёт.»

Не я одна так подумала. Архангельский тоже насторожился:

– И как?

– Нормально, – разочаровал его и меня Евгений. – Через горы прошли, зёма нас подобрал и сразу в цех отвёз. Поглядели мы, вполне приличные гробы, хоть и беспредельно дешёвые. Хохлов расспросили что да как, короче, все нормально.

Я ушам своим не поверила и у Мишеля поинтересовалась:

– Что он сказал? Приличные что?

– Гробы, – ответил он.

«Совсем наши мужики офигинели, – подумала я. – С котиков на гробы переключились.»

А разговор, тем временем, темпы набирал. Архангельский деловито спросил:

– Жмурконтору цена устраивает?

Женька оживился:

– Ещё бы, в три раза ниже нашей. И материалу – хоть задницей ешь. Витя уже и ДВП нашёл дешёвую, и с тканью договорились и даже с гробом этим в жмурконторе побывали. Марусин родственник, ну тот, к которому ты нас посылал, сказал, что хоть сегодня товар возьмут, только ГОСТ требуют.

Даня с важностью заявил:

– ГОСТ добудем и можно производство открывать.

Пупс засомневался:

– А не слишком ли хлипкие эти гробы? ДВП все же материал ненадёжный.

Тут уж хором заговорили и Женька и Тасик. Бросились рассказывать как в том цехе, где они гроб купили, устраивались испытания: положили в гроб местного бугая и трясли его, пока он не взмолился.

– И не развалился? – скептически осведомился Пупс.

– Если хочешь, на Ване проверим, – предложил Тасик. – Женька, вытаскивай трофей.

Мгновенно на поляне появился гроб, на который Архангельский без всякого вдохновения посмотрел и тоскливо изрёк:

– Мал он мне. Не пройду по росту. Женьку лучше положим давайте.

Даня запротестовал:

– Сам лезь. Ты тяжелей. Уж если проверять, так проверять, тут нужен верняк. Как-никак производство открывать собираемся, бабки вкладывать.

«Вот же урод!» – возмутилась я, вспоминая экспроприированные из домашнего сейфа три штуки и горе Тамарки.

– Да, Ваня, – согласился Женька, – для пользы предстоящего дела лучше всего тебя положить в гроб.

Умный Пупс с этой мыслью так грамотно согласился, что у Архангельского отпали последние сомнения, и он нехотя полез в гроб. Мужики его мигом подхватили и затрясли. Долго трясли, но гроб, как ни странно, выдержал.

– Хорошая вещь, – похвалил гроб Даня, когда Архангельский восстал из него. – Как вы довезли такую неудобную штуковину?

Женька заскромничал:

– Нормально, из экономии в поезде. Он же лёгкий. Я как чемоданчик его нёс, ручки с Тасей приделали. С проводницей договорились, она поставила его в тамбур, в последний вагон. Чудесно доехали.

«Слышала бы его Юлька, – подумала я и возрадовалась: – Господи! Какая я счастливая! Мой Мишель! Мой замок! Сколько у меня приятного всего! А у Юльки одни гробы и котики.»

И в это время Мишель мне шепнул:

– Слышишь?

Я прислушалась:

– Нет.

– Машина приближается. Остановилась.

– Тебе показалось.

Отмахнувшись, я вернулась к мужьям. Даня подробно рассказывал о том, как добывал ГОСТ. По всему выходило, что нет смелей героя. Всех чиновников за копейку купил и ГОСТ почти добыл, только куда, спрашивается, Тамаркины три штуки делись?

– Завтра утром ответ получу, – заключил Даня. – Очень обнадёжил меня чинуша.

Архангельский не согласился:

– Зачем завтра, прямо сейчас с мобильного и звони. Время ещё не позднее.

Даня что-то ему отвечал, но я уже не услышала. Меня снова Мишель отвлёк.

– Опять, – сказал он.

– Что? Машина?

– Нет, на этот раз шаги.

Я напрягла слух – бесполезно.

– Показалось, – шепнула я.

– Нет, не показалось. На дорогу посмотри.

Я вгляделась во тьму. Действительно, что-то двигалось по дороге с горушки, причём в сторону баньки. Мне уже стало не до мужей.

– Неужели тот? – я кивнула в сторону леса.

Мишель согласился:

– Очевидно, за пулемётом идёт. Теперь ясно, почему в лесу его прятал: заранее знал, что машину придётся на приличном расстоянии оставить и не хотел с пулемётом по дороге шагать.

«Интересно становится, – подумала я. – Это что же выходит: мой будущий муж спас от верной смерти бывшего? Везучий же Женька! Что было бы с ним, не предложи мне Мишель руку и сердце?»

Если исходить из того, что в этот день до встречи с Мишелем у меня не возникало острой необходимости в поездке в деревню, то пулемёт в данный момент был бы в целости и исправности, а вот Женька и другие мужья…

«Да, – заключила я. – Если б не мой Мишель, Юлька, считай, вдова, как Тамарка, и Маруся, и Тося и Роза. Но кто этот пулемётчик? И чем ему помешал мой Женька?»

Вопрос не праздный и требует ответа.