Текст книги "Сердце Рима"

– Не встревай, – глухо огрызнулась Сэб.

– Девочка верно говорит, – вступился за Нику Прометей. – Вас большинство, вы друг за друга горой, а нас можно со счетов списать? Нехорошо.

Сэб закатила глаза, прошептала что-то вроде: «Спелись». Алекс поднялся и посмотрел сверху вниз на своих спутников, затем на Ромена.

– А что? Давай и впрямь говорить здесь.

Тот многозначительно прокашлялся, осуждающе покачал головой и покосился на Нику:

– Это та, из-за которой вся заварушка?

– Та самая, – подтвердила Ника.

Ромен чему-то хмыкнул сам себе под нос и, подняв руки, будто сдается, сел обратно на стул:

– Будь по-вашему. Что узнали от того ученого?

– Еще ничего толком, – Прометей поднялся, задрал футболку, и достал заткнутую за пояс джинсов папку. – Здесь его записи.

Все сгрудились возле кровати, на которой стали раскладывать одиночные исписанные листы и целые тетради.

– Как ты узнал про литовца? – спросил Алекс, помогая в поиске.

– А как думаешь, кому в руки попался журнал «Голландца»? – усмехнулся Ромен.

– Кто тебя направил?

Последовала заминка, и Алекс обернулся к товарищу. Тот отвел взгляд в сторону:

– Давай считать это моей поездкой по личным вопросам.

– Вот! – Колин выхватил лист бумаги, за другой край которой успел схватиться Прометей. Секунду они смотрели друг на друга, но бывший Созидатель с улыбкой разжал пальцы.

Теперь все устремили взгляды на запись.

«В записях капитана Филиппа Ван дер Деккена были указаны координаты 34° 58° 11° 6°.

Если мои вычисления верны (смотр. стр. 15 дневника за 1998 год), то согласно таблице (черный ежедневник, 2000 год) эти координаты отвечают 26°37′45″ с.ш. 70°53′01″ з.д.

Что приводит нас к Атлантическому океану, между Флоридой, Бермудскими островами, Пуэрто-Рико. Что в свою очередь соответствует…»

– «…Координатам печально известного Бермудского треугольника», – вслух прочел Колин и поднял на молчаливых товарищей. – Я сплю? Мы собираемся искать Атлантиду в Бермудском треугольнике? А почему не горшочек с золотом на другом конце радуги?

– Атлантида? – переспросил Ромен недоуменно. Он огляделся в надежде, что кто-нибудь пояснит ему суть шутки.

– О, ты пропустил самый жирный кусок истории, – хохотнула Сэб.

Пока Колин, используя красочные эпитеты, описывал Ромену свою версию происходящего, Алекс подошел к Нике:

– Ложись отдыхать. До завтрашнего дня отсюда никуда не выдвинемся. Если не придется, конечно.

– Хочешь, чтобы я больше не вмешивалась в ваши разговоры, так и скажи, – буркнула она.

Он хмыкнул, покачал головой, будто услышал полную несуразицу.

– Ромен прав. Мы устали. Все. А когда люди устают, совершают глупости. Иногда непростительные. Спасибо, что пыталась остановить меня сегодня. Снайпер бы не промазал.

Рука легла ей на плечо. Дружеское похлопывание, обычное дело, но ладонь задержалась и обжигает сквозь кофту…

– Алекс! – Прометей махнул рукой, – поди сюда, беседа есть.

Ника будто осиротела, оставшись без его тепла. Поежившись, она перешла на кровать. От постельного белья пахло стиральным порошком, а от жесткого шерстяного пледа – пылью. Завернувшись с головой, чтобы не слышать гул голосов, она легла на подушку и практически сразу уснула.

Сами собой глаза открылись ночью. Едва различались очертания зашторенного окна. Светилось зеленое табло наручных часов Прометея. Он спал на соседней кровати. Прислушавшись к дыханию спящих вокруг, Ника поднялась. У одной стены Сэб, у второй – Колин. Наверное, Алекс отправился в соседнюю комнату. Обувшись, Ника тихо вышла из комнаты. Яркий свет в коридоре ослепил ее на время. Утерев слезы, она направилась в противоположный край этажа, где находился санузел. Остановившись перед дверью с табличкой, на которой значилась перечеркнутая сигарета, Ника почувствовала знакомый табачный запах. Кто-то наплевал на запрет. Она потянулась к ручке, когда вдруг услышала голоса за дверью.

– Это уже вторая. Ты же бросил, Эл.

– Заткнись.

Ника ушам своим не поверила. Алекс?!

Замочная скважина не подходила для подглядывания, и Ника вжалась в стену, приблизив ухо к щели между дверью и косяком.

– Что скажет бравая команда, если узнает о маленькой вредной привычке непогрешимого командира?

– Они разное обо мне знают, Ромен.

– И та девчонка? Как ее… Ника. Глаз с тебя не сводила. С такой злостью женщины смотрят только на тех, в кого влюбляются.

Ника почувствовала жар на щеках. Алекс молчал. Долго молчал. Она вдыхала сочащийся из щели дым, думая о том, что и сама сейчас бы не отказалась от пары затяжек. Еще лучше было бы выпить.

– Ладно тебе, Эл, – в голосе Ромена прозвучало сожаление. – Эрики давно уже нет. Ты не обязан…

– Не обязан. Но твоего совета не спрашивал.

Они снова на какое-то время замолчали. Ника вспомнила, зачем поднялась среди ночи, и поняла, что придется искать другой туалет этажом выше, но уйти ей не дали, поскольку Алекс снова заговорил.

– «Феникс» не возьмет всю твою команду. Человек пять от силы.

– Да, этот Созидатель так и сказал. Добавил, что за билет не рассчитаюсь, – фыркнул Ромен. – Подонок. Как ты ему веришь?

– Не верю.

– Но идешь?

– Иду. У меня выбора нет. А теперь по душам: кто направил?

Пришел черед Ромену молчать. Видимо, обдумывал все возможные варианты ответа и реакции на них.

– Пьер, – наконец, сказал он. – Он в курсе.

– Пьер?!

Ника легко представила, как в этот момент Алекс оскалился. Совсем как зверь, почуявший подвох.

– Он гонялся за мной в Стамбуле.

– Я дал ему сканы журнала. Теперь он знает то же, что и мы… Кроме того, что это Атлантида в Бермудском треугольнике. Дерьмовая шутка, – Ромен тяжело вздохнул. – Он помог мне попасть сюда, чтоб не возникло лишних вопросов.

– А у кого они должны возникнуть?

Тишина.

– Черт, Ромен! В братстве крыса. Рита работала на них, теперь она мертва. Я должен знать!

– Хафнер. Во всяком случае, это с его подачи у меня забрали журнал «Голландца». Он что-то знает. Но откуда?

Ника вспомнила о бедняге Густасе, погибшем из-за скучного и безобидного увлечения старой легендой. Откуда знал он? Лорин узнала секрет, даже не понимая всей его глубины, написала об этом в дневниках. Один был сохранен Сафаром, другой же захоронен в монастыре. Казалось бы, тайна надежно спрятана, но это не так. Однажды покинув убежище, она больше не пожелала быть запертой. Из уст в уста, легендой, шепотом, ложью и правдой миф о «Голландце» распространялся. Через поколения, спустя столько веков литовский ученый узнал о тайне голландского мореплавателя и раскрыл ее.

Вероятно, мысли Алекса в тот момент были схожи с размышлениями Ники.

– Возможно, это случайность. Но если и так, он должен был поделиться информацией с братством, а не скрывать ее. И тогда напрашивается другой вывод.

– Ты скор на приговор, Эл. Я тебя не узнаю. Почти два года внедрения к тамплиерам, а теперь уже год в бегах. Такая жизнь кого угодно собьет с ног. Остановись. Отдышись. Сердце, которое вы ищете, никуда не пропадет. Дай братству взяться за это. Ты уже выгорел. Признай.

В ответ послышался тихий смех.

– Понравилась жизнь солдата? Нюхать порох, а не пыль, ночные погони вместо недель в заброшенных пещерах?

– Не начинай. Я приношу братству не меньше пользы. Может, я не строю из себя героя…

– И мои мертвецы обычно куда свежее твоих.

– Merdeux![28]28
  Французское ругательство.


[Закрыть] – рыкнул тот на французском и продолжил сквозь зубы. – Узнаю старого Алекса: играет мускулами на публику, спасает женщин из беды и получает всеобщую любовь с наградами. И плевать, сколько из-за него умирает людей!

Ника не понимала, почему Ромен так сказал. Алекс, которого она знала, вовсе не был похож на напыщенного позера. Наоборот, слишком закрытый и скромный. Даже, можно сказать, нелюдимый.

– Ты не простил, что Эрика выбрала меня.

Тихо. Только слышно, как несколько раз дала осечку зажигалка.

– Она сама так решила, – голос Ромена звучал глуше. – Bigre![29]29
  Французское ругательство.


[Закрыть] Если бы она пошла со мной, то была бы жива. Но моя работа казалась ей скучной. Куда мне с мировыми древностями до великого Алекса?!

– Нет, Ромен, дело не в твоей работе, а в том, что ты придурок.

Пауза. И вдруг они рассмеялись. Оба. С облегчением.

Ника выдохнула. Ей казалось, что вот-вот в ход пойдут кулаки.

Хлопнуло закрытое окно, и Ника стремглав бросилась по коридору назад в спальню. Юркнув под одеяло, она затаила дыхание. Из-за двери доносились тихие шаги, затем – скрип двери. Сердце бешено колотилось. Все услышанное снова и снова повторялось в ее памяти. Значит, Созидатели протянули щупальца в братство ассасинов? Ожидаемо, но для Алекса это сильный удар. Как и положено преданному солдату он до последнего верил, что его клан чист.

– Черт, – сквозь зубы зашипела Ника, вспомнив, зачем поднималась с кровати. С досадой обругав себя, снова выползла из-под одеяла…

* * *

Балтийское море было довольно мелким и слишком неудобным для незаметного размещения «Феникса». Поэтому Прометей оставил свою субмарину в Северном море, в Делфзейле, что в Нидерландах. Там у него был «надежный человек» в порту. Когда Сэб спросила, не связан ли этот «надежный человек» с незаконным оборотом наркотиков, в котором мелкие частные субмарины играют не последнюю роль, Прометей поинтересовался, не знает ли она другой адрес, где можно «припарковать лодку». После этого спор затих.

Так они попали в Литву, на самолете по поддельным паспортам, и теперь совершали путь назад. На этот раз с ними летел Ромен. Его байкерское войско осталось на земле. Ника сомневалась, что те отчаянные парни имели какое-то отношение к братству ассасинов. Вероятней всего, они просто помогали товарищу по клубу интересов. Безрассудно и отважно.

Ника держала мятный леденец за щекой. Ее всегда немного мутило в самолетах, хоть страха перед полетами она не испытывала. В этот же раз странная нервозность охватила ее сознание. Будто что-то крайне важное ускользало от внимания, растворялось в прошлом, стираясь из памяти. Что-то очень важное.

– Что-то случилось?

Сидящий рядом Алекс не отвлекался от смартфона, в котором читал предоставленные Роменом документы.

– Нет, все… в порядке. В полном порядке, – Ника сунула второй леденец за щеку. От вкуса ментола мутило.

– Ты четвертый раз за минуту бросаешь взгляд на изображение сигареты, – он пальцем указал на значок, предупреждающий о запрете на курение. – Вряд ли это «в порядке».

«Что плохого, если я расскажу?» – подумала Ника, хмуро косясь на него.

– Мне кажется, что нужно еще раз обратиться к Лорин.

Алекс резко поднял голову, как если бы его соседка вдруг надула бумажный пакет и со всей силы ударила по нему рукой.

– К Лорин? Что ты имеешь в виду?

– Подключиться, – шепотом пояснила она. – Уверена, она что-то еще хочет мне сказать. У меня такое чувство, будто разговор не завершен, понимаешь?

– Вообще-то нет, – от его настороженного взгляда ей стало не по себе. Будто доктор изучает пациента, которого опрометчиво собрался выписать раньше срока и вдруг обнаружил симптомы прогрессирующего недуга. – Это не кино о призраках. У Лорин не может быть неоконченных дел, она не может говорить с тобой. Она мертва. Все, что ты видишь – воспроизведение памяти, давнее прошлое.

– Тогда считай, что запись прервана неудачно, – Ника раздраженно отвернулась. Ему не понять, и остальным тоже. Никому, кроме тех, кто был там и видел то, что и она. Кем стала для нее Лорин? Нет, не подругой – они никогда не говорили, а разные эпохи лишают их общих черт. Сестрой? Что ж, пожалуй. Связь, которую трудно объяснить словами. Лорин стала второй жизнью Ники. Возможно – лучшей ее частью.

– Ника.

– Отвянь, – огрызнулась она, дернув плечом. Еще одну порцию нотаций она не выдержит. В голове звенит. Чертова зона турбулентности.

– Я думал, тебе это понадобится.

Ника обернулась. Смартфон. Он протягивает ей смартфон. Девушка подняла вопросительный взгляд на него и снова на потухший экран.

– Фотки хочешь свои показать?

Алекс закатил глаза и от бессилия рассмеялся.

– Бери. Ромен передал вместе с журналом «Голландца». Из его личного архива.

– Ну, знаешь, он привлекательный, но не настолько, чтобы, – Ника провела пальцем по экрану, снимая блокировку, и, наткнувшись глазами на текст, воскликнула, – офигеть!

– Примерно то, что я ожидал услышать, – с усмешкой заметил Алекс.

Ника прочла несколько строк печатного текста, чтобы убедиться в своей правоте. Да, это адаптированный дневник Лорин! Вторая часть.

– Откуда он у них? – шепотом спросила она.

– Трофей после стычки с тамплиерами на Востоке. Это та часть, что была в монастыре. Возможно, это и не погружение в анимус, но немного похоже.

Ника удивленно посмотрела на него. Секретные документы, к которым он сам дает доступ? Это пугало.

– И ты не возражаешь, что я его прочту? – уточнила девушка.

– Как раз собирался вздремнуть, – Алекс откинул спинку сидения назад и удобнее устроился, насколько позволял рост и расположение кресел в эконом-классе. – Посторожишь телефон?

Он закрыл глаза и отвернулся. Ника посмотрела на сидящую возле Алекса Сэб, но та только качала головой под ритм, слышимый из наушников.

Отвернувшись к окну и развернув экран горизонтально, она приступила к чтению.

Османская Империя. Бодрум. 1762 год

Теплая весна заливала портовый город янтарными лучами. В комнате под самой крышей было душно. Рой мух взбивал застоявшийся воздух. Воркующие на окне голуби, услышав глухой кашель, шумно взлетели в прозрачное синее небо.

В дверях появился мавр небывалого роста в простой рубахе, с обритой головой. Он подбежал к кровати и, приподняв голову лежащей женщины, помог ей выпить воды из плошки. Вода потекла по щеке, подбородку, на грудь. Уложив ее, он бережно промокнул влагу платком. Жар понемногу спадал, и все же она горела. Испарина выступила на лбу, щеки запали, вокруг глаз потемнело. Она казалась такой беззащитной, уставшей женщиной, которую лишь упрямство задерживает на пороге смерти. Упрямство и то лекарство, что Дестану удалось раздобыть на рынке. Ему не хотели продавать. Слишком дорого. Но моряк из Боливии сказал, что это средство было добыто инками и спасало жизни правителей. К счастью, он не обманул. Госпожа Лорин шла на поправку, хотя по-прежнему не ела. Ее тонкие запястья теперь казались хрупкими, как стекло, а кожа – такой же прозрачной.

– Госпожа, – ненавидя себя за данное обещание, позвал он. Ей будет больно услышать вести. – Госпожа, вы меня слышите?

– Ты мешаешь мне спать, – ответила она, еле шевеля губами и не открывая глаза.

– Вы велели разыскать их.

Ее веки дрогнули, с усилием поднялись.

Когда они прибыли в порт, Лорин не смогла сойти на берег. Дестан нес ее на руках и не отпускал, пока не нашел дом, готовый их приютить. Семь дней он пытался проникнуть в Бодрумскую крепость и узнать о молодом командующем Сафаре Аль-Матаре. Но узнал лишь три дня назад. Ассасин оставил службу в крепости и должен был немедленно отправляться в Константинополь. Вокруг султана сгущались тучи.

– Ты видел их? – спросила она. Пересохшие бледные губы потрескались, на них виднелись потемневшие капельки крови.

– Видел, – уклончиво ответил он. – Ваши дети здоровы.

– Должно быть, ему было с ними не просто, – слабо улыбнулась Лорин, глядя в потолок. – Джек кого угодно сведет с ума, а Мэри… она, наверное, стала красавицей. Мне нужно скорее встать на ноги, забрать их. У него едва ли хватает времени, чтобы заботиться об Элис и Брендане…

Она замолчала, заметив, что Дестан отвел взгляд в сторону. Не к добру.

– Говори, – твердо приказала она.

– Сафар Аль-Матар не слишком усердствовал в опеке над вашими детьми, – произнес мавр глухо. – Этим занималась женщина. Его жена.

Лорин еще миг смотрела на него, будто надеялась услышать извинения за нелепую шутку. Затем с еле слышным вздохом устало перекатила голову на другой бок.

– Это хорошо, – ее голос звучал, как и прежде. Только Дестан видел, как высушенные болезнью глаза увлажнились. Истинная леди не прольет ни слезинки, пока рядом кто-то есть. Пусть даже и слуга, что выносил за ней ночную вазу и утирал ее лицо после рвоты. Это другое. – Значит, они были в добрых руках. Как только я встану на ноги…

– Их корабль отправляется из порта.

Увидев растерянность в ее глазах, Дестан испытал сожаление, но дав однажды слово, он был вынужден держать его. Лукавство было бы неуместным.

– Задержи его, – быстро сказала она.

– Уже. Но не так просто умолять капитана придержать корабль, имея лишь жалкие гроши и пустые обещания. Если бы вы позволили обратиться к ассасину.

– Нет! Что я могу сейчас? Чем я им помогу? – Лорин резко начала садиться, и тут же обессилено упала обратно на кровать. – Помоги мне встать.

– Госпожа, вы едва…

– Помоги!

Он усадил ее. Нечесаные волосы спрятали под платок. На плечи легла грубая накидка. Несмотря на теплое солнце, Лорин знобило. Преодолеть восемнадцать ступенек до порога дома оказалось не так просто. Ноги ослабли, и Дестан почти нес госпожу.

– Идем скорее, – повторяла она. – Я хочу хотя бы увидеть их. Проститься.

У нее был жар, и все могло закончиться смертью, но Дестан знал, что нынче не время для голоса разума. Есть в жизни моменты, когда стоит идти наперекор рассудку.

Едва переставляя ноги, Лорин шла. Сердце выскакивало из груди, дыхание сбивалось, перед глазами плыла жаркая улица.

– Позвольте мне, госпожа, – Дестан, не дожидаясь ответа, подхватил ее, истощавшую, на руки и понес к порту как можно скорее.

Один квартал точно вечность. Когда они вышли на пристань, судно отходило в море, освобождая место в переполненном порту.

– Поставь.

Лорин тяжело привалилась к стене склада, глядя на отдаляющийся корабль. Он медленно расправлял паруса, точно огромная морская птица, готовая подставить крылья под ветер.

– Мне жаль, госпожа, – проговорил Дестан, переводя дыхание.

– Так даже лучше, – на губах Лорин появилась улыбка, которая стоила огромных трудов. – Что защитит их надежнее, чем неведение?

Лорин замолчала и продолжала смотреть на корабль, даже когда тот скрылся за белыми парусами других судов. День клонился к вечеру, но они не спешили уйти из порта. На свежем воздухе Лорин стало неожиданно лучше. Она лежала на мелких камнях у самого берега моря, и хоть не имела сил поднять голову, но легкий румянец на щеках говорил о том, что жизнь возвращалась к ней.

– Ты думаешь, что я жестока? – спросила она своего слугу, когда солнце едва коснулось горизонта.

– К себе – беспощадны, – подтвердил он. – Я видел немало безумцев. Одни ради золота готовы были на все, другие – ради своего бога. Но вы жертвуете всем ради ответов на вопросы, которые не решат ничего в вашей жизни. Стоит ли оно того?

Лорин чуть улыбнулась:

– Ты служил Харди и мне. Тебе известны тайны, о которых не знает большинство людей. Неужели ты сам не задаешь себе вопросы?

Дестан задумчиво молчал, глядя на белую пену прибрежных волн, на то, как прозрачная вода просачивается сквозь камни.

– Нет, госпожа. Я знаю достаточно, чтобы быть умнее прочих. Но не хотел бы знать столько, чтобы стать несчастным, как вы.

Лорин тихо рассмеялась и тут же закашлялась. Приступ долго не проходил, но когда дыхание выровнялось, она ответила:

– Я знаю далеко не всё. Но ты прав. В Англии говорят: «любопытство убило кошку». Должно быть, знания для меня ценнее всего золота мира. И не только золота. Это моя страсть. И мой бог.

Лорин смотрела на горизонт, пока солнце не скатилось в воду, и пока граница между морем и небом не растворилась в сумерках.

Гёттинген. Германия. 1763 год

Гостиница «Король Пруссии» стояла в удобном месте: достаточно близко от дороги, чтобы не пришлось искать, но с пристойной территорией, где не станут рыскать бродяги. Подоспевший конюх с удивлением посмотрел на всадницу. В такой мороз и метель, что разыгралась нынче, увидеть красивую женщину, которая разъезжает на лошади, словно сказочная принцесса – это ли не чудо? Она улыбнулась ему, оперлась на протянутую руку и легко спрыгнула. Шпилька соскочила в снег, и капюшон слетел под порывом ветра, обнажая уложенные в скромную, но аккуратную прическу волосы, украшенные изысканной золотой заколкой. Непростая гостья. Слуга-мавр, сопровождавший ее, выглядел воинственно и пугающе. Конюх поспешил увести их лошадей прочь.

– Скорее, – Лорин возбужденно вышагивала вперед, направляясь к двери. – Мы не должны его упустить.

– Госпожа, мне кажется, вы гоняетесь за призраками, – недовольно произнес Дестан, кутаясь в шерстяную накидку. От холода его темная кожа посерела, под глазами блестели слезы, то и дело грудь сотрясало могучее чихание. – То, что я слышал об этом человеке, заставляет думать, что он бесстыдный лжец!

– Нам ли не знать, как часто ложь прикрывает правду?

В трактире было жарко от сытого камина и тесно из-за собравшегося люда. За своими столами сидели лишь единицы, остальные сгрудились вокруг чего-то. Чтобы лучше рассмотреть – поднялись на лестницу и соорудили пирамиду из стульев. Кто-то взгромоздился на плечи товарищей. То и дело раскатывались во все углы взрывы хохота.

– Да брешет он! Брешет! – пьяно восклицал мужичок, которого взашей выпроваживали вон к дверям мимо вошедших Лорин и Дестана.

– Похоже, мы вовремя, – улыбнулась она, поправляя прическу.

Ее спутник чихнул и что-то процедил сквозь зубы.

– Куда прешь, ты… о, простите, фройляйн, – обдав Лорин перегаром, улыбнулся редкими зубами мужчина, снимая с головы видавшую вид треуголку.

Услышав его слова, остальные понемногу стали расступаться, не зная, чему отдать предпочтение: истории, которую увлеченно слушали, или же прекрасной незнакомке, неожиданно скрасившей их общество.

– … Тогда я уперся ногой в морду медведя, останавливая его огромную слюнявую пасть с клыками, каждый из которых был длиной с мою ладонь! – говорил рассказчик, сидящий в кругу всеобщего внимания. – И что вы думаете?! Зверь ухватил меня за ногу!

– Вранье! Чистое вранье! – возмутился один из слушателей. – Как же ты высвободился от зверя? Или же вернулся из Преисподней?

В ответ на эти слова все вновь рассмеялись.

– У меня есть доказательства, мой недоверчивый друг! Монстр покалечил мою ногу! – с этими словами рассказчик снял сапог и чулок, поднял ногу так, чтобы все увидели отсутствие двух пальцев.

Шумный вздох всех окружающих заставил героя довольно улыбнуться. Но едва он заметил стоящую в первых рядах женщину, как невероятно смутился, спрятал поврежденную конечность под лежащую рядом накидку и поправил сползший на бок парик.

– О, фройляйн, прошу прощения за эту непристойность, если бы я знал…

Лорин отметила для себя, что не является единственной женщиной в трактире, но вряд ли тот, к кому она пришла, беспокоился о мнении служанок и кухарок. Людям благородного происхождения свойственно не замечать тех, кто ниже их по статусу и крови.

– Что вы, – улыбнулась она, давая понять, что не рассердилась. – Ваш рассказ заворожил меня. Значит, вы бывали в России?

– Не просто бывал, но служил там и видел разные чудеса, – прищурился тот, незаметно подавая знак трактирщику.

Спустя мгновение в руках Лорин оказалась кружка с горячим пуншем.

– Хотите ли вы услышать об олене, на голове которого выросло вишневое дерево?

– Не может быть! – рассмеялась Лорин. – Вы, должно быть, шутите надо мной!

Рассказчик достал трубку и раскурил ее, не сводя хитрого и любопытного взгляда с гостьи.

– Мне хотелось бы услышать что-либо из этого, – Лорин приняла поданную Дестаном книгу. На мавра косились с не меньшим интересом, чем на женщину.

«Der Sonderling» – значилось на книге.

Вдруг лицо рассказчика, румяное и приветливое, переменилось: челюсть перекосилась, глаза налились кровью, ноздри раздулись.

– Граф Рокс Фридрих Линар – лжец! – воскликнул он. – Он пишет сущий вздор!

– Но с ваших слов, – мягко улыбнулась Лорин, не собираясь уступать.

– Вы спутали меня с кем-то, фройляйн!

– Вы – Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, – торжественно объявила она.

– Это он, – радостно поддакнули со всех сторон веселые выпивохи, не замечая, как развлекающий их рассказчик сереет лицом и злобно косится на гостью, которой еще недавно был восхищен.

Наскоро вытряхнув пепел в кружку, он принялся прятать трубку, и, надевая на ходу шляпу с накидкой, направился к выходу.

– Постойте! – крикнула Лорин.

– Я ничего не знаю! Этот мерзавец все налгал! Я болен! Оставьте меня!

Дверь хлопнула, подгоняемая ветром. Лорин устало вздохнула, передавая книгу Дестану.

– Что ж, все прошло удачно, госпожа, – невозмутимо заметил он.

Лорин не стала его попрекать за неуместную иронию. Она с жалостью смотрела в окно на удаляющуюся ссутуленную фигуру:

– Кто знает, далека ли я от такой судьбы?

Они нагнали его возле дороги, вдоль которой барон брел пешком, по колено утопая в снегу.

– Подождите! Остановитесь, прошу вас!

– Оставьте меня в покое! Убирайтесь! – отмахнулся Мюнхгаузен, не оглядываясь.

– Не могу! Как бы ни хотела – не могу, – Лорин спешилась, подбежала к нему и ухватила за руку. Когда барон, несчастный и разгневанный, обернулся к ней, намереваясь оттолкнуть, она добавила, – я знаю, от чего вы бежите, поверьте. Но мне не нужны пьяные байки в трактире, не нужна ложь, записанная графом. Мне нужна правда об Атлантиде.

– Тсс! – услышав последнее слово, барон выпучил глаза, огляделся, прижав палец к губам. Но вокруг была только глухая ночь и сильная метель. Снежные вихри неслись над землей, заметая следы. Лицо барона выражало крайнее волнение, когда он снова посмотрел на Лорин. – Идемте за мной. Скорее!

– Лучше на лошади, господин барон. Буря усиливается.

Они вернулись обратно к гостинице, но, миновав трактир, поднялись в апартаменты Мюнхгаузена. Для человека его положения комнаты были слишком скромно обставлены и достаточно тесны, что говорило о некоторых финансовых сложностях или нежелании тратиться.

– Так кто вы и…эээ… ваш спутник? – барон обернулся к вставшему у двери Дестану.

– Мой защитник и добрый друг, – ответила Лорин, снимая накидку и кладя ее на подлокотник кресла. – Мы те, кто ищет ответы.

Рассеянный барон совсем забыл, как вести себя в обществе дамы. Он сразу же, еще не раздевшись, прошел к столу, налил из бутылки вина в бокал и выпил половину двумя глотками. Только после этого налил рубиновый напиток для гостьи.

– Вы обронили неосторожное слово, когда упомянули цель вашего визита, – произнес он, проходя к окну. – Вы либо сумасшедшая, либо слишком глупы, чтобы осознать всю глубину опасности, таящейся за правдой.

Дестан, услышавший грубость в адрес госпожи, угрожающе двинулся вперед, но Лорин жестом остановила его и приблизилась к барону.

Ему было немногим больше сорока лет. Правильной формы овальное лицо с тонкими чертами делало барона довольно привлекательным, а улыбка и веселый взгляд придавали обаяния. Но сейчас его глаза выглядели потухшими, в них был страх и безысходность.

– Когда вы о ней узнали? – спросила Лорин, коснувшись его манжеты.

Он повернулся и посмотрел на нее, сперва настороженно, затем – удивленно.

– Бог мой, вы мне верите! Вы действительно верите!

– Не верю, господин барон, – мягко улыбнулась она. – Я знаю, что вы правы.

Он глотнул еще вина, почесал голову, от чего парик стал елозить, и, наконец, барон вовсе его снял. Настоящие волосы Мюнхаузена были не слишком густые, с наметившейся плешью.

– Это было в 1738 году. Я вместе с герцогом Антоном Ульрихом, которому в то время служил, был поглощен русско-турецким конфликтом. И в то самое время мне довелось совершить путешествие, о котором приказали не составлять рапорт. Моим долгом было передать послание надежному человеку в Порте.[30]30
  Наименование канцелярии великого визиря в Османской Империи.


[Закрыть] Я не могу разглашать содержимое послания, да и суть вашего вопроса в другом. После посещения Константинополя, я отправился в обратный путь, и тогда наш корабль был атакован пиратами. Они убили почти всю команду, а меня и нескольких офицеров Российской Империи взяли в плен ради выкупа. Пока же мы направлялись к берегам, где обосновались пираты, повстречали судно других разбойников. Они о чем-то переговорили с нашим капитаном, и тот резко изменил свои планы. Теперь наш путь лежал дальше на запад, и судно сопровождали другие корабли. Все они принадлежали испанским пиратам. Мы плыли очень долго через Атлантический океан, пока не прибыли к дальним островам, недалеко от земель, открытых Колумбом. И там я увидел армаду кораблей. Без флагов и каких-либо знаков отличия. Вероятно, пиратами двигала жажда наживы, раз они решились на такой отважный и нелепый поступок. Должен заметить, что к тому моменту мы с моими друзьями по несчастью более не были в плену в общем понимании этого слова, поскольку нас не держали связанными и не лишали каких-либо свобод, возможных на борту. Более того, мы в некотором роде неплохо поладили с капитаном Агустином Рамосом Рубио. Я не слишком хорошо понимал испанский, но мы оба довольно сносно говорили на английском. Он был молод, как и я, отважен и безумен. Это оказалось столь заразительно, что я смело могу сказать: в то время мы стали приятелями. И хоть я не избавился от надежды быть освобожденным, все же горячо переживал за его дело.

Лорин присела в кресло, и рассказчик опустился напротив нее, обратив затуманенный воспоминаниями взгляд на запорошенное снегом окно.

– Тогда мы с ним вместе придумали план, который позднее был реализован. Дождаться ночи и тайно прокрасться на корабль, используя лодки. Скажу вам честно, я преследовал тогда две цели. С одной стороны – мне было бы увлекательно наблюдать воочию, как действуют пираты, и все же с другой – я понимал, что на тех кораблях могут быть союзники, которые помогут мне и моим спутникам получить свободу. Я убедил капитана Рубио в том, что мы – десять человек пленных – можем быть им полезны. Как-никак, мы были обучены военному мастерству, а среди пиратов было много таких, что едва могли поднять оружие. Времена приватиров давно канули в Лету, это лишь тень былой удали, морские бродяги, вымирающие изгои.

– И вы решили им помочь? – не поверила Лорин.

– Так я им сказал, – кивнул Мюнхгаузен. – Но на деле понимал, что нам не справиться с теми кораблями. Я надеялся захватить лодку и вместе с моими друзьями доплыть до ближайшего острова, а оттуда уже искать путь к большой земле. Все же лучше, чем быть повешенным вместе с пиратами. Но капитан что-то подозревал, и рассадил нас в разные лодки. Я с тремя товарищами очутился в компании головорезов посреди ночного океана, направляясь к судам, по величине превосходящим флагманские, которые я когда-либо видел. Они были чудовищны, поверьте мне! Словно не люди их строили, а великаны. Мой план более не имел силы, мы направлялись прямо на смерть.

– Что же случилось?

– Внезапно ночное море озарилось огнем, а грохот оглушил меня. Несколькими могучими залпами безымянные корабли отправили ко дну пиратский флот, а люди с борта принялись стрелять по нам. Я выпрыгнул в воду, укрылся за обломками истерзанной лодки и направился к борту корабля, понимая, что меня в любом случае ждет смерть: либо на дне, либо в желудке акулы, либо от пули… Спустя многие часы я так устал бороться, что готов был сдаться. И тогда кто-то схватил меня. Я очнулся уже на борту исполинского корабля. Со мной говорили на немецком, пытались узнать кто я, откуда и зачем прибыл. Я рассказал им правду, как и всегда. Никакая ложь не спасла бы меня от неминуемой смерти. Полученные раны лишали сил и не давали сразу же удовлетворить любознательность капитана, который так и не назвал себя, а внешне я не смог бы отнести его с уверенностью к какому-либо народу. Мне пришлось дожидаться на борту, пока здоровье позволит рассказать то, что от меня требуют, и за эти несколько дней я видел удивительные вещи. Прибывали корабли, везущие строительные материалы, будто собирались строить дворец прямо там, посреди моря. Каково же было мое удивление, когда все эти колонны стали опускать в пучину морскую! И меня озарило! Что бы они ни строили, это не на воде, а под водой! Тогда я понял, что Николя Сансон[31]31
  Французский географ, издавший атлас, где уже изображалась открытая Америка. На территории Бразилии были указаны названия провинций, которые по приданию принадлежали сыновьям Посейдона – первого царя Атлантиды.


[Закрыть] чудовищно ошибался! Атлантида здесь! Прямо подо мной!