Текст книги "Пять баксов для доктора Брауна. Книга 2"

Глава семнадцатая, в которой осыпается шиповник

В четверг, двадцать седьмого июня 1906 года, Джейк опять наткнулся на мисс Буддл на лестнице, собираясь сбегать в лавочку за едой для компаньона. Он сделал суровое лицо, сказал, что мистер Маллоу занят, просил не беспокоить. Барышня на выданье задрожала подбородком и ушла. Д.Э. беспрепятственно проскользнул к выходу. Вернулся быстро, напевая себе под нос, тихонько подглядел в замочную скважину: вдруг у компаньона клиент, и вошел в комнату.

О, приди же ко мне, долгожданный! – слышалось из-за стены.

 
Тебя нежно и страстно люблю я…
Но все чувства в груди сберегу я,
Не откроюсь тебе, мой желанный…
 

Занятый компаньон валялся на кровати, ковыряя в носу и любовался похабными картинками из волшебного фонаря. Припев звучал надрывно:

 
И надменно скажу-у-у
Ты не ми-и-ил мне!
 

Затем голос скорбно продолжал:

 
Помнишь, я была девой скромной?
Но меня ты склонил до порока,
Помнит только седая осока,
Как ты клялся в любви ежечасно…
 

– Да не клялся я! – закричал Дюк. – Она сама все выдумала!

– Хочешь, чтобы она услышала – так пойди и скажи сам! – пожал плечами Д.Э.

М.Р. ойкнул и заткнулся, а романс продолжался:

 
– Я ж смеялась в отве-е-ет:
«Ты не ми-и-ил мне!»
История продолжалась:
Но увы, я погибну в пучине
Прегрешений своих сладострастных
Не твое ли, обманщик прекрасный
Назову перед смертью я имя
И в слезах прошепчу-у-у…
 

Голос мисс Буддл дрожал от плача, —

 
…Как ты ми-и-ил мне!
 

– Седая осока? – хмыкнул Д.Э. – Ого, какую на тебя охоту открыли.

– С полчаса слушаю, – откликнулся Дюк. – Ничего, промажут. Бери наши бумажки, работать будем.

Но не успела Джулия Дей взъерошить карандашом волосы надо лбом, в дверь постучали.

– Молодой человек! – прокричала с той стороны бабуля Буддл. – Вы отменяете урок уже в четвертый раз! Так продолжаться не может!

– Мы заняты! – хором отозвались компаньоны из-за двери.

– Чем это вы заняты?

– Слушай, – спросил Джейк, – а она вообще-то знает, что мы Джулия?

– Она знает, что мы работаем в «Ежедневном компаньоне», – меланхолично откликнулся Дюк. – Ей Агнес газеты читает.

Дюк распахнул дверь.

– Миссис Буддл, – сказал он, – мне очень жаль. Я не смогу больше давать уроки вашей внучке.

– Редактор ест живьем, – добавил Джейк. – Мы занимаемся приемом рекламных объявлений.

Дюк расправил плечи и поднял усталое лицо.

– Знаете, сколько сейчас рекламы? – добавил он.

– Смертельное количество! – уверил Джейк.

Бабуля съежила губы.

– Пятьдесят на четырнадцать… – пробормотала она.

– На шестнадцать, – поправил Д.Э.

– На двенадцать, – отрезала миссис Буддл. – За неудобства. Это будет семь пятьдесят. Получите в конце месяца.

Она уже почти ушла, как вдруг спохватилась.

– Агнес говорит, вы обещали ее познакомить. С той дамой из газеты.

– Э-э-э… – протянули компаньоны, глядя друг другу в глаза.

– Мисс… миссис Дей – очень занятая особа, – объяснил Джейк бабуле. – Ее теперь в редакцию в автомобиле возят. Никак не встретиться.

– Но вы, пожалуйста, передайте мисс Буддл, – вступил Дюк, – как только – так моментально.

Дверь за бабулей закрылась и компаньоны смогли продолжить беседу.

– Почему это я размазня? – обиделся М.Р. Маллоу.

На ужин не пошли оба, сослались на занятость. Джейк делал вид, что пишет статью, хотя было отлично видно, что ничего он не пишет, а рисует в блокноте черных кошек, дирижабли и дамские бюсты. Дюк, сидевший с книгой на кровати, по-турецки, как всегда любил, сложил колени и расположился немного боком, как обычно сидят девушки, не желающие помять юбки. Посидел так немного. Перевернулся в другую сторону – к стене. Встал и долго, скрестив ноги, стоял у окна. Небо было ясным, вечер – не слишком жарким, по Бентон-стрит прогуливались горожане, приветливо кивая друг другу и останавливаясь побеседовать. М.Р. повернул задумчивое лицо к окну и принялся созерцать ящик с геранями, выставленный бабулей Буддл на террасу, под солнышко.

– Сэр, – Д.Э. положил карандаш. – Давай на ихнюю клумбу, так им и надо. И объясняться не понадобиться!

Дюк вздохнул.

– Не могу. Не могу я.

Он подумал еще минутку.

– Нет, не могу. Но слушай, а это идея!

– Что именно?

– Сделать что-нибудь такое, чтобы Агнес сама…

– Чего проще, – буркнул Джейк. – Возьми да и скажи ей про сифилис. И про меня не забудь. А то твоя барышня мне плакать повадилась, никаких сил не осталось.

– Это чтобы весь город на нас пальцем показывал? – ехидно спросил Дюк. – Да Гейзериха об этом узнает через минуту! Побежит к аптекарше чаи распивать – и… дальше рассказывать?

В пятницу, четвертого июля, Джейк вышел из комнаты, увидел мисс Буддл, которая с готовностью выскочила навстречу, изобразил легкий поклон и прошмыгнул мимо так рассеянно, как только мог.

 
Осыпается шиповник,
Соловей умолк в саду,
И не осень тут виновник,
 

А тебя давно я жду, – с выражением прочел Джейк, вернувшись из ванной.

– Ты что, – хмыкнул М.Р., поднимая глаза, – на солнышке перегрелся? Совсем шиповник осыпается?

– Это не я, – покаялся Д.Э. – Это твоя барышня скукожилась. Ты бы сделал что-нибудь, чтобы шиповник уже окончательно осыпался! У меня и так нервы!

– У всех нервы, – ответствовал мистер Маллоу. – Где записка-то?

– Да я как-то не думал, – мистер Саммерс смущенно извлек из кармана бумажный шарик, – что она тебе так уж нужна. Но я зато все помню! Раза три успел прочитать! Там дальше было так…

– Не надо, – мрачно оборвал Дюк и швырнул шарик в грязную чашку от кофе. – Черт, что же теперь делать-то, а? Как бы так…

Он повертел пальцами.

– Да прекрати ты барабанить!

У Д.Э. Саммерса была дурацкая привычка в задумчивости барабанить по столу, подлокотнику или по чему попадется под руку.

(Она и сейчас при нем, но это к делу не относится).

– Отстань! – обиделся Джейк. – Как я думать буду?

Спустя полчаса н сказал:

– Кураж, сэр. Как там было? Чтобы лошадь приложила все уси… Почему это я идиот?

Суббота, пятнадцатое июля.

Моя тетушка неоднократно говаривала: милая, не старайтесь изо всех сил угодить мужчине. Не уверяйте его в ваших чувствах с утра до ночи. Не делайте это совсем, иначе к вам потеряют интерес, который не воскреснет от того, что вы десять раз спросите: «Милый, ты меня любишь?» Мужчина – существо прагматичное, иначе бы он не был мужчиной. Не следует петь ему бередящие душу романсы, переходящие в не менее бередящие душу упреки. Не читайте мужчинам стихов, особенно, если сочинили их сами: ваши попытки в лучшем случае разобьются о стену вежливого непонимания. Скандал с заламыванием рук может привести в лучшем случае к тому, что супруг поднесёт вам нюхательной соли. Мужчины не выносят женских слёз и фраз: “Милый, скажи, ты меня совсем не любишь?”, потому как на подобные вопрошения найти ответ может исключительно женский ум, а никак не мужской. Ваш супруг не требует от вас умения разбираться в акциях водяных компаний и не заставляет посещать с ним вместе обсерваторию? И вы не требуйте от него большего, чем может дать мужской характер. Ибо ни к чему хорошему такое поведение не приведет.

Джулия Дей.

Глава восемнадцатая, в которой двое джентльменов вспоминают о слоне со свинячьим хвостиком

Утро пятницы началось с того, что миссис Гейзер с компаньонами не разговаривала. Вообще игнорировала, одновременно всем своим видом показывая, что допустила их к общему столу исключительно в силу вопиющего недоразумения.

– Племянник аптекаря, – сообщила она бабуле Буддл, – разорвал помолвку с мисс Фик.

– Мистер Орас, – сказала бабуля, – вчера сделал предложение Агнес и я сказала ей, или ты выходишь за него и становишься хорошей женой, или можешь не показываться мне на глаза. Я сказала: Агнес, тебе двадцать пять лет. Если не выйти замуж сейчас, твоя песенка спета. Ревет вторые сутки. Бакалейщик ей, видите ли, не пара!

– Ничего, – сказала миссис Гейзер. – Перебесится. Давно пора.

– А почему молодой Робинсон разорвал помолвку? – бабуля с достоинством жевала кусочек коричневого хлеба. – Неизвестно?

– Не говорят, – хозяйка по-индюшачьи повертела головой. – Скандал! Позор! Я всегда говорила, что легкое поведение до добра не доведет!

На словах «легкое поведение» миссис Гейзер сделала особое ударение, глядя на бабулю.

– Это вы на что намекаете? – взвилась та.

– Я намекаю?

– Ну не я же!

– С чего же вы так решили, интересно?

Компаньоны спешно покинули поле боя.

– Не надо было тебя слушать, – бормотал Дюк. – «Здравый смысл, здравый смысл!» Хорош здравый смысл!

– Ты сам просил! – отбивался Джейк. – Ну не знаю я другого способа отвадить твою барышню так, чтобы тебе самому не пришлось с ней объясняться!

Но не успели они обсудить обстановку, притащилась жена председателя городского совета, миссис Макферсон. Этакая бодро скачущая дама с бодро скачущей прической. Дама эта приходила уже в третий раз. Она во что бы то ни стало хотела узнать, как дела у ее родных во Фриско, и каждый раз выходила на фотографиях то в кондитерской, то на улице, за руку с девочкой лет трех (дочь Макферсонов как раз недавно вышла замуж), то, вот сегодня, – прогуливающейся с двумя таксами. Каждый раз приходилось пожимать плечами и оправдываться, что, мол, материя тонкая, непредсказуемая, и, мол, мало ли, что мировой универсум выдать может. Джейк, выставленный в коридор, увидел, как М.Р. долго и задумчиво слушал, потом помотал головой. Говорил он тихо. Джейк тоже потряс головой – авось станет лучше слышно. Дама настаивала. Дюк что-то ответил, самым безнадежным образом глядя в стол. Дама заботливо что-то предложила. Потом, похоже, еще что-то. Выслушала М.Р. и – уже раздраженно – задала какой-то вопрос. Дюк поднял страдающие очи потолку, но не высокомерно, а так, не от меня, мол, зависит.

Дальше Джейк не увидел ничего, потому что его резко взяли за плечо и отвернули от двери.

– Замышляем очередное вранье, да? – хозяйка уткнула руки в бока. – Ну как же, мы же здесь идиотки! Старые курицы! Вешай лапшу, сколько хочешь! Вот так, да?

– Мэм, – спросил Джейк, – что случилось?

– Случилось! Он еще спрашивает! Случилось, а!

Джейк попятился, но отступать было некуда. Наоборот, надо было правдами и неправдами увести квартирную хозяйку от двери, чтобы не вышло скандала двойного.

– Мэм, – осторожно сказал искатель приключений, – может быть, вы расскажете мне все внизу? Он там занят…

– Ах, он еще и занят? – голос миссис Гейзер предвещал бурю самым недвусмысленным образом. – Ну, сейчас он увидит на небе звезды! Эй, вы, бабуля!

– Что случилось, миссис Гейзер? – выглянула та, для предосторожности не показываясь целиком.

– Уехал! – коротко ответила та. – Представляете, уехал! Даже записки не оставил!

– Куда уехал? – испугалась миссис Буддл и выбралась в коридор. – Надолго?

– Мне, – в это слово миссис Гейзер вложила все, – он не доложился!

– На что это вы намекаете? – бабуля Буддл тоже подбоченилась.

– Это я намекаю? – взвилась миссис Гейзер.

– Не я же!

– Это я намекаю? – не успокаивалась миссис Гейзер

– Не я же!

– Подождите вы, Летиция, – сказала вдруг миссис Буддл. – Может, вернется?

– Вернется?! – еще хуже завопила миссис Гейзер. – Вернется он, как же!

Она схватила бабулю за плечи и подтолкнула к номеру пятому. Дверь пятого не была даже заперта. Д.Э., которого миссис Гейзер приволокла за шиворот, заглянул внутрь. В комнате было пусто. Ни стола с часовым станком, похожего на столик для швейной машинки, ни лампы, ни стула с вонючей жилеткой на спинке.

– Думаете, это все? – хозяйка повернула бабулю к себе лицом. – Нет, дорогая, это еще цветочки! Вот!

Фотографии отличались только тем, что на одной миссис Гейзер, под руку с Флинтом в воскресном сюртуке, выходила из лютеранской церкви – одновременно сидя в кресле в ателье. В толпе праздничных прихожан выделялась только миссис Буддл с перекошенным лицом. Именно эта гримаса была гордостью Козебродски, который – помните? – как-то ухитрился щелкнуть бабулю возле уборной. А на второй уже бабуля, едина в двух лицах, сияя, как медная сковорода, выходила под руку с женихом – из католической церкви на Мейн-стрит. Лицо миссис Гейзер, прекрасно заметное в толпе, выражало ужас и отвращение. (Жилетная пуговица Козебродски очень удачно застала ее обнаружившей на обеденном столе таракана). Свадебные гости на обеих карточках были не просто одинаковыми. Это были одни и те же гости.

– Послушайте, – настаивала жена председателя городского совета, – я вас не тороплю. День, два, даже неделю могу подождать. Я ведь прекрасно понимаю, что имею дело с тонкими сферами. Может быть, у вас будет более удачный день, а? Давайте, мой дорогой, я зайду во вторник? Да? Что вы скажете насчет вторника?

– Во вторник-во вторник! – нехорошо усмехнулась миссис Гейзер. – Шарлотта, вас только нам и не хватало. Взгляните.

Молчание длилось гораздо дольше того времени, которое требуется даме средних лет, чтобы рассмотреть две фотографии.

– Но если бы это было все! – миссис Гейзер усмехнулась еще более нехорошо, и триумфально развернулась к компаньонам. – Знаете, Шарлотта, кто на самом деле эта парочка?

Она выдержала театральную паузу, достала из кармана платья мятый листок, расправила и помахала им в воздухе.

– Джулия Дей! Та самая Джулия Дей из Сан-Франциско!

Д.Э. Саммерс ухватился за карман брюк. В доме воцарилась тишина. Только канарейка в лавке продавца птиц продолжала тенькать.

– Мне сразу показалось, что что-то здесь не так, – медленно и страшно проговорила жена председатель городского совета. – Моя интуиция еще ни разу меня не подводила. Ну, ничего, я этого так не оставлю! Я этого так не оставлю!

Дамы вопили теперь уже в три глот… то есть, конечно, лица.

М.Р. был бледен.

– Так, – сказал Джейк, – ясно. Делаем ноги, только тихо.

Но тихо сделать ноги не получилось: дверь третьего номера открылась во второй раз. Миссис Макферсон перестала кричать. В дверях, бледная и несчастная, стояла барышня на выданье. Она все слышала и в руках у нее была газета.

– Сэр, – аж застонал Дюк, – мне конец!

И точно.

– Мисс Буддл, вы что, успокойтесь! – увещевал Д.Э., пытаясь удержать поэтическую барышню от смертоубийства.

– Не лапай, свинья! – огрызалась та, лягаясь и пытаясь добраться растопыренными ногтями не до одного, так до другого. – Или он на мне женится или живым не уйдет!

– Я вот ему женюсь, голодранцу! – бабуля отдирала внучку от компаньонов. – Чтобы духу этого паршивца рядом с тобой не было!

– Дюк, да уйди же ты, черт, уйди, не видишь, ты ее злишь!

– Не могу я! – орал М.Р. с расцарапанной физиономией. – Я объясню! Я все объясню, мисс Буддл!

– Ах, уже «мисс Буддл»! – совсем озверела белокурая поэтесса. – А где же «дорогая Агнесс»? Где она? Где?

На каждое «где» приходился удар газетой по физиономии Д.Э Саммерса. Джейк выдирал газету из рук барышни на выданье, барышня газету не отдавал, в результате газета, смятая, как для уборной, оказалась зверски разодрана на несколько частей, мисс Буддл потеряла к ней интерес и сосредоточилась на самом Д.Э.

– Агнес! – страшным голосом осадила ее миссис Гейзер. – Опомнитесь, девочка!

Старшие дамы приняли подобающий вид и посмотрели на младшую. Джейк выпустил запястья мисс Буддл, которые для безопасности держал разведенными в стороны и поднятыми кверху – как если бы барышня объявляла капитуляцию. Физиономия, шея и руки у него были исцарапаны так, как будто кошку в тазу вымыть пытался. Мисс Будлл рыдала.

– Я так и знала, – победоносно кивнула миссис Гейзер. – Шарлотта, идите за мужем.

Миссис Макферсон кивнула и с достоинством стала спускаться по лестнице. М.Р., весь зеленый, стоял, как вкопанный.

– Агнес, – велела бабуля Буддл, – умой лицо, сходи в аптеку, скажи мистеру Робинсону, бабушка просит успокоительных капель. Не реви, паршивка! Ты выходишь замуж.

– А вы, – повернулась к двум джентльменам хозяйка, – марш в комнату.

Уговаривать компаньонов было не нужно. Миссис Гейзер и миссис Буддл остались снаружи – караулить и заодно поболтать.

– Ну что, – Д.Э. сгреб грязный кофейный аппарат, – допрыгались? Розы-мимозы, на облачке козы! Мало нам, что погорели, теперь еще эта твоя фея маслица подлила.

Он подхватил саквояж и компаньоны бросились к окну. Перемахнули через подоконник, в два прыжка промчались по террасе и, обдирая ладони, съехали по столбам. На полпути к земле Д.Э. вспомнил, что боится высоты, и застрял напротив окна с картонной табличкой «Фотоателье»: ни треноги, ни ширмы, ни холста с видом на горный ручей, ни даже кресла, куда усаживали клиентов, не было. Только стол, стул и горшок под кроватью.

– Смылся, – выговорил Джейк, приземляясь перед компаньоном. – Оба смылись.

– То-то он так легко согласился дать мне попользоваться аппарат – чтобы с самого взятки гладки были!

– Да черт с ними, бегом отсюда!

Двое джентльменов на цыпочках пробрались через парадную дверь и выскочили во двор. Порыв ветра вздернул простыни, а из окна высунулась бабуля Буддл, сверкнула очками на солнце и крикнула: «Вот они, голубчики!»

– Быстрее! – шипел Дюк с козел катафалка, судорожно вцепившись в саквояж. – Ну, быстрее же ты!

– Да все уже, все! – Джейк щелкнул вожжами.

Катафалк сорвался с места. На углу разлетелась стая голубей.

Взяли двоих джентльменов потому, что миссис Гейзер крикнула продавцу птиц, который как раз шел из кондитерской, тот – аптекарю, аптекарь – мяснику, а тот, не будь дурак, свистнул кучеру, чтобы перегородил катафалку дорогу. Экипажи – один, другой, третий – отрезали все пути к отступлению.

– Беги, дурак! – крикнул Джейк компаньону, когда большие, как половины свиной туши, руки мясника стащили его с козел.

– Как ты думаешь, – небрежно спросил Дюк, – деготь будет очень горячий?

Оба, в сопровождении своих многочисленных клиентов, вступили на мост через Гуадалуп-Ривер. Говорил Дюк вполголоса, даже еще тише – в спину утыкалось дуло ружья. За ружье со стороны приклада держался мистер Лик – торговец фортепиано.

– Спокойно, сэр, – тоже небрежно отозвался Д.Э., лопатками ощущая винчестер председателя городского совета Макферсона, которому, судя по пожарному цвету лица, очень бы хотелось обойтись без лишних церемоний, – все обойдется.

Д.Э. бросил взгляд в реку, но вода стекала по здоровенным валунам, и, легкомысленно журча, неслась вдаль. О неожиданном прыжке с мостика нечего было и думать.

Мы, леди и джентльмены, не будем приводить тут излишние подробности. Скажем только, что ровно через то время, которое потребовалось бывшим клиентам ясновидящего на то, чтобы собраться во дворе председателя городского совета, компаньоны, в костюмах более, чем экстравагантных, совершали пробежку в быстром темпе – через весь город, опять к реке, – отмываться от дегтя и гусиного пуха.

В воду влетели с разбега, прыгая босыми ногами по острым камням, спотыкаясь о валуны, падая и чертыхаясь.

Плыли долго, время от времени вылезая на мель – перевести дух. Отдалившись таким манером мили на четыре, выбрались и поскреблись песочком.

Ну, конечно, деготь не отмылся. С чего бы ему отмыться. Это же обычная колесная мазь, тут керосин нужен или там спиртное что-нибудь – виски, например.

И тут Мармадьюк Реджинальд Маллоу, остановившийся почти у берега плеснуть еще разик в глаза, внезапно закрыл руками лицо, сел на корточки и заплакал в голос. Д.Э. Саммерс, яростно оттиравшийся неподалеку, пошлепал по воде к компаньону.

– Ну-у, – не очень твердо выговорил он, – кто обидел эти глазки? Нам с тобой повезло, можно сказать. Можно сказать, дважды повезло.

– Ой, – всхлипывал М.Р., – ой, заткнись, ладно? Пожалуйста, заткнись!

– Черта с два, – не унялся Д.Э. – Во-первых, это могла быть смола. Горячая, между прочим, смола. Вы знаете, сэр, что такое смола?

– Что ты пристал ко мне со своей смолой!

– Ты же сам спрашивал! Во-вторых, нас могли и на шесте прокатить.

Дюк криво усмехнулся.

– Да чего нас катать? Мы и так, вон, через весь Сан-Хосе пробежались. Развлекли публику.

– Ну, и в-третьих…

М.Р. вытер локтем зареванную физиономию.

– Чего «в-третьих»-то? – поинтересовался он у примолкшего компаньона.

Глава девятнадцатая, в которой Д.Э. Саммерс находит подтверждение своей теории

Птицы уже подняли утренний щебет. Двое джентльменов крались в рассветной дымке, трусливо приседали, оглядывались и забегали за встречные афишные тумбы. Им оставался последний рывок. Искатели приключений припустили бегом по Мейн-стрит.

Около дома Макферсона, где о них, голых, выдирающихся, оббили вспоротую подушку (одной на двоих хватило за глаза), не было ни штанов, ни рубашек – ни единой тряпки. Только шевелились в траве не сумевшие улететь перья, да в пыли валялся одинокий лакированный туфель Д.Э. Левый.

– Ну, все, сэр, – искатель приключений швырнул туфель обратно. – Без вещей, без денег и без штанов.

– И как теперь нам быть? – убито спросил М.Р. Маллоу.

На этот вопрос ответил сначала почтовый экипаж, появившийся из-за угла, потом молочник с тележкой. Сан-Хосе стремительно просыпался. Мимо проехала пожарная машина, возвращавшаяся, должно быть, в часть. Пожарные нестройно, но дружно пели, обнявшись и болтая ногами.

М.Р. и не думал, что после всего происшедшего может, оказывается так здорово бегать!

– Стой! – задыхаясь, простонал он, нагнав компаньона на заросшем пустыре.

Высокая трава надежно скрыла двоих джентльменов от нескромных взглядов. От, добавим, возможных нескромных взглядов прохожих, которым пришло бы в голову прогуляться вдоль пустыря на окраине в шестом часу утра.

– Стой, – повторил Дюк. – Слышишь, едет кто-то.

Компаньоны присели в траве. Шлепанье подков в пыли приближалось. М.Р. вскоре высунулся, прикрываясь шуршащими стеблями, и завертел головой. Раннее солнышко трогательно осветило чумазую физию в остатках перьев. Ни дать, ни взять – юный охотник дикого племени, только кольца в носу недостает! Д.Э. поскреб собственную щеку – председатель городской управы не поскупился, полной, сволочь, ладонью зачерпывал.

– Ты, – сказал он, – совсем с ума сошел? Пусть себе едут, нам-то что.

– Ну как, то есть, что! – отозвался Дюк. – Не оставаться же нам в таком виде!

– «Не уделите ли вы нам несколько минут, господа?» – фыркнул Джейк. – «Мы, видите ли, попали в затруднительное положение…»

Компаньон обернулся.

– Особенно прекрасно, если там женщины, – продолжал Д.Э. – «Леди и джентльмены!..»

– Если мы этого не сделаем, дорогой компаньон, – сказал М.Р. печально, – гулять нам в таком виде неизвестно, сколько.

– А если сделаем, – мрачно сказал Джейк, – все то же самое, только хуже. Жаль, шляпы нет – почтеннейшую публику обойти! Подайте что-нибудь на штаны!

– Да почему это сразу то же самое?

– Да потому, что никто нам не поможет!

– Ты же сам всегда говорил: какая разница, если нет другого выхода! Я тебя просто не узнаю!

М.Р. посмотрел на Д.Э.: тот стоял молча, ссутулив плечи и стыдливо прикрываясь руками.

– Я и сам себя не очень узнаю, – промямлил он. – Ты, вон, на себя посмотри лучше, красавец.

– Мы просто должны попросить помощи! Это единственный выход!

– В жизни своей ни у кого ничего не просил! – искатель приключений оскорбленно распрямил плечи. – И не собираюсь!

М.Р. поморгал. В те времена Мармадьюк Маллоу еще не знал, как быть, когда компаньон вместо своего обычного здравого смысла вдруг упирался, чрезвычайно напоминая одно копытное – морда умная, характер мерзкий.

– Ну, тогда я один пойду, – сказал Дюк почти что себе под нос, и стал продираться через траву.

– Нет! – Д.Э. рванул за ним. – Не надо! Стой, дурак!

Но компаньон его не слушал.

– Эй! – закричал он, что было сил. – Эй!

Дальше он не знал, что кричать, подумал секундочку и заголосил:

– Помогите!

Джейк зашипел, как от боли, но продолжал чесать за компаньоном. Экипаж, все еще находившийся довольно далеко, свернул на соседнюю дорогу.

«Повезло, – подумал искатель приключений. – Или не слышат, или решили не связываться». Но тут мистер Маллоу припустил по полю с воплями: «Стойте! Стойте! Пожалуйста, помогите!» «Езжайте-езжайте! – мысленно взмолился Д.Э. Саммерс. – Мало ли, чего с отчаянья не сделаешь. Без вас обойдемся!»

Искатели приключений с непередаваемой элегантностью бежали к нему.

– Это же наш! – ахнул вдруг Дюк. – Наш катафалк! Злыдень!

И точно, это был он.

– Мой хороший мальчик! – Джейк от умиления полез к коню обниматься. – Не дался супостатам!

Через минуту оказалось, что и саквояж тоже на месте, и все, что двое джентльменов впопыхах успели туда побросать – тоже.

– Нож на месте, – бормотал Д.Э., роясь в саквояже. – Часы тоже. Денег ни цента. Что мы с тобой за идиоты такие: Фокс сто раз предупреждал не держать все деньги в одном месте! Еще и в карманах!

– Да есть у нас деньги, – отозвался компаньон. – Два бакса с чем-то там. Я как-то сдачу с лавки в карман для мелочи спрятал. Подумал, что надо откладывать, а потом забыл. Только штаны все равно ведь не купить. Тем более, на двоих.

Но тут Джейк забыл о всех деньгах в мире. Вообще обо всем.

– Вот оно! Все правильно! Все правильно, сэр!

– Что правильно?

Дюк помог компаньону, у которого от волнения тряслись руки, вытащить волшебный фонарь.

– Боже! – вскричал он, глядя на вымазанную керосином руку. – Повезло! Наконец-то повезло!

Оба чуть не прослезились от радости: почти полгаллона! Редкая, неслыханная, потрясающая удача, невозможное совпадение и, тем не менее, факт!

– Головоломка! – продолжал бредить Д.Э., отвинчивая крышку.

– Отдай платок, чокнутый, это сопливый!

– Какая разница, он в керосине весь! Ты посмотри, это же она, головоломка!

– Опять головоломка? Сэр, вы, часом, не того? В смысле, на нервной почве?

– Господи, помяни царя Давида и всю кротость его! – возмутился Джейк. – У тебя что, глаз нет?

– Гениально! – Дюк вытаскивал их немногочисленные тряпки. – Ухитриться взять с собой волшебный фонарь, и не прихватить ни одной пары подштанников!

– Да что в подштанниках, что без штанов, – отмахнулся Джейк. – Все равно на люди не показаться.

– Вот тут я бы поспорил, сэр!

Д.Э. рылся в саквояже.

– Но главное, – кстати, кто все время жрет мои вторые носки? Ты посмотри: опять сирот три штуки! – так вот, главное: керосин нам сейчас куда нужнее! В этом фокус, понимаешь?

– Понимаю, – М.Р. извлек галстук. – Ну, вот без этого нам точно не обойтись! Как тебе покажется такой предмет с точки зрения головоломки?

– Отлично, – сказал на это Д.Э. – Просто отлично. Смотри: три разных носка да галстук. Кучка платков. Много бесполезных тряпочек, вымоченных в керосине! И если все части совпали, значит, мы на верном пути! Понимаешь теперь?

– А подштанники? Подштанники в твою головоломку не входят? – съязвил компаньон.

– Подштанники, – ответствовал Д.Э. Саммерс, – были бы сейчас все в керосине! А еще ими вытираться удобнее. Представляешь, какие были бы муки?

Спустя примерно часа полтора искатели приключений, уже оставшись без носовых платков, без галстука и без единого носка, но чистые больше, чем наполовину – на парадную половину, с комфортом устроились на трясущемся и подпрыгивающем возвышении для гроба, подложив под голову саквояж.