Текст книги "Война за веру"

– Что ты делаешь на этой земле, менестрель Ганикс? – спрашиваю, дождавшись, пока он сядет в седло.

Он постарел и уже не кудряв, как некогда. Залысины, морщины. И все ж жизнь не была к нему жестокой. Одежда из дорогих тканей, да и сам достаточно упитан.

– Всегда хотел повидать дальние края, а когда пошел слух о новой вере, не мог удержаться. Прекрасная девушка несет откровение. За ней идут суровые воины, готовые по одному знаку броситься в одиночку на вражеские полчища. Это тянет на замечательную балладу, а то и не одну.

Тут до него дошло, и гладкая речь оборвалась.

– Я пел для вас, господин? – спросил нерешительно, всматриваясь.

Я послал коня вперед медленным шагом. Никто не мчится на бешеной скорости, если нет к тому серьезных причин. Глупо загонять лошадь, да и равнина, несмотря на вроде бы плоское однообразие, способна подсунуть случайный камень или нору, в которую угодит копыто. К тому же и разговаривать так проще.

– На кого шпионишь?

– Я ни от кого не получаю денег за приносимые сведения! – всерьез обиделся или изобразил менестрель. – Ну да, – уже тоном ниже, – когда высокопоставленный человек спрашивает, ему не откажешь.

– И что интересного можешь поведать мне?

Самое забавное, что изложил он в подробностях про высадку в портах Магнус и Divinus[19]19
  Божий (лат.).


[Закрыть] красномундирников. Количество, сколько и чего везли с собой. Кто командовал, с кем контактировали и даже кое-что из неизвестного мне прежде, включая ремонт городских стен и размер платы наемникам и Утесу. Конечно, он хотел мне быть полезным. Всегда приятнее возле аристократа ошиваться. Здесь и кормят лучше, и возможности шире.

Если он и не шпионил, то уши ловили каждое слово, произнесенное рядом. Вот и держи его по соседству. Неизвестно, что и кому потом добросердечно поведает. А убивать вроде как не за что. Пока.

– Позволено ли будет спросить, – изображает робость посреди доклада, – не вы ли мне поведали некогда о славном ведьмаке Геральте и «Черной стреле»?

– У тебя профессиональная память, – признаю.

Я еще меньше похож на прежнего, чем он. Вместо молодого парня с легким пушком на щеках, в обносках и занимающегося торговлей, вояка с бородой и, хотя ему не видно, коротко стриженными волосами. Считается, что благородные люди имеют возможность ухаживать за волосами, отпуская длинные. Только вот всякие вши обожают растительность, и Мария неоднократно выступала на тему гигиены и необходимости уменьшать длину волос. Особо продвинутые верующие полностью избавляются не только на голове, но и на всем теле, благо есть очень приличные бритвы и ножи. Есть даже такие женщины, хотя большинство прически блюдет по-прежнему. А вот на остальных частях тела – нет. Очень пикантно смотрится в интимной обстановке.

Но и так заметно, человек непростой. Щит со знаком «Танит», то есть член общины. Не прошедшему обряд посвящения и нового имени могут за такие вещи оторвать вместе с рукой. Пластинчатые доспехи, способные выдержать пулю, поножи, шлем, внешний вид которого спер из фильма про казаков, поляков и тамошних крылатых гусар. Может, происходящее выдумано, но оказался достаточно удобным и неплохо защищал голову. Уже видел подражания. Два револьвера в кобурах и вместо меча тяжелого кавалериста привычная шашка. Все вместе говорит о большом достатке, пусть и не обвешан золотом, как любят делать очень многие. У меня его нынче достаточно, чтоб не выставлять напоказ.

– Тогда, – счастливо вскричал он, – это ты рассказал те замечательные истории: «Маугли», «Волшебник Изумрудного города», «Рони, дочь разбойника», «Снежная королева», «Гадкий утенок» и про Нильса с гусем[20]20
  Надеюсь, не требуется уточнения, кто настоящие авторы.


[Закрыть].

– Мои дети любят папины сказки, – говорю сквозь зубы.

И даже когда отсутствую, посылаю хотя б раз в неделю очередную главу, выполняя обещание. Похоже, скоро уже окончательно иссякну, а они привыкли получать удовольствие. Вот уж не знал, что часть сказок разлетелась так далеко, аж в Европе знают.

– Тогда и «Серый коршун»[21]21
  А. Валентинов.


[Закрыть], «На краю Ойкумены»[22]22
  И. Ефремов.


[Закрыть], «Агния, дочь Агнии»[23]23
  В. Ливанов.


[Закрыть] и «Меч мертвых»[24]24
  М. Семенова, А. Константинов.


[Закрыть] тоже твои?

– Проблемы? – спрашиваю подъехавших сотников, затыкая резким жестом слишком много знающего менестреля.

Чтоб упростить опознание по рангам, а формы еще не изобрели общей, точнее, слишком дорого обойдется, просто-напросто повелел нашить на плечи знаки различия. Круг – десятник, треугольник – полусотник, квадрат – сотник, прямоугольник – пятисотник. Ромб у тысячника. Сразу видно, с кем дело имеешь. Командиры более серьезных отрядов имели право на личное знамя и в одиночку не ездили. Поэтому эполеты вешать им не стал. Или как называлось это сооружение с бахромой и вышитое золотом? Никогда не интересовался. Еще трусам, сбежавшим с поля боя или бросившим товарища, нашивали большую заплатку на спину, чтоб издалека видно было, только это уже не знак отличия, а предупреждение для остальных. Любой проступок такого вел к казни. И не важно, украл яйцо или не появился вовремя на общем построении. Нет, я еще не настолько крут, чтоб рубить головы за действия одного десятку. Нет у меня безграничной власти. Но дисциплину старался навести.

– Мы их не трогали, – говорит тот, что в платке туарега, и косится на подъехавшего в сопровождении доброй полусотни Агата. Кто поумнее, уже его знали прекрасно. Личный начальник разведки императора, и его слово частенько значит не меньше моего при обсуждении и приказах. Даже притом, что он не из общины. – Ждали.

Протягиваю руку и вручают рупор. Тяжелый зараза, из меди сделали, зато хорошо и далеко слышно.

– Я Влад, сын Фенека, – ору в сторону обозных телег, откуда выглядывают головы людей, – император армии Пророчицы, заявляю: если мне придется посылать за пушкой, вы все умрете. Выходите, складывая оружие, и обещаю, никто не будет казнен, искалечен или продан в рабство. Ополченцев из крестьян, вся вина которых в работе возчиком или прислугой, отпущу без всяких условий. Остальные, у кого есть возможность обратиться к родственникам или друзьям, за разумный выкуп будет освобожден при получении. Ну а кто без денег, поработают на благо правоверных там, где будут полезны, не больше трех лет. Я все сказал. Время пошло.

– Всех касается? – крикнули со стороны лагеря.

– Слово сказано, – отвечаю сразу, мысленно пытаясь прикинуть, неужели зверомордый попался. Взять живым немалая удача. – Пустые клятвы Чистые не дают.

К сожалению, это оказался не урс. Обезьян. Уже старый, с седой шерстью, отсутствующей левой кистью и неприятным шрамом на морде, отчего и без того не самая прекрасная харя, напоминающая гориллу, превратилась в жуткую маску.

– Я Бидвэвэяш, начальник обоза, – произнес торжественно, останавливаясь напротив, – сдаюсь со всеми подчиненными.

Произношение у него было жуткое, будто каши в рот набрал, но я столько разных диалектов в последнее время слышал, шляясь по горам, что разбирал практически без затруднений.

Демонстративно выложил на землю ружье, револьвер и меч, который можно было б назвать двуручным, если б использовал человек. Вот так, вблизи, начинаешь понимать, почему считаются страшными противниками в рукопашной. Рост не выше моего, но ширина плеч и мускулатура жуткие. Как канаты вьются.

За ним подходили и разоружались красномундирники. Они тоже были либо пожилые, либо с заметными увечьями. Молодых совсем немного и какие-то не сильно крепкие на вид. В обоз наверняка самых паршивых отправляли. На сорок третьем я перестал считать.

– Ваши обычно не сдаются, – сказал обезьяну.

– Бесчестье, – сказал он. – Но то в бою. А здесь и сейчас драться бессмысленно. К тому же обещал отпустить, – и очень по-человечески подмигнул. – Тем более что в казне лежит на восемьсот талантов золотыми и серебряными монетами.

Непонятно, о каких талантах речь идет. Эллинский где-то двадцать пять килограмм, пунический сорок с лишним, торговый свыше тридцати. Точного соответствия я так и не нашел и давно оперирую местными свободно. И не сказать, чтоб так уж впечатлила сумма. С мелких городов брал пятьдесят талантов по торговому весу, с крупных и до ста. Если вспомнить, сколько их, то понятно, откуда взялись золото и серебро, чтобы штамповать свои монеты. Хотя деньги лишними не бывают, да и можно не сомневаться, в обозе еще много найти чего можно полезного.

– Это не подарок, – говорю жестко, – трофей. Вы и зарыть-то не могли при всем желании.

Легкий ручеек сдающихся превратился в поток. Груда оружия росла, а пленных отводили в сторону. В пришедшей армии полулюдей пеших и конных оказалось на глаз около пяти тысяч. Еще две – наемники всевозможные, и не меньше шести городские ополчения. Для их обеспечения требовалось тысячи полторы тягловых и вьючных животных. Свежее мясо в виде большого количества животных. И без возчиков с пастухами никак не обойтись. Плюс всевозможные специалисты по ремонту амуниции, а также немалое количество кузнецов. Именно о них и говорил, поминая пользу.

– Агат, – говорю негромко, обращаясь к почтарю. – Каждого запиши и проверь, чтоб не врали про происхождение. Наверняка в названном городе будут знакомые и можно перепроверить. Сильно умных, надеющихся уйти без выкупа, – плетьми.

– Зачем вообще отпускать просто так?

Он не критиковал, просто интересовался.

– Потому что я теперь буду иначе говорить с Пятидесятиградьем. Они нарушили клятву, я у них отберу землю. Не только поместья. Всю. И понесут освобожденные весть, что будут арендаторы платить мне десять процентов от урожая.

– Сколько? – Он аж подавился. Сегодня с них драли иногда до половины, не считая всяческих дополнительных тягот вроде мобилизации.

– Именно так! Чтоб бежали ко мне за защитой, а не смотрели угрюмо из-за стен.

Агат затрясся от смеха.

– Мужики ж после такого тебе статую из золота поставят!

– Пусть лучше ворота в городах откроют.

– Хе, – сказал задумчиво Почтарь. – Какая занятная мысль.

Кажется, он идею уловил. Если уж строить державу, так чтоб иметь на кого опираться. Не одна сила, но и улучшение жизни большинства населения при новой власти – прекрасный рецепт. Малые налоги, снятие всех таможен внутри Мавретании и контроль над пограничными, запрет для городов самостоятельной внешней дипломатии при сохранении внутренней выборности. Это минимум после наказания предателей и казней выступивших на войну. А дальше поглядим, куда направить клинки.