Текст книги "Сердце Рима"

Лорин поправила платок, сползающий на лоб. Было жарко, но ветрено, и черепица не успевала раскаляться. Холод придет и сюда. Последние жаркие дни осени вскоре развеет сырым ветром с моря.

Сменив положение на более удобное, Лорин уже возвращалась к наблюдению, когда вдруг заметила одного человека внизу на дороге. Он шел сквозь толпу, как волк через лес. Сами того не понимая, люди расступались перед ним, смыкаясь за его спиной. На нем не было доспехов, за ним не спешили устрашающего вида воины. Едва ли этот незнакомец знал, какая сила заточена в нем. Замечал ли он, что под его шагами прогибается податливый мир? Лорин чуть слышно хмыкнула. Она много раз задавала Харди вопрос: что заставило его взять с собой маленькую девчонку и воспитать ее, как родную? Что он разглядел за копной спутанных волос, любопытным взглядом и дерзким нравом? Теперь она понимала, что означали его слова: «Есть люди, которые словно дым – их может быть много, но подует ветер и следа не останется. А есть люди, как пламя. В их силах давать и отбирать жизнь, изменять само устройство мира на свой лад. Такие люди – бесценны. Однажды они создали наш орден».

– Неужто кто-то из наших? – беззвучно спросила она саму себя, не заметив, что снова связала себя с Созидателями.

Что если Чапа был не единственным, кому поручили слежку за посланником Пруссии?

Незнакомец и впрямь скрывался: длинное узкое полотно было обмотано вокруг его головы на манер чалмы, а самый край закрывал нижнюю часть лица до глаз. Под плотным халатом темного цвета были едва различимы выступающие элементы спрятанного оружия. Одни ножны на бедре, вторые – на спине.

Он вошел в двери дома, где жил прусс. Как бы ни всматривалась Лорин в подзорную трубу, она не могла разглядеть ни то, как поднимался этот человек по лестнице, ни то, как попал в комнату того, за кем она следила. Шторы мгновенно опустились.

– Вот крысеныш, – Лорин огляделась.

Оживленная улица, солнечный день. Как ни старайся, незамеченной подкрасться к окну и заглянуть внутрь попросту невозможно. Оставалось ждать и молиться, чтобы незнакомец не оказался подосланным убийцей.

Довольно скоро тот самый человек вышел из дверей дома. Шторы на окне раскрылись, но Лорин не заметила самого посланника. Да и тот, кто теперь удалялся в темном халате и покрытой головой, был другим. Он изменился и в росте, и в осанке, а главное – утратил ту невидимую власть, что прежде расчищала ему путь. Теперь же он протискивался мимо торговцев, сжимаясь, словно боясь получить удар.

– Что за дешевый маскарад! – Лорин была возмущена таким поверхностным подходом. Конечно, стоило порадоваться, что за дело взялись люди без опыта, что облегчит ей работу, но что-то не давало ей покоя. Либо ее оппоненты совсем неопытны в такого рода делах, либо ее нарочно выманивают. И самое в этом неприятное, что Лорин не могла себе позволить игнорировать этот вызов. Даже если ее влекут в ловушку, нельзя упустить посланника.

Она сложила и спрятала подзорную трубу, на животе доползла до края. Между стеной дома, на крыше которого она находилась, и соседним был совсем небольшой промежуток. Она оттолкнулась от крыши и спрыгнула на открытый балкончик этажом ниже. Услышав взволнованный женский голос за плотной занавеской, Лорин перескочила через перила и зацепилась за оставленную ею же веревку. Сквозь кожу перчатки она почувствовала жжение в ладони, пока стремительно спускалась на землю.

Вылетев с задворок на улицу, она взгромоздилась на телегу, не слушая возмущенные вопли владельца, который как раз грузил купленный товар. Отмахнувшись от него, Лорин озиралась, пока не заметила удаляющуюся съежившуюся фигуру. Спрыгнув с телеги, не слушая льющуюся ей в спину брань, она поспешила за тонущим в толпе образом, чтобы вовсе не потерять его.

Ей пришлось перейти на бег, расталкивая прохожих. Кто-то схватил ее за локоть: не то намереваясь проучить, не то приняв за воришку, но Лорин высвободилась. Ей нельзя было упускать из вида прусса – она не сомневалась, что идет именно за ним. Уйдя в сторону от отряда янычар, чьи бёрки – войлочные колпаки – виднелись издалека, Лорин обошла дом, чтобы сократить расстояние до своей жертвы. Впрочем, о какой жертве речь? Пруссия не проиграет от подмены договора. Скорее, наоборот…

Она не увидела – почувствовала. Чужой взгляд прожигал ей спину. Это не было случайностью, чутье ни разу не подводило ее на охоте. А сейчас охотилась не только она, но и на нее. Приманка всё удалялась.

Не упустить его и не попасться – почти непосильная задача. Уйдя в тень переулка, Лорин сорвалась на бег. Едва не столкнулась с женщиной, полощущей белье в тазу. Перед тем, как выскочить на улицу, она обернулась. За развевающимися на ветру постиранными сорочками виднелась фигура бегущего человека.

Лорин вложила в ладонь рукоятку маленького ножа, который легко спрятался в рукаве.

Впереди мелькнул прусский посланник.

Она слышала торопливые шаги за спиной.

Ритмично отбивали шаг янычары, точно нож вспарывая толпу. Их выбритые лица с длинными усами были суровы и полны отрешенного достоинства.

Рука, намеревавшаяся схватить Лорин, сжалась, поймав воздух. Женщина успела прыгнуть в толпу прямо перед янычарами, и тотчас ускользнула с их пути на противоположную сторону улицы. Обернувшись, она не увидела того, кто за ней бежал. Видимо, он решил пропустить отряд, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

Лорин следовала за янычарами. Отряд в синих одеждах двигался по улице, будто волны накатывали на берег одна за другой. Дойти бы до перекрестка, а там – направо, где последний раз мелькнул халат прусского посланника. Оборачиваясь через плечо, она видела лишь смыкающуюся толпу. Где ее преследователь? Неужели все же испугался османских воинов? Она шла так близко к ним, что рисковала обратить на себя их гнев. Один всё время с подозрением косился на Лорин. В грязных обносках она могла сойти за воришку. Внезапно чужая рука сжала запястье. Лорин попыталась вывернуться, но захват переместился выше локтя. Тогда она направила за спину острый и тонкий, как шило, нож, да только он вмиг очутился на земле, а обжигающая боль пронзила от стиснутого кулака до плеча. Лорин дернулась, с силой наступила на ногу своего противника, слепо ударила затылком и угодила тому в челюсть. Отряд янычар остановился и повернулся в их сторону, люди, что, казалось, не замечали происходящего, вмиг расступились, будто опасались запятнаться в чужой беде.

Лорин видела, как хищно заострились усы воинов, и с досадой подумала, что ее примут за сбежавшую рабыню и в лучшем случае бросят в темницу, а в худшем – сперва отстегают плетьми.

– Все в порядке, – послышался жесткий голос за ее спиной, – можете идти.

– Как скажете, Сафар-эфенди, – странным тоном, сочетая уважение и насмешку, ответил предводитель отряда, и янычары, мгновенно позабыв об отвлекшей их мелочи, величественно двинулись дальше.

Эфенди – не самое высокое звание, чтобы его слова были приняты как приказ. Но имя… Лорин не верила в совпадения. Они случаются в жизни куда реже, чем думают многие люди, настолько редко, что их следует считать исключением из правил четких последовательностей.

Сильные руки, до боли сжимающие ее плечи, оттащили женщину к стене дома и развернули. Теперь они оказались лицом к лицу.

Он возмужал. Доведись им встретиться в толпе – Лорин не признала бы. Досадуя на себя за это, она утешалась лишь тем, какое удивление было в его глазах.

– Ты?! Здесь! – не то прорычал, не то прошептал он, срывая платок с ее головы. Огненно-рыжие волосы пламенем пролились на плечи.

Как не узнать ту, что убила его родного брата? Из милосердия, но иногда нюансы стираются из памяти. Впрочем, он спас ее, а это не похоже на действия мстителя. Хотя откуда ей знать о понятиях чести у ассасинов?!

– Решила поблагодарить тебя лично, – улыбка Лорин была жарче осеннего солнца.

– Ради этого рыскала по всему Константинополю? – прищурился он, усмешкой демонстрируя недоверие.

– В Англии меня бы сочли любезной. Прости, я не так хорошо знаю ваши нравы…

Он обернулся, и под его взглядом застывшие, было, зеваки тут же поспешили по своим делам. Нагнувшись к ней, Сафар прошептал:

– Я знаю, за кем ты шла. Скажи: зачем?

Лорин посмотрела ему в глаза. Он смышленый, сам поймет, что есть вопросы, на которые нелепо ждать ответы. Ее молчание будто удовлетворило любопытство ассасина, и он кивнул, точно услышал исчерпывающее объяснение.

– Если ты здесь, значит, в Лондоне тебе грозила смерть. Означает ли это, что ты не служишь прежним хозяевам?

– Возможно…

– Тогда идем.

Сказав это, он потащил ее, все так же сжимая руку, и Лорин не оставалось ничего другого, как послушно следовать за ассасином.

Близь базара воздух пропах сушеными и свежими фруктами. Слышался звон сыплющихся монет, крики ишаков, голоса торговцев, возгласы покупателей. Две цыганки танцевали в углу, отбивая ритм хлопками по бубну. Их пыльные босые ноги месили кашу из акче[12]12
  Мелкая серебряная монета.


[Закрыть] и песка.

Сафар в широкой белой рубашке, заправленной в штаны, привлекал внимание окружающих. Без традиционной одежды, с тонкими чертами лица, выбритый и с коротко остриженными волосами он больше походил на испанца, чем на турка. Что уж говорить, как прожигали взглядами его спутницу, чьи волосы огненными крыльями летели за спиной.

С большим усилием, увязая, как в меду, они пробивались сквозь толпу вперед. Рука Сафара крепко удерживала Лорин. Глядя на его побледневшие пальцы, женщина подумала: «Лисица способна отгрызть собственную лапу, попавшую в капкан. Всё ради свободы. Но долго ли протянет трехногая лисица?» Воля ради воли – кому это нужно?

Собор Святой Софии, построенный еще в Византийскую эпоху, некогда был православным, и находился возле императорского дворца. Великолепная постройка поражала своей монументальной мощью. Даже Лорин, чьи христианские убеждения едва ли можно было назвать прочными, испытала некий трепет, входя в тень, что отбрасывали стены святилища. Окружающие основное здание минареты, словно пики, устремились в небеса.

Обогнув собор, они приблизились ко входу, но вместо того, чтобы пройти в двери, в которые направлялись правоверные для совершения намаза, Сафар потащил свою пленницу к небольшой постройке, которая служила византийцам баптистерием – то есть помещением для обряда крещения. Нынче же здесь был захоронен Мустафа I. Мрачное торжество смерти на прахе христианского обряда для живых. Но ассасин пришел не затем, чтобы почтить память усопшего. Отодвинув скромную в своем изыске фреску, он потянул рычаг. Послышался шорох и скрежет. На стене, противоположной от входа, выступила вперед каменная кладка, отодвинулась в сторону, открывая глухую тьму уходящего в никуда проема.

– Идем, – сказал Сафар, подталкивая вперед Лорин. Сам же он подхватил стоящую на пороге масляную лампу и поджег фитиль кресалом.

Вниз уходили неудобные ступени с округлыми стесанными краями. Судя по состоянию лестницы, тайный ход был построен еще византийцами.

– Ты ведешь меня в ад? – спросила Лорин, останавливаясь на нижней ступени, чтобы пропустить вперед своего спутница.

– Скорее, из него.

В отблеске огня его усмешка показалась зловещей.

Они шли по длинному коридору с низким потолком. Спертый воздух застревал в горле на вдохе. Под ногами скользили сырые камни. Спустившись еще по широким ступеням, сохранившимся куда лучше, они вдруг вышли на свет. Сперва Лорин даже прикрыла глаза: после темноты сияние сотен свечей было ослепительным. Оглядевшись же, она не сдержала восхищенного возгласа. Потолок устремился вверх, изогнулся куполом, широкие колонны поддерживали своды. Невообразимые тени ложились в дальние углы, переплетались в ажурные узоры.

Услышав свист, Лорин дернулась назад, и в тот же миг об камень, на котором стояла ее стопа, ударился наконечник стрелы с синим оперением.

– Азим! – крикнул Сафар, поднимая руку с раскрытой ладонью. – Где твои глаза?!

– При мне, брат, – из-за колонны показался невысокий мужчина в длинных одеждах. Яйцевидная голова с тяжелыми щеками покоилась на короткой шее. Прищурившись, он смотрел на Лорин, показавшуюся за спиной Сафара.

Судя по промелькнувшему в глазах страху, этот выстрел был случайностью. Либо неудавшийся страж спустил стрелу не нарочно, передержав лук в напряжении, либо занервничал от звука шагов. Оба варианта были для него губительны, потому он принялся нелепо защищаться:

– Я стрелял не в тебя, а в нее.

– В меня? – уточнила Лорин вежливо. Она видела этого труса насквозь. – Или в камень под моей ногой? Похоже, ты его убил.

Свирепо втянув воздух сквозь зубы, воин Азим снова поднял лук, но Сафар прикрикнул на него:

– Стрелять во всех без разбора? Ты воин или перепуганный пастух?

Обернувшись к Лорин, он процедил сквозь зубы:

– Иди за мной. Молча.

Они поднялись по трем ступеням к двери. Сафар дважды постучал по ней кулаком, подождал и добавил еще два удара. Тогда до них донесся скрежет дерева об дерево, и дверь открылась. Человек, прислонивший к стене засов, с удивлением смотрел на Лорин, словно впервые увидел перед собой женщину.

– Закрывай, – велел Сафар.

По короткому коридору они попали в круглое помещение, похожее на огромную трубу, по стенам которого вверх уходила винтовая лестница.

– Сафар– эфенди! – приветствовал вошедшего мужчина с ухоженной бородой и благородным носом, похожим на орлиный клюв. Судя по его выправке, человек тот был военным.

Лорин бросила взгляд на стол, поверхность которого была расписана в виде плана города. Судя по вонзенным в него ножам, здесь обсуждался план военной кампании.

– Оставишь ли ты нас, Джасим?

Хотя Сафар был вдвое моложе того, к кому обращался, мужчина учтиво поклонился ему и вышел. Двери здесь отсутствовали, и его удаляющиеся шаги еще долго звучали эхом в коридоре.

Дождавшись тишины, ассасин обошел стол и посмотрел на Лорин:

– Так все же: зачем ты пришла в Константинополь?

– Корабль, увезший меня из Англии, причалил в порту Авидос всего шесть дней назад. Я не собиралась оставаться здесь. Мне нужно в другое место, но без денег далеко не доберешься.

Лорин прошлась по кругу, не сводя с него глаз. О, как же честь слаба перед бесчестьем! Он спрашивает, ожидая ответа, а другой бы рассекал её кожу плетью, сжигал раскаленным железом, рвал бы ножом, точно когтями.

– Зачем ты помог мне? – этот вопрос терзал Лорин с тех самых пор, как она услышала, по чьему приказу ее спасли из Тауэра.

Кому, ну кому придет в голову заботиться о жизни чужого человека, от которого нет выгоды?!

Сафар увел взгляд в сторону, сплел руки на груди, думая над тем, что скажет.

– Я должен был знать. Знать, кто ты. Правду. В Лондоне живет человек, которому я могу довериться.

«Должник», – вспомнила Лорин слова того, кто ее вытащил из темницы. Но почему же ассасин упустил это слово?

– Я просил приглядывать за тобой.

– Следить?

Он поднял голову и посмотрел на нее с презрением и негодованием, словно она оскорбила его этим предположением. Но отрицать очевидное было бы бессмысленно и глупо.

– Ему так и не удалось узнать, кому ты служишь. Одно лишь повторялось из письма в письме: «она не из тамплиеров». И потому ты здесь.

– И всё? – изумилась она. – Теперь мы союзники?

– Нет. Не союзники, – нахмурился он, чувствуя иронию в ее тоне. – Но мы больше не враги.

«Мальчик мой! Ты врагами считаешь только тамплиеров? Святые небеса, как же легко тебе, должно быть, живется!» – с изумлением подумала она. Сафар по-своему истолковал ее выражение лица, и с нажимом растолковал:

– Ты спасла моего брата от ужасной смерти. И, возможно, больше, чем от смерти.

Лорин догадывалась, о чем тот говорит. Если бы несчастный пленник тамплиеров не выдержал пыток и предал братьев, это было бы позором.

– Если же ты не служишь никому более, – Сафар прокашлялся и вернулся к прежней теме разговора, – зачем следила за тем человеком?

– Значит, ты знал? – Лорин прислонилась к стене. От усталости у нее немного кружилась голова. От голода сводило живот. Она не помнила, когда последний раз нормально ела и спала. Стоило ей попасться, точно глупой рыбе, на крючок вора Чапы, как сердце ни на миг не могло успокоиться.

– До тебя люди были разные, приходили день за днем, ложились на крышу и ждали, – Сафар усмехнулся и покачал головой. – Больше они его не найдут.

Если бы он знал, что означают эти слова для стоящей перед ним женщины. Когда Чапа поймет, что его добыча улизнула, он сильно разозлится. Очень сильно.

– Ты привел меня сюда, чтобы сказать это? И что теперь? Убьешь, чтобы я не выдала твоё тайное логово?

Сафар покачал головой, обходя стол, приблизился к ней и остановился всего в полушаге, глядя сверху вниз.

– Тебе ничего не грозит, даю слово, – весомо произнес он. – По крайней мере, не сейчас. Мне…

Судя по тому, как тяжело емудавалось каждое слово, то, что он собирался сказать, было крайне важным.

– Мне поручили ответственную миссию, но людей почти не осталось. Приходится набирать…

– Всякий сброд? – уточнила она.

– Необученных людей, – слегка нахмурившись, поправил Сафар. – И наставлять их. Слишком много сил отбирает противостояние в Европе. Здесь, в Константинополе, ведется война, которая почти не заметна. И проиграть может только моя родина. Враги хотят уничтожить ее.

– До сих пор они успешно маскировали свои помыслы, позволяя расширять границы Империи.

Сафар мужественно стерпел эту насмешку и ответил, будто не услышал замечания:

– Слишком сильный противник вызывает лишь страх и вынуждает слабых искать спасение в подлости. Союз с Пруссией нужен моему султану, нужен моему народу. И тебе это известно, раз ты следила за Александром фон Мантасом.

Лорин не стала притворяться, будто впервые услышала это имя.

– На мне лежит ответственность за моих людей, за мой народ. Новобранцы полны сил и веры, но им не хватает главного – опыта. Человек, знакомый с играми на политической арене, пригодился бы в наших рядах.

– Постой… – Лорин рассмеялась, осознавая абсурдность ситуации. – Ты просишь меня о помощи?

– Нет, – спокойно ответил он, даже позволив себе усмехнуться уголком рта. – Я предлагаю оплатить твои услуги. Нанять, как сделал тот, по чьей указке ты следила за пруссом. Сколько?

Лорин испытала странное чувство. Разве может облегчение быть с таким неприятным привкусом? Чем оскорбительны эти слова? Возможно, все дело в тоне или во взгляде, или в том, что стоит за этой незамысловатой фразой от человека, который ни за какие сокровища мира не продаст своих братьев.

– Думаю, мы сойдемся в цене.

Сафар не требовал невозможного. Он собирался выследить тех, кто способен помешать сделке между государствами, и остановить их. Любым из надежных способов. Судя по тому, что и как он говорил, по мнению ассасина Лорин была простой наемницей. К собственному удивлению она не могла отрицать его правоту. И временный союз с рыцарями Востока пошел бы ей только на пользу. Это значительно облегчит задание Чапы. Если Сафар убежден, что сумел перекупить ее, назвав большую цену, то не станет слишком рьяно следить. Он светло наивен и прямодушен. Удивительно, как он очутился во главе столь ответственной миссии, еще и без подготовленных людей!

– Как это случилось? – спросила Лорин в момент, когда затянувшееся молчание стало неприятно ощутимым, как постороннее присутствие.

Сафар гостеприимно предложил ей отведать обед вместе с ним и остальными «учениками». Они сидели за общим столом в зале, находящемся здесь же, в подземных туннелях, и все украдкой или открыто глазели на единственную женщину, очутившуюся среди них. Знали бы, при каких обстоятельствах судьба свела гостью с их предводителем, то и вовсе глаза бы на пол выронили.

– Что именно? – спросил Сафар, а когда ему пояснили суть вопроса, ненадолго погрузился в размышления. То, что он говорил открыто при своих учениках, не делало ему чести, а указывало на недостаток опыта. – Это поручили моему наставнику. Но он и его отряд были отозваны. Матиас не спешил в наш порт, а когда пожаловал, я оказался один… со своими соратниками.

Лорин сдержала восклицание, что едва не слетело с ее губ. Никто из присутствующих не понял бы столь емкое и грубое ругательство на ее родном языке. От этой сделки многое зависело, а ответственность лежит на мальчишке. «Какое мне дело?! – одернула она саму себя. – Тем проще будет угодить Чапе и покинуть город».

– И все же, что от меня требуется? – Лорин старательно ломала плоский хлеб, отправляя в рот маленькие куски, хотя с огромным удовольствием впилась бы в него зубами и глотала, не разжевывая. Она так хотела есть, что даже сейчас, во время обеда, ее не покидало чувство голода. Чапа не был жаден, но он не особо желал раскармливать своих гостей. И Лорин всякий раз отдавала свою порцию, разделяя ее между детьми. Они не знали, конечно. Зачем? Старшим хватило бы упрямства отказаться.

– Оставайся при том, кто тебя нанял первым, – Сафар искоса посмотрел на нее, – и проследи, чтобы пруссу не навредили. Через несколько дней состоится подписание договора. Дело это будет тайным, и, тем не менее, без торжества не обойдется. Будут приглашены ближайшие соратники султана. Чутье подсказывает мне, что среди них может находиться заговорщик, и успех предприятия останется под угрозой, даже когда обе подписи будут стоять на документе.

«А твое чутье куда умнее тебя самого», – подумала Лорин с удивлением. Таких людей ценили Созидатели.

– Почему ты мне доверяешь?

Она не хотела задавать этот вопрос, вышло случайно. Просто то, что не давало покоя мыслям, слетело с языка. Судя по мгновенно опустившимся взглядам учеников, они разделяли ее недоумение. От Сафара, конечно, это не укрылось. Он поднялся, приглашая пройти за ним. Лорин с сожалением оставила недоеденную лепешку.

Под высокими каменными сводами блуждало звонкое эхо капающей воды. Шуршала одежда Сафара и лохмотья, в которые оделась Лорин. Таинственные тени испуганными крысами разбегались от света факела, прятались по углам, щерились оттуда, смыкаясь за спиной проходящих мимо людей.

Из мрака вынырнула округлая площадка, находящаяся на возвышении. Здесь были расположены четыре прямоугольных мраморных саркофага с памятными табличками у подножий. Лорин со странным чувством неприязни осознала, что находится в гигантском склепе. Служба у Созидателей, полученные знания и сформировавшаяся под тяжестью изученных научных трудов философия не позволяли ей слишком эмоционально реагировать на близкое нахождение рядом с усопшими. Это всего лишь оболочки, оставшиеся после смерти сознания. К тому же, погребенные под каменными плитами. И все же она ощущала странное давление, будто далекий свод потолка внезапно рухнул вниз и завис над самой ее макушкой.

– Здесь покоятся великие мастера, – сообщил Сафар, проходя между саркофагами. Свет масляной лампы растворялся в густой, как смола, тьме. Светлая одежда, золотистые блики на лице – это делало ассасина похожим на призрак.

Лорин поежилась, хотя в зале было не холоднее, чем в том, откуда они пришли.

– Пред их ликом я буду откровенен с тобой, – глухо произнес Сафар. – Пруссия не спешит заключать договор. Сейчас все ее силы сосредоточены на войне. От этого союза они хотят получить наибольшую выгоду. И ждут. Тянут сроки, торгуются. Они рассчитывают, что султан поднимет ставки.

– А он не собирается этого делать, – догадалась Лорин.

– Не может, – исправил он. – Если уступить еще больше, договор перестанет быть прибыльным. Нам нужно убедить посла, и близится день, когда дальнейшие ожидания станут бессмысленными.

Лорин показалась странной возникшая после этого заявления пауза:

– К чему ты ведешь?

Сафар искоса взглянул на нее:

– До меня дошли слухи о женщине с огненными волосами, которая повлияла на итог конфликта между французскими и британскими войсками в Бенгалии. Не станешь же ты утверждать, будто речь о ком-то другом.

Будто тупой нож ударил по сердцу. Дыханье сбилось, и воспоминания, горче полынной настойки, хлынули в душу. Горло сжалось от всех несказанных слов, непролитых слез. Она никогда ни с кем не говорила о том, что случилось. Харди прочел в отчете то, что должен был. Ему было не до того, чтобы вытягивать каждое слово из подопечной: Созидатели уже ухватили его за мягкое место. Но могла ли Лорин знать, что всё так обернется? Ее превосходно выдрессировали, как достоверно изобразить несуществующую любовь. Но никто не говорил, что делать, если чувство окажется искренним, безумным, как вырвавшаяся из клетки птица, губительным, как оброненная в бокал капля яда. Ее учили притворяться, но не учили любить. И впервые столкнувшись с этим безумием, она поставила под угрозу не только миссию, но и свою жизнь, и жизнь Харди. Она изменила планы Созидателей, позволив Британии победить в войне. Роберт Клайв вошел в историю, его уважают даже враги, а те, кто никогда не ставил на своенравного полководца, только разводят руками и рассеянно кланяются ему.

Всё это правда, но неужто ассасин предложит ей соблазнить прусского посланника?

Ее долгое молчание Сафар расценил, как лишнее, и ничего не значащее подтверждение его правоты.

– Меня тренировали быть воином, – произнес он негромко, – а не политиком. Ты же сражалась на том поле боя, где не видно крови, а вместо оружия – точное слово.

Лорин сделала вид, что размышляет. По сути, ей было, о чем подумать. Если прусс не подпишет договор, она не выполнит часть сделки, оговоренной с Чапой, а значит – не заберет своих детей и не сможет отправиться в Бодрум. Договор с Сафаром ей на руку со всех сторон.

– Хорошо, ассасин, я помогу тебе и твоему султану, – ответила она, разглядывая его красивый профиль, едва различимый сквозь мрачные переплетенные тени.

* * *

Чапа был удивлен ее появлением.

– Мне донесли, что тебя увел ассасин, верный пес султана, – хмуро заметил он, разглядывая ее с ног до головы. – Не похоже, чтобы тебя допрашивали. Ты жива и здорова. Объяснись!

– За то, что не умерла? – Лорин сняла пыльный халат, мельком глянула на притихших в углу детей. Мэри делала вид, что читает Библию, но слишком давно не переворачивала страницу. Джек напряженно вырезал крошечным ножиком лодку из куска дерева. Зато младшие сохраняли безмятежность: Брендан играл старой туфлей с загнутым носком, а Мэри шагала пальцами по дощатому полу, будто перебирала клавиши пианино.

– Чего он хотел? – строго спросил Чапа.

Лгать было бессмысленно и опасно. Поэтому Лорин осторожно и бережно, будто доктор, открывающий повязку на свежей ране, преподнесла часть правды.

– Мы были знакомы ранее, и он по старой памяти обратился за помощью. Что же ты хмуришься? Прежде я была всего лишь наемником, а теперь – гарант невмешательства твоих противников.

– Ты не была всего лишь наемником, – Чапа пристально смотрел на нее, обходя стороной. – У меня хватает людей, но я знаю, что ты действуешь наверняка, Химера. Ты хитрая, изворотливая и бесчестная тварь, это делает тебя полезной. Но это же делает тебя опасной. Как мне знать, что ты не продалась ассасину?

Его шелестящий тон заставил Джека оторваться от своего занятия, но он не понимал, что говорит турок, и потому только следил за ним взглядом.

– Никак, – пожала плечами Лорин и добавила, заметив, как вытянулось лицо вора. – А что ты хотел услышать? Какие гарантии? У нас с тобой договор не совсем по доброй воле. Но ты обеспечишь мне дорогу в Бодрум.

Чапа ушел, хотя по его лицу было ясно, что разговор он не считает завершенным. Лорин устало опустилась на затоптанный ковер, от которого воняло шерстью и потом. Комнатушка, выделенная Чапой почти на чердаке, была крошечной, продуваемой ветром, с тонкими стенами, но зато здесь спали только она и дети, а это уже было совсем неплохо.

– Ты заберешь нас отсюда? – спросила Мэри.

Последнее время она вела себя тише. Видимо, ее настолько пугала возможность остаться в пленницах у турка, что даже презрение и неприязнь к матери отступили на задний план.

Лорин кивнула. Как заставить прусса подписать договор? Угрожать – рискованно, подкуп может стать ошибкой. Ритмичное постукивание пальцев по доскам не давало ей сосредоточиться. Недовольно повернувшись к Элис, она спросила:

– Нельзя ли тише? Что ты делаешь? Мышей пугаешь?

Девочка мгновенно прекратила, потупила взгляд и обиженно выпятила нижнюю губку.

– Она играет, – жестко сказала Мэри, вступаясь за сестру. – Маргарет обучала ее игре на пианино. Элис даже концерты давала. Но тебе это ведь не…

Лорин больше не слушала. Она смотрела на младшую дочь, представляя ее в другой одежде, в парике, за черным лакированным роялем. От восторга она едва не рассмеялась.

– Мой Бог, Элис! Тогда играй, играй! – воскликнула она радостно, подсаживаясь ближе к удивленной девочке.

Теперь Лорин знала, как убедить прусса.

* * *

Давно Топкапы[13]13
  Дворец в Константинополе, где обитал султан.


[Закрыть] – или же Сераль – не знавал подобных пышных приемов. Таких приемов, которые должны считаться тайными. Именно поэтому на каждом углу, от базара до порта все обсуждали прибытие австрийского посла. К тому моменту, как во дворце наполнили первые бокалы в знак приветствия, не осталось ни одного человека, который бы не слышал новости.

Александр фон Матиас был приглашен, как дорогой гость, и все же он с удивлением обнаружил, что не является более центром внимания султана и его свиты. Нынче же все окружили особу, которая никак не могла быть послом гордой Австрии. Или же могла? Молодая женщина с матово-белой кожей, в пышном напудренном парике, похожем на облако, в платье, которое, несмотря на всю скромность фасона, подчеркивало соблазнительные линии тонкой талии и высокой груди. Она томно обмахивалась веером, принимая сладкие комплименты от окружения. Александр фон Матиас приблизился поприветствовать эту посланницу, чтобы хотя бы самому понять, как так случилось, что Австрия прислала на переговоры женщину, которая больше похожа на куртизанку. Но не успел. Их всех пригласили в другой зал, где на помосте находился рояль.

– Прошу вас, великий султан! – на турецком с ужасающим гортанным акцентом произнесла женщина, обращаясь к султану Мустафе III, который с улыбкой направился к приготовленному для него креслу.

Остальные встали полукругом за его спиной. Александр Матиас дивным образом оказался оттеснен от султана, в то время как австрийка крутилась рядом с правителем, что-то щебеча.

Но вот все стихли, и стали слышны лишь робкие шаги. Едва не подпрыгивая, Матиас пытался рассмотреть что-либо за спинами стоящих, точно стена, людей. И вот он увидел крошечного мальчугана в красном камзоле, в парике с аккуратной косичкой. Он выглядел взволнованным и бледным, мелким и хрупким. Ему было около пяти лет. Поклонившись собравшейся публике, мальчик сел за рояль и положил руки на колени. Подождав немного, взмахнул ими и опустил на клавиши.