Текст книги "Война за веру"

Меня знакомят с огромным количеством все пребывающего народа. Хотя большинство не успеваю запомнить, хороший признак. И что среди них не только близкие родичи Желтого Крыла, а еще и женщины – прекрасный. Меня принимают в очень дружеской обстановке, а так себя не ведут, когда отказать собираются. Служанки носят блюда и ставят на стол. Жены в количестве трех достаточно молоды, обе внучки входят в возраст и плюс еще парочка подружек уселись напротив. В этом смысле мы общество достаточно свободное. Наш слабый пол не сидит взаперти, а может заниматься не одним хозяйством, а ремеслами и торговлей, общаться с посторонними. Конечно, желательно не с глазу на глаз, но в присутствии мужчин – легко.

– А голову апера ты принес? – непринужденно спрашивает одна из внучек.

– Отрезанная голова, – говорю максимально серьезно, – не важно, человеческая или зверя, на жаре быстро вонять начинает и имеет крайне малопривлекательный вид. Прежде чем представить пред прекрасные очи красавиц, – две девочки помладше хихикнули, – ее нужно выварить и правильно обработать.

На самом деле это уже сделано. Еще в караване. Писарю задание крайне не понравилось. Пока я развлекался с девушками-кочевницами, он сидел у костра и нюхал далеко не благовония. Ничего не поделаешь, правильно очистить череп, не повреждая поверхность, не такое простое дело. А возить с собой разлагающийся кусок мяса то еще удовольствие. И сюда я череп не принес тоже неслучайно. Мне предлагали соляники очень неплохие деньги за него, но я отказался. Не потому, что богат. Это престижно – иметь такой трофей на полке. Очень немногие способны похвастаться, и то не собственными руками добытым. Чаще всего предки убили и досталось по наследству. Хотя бывают и иные варианты. Продают от безденежья или приходят с важной просьбой к старейшине, а тот тонко намекает на желание получить взамен. Ну как откажешь хорошему человеку?!

Ничего особенного на ужин не подавали. Кускус, жареная баранина, овощи, сыр, брынза и кислое молоко. Обычный набор, и не важно, насколько ты богат. Тут другое. Кого посадят и куда. Некоторым сидеть при хозяевах не положено. Они будут стоять и слушать разговоры, глотая слюну. Лишь когда старший соизволит удалиться, могут прикончить остатки пищи. Обычно это касается молодежи. Но я очутился на достаточно почетном месте. Не во главе стола, однако достаточно близко к Желтому Крылу.

– Поведай о битве, – сказал, глядя восторженными глазами, паренек.

Я не запомнил, внук он или правнук, однако имя зацепилось. И неудивительно. Его звали Павел, что абсолютно нетипично для наших краев, но достаточно часто встречается на побережье. Видать, мать оттуда.

Тщательно дожевываю кусок, запиваю кумысом и начинаю красочный рассказ, вставляя «получеловек затрепетал от страха» и «его штаны стали из красных коричневыми». Слушатели одобрительно смеялись, включая девушек. Непритязательный юмор никого не приводил в смущение. Потому разошелся и, прерываясь исключительно для отведывания очередного продукта, продолжал делать подвигам карателей и себе лично замечательную рекламу. В данном случае их компания вполне оправдала свое название, уничтожив чужаков, попирающих нашу землю.

Для описания поединка даже вскочил и принялся показывать. Он ударил так, я сделал эдак. Места было недостаточно, да и шашку заменял кинжал, но, полагаю, вышло неплохо. Под конец, когда срубил голову, меня приветствовали самыми натуральными аплодисментами. Честно, такого не помнил. Или здешний современный обычай, или Фенек не удостаивался соответствующих почестей в юности. Скорее второе.

– Они умеют умирать, – с оттенком одобрения сказал старик, когда уселся назад. – Почти как люди.

Одобрительное перешептывание.

– Говорят, ты не хуже барда истории знаешь, – опять влезла молодая девушка.

Похоже, слухи уже пошли, что вовсе не плохо. Если о тебе говорят разное и притом не дурное, то становишься популярным.

– Увы, не способен в стихах поделиться красотой.

– А ежели обычными словами? – поинтересовался Павел.

Как-то у них излишне просто, без правильной патриархальности. Нагло лезут поперек батьки. Показательно смотрю на Желтое Крыло. Он тянет время.

– Ну, деда, – капризно говорит девушка.

Кивок.

– Про то, как правильно умирать, – сказала она с хитрой усмешкой.

Есть такое в обычае. Собираются гости и за отсутствием интернета с ящиком сами себя развлекают, по очереди рассказывая байки. Особенно ценится под заказ на предложенную без подготовки тему.

Мне, в принципе, не жалко. На голоса не умею, но кое-что могем. В свободное время старательно отбираю в памяти годное для публики. Раз дано мне чудо в виде возможности цитировать страницами, почему б не использовать. Правда, читал художку все больше в детстве, но это и к лучшему. Классическая приключенческая литература без современных самиздатов. Пока выбрал с десяток произведений, более или менее подходящих по временным рамкам и без Ермаков с Разиными и подобных сомнительных тем. Холодное оружие, примитивные пушки. На удивление, не так уж и много можно пересказать. Танки не подходят категорически, Трою видел только в фильме про Александра Македонского, странный роман с мальчиком-персом не дочитал, о чем жалею, и так далее. Зато четырнадцатитомник Джека Лондона чуть не весь могу изложить. Очень много произведений по несколько раз перечитывал. Тоже не все подойдет, но есть и немало удачных рассказов и повестей. На любую тему.

Для начала выдал «Потерявший лицо», слегка подкорректированный. Вместо индейцев с белыми – саксы и галлы. А смысл от того не меняется. Главное, в именах не запутаться. Я ж не могу их оригинальными называть. Не поймут. Результат вышел странный. Нет, все дружно согласились в соответствии заданной темы. Но поступил ли герой согласно кодексу чести? Он должен был показать свое бесстрашие. Кодекс преследует трусость. Более старшие, с высоты собственного опыта, указывали на то, что врага не грех и обмануть. К тому же он никого не подвел. Всего лишь вместо мучительной смерти выбрал быструю. Спорщики горячились, ссылаясь на неких, мне абсолютно неизвестных авторитетов, и все шло к откровенной ругани.

Поскольку глава здешнего рода сидел, с интересом наблюдая и не вмешиваясь, пришлось включиться и поделиться анекдотом про единственный раз с овцой. Тут уж все дружно грохнули. Подозреваю, каждый имел в виду другого, но зато причина свары отошла на второй план. Чтоб окончательно перевести на другую тему, выдал рассказ «Война» от того же автора. Правда, слегка подправил идею. Боюсь, никто б не понял душевных метаний молодого стрелка. Есть цель – вали. Добавил, что он заметил еще нескольких, наблюдающих за первым. Если б выстрелил, его б обнаружили и самого прикончили. Но саму идею, ты не убил – убьют тебя, приняли без возражений.

Мы еще посидели, выслушивая многословные и нудные истории про великих воинов, причем я из-за поэтических оборотов временами скорее догадывался, чем понимал. Вроде язык знаю нормально и если временами и подыскиваю слово, так от отсутствия практики. Но баллады совсем иное. Они описывают реальное событие с упоминанием настоящих имен и одновременно жутко иносказательно про очень многие вещи. Коня никогда не назовут прямо. Непременно «четвероногий ветер», а ржавый отцовский меч будет «сверкающий луч стали». В таком виде три четверти текста. Без привычки пока сообразишь, что подразумевается, он уже уехал на три строфы вперед, и полностью перестаешь понимать, о чем речь.

В целом время прошло в теплой, дружественной обстановке, и вроде не произвел на новых знакомцев отрицательного впечатления. Более того, под конец Желтое Крыло пошел меня лично провожать.

– Ты неглупый парень, – сказал он негромко. – Если б это зависело от меня, никаких бы проблем с принятием в род не случилось. Здесь мое слово весомо, да и возможности достаточно велики.

Похоже, он не надувал щеки, а реально оценивал возможности.

– Но ты ж хочешь не усыновления, а своего по праву и прежнюю семью.

Я молча поклонился.

– Понимаю и принимаю. С тобой поедет, – секундная заминка, – Павел.

Интересно, в чем невидимый мне смысл? Престижнее было б более взрослого и известного человека послать. Не важно, будет время побеседовать. Он не показался мне сильно крученым или себе на уме. Обычный парнишка, мечтающий о воинских подвигах.

– Мое слово он скажет, да и письмо дам. А там уж как старейшины решат. Ничего обещать не могу заочно. Если что пойдет не так, вспомни, что племя Кай не из одного рода состоит, и тебе в этом доме будут рады.

Ага, в качестве «патрона» для зависимого «клиента». Мне такой вариант не улыбается абсолютно. Исключительно в крайнем случае.

– От всего сердца благодарю за участие, – говорю, снова почтительно кланяясь. Настоящий бы Фенек взвился от негодования при одной мысли о подчинении. А у меня спина не переломится. – Позволь преподнести подарок.

Фибула достаточно красива. Эмаль, позолота и камешки-рубины в глазах у орла. И мне досталась бесплатно от прежнего хозяина.

– Когда-то землю, населенную нашими племенами, называли птицей, – сказал старик задумчиво. – Тело ее лежит от побережья до пустыни, правое крыло – земли пунов, левое вдоль океана. Орла и изображали. Стилизованного.

Алжир, Тунис и Марокко – перевожу для себя.

– Не знал? Ничего не бывает случайно.

А подарок-то он воспринял в качестве намека или послания богов, подумал, мотая отрицательно головой.

– Ступай, вольный. Полагаю, еще услышу о тебе не один раз.

Глава 12
Долина Джерад

И снова дорога. Телега, набитая до отказа всяким добром. Тяжелые фургоны продали, приобретя взамен небольшую, но более удобную и достаточно крепкую повозку, а также кучу всяких мелочей на подарки. Павел, я и неизвестно зачем отправленный со мной Найден. Мы совершили несколько странный обмен. Матушка работает на Бирюка, который практически выздоровел, а парня он дал в помощь. Может, и правильно. Одному не слишком удобно гнать по здешним местам ценный груз.

Наши горы неприступная стена, простирающаяся на сотни километров в длину и десятки в ширину. Это далеко не Кавказ, однако хватает пропастей, скал и ущелий, способствующих разобщенности народа. Эти места важнейшая для жизни территория. Тучи, приходящие с океана, оставляют свою влагу здесь, рождая текущие вниз ручьи и реки. Зимой снега на вершинах лежат пять месяцев, создавая естественный запас воды, когда на равнинах полностью отсутствуют дожди.

Реки, берущие начало в снегах и уходящие на северо-запад, текут к океану, давая жизнь полям между хребтами и побережьем. Потому горные массивы покрыты обильной растительностью, на склонах и плоскогорьях обширные пастбища и растут густые леса. Здесь нет проблем найти древний кедр и пробковый дуб. А еще множество диких животных, позволяющих вести прекрасную охоту. Говорят, прежде было немало львов, но сейчас их уже не найти. Зато сохранились другие хищники. С утра мы на узкой тропе встретили взрослую рысь. У дороги росло кривое дерево, и на его ветке отдыхала зверюга. При нашем появлении она спрыгнула на землю и уставилась неприятным взором.

Рысь практически никогда не нападет спереди, предпочитая свалиться на спину, и способна загрызть не только человека, но и коня. Дерется всегда свирепо и работает не только зубами, но и мощными когтями. Выпустить кишки добыче для нее секундное дело. Один из немногих зверей, способных убить не из голода, а каприза. Наверное, рысь просто дремала на ветке и на поднятый нами шум среагировала. Нас было трое при нескольких лошадях, и она не стала связываться. Спокойно полезла по склону, оставив пришельцев позади. Стрелять мы дружно не стали. Сейчас шкура не в лучшем состоянии, а просто убивать животных кодекс чести не велит.

– Кто-то скачет за нами, – сказал Найден, показывая.

Да, еще далеко, но здесь нет крутых поворотов, спусков, и можно рассмотреть. Четверо. Причем это я должен был поглядывать по сторонам и зевнул.

– Может, и не по наши души, – бормочу, машинально проверяя пояс с кобурами. – Мы ж кочевников не обидели.

Вчера под вечер напоролись на стойбище. То есть ничего удивительного в том не имелось. Где вода, там животные и люди. Это только кажется, что сертан велик. Дороги в нем хорошо известны, и чем дальше на юг, тем сложнее найти землю без охраняющего ее хозяина. О, закон гостеприимства свят. Нас охотно приняли и усадили на почетные места. Услышать новости всегда интересно. История о караване со зверолюдом до них уже дошла, и они были счастливы видеть одного из участников. Приятная беседа закончилась под вечер. Омыв руки и ноги, мы сели на ковры и приступили к пиру.

Порядки здесь несколько отличались от знакомых. Никаких отдельных мисок и ложек. Кускус, уложенный в виде горки, с отверстием посредине, куда наливают жир. Все едят рукой, причем обязательно правой. Левая считается нечистой. Ею подтираются. И дело это требует определенного навыка. Кончиками пальцев берешь горсть каши, скатываешь из нее шарик и только затем отправляешь в рот. Искусство не такое уж простое, и сразу видно, кто не местный. Я, в обычном стиле, старался не думать, и пальцы все делали сами. Павел тоже не в первый раз на таком застолье. А вот у рыжего не особо выходило.

Но это еще ничего. Время о времени хозяин брал из большого блюда, стоящего перед ним, кусок мяса, отрывал его от костей, разминал и вкладывал в рот кому-нибудь из нас. Тут еще важно, кому от какой части барана достался комок, но по здешнему этикету верх вежливости. Вздумавшему строить гримасы отвращения в лучшем случае укажут в ночь. А могут и глотку перерезать, если уж очень обидчива принимающая сторона. Такие тонкости в общении приводят вечно к большим сложностям у чужаков. Сколько ни объясняй, а без опыта легко влипнуть на пустом месте.

Так и с окончанием нашего гостевания. Старейшина провожал чуть ли не час от палаток своего рода. Если б мы были бедными, больными, ранеными или из захудалого племени, нас бы приняли ничуть не хуже. Но солидный человек просто обязан отблагодарить гостеприимных хозяев на границе их территории. Не раньше. Не заплатить! Сделать красивый подарок. Мы везли соль, полотно и оружие, но мне все это требовалось в дальнейшем. Потому преподнес парочку серебряных украшений и звено золотой цепи друида, нагло соврав про трофей, взятый у апера. Он аж прослезился от удовольствия. Полагаю, скорее от веса золота, чем от его исторической ценности.

– Может, им мало показалось, – хмыкает Найден.

С полной телегой все равно не ускакать, двигаемся неторопливо, а когда подъезжают достаточно близко, останавливаю лошадей и спрыгиваю на землю. Мои соратники замерли сзади за спиной. Пока не доводилось видеть, насколько они хороши в бою, и надеюсь, до этого не дойдет. Правда, когда преследователи остановились напротив, шанс мирно разойтись умер, не успев родиться. Это были вовсе не кочевники, а тот самый противный парнишка, которому не дал поиздеваться над девушкой, в компании совсем не прежних приятелей. Эти уже взрослые мужчины, один и вовсе в солидном возрасте. В случайности я верю мало. В такие особенно.

– Мы из рода Джил, – сказал старший, когда они спешились, обращаясь не ко мне. – Вот этот, – на сей раз палец показал на меня, – без племени и семьи оскорбил родича. Не вмешивайтесь и вас не тронут.

– Кровная месть? – удивляюсь. – А была ли кровь?

– Ты не смеешь даже дышать в сторону высокородных Джил, – крикнул тонко виновник всего, – пес безродный!

За спинами стал сильно храбрый.

– Стоппер Кай-зана-Тубрак, – резко сказал Павел. – Нападение на него это повод для мести для всех нас.

– Его ведь не приняли в семью, – по-прежнему меня игнорируя, сказал старший. – Значит, ответа не будет. Не вмешивайтесь!

Двое держали луки с натянутой тетивой, направляя прицел на моих товарищей. С такого расстояния не промахнутся. Кто ж знал, что с ходу захотят крови. Расстреляли б еще на подходе без проблем. Но нельзя ж валить каждого скачущего без причины. Тут уж точно толпа кровников нарисуется.

– Ты его слышал, Павел? – спрашиваю спокойно. – Кто б кого ни убил, повода для мести не будет. Он сказал.

– Наглец, – впервые сказал старший, обращаясь ко мне. – Я таких молокососов полсотни на суд Эрикъюрэ отправил.

Лучше б он саблю вынул без разговоров. Или ждал ответных высокопарных речей и униженных просьб о помиловании? Вот за мной не заржавело. Револьвер быстро извлекать я не учился, однако рукоять от привычной сашхо мало отличалась. Лучники стояли рядом, вместо того чтоб разойтись в стороны. С пяти метров из заранее пристреленной «пушки» промахнуться – надо быть слепым на оба глаза. Старший ничего подобного не ожидал, однако успел выхватить клинок и получил пулю точно в лоб буквально за секунду до встречи острия с моим телом. Заднюю часть черепа ему вынесло напрочь. Это ж не револьвер с пулькой в семь целых и шестьдесят две сотых. Здесь одного свинца грамм двенадцать. Держать приходится двумя руками. Хорошо, самовзвод и не нужно дергать каждый раз перед выстрелом затвор. Не зря в разговоре назвал маленьким ружьем.

Один из лучников получил дырку в область шеи и уже дрыгал ногами в агонии, заливая кровью все вокруг. Второй смотрел с ненавистью, вставая. То ли грудь у него счастливая, и ничего важного не задел, то ли в шоке и боли пока не чувствует. Пришлось и этому в голову добавить. Мальчишка оказался сообразительным. Он моментально взлетел в седло и с места рванул на полной скорости. Палить вслед этого монстра без нормального прицела дальше десятка шагов бесполезно и патроны жалко. Почти рисуясь, неторопливо взял в фургоне свой лук и выстрелил. Беглец дернулся и слетел с коня. Можно было, конечно, пройтись пешком, не так далеко умчался, но я ж настоящий мавретанец. Кстати говоря, если б они без разговоров, прямо с лошадей бить стали, нас бы размазали в момент. Покуражиться захотелось и изобразить благородство. Какая уж тут честь, когда профессионального убийцу выпускают против юноши, пусть и умеющего держать саблю. Я свои успехи трезво оцениваю и прекрасно знаю, уровень средний пока. Апер не умел фехтовать, рассчитывая на силу. А тот деревенский и вовсе махал клинком как дубинкой.

Сажусь на Брак и неторопливо двигаюсь к лежащему телу. Ого, а он еще живой. Уйти пробует. Стрела попала в спину, но ничего ужасного. Легкое не пробито, иначе б слышал свист, да и не ковылял бы так резво.

– Корень, Корень, – говорю, когда он поворачивает голову на шаги и в глазах нарастает ужас. – Разве ж можно быть таким подлым?

Пинаю в зад, опрокидывая вперед мордой.

– Я тебя отпустил, а ты привел убийц. Неужели второй раз сделаю такую глупость? Может, кровью истечешь, а может, подберут тебя добрые люди и снова ненависть тешить примешься.

Он приподнялся, нечто шепча. Может, выкуп обещал или проклинал. Без разницы. Ударил, как на тренировке. И голова отлетела как кусок дыни. Все ж прекрасная сталь, подумал любовно, вытирая о его тело лезвие. Потом привычно обшарил. Тряпки снимать окровавленные противно. Пусть другие пользуются. Пояс – мечта байкера. Широкий, как у цыган, весь в заклепках и металлических пластинках. На самом деле защита для живота от удара. Кожа толстая, возможно, и нож остановит. Пригодится. Сабля и флисса дорогие. Похуже моей, зато украшения на рукоятке и ножнах с камнями. Кинжал не продать – родовые знаки, но даже мелкие драгоценные камушки денег стоят. Десяток денариев и немного мелочи. Тоже не лишнее.

Конь убитого стоял рядом и с любопытством смотрел на происходящее. Это не боевой, готовый защищать хозяина, но обученный. Не убежал, и порода видна. Тоже приятное дополнение к трофеям. Не стал гоняться, извлек из вьючной сумки на Брак морковку, ломоть хлеба и задумчиво осмотрел. Жеребец осторожно подошел и взял предложенное угощение с ладони мягкими губами. Сначала хлеб, а пока глотал, я уже ухватил его за уздечку. Честно отдал и морковку. Он хрумкал, шагая следом за моей кобылой, привязанный уздечкой к луке ее седла, и когда доехали до остальных и остановились, требовательно заглянул в руки.

– Не сейчас, – отодвигая морду, говорю, глядя на Найдена, несущего узел с каким-то добром. – Было нечто ценное?

– Еда, немного монет, оружие, – бодро отрапортовал тот. – Лошадей продать можно или себе оставить.

– Это было некрасиво, – напряженным тоном заявил внезапно Павел.

– Я скажу один раз, а ты запомни: есть честный поединок, а есть нападение без причины. Эти приехали не честь защищать, а убить ради грабежа. Про золото апера весь сертан слышал. Думаешь, вас бы оставили в живых? Зачем им свидетели?

А может, и нет. Сохранить видимость благородства для мавретанца самое первое дело. Не зря он про безродность подчеркивал.

– Когда обиженный бросает вызов – это может быть глупо, однако честь превыше. Умереть, но за дело. А сейчас они совершили акт войны, напав втроем на одного. На ней все средства хороши. Если я не прав, можешь возвращаться.

Он не уехал. И двигались мы дальше спокойно до самой долины.

Человек в рваной одежде, из которой выглядывало грязное тело, сидел на камне и смотрел на подъезжающих. Вблизи стало слышно монотонное пение. Правда, ни слова я не понял, а Павел на взгляд пожал плечами. Он замолчал, глядя хищным взором, потом вскочил, шумно втягивая носом воздух как принюхивающийся зверь. Издал дикий вопль, от которого дернулись ко всему привычные кони, и быстро полез по склону наверх, нечто подвывая.

– Хорошая примета встретить юрода, – без особой уверенности говорю для остальных.

Они одновременно закивали. Сумасшедших, если те не буйные, в сертане уважают и подкармливают. Иных даже святыми считают.

Деревня раскинулась широко, некоторые дома достаточно высоко прилепились на скалах. Дорога петляла, медленно поднимаясь, а поскольку тайны, кто и зачем приехал, не имелось, в первом же доме, больше напоминающем дот с узкими щелями, чем жилое здание, спросили у тамошней женщины дорогу. Что характерно, она ничуть не удивилась и внимательно осмотрела меня с головы до ног, прежде чем ответить. Ничего удивительного. Желтое Крыло послал весть вперед, а уехали мы через три дня после знакомства. Я еще успел увидеть вернувшегося домой излеченного Бирюка и сварить новую партию мыла.

Практически сразу, как только двинулись в указанном направлении, за нашей спиной напрямик в гору полезли двое мальчишек, несущих весть. Пока мы телепаемся по дороге, в нужном месте все будут в курсе о приезде гостей. Торопиться в данном случае не надо. Невежливо. Прибыв по адресу, обнаружили уже целую толпу. Максимально уважительно представляюсь, не очень понимая, что означает последовавшее молчание. Потом люди раздвинулись, пропуская, и подошла уже старая женщина, едва достающая до моей груди, поддерживаемая молодухой. Глаза пожилой смотрели не видя. Она явно была слепа. Меня реально пробило дикой смесью нежности, почтения и удивления. Никак не ожидал, и никто не предупредил. Это была мать Фенека, и эмоции шли от него.

– Дай, – сказала она требовательно, протягивая руку.

Я понял и встал на колени. Пальцы скользнули по моему лицу. Это не было лаской. Она нечто для себя проверяла. Когда коснулась губ, я поцеловал морщинистые пальцы в темных пятнах. Это опять шло не от меня, а откуда-то из подсознания. Ее сын просил прощения.

– Ты вернулся, – сказала она еле слышно. – Кровь не наша, – уже звучным голосом, – а душа правильная. Это мой внук вернулся в родной кров!

Толпа взревела. Меня признала единственная, имеющая на это право. Именно ее сын был убит, пусть речь и идет о другом непутевом сыне. Никакого усыновления и обряда не требовалось, если она так решила. Конечно, подмаслить здешних придется, но главное свершилось. Хотелось бы еще знать, что она подразумевала под чужой кровью. Почувствовала? Спрашивать точно не стану.

Дальше начался дикий бардак. Количество представившихся быстро перевалило за сотню, и мозги элементарно отключились. Запомнить всех родственников было практически невозможно. Кто кем кому приходится, и вовсе прошло мимо сознания. Я четко сумел зафиксировать дядьку с забавной кличкой Кабан Без Клыка, но у того было восемь детей (потом узнал – двенадцать, но четверо не выжили к моему приезду), а у тех свои уже взрослые и женатые. У жен близкие, и все они прямо сейчас желали познакомиться. Мать сидела рядом и иногда вставляла слово-другое. Ее слушали с почтением, не перебивая. В здешнем клане пользуется заметным уважением.

Молодуха оказалась невесткой одного из ровесников-племянников. Пользуясь своим положением находиться рядом, регулярно стреляла глазками, вгоняя в смущение. Еще мне скандала в первый день не хватает. Я старательно одаривал всех подряд привезенным добром, благо шли они строго по родственной близости от старших к младшим и не требовалось особо задумываться над размером подарка. Кто первый – тому ценнее. Кто под конец, обойдется денарием. Забавно, но приносили даже младенцев. Им тоже приходилось нечто вручать через мамку, да еще и говорить комплименты насчет прекрасного здоровья. Можно подумать, способен с одного взгляда определить.

Знакомство плавно перешло в пир с возлияниями. До спирта еще не додумались, но вино бывает разное. Я привез с собой немалое количество для угощения, но сам особо не пил. К этому вкусу нужно привыкнуть. Добавляют что угодно от меда до специй. Не зря до сих пор нормальным считается водой разбавлять. Попутно в очередной раз пришлось изложить историю про убитого апера. Теперь уже история сопровождалась выставленным на стол черепом, который уважительно осмотрели. Если уж вешать на стену, то почему не в родном доме.

– Нет! – сказал громко один из присутствующих стариков. – Надо!

Народ моментально замолчал. Можно не сомневаться, данный тип пользуется немалым уважением.

– Если признаем, – корявый палец в мою сторону, – родичем, все должно быть по закону!

– Он убивал! – заявил еще один старик. – Может считаться мужчиной!

– Тем более, – возразил первый, – не составит труда доказать это!

В последовавшем не особо яростном споре собеседники согласились с первоначальной точкой зрения, а право голоса имели немногие старейшины, и никто не интересовался моим мнением; было решено, что я должен показать, насколько соответствую правильным стандартам истинного кая. Проще говоря, с утра пораньше отвели дальними тропами в специфически мужское место, где проводят инициацию и женщины под страхом смерти не имеют права ступить. Посадили в яму и завалили песком и щебнем, оставив снаружи только голову. Устроить тепловой удар никто не планировал, поэтому место под козырьком скалы, дающей тень. Но все равно в жаркое время обычно такое не проводят.

Надо сказать, проверка шла по щадящему варианту. Всего сутки должен сидеть так без еды и воды, размышляя… А Аид знает, о чем положено в таких случаях. Я лично вспоминал важнейшие вещи. То есть и так все прекрасно помнил, но за отсутствием других занятий не грех разобрать по косточкам методику. Например, метод Леблана. Между железными вальцами превращаются в порошок и смешиваются сто долей очищенной извести (мела) – найти несложно, пятьдесят долей угля – еще проще. Сто долей обезвоженной глауберовой соли.

Опа! А что это и где взять? Обычная поваренная соль после действия серной кислоты. А какие пропорции? Этого я не знал. Без череды опытов не обойтись.

Потом смешивание при нагревании в печи с постоянным перемешиванием. Если верить книгам, над поверхностью плавящейся массы вспыхивают огоньки. Когда они прекращаются – сода готова. Неплохо, да? Какая температура должна быть? Кстати, как ту температуру определить? То есть градусник я сделаю, а вот как мерить в печи, не имею представления. Да и какая конкретно печь? Можно и в тигле попробовать, но мне требуется приличное количество на продажу, а не для доказательства. Вот и получается, знания одно – реальная практика несколько другое.

В Тубраке делают оружие, включая ружья. Я приволок сюда те новые, добытые в бою. Сменить замок на более прогрессивный с кремнем вместо фитиля – неужели не найдется желающих? Но вот с револьверами вряд ли нечто получится. Полагаю, сделать такой можно, пусть и очень дорого. Между прочим, до суппорта на токарном станке до сих пор не додумались. Я выяснял. И до резьбы. Первое элементарно, можно в долине внедрить на раз. Второе проще сказать, чем сделать. Сам не умею, а зачем такое нужно, когда до сих пор прекрасно обходились? Предки ничего такого не делали, скажут и усмехнутся.

Да, возвращаясь к револьверу. Без капсюля обычная железка. Нужна гремучая ртуть. Обычную обработать азотной кислотой и затем добавить к этиловому спирту. Вся процедура очень опасна. Перегонный куб? Тоже без проблем. Можно для нефти и спирта. Сам капсюль сделать уже проще. Раскатать металл в тонкий лист…

Насторожился, прислушиваясь. Некий шелест на грани слуха. Не шаги. Или кто-то идет? Кто здесь может шляться во время испытаний? За такое недолго и без головы остаться. Опять легкое дуновение и звук. Принюхивается? Опять юрод на мою голову? Хуже всего, чую за спиной, а увидеть не могу. Может, кажется от положения? Просиди так сутки, еще и не то привидится. Рановато как бы. И тут на меня полило горячей и пахучей жидкостью. Я рванулся, забыв о том, что выбраться не так просто.

– Убью, сука! – заорал в голос. – Потом найду и самого зарою, да на голову наделаю!

Показался короткий смешок, но ни тупой занудной песни, ни бормотания так и не прозвучало. И шагов не слышно. Было и исчезло. Только гадостное ощущение осталось. Не на каждого мочатся чисто из развлечения. Вдруг не юрод? Тогда не поймут, если устрою экзекуцию.

Какое-то время бесился, а затем вернулся к своим планам. От неожиданного происшествия в мозгах слегка прояснилось и выскочила очередная идея. Печатать книги вместо свитков уже обдумывал. Ничего сложного в примитивном станке не должно быть. Остановка за бумагой. Ее делают из целлюлозы. А это древесина, которой в наших краях совсем немного. И так лесов почти не осталось. Вроде бы делали из тряпок, но их тоже не так чтоб везде валялось, все сохраняют, да и не помню как. Зато сделать шариковую ручку легко! Сам шарик элементарно, капая осторожно в воду металлом. Ручку можно из металла. Обычный полый стержень. Чернила с загустителем тоже сделаю. Если отверстие достаточно широкое, можно залить под давлением, и вот здесь нужна плотно завинчивающаяся гайка, держащая крышку. А что? Может, и получится!

Когда пришли выкапывать, я уже не мог думать связно. Все ж и под тенью изрядно жарко, и пить не оставили. Мы ж не на вершине пика, а чуток всего выше сертана. Ну, может, на милю поднялись от степи, а на дворе натуральное лето, аж реки высохли, оставляя одно русло. В общем, не очень соображал и с ходу пообещал зарезать юродивого, сотворившего непотребство. Старики переглянулись, и один из них натурально принюхался, чуть не уткнувшись носом в мою шею.