Текст книги "Все дороги ведут к тебе"

– Не знаю… – Клара нахмурилась.

Я отстегнула ремень, и тут мне пришло сообщение.

Это была тетушка.

Тетя Каролина: А койоты там водятся?

Я помедлила. В принципе, можно было не отвечать. А то теперь начнет переживать из-за койотов.

Я вылезла из машины и последовала за Джеки и Кларой к входной двери. Дом был маленьким и старше многих городских построек. На полу лежала темно-коричневая или зеленая плитка, мебель была в основном старая. Все выглядело примерно так, как мне помнилось. Когда-то я ночевала здесь почти каждые выходные… У меня сохранилось много хороших воспоминаний об этом доме.

– Папа! – крикнула Клара. – Ты где?

– В гостиной! – послышался низкий голос.

– Ты в штанах?

Я усмехнулась.

– Угадай!

Я засмеялась.

Клара повернула налево, в небольшую гостиную. Первое, что я заметила, – это стоявший на тумбе плоский телевизор с диагональю больше семидесяти сантиметров. Вторым был мужчина, сидевший к нему лицом в большом уютном кресле. Волосы у него были с проседью, через плечо перекинута косица, а на соседнем диванчике, скрестив руки на груди, расположился мой домохозяин. По телевизору шел футбольный матч.

Клара и Джеки поспешили к старику и расцеловали его в обе щеки.

– Мы привезли Аврору, папочка.

Темные глаза переместились на меня и, пока я моргала, широко распахнулись.

Проигнорировав мистера Роудса, я поспешила к старику, наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Здравствуйте, мистер Нез! Штаны не актуальны, да?

Его внезапный хохот застал меня врасплох. Он подался вперед и коснулся щекой моей щеки. Две смуглые руки, напоминавшие дубленую кожу, стиснули мои руки. Он откинулся назад и посмотрел на меня большими темными глазами.

– Аврора де ла Торре! Как поживаешь, деточка?

Смех у него был все тот же. Морщин прибавилось, и он стал намного худее. Но во всем остальном остался прежним. В глазах сохранился блеск, но дрожь в руках свидетельствовала о другом.

Я стояла прямо перед ним.

– У меня все неплохо. А как вы?

– Чертовски хорошо!

Он покачал головой и улыбнулся, показав два отсутствующих зуба. Красивый был мужчина! Со смуглой кожей и яркими белками, выделявшимися на его поразительном лице.

– Клара сказала, что ты вернулась, но я не поверил. – Он указал на диванчик, где пустовало место рядом с мистером Роудсом. – Присядь-ка. Но сначала, – он указал на моего домохозяина, – Аврора, это Тобиас. Тобиас, это Аврора. Когда-то она проводила в моем доме все выходные и летние каникулы.

Я взглянула на своего наставника, с которым встречалась только вчера, и прыснула от смеха.

– Мы знакомы, мистер Нез, – улыбнулась я.

Мистер Роудс, в свою очередь, хмыкнул.

– Это каким же образом? – нахмурился старик.

– Она снимает квартиру в его гараже, – пояснила Клара. – А где Карлос?

Старик пропустил ее вопрос мимо ушей, усмехнулся и хлопнул себя по ноге:

– Ну дела! Выходит, это ты отвезла Эймоса в больницу?

Я подтвердила и покосилась на мистера Роудса: он сидел в той же позе, скрестив руки, и наблюдал за мной с очень странным выражением, от которого я почувствовала себя еще более неуютно, чем в его квартире.

– Ты так похожа на маму… – сказал старик, переключая мое внимание на себя. Он наморщил лоб, и выражение удивления, которое сохранялось на его лице, сменилось беспокойством. – Я говорил себе, что не стану заводить этот разговор при первой встрече, но должен сказать…

– Вы не должны ничего говорить, – прервала я.

– Нет, должен, – старик выглядел все более расстроенным. – Я двадцать лет живу с чувством вины. И корю себя за то, что мы потеряли друг друга из виду, после того как тебя увезли.

В ту же секунду к горлу разом подступил комок.

– Постой… Кто кого увез? – спросила Джеки, сидевшая на полу перед телевизором.

Вопрос повис в воздухе, и от этого атмосфера в комнате стала вдруг напряженной. По крайней мере, мне так показалось.

Игнорировать Джеки было неправильно, пусть даже мистер Роудс продолжал сверлить меня взглядом.

Комок не проходил.

– Меня, Джеки. Помнишь, Клара говорила, что я жила здесь и мы были подругами? Меня забрала служба опеки. Тогда, двадцать лет назад, я в последний раз видела твою тетю и твоего дедушку.

Глава девятая

– А теперь поясните кто-нибудь, – пробормотала сбитая с толку Джеки.

Но мистер Нез по-прежнему обращался ко мне:

– Последнее, что я слышал, – это что на время поисков твоего отца тебя определили в приемную семью.

На самом деле мне не хотелось говорить об этом при всех, но выбора не оставалось. Он знал. Клара тоже не хотела поднимать эту тему, но они оба заслуживали того, чтобы знать правду, пусть даже с запозданием.

– В итоге меня взял к себе дядя, – объяснила я.

Вдаваться в подробности насчет отца не имело смысла.

– Дядя? Помнится, твоя мама говорила, что она единственный ребенок.

– Это ее сводный брат. Старший. Они не были близки, но он и его жена взяли надо мной опеку. И я переехала к ним во Флориду. После.

Пока я говорила, брови Клары поднимались все выше, а на лице у старика сохранялось опустошенное выражение.

– Я ничегошеньки не понимаю и хочу знать, – сказала Джеки.

– Если помолчишь, – отозвалась ушедшая на кухню Клара, – то сама сообразишь.

– Нам отказались сообщить, что случилось после того, как тебя забрала служба опеки. Сказали, мол, вы не родственники, но мы все равно сильно переживали, – пробормотал старик. – Когда вы с Кларой снова нашлись, это было такое облегчение!

– Мистер Роудс, вы хоть что-нибудь понимаете? – спросила Джеки.

Старик со вздохом посмотрел на внучку и снова перевел взгляд на меня:

– Ты не против, если я объясню?

– Нет, – честно сказала я.

– Когда-то Аврора жила в Пагосе вместе со своей мамой. Это ты уже знаешь?

Девочка кивнула, глядя в мою сторону.

– А потом что-то случилось, и вас забрали дядя с тетей, да, Ора?

Я кивнула:

– Когда мне было тринадцать, мама ушла в горы и не вернулась.

Тут мистер Роудс подался вперед и наконец открыл рот:

– То-то мне ваша фамилия знакома: де ла Торре. Азалия де ла Торре. Она пропала.

Оказывается, он знал?

На этом история не заканчивалась. В ней было много неясного, но суть сводилась к этому. Рассказывать остальное у меня не хватало духу. То, что стало предметом пересудов, но не нашло подтверждения.

Долгое время считалось, что она не погибла, а просто бросила меня.

Что она боролась с депрессией, и, возможно, это был отнюдь не несчастный случай.

Что я должна была пойти с ней, и, если бы пошла, она бы до сих пор была жива.

Это сокрушительное чувство вины, от которого, казалось, я уже избавилась, теперь переместилось из груди и тяжелым камнем легло мне на душу. Я знала, что мама никогда бы не бросила меня. Она меня обожала! Я была желанным ребенком.

Но что-то случилось, и она не вернулась.

Мама не была идеальной, но того, что вменяли ей в вину, она не делала.

– Как это грустно, – сказала Джеки. – И что, ее тело так и не нашли?

– Господи, Джеки! – заорала из кухни Клара. – Что за ужасный вопрос?

– Простите! – воскликнула девчушка. – Я не хотела…

– Я знаю, – заверила я ее.

Мне доводилось слышать этот вопрос в десятке иных, более травмирующих формулировок. Я не обижалась. Ей было любопытно.

– А почему ты вернулась сюда? – с задумчивым видом спросил старик.

Пожалуй, это был вопрос на миллион долларов.

– Начинаю жизнь заново. И решила, что здесь – самое место.

Я могла не смотреть на мистера Роудса: и так было ясно, что он сверлит меня взглядом.

– Ну, мы рады, что ты дома, Аврора. Теперь мы – твоя семья, – ласково сказал мистер Нез.

И это были едва ли не самые добрые слова, которые я слышала за очень долгое время.

* * *

Не успела я выйти из машины, как послышался хруст гравия под колесами, и я, вздохнув, приготовилась к любому повороту событий.

Я знала, что вопрос оставался открытым и даром мне это не пройдет. Я чувствовала, как мистер Роудс буравил меня глазами, когда мы были в доме мистера Неза. Он коротко обмолвился о том, что знает про маму, но взгляд был выразительным. Я прямо чувствовала, как крутятся шестеренки в его голове, пока он мысленно переваривал наш разговор со стариком.

Откуда он знает мистера Неза, я была не в курсе, а спрашивать об этом Клару не хотелось. По крайней мере, в присутствии Джеки. Она наверняка проболтается Эймосу, а от него пойдет дальше, и вот уже мистер Роудс решит, что я его сталкерю.

А мне просто было… любопытно.

У меня накопилась уйма вопросов. И было слишком много времени.

Так или иначе, заметив внедорожник, я не бросилась опрометью в гараж. Напротив, не торопясь взяла с пассажирского сиденья сумочку и пакет со сладостями, купленными в кондитерском магазине в Юрей, и, выйдя из машины, захлопнула дверь бедром. Тут-то и раздался голос мистера Роудса:

– Привет!

Я выдохнула и повернулась к нему с уже готовой улыбкой:

– Здравствуйте, мистер Роудс!

Он стоял в паре метров от меня, уперев руки в боки. Но вроде бы не выглядел раздраженным или взбешенным из-за того, что мы оба каким-то образом оказались в одном месте. Я расценила это как хороший знак. Все-таки аренда истекала не завтра!

Отчасти я ожидала, что наша случайная встреча вызовет у него раздражение. Он сказал не больше пяти слов, когда мистер Нез заговорил о маме и спросил, где я была. Я походя упомянула Нэшвилл, без подробностей рассказала о жизни во Флориде, и тут Клара вышла из кухни со словами, что мы можем ехать.

Однако теперь мистер Роудс смотрел на меня своими серыми, почти фиолетовыми глазами, и уголок его рта кривился.

О чем же он думал?

– Вы уже нашли себе жилье? – наконец поинтересовался он в типичной для себя грубовато-серьезной манере.

– Пока нет.

Он еще посверлил меня взглядом, а потом так резко выдохнул, что я сразу заподозрила неладное, и снова меня удивил. Точнее, огорошил.

– Если хотите, квартира в гараже останется за вами.

– Правда? – ахнула я.

Не хотела, но так вышло.

Он не отреагировал на мой вопль словесно – переместил руки на узкую талию, скрытую под футболкой и джинсами, и опустил подбородок.

– Плата вполовину меньше прежней. Никаких гостей. И Эймос может играть на гитаре в гараже.

Да!

– Допоздна я ему не позволю. Обычно он бывает там после школы до вечера.

Он говорил это с такой серьезной миной, что сразу становилось ясно: настрой у него деловой. Намерений оставлять меня не было, ему это совсем не по душе, но он на это идет… в силу каких-то причин.

Я не понаслышке знала, каково это, когда решение дается дорогой ценой. Это непросто.

И именно поэтому, говорила я себе, я сделала шаг вперед и обняла его. Поверх расставленных локтей, прижимая его руки к ребрам, потому что застигла его врасплох и не дала возможности отстраниться, – уже сцепила ладони у него за спиной. Я обняла его – того, кто выносил меня с трудом, – и сказала:

– Большое вам спасибо! Я очень хочу остаться! Буду платить каждый месяц, а гостей водить не буду. У меня и друзей-то здесь – только Клара и мистер Нез.

Все его тело оцепенело под моими руками.

Это был сигнал. Я отскочила назад и дважды вскинула кулак:

– Спасибо, мистер Роудс! Да! Вы не пожалеете!

Может, мне показалось, что в какой-то момент у него округлились глаза, но голос точно звучал сдавленно, когда он с запинкой проговорил:

– П‐пожалуйста.

– Что предпочитаете: чек, наличные, банковский перевод?

На его лице сохранялось встревоженное выражение. И тон был по-прежнему отрывистый:

– Все равно.

– Большое спасибо! Я заплачу накануне окончания срока аренды и впредь буду платить так же. А насколько я могу остаться?

Пушистые загнутые ресницы прикрыли глаза. Он так далеко не загадывал и явно думал, что сказать.

– Пока договоренность не изживет себя. Или вы не нарушите правила.

Ответ был расплывчатый, но я переживу.

Да, я, конечно, обняла его, но рукопожатие тоже не помешает. Он смотрел то на мою протянутую руку, то мне в лицо и, наконец, пожал ее крепко и резко. Руки у него были сухими.

И большими.

– Спасибо, – снова сказала я, испытывая облегчение.

Он опустил щетинистый подбородок.

– Деньги за аренду пойдут Эймосу.

Идея, которая пришла мне в голову, когда мы с Эймосом ехали в больницу, напомнила о себе, и я, на секунду заколебавшись, решила все же озвучить предложение, потому что оно представлялось правильным.

– Слушайте… Возможно, я смогу организовать ему скидку на покупку гитары. Но это зависит от того, у кого он будет покупать. Я не обещаю, но попробую. Дайте мне знать.

Его брови сошлись теснее, рот снова изогнулся, но он кивнул.

– Спасибо за предложение! – Он выдохнул – на этот раз тише и ровнее, рот принял обычный вид. – Я все еще злюсь на него за то, что действовал за моей спиной, и он будет наказан несколько месяцев. Но если потом вы будете еще здесь…

Он склонил голову набок.

Я улыбнулась:

– Он сказал мне, что именно хочет. Я вам помогу, просто дайте знать.

Он посмотрел недоверчиво, но опустил подбородок.

Я улыбнулась:

– Самый лучший день! Большое спасибо, что позволили остаться, мистер Роудс!

Он открыл рот, затем закрыл его, кивнул и отвернулся.

Ясно. Я сделала шаг назад:

– Увидимся. Еще раз спасибо!

– Я в первый раз услышал, – пробурчал он.

Господи, ну и брюзга! Я засмеялась:

– Я же от души. Спокойной ночи!

Он повернулся и направился к дому, бросив через плечо что-то вроде:

– И вам.

Даже не выразить словами, какое я испытала облегчение. Я оставалась здесь. Может, жизнь стала налаживаться?

Может быть…

* * *

Как бы не так.

Посреди ночи я распахнула глаза, точно почувствовала присутствие летучей мыши.

Затаив дыхание, я вглядывалась в потолок, прислушивалась и ждала. Прежде я убедила себя в том, что она убралась и можно не переживать.

Но теперь я слышала ее. Глаза привыкли к темноте, когда она стала пикировать. Я прикусила кончик одеяла.

Только не ори. Только не ори…

Я надеялась, что она убралась. Я осмотрела всю квартиру от пола до потолка утром и после того, как мистер Роудс разрешил мне остаться. И ничего не нашла. Может, она…

Мышь пронеслась в миллиметрах от моего лица – ну, может, не в миллиметрах, но ощущение было такое, – и я завизжала.

Ну уж нет! Натянув одеяло на лицо, я скатилась с кровати и поползла. К счастью, ключи всегда лежали в одном и том же месте. Глаза уже привыкли к темноте, и очертания кухонной стойки просматривались. Добравшись до нее, я схватила ключи и взяла курс на лестницу. Вторую ночь подряд ползаю на четвереньках… Главное, не проговориться тетушке, а то она озаботится темой вакцинации от бешенства.

Неловко признаваться, но по лестнице я съехала на заднице, укрывшись одеялом с головой.

В какой-то момент я запихнула телефон в бюстгальтер, а внизу лестницы сунула ноги в брошенные здесь тенниски и, согнувшись в три погибели, выбралась наружу, по-прежнему кутаясь в одеяло.

Кругом копошились ночные твари, а я, заперев гараж, понеслась к машине, молясь о том, чтобы на меня никто не спикировал. Скользнула внутрь и захлопнула дверь.

Потом я откинула спинку назад до упора и устроилась на сиденье, натянув одеяло до подбородка и не в первый раз задаваясь вопросом (хотя я обрадовалась, когда мистер Роудс предложил остаться), какого лешего я тут делаю. Прячусь в машине!

Может, вернуться во Флориду? Да, там жуки размером с летучих мышей, но их я не боюсь. Ну, почти.

«Это всего лишь летучая мышь», – сказала бы мама. Раньше я боялась пауков, но она помогла мне побороть этот страх. Кругом живые существа: они дышат, хотят есть и пить, как я. У них есть органы, они чувствуют боль.

Бояться – это нормально. Бояться – это хорошо.

Но хотела ли я вернуться во Флориду? Я любила тетю, дядю и всех родных. Но по Колорадо я скучала. На самом деле. Все эти годы…

Это сглаживало самые острые углы моего страха.

Если оставаться здесь, то нужно как-то разобраться с этой летучей мышью, потому что спать с ней в одной комнате я не стану, хоть ты меня режь. Так дальше продолжаться не может, а спасать меня желающих нет. Я взрослая женщина и справлюсь сама.

Вот прямо завтра и начну!

Только еще одну ночь посплю в машине.

Черт побери, я найду способ выкурить ее из дома!

Я смогу. Я все смогу, верно?

Глава десятая

На следующее утро я, не глядя в зеркало, знала, что выгляжу ужасно, потому что именно так себя чувствовала.

Шея болела от сна в машине во всевозможных позах вторую ночь кряду. В общей сложности поспать удалось урывками часа два. Но, останься я внутри, вообще не сомкнула бы глаз.

Однако я дождалась, пока солнце покажется полностью, и только тогда направилась в гараж.

И тотчас остановилась, заметив Эймоса, который смотрел на меня во все глаза из окна гостиной.

И явно не из-за моей ослепительной красоты, потому что, к счастью, на мне было одеяло, укрывавшее меня с головы до пят на манер паранджи, как прошлой ночью. Он не сказал ни слова, но и так было понятно, что задавался вопросом, какого черта я делаю во дворе в такой час. Притвориться, что я моталась в магазин или была на пробежке, не получилось бы, потому что я шла на цыпочках в едва натянутых теннисках.

– Доброе утро, Эймос! – крикнула я, добавляя в голос оптимизм, хотя ощущение было такое, точно меня переехали.

Он меня, безусловно, слышал, потому что они открывали прямоугольные створки под большими окнами, чтобы в доме было прохладно.

– Доброе утро! – ответил он хрипловатым со сна голосом. Я могла бы поспорить, что парень еще не ложился. – У вас все в порядке?

– Ага.

Так он мне и поверил!

– А ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась я в надежде, что он не станет спрашивать, что это я тут делаю.

Эймос пожал костлявым плечом, все так же пристально наблюдая за мной:

– У вас точно все в порядке?

В ответ я тоже пожала плечом. Рассказать ему про летучую мышь? Да, мне хотелось. Но я была взрослой, а он – ребенком, и как бы его отец не пожалел о том, что разрешил мне остаться… Поэтому, чтобы договоренность оставалась в силе, я должна была справляться с проблемами сама.

– Мне пора одеваться на работу. А тебе – хорошего дня! – проквакала я.

Кого я обманываю?

– Пока-а-а, – и я поскакала по гравию.

– Пока, – недоуменно ответил он.

Ну да, не поспоришь: все это выглядело подозрительно.

Хотелось надеяться, что он не расскажет отцу, а иначе тот запросто передумает. М‐да уж.

Я открыла дверь и стала медленно подниматься по лестнице, обмирая внутри, как переживший психологическую травму. Я включала везде свет и осматривала стены и потолки, точно треклятая мышь могла возникнуть из ниоткуда и спикировать прямо на меня. Сердце бешено колотилось, но я знала, что нужен план. Хотя какой именно, было не-ясно.

В глубине души я надеялась на то, что моя соперница висит где-то вниз головой, но ее нигде не наблюдалось.

«Блин, пожалуйста, только не там!» – молила я, опускаясь на четвереньки и заглядывая под кровать. Об этой возможности я подумала только сейчас.

Ничего.

И хотя я снова начала потеть и проклинала себя за то, что не воспользовалась дезодорантом перед отходом ко сну, я проверила почти все места, в которых могла заныкаться моя подруга. Еще раз.

Под столом.

Под раковиной в ванной, потому что я по собственной глупости оставила дверь нараспашку, когда ударилась в бегство.

Под всеми стульями.

В шкафу, хотя дверь была закрыта.

Ее нигде не было.

Тогда я, будучи параноиком, снова все осмотрела. Руки тряслись, пульс зашкаливал и все такое.

По-прежнему ничего.

Сукина дочь!

* * *

Хотя я спала всего два часа, но, когда наступила ночь, была на стреме.

Я подумала было купить сетку, но в магазине все оказалось распродано, в «Уолмарте» – тоже, поэтому я вооружилась полиэтиленовым мешком для мусора.

Пробило десять – и ничего.

Черт возьми!

Утром даже Клара обратила внимание на мой измученный вид. Я постыдилась сказать, почему бодрствовала всю ночь. Мне нужно было справиться с этим самой.

Я толком не поняла, когда выключилась, но это произошло: только что я сидела, опираясь на спинку кровати, с открытым маминым блокнотом – и все.

В какой-то момент шея стала болеть, и я проснулась. Свет по-прежнему горел…

И я заорала, потому что сукина дочь вернулась.

Она беспорядочно металась, как будто была пьяна. Размах крыльев казался просто гигантским. Вот она, беспредельщица, терроризировавшая меня и дом, в котором я живу!

Конечно, так могла вести себя только женская особь: интуитивно знать, как превратить жизнь в ад.

Мышь спикировала. Взвизгнув, я слетела с кровати, бросилась вниз по лестнице и выскочила за дверь.

Судьбе было угодно, чтобы той ночью луна светила особенно ярко и стояла высоко. В ее сиянии еще одна летучая мышь, которая на самом деле была метрах в шести над землей, казалось, парила прямо над моей головой.

Я снова заорала. На этот раз «Твою ж мать!» – на пределе голоса.

Я оставила ключи! Наверху! Где она! И одеяло!

Спокойно, Ора. Думай, думай.

Я смогу. Я смо…

– Что тут происходит? – прогремел голос из темноты.

Знакомый голос.

Это был мистер Роудс, и, судя по хрусту гравия, он приближался. Наверное, был взбешен. Я его разбудила.

Позднее я буду со стыдом вспоминать о том, как ткнула пальцем в сторону гаража со словами:

– Летучая мышь!

Я его не видела и не знала наверняка, поморщился ли он, или закатил глаза, или что-то еще. Но я точно знала, что он подходит все ближе. И слышала это в его голосе – как он закатывает глаза: по тому, как он выплюнул «Что?». Таким голосом он разговаривал в тот первый день.

– В комнате летучая мышь!

Наконец я увидела его силуэт. Мистер Роудс остановился в паре метров от меня и раздраженно спросил:

– Что? Эти вопли из-за летучей мыши?

Вопли из-за летучей мыши? А по-другому спросить было нельзя? Можно подумать, это пустяки!

Он что, издевается?

И тут товарка, которая летала снаружи, точно поняв, что речь идет об их мышиной породе, устремилась к фонарю, укрепленному над гаражной дверью, а я, натянув майку на голову, пригнулась, пытаясь сжаться в комочек, чтобы она меня не достала.

Хотя мистер Роудс представлял собой мишень покрупнее, потому что масса у него была больше.

Я почти не сомневалась, что он пробурчал «Черт побери!» и пошел куда-то.

Оставив меня на произвол судьбы.

Точнее, летучей мыши, которая явно уже нацелилась меня убить.

Я подождала секунду и приоткрыла глаза: ничего.

Мышь исчезла. По крайней мере, та, что была снаружи.

Или, вероятнее всего, она куда-то переместилась. И поджидала меня.

– Куда она подевалась?

Это я спросила у самой себя, а секундой позже услышала звук шагов по гравию. Он ступал босыми ногами, точно это не было адски больно.

Куда он пошел?

– Мышь вернулась домой, в свою пещеру, – с неподдельным неудовольствием пробурчал он напоследок.

И бросил меня здесь. На произвол судьбы. Потому что для него это были пустяки.

Да кто не завизжит при виде летучей мыши? Разве что такой не ведающий страха мутант, как он!

Ладно. Нужно успокоиться и перестать откладывать кирпичи. Думай.

Или двигайся. Двигаться полезно!

Я встала, еще раз посмотрела на небо и бросилась вслед за Роудсом, который… направлялся к пикапу?

Любопытство меня погубит!

– Здесь поблизости есть пещера?

– Нет.

Я нахмурилась, только сейчас вспомнив, что разгуливаю без штанов, но потом решила, что плевать, и последовала за ним.

Он открыл дверь и оглянулся через плечо.

– Что вы делаете?

– Ничего, – квакнула я, на самом деле движимая стремлением сбиться в кучу и бояться вместе.

Было темно, но я могла бы дать руку на отсечение, что он скорчил рожу.

– А вы что делаете?

Может, он закатил глаза, но, поскольку стоял ко мне спиной, утверждать это наверняка я бы не рискнула.

– Лезу в грузовик.

– Это еще зачем?

– Чтобы достать сетку. Ваши пронзительные вопли мешают мне уснуть.

У меня екнуло сердце.

– Хотите ее выкурить?

– Вы же будете визжать, если этого не сделать? – бросил он через плечо, роясь на заднем сиденье.

Через секунду он вышел, захлопнул дверь и пошел по гравию так, словно камешки не впивались в ноги.

Я поморщилась, но отрицать не стала.

– Буду.

Он откинул задний борт и начал копаться в кузове.

– А вы их уже ловили?

Пауза.

– Да.

– Правда?

– Раз или два, – буркнул он.

Раз или два? Где? Здесь?

– Бывает, они наведываются, – снова пробурчал он.

Я чуть не рухнула в обморок.

– И часто?

– В основном летом и осенью.

Я непроизвольно поперхнулась.

– Полевки – вот настоящий бич в засушливый год.

Волоски у меня на шее встали дыбом, а тело разом онемело. Я в ужасе смотрела, как он в пижамных штанах и белой майке возится в кузове и что-то передвигает.

– Вы и их боитесь? – раздраженно поинтересовался он.

Некоторые люди становятся очень тихими, когда злятся. Судя по всему, мистер Роудс был не из их числа.

– М‐м-м… да.

– Да?

– А они часто наведываются?

– Весной. Летом. Осенью.

Да, он злился.

К несчастью для него, я не умела держать язык на привязи.

– А этот год засушливый?

– Да.

Ну все, про сон можно забыть.

Нужно купить мышеловки.

Потом я представила, как буду собирать «улов», и чуть не сблевала.

– Наконец-то, – пробормотал он и выпрямился, держа в одной руке сеть среднего размера, а в другой – что-то похожее на толстые перчатки. После этого захлопнул борт.

Я поежилась, наблюдая за тем, как он идет к двери гаража.

– Давайте я тут подожду, а? Если что, открою вам дверь?

Меня тошнило от собственной трусости, но в гараж я не пошла бы ни за какие коврижки.

Разве что если бы он заорал.

Хотелось надеяться, что этого не случится.

Он прошел мимо – напряженный, раздраженный.

– Да делайте что хотите!

Может, запереться в машине и переждать, пока все не кончится? Вопить на всю округу – однозначно не вариант. Он и так уже на пределе, что вынужден разбираться с этим. С моей проблемой.

И от этого меня тоже тошнило. Я должна была справиться сама! Собрать волю в кулак.

Чтобы мама мной гордилась.

Днем я покопалась в интернете на предмет того, как избавиться от летучих мышей, но оптимального плана действий не нашла. По ходу дела выяснилось, что это во многих смыслах удивительные существа. Они не пытались на меня напасть, даже когда пикировали. Они боялись меня не меньше, чем я их. Но страх – штука иррациональная.

Я метнулась вперед, распахнула дверь и оставила ее приоткрытой после того, как он вошел. Потом присела на корточки и стала ждать. Прошло минут пять, а может, и тридцать, когда на лестнице послышались шаги.

Я открыла дверь, когда он с сеткой в руке был в паре ступенек от нижней площадки. Он преодолевал их большими босыми ногами. Боже мой, какой же у него размер? Сорок шестой? Сорок седьмой?

Я отвела взгляд, распахнула дверь как можно шире, подождала, пока он переступит порог, и захлопнула ее, чтобы не дать царице ночи шанса нанести мне очередной визит.

Стоя позади мистера Роудса, я изо всех сил старалась вести себя тихо. Он подошел к кусту, повозился с сетью и отступил.

Стоило мне увидеть летучую мышь, примостившуюся на ветке с намерением взлететь, как я испустила крик, за что позднее буду костерить себя на все лады. Мистер Роудс не стал дожидаться продолжения – развернулся и, не говоря ни слова, направился к дому.

Я потрусила следом. Он сунул сеть в кузов и пошел к веранде, а я остановилась и подняла голову, желая удостовериться в том, что очередная мышь не свалится на меня из поднебесья.

Он был у дверей, когда я крикнула ему вслед:

– Спасибо! Вы – мой герой! Если нужно, я оставлю десятизвездочный отзыв!

Роудс молча закрыл за собой дверь, но это не означало, что он перестал быть моим героем.

Я была у него в долгу. В очень большом долгу.