Текст книги "Пять рассерженных мужей"

Глава 41

Я порадовалась. Мой бывший муж не ударил в грязь лицом перед мужем будущим. Он не струсил, держался перед гоблинами вполне независимо и с лёгкой развязностью спросил:

– О чем толковать будем?

Вован в подробности входить не стал, а только рукой махнул.

– Давай, – предложил он Женьке, – чисто конкретно выводи своих.

– Зачем? – флегматично поинтересовался Евгений.

– Сядем ладком, пивка припьем, мы тут со всем своим. Слышь, ну точно, мы к вам с полным уважением, харч с собой привезли, угоститесь, если не побрезгуете, а там и о делах побазарим.

Женька покосился на автомат, висящий на его плече, и презрительно гмыкнул.

– Да не боись, – успокоил его Вован. – На толковище приехали. Была б нужда, всех бы давно положили. Вы нам ещё по ящику водяры должны.

– Это за то, что сразу не пристрелили? – мрачно поинтересовался Евгений.

– Это за того вон чудилу, что с мешком на голове доходит. Он вас расстреливал тут, как куропаток. Что делали бы, кабы мы не прикатили?

Вдруг Мишель дёрнул меня за руку и шепнул:

– Пригнись.

Я так увлеклась разговором Женьки и Вована, что не заметила как другой смышлёный гоблин достал из кармана миниатюрный фонарик и, направляясь в нашу сторону, пошёл по следу пулемётчика, отмеченному примятой травой.

– Ох ни хрена себе! – воскликнул он, достигнув места, где пулемётчик сложил оружие. – Ну, е-моё, он совсем гребанулся, этот придурок!

– Что там? – крикнул Вован.

– Да пулемёт, бля, в траве лежит!

Гоблин вернулся к костру и швырнул лязгнувший металлом пулемёт неподалёку от его владельца. Вован посчитал, что событие произошло очень вовремя и тут же обратился к Евгению.

– Ну что, видал? Пацан шёл делать из вас дуршлаги, говорю вам чисто конкретно. Кабы не мы, изрешетили бы вас из этой дуревины.

Вован задумчиво почесал затылок и с лукавой ухмылочкой взглянул на Евгения.

– Не, – заявил он, – меньше чем по два ящика водяры с носа за такую услугу не возьмём.

Я разозлилась: «Да что такое? Почему Вован с моим Женькой заигрывает, как гомик какой-то? То гонялись, стреляли, вязали, а то вдруг ласковыми стали. Ничего не пойму.»

Однако Женька на контакт не пошёл и благодарностью не преисполнился. Он покосился на лежащего у костра пулемётчика, на его пулемёт и вежливо поинтересовался:

– Братва, вы отсюда не отвалите?

Вован крякнул и совсем ласково попросил:

– Пацаны, кончай кобениться, мы приехали мировую пить. Да, были у нас разногласия, но в прошлом они. Выходи, народ, потолковать нужно.

Евгений оглянулся.

– Пошли, – скомандовал он.

Из предбанника показались Даня, Тася и Пупс. Они двигались к костру на полусогнутых. Шествие замыкал Архангельский, который изрядно поотстал. Он испепелял гоблинов грозным взглядом, но те приветливо ему улыбались.

Я с отвращением смотрела на то, как наши непутёвые мужья скромно пристроились у пня и, будто кролики на удава, уставились на гоблинов. Лишь мой Женька к пню не присел и на гоблинов не смотрел, он сразу занялся изучением пулемёта.

Гоблины же повели себя демократично, полезли в «Лендровер» и для начала выгрузили на поляну ящик пива и культурный чемоданчик. Справедливости ради нужно отметить, что они не обманули и действительно заявились со всем своим. На пень легли очень приличные закуски, у меня даже слюнки потекли.

«Пребывание в крапиве непредвиденно затянулось, – с грустью подумала я, – от ужина не осталось и следа. И граф мой, наверное, проголодался. Ах, он по-другому, бедняга, собирался провести эту ночь.»

Я глянула на Мишеля и с удивлением обнаружила, что он и не замечает меня, так увлёкся происходящим на поляне.

«Чудо, а не мужчина, – порадовалась я. – Как никто умеет жить моими интересами. Мне фантастически повезло.»

А на поляне жизнь шла своим чередом. Выложив на пень гостинцы, гоблины притихли, Вован же к столу, то бишь к пню подсел, крякнул и обвёл присутствующих жизнеутверждающим взглядом.

– Значится так, мужики, – решительно начал он. – Понимаем, что мы вам не ровня, вы дюже крутые, мы против вас пацаны, но что поделать, коль нам честь выпала с предложением к вам подрулить.

Я была потрясена. Открыв рот сидела, соображая, издеваются гоблины или что-то задумали. Уж слишком витиевато заговорил Вована, даже не предполагала, что он способен так складно свои мысли излагать, если конечно эти мысли его.

– Да что вы нам можете предложить? – мрачно поинтересовался Евгений, игнорируя ласку Вована. – С вами, бандюгами, на джипе шаблаться да честных людей по рёбрам пинать.

Вован хохотнул.

– Ну ты бля, даёшь! Насчёт честных людей, Астров, ты сильно хватил. Честные люди в тех местах, куда мы ездим, и по большой случайности не встречаются. Это я тебе, Астров, чисто конкретно говорю.

– А ты откуда фамилию мою знаешь? – удивился Евгений.

– Ну ты гонишь! – обиделся Вован. – Как вас не знать? Такие люди! Слышь братва?!

Он на гоблинов своих оглянулся, те загалдели:

– Такие люди! Круто! Круто!

– Слышал? – кивая на гоблинов, спросил у Женьки Вован. – И они понимают. Конечно, мы ребята неграмотные, но кое в чем тоже сечём. Вы нас простите, если когда что не так вышло, на то воля божья – нам платят, мы выполняем.

Тут я подивилась:

– Как они вольно божью волю трактуют.

Мишель откликнулся:

– Вообще ничего не понимаю, что это за люди? Чего они от мужей хотят?

Я удивилась ещё сильней: «А он-то что тут собрался понимать? И, главное, зачем? Вот увлёкся!»

В этом месте Архангельский решил встрять в разговор, просто удивительно, что он упустил из своих рук инициативу.

– Пацаны, – как-то неубедительно спросил он, – что-то не врубаюсь, вы к нам с чем?

Вован отвечал ему с поклоном:

– Господин Архангельский, мы к вам со всем своим уважением, я же про то вам уже базлал. Можно я буду вас по имени отчеству? – неожиданно поинтересовался Вован и, не дожидаясь разрешения, продолжил: – Ты, Иван Фёдорович, конечно, крутой, ну да и мы кое-что в жизни повидали, поэтому каяться к вам пришли. Черт попутал и начальник дурак, сразу неправильную выдал команду, а теперь, когда разобрались, нас отдуваться послал, а мы люди подневольные. Хотите режьте нас, хотите ешьте, только не гоните.

– Что там происходит? – изумился Мишель.

– Цирк да и только, – ответила я. – Приколоться решили братаны. Сейчас потешатся и приступят к прямым своим обязанностям.

– И что делать начнут?

Я пояснила:

– По рёбрам бить, будто они ещё что-то могут делать.

На поляне, думаю, так же мыслили. Мужья наши напряглись и прощались со здоровой жизнью.

Даня, тот прямо заявил:

– Братва, бить приехали, бейте, а издеваться-то зачем?

Боже как обиделся Вован – вот же артист! Просто в землю зарыл свой талант.

– Да вы чё, мужики! – завопил он. – Да вы чё? Не верите? Иван Фёдорович? – он беспомощно посмотрел на Архангельского.

Тот робко поклонился и вставил:

– Можно просто Ваня.

– Спасибо, – тоже с поклоном отвечал Вован. – Тогда я уж всех буду по имени. Ваня! Даня! Станислав! Вить! Да вы чё? Все, штоль, не верите?

Ваня тупо на гоблинов смотрел, Даня стеснительно пожал плечами, Тася резко заинтересовался просторами родины, то есть бросился изучать во тьме леса и поля, Пупс пребывал в глубокой задумчивости и, скорей всего был далеко от этой поляны. Один Женька решился ответить:

– Слышь, братан, если ты нас в команду свою вербуешь, то сразу могу сказать: от винта.

Вован, похоже, был потрясён таким заявлением – глаза выпучил, рот открыл.

– Не-е, мужики, тогда вы не поняли, – забубнил он. – Мы же не отморозки, чтобы вас в команду звать. Кесарю кесарево, а слесарю слесарево, это мы чисто конкретно понимаем. Мы же в вашем присутствии и не материмся, бля, и выражения чисто конкретно подбираем. Я, честн слово, аж взмок.

Здесь Вован обратился за помощью к гоблинам, точнее, пожаловался им:

– Базлал же пахану, что не гож я для переговоров, не дипломат, так не же, послал меня.

Гоблины с сочувствием закивали, а Вован продолжил, уже адресуясь к Евгению:

– Все в открытую, говорит, прям на пальцах господам разъясни, а я ж на кулаках да с «пушкой» всю жизнь привык, как тут на пальцах? Ещё пока не знал, кто вы такие, болтом себя чувствовал, а как узнал какая тут крутизна, клянусь, колени, бля подогнулись. «Не-е, – говорю пахану, – не пойду. Боюсь. Просто боюсь.» Так он заладил, иди да иди. Пришлось идти, куда деваться? Если вы, бля, не простите меня, зуб даю и даже два, утоплюсь в этой луже, – и Вован на озеро кивнул.

Можно представить каково было после таких речей мне молча сидеть в крапиве. Страшно негодовала я. Эти мужья, эти лохи уши развесили и слушают как Вован моросит, в то время, когда дёргать со страшной силой должны бы. Лес рядом, машина есть, нет же, слушают как изгаляется над ними Вован, а он сейчас забавляться устанет и вломит им по пятое число…

Страшно я на недотёп наших злилась!

А Вован, между тем, продолжал «моросить», от чего Тася и Даня коченели, а Пупс все больше впадал в задумчивость. Архангельский вторично попробовал взять на себя инициативу.

– Братва, – сказал он, – вы или шутите, или ошиблись, мы не крутые.

– А то не крутые! – хлопнул себя по ляжкам Вован. – Нормальным мужикам такие бабки и не снились!

Тут Архангельского прорвало, наступил, можно сказать, на святое.

– Да какие бабки! – возмутился он. – Мы и дело организовать не успели, как вы наехали!

И Женька мой встрял:

– Уже третью закрываете тему!

– Третий бизнес рубите на корню! – поддержал его Архангельский и с чувством спросил: – Откуда у нас бабки? Дайте раскрутиться, а потом уж и подгребайте. Будет чем, так поделимся…

– Не, ну ты тормоз! – возмутился Вован. – Я тебе о бабках толкую! Шеф вам предложение делает!

Мишель почему-то взволновался, задышал у моего уха чаще и громче. И я встревожилась, потому что абсолютно уже не понимала ничего: или переигрывает Вован или и в самом деле подъезжает с предложением. Если так, пропали наши мужья! Страшно представить в какое Вован их дерьмо втравит!

И тут из-за заоблачных высей на полянку вернулся наш умный Пупс и вежливо спросил:

– Какое, простите, ваш шеф делает нам предложение?

– Элементарное, – ответил Вован.

Он культурно расчистил пространство на пне, аккуратно сдвинул в сторону гостинцы, смахнул со скатерти крошки и со вздохом сказал:

– Я, бля, как узнал, что вы такие крутые мужики, так прямо пахану и выдал: «Ну ты, батя, меня подставил!» «Сам подставился, – говорит, – иди, не звери, поймут, простят.» Так вы уж, господа, меня простите.

С этими словами он, пот утерши, водрузил на пень чемодан и распахнул его.

– Едрена корень! – ахнул Архангельский.

Остальные мужья молча привстали да так и застыли.

– Ваши! – гордо изрёк Вован.

Я занервничала, потому что никак увидеть не могла, что там в том чемодане. А Мишель мой достал из кармана… бинокль и спокойно, словно сидит в партере, нацелил его на чемодан.

– Что там? – нервно прошипела я.

– Деньги, – ответил Мишель.

Я выхватила у него бинокль и, конечно же, на чемодан нацелила. Ха! Деньги.

Баксы! Полный чемодан!

Поймала в бинокль своего бывшенького – Женька был впечатлен. Он нервно сглотнул слюну, беззвучно губами пошевелил и, наконец, хрипло выдавил:

– Мужики, вы что-то напутали.

– Ни хрена, – уверенно заявил Вован. – «Капуста» ваша. Вы что, не ждали?

Минуты на две воцарилось молчание. Затем Астров (все же он самый сообразительный) спросил:

– И как эти бабки отрабатывать?

Вован растерялся:

– Отрабатывать? В смысле?

– Ну, в смысле, а мы вам что должны? Чего ваш шеф от нас хочет?

– А-а, вот вы о чем, – успокоился Вован. – Да в общем-то он сам и не хочет от вас ничего, разве что поближе познакомиться, – Вован подхалимажно ухмыльнулся, – если вы не побрезгуете. В остальном мне сказали, на ваше усмотрение. Если хотите, мы отвезём вас к вашему коллеге, если не желаете, он сам к вам приедет.

Теперь растерялся Евгений:

– К какому коллеге?

– Ну к тому, что к вам с предложением, уж не знаю какой там бизнес, вам видней. Он так крут, что хренотень не предложит. Короче, благодарствую за внимание, – Вован с поклоном приподнялся, – злоупотребили мы уже, понимаем, ну что делать? В этих делах я тупой, говорил же пахану. Так что передать? Вы к нему или он к вам приедет? Он срочно хочет вас повидать.

Мужья переглянулись.

– Кто – он? – спросил Архангельский.

Вован кивнул на небо и полушёпотом сообщил:

– Он! Сами понимаете. Так что передать?

– Надо подумать, – отрезал Евгений.

– Ага, – подтвердил Вован, – надо подумать. Кто ж против. Так мы часика через два подскочим? – явно заискивающе спросил он. – Вы тут все перетрите без нас, решите…

– Да что перетирать-то? – уже разозлился Евгений.

– Как что? – удивился Вован. – Вы поедете или коллеге к вам ехать. Решайте, короче.

Вован встал и молча пошёл к своему джипу. Остальные гоблины потянулись за ним. Чемодан остался лежать на столе.

– Эй, – крикнул Евгений, – «бабки» забери?

Вован резко затормозил и испуганно на Женьку воззрился.

– И что с ними делать? – спросил он.

Женька, непонятно с чего осмелел. Я бы на его месте так дерзить не стала.

– В жопу себе запихни, – вдруг сказал он.

Я зажмурилась, а Вован заржал.

– У-уф! – с облегчением вздохнул он. – Ну вы и шутите! Кстати, можете не пересчитывать: там как в аптеке – пять лимонов.

Архангельский и Женька переглянулись и хором спросили:

– Пять лимонов?! Баксов?!

– Баксов, конечно, – обиделся Вован, – сами же видите.

Он бодро уселся за руль, газанул и начал сдавать джип задом, медленно выруливая с поляны на дорогу. Евгений, поверив наконец, что гоблины уезжают, крикнул, кивая на чемодан:

– Так ты что, только за этим приезжал?

Вован ответил:

– Не-е, не только. О встрече же надо добазариться. Так мы подскочим через пару часов…

Тут осмелел и Даня.

– А что делать с этим? – спросил он, кивая на валяющегося у костра пулемётчика.

– А что хотите, – пожал плечами Вован. – Ваш клиент, нам он без надобности.

И «Лендровер», развернувшись, стремительно растворился в ночи.

Остолбеневшие мужья долго смотрели ему вслед, ожидая второго действия этого, очень странного спектакля. Согласитесь, не каждый день людям навязывают чемодан долларов – было от чего растеряться. Когда же мужья уяснили, что гоблины не шутят и возвращаться не собираются, то дружно переглянулись и тупо воззрились на распахнутый чемодан.

– Е-моё! – сказал Евгений и очень неприлично выругался.

Архангельский с ним согласился, выразился ещё неприличней и тоже сказал:

– Е-моё!

– Вот это заморочка! – пропищал Тася и выражаться не стал.

Глава 42. Повелители волн

Штаб-квартира «ОУ-Эн-Ай»,

Разведывательного управления штаба флота.

США, Аннополис.

Наше время.

Директор «Оу-Эн-Ай» Дэн Митфорд отложил дешифрованное послание Лоуэлла Понта. Неспешно раскурил сигару.

«Вечно эти умники из ОНЕ, – раздражённо подумал он, – гоняются за какими-то химерами…»

Митфорд слыл закоренелым консерватором ещё в ту пору, когда командовал разведывательной флотилией. Впрочем в отношении ОНЕ его консерватизм разделяли многие моряки. Для этого были основания. «Умники из Принстона» предлагали такие методы психологического воздействия и давления на экипажи русских кораблей, что становилось ясно: они эти корабли и этих русских в глаза никогда не видели.

А Дэн Митфорд видел. Русские корабли, быстроходные, отлично вооружённые, частенько встречались ему в океане. Десять лет назад в Британии Митфорд участвовал в учениях русских и английских фрегатов. Тогда ему стало ясно: игрушки ОНЕ – пыль для русских моряков. Этих ребят так просто не деморализуешь.

После гибели атомного ракетоносца «Курск» Митфорд и вовсе проникся уважением к вероятному противнику. Записки погибших подводников, написанные в гибнущей субмарине, в кромешной тьме, задыхающимися раненными людьми, впечатляли. Никакой паники. Ясное и точное изложение происшедшего, прощальные слова семье. Так и только так, по мнению Митфорда, должен умирать моряк, когда придёт время. Насчёт своих соотечественников были у него большие сомнения. Сытый, избалованный моряк умирать не хочет. Гуманизм общества достиг тех вершин, с которых поднимается немыслимый вой, паника начинается при гибели каждого солдата. Будто можно побеждать без жертв.

«Противника нужно уважать, – думал Митфорд, – тогда не стыдно будет и сразиться с ним. Слабый противник, – не противник вообще. Много ли чести от победы над ним? А эти умники из ОНЕ внедряют тут всякую ерунду. Можно подумать, что корабль действительно можно обработать каким-нибудь лазером».

Дэн Митфорд по селектору вызвал помощника.

– Тэд, – спросил он, – вы запрашивали ЦРУ о размерах финансирования операции «Хищная птица»?

– Так точно, сэр! – отчеканил помощник.

– Финансирования хватает?

– Нельзя сказать, чтобы оно было щедрым, сэр.

Митфорд подавил глухую волну ярости.

«Умникам из ОНЕ всегда дают денег столько, что деть некуда, а когда касается флота, начинают экономить. На новые спутники для кораблей денег нет, на средства электронной разведки – нет, на оперативные мероприятия в портах возможного противника – не хватает…»

Дэн Митфорд взял себя в руки.

– Тэд, – вновь обратился он к помощнику, – аналитики подготовили заключение?

– Да, сэр. Оно у вас.

Митфорд пробежал глазами бумагу. Вздохнул, подписал, проворчав в сердцах:

– Устанавливай теперь какого-то Архангельского. Пусть бы ОНЕ этим и занималось. Нет же, они чистенькие. По мне бы пули вполне для этого Архангельского хватило…

Однако отписку, подготовленную аналитиками, адмирал аккуратно сунул в почту, отправляемую по каналам КОМСЕК. Копию вложил в файл, подготовленный для оперативного управления разведки флота. На том бы и все. Операция «Хищная птица» должна бы пойти рутинным путём, со всеми бюрократическими заморочками, но…

Но в дело встрял Тэд, помощник адмирала-разведчика, фанатично ему преданный. Тэду достаточно было сказать начальнику оперативного управления при встрече, что Митфорд более предпочёл бы видеть Архангельского более мёртвым, чем живым. Это решило все.

Оперативное управление разведки флота давно перерасходовало лимит средств, выделенных на его нужды и начальник управления решил:

Не будет большого греха, если опустить первую часть задачи: «установить и вывезти объект из страны» и будет несомненная польза, если ограничиться второй частью задачи, гласящей: «при необходимости уничтожить». Главный оперативник разведки флота усмотрел «необходимость уничтожить» сразу же. Он пошёл кратчайшим путём: специальному подразделению «W-W» была поставлена задача: оплатить услуги киллера, способного самостоятельно установить местонахождение и ликвидировать Архангельского.

Подразделение «W-W» выбрало для этой цели Карла Левина, специалиста по России, родившегося и выросшего в этой стране.

Ивану Архангельскому вынесли приговор.

В таком отношении высших офицеров разведки флота к разработкам ОНЕ не было ничего необычного. Морские разведчики знали неприязнь своего адмирала к сухопутным крысам. К тому же «Оу-Эн-Ай» обязано лишь согласовывать свои оперативные мероприятия с руководством ЦРУ и зависело от политической разведки только в финансовом плане. Сам адмирал не скрывал своей неприязни к ОНЕ. При упоминании этого управления ЦРУ Дэн Митфорд не уставал повторять:

«Каждый штатский дурак берётся управлять армиями, но не нашлось ещё штатского идиота, взявшегося управлять крейсером».

После этого адмирал обычно делал паузу и непременно добавлял:

«Времена изменились. Теперь сухопутные крысы принялись командовать капитанами американских кораблей!»

Закономерный сбой

Вашингтон.

Бюро разведки и исследований

Государственного департамента США.

Группа специальных исследований.

Лоуэллу Понту пришлось немало потрудиться в последние дни. Агент «Легат», посланный им в Россию, по специальному каналу связи запросил дополнительные сведения и ознакомил Лоуэлла с ходом операции.

Пришлось снять специалистов группы специальных исследований с заданий, порученных группе Государственным департаментом, и засадить за работу по координации операции «Хищная птица». Лоуэлл использовал все свои возможности, проявил чудеса изобретательности и хитрости, чтобы выяснить каким образом могли произойти все те накладки, о которых сообщил «Легат». Десятилетия службы в разведке не прошли даром. У Лоуэлла имелись друзья почти во всех крупных разведывательных управлениях страны.

Полученные результаты ошеломили Лоуэлла.

Первой поступила оперативная информация по ОНЕ.

«Господи, – растерянно думал Лоуэлл, – можно ли себе представить больший бордель?! И это „разведывательное сообщество“, это „избранные интеллектуалы“! Каждый вытворяет что хочет, исходя из собственного разумения и личных амбиций. Не подвернулся бы мне „Легат“, так бы никогда и не узнал чего стоит разведка США. Оперативные группы Ричарда Контага, заместителя директора ОНЕ, с блеском проводят нейтрализацию моего агента, угнав его машину, разбив её, и тем обеспечив интерес русской полиции к „Легату“. Неслыханно! Люди Контага поставили моего агента на грань провала. При этом они точно знали, что делают. Невероятно! Хорошенькое „сообщество“ разведчиков. Волчья стая!».

Негодование переполняло Лоуэлла Понта лишь до того момента пока он не получил информацию из «Оу-Эн-Ай». После этого Лоуэлл впал в транс. Погрузился в ступорозное состояние. И было от чего.

Директор управления морской разведки практически санкционировал ликвидацию единственного известного ЦРУ русского специалиста. На Архангельского охотится снайпер, наёмный убийца. И не кто-нибудь, а Карл Левин, исполнитель, которого ЦРУ неоднократно привлекало к акциям подобного рода. Практически Архангельскому подписали смертный приговор, потому что Левин, получив задание, больше никогда не выходил на связь с заказчиком. Он будет охотиться на Архангельского, пока не достигнет цели или не погибнет сам.

Самое ужасное заключалось в том, что адмирал даже не попытался сделать хоть что-нибудь для успешного завершения операции «Хищная птица». Нет, его трудно было официально в чем-то обвинить, кроме попустительства, но Лоуэлл знал: за всеми решениями подчинённых адмирала маячит его тень.

«Великий боже! – ужасался Лоуэлл Понт. – Что же я координирую? Это не „разведывательное сообщество“, а банда мародёров – каждый работает только на себя. Им плевать на престиж и интересы страны. Просто удивительно, что при таком положении Штаты ещё существуют. Скоро окажется, что мы вообще способны получать разведывательные данные только со своих спутников-шпионов и из болтливых русских газет. Людей, способных ответственно подойти к заданию, у нас в разведке, похоже, уже не осталось.»

Когда Лоуэлл добыл сведения о работе оперативных групп армейской разведки, «Джи-2», он уже утратил способность расстраиваться. Лоуэллу стало весело.

«На пенсию нужно не уходить, а убегать, – подумал он, – притом срочно. В Америке нет взрослых людей, здесь орудует банда подростков – беспринципных, невежественных, эгоистичных, чванливых и неспособных заглянуть в будущее. Думал, хоть в разведке порядок, но и здесь банда, и здесь твориться то же самое. И в разведке мне делать больше нечего. Шеф прав, – я плохой разведчик. За столько лет работы мне ни разу не пришло в голову проконтролировать взаимодействие наших разведывательных служб изнутри.»

Люди из «Джи-2» сообщали, что набранные ими оперативные группы из криминальных российских элементов несколько раз совершали попытки похитить Ивана Архангельского. Делалось это неуклюже и топорно. На месте Архангельского любой нормальный человек должен был бы сбежать и залечь, но он этого почему-то не делал. Странный человек…

Получив по личным каналам данные из других разведывательных управлений Лоуэлл Понт подытожил деятельность разведывательного сообщества.

Первое.

Оперативники и резидентура ОНЕ, действуя грубо и непрофессионально, не смогли осуществить захват Архангельского. Кроме того они умышленно поставили на грань провала агента «Легат», угнав его машину и совершив на ней дорожно-транспортное происшествие. «Легату» с трудом удалось избежать неприятностей в русской полиции.

Второе.

«Оу-Эн-Ай», игнорируя общий план операции «Хищная птица», поручило наёмному убийце ликвидировать единственного установленного участника эксперимента «Аист» Архангельского.

Третье.

Действия криминальной группы, привлечённой резидентурой «Джи-2» для решения оперативных задач, оказались столь неумелыми, что есть все возможности полагать: Архангельский если и найдётся, то не раньше чем через несколько лет. Где-нибудь в районе Владивостока.

Четвёртое.

«А-2» и другие члены пресловутого разведывательного сообщества к настоящему моменты вообще не продвинулись в решении оперативных задач операции «Хищная птица» ни на шаг.

«И хорошо, что не продвинулись, – подумал Лоуэлл Понт, – иначе там в России такая кутерьма началась бы… Хотя там, в России, действует, столь же топорно, как и остальные, ещё одна, а может быть и несколько групп. Непонятно даже чьи это группы, зато ясно, что набраны они из криминальной среды. И все они толкутся вокруг Архангельского, мешая друг другу. Абсолютный бордель!»

Он сел, обхватив руками голову, задумался:

«Неужели я всего этого не видел, пока работал с бумагами? Может ли вообще быть эффективной разведка страны, устроенная столь нелепым образом: двенадцать крупных управлений, не считая мелочёвки. И каждый сам по себе и сам за себя. Несмотря на то, что все всё по сто раз согласовывают, в результате – хаос. И лишь потому, что каждый начальник ставит интересы собственного подразделения выше интересов страны, а каждый подчинённый ставит свои интересы выше интересов подразделения…

Наше „разведывательное сообщество“ раздирают противоречия. Все бьются за бюджетные деньги, стараясь доказать свою важность, полезность и это все опять ради денег, регалий, власти. У всех амбиции. Многие откровенно недолюбливают друг друга… Можно ли так работать?

Мы тратим на разведку чуть ли не в сотню раз больше, чем русские, а знаем ли мы о них во столько же раз больше? Может быть централизованная русская система эффективней? А может быть не в этом дело? Просто мы пошли порочным путём наращивания технических возможностей разведки. Перестали работать с людьми, готовить кадры. А в результате пользуемся для проведения оперативных мероприятий бандитами, набирая их на месте, в той стране где они понадобились. Откуда же качество работы?

Мы стали больше полагаться на спутники и компьютеры. Мы сторожим и записываем каждое слово, которое вылетает в эфир. Мы держим гигантский штат сотрудников, чтобы извлечь из мешанины пойманных слов жалкие крохи, которые набираются в массу, способную задавить всю систему. К дипломатическому корпусу мы присовокупили такую толпу полулегальных разведчиков, что на их зарплату можно было бы содержать армию.

Деньги. Деньги, везде одни деньги, Америка сошла с ума, решила что за деньги можно купить все.»

Лоуэлл устало поднял голову.

– Мы просто ничем не хотим рисковать, – в слух закончил он свою мысль. – Мы разучились рисковать. А ничем не рисковать, – ничего не иметь!

Лоуэлл Понт встал, разминаясь, подошёл к окну, продолжая думать об операции «Хищная птица».

«Больше я „Легату“ ничем помочь не смогу, – решил он, – пусть Майкл Робин выкручивается сам. Завтра же пишу рапорт о досрочном уходе на пенсию. В конце концов жизнь пенсионера не так уж и плоха. Тем более, что за внедрение „Легата“ в операцию мне неплохо заплатили. И обязательства свои я выполнил. Обеспеченная старость. Что может быть прекрасней?

Да-а, деньги, деньги… Что ж, раз так они полагаются на деньги, посоветую сразу всему этому „разведовательному сообществу“: пускай купят всех русских. И этих пятерых тоже, – усмехнулся Лоуэлл Понт. – Это будет дельный совет, за который мне не стыдно.»

Лоуэлл Понт вышел из здания Бюро разведки Государственного департамента США в летнюю тёплую ночь. Операция «Хищная птица», как и остальные проблемы разведки, для него больше не существовала.