Текст книги "Антидот к паранойе"

Глава 26

– Вот оно тебе надо было, а? – Степа переступил с ноги на ногу.

– А то? – фыркнул Декстер. – Ты прикинь, какая практика? Ну когда я еще смогу накормить почти одновременно сорок тысяч человек? А реклама? Не забудь про фото, по всему бару развесим.

– Ага, и по всему Изюбру, – не удержался от сарказма Донкат. – И на орбите рекламные паруса растянем. «Неподражаемый Декстер своими руками оделяет страждущих».

– Про деликатес не забудь, – серьезно поправил его сакс, не отвлекаясь от основного занятия. – Не чем-то там непонятным оделяет, а «той самой» таиксаной. И пусть тогда хоть кто-нибудь определит меня на предпоследнее место.

Степа искоса глянул на Декстера. О-о, как все запущено-то. Вообще-то про рекламные паруса на орбите Изюбра – это была шутка. И подобная реакция Шойса не сильно прогнозировалась. Хотя, …  а что? С него станется. Видать, та неудача на «Ойкумене» задела Декстера куда глубже, чем кажется.

– Я пошутил, Шойс, – осторожно сообщил Степа.

– Я тоже, – хохотнул сакс. – А ты вправду подумал?

Он развернул свою фирменную тридцатидвухзубную белоснежную улыбку к Степе.

– Кто тебя знает? – пожал плечами Донкат, не расслабляясь раньше времени. В случае с общественным признанием про Шойса ничего заранее не скажешь.

Как выяснилось, правильно не расслаблялся.

– А про рекламную кампанию, это ты, кстати, хорошо придумал, – вдруг одобрительно закивал Декстер. – И вправду надо будет подумать на эту тему. Ты ведь еще и запись ведешь?

– У Соловья попросишь, – открестился Степа. – Когда все закончится.

Он осмотрел бесконечную вереницу людей перед карантинным пунктом.

– А закончится оно нескоро.

– Н-да, – Декстер тоже посерьезнел. – Тут еще пахать и пахать. Ладно, давай дальше.

Идея сакса на первый была простой, прямой и бесхитростной, как лесной нож, входящий в комплект выживания убээса. Накормить всех салатом до полного «не могу», и тем самым отделить агнцев от козлищ. Вернее, от козлища. Вредного такого козлища. По имени Таиксана.

«Харон» не подвел. Вокруг неприметного города Силайка и примыкающей к нему резервной базе космоштурма воздвиглась невидимая стена, перебраться через которую не получилось ни у кого. А пытались. После громогласного объявления через закинутые в город ретрансляторы о том, что территория блокирована, и покидать ее запрещается под угрозой физического уничтожения, несколько ботов с разными промежутками времени хотели вырваться из охваченного боями города. Кто там был, уже неважно. Степа старательно гнал от себя эти мысли, но они все равно возвращались. Были ли это обычные граждане, не поверившие в то, что космофлот, призванный их защищать, откроет огонь по гражданским судам, или это Таиксана, не жалея заемных тел, раз за разом проверял крепость принятых решений? Выяснить это сейчас не представлялось возможным. Да и потом вряд ли. Доказать наличие мистического вируса в голове у тех, кто сидел в этих ботах невозможно. Да и неважно это. Конец у всех был один: сдвоенный крейсерский залп с орбиты – и на месте «нарушителей» остается только груда расплавленного и покореженного металла. Когда Декстер предложил это Соловью, Степа решил, что он ослышался. Но замначальника техдепартамента ФАФ явно знал о происходящем больше, чем они, и поэтому скорость принятия решения удивила даже автора идеи. Сакс только брови поднял, когда ответ на его кажущееся бредовым предложение пришел всего через несколько минут. Соловей только поинтересовался исходной информацией, которой располагал Декстер при принятии решения. Аналитики «Павлина» обработали ее очень быстро, и через час после первого сеанса связи атмосферные штурм-боты «Харона» уже сбрасывали ретрансляторы, из которых непрерывным потоком шла информация о предстоящей операции.

Тут тоже ничего сверхъестественного не было: федеральное правительство разъясняло происходящее (в адаптированной версии, разумеется) и объявляло так долго ожидаемую эвакуацию.

Из официальных разъяснений следовало, что планета столкнулась со вспышкой неисследованной ранее бактериологической инфекции, и в связи с этим город подлежит тотальной эвакуации после непродолжительного карантина. Что именно там плели пропагандисты ФАФ, Степа не вникал, ему хватало сути. А суть была такова, что вариантов несчастным жителям предлагали немного: либо эвакуация после обследования на предмет вредных бактерий и вирусов с непродолжительным карантином, либо добро пожаловать в мир иной вместе с городом, который планировался к полному уничтожению с последующей зачисткой.

– Давай, запускай следующую партию, – Декстер выбросил досмоленную до фильтра сигарету, заканчивая короткий перерыв, и махнул рукой старшему из космоштурмовского конвоя, обеспечивающего порядок при прохождении карантина.

Нет, понятно, что уничтожать целый город – занятие то еще, да и не планировал никто, если честно, этим заниматься. Но звучало все более чем угрожающе.

А на самом деле расчет Шойса строился на том, что Таиксана, в чьем бы теле он ни находился, вряд ли обладал информацией относительно возможностей «Харона». Одно дело громко заявить, мол, вот мы сейчас тут все уничтожим, и совсем другое – осуществить это на практике. Разрушение города залпами крейсеров с орбиты вовсе не гарантировало полное и безусловное уничтожение всех оставшихся жителей, это вам скажет любой космоштурм, хоть раз участвовавший в боевых операциях. Все равно где-то да останется подвал, щель, овражек в парке или еще что-либо подобное, где останутся уцелевшие. И также нет никакой гарантии, что зачищающие город подразделения космоштурма найдут спрятавшегося человека. Но, как уже говорилось, надежда была на то, что Таиксана этого знать не может. Тем более, что в альтернативе он получал более чем серьезную возможность вырваться на орбиту. Ну, по крайней мере, должен был так думать. Декстер отдельно настоял, чтобы ретрансляторы детально описали процедуру карантина. И как можно громче донесли до всех, что никаких специальных сверхъестественных действий предприниматься не будет. Медицинское обследование и бактериологический контроль. Всего лишь. Осмотр и анализы – ничего больше. Слышите, господин из ненашего мира? Никаких экстрасенсов, сплошные врачи. Все для вас. Только выбирайтесь, пожалуйста, наружу. А то мы уже задолбались за вами бегать по всей планете.

– Сюда, пожалуйста, – Декстер показал первому из партии, запущенной в карантинный блок, на стол, уставленный мисками и тарелками. Кряжистый старик, степенно вошедший в помещение, подозрительно посмотрел на сакса.

– Именно так, – Декстер постарался вложить в свою людоедскую улыбку максимум обаяния. – Первым этапом мы просим вас принять вот это.

– Что именно? – старик не сдвинулся с места, рассматривая тарелку, стакан с водой и лежащий рядом с ними странный плоский брикет зеленого цвета.

– На ваш выбор, – с утра Декстер еще источал радушие, сказывалась выучка владельца бара, но сейчас, ближе к вечеру, даже его железная выдержка начинала сбоить. Его улыбка стала больше напоминать оскал, а единственным желанием, сквозящим в его глазах, стало запихать как можно быстрее все приготовленное в глотки эвакуируемого населения «ма-а-аленького» городка. Но увы, увы. Приходилось терпеть. Сам придумал, сам и мучайся. Инициатива в армии гарантированно возвращается к автору.

– Салат, стакан или этот кирпич? – старик явно был настроен на добрую ссору. Во всяком случае, его голос звучал все более и более сварливо, а глаза, смотрящие из-под кустистых бровей, прямо-таки излучали недовольство.

Степа украдкой посмотрел на сакса. Декстер сощурился и набрал в грудь воздуха.

– Давайте я вам чуть-чуть объясню, – все же сакс уважал старость. Был бы тут кто другой, добром бы дело не кончилось, но со стариком Шойс решил не связываться. – Вот это, – сакс широким жестом обвел стол, – является непременным условием прохождения карантина.

– И что? – явно нарываясь на ссору, перебил его старик.

– А ничего, – Декстер вдруг успокоился. Просто успокоился, и все. Перегорел? – Не съедите предложенное – не выйдете отсюда. Просто, да?

– А если…

– Не если, – сакс не стал длить ссору. – Не едите, не проходите карантин. А начнете бузить…, – Декстер сделал знак, и стоящие по углам карантинного блока космоштурмы в полной боевой (читай в убээсах) подняли импульсники.

К счастью (его), дед внял. Помолчал секунду и двинулся к столу. И уже на подходе, просто так, чтобы не подчиняться насилию молча, проскрипел:

– По ретрансляторам ничего такого не говорили.

– Не говорили, – усмехнулся сакс. – Но оно есть. Давайте, не задерживайте других.

И в самом деле, не говорили. Степа усмехнулся про себя, глядя, как дед выбирает между сухим, но небольшим брикетом концентрата «общинной» таиксаны, который предлагалось запивать водой, и невероятных размеров тарелкой, полной деликатеснейшего салата. Того самого, который являлся законной гордостью Пепла.

Не только не говорили, но еще и скрывали как можно тщательнее тот факт, что никаких других процедур, кроме кормления таиксаной, не предусматривалось.

Карантинный блок был вынесен как можно дальше от фильтрационного лагеря, принимающего жителей Силайки небольшими порциями. Периметр лагеря усилено патрулировали космоштурмы, облаченные в убээсы с ясно различимой желтой маркировкой бактериологической защиты. «Кандидаты», прошедшие кормление без последствий, выходили из блока так, чтобы их не было видно из лагеря и тут же отправлялись в транспорты, откуда доставлялись сразу на орбиту, пока из глаз и ногтей не ушла спасительная зелень, гарантирующая их «незаразность». Дорого и неудобно, но безопасность дороже.

И пошла рутина.

– Следующий, – разрешительно махнул рукой Декстер после того, как дед, выбрав все же брикет (на тарелке и вправду было неимоверное количество приготовленного салата – это для тех, кто никак не может протолкнуть в горло сухпай, бывает), начал жевать, запивая водой и его не начало ломать и корежить.

Хрен его знает, как себя повел бы «их» Таиксана при соприкосновении с этим салатом, но Степе с Шойсом почему-то казалось, что он должен будет реагировать именно так.

Вообще, со стороны все выглядело несерьезной шуткой. Подумаешь – взять и накормить людей салатом. Делов-то. Но на практике все оказалось гораздо сложнее.

Сорок тысяч человек (именно столько числилось в населении Силайки) за один день, небольшими группами, под пристальным наблюдением «докторов» с импульсниками? Накормить неслабыми порциями? И не расслабиться ни на секунду? (Из чувствующих Таиксану только Степа и Матвей – девушек единогласно решили не брать)

Ага – задача, легче не придумаешь. Сегодня, к примеру, был уже пятый день этой «салатной» пытки. И только Декстер все еще старался находить в этом удовольствие, поскольку лично принимал участие в процессе каждой порции салата. Кулинар, тудыть его в дюзу…

Нет, никакой необходимости в присутствии Шойса не было и в помине. Общинники, во главе Турухтановым справлялись прекрасно. Но Декстер не был бы Декстером, если не постарался получить моральную сатисфакцию за те отказы, которые он насобирал, будучи простым туристом, возжелавшим получить легендарный рецепт.

Вот и ходил Шойс по спущенному с орбиты полевому кухонному блоку, заглядывая в каждую миску, периодически подключаясь на разных этапах в процессу приготовления и выспрашивая все и всяческие тонкости. В нормальной бы жизни ему, может, и не рассказали бы всех уловок, но пойди, откажи руководителю операции. А уж что-что, а проводить допросы настроенных на сотрудничество сакс умел.

В итоге он настолько овладел искусством приготовления таиксаны, что случись тут комиссия из «Кулинарной Ойкумены», первый приз Декстеру был бы гарантирован. Донкат сильно подозревал, что Шойс теперь способен приготовить этот салат (да будь он проклят, зараза) ночью, после трехдневной пьянки, болея гриппом и будучи дважды контуженным.

Но, кажется, к исходу пятого дня начал уставать и он.

– Покурим? – устало предложил Степа, провожая взглядом очередную одну группу «очищенных», выходящую из блока. День сильно клонился к вечеру, поток людей и не думал заканчиваться, сил не было совсем, и сейчас вся эта их затея казалась полнейшей глупостью. Ну в самом-то деле, где были его мозги, когда он на это соглашался? Салатом всех кормить. Противоядием от паранормальной личности. Бред, согласитесь? А Соловей куда смотрел? А общинники? Коллективное помешательство, иначе не назовешь. Ну какого Таиксану они тут могут поймать?

– Давай, – согласился сакс. Былого задора в его голосе уже не было. – Хоть какое-то разнообразие.

– Мы вышли, – оповестил Донкат Матвея. – Минут пятнадцать.

– Лады, – согласился тот. – Следующих я приму.

И махнул рукой, показывая конвойным, чтобы заводили очередную партию.

На улице уже вечерело. Тихий закат обволакивал все вокруг, вдалеке негромко шумел лагерь беженцев, с дугой стороны доносилось басовитое гудение двигателей орбитальных транспортов – очередная порция «очищенных» отправлялась наверх.

Степа щелкнул зажигалкой, прикурил, с наслаждением затянулся и привалился спиной к стенке блока.

– Шойс, – позвал он.

– Ум-м? – отозвался сакс, сосредоточенно раскуривавший свою сигарету.

– А какой-то ты подозрительно красивый стал в последнее время, – Донкат начал присматриваться к разбойничьей роже Декстера.

– Но-но, – сакс демонстративно сделал маленький шаг назад. – Ты, это, поосторожнее с эмоциями, Элечка тебя не поймет.

– А зря, – Степа выпустил струю дыма. – К тебе если внимательно присмотреться, то знаешь, что можно увидеть?

– Ну? – криво ухмыльнулся сакс. – И что?

– Да то, что цвет лица у тебя ненормально здоровый, – укоризненно объяснил ему Донкат. – Глазки белые, ногти розовые.

Декстер тут же уставился на свои пальцы, как будто их стало в два раза больше.

– Ты хочешь сказать…? – начал он.

– Ты когда последний раз ел наш салат? – Донкат сделал еще одну глубокую затяжку.

– Сил моих больше нет, – проникновенно поведал ему сакс. – Уже в горло не лезет. Наелся.

Степа недоуменно поднял брови.

– Шучу, – «сдался» Декстер. – Просто забыл, прямо сейчас и пойду. Только докурю.

Он показал зажатую в пальцах только что прикуренную сигарету.

– Нет уж, – Степа остановил его жестом. – Никаких «прямо сейчас». Хрен его знает, что там сейчас происходит. Вот выйдет очередная партия – и перед следующей зайдем. И вообще, Шойс…

– Понял, понял, – сакс традиционно плохо воспринимал роль пойманного на горячем. – Подожду и приму. Не надо меня тут экзекуции предавать.

– Чему придавать? – не понял Степа.

– Неважно, – Декстер махнул рукой. – Важно то, что очень скоро я опять стану зелененьким и добреньким.

Он скорчил рожу.

– Да, я не говорил тебе, что большое количество таиксаны способствует повышению мозговой активности, нет? Умнее можешь стать.

– Если таким же умным как ты, – Степа оценил, сколько осталось до фильтра курить, – то я столько не съем.

– Это комплимент, или наоборот? – не понял Декстер.

– Крайняя степень восхищения, – Степа щелчком выкинул бычок. – Все, выбрасывай. Вон народ уже выходит, нам бы успеть до следующей партии.

– Да ладно, – сакс оценивающе посмотрел, как из задней двери карантинного блока выходят мало что понимающие люди, с удивлением глядящие на всего лишь двух встречающих их бойцов в полевой форме, без брони, которые указывали направление дальнейшего движения.

Контраст был более чем разительным. До карантинного блока – огромная, со всех сторон простреливаемая территория, патрулируемая неслабым количеством вооруженных до зубов и бронированных дальше некуда солдат. Грозные предупреждения, ожидание в карантинном лагере и напряженная атмосфера.

И дружелюбные, с импульсниками в кобурах, а не в руках, бойцы, рассказывающие, как надо двигаться, чтобы попасть на транспорты – после.

– Давай, двигаем, – Степа подтолкнул Декстера в спину. – Ты за эти дни еще не насмотрелся?

– Иду, – сакс полез внутрь карантинного блока.

– Ну? – тут же раздался изнутри его командирский рык. – И что они тут делают?

Ответ Степа расслышал плохо, но, судя по не очень уверенным интонациям, кто-то где-то накосячил. Донкат ускорился: в таких «мероприятиях», как у них, любые проблемы могут запросто оказаться катастрофическими. Лучше бы поприсутствовать.

И что тут?

Массивная туша сакса застыла прямо перед проходом, мешая рассмотреть происходящее. Но Степа все же протиснулся слева, чтобы прикрыть сектор в случае чего. Декстер почувствовал и чуть сместился в сторону. Донкат тут же принял еще левее, чтобы иметь свободу действий.

Хотя, на первый взгляд, никакого драматизма не было.

– В чем проблема? – прогудел Декстер, глядя на тщедушного мужичка, стоящего посреди блока и воинственно выдвигающего вперед мелкий скошенный подбородок.

– Никаких проблем нет, – мужичок постарался выпятить хилую грудь, чтобы выглядеть посолидней. – Но мы желаем знать, что тут происходит. В конце концов, мы имеем на это право.

Степа вздохнул. Право? Право-то вы имеете, но вот только с его реализацией наблюдаются определенные трудности. Он еще раз глянул на тщедушного. Будет ли Соловей учитывать голос этого товарища при принятии решения по проблеме? Вряд ли. Принцип меньшего зла?

Да уж, зла тут столько, что в какую сторону ни пойди, все равно кончится именно им. И принимающему решение уже все равно, за что именно он будет нести ответственность. Жертвы и есть, и будут, и появятся еще. Да еще в таком количестве, при котором Соловью на самом деле без разницы, что больнее. Его задача – убрать проблему. А проклинать федералов (и ФАФ в частности) будут что за десять тысяч, что за тысячу, что за сотню трупов – одинаково. Потому Соловей и дал им карт-бланш.

Степа помрачнел взглядом, глядя на мужичка. Интересно, он это понимает? Сомнительно. И даже наоборот. Хилый «правозащитник» принял сожалеющую паузу за принятие к сведению его аргументов и раздухарился еще больше.

– Я не соглашусь ни на какие процедуры, пока мне не объяснят, что тут происходит, – заявил он, смело глядя на Декстера, как стоящего к нему ближе всего.

Оставшиеся люди из запущенной группы, почувствовавшие момент, негромко (пока) зашумели. И вправду, и в самом деле, ну в конце-то концов… Ведь им обязаны объяснить что происходит. Граждане они РФМ, или нет?

Хилый оратор, почувствовав поддержку, даже подбоченился. Ну, не орел ли?

Декстер коротко глянул на Делягина.

– Матвей, а кто запустил группу без перерыва?

Степа напрягся. А и правда, почему очередная группа чуть не смешалась с предыдущей? Это же прямое нарушение карантинной процедуры.

Делягин, тоже уже одуревший к вечеру пятого дня, казалось, только осознал проблему. Короткий взгляд на старшего конвоя, тот переадресовывает его «вратарю», запускающему группы.

Боец виновато пожал плечами: да, косяк. Прокололся.

Степа напрягся еще больше. Как-то много косяков одновременно. Запущенная в карантин раньше времени группа, бузящий «правозащитник». Что еще воспоследует? Ох, как-то нездорово это все.

«Правозащитник» тем временем решил, что ближайшее море ему уже даже не по колено.

– Я буду говорить с вашим командиром, – гордо заявил он, делая шаг вперед.

«Вперед» в данном случае означало – в сторону выхода. Конвой напрягся, поднимая импульсники, настроенные на полицейский режим (парализация – и только, никакого членовредительства, ни-ни; еще не хватало выпустить наружу того, за которым так долго гонялись).

И тут терпение Декстера кончилось. Пятый день, как-никак.

«Оратор» даже не понял, что случилось с его горлом. Просто в него внезапно перестал поступать воздух.

– Понятие «карантин», – огромная лапа сакса обхватила шею «правозащитника» полностью, как фиксирующий воротник, – означает, что в пределах данной территории действуют только положения противоэпидемиологической инструкции. Никаких законов тут нет и быть не может. А тот, кто собирается нарушить эти положения, рассматривается как потенциальная угроза, и подлежит дезактивации наравне с бактериями-возбудителями. Тебе ясно?

Терминология Декстера не выдерживала никакой критики, но сдавливающая горло лапа и бешеный взгляд, вмещающий в себя всю измотанность последних дней, которую сакс нашел, наконец, куда слить, говорили сами за себя. Желание отстаивать гражданские свободы и демократические ценности у тщедушного оратора должно было испариться прямо на глазах, но тот явил неожиданную стойкость.

– Вы не посмеете, – полузадушенно прохрипел он и попытался вывернуться из железного захвата, попутно пытаясь пнуть сакса ногой. – Я отказываюсь есть эту вашу гадость до тех пор, пока мне не объяснят, что происходит.

Декстер от такой наглости поначалу опешил, потом раздулся, как воздушный шарик…, и вдруг резко успокоился. Повернулся в Степе и выразительно посмотрел на него. Перевел взгляд на Делягина.

Степа подался вперед. Неужели?! Попался? План Декстера сработал?! Донкат непроизвольно сделал шаг вперед. Матвей с другой стороны комнаты так же на автомате повторил его движение.

Степа присмотрелся внимательнее. Характерной дымки вокруг головы, о которой рассказывал Делягин, не было, но уж больно нестандартно вел себя этот тщедушный мужичок. Спорить в карантине с разъяренным контролером декстеровских размеров можно было только по большой глупости: рык сакса вразумил бы самого отъявленного придурка. Продолжать упорствовать в данной ситуации можно было только попав в отчаянную ситуацию. Когда тебя поймали в ловушку, например. Хотя… Сейчас-то уже поздно трепыхаться, приятель…

Совсем поздно. Конвой, насмерть заинструктированный на предмет подобной ситуации, среагировал штатно, мгновенно взяв на прицел композицию из «правозащитника» и нависающего над ним Декстера. Это тоже проговаривалось. Пусть лучше Шойс попадет под выстрел парализатора (ничего, он здоровый, оклемается), чем искомый «клиент» получит возможность сбежать. Выстрелом из импульсника, выставленного в режим «парализация» убить почти невозможно. Почти – это потому, что импульсник все же боевое оружие, и если получить разряд висок, спасти, конечно, будет сложно. Но для этого нужно стрелять практически вплотную, даже метра уже достаточно, чтобы отделаться всего лишь головной болью, а тут гораздо больше. И уж тем более, что кому-кому, а ничуть не растерявшему былых навыков Декстеру помощь в этой ситуации не требовалась вовсе.

Одним движением сакс переломил незадачливого «правозащитника», обездвижив его в момент. Это был даже не милицейский захват – это прием из арсенала дальней разведки наемников «Лунной Дороги». А тем плевать на дальнейшую судьбу языка – главное, чтобы дожил до начала допроса.

«Оратор» распростерся на полу, придавленный коленом Декстера, судорожно пытаясь вздохнуть, и даже не помышляя о сопротивлении. Финал был уже ясен. Охрана, воспылав радостью, начала медленно опускать стволы импульсников: даже если обездвиженному пленнику и удастся вырваться, то опасности он ни для одного из космоштурмов не представит, да и оружия у него нет – куда он денется?

И Степа тоже поверил. На короткое мгновение. Но поверил. Но расслабился. Хотя, знал, что этого делать нельзя.

А Матвей не расслабился. Тоже как раз потому, что знал, что этого делать нельзя.

Но это не помогло. Никому.

Стоящая на входе группа людей, ожидающая своей очереди на карантин, вдруг заволновалась. Их можно было понять. Шутка ли: завели в какой-то барак, избивают, валят на пол, целятся из импульсников. Что дальше-то будет?

– Что происходит? – немолодая женщина, стоящая в первом ряду, возмущенно всплеснула руками. – За что вы его так? Что он сделал?

– Да, – поддержал ее протолкавшийся вперед юноша. – Он всего лишь хотел узнать, что с нами будет. Он ни на кого не нападал.

– Назад! – ближний к ним конвойный космоштурм резко поднял ствол.

Еще бы, пять дней изматывающего «кормления», еще столько же, если не больше впереди – и только что найденный «клиент». А тут кто-то пытается помешать. В такой ситуации осуждать бойца было сложно.

– Назад! Встать на место!

Резко, зло, но кто же знал?

Почувствовавший поддержку пленник вдруг трепыхнулся под саксом. Конвой встрепенулся, все стволы разом нацелились на него… Женщина сделала шаг вперед, конвойный тут же повернул ствол в ее сторону.

– Ты что делаешь?! Это же женщина! – юноша оттеснил возмущенную «жертву произвола», оказавшись почти перед бойцом. Тот тут же воткнул ствол почти в лицо парню. Вот-вот выстрелит.

Едва уловимая пауза, до отказа наполненная напряжением.

А потом юноша спокойно, даже как-то буднично, взялся рукой за ствол импульсника, повернул голову, уткнувшись в срез виском…, и со всей силы врезал космоштурму ногой по голени, заорав каким-то нечеловеческим голосом:

– Ого-о-о-онь!!!

Разбирая позже этот случай, Степа никому даже высказать ничего не мог. Что тут сделаешь? Вырывающийся от сакса пленник, до предела накаленная ситуация, палец на спусковом крючке, агрессивно настроенная группа людей, и жесточайшие инструкции, требующие любой ценой не допустить освобождения пойманного «объекта».

Кто же мог предположить тогда, что «объект» не тот?

Из-за того, что ствол был плотно прижат к голове юноши, рефлекторный выстрел конвойного был почти не слышен. Приглушенный треск, короткая вспышка вокруг головы юноши – и бездвижное тело падает на пол.

– …мать, – только успевает прошептать Делягин.

– Назад!!! – конвойный еще не понял, что произошло. Для него это всего лишь ЧП с не прошедшим карантин. Плохо, но не смертельно. Хуже было бы, если бы он пропустил этого кадра к «объекту».

– Черт! – это Декстер еще не до конца понял, что именно произошло, но неправильность случившегося уже оценил. Оценил и напрягся.

– Шо-о-ойс!!!

А Степа понял. Понял, что произошло и что произойдет. Понял и испугался. Испугался так, как не пугался уже давным-давно. Испугался, и только потом, вторым зрением, увидел, что боялся не зря. Увидел, как от распростертого на полу тела юноши воспарило небольшое грязно-серое облако, которое на секунду замерло, словно выискивая себе жертву, а потом рванулось к центру комнаты. Туда, где от обездвиженного тела «правозащитника» (тудыть его в дюзу) начинал вставать с колена бывший космический пехотинец, наемник из дальней разведки, капитан-коммандер Шойс Декстер по прозвищу «Кабан». Который забыл (или не счел нужным) вовремя принять очередную порцию одного из самых редких деликатесов обитаемой галактики. И у которого не было иммунитета против зловещей сущности, нашедшей себе, наконец, достойную оболочку.

– Шо-о-ойс!!!