Текст книги "Голубая луна"

– Спасибо за подсказку, – поблагодарила она Другую Себя. – И… В общем, я рада, что ты вернулась.

Сказав это Себе Другой, Герда повернулась к Дарье и заглянула женщине в глаза:

– У вас, Дарья, третий уровень, не правда ли? Вы колдунья. Дар Духа, если не ошибаюсь?

– Как вы?.. – встрепенулась Дарья. – Ох! Так вы тоже?..

– Такая же, как вы, – улыбнулась Герда.

– Нет, – покачала головой Дарья, – не такая. Вы можете видеть уровень и сразу опознаете Дар… Какой у вас статус, Герда?

– У меня нет статуса, – не без горечи усмехнулась Герда, вспомнив про Коллегиум и про Орден. – Я самоучка, знаете ли. Все сама, сама… Даже не знаю точно, какой у меня уровень.

Лукавила, конечно, не без этого. Темная богиня определенно говорила, что у Герды уровень выше стандартного первого. Но осторожность подсказывала, что нигде и никому не следует говорить лишнего.

– Но, если вы видите силу Дара и его направленность, уровень должен быть достаточно высок, – предположила Дарья.

– Похоже на то. – Герда не стала рассказывать, что до сегодняшнего дня не знала, что может так ясно ощущать чужой Дар, надо только подобраться поближе да поболтать подольше.

– Ох, ты! – Дарья была в восхищении, и Герда ее понимала. Совсем недавно и для нее колдуны с высоким уровнем силы были чем-то таким, что здесь, в Гардарике, называют «невидаль заморская».

– Мы еще об этом обязательно поговорим, – пообещала она Дарье, когда карета остановилась перед солидным зданием, облицованным серым гранитом. – А вот и банк!

Они вышли из кареты – причем Дарья все время завороженно взглядывала на Герду, видно, не могла успокоиться, узнав, что ее новая знакомая сильная колдунья, – и прошли в здание банка. Привратник открыл перед ними тяжелые двери, распорядитель, встретивший их в вестибюле, едва бросив взгляд на Дарью, которую, по-видимому, многие знали в Новгороде в лицо, тут же проводил женщин в большой, хорошо обставленный кабинет, где им навстречу встал из-за стола представительный господин в дорогом, расшитом золотом пурпурном камзоле.

– Рад приветствовать, ваше сиятельство, в нашем банке, – согнулся он перед Дарьей в низком поклоне. – Чем могу быть полезен?

– Моей гостье, виконтессе ди Чента, нужно получить деньги по аккредитиву, – объяснила Дарья, усаживаясь в кресло перед столом.

– К вашим услугам, – поклонился Герде банкир. – Какого рода аккредитив вы хотите обналичить?

– Вексель банка «Торгового», – Герда достала из кошеля вексель на пять тысяч двойных флоринов и свою подорожную и положила документы на стол перед банкиром.

– Минута, ваше сиятельство!

Чтобы внимательно изучить документы, печати и подписи, банкиру и в самом деле понадобилось всего несколько минут.

– Все верно, – кивнул он, возвращая Герде подорожную. – Каковы ваши пожелания относительно суммы наличных, госпожа виконтесса?

– Я хотела бы получить, скажем, двести флоринов в звонкой монете, – улыбнулась мужчине Герда, – и какие-нибудь платежные обязательства на соответствующие по размеру суммы.

– Весьма разумное решение, – ответно улыбнулся банкир. – я сейчас же отдам необходимые распоряжения. С вашего позволения, сударыни, – снова встал он из-за стола, – я должен вас ненадолго покинуть. Приказать подать вам вина?

– У вас есть кофе? – полюбопытствовала Герда, успевшая уже забыть, когда в последний раз пила этот замечательный напиток.

– Все, что пожелаете!

Банкир не соврал, и вскоре слуга принес в его кабинет серебряный поднос, на котором стояли керамический чайник с травяным чаем, который заказала Дарья, и серебряный кофейник, фарфоровые чашки изумительной работы, хрустальная сахарница и фарфоровое блюдо с пирожными. Слуга разлил напитки по чашкам и удалился.

– Любите кофе? – полюбопытствовала Дарья, начинавшая, по-видимому, оправляться от потрясения, вызванного откровением Герды.

– Я все люблю, – вздохнула Герда, принюхиваясь к кофейному аромату, – но конкретно кофе не пила уже несколько месяцев.

– Это будет очень нескромно, если я спрошу вас, Герда, какой у вас Дар?

– Это нормально, – успокоила женщину Герда. – Спрашивайте, что хотите!

«А уж я решу, отвечать или нет», – добавила она мысленно.

– Полагаю, у меня сродство со стихией огня, – сказала вслух и, вытянув левую руку ладонью вверх, начала зажигать на пальцах свечное пламя. Когда трепещущих на легком сквозняке язычков пламени стало пять, Герда начала окрашивать их в разные цвета, закручивать по спирали и вытягивать в высоту. Так что через несколько минут на подушечках разведенных веером пальцев плясали пять цветных языков пламени высотой до полуметра каждый. Тонкие, словно, клинки стилетов, закрученные винтом, они были совершенно реальны. Настоящий обжигающий и согревающий огонь, от которого, как вскоре узнала Дарья, можно зажечь обыкновенную свечу.

– Потрясающе! – выдохнула женщина, и это восклицание подвигло Герду на следующий подвиг.

Она решилась на то, чего еще ни разу не делала, хотя и знала, что теоретически это возможно. Он убрала руку и, подвесив сгустки пламени в воздухе, заставила их кружиться в хороводе. Сейчас огонь стал подвластен ее воле, как никогда прежде, и главным в этом странном фокусе было то, что Герде не пришлось для этого строить специальные заклинания или оживлять произнесенные или подразумеваемые формулы. Все творилось само собой – «силой разума» и «страстью сердца», – по одному лишь ее желанию, с легкостью и естественностью дыхания или ходьбы. Герда хотела, огонь исполнял любой ее каприз.

– Это… Это чудо! – выдохнула между тем Дарья. – Как это возможно? Как?..

– Я рада, что вам понравилось, – улыбнулась Герда, развеивая огненную карусель. – Если хотите, можем устроить вечером фейерверк. Я, правда, ни разу этого не делала, но теорию знаю. Можем попробовать.

– Не надо, – покачала головой Дарья. – Не дай бог, кто увидит! Про такое чужим знать не надобно. У нас колдуны лишь бы кому не открываются, но, если хотите, познакомлю вас с другими, при них можно все.

«Вот при колдунах я бы как раз поостереглась!» – подумала Герда, но вслух сказала нечто другое:

– Хочу, – сразу же решила она, надеясь, что здесь, в Гардарике, все сложится не так скверно, как это случилось с ней в Коллегиуме.

– Значит, договорились! – облегченно вздохнула сестра Ивана. – А фейерверк… Можем съездить в поля… Здесь недалеко находится наше с мужем имение… Можем попробовать запустить огни там.

– Договорились, – кивнула Герда, почти дословно повторяя реплику Дарьи, и в этот момент вернулся банкир. Он принес четыре кошеля из темно-зеленого сафьяна и несколько листов пергамента, сложенных вчетверо. В кошелях находилось по пятьдесят золотых рублей в каждом, а пергаменты являлись «чеками»: четыре чека по четыреста пятьдесят рублей и три по тысяче…

* * *

Все-таки, когда есть деньги, чувствуешь себя куда лучше, чем, когда их нет. Казалось, даже на улице стало теплее, и солнце засияло ярче, заставляя искриться снежный наст.

«Странный эффект! – отметила Герда, не упустившая из вида случившиеся в ней перемены. – Или все дело в том, что я слишком люблю деньги?»

Странное предположение, если честно. Ведь она, сколько себя помнила, не была ни жадной, ни меркантильной. Эгоистичной? Возможно, и даже скорее всего. Но ни разу не корыстной. Практичная, но не скупая: скаредность – не ее. Гордая и амбициозная – несомненно. Но при этом не жадная и уж точно – не мелочная. Тогда откуда взялась эта беспричинная, как ей казалось, эйфория, это неуместное воодушевление, бессмысленный восторг?

– А если это всего лишь приступ счастья? – спросила Другая Она, подхватывая Герду под руку. – Предвкушаешь удовольствия, разве нет? А удовольствия стоят денег…

– Как у тебя все просто! – покачала головой Герда.

– А зачем все усложнять? – возразила Другая Она.

И в самом деле, вот пройдутся они с Дарьей по торговым рядам – чем не удовольствие?

И они отправились на поиски радости, заглянув первым делом в гостиный двор. Такого чуда, если честно, Герда не встречала ни в одном другом городе ойкумены, а ведь она много где была. Однако, попав в первый раз в Нижнем Новгороде в так умно и необычно организованный торговый квартал, она вполне оценила как идею, так и исполнение. Впрочем, в Новгороде Великом гостиный двор на поверку оказался и больше, и богаче, чем виденный ею в Нижнем, и Герда с удовольствием прошлась по его крытым галереям вдоль всевозможных лавок и ремесленных мастерских. Чего здесь только не было! Казалось, нет такой вещи, такой услуги и такого мастерства, которых невозможно здесь найти. Герда, впрочем, нашла, такой уж она была человек.

Как выяснилось, здесь не шили такое женское белье, как в Эриноре и Горанде, и это было неправильно, потому что Герда с юности привыкла носить короткие штанишки до середины бедер, с удобными завязочками на талии, и бюстье. Отказываться от хорошего не хотелось, поэтому пришлось вспомнить жизнь в доме барона Геммы и нарисовать понравившейся ей белошвейке правильный крой, объяснив по ходу дела, что, для чего и как должно в конечном счете выглядеть и сидеть на фигуре. Договорились, что мастерица сошьет к завтрашнему утру несколько образцов, и, если все будет сделано, как надо, знатные дамы закажут ей по нескольку комплектов такого белья из шелка и батиста, и, разумеется, с вологодскими кружевами.

– Я пришлю возок, – сказала Дарья, когда все условия сделки были оговорены, и белошвейка получила серебряный гривенник задатка. – Приедешь, покажешь товар, на месте решим сколько и чего у тебя заказывать! Хорошо сработаешь, от заказчиков отбою не будет.

– У меня, в Пскове, на подворье свои белошвейки, – повернулась она к Герде, – надо будет и их обучить. Хорошего белья много не бывает.

От белошвейки отправились бродить по мастерским портных и модным домам, пока не нашли – не без подсказки Дарьи – того мастера, который пришелся Герде по вкусу. Вот у него она и заказала себе сразу три платья, каждое следующее роскошнее предыдущего. Первое, выдержанное в изумрудно-зеленых тонах, было «попроще», но в нем не стыдно было посетить оперу или прийти к кому-нибудь с частным визитом, второе – синее с золотым узорным шитьем – в принципе, подходило для приемов любого уровня точно так же, как и для бала. Ну а третье – из серебристой парчи и дымчатого шелка – должно было стать и вовсе сказочным, в особенности если надеть к нему бриллиантовую или сапфировую парюру или жемчужный комплект. Довольная заказом, Герда на радостях купила у мастера два готовых платья, красивых и удобных, которые оставалось только подогнать по фигуре.

От кутюрье пошли к башмачникам, от них к скорнякам – Герда захотела соболиную шубу, потом – к перчаточникам и шляпникам, и так до тех пор, пока ее не одели с ног до головы. А между тем и этим – день-то длинный – отобедали в отличном трактире, а несколько позже посидели в настоящей новгородской чайной, где пили черный чай с незнакомыми Герде сушеными ягодами: клюквой, брусникой и морошкой.

И уже ближе к вечеру, из одного лишь любопытства забрели в цинской слободе к оружейникам. Чего тут только не было. У Герды от обилия неведомых образцов оружия даже глаза разбежались, и она, словно ребенок в лавке игрушек, бросилась осматривать, пробовать, примерять. Все эти вещи были прекрасны и удивительны, необычны и наверняка предусматривали совсем другую технику боя, чем та, которой была обучена Герда. И все-таки, все-таки… Она брала в руки то и это, гладила пальцами вороненую сталь и совсем уже собралась уходить, когда на глаза ей попалась кольчужная рубашка, явно сработанная под юношу, а не под взрослого мужчину. На глаз, она должна была быть Герде почти по размеру. Частое плетение – шесть в один, малый диаметр колец, серебристого оттенка закаленная сталь и необычный воротник-стойка, укрепленный кожаными ремнями.

«Я хочу эту кольчугу! – простонала Герда мысленно, взвешивая в руках эту цинскую броню. – А легкая какая! Одиннадцать фунтов[25]25
  11 фунтов равны 5 килограммам.


[Закрыть], ну, может быть, двенадцать… Хочу!»

– А под меня подогнать сможете? – спросила она цинца-оружейника.

– Госпоза мозет сняти суба? – поклонился ей в пояс мужчина.

– Да хоть догола! – рассмеялась Герда, сбрасывая шубу и шапку и начиная напяливать на себя кольчугу.

– В плесях холосо, – оценил мастер. – В груди надо добавить… Госпоза позволит вопрос?

– Спрашивай! – кивнула Герда, заметив, какими огромными глазами смотрит на нее сестра князя Ивана.

– Для сего вам кольсюга, госпоза?

– Для боя, разумеется, – повела она плечами.

– Тогда мозно добавить нагрудник, – предложил оружейник. – Короткий пансирь по форме груди…

– Хорошая идея! – восхитилась Герда. – Светлый, полированный с черной насечкой.

– Как приказет госпоза, – снова склонился в поклоне цинец.

– Бумага есть? – спросила тогда Герда. – Перо, чернила?

– Кисть и тушь, – предложил мастер.

Кистью Герда писать умела, научилась в Коллегиуме, где так рисовали гексаграммы и пентаграммы.

– Давай!

Взяв лист рисовой бумаги, она обмакнула кисть в туш и буквально в несколько касаний нарисовала геральдического василиска, изображаемого обычно на гербе Эринора.

– Такого зверя сможешь вытравить?

– По васему слову, госпоза!

– Отлично! – улыбнулась Герда.

– Спроси его про меч, – подсказала Другая Она, появляясь рядом с Гердой.

– А нет ли у вас, мастер, – спросила она вслух, – не слишком длинного и тяжелого меча? Что-нибудь под мою руку?

– Есть! – расплылся в улыбке цинец и через минуту передал Герде необычный меч.

Он был не слишком длинным – на глаз где-то два фута[26]26
  2 фута равны примерно 60 сантиметрам.


[Закрыть] – с длинной ровной рукоятью без гарды и навершия. Довольно узкий, чуть изогнутый, с односторонней заточкой и острым концом. Таким мечом можно было рубить и колоть, как и привычным Герде абордажным. Но этот явно был легче, не больше двух фунтов[27]27
  То есть где-то 900 граммов.


[Закрыть] веса.

– Он чудо! – сказала Герда, любуясь попеременно мечом и лаковыми ножнами к нему. – Что это такое?

– Это ниппонский мес, – объяснил цинец. – Называют «катана».

– Беру!

Так Герда разом стала обладательницей отличной кольчуги и великолепного меча. Не то чтобы она собиралась воевать, но, как говорят в Гардарике, запас карман не тянет, а жизнь, как она уже неоднократно имела возможность убедиться, не прогулка по цветущему лугу.

* * *

Это были хорошие дни. Веселые, вкусные и звонкие, наполненные дружеским теплом, согревавшим посередине суровой северной зимы. Однако где-то в глубине души жили опасения, от которых не так-то просто отделаться.

«Вот будет фокус, – думала моментами Герда, – если и этот сон развеется, как дым, как утренний туман…»

Жизнь приучила ее, что к хорошему привыкать нельзя. Каждый раз, как только ей начинало казаться, что все уже наконец устроилось, наступал момент истины, и на поверку все ее планы оказывались всего лишь глупой розовой грезой. Возможно, поэтому дни, прошедшие с момента ее приезда в Новгород – такие замечательные и такие невозможные после всего, что выпало на ее долю, – не успокаивали Герду, а, напротив, заставляли ее нервничать. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

«В чем подвох?»

Но, сколько она ни вглядывалась, не могла обнаружить никакого реприманда[28]28
  Реприманд – неожиданность, неожиданный оборот дела.


[Закрыть]. Не видела причин для беспокойства и Другая Она. Дарья Полоцкая – жена псковского посадника Кротова – похоже, и в самом деле, была хорошей, доброй и веселой женщиной, которой было интересно проводить время с Гердой, тем более что она любила брата и хотела ему только добра. Гердой же она занималась и потому, и поэтому, в охотку и без напряжения. Провезла по городу, показывая дворцы и храмы, познакомила с несколькими новгородскими аристократками, представляя им Герду как виконтессу ди Чента из далекого Горанда, приехавшую к ним с Иваном в гости. Кормила незнакомыми Герде новгородскими яствами, типа тушеной медвежатины, кулебяки с осетриной или блинов с икрой, поила сорокалетним ставленым медом, оказавшимся ничем не хуже вина, а возможно, что и лучше, старкой, настоянной на грушевом цвете, и смородиновым квасом. Отвела в настоящую русскую баню, построенную в парке, на задах Полоцкого подворья. Баня была большая – целый дом, где кроме парной и бассейна с ледяной водой, имелось несколько комнат для отдыха и переодевания, не говоря уже о кухне, буфетной и столовой комнате.

– Можем пойти в парную в рубашках, – предложила Дарья, раскрасневшаяся от рябиновой настойки. – Но если вас, Герда, не смущает нагота…

– Меня не смущает нагота, – улыбнулась Герда, она в отличие от сестры Ивана позволила себе выпить – в познавательных целях – шкалик[29]29
  1 шкалик = 161,5 миллилитра.


[Закрыть] водки и теперь активно закусывала жидкий огонь экзотическими разносолами: хрустела квашеной капустой с клюквой и кислыми яблоками, солеными огурцами и маринованным луком.

– Может быть, перейдем на «ты», – предложила она, прожевав кусочек муромского калача. – Тогда можно и без рубах…

Дарья, заедавшая сладкую настойку бубликом и малиновым вареньем, встрепенулась:

– Ну, конечно, Герда, давай на «ты»!

– Только перед парной много пить нельзя, – объяснила, увидев, что Герда задумалась над тем, не стоит ли повторить, очень уж хорошо ей стало после выпитого и съеденного.

– Как скажешь! – Она оставила мысль выпить еще и встала с лавки. – Ну что, пошли?

Она потянулась всем телом, ощущая, как колдовской огонь сжигает хмель и разгоняет кровь, усмехнулась при мысли, что, когда до Новгорода доберется наконец поезд невесты, в парную можно будет сходить как-нибудь вместе с Каро.

«Если государь не запретит… Но, если запретит, тогда пойду с Иваном… Даже если он на мне не женится!»

К сожалению, могло случиться и так. Мало ли что он ей обещал и какие делал предложения, времени прошло достаточно, мог и забыть. Такой исход отнюдь не исключался. Иди знай, как все сложится, но одно Герда знала точно. Ей пора было расстаться со своей «вечной» девственностью, и лучшего кандидата, чем Иван, на роль своего первого мужчины она не знала.

«Подождем, посмотрим. Может быть, все не так уж и плохо?»

В бане Герде понравилось. Там было замечательно хорошо, и после посещения парной она пришла к выводу, что до сих пор, то есть до своего визита в Гардарику, не знала и не понимала, что такое помыться от души. Ни в бадье, ни в мыльне такого качества помывки, не говоря уже об удовольствии, не достичь. Так что спасибо Дарье, она и здесь оказалась на высоте. Гостеприимная хозяйка и изобретательная женщина, с которой Герде никак не удавалось соскучиться. Дарья действительно была радушной, добросердечной и хлебосольной. А когда узнала про то, что Герда тоже колдунья, тут же озаботилась тем, чтобы свести ее с местными колдунами. Привезла как-то вечером к терему, построенному над Малым Волховцом, показала из окна кареты на хоромы и парк:

– Здесь живет колдунья Василиса Барецкая, она старшая в городе и округе, и мы идем к ней пить чай.

Герда насторожилась. Избегать встречи было бы глупо, но и встречаться с главой ковена отчаянно не хотелось: иди знай, что за стерва здесь верховодит!

«Опять я погорячилась! – тяжело вздохнула она, выходя из кареты. – Ну, кто меня за язык тянул? Дарья в жизни бы ничего не почувствовала и не догадалась!»

Но дело было сделано, а снявши голову, по волосам, как известно, не плачут. Герда улыбнулась новой подруге, еще раз горестно вздохнув в душе, и вошла вслед за Дарьей в дом. Терем оказался красивым и необычным не только снаружи, но и внутри. Много резного и полированного дерева, светлого и темного, разной фактуры и цвета. Камня и металлов много меньше. Мрамора вообще нет.

«Любопытное место», – Герда примерила этот интерьер на себя и решила, что жить в таком месте можно, но, на ее вкус, без особого удовольствия. В этом смысле Полоцкое подворье нравилось ей больше.

В комнате, куда их с Дарьей провел слуга, пили чай несколько хорошо одетых женщин. Герда назвала бы эти покои гостиной, слуга использовал другое слово – «горница». Здесь стоял круглый стол, накрытый красивой вязаной скатертью, а вкруг него на стульях с высокими резными спинками сидели три женщины, и все трое сейчас смотрели на Герду.

– Знакомьтесь, дамы, – заговорила Дарья. – Это наша гостья, виконтесса ди Чента.

– Приятно познакомиться, – улыбнулась Герда. На самом деле компания ей не понравилась.

Очень уж пристально следили за ней сидевшие за столом женщины. Внимательные, цепкие взгляды. Не злые, но и не добрые, живо напомнившие Герде взгляды учеников и адептов Коллегиума.

– Рада видеть вас у себя дома, – встала из-за стола невысокая темноволосая и темноглазая женщина. – Я Василиса Барецкая. Добро пожаловать, леди Герда.

Последнюю фразу колдунья произнесла на безупречном эрне.

«Хороший ход, – отметила Герда, – но недружелюбный. Так друзей не заводят, а вот врагов нажить можно запросто».

– У вас чудесный эрн, – сказала она вслух, не отпуская дружелюбную улыбку, – но вы не из Эринора, не так ли?

– Мне казалось, я говорю без акцента? – Тень озабоченности на лице или хорошо разыгранное удивление? Какая-то странная, «кривая» эмоция, и никак не разобрать, что случайно, а что нет.

– Вы по-другому строите фразы, – объяснила Герда вслух. – Ни в Эриноре, ни в Горанде так не говорят.

– Так вы из Эринора? – включилась в игру вторая женщина, крупная белолицая блондинка. – Я Ольга Своеземцева.

– Рада знакомству, – продемонстрировала Герда безмятежный взгляд. – Да, я из Эринора.

– Но титул у вас горандийский, – третью участницу чаепития следовало считать старухой. Крепкая, красивая, но старая, чертами лица она напомнила Герде напавших на нее в Хазтаракани ногайцев.

– Ваша правда, – согласилась она, – титул у меня горандийский, подарок герцога Константина. Извините, сударыня, не расслышала вашего имени.

– Я Анна Неревина, – поджала губы старуха.

– Ну, вот мы все и перезнакомились, – кивнула Герда. – Чаем угостите или сразу от дома откажете?

– Не для того в гости зовут, чтобы выгонять, – покачала головой Василиса. – Прошу вас, сударыни, к столу.

К этому моменту Герда уже разобралась в своих ощущениях. Женщины были чем-то встревожены, и это их нервировало. Отсюда настороженность, переходящая в опаску. И ведь все трое – колдуньи.

– Две, – подсказала Другая Она, появляясь за спинами женщин. – Эта и эта. А старуха – ведьма. Совсем другая эманация силы, разве не чувствуешь?

– Что-то еще? – Герда села на отодвинутый слугой стул и попыталась рассмотреть ауры участвующих в чаепитии женщин.

– Они кое-что о тебе знают.

– Непременно, – согласилась Герда с очевидным. – Голубиная эстафета нас наверняка опередила.

– Мастера Нурена в Горанде знали, и что он шпионил для Новгорода, наверное, тоже. Так, скорее всего, и ваш с ним маршрут вычислили.

– Логично, – не стала спорить Герда. – Вопрос, кто послал известие и почему именно Василисе?

– Если наш папочка…

– Меня бы уже попробовали убить.

– Верное рассуждение.

– Думаю, этот кто-то ничего обо мне толком не знает.

– Это очевидно, – отмахнулась Другая Герда. – Они не знают, что ты принцесса, а о том, что колдунья, узнали буквально вчера-позавчера.

– Значит, этот кто-то просто предупредил о чем-то интересном, что связано с Гардарикой.

– Ее шпион? – задумалась Другая Она.

– Или член сообщества…

– Колдун!

– Да, – решила Герда. – Похоже на то.

Сейчас она уже рассмотрела ауру Ольги. Максимум второй уровень, стихия воды. Опознание далось настолько легко, что Герда даже удивилась.

«Способности возрастают? Или я наконец поймала принцип?»

Между тем слуги подали чай, принесли еще несколько блюд со сладостями: с яблочной пастилой Герда была уже знакома, а вот карамель – вареные в меду фрукты – и леваши[30]30
  Леваши – толченые, упаренные с патокой и высушенные в печи ягоды.


[Закрыть] были в новинку.

– Значит, вы, Герда, приехали в гости к князю Ивану? – с любезной улыбкой вернулась к разговору Василиса. – Давно вы с ним знакомы?

– Года четыре, я думаю, – Герда пригубила чай, он был великолепен: цинский красный с заваренными вместе с чайным листом сушеными ягодами. – У вас, в Новгороде, готовят невероятно вкусный чай.

С ведьмой она так и не разобралась. Чувствовала, что сила у нее небольшая, но в чем выражается ведьмин Дар, Герда не поняла. Слишком необычные способности, и в книгах про ведьм она почти ничего не читала.

– Я рада, что вам нравится. Как долго вы собираетесь гостить в Новгороде?

– Пока не надоест! – Герда все-таки узнала Василису.

Чувствовала, что знакомы, но никак не могла понять, откуда. Дар большой, как бы не первый уровень. Сродство с землей, и наверняка отличная выучка. Но в ту пору, когда их пути ненадолго – буквально на несколько дней – пересеклись, Ирина, как ее тогда звали, преподавала теорию и практику ведовства для учеников второго года обучения. В Коллегиуме. И случилось это почти три года назад.

– Значит, вы к нам надолго? – Герду Василиса-Ирина не узнала, и немудрено. Мало того что Герда с тех пор сильно изменилась, но ведь и у Ирины не было в те дни причины приглядываться к жалкой недотепе, так и не сумевшей раскрыть свой природный Дар.

– Возможно, – пожала плечами Герда. – Может быть… Как сложится.

– Какой у вас уровень?

– Не знаю.

– А Дар? С чем у вас сродство?

– По-видимому, с огнем. Я, знаете ли, специально этим не занималась. Мне тетушки кое-что объяснили, и все, собственно.

– Хотите сказать, Дар проснулся сам?

– Честное слово, не знаю. Это в детстве произошло. Может быть, мать разбудила или сам проснулся.

Что ж, вот и славно. Они не знают, кто я, но зато я знаю, кто они. А знание – сила, разве нет?

– Я не могу определить ваш уровень, хотя обычно это легко делаю.

– Да, мне уже как-то об этом говорили, – Герда знала, по ее глазам никому ничего не прочесть. Она врать и обманывать училась с раннего детства, ей ли не знать, как навести тень на плетень.

– Можете показать, что умеете? – вроде как с облегчением в голосе спросила Василиса.

– С удовольствием.

Увы, после того, что видела Дарья, утаить свои способности было непросто, но Герда кое-что придумала. Дички, как известно, бывают весьма талантливы и изобретательны, но часто не ведают, что творят, не понимая, какая им дарована сила. Вот и Герда такая. Создает красивости, не осознавая, какая мощь заключена в ее фокусах.

Герда встала из-за стола и, вытянув перед собой обе руки ладонями вверх, начала зажигать невидимые «свечи», пламя которых появлялось прямо на подушечках ее пальцев. Две руки, десять язычков пламени, и вот уже огоньки плывут в воздухе сами по себе, образуют круг, закручивают хоровод…

Герда показала настоящее сказочное представление, радуясь, как ребенок, когда у нее получались головоломные трюки, и расстраивалась каждый раз, как теряла контроль над тем или иным язычком пламени. В общем, у любого, кто видел это балаганное представление, должно было возникнуть представление о ней как об одаренной, но необученной колдунье. Такой ее, по-видимому, и увидели хозяйка дома и ее подруги. Увидели, поняли, с кем имеют дело, и тут же успокоились. Напряжение схлынуло, опасения растаяли, а на губах заиграли добрые улыбки.

«Суки!» – решила Герда, «купаясь в лучах славы». Но дело было сделано, местный ковен принял ее в свой круг…

* * *

Иван приехал только через пять дней. Поезд невесты застрял в пути, и встреча Шарлотты заняла больше времени, чем изначально планировалось. Соответственно, учитывая время и расстояние, князь о приезде Герды уже знал. Дарья не скрыла, что сразу же отправила к брату и голубя, и гонца, поэтому, едва во дворе у парадного подъезда раздался характерный шум, означающий обыкновенно прибытие большого количества людей, Герда почувствовала, как убыстряется бег ее сердца. Сейчас все должно было решиться, потому что главные решения, как говорили древние, принимаются сразу или не принимаются никогда. При этом конечный результат в значительной степени зависит от того, насколько серьезно человек относится к вопросу, на который ему придется ответить, или к проблеме, которую предстоит решить. И таких примет, указывающих на счастливое разрешение их с Иваном коллизии, было, по ее мнению, две: как быстро они теперь увидятся и как скоро состоится самый важный в этом смысле разговор. Однако дальнейшие события показали, что волновалась она зря. Иван ее не разочаровал. Уже через четверть часа он стоял на пороге ее комнаты, как был, в дорожном камзоле, уставший и голодный, и, как тут же выяснилось, откладывать разговор до того времени, как отдохнет, переоденется или, что там еще, не собирается. Решительный мужчина, он сразу взял быка за рога.

– Итак, вы здесь, – сказал он, поцеловав ее пальцы и, как зачарованный, уставился ей в глаза. – У вас глаза потемнели. Совсем синие стали…

– Это лучше, чем было, или хуже?

– Думал, что лучше некуда, но вам это удалось, – улыбка, движение, словно хотел качнуться к ней и поцеловать, но удержался, не нарушил приличий. – Могу ли я задать вам вопрос относительно предложения, которое я сделал вам в Эриноре?

Они вошли в ее апартаменты и снова встали лицом к лицу. Герда смотрела на Ивана и думала о тысяче вещей сразу. О нем. О себе. О том, будет ли у них все хорошо в постели. То есть у него-то точно будет – она постарается, чтобы было, но вопрос, чем это станет для нее? Исполнением супружеского долга, или ей удастся полюбить этого мужчину по-настоящему? Договорной брак – это, вообще-то, нормально, но все-таки Герде хотелось оказаться счастливее своей матери.

– Вы, князь, сделали мне тогда, в Эриноре, формальное предложение руки и сердца.

– Мое слово неизменно, – даже не улыбнувшись, подтвердил Иван сделанное более года назад предложение.

– Что ж, Иван, – Герда почувствовала вдруг, что, находясь под влиянием момента, не может легкомысленно отнестись к содержанию этого в высшем степени серьезного разговора, – я согласна выйти за вас замуж, но прежде хочу дать вам возможность передумать и забрать свое предложение назад.

– Вы несносная женщина… Я уже сказал вам… А кстати, как мне вас называть, Агнесса или Герда?

– Герда, и я помню, что вы мне тогда сказали. Но сейчас речь о другом. Присядьте, Иван, – указала она на кресло. – Прежде чем вы примете окончательное решение, вы должны ознакомиться с содержанием нескольких документов.

– Уверены, что эти документы смогут изменить мое решение? – В голосе князя звучал откровенный скепсис, но в кресло он все-таки сел. Вежливый кавалер, воспитанный мужчина.

– Возможно, что и не изменят, – согласилась Герда, – но полагаю, что обязана поставить вас в известность о некоторых крайне важных обстоятельствах. Иначе это будет нечестно.

– Слушаю вас, – согласился Иван, но по всему было видно, делает он это исключительно из вежливости.

– Бу Нурен, – Герда взяла с секретера кожаную папку с документами и вернулась к князю, – погиб в пути во время боя со степняками.

– Жаль, он был хорошим человеком, – вздохнул князь. – Но как вышло, что вы оказались в степи?