Текст книги "Сердце Рима"

– Черт, – Ника с силой провела ладонью по лицу. Ей было тошно.

– Мда, а я предупреждал, – Колин, становясь рядом, покачал головой. – Говорил ему перед миссией.

– Она всего лишь позвонила сыну.

– И подставила нас всех. Чуть не убила Риту. Она не могла не знать, что звонок отследят.

Колин покачал головой и пошел в том направлении, куда Алекс увел Сэб.

У Ники на душе скребли кошки. От чувства вины во рту было кисло. Сэб так переживала, что ребенок будет винить ее в предательстве, что могла рискнуть всем ради одного звонка. Это безумие, но разве все они не безумцы?

Заскрежетали, заныли механизмы, как заржавевшие суставы, встрепенулась субмарина и ожила. Они погружались.

Добраться в Иерусалим по суше было проблематично, но возможно. Из-за напряженной политической обстановки туристов особо не пускали, но Алекс сказал, что этот вопрос разрешим. У него был один знакомый (и по тону становилось ясно, что «знакомый» в этом случае означает «должник»), который неплохо нагревал руку на организации паломничеств. Но они не могли двигаться дальше, пока не принято решение по Сэб. Оставить ее – означало держать рядом ненадежного человека, который, возможно, не только по глупости, но и по злому умыслу сдал их местоположение. Убить? Этот вариант, похоже, никто всерьез не рассматривал, к облегчению Ники. Прозвучало предложение выпустить на все четыре стороны. Но эту мысль Алекс отбросил: Сэб достаточно знает об их цели, чтобы оказаться полезным источником информации.

Пока они решали, Нику отправили к пленнице с водой и скудным обедом. Морить голодом ее никто не собирался.

Отперев каюту снаружи, девушка вошла. Сэб сидела на койке, поджав под себя ноги, и смотрела в угол.

– Последняя трапеза? – с кривой усмешкой спросила она.

Ника молча поставила поднос с пищей на стол и направилась к двери.

– Рада, что выслужилась перед командиром?

Зная, что пожалеет об этом, девушка остановилась и обернулась:

– Ты совсем идиотка или прикидываешься? Звонить сыну? Серьезно? Думаешь, ты нас подставила? Ты же и его подставила, дура!

– У тебя есть дети? – спросила Сэб, сверкнув глазами. Нике показалось, что она вот-вот бросится. – Знаю, что нет, поэтому ты и не понимаешь. Я очень хотела ему позвонить. Услышать его голос. Сказать, что люблю, что мама хорошая и никого не предавала. Но я не звонила!

Она вскинула руки, словно беззвучно проклиная судьбу, и бессильно уронила их себе на колени.

– Ника, – потухшим голосом произнесла она, – я взламывала системы государственной безопасности не одной страны, проникала в мозги спутников, запускала «червяков» в серваки тамплиеров…Ты думаешь, я не догадалась бы стереть номер Райана из памяти или хотя бы выбросить телефон?

– Рита сказала, что подобрала его уже после взрыва.

– Эта старая стерва врет!

– Зачем ей?..

– Я не знаю! – Сэб посмотрела на Нику, и в ее взгляде больше не было агрессии, только страх затравленного зверя. – И не знаю, как доказать.

* * *

Ника энергично влетела в кают-компанию, и потоком воздуха свежие каирские газеты сдуло на пол.

– Вау, полегче, детка! – воскликнул Колин, подхватывая рассыпавшуюся прессу.

Алекс обсуждал с Прометеем варианты размещения субмарины на время их поездки в Иерусалим. Но теперь он обернулся к девушке и, поймав взволнованный взгляд, предостерегающе поднял руки:

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Не верь ей. В такой ситуации люди лгут.

Ника нетерпеливо отмахнулась от него:

– Только если это нельзя проверить! Ты у нас ходячий справочник по истории братства. Что случилось в 2006 году?

Колин, равняющий собранные газеты на столе, замер. Прометей хмыкнул. Вероятней всего, ему тоже было всё известно. Алекс прокашлялся и, сложив руки на груди, с выражением лица человека, решающегося на медленную пытку, сообщил:

– Март 2006 года был для нас тяжелым.

– А точнее? – Ника повторила его позу, скрестив руки. Отступать она не собиралась.

– В 2006 году Дедрик предал наше братство.

Ника сглотнула. Она помнила, что в результате того подлого поступка перебежчика тамплиеров погибла жена Алекса – Эрика. Но не время щадить его чувства, нужно выяснить кое-что прямо сейчас.

– Тогда все пошло на спад, – продолжал он твердым голосом. – После Дедрика мы провели проверку, и оказалось, что эта мерзкая опухоль дала метастазы. Во многих штабах обнаружили подслушивающие устройства и маячки. Мы были как на ладони, и тамплиеры наносили удар за ударом. Они словно обезумели. Ну а потом кризис 2008-ого, хаос во всем мире, а мы расползлись по норам. Организовали выездные штабы, чтобы обезопасить базы. Вот и всё.

Неестественное покашливание заставило их обернуться к Прометею.

– Ну раз уж вы спросили, – развел он руками и как ни в чем не бывало сел в кресло, – это мы разорили осиное гнездо и спустили на вас крестоносцев.

Оценив удивленные лица, он пояснил:

– Вы же знаете, что банки за ними. Созидатели могущественны, но отнюдь не боги. Нам не удалось добиться контроля над этой сферой. Фармацевтика – да, юриспруденция, политика – да, но банки… Тут тамплиерам нет равных. Они набирали обороты, и руководство посчитало, что размах имеет угрожающие масштабы. Нужно было срочно выбить почву у них из-под ног. Ударить по тому, что они считают своей опорой. Превратить их силу в слабость. Рынок недвижимости контролируется ими, но нам не составило труда прибрать к рукам несколько строительных компаний, а затем… В общем, вы знаете, что в 2008 доллар полетел в трубу. Это для простых обывателей, но для остальных Армагеддон удался в полном масштабе. Они тогда переполошились, как крысы в бочке с прибывающей водой. Их это приструнило, сбило немного спеси. Ну а вас этот кризис почти уничтожил. Мы, признаться, даже удивились, когда поняли, что ассасины еще существуют.

– Ах ты ж! – Колин невнятно выругался себе в кулак.

Алекс повернулся к Нике:

– Зачем ты спрашивала?

– Разве не в тот год Рита попала в больницу из-за проблем с сердцем?

Ассасины хмуро переглянулись. Конечно, они знали, откуда просочилась информация.

– Какое это имеет значение? – хмуро спросил Алекс. – Если Сэб попыталась так себя защитить…

– Значит, «да»? – уточнила Ника. Она уже понимала, что нашла в тугом клубке нужный конец нити и теперь пробиралась по ней шаг за шагом. Когда Сэб случайно обмолвилась о возможном умысле Риты, в сердце кольнуло. Точно дурное предчувствие. А сейчас Ника знала, что у предчувствий есть основание. Словно ищейка, она шла по следу затаившегося зверя, но совсем не хотела оказаться победителем в этой охоте. – И Рита действительно почти год не участвовала в заданиях, ну а позже использовалась орденом только для перевозок низкой важности?

– Все так, но какое это…

– И когда ее назначили в твой оперативный отряд?

Алекс молчал. Он смотрел сквозь Нику. В этот самый миг в его голове складывалась целостная картина произошедшего. Тогда казалось, что все правильно, все логично. Алекс был внедрен в ряды тамплиеров, его уровень доступа находился все еще на низком уровне, но Ирэн Амати – глава австрийского отделения – была о нем хорошего мнения и прочила продвижение по службе. Это по ее инициативе он был допущен к работе с Никой, когда она попала в руки клана. А после, когда Алекс узнал о Созидателях, о том, что подозрения тамплиеров относительно третьего, никому не известного крупного ордена, не вымысел, он сообщил своему куратору Саймону, и тот дал приказ продолжать расследование. Алекс получил четкое указание: добыть всё, что известно объекту Лорин Питерс до того, как это сделают конкуренты. Сформировалась оперативная группа. Сэб и Колин ожидали сигнала от Алекса. Они вели наблюдение за его квартирой, предоставленной орденом. Он каждое утро выходит на пробежку, выбирая один и тот же маршрут, оговоренный заранее. И любое малейшее изменение, от подтягивания шнурков до того, какого цвета надета футболка, имело своё значение. Так Алекс подал сигнал, что готов забрать Нику и запрашивает поддержку. И тогда же появилась Рита. Она так кстати оказалась в Австрии, и так скоро смогла присоединиться…

– Эпичненько, – Колин скрутил толстую газету и посмотрел, как в подзорную трубу, на своего командира. – Нам ее тупо подсунули.

– Это был приказ Саймона, – Алекс медленно выдохнул. – Приказ Саймона.

Ника сочувствовала ему. Однажды тому уже пришлось пережить предательство лучшего друга, и тяжело представить, что творится в его душе теперь. Но насколько ей известно, Саймон был убит. Возможно, ему удалось что-то узнать про заговор внутри братства.

– Он не мог лично сформировать группу и принять такое решение, – заметил Колин. – Кто ему приказывал?

– Когда мы это узнаем, то поймем, какая крыса завелась в братстве, – глухо произнес Алекс. Он со злости ударил кулаком по столешнице. Подскочила стоящая там бутылка с энергетическим напитком, и Прометей поспешно убрал ее.

В комнату Сэб Алекс пошел сам, хотя, переглянувшись, Колин и Ника отправились следом. Они затаились неподалеку, спрятавшись между шкафом с огнетушителем и стеной. Поначалу было тихо, видимо, они общались почти шепотом. Но потом, когда Сэб показалась в дверях и обернулась к оставшемуся в комнате Алексу, до них донеслось:

– Конечно, продолжу! – в ее голосе звучал гнев и возмущение, – я хочу вернуться. Вернуться с чистым именем. И тогда, надеюсь, мы больше не будем с тобой в одном отряде.

Ника и Колин переглянулись, она поспешно отвела взгляд. Его шумное дыхание выдавало волнение. Шпионкой оказалась Рита, но только ли она?

– Грозная Сэб, – усмехнулся он. – Попустит. Она знает, что Эл поступил правильно.

– А если он заподозрит тебя? – Ника украдкой посмотрела на него, потом снова выглянула из укрытия. Алекс стоял, опершись на дверной проем, и задумчиво глядел в ту сторону, куда удалилась Сэб.

Она затылком чувствовала пристальный взгляд Колина. Наконец, он ответил, в его привычном веселом тоне ей послышались чужие нотки:

– А с чего бы вдруг ему меня подозревать?

Алекс перестал подпирать стену. Он прошел немного вперед, остановился и громко сказал:

– Отправляемся на берег через пятнадцать минут. Ждать не буду.

– Черт, – Ника запоздало вжалась обратно в проем, хоть и понимала, что это уже ничего не изменит.

Колин тихо рассмеялся и вышел из укрытия.

– Проведаем нашу старушку. В больнице решат, что у нее очень любящие внуки. Или хорошее завещание.

В холле больницы было непротолкнуться. Никто не потребовал объяснений и пропусков, медперсонал носился по зданию, отовсюду слышались крики и стоны, от которых волосы становились дыбом. Протяжно плакал ребенок, обнимая кого-то на каталке. Из-под простыни виднелась безвольная рука.

– Автобус с туристами перевернулся, – шепотом сообщил Колин, хотя в общем шуме никто бы его не услышал.

Сэб решительно шла за Алексом к палате, где еще днем лежала Рита, но там на ее койке был совсем другой человек – мужчина с перебинтованной головой. Он находился в сознании, и Алекс обратился к нему:

– Простите, где женщина, которая здесь была до вас?

– Это мое место, – довольно агрессивно ответил тот на хорошем английском, вероятно, беспокоясь, чтобы его не лишили дефицитной койки.

Медсестра, пойманная Сэб, тоже не могла ответить.

Тогда Алекс направился к уборщику – молодому пареньку, караулящему ведра у стены. Тот с равнодушным видом слушал музыку в наушниках, отбивая ритм шваброй в ведре.

– Эй! Прошу прощения…

Уборщик поднял глаза на обратившегося к нему, и нехотя достал дешевый наушник из уха. Из динамика донеслись хриплые звуки местного рэпа.

– А он это слушает, – тихо заметил Колин. – Прямо вот в мозг слушает.

Ника с укором посмотрела на него. Что если паренек знает английский, и замечание чужака оскорбит его чувства?

– Здесь была пожилая женщина, – произнес Алекс, следя за реакцией уборщика. Тот пожал плечами и покачал головой. Похоже, он ни слова не понимал. Тогда Сэб указала на его телефон, из которого тянулись наушники. Отдавать свою вещь паренек совсем не хотел, и протянул с опаской, воинственно нахмурившись.

Сэб пробежалась по экрану дешевого смартфона.

– Интернет есть, – сообщила она вслух.

Остальные сгрудились возле нее, заглядывая через плечо. Сэб набрала в окошке автоматического переводчика вопрос Алекса. Нажала на кнопку. На экране появилась надпись, состоящая из арабского письма. Уборщик, прочитав, просиял, и набрал ответ. Нажал на кнопку перевода.

«В морге».

Этот ответ всех поверг в одинаковое состояние оцепенения. Ника особо остро ощутила непобедимую вонь, источаемую больницей. В голове все смешалось. Может, парень ошибся? Здесь много пациентов.

– В морге? Почему? – вслух спросил Алекс, а Сэб уже строчила двумя пальцами по миниатюрной клавиатуре.

Увидев вопрос, уборщик только хмыкнул и, придав своему лицу побольше скорби, написал:

«Умерла».

Видимо, он предположил, что ему попались невероятно глупые иностранцы. Желая скорее от них отделаться, он забрал телефон, вставил наушники, и побрел со своим инвентарем по коридору.

– Умерла, – повторил Алекс ровным бесцветным голосом. – От перелома ноги.

– Легко отделалась, стерва, – процедила сквозь зубы Сэб. Заметив косые взгляды товарищей, она взорвалась, – да конечно! А если бы она вас подставила?! Она знала, что Алекс прикончит меня за слив. Знала, и даже номер сына записала. Боялась, что найдем телефон, и раскроем тварь.

– Мы не знаем, что ее вынудило, – напомнил Алекс.

– А тебе не было плевать, что вынудило меня?! – глаза Сэб сияли адским огнем. – Или Рита – другое дело? Ну конечно, она же тебе сопли утирала.

Наверняка, будь на месте Сэб Колин, он бы пожалел о своих словах. Но чувство вины было слишком сильным, и Алекс просто прошел мимо. Погорячившаяся женщина отшатнулась, пропуская его, и стушевалась, словно он и впрямь встряхнул ее хорошенько.

Выяснив, где находится морг, они спустились на просторном лифте, в котором было невыносимо душно и воняло нездоровым потом. В подвальном помещении было сумрачно. Гудел кондиционер, громко переговаривались санитары. Коснувшаяся кожи прохлада казалась липкой, от нее хотелось скорее избавиться, как от заразы.

– Эй! Это еще кто?! – спросил на местном диалекте один из санитаров, заметивший приближающуюся компанию. – Муса, ты знаешь английский? Скажи им, чтобы убирались!

Тот, кого он позвал, не скрывал раздражения, обращаясь к визитерам:

– Уходите, вам нельзя здесь находиться.

– Нашу родственницу привезли сюда. Мы хотим ее найти, – сказал Алекс, четко произнося каждое слово и не торопясь.

– У нас много работы. Вы видите? – для санитара произнесенная фраза не имела значения. Он давно привык к человеческому горю, к смерти и вою родственников умершего, и очередная трагедия не трогала его сердце.

Но когда ему в карман перекочевала свернутая трубочкой двадцатидолларовая банкнота, он попытался предать своему лицо скорбное выражение и позвал за собой.

– Имя?

– Рита Миллер.

Фамилия, конечно, была чистым вымыслом. Когда Риту помещали в больницу, при ней не было никаких документов, и Прометей смог заполнить анкету на свое усмотрение.

– Сюда.

Они прошли в двери со вставками из матового стекла. Ника ощутила сильнейшее желание как можно скорее покинуть это мрачное место. Слишком близко от нее находилось не менее двух десятков обнаженных, прикрытых только простыней, мертвых тел.

Она шла мимо носилок, стараясь не то, что не коснуться ничего, даже не дышать этим мертвым воздухом, когда вдруг ее руку схватили. Ника не закричала во все горло только потому, что потеряла дар речи. Развернувшись, она увидела ухмыляющегося Колина. Страх мгновенно трансформировался в злость, и она со всей силы ударила его в живот кулаком. Парень охнул и сложился пополам, ловя воздух распахнутым ртом.

Санитар, а за ним Алекс и Сэб обернулись и с удивлением посмотрели на отставших.

– Это он от горя, – как можно убедительнее произнесла Ника, нагоняя их. – Пусть побудет один.

Вне всяких сомнений – это была Рита. Теперь она походила на восковую копию самой себя, такую точную, и в то же время – незнакомую. И это различие было настолько сильным, что Нике никак не удавалось убедить себя в ее смерти и испытать хотя бы печаль. Как бы там ни было, она со всеми в команде сблизилась, и смерть любого из них была бы значимым и трагичным событием. Но почему-то Ника не чувствовала ничего, что должна была. Словно кто-то прижег нервы каленым железом.

Другое дело, что смерть Риты была, очевидно, насильственной. В бумагах указана остановка сердца, но причина этой остановки не определена.

– Ее убили? – тихо спросила Ника, когда сопровождающий их санитар отошел к своим коллегам.

– Безусловно, – Алекс с отстраненным выражением лица смотрел на покойную. – И это значит, что убийцы рядом.

Из больницы они расходились разными дорогами. Хотя Нику Алекс никуда от себя не отпустил. Скорее всего, он опасался, что те, кто так оперативно убрал Риту с шахматной доски, не упустят случая захватить важный источник информации.

Османская Империя. Константинополь. 1761 год

Воровская гильдия, или община, представляла собой небольшой район города. В прежние времена в зенице Порты было строго с соблюдением законов и дисциплины, а воры украшали своими телами петли так же часто, как оставляли в подарок палачам свои руки, а подчас и ноги. Но последние годы всевидящее око власти несколько помутнело. Всему виной неудержимый рост Империи. Захватывая новые земли и распространяясь все дальше от главенствующей власти, турки понемногу теряли хватку. Они не были готовы к управлению столь большими территориями, население уставало от налогов и в то же время вырывалось из ежовых рукавиц, поскольку суровым надсмотрщикам попросту не хватало рук и глаз следить за всеми. Какой бы ни была крепкой стена, какой бы высокой она ни была, нельзя забывать о фундаменте, на котором она стоит.

В любом городе есть районы, куда лучше не заходить, если не готов сражаться за свою жизнь и кошелек. Возле портов всегда неспокойно, но под руководством Чапы мелкие воришки и матерые грабители объединились для мирного сосуществования в общине. Их дома напоминали сараи, на крышах которых стояли другие сараи – чуть меньше. Жители часто добавляли пристройки, сбивали стены, утепляли их коврами и шкурами. Они жили практически одной семьей, хотя, конечно, и в семьях случаются конфликты. За дисциплиной следили неустанно и каждого, кто позволил себе нарушить кодекс, сурово наказывали.

Здесь витал запах скисших фруктов, крыс, сырого дерева, морских водорослей, вареных рыбьих потрохов, пыли и пота. Женщины вытряхивали постель и ковры прямо из окон, бранясь друг на дружку и на снующих повсюду детей, мужчины шумно отстаивали свою правоту, мерялись силой и отсыпались.

В углу таверны за столом, под ножкой которого для устойчивости лежала чья-то старая стертая подошва, сидела странная компания. Женщина, прячущая свое лицо и тело за плотной многослойной одеждой, четверо ее детей, одетых в обноски, и мужчина, чья худощавость и даже сухость не сочетались с невероятно круглым животом. Он после каждого глотка из чашки утирал пышные усы. Глядя на его невзрачную одежду и потертые туфли, никто бы не сказал, что перед ними – царь воров Константинополя, гроза торговцев. Попросту – Чапа.

– Ума не приложу, чем тебе помочь, – сказал он, глядя на сидящую напротив него женщину. – Но ты мне как родная. Живите, сколько нужно. Никто вас не обидит.

Лорин опустила платок, прикрывающий ее лицо, презрительно утерла губы, на которых осталась пыль, и пояснила:

– Я не прошу о приюте. Мне нужны документы. Любые бумаги, с которыми бы честная женщина могла добраться до Бодрума.

Они говорили на османском языке, который не слишком отличался от арабского, смешанного с персидским, а оба древних языка были хорошо знакомы Лорин, она изучала их наряду с испанским, французским и германским.

– Честная женщина должна следовать за мужем, – строго сказал он и хитро прищурился, глядя на притихших детей. – Англичанке и вовсе нечего одной путешествовать. Опасно это. В караван тебя не возьмут. Кому там лишний рот нужен? Хотя… я бы мог договориться с одним достойным человеком. Я ему уступал, его черед пришел.

Лорин с облегчением вздохнула и крепко сжала его руку:

– Я так благодарна тебе!

Этот ее жест привлек внимание остальных посетителей, которые до того времени делали вид, словно ничего вокруг не происходит.

– Не стоит, – усмехнулся Чапа, немного отстраняясь от стола. – Я хочу тебе помочь. Но в ответ мне тоже кое-что нужно.

Лорин почувствовала внутреннее напряжение. Никогда еще прежде она не бывала в такой ситуации. Без гроша, без рекомендательных писем она вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Словно всё, что делало ее прежде непобедимой, вмиг обратилось в прах.

– Это всё, что у меня есть, – она достала кошелек и вытряхнула его над столом. Глухо упали две мелкие монеты и несколько ниток.

Если бы только Чапа знал, что всего в двух шагах от него находится одна из величайших драгоценностей мира – легендарный Великий Могол – он бы собственную феску сжевал. Но ему об этом знать нельзя.

– Мне не нужны твои деньги, – он с долей снисхождения оттолкнул монеты. – Ты можешь отплатить иначе.

Он цокнул зубом и заметил, бросив взгляд на Джека. Паренек напрягся, по-своему истолковав действия турка.

– Твой малец на меня не бросится?

– Он на цепи, – натянуто улыбнулась Лорин. – Чего тебе нужно?

От того, в какое русло повернул разговор, ей стало не по себе.

– Речь идет об одной услуге, – Чапа жестом спровадил сонного разносчика чая, от которого пахло кальянным дымом. Понизив голос и нагнувшись вперед, он произнес, – Александр фон Мантас.

Лорин удивилась тому, что ничего в памяти не отозвалось.

– Что мне должно сказать это имя? – осторожно уточнила она.

Чапа неожиданно довольно рассмеялся и, откинувшись на спинку стула, великодушно ответил:

– Может, и ничего. Видишь ли, этот человек занимает одну из ключевых позиций в торговой компании Пруссии. На днях он прибыл в порт. Вскоре он подпишет некий документ с Третьим.

Лорин кивнула. «Третьим» Чапа назвал Мустафу III, правящего нынче Империей. Его реформами многие были недовольны. Он слишком кардинально менял политику, целясь в Европу. Для многих это выглядело жалкой попыткой угодить богатому соседу, что было странно при той моще и богатстве, которыми обладала Империя. Другое дело, что простому люду было невдомек, что крепкие стены трещат, а могущество Империи может обратиться против них самих. Но ее это теперь не касалось.

– Прости, чем я могу помочь?

– Мне нужно заменить этот документ другим, – невозмутимо ответил Чапа.

Лорин облизала пересохшие губы. Как знакомо. Она занималась подменой документов так часто, что не вела им счет. Письма о примирении превращались в объявление войны, завещания немыслимым образом перекручивались… Чапа хотел невозможного. Он предлагал ей выполнить привычную работу. Король воров один из немногих в османских землях, кто знал, кому она служит, и нередко участвовал в кампаниях Созидателей. Конечно, она не сказала ему, что бежит от ордена. Иначе он бы не только не принял, но, вероятней всего, убил бы ее.

– Прости, я не могу, – с сожалением, которое так походило на искреннее, ответила она. – Другое задание совершенно не позволяет мне…

Он внезапно хлопнул ладонью по столу, и второй раз за это время все присутствующие посмотрели в их сторону. Глаза Чапы перестали излучать хваленое восточное гостеприимство, и теперь сжигали ее черным пламенем.

– Позволяет, Химера. Ибо я ненавижу ложь, а ты испытываешь мое терпение.

Лорин не спускала с него глаз, незаметно высвобождая оставшийся в рукаве нож. Но краем глаза она заметила, что один из посетителей положил на стол пистоль-мушкетон испанского происхождения.

– Месяц назад я получил письмо, – продолжал Чапа. – В нем говорилось, что Химеру более не стоит связывать с орденом, снимается ее неприкосновенность, а так же накладывается некое наказание за помощь ей. Знаешь, какое?

– Догадываюсь.

Лорин устало посмотрела на уснувшего Брендана, положившего свою светлую голову ей на колени. Он сладко посасывал большой палец руки во сне.

– Но ты всегда казалась мне особенной, – улыбнулся Чапа, снова лучась теплотой. – Я помогу тебе, рискуя многим.

Прикрыв веки, он продекламировал:

– Любовь – роковая беда, но беда по воле Аллаха.

Что ж вы порицаете то, что всегда – по воле Аллаха.

Возникла и зла, и добра череда – по воле Аллаха.

За что же нам громы и пламя Суда – по воле Аллаха?[11]11
  Рубаи Омара Хайяма. Перевод Владимира Державина


[Закрыть]

Лорин покачала головой, отворачиваясь к окну. Косые лучи заходящего солнца освещали подоконник и часть узкой улицы.

– Твои дети побудут здесь. В безопасности.

Он позаботится о них, без сомнений. А так же о том, чтобы Лорин выполнила свою часть сделки. Конечно, никто не произнесет слова: «заложники», ни к чему эта прямота.

– Ты же не оставишь нас – здесь? – шепотом спросила Мэри, вцепившись в руку младшей сестры, которая начала тихонько хныкать, намереваясь потихоньку забраться на руки к матери. Она не понимала, о чем идет разговор, но по взглядам и тону начала догадываться о возможных перспективах.

– Оставлю, – Лорин поднялась, тяжело подхватив проснувшегося Брендана, который принялся активно играть кисточками, украшающими концы ее платка. Женщина морщилась и жмурилась, чтобы нитки не лезли ей в глаза.

– Так просто, да? – прошипела Мэри, пока Элис набирала обороты для громкого плача. – Может, сразу отведешь нас на невольничий рынок? Или сдашь в бордель?

– Для этого у тебя талантов не хватит, – устало огрызнулась Лорин, испытывая невероятную усталость и раздражение. Капризы и недовольства со стороны старших детей доводили ее до белого каления еще во время плавания, и сейчас она едва сдерживалась, чтобы прилюдно не оттягать мерзкую девчонку за волосы.

Элис, наконец, в голос взвыла, а несмотря на свой малый рост и возраст, она была невероятно громкой девочкой. Чапа, остановившись у двери, обернулся и недоуменно поднял брови. Он сделал и так немалое одолжение, чтобы теперь тратить время на ожидание.

– Нужно было оставить нас с Маргарет, – угрюмо буркнул Джек, исподлобья, как побитый волчонок, глядя на мать.

– И вас бы убили, – напомнила Лорин.

– Из-за тебя! – парировала Мэри, – это всё только из-за тебя. Лучше бы ты нас не рожала.

– Поздравляю, – от улыбки женщины повеяло британской зимой, – ты впервые сказала что-то разумное. А теперь закрой рот, успокой сестру и следуй за мной.

* * *

В мире не так много древних городов, чья история не утопала бы в крови. Константинополь – не исключение. Но был у него секрет, о котором знали лишь избранные, и Лорин в том числе. Некогда он носил имя Новый Рим и был столицей Римской империи. Того самого чудовища, что благодаря усилиям Созидателей стало править миром. Собственно, это колыбель нынешних Созидателей. Позднее на этих землях появилась наследница, вернее падчерица христианского Рима – Византия. Еще один титан Созидателей. Они никогда не были сентиментальны, и легко избавлялись от всего устаревшего и бесполезного. Поэтому и Византия отжила своё. Как вскоре отцветет и опадет сухими листьями Османская Империя. Падение неизбежно. Лорин ощущала в воздухе увядание эпохи. Как ребенок, строящий из камней и песка, а затем разрушающий собственные постройки, Созидатели учились на своих ошибках. Всё меньше и меньше времени уходило от закладывания первого камня до расцвета. Однажды они отточат мастерство и выстроят собственную империю. Это будет великая, несокрушимая сила. Будет ли она видна другим – неизвестно, но то, что ее никому не одолеть – в этом Лорин не сомневалась.

* * *

Впервые Химера получила задание не от Алистера Харди. Ее сердце сжималось от тоски при мысли о том, что с ним сталось. Она не помнила своих родных, и с уходом наставника впервые ощутила себя сиротой. Он был ее семьей, как и орден. Она лишилась их в один миг. Чапа сделал верный расчет. Он хороший вор и неоднократно служил на пользу Созидателей, но этого недостаточно. Его опыта может попросту не хватить. А вот Лорин с такими заданиями справлялась прежде. Если же ей удастся провернуть подмену договора с первой попытки, то Чапа получит все лавры, и, конечно же, зарекомендует себя с лучшей стороны перед орденом, ничем, по сути, не рискуя. Если же что-то пойдет не так, то вмешаются подручные Чапы и доведут дело до логичного финала. Но лучше не думать, что будет в таком случае с Лорин и ее детьми.

До того времени, как сделка свершится, ей предстояло узнать как можно больше о человеке, который прибыл из Королевства Пруссии. Собственно, за ним она и подсматривала, распластавшись на крыше, в тени от дымохода, и вооружившись подзорной трубой. В открытом окне дома напротив то и дело мелькал жилец. Он был немолод, около пятидесяти, сутулый и слегка одутловатый, с мясистым лицом. У него были волосы до плеч, всегда не слишком опрятные. Он много ел и читал, почти не покидал свои апартаменты.

На него указал Чапа: его люди выследили прибывшего на корабле германцев путника со скромным сопровождением в виде охраны из шести человек и юного темнокожего слуги. Несколько раз было замечено, как в дом приходит один мужчина: турок, одет неприметно, всегда прячет лицо за платком и капюшоном, будто боится быть узнанным. Вероятней всего, он известен в городе и не хочет привлекать ненужного внимания. Никто не видел, чтобы этот человек говорил с пруссом, но каждый раз, как скрытный незнакомец появлялся, окно постояльца закрывалось плотной шторой. Сам же германец ни разу не появлялся на людях, и Лорин так и не смогла заметить, чтобы он выходил из дома.

Не стоило ждать, что в Константинополь прибудет посол, министр или другая видная особа, приближенная к королю. Пруссия нынче слишком активно тратила свои резервы на войне, которую сама и начала. Противостояние величайших колониальных держав – Великобритании, Франции, Испании – за новые земли, богатые золотом, началось практически с семейной распри. В предыдущих войнах Пруссия отобрала у Австрии Силезию – богатейшую провинцию, и, конечно, та не могла смириться с поражением. В то время, как Франция и Австрия продолжали привычно соперничать, Великобритания заключила договор с Пруссией, дабы просить союзника позаботиться о Ганновере – части английских земель на континенте. Французы в любой момент могли попытаться отобрать его. В то же время король Пруссии Фридрих понадеялся, что Англия, как союзник, убережет его от возможного конфликта со стороны Российской державы.

Печальный итог – в этот раз никто не угадал со своими чаяниями. В результате Фридриху пришлось иметь дело сразу с тремя женщинами, на что не каждый мужчина имеет сноровку: маркиза де Помпадур, фактически правящая Францией, Мария-Терезия, главенствующая в Австрии, и Елизавета – российская императрица. И огромная часть мира погрузилась в долгую изнурительную войну.