Текст книги "Голубая луна"

* * *

Эти дни, проведенные в малом детинце князя Ивана, оказались для Герды чем-то совершенно невероятным. Тут и зимняя охота на вепря – с копьем на матерого секача, и огненные фейерверки, которые она запускала в чистом поле ночной порой, и бесконечные пиры, и гонки на тройках.

А еще баня, из которой можно выскочить голой и рухнуть всем телом прямо в снег, долгие разговоры с Иваном обо всем и ни о чем, скачки верхом по заснеженным «полям и весям» и учебные схватки с дружинниками и самим князем Иваном, когда на деревяшках, а когда и с боевой сталью в руке.

Когда вышла в круг в первый раз, незнакомые с такой Гердой дружинники Ивана, да и он сам, если честно, были сильно удивлены. Озадачены странным желанием принцессы и смущены ее странным нарядом. Еще бы! В этих краях никто и никогда не видел сверский «ночной наряд», а Герда еще и усугубила, надев китайскую кольчужную рубаху и ногайские шлем и поножи. Правда драться с ней боевым оружием желающих не нашлось, так что катану пришлось отложить в сторону и взять в руки деревянный меч.

Вот тут и выяснилось, что фехтует она, как говорят в Гардарике, знатно и спуску никому не дает. У мужчин, разумеется, есть преимущества: рост, длина рук и ног, масса и мышечная сила, но зато Герда оказалась быстрее любого из дружинников, заставив попотеть и самого князя Полоцкого. А кроме того, ее техника фехтования была виртуозна и заточена как раз под ее рост и вес. Другое дело, что деревянный меч пришлось подкоротить и обстрогать, чтобы он стал похож на катану или абордажный меч. И вот тогда она им всем показала, где раки зимуют. Так что вскоре они все-таки перешли с деревяшек на сталь, и благодаря этому Герда почти неделю упражнялась в бое с катаной в руке. Увы, здесь не было никого, кто мог бы обучить ее приемам фехтования этим странным мечом, но Герда решила, что будет использовать технику абордажного боя, и, как ни странно, дело пошло.

В общем, это были чудесные дни. И это не говоря уже о том, что секс с мужчиной оказался гораздо лучше секса с женщиной. Во всяком случае, для Герды, да еще и с таким партнером, как князь Иван. Правду сказать, Герде это дело так понравилось, что, если бы не стыд перед окружающими, она бы вообще не покидала постель. Впрочем, человеческая плоть слаба, так что и ей, и Ивану временами требовался отдых. Ну, они и отдыхали, чередуя любовь с охотой, прогулками верхом и долгими беседами, однако при первой же возможности снова бросались в бой.

«Господи! – подумала она, проснувшись как-то ночью, лежа на Иване, спавшем по такому случаю на спине. – И это после всех моих неприятностей! Стоило, значит, страдать. Было для чего терпеть».

– Да, да! – покивала, появляясь рядом с кроватью, Другая Герда. – Per Aspera Ad Adultera[35]35
  Per Aspera Ad Adultera – через тернии к прелюбодеянию, перифраз известной латинской фразы Per Aspera Ad Astra – через тернии к звёздам.


[Закрыть]…

2

В Новгород вернулись за три дня до бала. И эти дни были ничуть не хуже тех, что птицей пролетели в замке князя Полоцкого, но, в конце концов, они тоже прошли. И настал «тот самый вечер».

«Возможно, – думала Герда, собираясь на бал в Великокняжеском тереме, – Иван не случайно увидел меня в тот вечер. Судьба? Или это Неистовая богиня ворожила мне тогда?»

Однако так все с ней в тот день и случилось. Увидел и остановил карету, хотя вполне мог проехать мимо. Не проехал и потом напропалую флиртовал с ней весь вечер и половину ночи. Смеялся, острил, говорил комплименты и кружил в вальсе, но ни разу – ни словом, ни жестом – не нарушил дистанции, которую обыкновенно называют уважением. Он был галантен, но не переходил черты, за которой ухаживание превращается в назойливость или грубость. И, наверное, нужны были годы и горький опыт разочарований, чтобы, в конце концов, оказаться здесь, в Новгороде, стать его невестой, а заодно уж и его любовницей.

Была ли Герда в него влюблена? Скорее всего, нет. Но у нее имелись серьезные опасения по поводу того, способна ли она вообще кого-нибудь полюбить. Ведь, если разобраться, де Валена она тоже, скорее всего, не любила. Потому что, если бы и в самом деле полюбила, не стала бы ждать какой-то особенной ночи и каких-то особенных обстоятельств. Многие женщины на ее месте, и Герда знала это наверняка, не стали бы ждать и пригласили Эмиля к себе в каюту или в гостиничную комнатку. Так что нет, не любовь. Симпатия? Однозначно. Томление плоти? Непременно. Но все то же самое есть у нее и теперь. Князь Иван молод и хорош собой, галантен, образован, богат и занимает видное положение в большом и сильном государстве. А еще он ее любит, и это самое ценное его качество, потому что его чувства не только сильны, они в гораздо меньшей степени эгоистичны, чем у многих других мужчин в подобной ситуации. У Герды – так сложилось – было с кем сравнивать: принц Максимилиан и граф де Вален оба два тоже по-своему любили Герду, но они любили ее «для себя», принимая ее интересы только постольку, поскольку они вписывались в их планы.

Князь Иван оказался другим, и он смог доказать это и тем, как сделал ей предложение, и тем, как говорил с отцом. И продолжал доказывать это каждым своим поступком, чего бы это ни касалось. Вот и сейчас, перед балом, втайне от Герды, он поднял на ноги всех, кого только возможно, и ей сшили совершенно невероятное платье всего за какие-то жалкие восемь дней. Синее, как и то платье, в котором Герда появилась в день их первого знакомства, изысканное, изумительно подходящее к ее внешности и росту и, судя по всему, страшно дорогое. Шелка трех разных оттенков синего, украшенные золотым шитьем, белоснежными кружевами и крошечными драгоценными камешками, синей шпинелью, аквамарином и бирюзой. Оставалось только дивиться тому, как удалось создать такой шедевр за такое короткое время, и уж совсем невероятным казалось то, что князь Иван добыл для нее такие великолепные драгоценности в тон платья и ее глаз: ожерелье из сапфиров и бриллиантов, золотая ажурная диадема, украшенная голубыми бриллиантами и синими топазами, серьги с большими сапфирами и браслет, парный ожерелью. И, хотя у нее самой хватало драгоценностей, она не стала с ним спорить и с благодарностью приняла с таким вкусом подобранный подарок.

Надела она по случаю первого появления перед публикой и помолвочное кольцо с резным изумрудом, которое подарил ей Иван в Эриноре пятнадцать месяцев назад. Свой перстень с резным сапфиром надела, впрочем, тоже, как и пару древних имперских перстней: один с розовым сапфиром в обрамлении рубинов и красных бриллиантов и другой – с вишнево-синим аметистом в обрамлении голубых бриллиантов.

И вот Герда стоит перед зеркалом во дворце великого князя Гардарики и готовится выйти в зал в сопровождении князя Ивана. Высокая, она стала еще выше, поднявшись на четырехдюймовые каблуки. Волосы, убранные в элегантную прическу, схваченную спереди диадемой и жемчужными заколками сзади и по бокам, кажутся, в зависимости от освещения, то серебряными, то пепельными, то платиновыми, а вот кожа, напротив, несмотря на зиму, выглядит золотистой, словно бы Герда могла сейчас где-нибудь загореть. И еще глаза. Герда определенно знала, что глаза у нее всегда были голубыми. Потом они потемнели, а сейчас стали кобальтово-синими. В платье, которое создали для нее лучшие мастера Новгорода, и в невероятно красивых драгоценностях Герда выглядела настоящей принцессой, что бы там ни думал по этому поводу ее трижды проклятый король-отец.

Кончиками пальцев Герда коснулась безупречной пепельной «короны», в которую была уложена ее снова отросшая и значительно «потолстевшая» коса, золотой диадемы, гладкой кожи лба на линии волос. Всмотрелась в глубокую синь своих глаз, улыбнулась, бросив беглый взгляд на свое роскошное платье и мимолетно вспомнив ту давнюю Герду, что собиралась на бал в королевском замке Эринора. Та девушка была юна и хороша собой, а эта женщина выглядела зрелой красавицей.

«Я красавица!» – сказала она себе и, отойдя от зеркала, повернулась к князю Ивану:

– Я готова!

– Вашу руку, сударыня!

А в следующее мгновение глашатай впервые на памяти Герды произнес вслух – выкрикнул сильным тренированным голосом ее титул:

– Ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская!

Это был странный момент. По всем признакам триумф, но отчего тогда Герда почувствовала смятение, нерешительность, едва ли не досаду? На мгновение ей показалось, что «это платье ей не по росту» и что по дороге из «вчера» в «сегодня» она потеряла способность радоваться, гордиться и красоваться. И тогда она испугалась и отчаянно захотела, чтобы на ее месте оказалась сейчас та Герда, какой она была четыре года назад.

Та шестнадцатилетняя девушка, которая обманом пробралась на королевский бал в Эриноре и, к слову сказать, появилась в королевском дворце, держа пальцы на сгибе локтя все того же князя Ивана. Вот та Герда определенно знала, что в такой момент надо чувствовать и как в нем – в этом сказочном мгновении – следует себя вести. Однако нынешняя Герда, испытавшая за прошедшие четыре года столько, что кому-то другому хватило бы на три жизни, всего этого, кажется, не знала или забыла. Она понимала, разумеется, умом, но увы все еще не душой, кем является на самом деле. Но осознавала ли? Принимала ли как неотъемлемую часть себя самой?

У нее не было ответа на этот странный вопрос. Однако и времени на размышление у нее не было тоже, потому что глашатай выкликнул уже их с Иваном имена, Герда вошла в Большой яшмовый зал Великокняжеского терема, и только в это длинное-короткое мгновение исчезли сомнения и к ней пришло, наконец, подлинное «ощущение» момента. Сразу вдруг. Как подарок. Как озарение. Как чертова «эврика» свихнувшегося в домашнем бассейне Архимеда. Но что бы там ни было, к гостям великого князя вышла уже не просто красивая, великолепно одетая молодая женщина, к ним вышла настоящая принцесса крови.

Судя по реакции присутствующих – а здесь собрался весь цвет новгородской аристократии, не считая множества титулованных иностранцев, – интрига удалась. До последнего момента никто в городе не знал, что за женщина поселилась в Полоцком подворье. Кто она такая и что ее связывает с князем Иваном? Кое-кто встречал ее тут и там то с Дарьей, то с Иваном, то с обоими вместе – на приватных раутах, в опере или на охоте, но большинство не знали о ней ничего определенного, а кое-кто ни разу не слышал даже ее имени.

И, разумеется, никто не предполагал, что эта неизвестно откуда возникшая вблизи престола женщина, носившая не самый громкий титул далекой Горанды, появится на балу в великокняжеском дворце вместе с князем Иваном. Так что да: сюрприз, приготовленный князем Полоцким, удался на славу. И в тот момент, когда Иван и Герда шли к возвышению, на котором восседал на троне князь Новгородский Дмитрий, через весь впечатляющих размеров зал, по проходу, образованному двумя шпалерами гостей, все взгляды были устремлены на нее. Недоуменные, завистливые, раздраженные, любопытствующие…

Никто ничего не знал наверняка, и это заставляло людей нервничать. Даже Каро, которой через какое-то непродолжительное время предстояло стать великой княгиней Новгородской, даже она – одна из немногих здесь, кто был лично знаком с Гердой – явным образом оробела. Смятение усилилось еще больше, когда, достигнув трона и удостоившись благосклонной улыбки венценосца, князь Иван повернулся к гостям и заговорил, легко перекрывая шум, возникавший по временам среди собравшихся в зале гостей:

– Дамы и господа, разрешите представить вам мою невесту герцогиню Эван-Эрнхеймскую дочь короля Георга Эринорского! Некоторое время назад принцесса Герардина ответила на мое предложение руки и сердца согласием, и мы предполагаем совершить таинства бракосочетания одновременно с моим отцом великим князем Новгородским Дмитрием и его невестой принцессой Шарлоттой.

Вот теперь все и открылось, и значит, сюрприз Ивана удался. Он не только привел в Великокняжеский терем незнакомую большинству присутствующих красивую женщину, носящую к тому же очень громкий титул. Он – в присутствии своего венценосного отца – объявил об их с Гердой помолвке, назвав ее своей невестой. А уж это была всем новостям новость, и, разумеется, она вызвала среди гостей великого князя нешуточное возбуждение. И среди тех, кто смотрел сейчас на Герду во все глаза, были три человека, которых, если бы Герда могла выбирать, она бы обязательно пригласила на свой первый официальный выход. Правда, причины для этого во всех трех случаях были бы разные. Шарлотту Герда хотела видеть, потому что за все годы ее странствий Каро стала единственной, к кому она испытывала чувство искренней симпатии.

А вот присутствие графа де Валена должно было обозначить ее триумф. Этого самовлюбленного говнюка Герда хотела унизить, и видеть сейчас кислую мину на его лице было для нее лучшей вирой за то унижение, которое она испытала, получив от него однажды сто золотых «прожиточного минимума».

Однако особенно приятно ей было увидеть вылезающие из орбит глаза генерал-адмирала Мунка. Что тут поделаешь! Герда была злопамятна и мстительна, и теперь это стало по-настоящему частью ее души. Этого сукина сына она измучит и унизит до последней возможности, дожмет до дна, а потом без всякой жалости пошлет к праотцам.

«Так и будет, герцог, потому что я обид не прощаю!»

Она улыбнулась им всем, но знала, что каждый увидел ту улыбку, которая предназначалась именно ему. Потом Герда перевела взгляд и практически сразу увидела Неистовую богиню, одетую в изысканное платье цвета крови, и Себя Другую почти в таком же платье, что и на ней самой. Другое дело, что кроме Герды, никто из собравшихся на бал видеть эту чудную пару не мог.

– Триумф! – улыбнулась Темная богиня. – Браво, Герда! Меньшего я от тебя и не ожидала.

И в этот момент Герда почувствовала, как одномоментно возрастает ее Дар. Это было похоже на приход весны после долгой холодной зимы, на глоток родниковой воды после бесконечного перехода через пустыню, на магию, которая с новой силой играла в крови, пронизывала каждую клеточку ее тела и пьянила лучше самого крепкого вина.

«Это первородная магия, ведь так?! – Герда еще не совсем понимала, что с ней происходит, но уже догадывалась, что это неслучайно. – Я первородная колдунья!»

– О, да, милая! – рассмеялась Неистовая. – Ты колдунья, да еще какая! И ведь это только начало, не правда ли?

– Начало? – удивилась Герда, которая как раз этим вечером подумала, что, кажется, дождалась финала своей истории, и это хороший финал.

– А ты что думала, что все уже закончилось? – прищурилась Другая Герда.

– Значит, нет? – на мгновение Герда даже расстроилась, но тут же успокоилась и перевела дух.

Все было правильно и нормально, а будет еще лучше. Ведь Темная богиня знает, о чем говорит, потому что «жили они долго и счастливо» – это не про Герду. И дело не в том, что она не хочет выходить замуж за князя Ивана. Хочет и выйдет! Но у ее сказки будет другой конец. Герда не успокоится, пока не спалит Коллегиум дотла, пока не отомстит мачехе и королю, пока не уберет с дороги принца Максимилиана и не взойдет на престол королевства Эринор. Она станет королевой Герардиной Первой и даст начало новой династии. А князь Иван будет ее мужем, ее главным советником и военачальником, и, разумеется, принцем-консортом, поскольку женщина без мужчины не может основать род. Такова природа вещей, и Герда не собиралась ее оспаривать.

* * *

– Дамы и господа, разрешите представить вам мою невесту герцогиню Эван-Эрнхеймскую дочь короля Георга Эринорского!

Герда смотрела и видела: слова князя Ивана, как семена будущего, упали на землю прошлого. Де Вален его объявлением был без малого раздавлен и уничтожен – он свой шанс упустил и понимал это теперь со всей определенностью. Герцог Мунк впал в глубокую задумчивость, наверняка прикидывал, шельма, какие неприятности и как скоро обрушатся на его дурную голову, а Каро начала стремительно бледнеть. Герда даже испугалась: «Только бы в обморок не грохнулась!»

Поэтому первым делом, оставив Ивана, она подошла именно к ней:

– Шарлотта!

– Даже не знаю, что сказать, ваше высочество, – выражение лица у Каро было такое, словно она не понимала, что ей теперь делать: плакать, смеяться или сгореть от смущения. И еще она вроде бы хотела обнять Герду – во всяком случае, так могло показаться, но обозначенное движение почему-то не завершила, остановившись на полпути. Застеснялась? Смутилась?

«Стушевалась?»

– Шарлотта, – сказала тогда Герда, – это я. Или ты меня не узнаешь? Ведь года не прошло…

– Аниз?.. Я… – Шарлотта растерянно смотрела на Герду и, по-видимому, все еще не знала, как поступить.

– Я тоже рада тебя видеть, – улыбнулась Герда. – И, ради бога, успокойся! Ты бастард императора, я бастард короля, нам ли мериться титулами?

И тогда что-то сломалось в напряженной атмосфере, сгустившейся было между ними. Разрушился морок, и все встало на свои места.

– Боже мой, Аниз! – бросилась обнимать ее Шарлотта. – Я так счастлива за тебя! Но почему ты мне ничего не сказала?

– А надо было?

– Просто, как сестра сестре.

– Тоже верно, – согласилась Герда. – Но, во-первых, я была тогда на службе, а во-вторых, в то время я и сама твердо не знала, кто мой настоящий отец. А уж о том, что я признана официально, и мечтать не могла. Документы нашлись позже.

– Теперь ты должна мне рассказ!

– Все, что захочет твое высочество! – рассмеялась Герда.

И тут к ним подошел де Вален с какой-то тощеватой, чтобы не сказать плоской, бледной и унылой молодой дамой.

– Рад видеть ваше высочество в здравии и благополучии, – галантно поклонился граф. – Разрешите представить вам мою жену.

– Анита де Вален, – присела женщина в идеальном реверансе.

«Итак, граф, ты уже женат, – восхитилась Герда своей прозорливостью, – а значит, останься я ждать тебя в Ароне, ничего, кроме разочарования, я бы от тебя не дождалась».

– Давно вы замужем, душенька? – «благосклонно» улыбнулась Герда женщине.

– Недавно, ваше высочество, – румянец смущения чуть оживил бледность Аниты де Вален, – всего пять месяцев…

«Пять месяцев?! – Герда не поверила своим ушам. – Пять месяцев? Ну, ты и подлец, Эмиль де Вален! А подлецов следует наказывать. И лучше смертью, чтобы не размножались!»

Разумеется, она не произнесла этих слов вслух. И виду не показала, что от охватившего ее гнева готова сжечь его на месте. Но…

«Общество меня не поймет, а жаль…»

– Рада за вас, граф! – Она была само спокойствие. – Примите мои искренние…

– Соболезнования, – хихикнула Другая Герда, внезапно появившаяся за спиной де Валена.

– …поздравления, – закончила Герда свою мысль вслух.

Она ему даже улыбнулась. Чуть-чуть. В рамках приличия, но он обо всем, что не было сказано вслух, похоже, догадался сам. Во всяком случае, бедняга даже с лица спал. Он-то твердо знал, что случилось.

«Знает кошка, чье мясо съела!»

Де Вален представил ей свою жену. Не мог не представить, учитывая их давнее знакомство и близость Герды к его госпоже. Большего унижения, если брать в расчет его собственное мнение, даже представить себе невозможно. Однако Герда собиралась дожать своего несостоявшегося любовника до конца. Как говорится, до самого дна. Но, разумеется, не сразу, поскольку сразу – не интересно. Сначала следовало поиграть с «дорогим Эмилем», как кошка с мышкой перед тем, как ее съесть.

– Я живу в Полоцком подворье, – сказала она с подобающей случаю покровительственной улыбкой. – Жду вас, графиня, на чашку чая… Скажем, завтра, в пять пополудни. Вы должны рассказать мне все-все про вашу свадьбу! Я ведь еще не замужем, а свадьба на носу…

Что ж, Герда осталась собой довольна. Особенно ей понравился последний штрих. Пригласить молодую жену де Валена на чаепитие во дворец князя Полоцкого было отличной идеей. С одной стороны, очевидный и вполне естественный, если не знать подробностей, жест доброй воли, от которого, тем не менее, за версту несет снисходительным покровительством. А с другой – тонкий намек на весьма неприглядные обстоятельства, который, однако, будет понятен одному лишь де Валену. Впрочем, принцесса Шарлотта, в достаточной мере знавшая контекст приглашения, тоже догадалась о заложенном в него смысле…

* * *

Неистовая пришла к ней под утро. Оно и понятно. Последние дни Иван и Герда любили друг друга как бешеные. Едва оставались наедине – после всех этих идущих бесконечной чередой зимних гуляний, роскошных пиров и княжеских охот, – бросались один на другого, словно оголодавшие. Впрочем, так оно и было. Их общий «голод» не утихал. Напротив, казалось, что с каждым новым разом их обоюдная страсть разгорается все сильнее. Где уж тут найти время, чтобы встретиться с Великой! И, тем не менее, в то странное утро, перед самым рассветом любовники наконец обессилили, и их сморил сон. Вот тогда и пришла Неистовая. Герда было обрадовалась, но в следующее мгновение ее обуял страх: такой она богиню не видела никогда. Великая темная была одета в посеченную и помятую чешуйчатую броню и с ног до головы забрызгана грязью и кровью. Шлема на ней не было, и ее роскошные волосы свисали сейчас потными космами на лоб и на щеки. В руках Великая держала короткое копье с длинным – в полтора локтя длиной – и широким обоюдоострым наконечником-клинком, которым можно и колоть, и рубить.

– Ужасно, не правда ли? – усмехнулась богиня.

– Что случилось? – У Герды не было слов, а из всех возможных вопросов на язык попал лишь один.

– Что-то затевается, – тяжело вздохнула Неистовая. – Не у нас, а у вас. Но рассмотреть, что именно, я не могу. Эта земля не в моей власти. Здесь правят другие боги. Ревнивые и недобрые, если ты понимаешь, девочка, что я имею в виду. Поэтому хочу тебя предупредить: будь осторожна! Никому не верь! Не расслабляйся! Не теряй бдительность.

– Но что может случиться? – оторопела Герда. – Меня охраняют, как принцессу. Мой жених князь и воин. Мы живем в укрепленном дворце в обнесенном стенами городе…

– Верю, – улыбнулась богиня. – Знаю. Но это не повод, чтобы расслабляться, милая. Я пришла, чтобы тебя предупредить, и скажу честно, едва смогла до тебя добраться. Пришлось пробиваться с боем. Сама видишь.

– Вижу, – признала Герда. – Что же делать?

– Готовиться к худшему! – отрезала Неистовая. – Быть готовой к бою в любой момент. Днем и ночью, на пиру и в объятиях мужчины. Я тебе, дорогая, помочь, если что, не смогу. Эти не пустят. Все поняла?

– Да! – пришла в себя Герда.

– Ну, вот и молодец, девочка! – похвалила ее Великая. – Надеюсь еще встретить тебя живой…

Неистовая исчезла, а Герда проснулась вся липкая от пота, и это был отнюдь не любовный пот.

«Ты сказала, Великая, – тяжело вздохнула Герда, выбираясь из постели, – я услышала».

Жаль было расставаться с той счастливой легкостью, которая с некоторых пор поселилась в ее душе, но Герда слишком хорошо знала жизнь, чтобы не прислушаться к совету Неистовой. Поэтому, оставив Ивана спать и видеть сладкие сны, она начала день намного раньше, чем предполагала и чем кто-либо мог от нее ожидать. Дворец спал, но Герды это не касалось. Она вернулась в свои покои, разбудила служанку и приказала начинать готовить ванну, а сама пошла к своим заветным сундукам. Магия магией, но безоружной, как она стала делать в последнее время, ходить ей больше нельзя. А потому ей нужны кошель и нательный пояс с редкими зельями, которые могут потребоваться в чрезвычайной ситуации, наваха и стилет – раз уж в Новгороде не принято, чтобы женщина ходила, опоясанная мечом, – и еще, пожалуй, засапожник, благо она по зимнему времени носит высокие сапоги. Но это был лишь первый шаг. Вторым – было приготовить «наряд Судного дня»: сверский ночной костюм, где вместо туники стеганый поддоспешник, китайская кольчуга, нагрудник с разъяренным василиском между стальных грудей, стальные наручи и поножи, окованные железом сапоги, боевые перчатки, шлем и оружие, катана в подвеске, чтобы носить ее за спиной, абордажный меч на обычной перевязи, два кинжала на пояс и метательные ножи в специальной кобуре, похожей на сильно укороченный колчан. Все вместе около тридцати фунтов[36]36
  Тринадцать-четырнадцать килограммов.


[Закрыть]. Тяжеловато, конечно, но война не спрашивает, легко тебе или нет. Она – война, и этим все сказано.

Все это страшное «железо» Герда аккуратно сложила в кожаный портплед и оставила в одном из сундуков прямо под крышкой. В тот же сундук она поставила плоский железный ящичек, заговоренный от огня и от взлома, покрытый печатями колдовских заклятий, отводящих взгляд, оберегающих от пожара и не позволяющих чужому поднять крышку. Там, в этой скрытой от чужих глаз стальной шкатулке, лежали все ее документы и банковские векселя.

«Это паранойя!» – покачала головой Герда, закрывая сундук и направляясь к приготовленной для нее ванне.

– Ну, не скажи! – возразила ей Другая Она, присаживаясь на табурет, поставленный рядом. – Уж верно, Неистовая прорвалась к тебе с боем не затем, чтобы попусту пугать.

– Да понимаю я, – отмахнулась Герда, опускаясь в воду. – Понимаю! Но мне от этого не легче!

– А когда это тебе было легко?

– Ну…

– Вот то-то и оно!

Вода оказалась едва теплой, и Герде пришлось ее нагреть самой, благо этот фокус стал получаться у нее без видимого напряжения. Раз, и готово.

– Но скажи мне на милость, зачем мне все это оружие, если я сильная первородная колдунья?

– Ты уже как-то раз осталась без магии, разве нет? – съехидничала в ответ Другая Она.

– Там был совсем другой случай, – поморщилась Герда, вспоминая те дни.

– Считаешь, такое не может повториться?

– Ладно, – сдалась тогда Герда. – Возможно, ты права, да и я на самом деле не против. Иди знай, как все сложится…

* * *

Ивана ее ранняя побудка чрезвычайно удивила, но он быстро об этом забыл, занятый другими делами – подготовка к свадьбе великого князя, как, впрочем, и к своей собственной, занимала почти все его время. А ближе к полудню князь и вовсе оставил ее одну, уехав в детинец к отцу. Герда на это никак не отреагировала, поскольку все это было в порядке вещей, но решила воспользоваться случаем и навестила Юэля и Тильду. Посидела с ними час-другой, выпила вина, расспрашивая о настроениях в городе, о долетающих до них слухах и о княжеских дружинниках.

– Дружинники дружинникам рознь, – веско заметил Юэль, сообразив, должно быть, чем на самом деле интересуется Герда. – Великокняжеские – и те, что квартируют в детинце, и те, кого князь Дмитрий прислал сюда, чтобы оказать тебе честь, – нам не друзья. Они верны своему господину и будут оберегать тебя, принцесса, только до тех пор, пока это не противоречит клятве, данной их князю. Дружинников из Полоцка они не любят и презирают, ну а те отвечают им полной взаимностью. Боюсь, если дойдет до дела, каждый будет тянуть одеяло на себя. Но тебе полоцкие вои верны, потому что так приказал им князь Иван. Только учти, принцесса, их в доме всего два десятка человек, а до Полоцка далеко.

– Скажи, Юэль, а с чего ты меня заладил звать принцессой? – перебила Герда старого друга.

– Потому что так правильно, – веско заметил старшина. – Мы с тобой на «ты», и этого достаточно. Ты принцесса, а значит, должна быть дистанция. И ломать ее, даже когда мы наедине, плохая идея.

– Хорошо, – кивнула Герда, – я тебя поняла. – Продолжай, пожалуйста.

– Ну, так что ж, – повел плечами Юэль, – остаются еще телохранители боярыни Дарьи. Их шестеро, как ты знаешь. Бойцы неплохие, но здесь, в Новгороде, они всем чужие, потому как псковичи. И еще, они люди боярина и, если приключится беда, будут охранять боярыню Дарью, а до остальных им дела нет.

– А рассказываешь ты мне про это…

– Потому что неспокойно в городе, – закончил ее мысль старшина. – Ничего конкретного, но меня чутье еще ни разу в жизни не подводило, а я нутром чую – быть беде.

– Да, вот и мне тревожно, – согласилась с ним Герда. – А потому вопрос, который я хотела задать тебе позже, задам сегодня. Сейчас. Готовы ли вы принять бессрочный контракт в качестве моих личных телохранителей?

– На каких условиях? – прищурилась Тильда.

– А вот сами садитесь и пишите, – предложила Герда. – Люди вы опытные, бывалые. Сами сообразите, чего требовать. Если не запросите невозможного, приму ваши условия, как есть, но потребую взамен клятву на крови. Так что думайте! Хочу услышать ваш ответ еще сегодня.

– А что насчет Томаса Олена? – спросил Юэль, подтверждая этим, что принял слова Герды к сведению.

– Его тоже включайте, – кивнула Герда. – Свев вроде прижился, ведь так?

– Так, – подтвердил старшина.

– Значит, решено, – Герда никак не возражала против того, чтобы включить в соглашение и мастера Олена. Напротив, такой умный и образованный человек не будет лишним ни в одной компании.

* * *

Следующий визит Герда нанесла в лавку варяжской травницы фру Сигрид Норнан. Муж травницы Тед служил наемником, ходил с торговыми караванами на север к поморам, а то и за море, в Мерсию и Нортумбрию. В принципе, Герда могла бы вызвать фру Норнан к себе в Полоцкое подворье, но решила оказать честь и приехала сама. Она уже бывала в лавке травницы, покупала кое-какие зелья, и знала наверняка, что Сигрид скрывает свой Дар. На самом деле, скрыть наличие силы несложно, особенно если Дар слаб, и никто его специально не ищет, но фру Норнан как раз была очень сильной колдуньей. И, тем не менее, жила в Новгороде, зарабатывая на жизнь травничеством.

Герда обнаружила ее случайно. Зашла в лавку, находившуюся на торгу, недалеко от моста через Волхов, и спросила, нет ли у хозяйки «Вечерней росы»? Женщина вопросу удивилась, но зелье, тем не менее, продала. Разговорились, и Герда объяснила фру Норнан, что использует эликсир для мытья волос.

– Но это же яд! – не поверила своим ушам травница.

– Яд и есть, – согласилась Герда. – Но если добавить в него отвар поганого гриба, получается чудесное средство для мытья волос и придания им блеска.

Слово за слово проговорили едва ли не час. Герда, разумеется, не сказала Сигрид, что является колдуньей, и о том, что училась травничеству, не рассказала тоже. Объяснила свои познания воспитанием, но пока разговаривали, разглядела на полке с готовыми зельями одно, про которое точно знала, что без магии его не сварить. Тогда и взглянула на собеседницу «долгим взглядом» и уже не удивилась, обнаружив за «темным мороком» сильный, но, по первому ощущению, неразвитый Дар. Увидела, приняла к сведению, но, разумеется, промолчала. Нечего мешать человеку жить, как желается. Если скрывает, наверняка есть у нее на то свои резоны. Тогда промолчала, но сегодня – после разговора с богиней – решила, что надо бы откровенно поговорить с женщиной, спросить кое о чем, чего Герда, как новый человек в городе, не могла знать, кое-что объяснить и, чего уж там, позвать, если получится, к себе на службу. Оттого и приехала.