Текст книги "Сердце Рима"

– Ты бредишь, девка, – оскалился он. – Я пытался остановить воров. Поверят мне, помощнику капитана, а тебя вздернут на рее, чтобы другим неповадно было. Ну а потом, быть может, случится то, что ты сказала. Всякое бывает в море.

– Не думаю, – она устало вздохнула и покачала головой. – Вы правы. Все так и было: вы пришли остановить воров. И даже убили их.

К его удивлению, она показала клинком в сторону дезертира и бывшего охранника. Лорин перевела взгляд на него и добавила:

– Но один из них успел вас смертельно ранить.

* * *

В каюте помощника капитана было тесно, вещи разбросаны в беспорядке. Сильно пахло благовониями, будто кто-то разлил драгоценный флакон. Финниган подошел к стоящему в углу сундуку, сбил подвесной замок крепким ударом рукояти сабли, и поднял крышку. Несмотря на стойкий восточный аромат, пропитавший каюту, в нос ударил запах, от которого рот мгновенно наполнился слюной, а живот предательски прорычал. Под тряпьем оказался целый склад припасов: солонина, часть овощей, зерно, сухари и даже пара бутылок рома. Финниган тяжело вздохнул и обернулся через плечо к стоящей позади него Лорин. Та смотрела на содержимое сундука без удивления.

– Я ошибся, миледи, – хрипло произнес капитан, закрывая крышку и поднимаясь. – Вы не ангел. Скорее уж наоборот. Простите.

– Химера, – уголок губ дрогнул в грустной улыбке. – Но не я заставила его пойти на предательство.

Капитан пригладил темные с сединой волосы. Его выпуклые глаза слезились от слабости после болезни, и, казалось, он готов проронить слезу. Хотя Финниган был тверд, как никогда. Он расправил плечи и посмотрел на нее сверху вниз:

– Несомненно. Ваша история хороша, и нынче все услышат, каким славным малым был мой помощник, что рискнул всем, вступив в схватку с ворами. Клянусь, что и сам бы предпочел услышать нечто подобное.

– Вы бы хотели обманываться? – Лорин не шевельнулась, когда капитан прошел мимо нее.

– Я вас разочарую, если скажу правду, – глухо произнес он. – Он был моим племянником. Сыном родной сестры. О да, я бы предпочел не знать.

* * *

Море и небо приняли кровавую жертву, и спустя несколько дней ветер наполнил поднятые паруса. Легкие волны сотнями ладоней хлопали по борту, словно подгоняли застоявшееся судно.

Пополнив запасы в испанском порту, они продолжили путь. И хоть настроение команды и экипажа изменилось в лучшую сторону, чему способствовали полные желудки, для Лорин путешествие стало в тягость. Сын избегал ее, но делал это так навязчиво, что не заметить было тяжело. Старшая дочь часто плакала по ночам, а днем утыкалась в Библию и не поднимала глаз. Элис всюду носила несчастную куклу с разбитым лицом, голову которой пришлось обернуть платком, чтобы не пораниться. А младший Брендан вел себя невероятно капризно и нервно: он то плакал, то веселился до изнеможения. Мальчик еще не умел говорить, изъяснялся только жестами и придуманными словами, которые невозможно было разобрать. От непонимания он злился еще больше. Все это заставляло Лорин с печалью и нежностью вспоминать свои одиночные морские путешествия. Суета слишком отвлекала ее от основной задачи: работы над дневником. К тому же, теперь у нее на руках был Великий Могол. А значит, Харди посмертно передал ей свою обязанность – вручить его Адаму Далтону. Этому рыцарю хватит влияния не только попасть в совет, но и навести в нем порядок. Пусть власть окажется в руках достойного человека.

Порт Авидос находился в пригороде Константинополя. Здесь у капитана Финнигана были свои люди, и корабль обходился без слишком пристального внимания. Пассажиры без труда покинули борт «Undine Deive».

«Какой шум!» Эта мысль первой посетила голову Лорин, едва она сошла на берег. Ей казалось, что все голоса, запахи и цвета мира соединились в пестрое полотно, кружащее перед глазами. И все же меж высокими стенами, над головами многочисленных воинов, в дыхании земли витал запах скорой смерти. Смерти империи. Османская держава слишком разрослась, она стала громадной и неуклюжей, порой левая рука не знала о действиях правой. Судорожные политические телодвижения напоминали припадки эпилептика. Войны с Россией – эти затяжные политические игры со ставкой на земли – были всего лишь жалкой попыткой оправдать творящееся безумие. Лорин знала, кто стоит за угасанием великой эпохи. Созидатели не раз действовали таким же образом. Они создавали монстра, подбрасывая ему один кусок мяса за другим, а затем убивали его, позволяя вырасти новому. Вечная история. Зачем они это делали? Харди не объяснял, но Лорин догадывалась, что советом руководитт неуемная жажда знаний: на допущенных ошибках они учились и совершенствовались. Их опьяняла роль неизвестных богов, разрушающих и возрождающих. Когда-то они уничтожили даже собственных братьев, без жалости. Ревностное желание быть единственными и несокрушимыми одурманило их разум.

«Идея была проста и понятна, – писала об этом в своем дневнике Лорин. – Создать единое общество, народ, объединенный одним языком и культурой. Развитой и мудрый. Эдем. Так его назвали в своих книгах Праотцы. Те, кто основал наш орден. Эдем – это не волшебный сад среди облаков, а состояние человеческого разума. Мир без войн, умеющий созидать, а не разрушать. Кто нас создал? Для чего? Где границы возможностей? Можно ли возвыситься к Луне или звездам? Каковы облака на ощупь? Может ли человек стать быстрее лошади, летать, точно птица, плавать среди рыб?! Способен ли он сам излечиться от недугов, и в чем же их причина?

Чтобы объяснить замысел основателей, Харди рассказал мне притчу. Когда-то люди жили на маленьком островке. Несколько племен сражались друг с другом, убивали, умирали, рождались. Они так провели много сотен лет, пока однажды не настала засуха. Без воды погибли животные, а люди, чтобы не разделить их участь, объединились, построили плоты и переплыли на соседний остров. Там они нашли не только пищу и воду, но и других людей, не похожих на них. С другим цветом кожи, другим разрезом глаз. Тогда они собрали еще больше пищи и отправились дальше, на другие острова. Но если бы не засуха, не этот толчок, побудивший их отложить войны и заняться спасением жизни, они бы никогда не оставили свой остров. А затем – не открыли бы, как огромен мир.

Созидатели взяли на себя роль тех, кто направит людей на путь просвещения. Это было давно. Поначалу всё шло неплохо, поколения Созидателей придерживались четкого кодекса. Его отображение можно найти в легенде о Вавилонской башне. Созидатели четко передали свои учения в литературном наследии, которое должно было стать напутствием.

Майя. Египет. Рим. Атлантида. Каждая цивилизация развивалась по-своему, росла, как нежный побег навстречу солнцу. Но гордыня оказалась сильнее разума поколений.

Мы зовем его «Рим». Он возглавлял ту часть ордена, что занималась Римской Империей. И он создал новый кодекс. «Рим» уничтожил побратимов, и оставшиеся без поддержки государства стали хрупкими.

Он раздавил их, оставил в прошлом. Атлантида же превратилась в нелепую легенду о затонувшем материке. Но все было совсем иначе…»

Так же они поступают с Османской Империей. Еще один неудавшийся эксперимент. «Рим» не потерпит противников, превосходящих его численностью и силой.

До Константинополя отсюда было рукой подать. Но Лорин предстояло добраться в Бодрум. Там, в тайнике, ее ждали ответы. Харди считал это важным. И раз он доверил ей Великий Могол, то едва ли речь идет о какой-то формальности.

Услышав возглас Мэри, Лорин обернулась и ловко ухватила за руку мальчишку, одетого как бродяжка.

Тот взвизгнул и залепетал на каком-то диалекте.

– Нет, не отпущу, – со вздохом произнесла Лорин на английском, дергая мальчишку на себя. – Потому что мне нужен тот, кто держит поводок.

Толпы шли мимо, обходя их, как воды обтекают камни. Никому не было дела ни до воришки, ни до европейки, которая его поймала. Лорин не слушала протестующие вопли мальчишки. Такую грубую ошибку мог допустить только ученик. Чужака не пустят в порт, за эту территорию воровские артели ведут кровавую войну. Порт– как девственный лес с непуганой дичью. Так что воришка не просто случайный нищий, забредший в поисках монетки. Его натаскивали, как щенка охотничьей породы.

Она искала взглядом нужного человека, и когда нашла – разжала руку.

Ирак. Балад. Наши дни. Объект Майк

В комнате было темно, хоть за окнами расцветал жаркий день. В обитель, отрезанную от мира шершавыми стенами и плотными жалюзи, доносился вой сирены, сигналы многочисленных авто, ползущих по узкой дороге мимо дома. За одной стеной пело радио, выводя витиеватые мотивы, а из-за другой доносилась брань: мать журила сына.

Он, присев, собирал большую спортивную сумку. На глаза попались документы. Шон Келли. Теперь его так зовут, нужно привыкнуть. Во всяком случае, пока он снова не сменит паспорт.

Он родился далеко отсюда, но именно здесь ощущал себя, как дома. Город Балад находился в мухафазе, то есть области, Салах-эд-Дин. Разве мог «Келли» поступить иначе? Саладин был для него больше, чем правителем, больше, чем отцом.

Келли упаковал документы во внутренний карман куртки, надел ту поверх футболки с пошлым мультипликационным изображением. Этот чудовищный наряд должен был кричать о том, что белый парень, оказавшийся почти в центре бурлящей военизированными беспорядками страны, всего лишь турист. В крайнем случае – фотограф. На этот случай у него был припасена солидная с виду камера с огромным объективом. Он не представлял, как пользоваться этой техникой, хотя неплохо ориентировался в современных устройствах. Особенно в том, что касалось оружия. Человек изобрел множество способов убить себе подобного. Средства по уничтожению становились все совершеннее и точнее, и все больше смертей приносили. Но, как и прежде, чаще всего они служили не тем, кто этого достоин.

Мог ли он исправить нарушенный баланс? В силах ли одного человека совершить то, на что не отважатся армии?

Он закинул сумку за плечо, осмотрел комнату, проверяя, не осталось ли забытых вещей, и вышел. Спустившись по узкой лестнице, пропахшей сигаретным дымом и кошачьей мочой, он вышел на тонущую в смоге и пыли улицу. Поднял ворот куртки, надвинул кепку глубже, надел солнечные очки и направился вдоль по улице.

Египет. Каир. Наши дни

Они сидели на ступеньках госпиталя, как внуки, ждущие новостей о здоровье бабушки. Когда вернулся Прометей, все обратили к нему внимание в ожидании новостей.

– Старушка Рита пришла в себя, – сообщил он, – но ей паршиво. Я нашел одну медсестру, которая сносно говорит на английском. Присмотрит.

– Что с ногой? – спросил Алекс. – Какие прогнозы?

– По прогнозу солнечно и без осадков, – усмехнулся собеседник, и добавил, не обращая внимания на хмурые взгляды, – многочисленные переломы, повреждения мягких тканей… И еще какая-то белиберда, которую я не слушал.

Алекс резко поднялся, намереваясь пойти ко входу, но Прометей его остановил:

– Тебе важен диагноз или сроки?

– И то, и другое.

– Врешь. Ну да ладно. Не меньше недели постельного режима. Она уже не девочка.

Сэб встряхнула головой:

– Эй, вы же не собираетесь ее тут оставить? На субмарине коек хватает. Мы можем ее забрать.

– А есть ли смысл? – Прометей перевел взгляд на мрачного и задумчивого Алекса. – Вот скажи мне, ассасин. Ты бы взял в решающий бой ослабшего бойца?

– Аналогия не уместна, – буркнул Колин.

– Разве? А мне кажется вполне подходящей, – бывший Созидатель покачал головой. – Вы можете думать, что угодно, но если отрицаете очевидное, нам не по пути.

Алекс посмотрел на него и опустился на ступеньку:

– Я дождусь вечера и пойду к ней. Хочу сам все увидеть и узнать.

– Мудрое решение, – похвалил Прометей с нескрываемой иронией. – Потерять день, чтобы убедиться в его потере. Это так логично.

Никто ему на это не ответил.

Ника, слушая их, поймала себя на неприятной мыслишке. Она вдруг поняла, что не так сильно переживает за Риту, как следовало бы. Зато куда больше ее волнует вопрос: если Рита была шпионом, прекратится ли слежка за отрядом. А если же нет, то круг подозреваемых сузится.

В ожидании они переместились немного дальше от входа, на лавочку рядом с урной, в которую кто-то бросил непогашенный окурок. Колин с досадой вылил содержимое своей бутылки с минеральной водой, чтобы затушить огонь.

– Раз мы все тут собрались, – произнес он, искоса глянув на молчаливо сидящих спутников, которые старались не смотреть друг на друга, – может, давайте кое-что проясним?

– Что именно? – устало спросила Сэб, поднимая на него взгляд, полный сонливости и раздражения.

– Еще недавно мы ломали голову над тем, где заканчивается ложь Созидателей. Сейчас у нас появилась дивная возможность это узнать. Я не понимаю, почему только мне пришла в голову эта гениальная мысль. Как всегда, впрочем.

– Созидатели лгут, – отозвался Алекс. – Сам это только что сказал. И чего ты ожидаешь? Будешь доверять ответам или искать, в чем подвох?

Прометей сделал вид, что только что проснулся и протер кулаками глаза:

– А, это вы обо мне? Я-то думал… Ну а что, парень прав, спрашивайте.

– Ты же не скажешь правду, – Сэб скрестила руки на груди.

– Он бежит от Созидателей так же, как и Лорин, – подала голос Ника, чувствуя на себе удивленные взгляды. – Может, хотя бы попробуем?

Прометей одобрительно кивнул и распростер руки, будто призывая их немедля кинуться к нему в объятия:

– Я жду ваших вопросов.

Колин поднял руку, как ученик, и выпалил:

– Высадка на Луну. Это вымысел и монтаж или правда?

– Колин! – сквозь зубы простонала Сэб.

– А что? Меня это действительно волнует. В детстве я был вдохновлен прогрессом человеческой мысли, а позже меня подкосила информация, что всё это ложь.

– Кто еще? – усмехнулся Прометей.

– Динозавры.

Все повернулись к Нике, и та с улыбкой пожала плечами:

– Ну а что? Я как-то поспорила с одним парнем, что это все мистификация. Решила его достать. А теперь уже не знаю, так ли ошибалась.

Прометей тяжело вздохнул и почесал подбородок:

– Эх, дорогие мои. Значит так. Ты, Элли, – он ткнул пальцем в сторону Ники, – хочешь вернуться домой. Вернешься. Сперва одолеешь злую ведьму, а потом стукнешь башмачками и улетишь в свой Канзас, то есть в Украину. Дровосек…

Он кивнул на Алекса:

– … не получит от меня любящего сердца. Он просто ржавый Терминатор и всё. Страшила…

– Эй! – возмутился Колин, в чью сторону указал Прометей.

– Страшиле я не дам мозги, а Трусливому Льву – смелости.

– Мудак, – выругалась Сэб.

– Гудвин ответил на все вопросы?

Алекс проводил взглядом воющую сиреной скорую, взъерошил отросшие волосы и хмыкнул.

– Мда. И почему мы ничего не спрашивали, а?

Прометей откинулся назад на спинку лавочки и сложил руки на животе.

– Думаете, что я говнюк? Да я ваши же ранимые подростковые души берегу. Сам, когда начал узнавать, порадовался, что у меня низкий уровень доступа. Иначе свихнуться можно.

Напряженное молчание, воцарившееся после этих слов, было прервано Никой.

– У меня есть еще вопрос.

– А с первого раза не доходит? – буркнул себе под нос Колин, будто ни к кому не обращаясь.

Прометей лениво повернул к ней голову. Алекс бросил не то предупреждающий, не то тревожный взгляд.

– Где хранятся останки Лорин?

Сэб удивленно подняла брови и перевела взгляд с Ники на Колина, а затем – на единственного, кто мог знать ответ на прозвучавший вопрос. Прометей выглядел озадаченным. Ему даже не пришлось притворяться. Он многозначительно хмыкнул и переменил позу. По всему было видно, что ему доставляет дискомфорт поднятая тема.

– На могилку цветочки хочешь положить? – пошутил он, улыбнувшись во весь белозубый рот. Но эта показная веселость никого не ввела в заблуждение.

– А говорил, старые хозяева тебе нипочем, – Ника презрительно сморщила нос. – Сдрейфил?

– «Сдрейфил», – передразнил он ее, кривляясь. – Мы что, дети?! Еще на слабо меня попробуй взять.

– Да чего ж брать, если и так всё видно, – хохотнул Колин и изобразил рукой удар хлыстом, – тыдыщ! К ноге!

У Прометея под смуглой кожей заходили желваки.

– Оставьте его, – подал голос Алекс. – Преданность нельзя порицать. Лучше, конечно, если продаешь душу тому, во что веришь, но не все делают достойный выбор…

– Ой, да заткнись, моралист хренов, – Прометей насупился и сложил на груди руки.

Ника все еще выжидающе смотрела на него, и этого взгляда он старательно избегал. Впервые пышущий самоуверенностью ироничный отступник выглядел как нашкодивший мальчишка, который не знает, что выбрать: произвести впечатление на новых друзей или послушаться строгих родителей.

– Окей, убедили, – прорычал он. – Допустим, я знаю, где находится ее тело. Вернее, то, что осталось. А тебе зачем?

– Сам ведь знаешь. Разве это не единственный способ уничтожить интерес Созидателей ко мне? Сделать синхронизацию невозможной.

– Ты сериалов пересмотрела, – хохотнул он, но в смешке прозвучала нервозность. – Думаешь, сожжешь ее кости, и призраки оставят тебя в покое?

– Уничтожив источник ДНК и стерев данные из сети, Ника станет свободной, – произнесла Сэб, покусывая ноготь на большом пальце.

– Вот так просто, да? – фыркнул Прометей и на эмоциях вскочил с лавочки.

В их сторону покосилась пожилая пара, сидящая на ближайшей скамейке. Одетая по мусульманской традиции женщина осуждающе нахмурилась и отвернулась.

– Ну хорошо, мы уничтожим ее прах, потом, допустим, извлечем данные из сети Созидателей, но останется еще минимум две копии у тамплиеров и ассасинов.

– Это мы берем на себя, – произнес Алекс твердо. – Ника достаточно натерпелась из-за нашей войны.

Девушка не ожидала от него таких слов. Она едва не сболтнула, что эта война уже давно не мелкие разборки между старыми противниками, а противостояние между человечеством и его поработителями. Но было бы ошибочно сбивать его с верного направления своей неуместной репликой.

– Ну раз на себя берете, то все в порядке, конечно, – усмехнулся Прометей. – Хорошо. Когда в Сердце доберемся – удалим данные из сети Созидателей. И не сверкайте глазами, я не торгуюсь. Но там главный архив. И мы можем хоть сто раз удалять из другой точки, ему это не повредит.

– Ну допустим, – кивнула Ника, – так все же…

– В Иерусалиме.

Колин присвистнул, Сэб с досадой хлопнула себя по колену. Иерусалим не просто одно из самых популярных для туристов и паломников мест, это город-легенда. По раскопкам можно судить о том, что первые поселенцы появились приблизительно в 4000 году до нашей эры. Веками он был для одних целью, для других святыней, для третьих – величайшей сокровищницей. Его завоевывали, пред ним преклонялись. Пустынная крепость. В 1099 году эту вершину взяли тамплиеры, утопив город в крови местных жителей. Тогда покоренный город стал столицей Иерусалимского королевства. И спустя почти век, в 1187 Салах ад-Дин отвоевал его. Но на этом кровавая история Иерусалима не закончилась.

– Да госпитальеры же основали свой орден в Иерусалиме! – хлопнул себя по лбу Колин. – Может, и Сердце на самом деле там?

– Нет, поверь мне, – буркнул Прометей. Он немного успокоился и теперь был непривычно мрачен. – И не говори: «Госпитальеры». Это неверно и бестактно.

– Ха! Тебя оскорбляет сленг, бывший госпитальер?

– А тебя нет, бывший гашишник?

Колин заткнулся. Слово «ассасин» пошло от «гашашин», в результате злоупотребления воинов дурманящими средствами, такими как гашиш. Едва ли это звучит достойно…

– Итак, Иерусалим, – Алекс прервал их словестную перепалку и вернул разговор к истоку. – Что там? Один из ваших филиалов?

– Не совсем. Сразу после того, как было принято решение создать тамплиеров, руководство ордена озаботилось сохранением некоторых вещей более надежно. Подземелья стали первым архивом. До сих пор там хранятся оригиналы таких документов, которые не дублируются в других тайниках. Кроме Сердца, конечно. Только не в этом его особенность.

Прометей снова сел, но на собеседников не смотрел. Ему непросто давалось это откровение.

– Там же находились могилы большинства агентов. Их тела сохраняются до сих пор.

– Там что, многоместный мавзолей? – с отвращением переспросил Колин.

– Угу. Огромное хранилище непогребенных мертвецов.

– Зачем кому-то понадобилось складировать тела? – изумилась Сэб.

– Как будто ваши предки всех сжигали или предавали земле, – огрызнулся Прометей. – Иоанниты прошлого были мудры. Они догадывались, что однажды нам хватит могущества исследовать эти тела. Они были правы, как видите. Как думаете, почему вдруг человечество задумалось о клонировании?

Его собеседники опешили, и Ника первая возмущенно выдохнула:

– Так это вы? Хотели воссоздать кого-то из ваших?

– Не говори об этом в прошедшем времени. Эксперименты продолжаются. И поверьте, они добились значительных успехов. Что смотрите? Человечество будет лизать им ноги за возможность вырастить донорский орган в пробирке, а не изымать его из свежего мертвеца. Калеки обретут свои конечности, выращенные из клетки. Продолжительность жизни больше не будет зависеть от болезней.

– Только от количества нулей на банковском счете, – заметила Ника.

– Как будто мир от этого перевернется! – фыркнул в ответ Прометей. – Очнись, детка!

Колин сплюнул. Сэб с осуждением покачала головой, будто ее собеседник лично приложил руку к развитию науки с сомнительной моралью.

– Ты знаешь, где находится этот склеп? – спросил Алекс, который, как и полагается воину, умел оградиться от эмоций ради выполнения миссии. Он смотрел на Созидателя без теплоты, но был далек от гнева своих братьев по оружию.

– Знаю, – подтвердил Прометей.

Солнце цвета расплавленного золота направилось к закату, утопая в медовой дымке. Духота приобрела особый аромат грядущей ночи. Запах цветов чувствовался сильнее. Вокруг госпиталя стало людно: после рабочего дня посетители навещали больных, те, кому хватало сил, выходили на вечернюю прогулку. Воздух горчил от табачного дыма.

Алекс собирался лично навестить Риту, но все вызвались идти вместе с ним. Кроме Прометея, который отправился на субмарину. Доверенный человек в порту, подменявший его на борту на время отсутствия, обязан был вернуться на службу.

В палату всех не пустили, как они ни пытались договориться. Там, за шторкой, помимо Риты, лежало еще три человека, и им было не до шумных компаний. Поэтому первым больную проведал Алекс, затем уже Сэб и Колин забежали на минуту. Последней зашла Ника. Она чувствовала себя неуютно. Во-первых, в больницах ее всегда охватывала паника. Оживали воспоминания о болезни бабушки, о собственном лечении. В нос бил запах медикаментов, пота и мочи. Здесь пахло безнадежностью и смертью.

Рита лежала на койке. От ее обычно идеального макияжа почти ничего не осталось. Тушь осыпалась, подчеркивая морщины, которыми были испещрены веки, без пудры и румян кожа казалась белой и высушенной. Волосы поблекли. Она постарела в два раза.

– Ужасное зрелище, да? – улыбка сделала Риту хотя бы похожей на саму себя, и Ника устыдилась своей реакции. Наверняка, по ее лицу все было понятно. Неплохо поддержала, браво!

– Я так выгляжу по утрам, – отшутилась она, пожимая плечами.

Говорить приходилось тихо, чтобы не мешать другим пациентам. По сути Ника и не представляла, что еще сказать.

– Я остаюсь, – не дождавшись ничего другого, произнесла Рита.

Это было неожиданностью.

– Алекс так сказал?

– Если бы не он, то мне бы пришлось настаивать. Я старая и больная, развалина. Буду вам только в тягость. Не перебивай меня. Я вижу, что ты хочешь сказать, это все ерунда! Тебе, конечно, неловко, но мы обе знаем, что я права, – Рита подняла руку и Ника, подойдя ближе, сжала ее пальцы. Та неожиданно потянула девушку на себя, заставляя нагнуться.

Дрогнула тумбочка, звякнули оставленные кем-то из медперсонала инструменты.

– Перед взрывом в доме, – хрипло прошептала Рита, стараясь говорить тихо, внятно и быстро, – я видела Сэб. Она кому-то звонила.

– Но… – Ника растерялась, – у нас же нет телефонов.

– Послушай, деточка, мне придавило ногу, а не голову, – нахмурилась Рита. – Если я говорю, что видела, то так и было.

– Алекс разберется.

– Если бы я хотела, чтобы разбирался Алекс, то непременно сообщила бы ему, – кисло заметила Рита, будто удивляясь такой чудовищной недогадливости.

– То есть ему вы не сказали?

– Думаешь, он станет разбираться? Что, если бедная девочка решила пиццу заказать?

– Пиццу? На остров? Вы сами в это верите? – Ника закатила глаза к потолку. – В любом случае, мы ничего не узнаем. Этот телефон теперь уже не найти.

– Ошибаешься, – горячо проговорила Рита. – Он в моей комнате на субмарине, я его спрятала. Хотела все сама выяснить, но проклятая нога… я уже не та, что когда-то. И реакция другая, и кости.

Ника слушала ее и удивлялась. Возможно, сказались препараты, которыми накололи женщину во время операции, поскольку здравыми и ясными ее мысли назвать было сложно. Не поставить в известность командира, хотя один из членов отряда однозначно рискнул их жизнями?!

Рита совсем устала и бессильно упала на подушки. Глаза сами собой закрылись, хоть она еще пыталась бороться со сном.

– Выздоравливайте, – пожелала ей Ника. – И… до встречи.

При выходе она буквально столкнулась с Колином, который пытался настроить частоту в маленьком радио, вставив наушники. Вряд ли этот дешевый девайс мог принадлежать ассасину. На ее осуждающий взгляд он только развел руками и громко спросил:

– Что? В больницах всегда все пропадает.

Сэб бездумно изучала висящий на стене план эвакуации. Алекс закончил разговор с медсестрой, как только заметил Нику.

– Можем идти?

Она кивнула. Незаметно, чтобы другие ничего не заподозрили, снова покосилась на Сэб. Та выглядела подавленной. Никто из них не испытывал радости от разлуки с Ритой, но, может, это чувство вины угнетает ее?

– Что-то случилось?

Ника вздрогнула и обернулась к Алексу. Под его пристальным взглядом ей стало не по себе. Рита права, Сэб ждет суровое наказание, если она предала отряд. Этот человек не простит подлости. Но предательство и недостойно прощения.

– Да, случилось.

* * *

Она искала очень внимательно. Перевернула матрас, несколько раз осмотрела пустые полки шкафа. Наконец, упала на пол и засунула руку под койку, плотно прикрученную к полу. Ника зашипела от боли, ободрав кожу.

– Ну что там? Мне опускаться или так, болтаться в мирных водах, пока кто не заметит?

– Опускайся.

– Да не могу. Если казнить будешь, мне что, с трупом на борту плыть?

– Да пошел ты!..

– А ты не рыпайся.

Ника боялась обернуться. Там, за спиной, происходило что-то немыслимое, и она не уставала винить себя в этом. Может, нужно было послушать Риту и не принимать поспешных решений. Стоило Алексу услышать про телефонный звонок, он впился в Сэб железной хваткой, ничего не объяснял, пока они не очутились на субмарине, и тогда, к величайшему ужасу всех присутствующих, достал пистолет. Когда Прометей вошел в кают-компанию, он остановился как вкопанный. И только услышав, в чем дело, немного расслабился, хоть и не потерял сосредоточенности. Сэб всё отрицала. Она называла Алекса чокнутым кретином и толстолобым фанатиком, твердила ему что-то о годах дружбы и совместной службы, но он не слушал. Звучал один лишь вопрос: кому она звонила.

И вот теперь они стояли в комнате Риты и от того, отыщет ли Ника телефон, и что они в нем обнаружат, зависела дальнейшая судьба Сэб, да и всей команды.

Пальцы наткнулись на гладкий холодный предмет.

– Есть! – воскликнула Ника, доставая на свет небольшой телефон устаревшей модели.

Слова Риты подтвердились, и все посмотрели на Сэб. У нее стало страшное лицо: глаза словно вот-вот выкатятся из орбит, рот перекошен, челюсть мелко дрожит.

– Это не мое, – прошептала она.

– Твою мать, – выдохнул Колин, взъерошивая волосы.

– Это не моё, Алекс! Я клянусь, я не знаю…

Но тот ее не слушал.

– Покажи номера, – сказал он Нике, и от его тона у нее мурашки побежали по спине.

Экран был темный и безжизненный. В нем отражалось испуганное лицо девушки.

– Телефон выключен.

Она потянулась к кнопке, чтобы включить, но Колин ее остановил.

– Подожди, мне нужно проверить.

Забрав телефон, он снял заднюю крышку, извлек батарею и сим-карту. Бегло осмотрел аппарат.

– Ничего не могу сказать. Выглядит обычно.

– Тогда включай, – велел Алекс.

Сэб продолжала шептать о своей невиновности. Она была на грани нервного срыва. Руки мелко тряслись, и дыхание стало судорожным.

Напряженную тишину, продлившуюся почти полторы минуты, нарушила живенькая музыка загрузки. На светлом экране отобразился логотип компании, выпустившей телефон.

– Без pin-а, – комментировал Колин по ходу дела. – Лезу в звонки. Э… тут номер, не подписанный.

– Покажи, – Алекс бросил взгляд на цифры. – Пробить по базе сможешь?

– А если это левый номер, то как я его пробью? Разовая симка не регистрируется на фамилию, а страна или город нам ничего не дадут.

– Девочки, простите, что вмешиваюсь, – желчно заметил Прометей, – но мне нужно погружаться.

– Подожди, – Колин посмотрел на Алекса, – давай позвоним.

– И что? Спросим его координаты и данные?

– Хотя бы! Хуже не будет.

– Нас засекут.

– Вокруг море. Пусть ищут среди рыб.

Ника бросила взгляд на Сэб, которая от волнения с трудом стояла на ногах. Что если это все чудовищная ошибка? Рита могла ошибиться. Она перенесла травму и операцию.

Колин уже поднялся по лестнице к люку, и наполовину высунулся на свежий воздух. На борту субмарины связь отсутствовала.

Зависнув на лестнице он набрал номер и включил громкую связь, направив телефон вниз, чтобы подошедшим было лучше слышно. Сперва тянулись гудки, и с каждым сигналом все больше накалялись нервы присутствующих. И вот раздался шорох – видимо, телефон включили еще в сумке или кармане.

– Алло! Алло?

Голос был девичий, звонкий. Меньше всего это походило на отклик злодея.

– Алло!

– Господи.

Услышав шепот Сэб, Ника обернулась и увидела, как та побледнела. Алекс заметил краем глаза движение и крикнул:

– Выключай!

– Райан!

В руке Колина корпус телефона хрустнул от силы нажатия. Тишина. Только рыдания Сэб и далекие звуки порта.

Там, в трубке, была не девушка. Это говорил ребенок.

– Значит, не твой телефон? – ледяным тоном спросил Алекс, глядя снизу вверх на Сэб, что рыдала, упав на колени. – И не твой сын?

– Я не звонила ему, – захлебываясь в слезах, ответила она. – Не звонила!

– Других номеров нет, – сообщил Колин, изучая список входящих и исходящих звонков.

– За борт, – жестко приказал Алекс.

Ника вздрогнула и с ужасом посмотрела на него, но оказалось, что казни подвергся только телефон.

Колин задраил люк и спустился.

– Идем, – Алекс схватил Сэб за локоть и толкнул вперед.

Она молча перебирала ногами, потерянно глядя перед собой.