Текст книги "Война за веру"

Глава 7
Неприступная таза

Беспечный пост не ожидавших появления врагов с этой стороны взяли в ножи практически без звука. Теперь начиналось даже более трудное. Сотня во главе с Рыжим двинулась пешком вперед, на случай встречи с противником. Остальные на манер муравьев облепили пушки так, что и подойти уже невозможно. Все прекрасно понимали, насколько уязвимы при случайном обнаружении, и рвали жилы, вытаскивая наверх орудия. Даже четыре лошади уже не могли тянуть на крутой подъем. Без помощи людей, буквально несущих огромную тяжесть, достичь цели было б невозможно.

Мавретанцы гордые люди, и заставить их послушно выполнять приказы – немалая проблема. Однако они хорошо знают, что такое война. Морды у лошадей замотаны, но и люди тянут в полном молчании, разве тяжкое дыхание слышно. Уперто толкали вперед, крутя колеса и натягивая лямки, сменяясь по жесту начальника и при этом бесперебойно продолжая пихать вверх, без отдыха и остановок. Последний участок и вовсе одолели на человеческой силе. Лошади на такой крутой подъем не шли, и их пришлось распрячь и оставить. Затащили на заранее припасенных канатах.

Современная артиллерия осадная или стоит на стенах из-за большого веса. Для обычного сражения слишком неповоротлива, и никто не использует. А я делал ставку именно на полевые орудия. Причем приобретение достаточного для армии количества меди и олова для массового изготовления пушек могли потянуть разве империи вроде Птоломеевой или Сасанидской. Производство оружия и обучение воинов требуют развитой бюрократии и огромных средств. Порох, кстати, тоже не абы какой годится. Никак не по моим финансам.

Первоначальная идея была уйти от стандарта и получить нечто дешевое. По факту раз в десять! В конце концов, я точно помнил – это возможно. Отлить из чугуна пушки так и не удалось. Точнее, получались жуткие монстры по весу. Тут сложность, что сопротивление на разрыв у бронзы в разы больше. Поэтому при одном и том же размере жерла бронзовая пушка более тонкостенная выходит. И легче. Как высказался консилиум из Мизинца, Рычага и дядьки Клыка, железными хорошо бить стены или ставить на корабль. Только большой, чтоб не утоп от отдачи. Типа шутка, но я взял на заметку. А пока что вернулись к прежнему. Бронзовым орудиям.

Тут надо сказать, работать с ней умели немногие, и среди моих родичей таких не имелось. Но найти профессионала за приличные деньги всегда можно. Не так. Очень приличные. Он отливал пушки медные и бронзовые прежде, жил себе в родной Галлии очень недурно, но не устоял перед мешком золота. В городе его не оставил, производство сделали в Тубраке, подальше от чужих глаз. Два года обучал моих специалистов, и расстались мы довольными друг другом. Я честно расплатился, хотя подмывало закопать где-то в сертане. Увы, его привел Саул и прекрасно бы догадался, куда тот делся. Дело даже не в том, что они единоверцы, мог и обидеться. Он поручился. Репутация важнее всего, и мне ссориться из-за денег не хотелось. Тем более все обещанное тот выполнил.

Через год после его отъезда я имел прототип будущего орудия от хорошо подготовленных учеников. Без непременных украшений на стволе, с цапфами, регулировочным винтом, а главное, лафетом. Если учесть, что все это я видел разве на картинке, результат вышел очень недурственным. Правда, переделывали и доделывали достаточно долго. Например, диаметр колес пришлось подгонять несколько раз. В зависимости от размера чуть больше увеличивалась проходимость, зато уменьшалась устойчивость. И наоборот. Еще не хватает потерять в дороге основную мощь армии. Требовалось нечто оптимальное, и долбились методом тыка, пока не удовлетворились результатом.

Главное, мои умники осознали глубокую мудрость руководителя и приняли основной посыл. Оставалось лишь довести до ума. И держать в секрете все эти работы и испытания с пробегами. Мне абсолютно не требовались слухи раньше времени. Сюрприз обязан быть внезапным. А для этого никто не должен узнать о скорости передвижения. Людей из обслуги посадил на лошадей, каждая пушка транспортируется шестеркой плюс порох и ядра. Короче, немалое количество народа, который должен действовать слаженно. На каждое орудие по тридцать пять человек и лошадей в общей сложности, им нужно регулярно платить, кормить и следить, чтоб не маялись дурью. Почему Мизинец взялся этим дурдомом заведовать, так и не дошло. То ли доказывал нечто Рычагу, то ли Малхе, то ли дядька в очередной раз заедал. Мне в любом случае вышло удачно.

Установив все четыре орудия и порох с ядрами, выставив посты, мы все повалились без сил. Большинство просто заснуло, даже не грызли черствые лепешки и не говорили. До рассвета еще часа три. Почти по графику вышло. Не зря ползал лично по этим местам год назад, а потом посылал прогуляться Агата и Бирюка отдельно друг от друга. Таза место отнюдь не случайное. Для врага, который приходит с востока, есть только один путь. Для купцов тоже. Кто контролирует здешние Фермопилы между горами Атласа и Рифа, тот держит за горло внутренние области страны. Да и на порты способен давить. Это ключ к трети Мавретана. И уж то, что здесь живут родичи моих врагов, даже к лучшему. Не требуется искать предлог для нападения.

Таза богата за счет пошлины и у нее много друзей, готовых воевать за деньги или добычу. В принципе, они могли собрать несколько тысяч человек для войны. Как правильно сказал Синий, на носу жара, когда никто не любит воевать. Колодцы и речки пересыхают, трава выгорает, водить серьезные отряды и по горам, и по сертану сложно. На это была вторая ставка. Пока они в привычном стиле неторопливо размышляли о сроках, посылали гонцов для обсуждения будущего похода и без особого рвения готовились, мы пришли, наплевав на обычаи и правила. Переход на максимальной скорости, загоняя коней. Я все равно обещал возместить потери лошадей. На то и часть трофеев, отложенная на военные нужды общины. Если мы проиграем, спрашивать будет не с кого. А серебро было. И скот в немалом числе. Железо стоит недешево, и оружие тоже. Работы известных мастеров могут обойтись в целое состояние. И в немалой степени все эти ценности попали в мои руки.

Три дня мы шли напрямик, как никто никогда не ходит. Потом легко заняли один из поселков, не успевших даже поднять тревогу. Короткий отдых, благо можно напиться, и новый бросок. Небольшой отряд, попавшийся по дороге, просто втоптали, но здешние тоже не идиоты. Сторожевые башни подали сигнал. И только тогда, выйдя на финишную прямую, разделились.

Пирр подошел и сел рядом. Мне было лениво уточнять, все ли сделано. На то он и командир, чтоб за своих людей отвечать. Доверил – так не стоит лезть с проверками без причины.

– Что все-таки произошло с Метеллием Пием? – спросил он, помолчав.

– Как и подозревал, оказался шпионом.

О, купчина-то оказался тем еще хитрецом. Махая пухлыми лапками, многословно заверял в глубоком уважении и желании принять новую веру. Труба для дальновидения? Ну что ты, не станет отрицать. Одолжил для охоты. Разве ж он мог заподозрить в использовании не по назначению? Слоноубийца в качестве бандита – смешно. Где взял? Так Василий Макорин привез. Был такой полуэллин в наших краях.

Очень удобное объяснение. Купец известный и большие караваны водил. Только пропал пару лет назад на юге. Вместе с грузом. Синий уверял, что его тамошние черные скушали. Может, и так, иди проверь. Торговля через пустыню приносила огромные прибыли. В десять и больше раз от первоначально вложенного удачный переход приносил. Соль и оружие меняли на золото и другие ценности, но желающих нажиться на чужом труде всегда немало. Иногда и серьезная охрана, больше напоминающая армию, не помогала.

Даже сование под нос самого натурального немалого размера аккумулятора и смонтированного в подвале простенького двигателя из колеса и ослика, работающего на генератор тока и телефонных трубок, до наушников почему-то не додумались, не помогало. Якобы предложил купить проезжий какие-то странные штучки, а вдруг заработаю. Пытать его не хотелось, поскольку требовался целым. Но Пирр реально постарался и нашел еще и шифровальную книгу. Наверное, таиться особо не требовалось. Кто б понял, зачем эти таблицы. Простенько на самом деле, накладывается шаблон с вырезанными окнами на текст. Пишешь донесение, потом заполняешь пустые места всякой ерундой, не обязательно со смыслом. Чисто буквы. Без второго шаблона прочитать очень непросто. Я б тоже не сообразил, если б не искал нечто такое.

Кстати, само наличие шифрования намекало, что есть некие подводные камни среди зверолюдей. Информацией делиться не хотят. Даже такой плевой. Ведь на самом деле что он такого важного сообщить может? Местные дрязги да цены на железо. Да и не может такое оборудование работать сильно далеко. Даже с учетом башни, в которой установлено, метров двадцать антенна. Миль на двести должен идти сигнал. До побережья максимум. А там второй сидит. И я благодаря Агату знаю, кто и где. И что дальше? То-то и оно.

Ну и ладно, сказал ему. Не знаешь, значит, мне неинтересен. И продемонстрировал ему, как на ключе морзянкой работают. Не то чтоб особо умел, но изобразить точка-тире или sos особого ума и навыков не требуется. Скорость неважнецкая, так вряд ли он радист-профессионал и бьет сто знаков в минуту или сколько там по инструкции. Пожалуй, вырежу вас всех, пообещал, выстукивая, дом спалю, а денежки с товарами заберу. Судить тебя не за что, хотя всем обязательно скажу, на кого ты работал. Чтоб и сыновей твоих с женами на кол посадили, когда вернутся с побережья с караваном.

Вот тут его проняло. Понял, что и так все знаю. Да какие зверолюди, вскричал уже не с наигранной слезой. Старый знакомый Тит Плавт из Заритоса. Многие дела с ним совместно прокручивали. Предложил подзаработать. Ничего сложного. Раз в неделю сообщать новости. И все!

Он так убедительно заламывал руки, что прямо просился на главную роль в театральной постановке. Только я не настолько дурак, чтоб не понимал, откуда ноги растут. Почтовые голуби во многих домах имеются, и ничего в том противозаконного. Собственно, и в Тазу через них сообщили о погроме родственников. Не важно кто. Успел ли выпустить один из подвергшихся нападению или соседи постарались. С секретами у нас в Мавретане туго. Все всё очень быстро узнают. Даже кочевые семьи. Но здесь совсем другой уровень и высокие технологии, хотя такое слово пока в нашем языке отсутствует.

Короче, главное, начать говорить, а дожать «расколовшегося» уже не проблема. И кто устанавливал, и кто с проверкой приходит, и что конкретно сообщал – все выяснил.

– Но мы же ушли просто так! – не дождавшись продолжения, возмутился Пирр.

Он старался, искал и нашел-таки, хотя пройти мимо сложно и самому тупому. Дом был пристроен к старой сторожевой башне, и в нее даже слуг с большим разбором пускали. Все были убеждены, что там хранятся сокровища. В некотором смысле так и оказалось. Только не в монетах. В понимании, насколько далеко ушли зверолюди от нашего мира. С первого взгляда – очень. А по факту Пирр не имел понятия обо всех этих вещах. Значит, ничего такого ему прежде не встречалось. А я достаточно быстро сообразил, что все это добро могло уместиться на парочке телег, но вот двигателя нет. Ни парового, ни бензинового. Примитив. Аккумулятор сделать не проблема, но дает он очень мало. И подзорных труб мизер, раз в войсках не слышали. А рыжий точно не в курсе. Другое дело, насколько он осведомлен. Прежний Фенек воевал рядом с полулюдьми и их тактику и огнестрел знал. Все ж последняя должность сотник, немалый уровень для наемника. А про остальное не подозревал. Значит, редкость или на вес золота такие изделия.

– Какой смысл его резать? Я знаю, кто сообщения шлет на побережье. Когда понадобится – пойдет правильное известие. Не истинное, если ты меня понимаешь.

Он хмыкнул.

– А пока приставил к нему двух парнишек на обучение. Чтоб они рядом торчали и от его имени говорили, – закончил, как Пий объяснял, – по эфиру.

Радио все равно никому не известно. Как и азбука Морзе.

– А прикончить этого, пришлют неизвестного. Пусть живет и торгует, пока нужен.

– Ты и меня для того рядом держишь?

– Слушай, – поворачиваюсь к нему. – Надоел. Иди куда хочешь, хоть к Синему, хоть в задницу или с Бирюком проповедовать. Можно подумать, заставляю рядом торчать. Мы не побратались, но считал тебя другом. Не зря позвал прикрывать мне спину и позволил самостоятельно набирать людей в охрану. Видать, ошибся. Все ждешь подлости. Проваливай! И чтоб завтра больше не видел.

Он не ушел и заговорил далеко не сразу.

– Рабыни используются симиа, пока они способны рожать. Наши отцы просто приходят и насилуют человеческих женщин, если не хватает ума не сопротивляться. Нельзя сказать, что так уж плохо им живется. Уж не хуже какого борделя. Да и кормят, за здоровьем следят. Правда, каждый год производят на свет очередного ребенка, если не помрут от лихорадки или истекая кровью. И мы появляемся на свет ненавистные своим матерям, как не любимые нормальными родителями байстрюки, о которых все знают. И почему-то никто не задумывается, откуда сплошь мальчики. А девочек появляется не меньше. Но они бесполезны. Тоже бесплодные. Какой смысл растить, кормить и воспитывать, если нельзя приспособить под некую работу? Полно на улице уже подростков человеческих для мытья полов и прочих дел. Их просто давят прямо при появлении на свет.

Он опять долго молчал.

– Не всех. Какое-то количество оставляют в живых. Не из доброты, а потому что кто-то должен возиться с малышами. До семи лет мы в детской стае-агеле, и людей к нам не подпускали.

Слово «агела» явно из того же лексикона, как в первом разговоре. Спартанское. Вряд ли случайность.

– Они с нами играют и учат, пока не приходит время идти выше, в боевую дружину. Мамки. Некоторые уже старые, и им заранее готовят смену из совсем молоденьких. Всякие бывают, как и люди. Добрые, ласковые, противные, злые. С малолетками без жесткой руки нельзя, а кто станет сильно жалеть, та исчезнет. И все понимают куда. Потому что нас сознательно стравливают между собой. Отбирают лучших и самых сильных. Отмечают умных и умеющих уйти от наказания. И при этом беспрекословно выполняющих приказания старших. Кто слишком себе на уме, ломают или забивают для науки остальным. Это я уже потом понял, повзрослев. Так уж получилось, что, уже став воином, встретился с одной из мамок. Она была меня чуть старше и совсем не красавица, но сердце замирало при ее виде, и не мог два слова толком сказать. Мы, в общем, регулярно бордели посещаем, и наивным не был. Про любовь плотскую все знал. Но это было не то! Совсем иное!

Все это время Пирр говорил спокойно монотонным голосом, и тут впервые прорвались эмоции.

– Мы стали встречаться. И случилось то, что неизбежно в таких случаях и категорически запрещалось нам обоим. Семья для мальчика из полулюдей – воинский отряд. Для нее – воспитанники-малолетки, и если жжет в том самом месте, можно дать симма по разрешению. Не такому, как я. Идиотские правила, неизвестно зачем существующие. Мы все равно не могли испортить породу при всем желании.

Он опять помолчал.

– Был там один обезьян, вечно докапывающийся до мамок. Гнилая душа, получающий удовольствие от чужих страданий. Не все они такие. Агрессивные – да, но не глупые и со своим кодексом чести. Этот у хозяина питомника в ближайших подручных состоял, и урс ему доверял.

Я отметил для себя потом уточнить. Зверолюди не жили вместе. Они поделили Европу достаточно четко. Аперы в Галлии и Иберии, урсы – в Италии и Британии. Балканы за латранами. Впрочем, между собой они точно так же воевали, как у нас люди. За землю, недра и прочее.

– Застукал он нас. И с огромным удовольствием пообещал доложить. Ну я его и убил. Он уже и старый был, а все ж настоящий и силен, да и драться умел. Шум мы подняли изрядный, и меня видели. Я хоть и правильно воспитан, но сдаваться не стал. Ушел через забор. Вряд ли кому дело было до моей девушки, но если б попался, непременно бы спросили о причине убийства. И тогда и ей пришел бы конец. Под пыткой молчать трудно. Уж лучше побег, потому что армия не примет. Однополчане б не поняли нападение на вышестоящего, а правду сказать не мог. Значит, мои проблемы. Не общие. Каждый отвечает за свое. Морда у меня нормальная, и никто лишних вопросов не задавал, когда на корабль нанялся. Из-за моря выдачи нет – это все знают.

Забавно, как сходимся в этом.

– Только вместо работы моряком обеспечили колодкой на шею и посадили к веслу. Уже на этом берегу я ушел, прикончив надсмотрщика и капитана. Терять стало совсем нечего, городишко плевый, через час нашли бы, вот и пошел в сертан. Мог бы и сдохнуть, да Бирюку попался. Он дерущихся с обидчиками за правое дело уважает, а я заявил – свободный. Не было права удерживать и в раба превращать. Пришлось бы, вторично убил людолова. Вот и все, – после паузы. – Не слишком замысловатая история? Назад возврата нет. Такое не прощают. А здесь Пророчица говорит про равноправие. Для всех. Про жизнь для девочек. Я за ней пойду до самого конца, если понадобится – умру, защищая.

Ну, что-то такое и предполагал. Многие принимают веру не по велению сердца, а потому что старший в семье согласился. Общество такое, сильно патриархальное, и ничего ужасного в переходе от молитв одному богу к другому большинство не видит. Танит, Астарта или Юнона – суть одна. Но рыжий был вполне искренен и горел энтузиазмом без подсказки Бирюка. Он и ко мне поэтому прицепился, а не из-за желания стать самостоятельным. Как и Писарь, хотел быть рядом с Пророчицей.

– Светает, – после длительного молчания говорю. Внизу уже разводили огонь в очагах для приготовления еды. – Поднимай своих. Сегодня будет много крови.

Я никогда не был религиозным и даже сейчас не положусь, что на том свете нечто ждет. Но людям вера нужна. Поэтому последняя молитва перед боем. Мария выдала буквально перед выступлением.

– О, Всевышний, сотворивший в беспредельной мудрости своей мир несовершенным. Если б не существовало страданий и зла, мы были б лишены возможности творить добро.

Люди повторяли за мной. Здесь не было чужаков, но от их горящих фанатизмом глаз мороз драл по коже.

– Ступив на дорогу веры, уже не свернешь, ибо это толкнет ко злу. Если уж пришло время моей смерти, пусть она пойдет на пользу общине. Мы соберем народ святой, и возглавишь Ты его во имя справедливости. Даруешь победу во Имя Твое, и будут служить все Тебе не за страх, а за совесть.

Таза расположилась не в самом ущелье, как большинство здешних поселков на склонах с обеих сторон. Чем выше, тем круче и больше деревьев. Когда-то вся гора была покрыта лесом, но его постоянно вырубали для своих нужд местные жители, и сейчас он только местами сохранился. Ступенчатые террасы целиком заняты огородами. Земля настолько ценна, что дома мастырят один на другой. Плоская крыша служит двориком для следующего. Каменные изгороди защищают поля от потрав и иссушающих ветров. Они невысокие, но создают кучу препятствий при подъеме. В нижней части горы сплошные виноградники, зажатые между стенок. Внизу изгороди невысоки и разграничивают большие поля, а с высотой полевые участки становятся мельче и стенки вдоль них ставятся выше. Это делается не только для очищения участка, но и на случай нападения. Поднимаешься в гору через бесконечное количество препятствий, за которыми прячутся защитники, а когда, потеряв немалое количество бойцов, доходишь до домов, они представляют из себя самые настоящие крепости с бойницами, и с верхних этажей тебя обстреливают, пока пытаешься вломиться. Не зря Таза считается неприступной.

Но всему приходит конец. И ее независимости тоже. Люди внизу еще копошились, потягивались, вставая и приводя себя в порядок. Они ощущали себя в полной безопасности, а Мизинец завершал доводку. В темноте направить орудия точно на цель невозможно, и теперь он уточнял в нужном направлении. В последний раз глянул вдоль ствола, выверяя прицел, и обернулся ко мне.

– Первый выстрел.

– Сам. Это твои орудия.

Он удовлетворенно кивнул и воткнул раздутый фитиль в запальное отверстие. Секунда, и от грохота выстрела заложило уши, а пушка откатилась от отдачи. Не сказать, что результат впечатлил. Ядро шлепнулось на голый склон и, отскочив, врезало по крыше одного из домов, безвредно слетев во двор. Может, курицу какую и задавило, однако нам не видно.

Мизинец уже возился у второй пушки, чего-то подправляя, а первую торопливо банили, очищая ствол для продолжения. Когда пушкарь извлек свой дрын, тот был черный, и прилепившаяся тлеющая тряпка упала под ноги. Это и есть основная опасность. Новая порция пороха вкладывается, и если там еще что-то осталось, может и рвануть, поубивав обслугу. Но эти вроде вымуштрованы неплохо.

– Заряд!

Мешок с заранее отмеренным количеством лучшего пороха вставляется в жерло и пробивается все тем же дрыном, чем и чистили раньше.

– Ядро!

– Пыж!

Пока они возились, выпалила вторая пушка, а затем и третья. К моменту готовности уже и последняя выплюнула ядро. На зарядку ушла приблизительно минута. Одно из ядер проломило крышу, угодив внутрь, и дом закачался. А внизу на первоначальный грохот выскочило множество народу, озираясь в недоумении. И это им вышло боком. Одно за другим два последних ядра не просто угодили в толпу, но и, отскочив, полетели дальше, калеча и убивая.

– Огонь! – орет Мизинец, и первое орудие вновь наносит удар.

Изгородь завалилась, и видно, как несколько человек пришибло падающими камнями. Их принялись вытаскивать, и тут пошла новая очередь, а одно из ядер угодило прямо в спасателей, раскидав их изломанными кучками тряпья.

Гневные крики были слышны и наверху. Не понять, откуда ведется обстрел, надо быть очень тупым. Пороховой дым заметен издалека, а воевать здешний народ умеет. Какое-то время мы невозмутимо продолжали закидывать ядрами дома внизу, норовя попасть по скоплениям вооруженных людей. Два выстрела в минуту с учетом изменения прицела, и каждый раз хоть кого-то накрывает. Эффективная дальность за милю плюс вниз. Ответить им абсолютно нечем, ни пуля из ружья, ни тем более стрела не долетят до нас, а сверху все прекрасно видно, и мы можем безнаказанно убивать хоть до самой зимы. Поэтому они достаточно быстро сорганизовались и пошли на штурм. Человек триста, если не больше, полезли к нам прямо по склонам со всех сторон. Иные чуть не на четвереньках. Дорога достаточно узкая, и все прекрасно понимают, что бежать колонной по четыре – смерть. Лучше уж напрямик. Со всех сторон не выйдет оборону наладить.

Под углом вниз пушки не стреляют. Они просто не могут. Поэтому лишь в самом начале им прилетело пару раз. А потом отработанно вступили в игру подчиненные Пирра. Полсотни стрелков, имеющих возможность бить на выбор, спокойно нажимают на спусковой курок. Они не стоят плечом к плечу, а рассыпным строем и валят наиболее подходящих с их точки зрения без команды.

Щелканье ударного механизма, и пуля идет в искаженные яростью лица атакующих. Два шага назад, на их место становится вторая полусотня, затем третья. К этому моменту первая уже готова к стрельбе. Отнюдь не самый простой танец, добиваться слаженности в перестроении и моментальном подчинении приказу пришлось достаточно долго. Да и стрельба из нарезных ружей усложнилась по отношению к привычной гладкостволке. Зато пуля летит дальше и точнее. Осечек, впрочем, тоже хватает. Это больной вопрос с кремневым замком. Лучше, чем на фитильном, но все равно очень много. А столько капсюлей на примитивном оборудовании при всем желании не сделать.

Не важно. Сто попаданий в минуту, и даже если человек не труп, то падающий с воплем боли мало помогает вере в победу. После четвертого угощения большинство не выдержало и побежало обратно. Многим не помогло. На войне в спину бить не грех. Тем не менее с два десятка добежали до нашей позиции, невзирая на потери. И тут их уже в упор угостили стрелки. Ни один так и не смог скрестить клинок с врагами. Героизм не помог. Правильный отстрел победил. Весь склон был усыпан телами, а пушки продолжали невозмутимо выплевывать все новые ядра.

Дома мои орудия не брали. Там иногда такие глыбы вместо стен, ой-ой. Пирамиды бы из них строить. Но вот сидящих в посадках и за изгородями достаточно удобно выбивать. Да и они сами очень быстро потеряли желание подставляться. Хватило нескольких удачных попаданий. Прикрытие стало поспешно отходить в крепости, оставляя территорию. Фактически мы их уже загнали в угол, лишив возможности сопротивляться. Запертые в домах, они долго не продержатся. Уж взрывать стены у меня имеется чем.

На второй стороне ущелья прекрасно поняли, что произойдет очень скоро. Стоило начать наступление спешенному отряду, как вниз посыпались очередные герои. Только Синий не для того получил командование, чтоб себя опозорить. Уж не знаю, где он умудрился спрятать своих туарегов, но они свалились на жителей Тазы с диким воем, который, клянусь, был слышен на вершине горы. Уже видящие себя победителями над двумя сотнями оставшихся в прикрытии моих людей местные жители сами получили удар от доброй полутысячи конных дикарей. Встать в плотный строй они просто не успели и побежали. А что бывает лучше и удобнее для кавалериста, чем рубить мечущегося в панике пехотинца? Спаслись немногие. Тут я приказал выдвинуть огромное полотнище флага. Поднимающееся красное солнце с лучами на белом фоне и надпись стандартным латинским шрифтом, но на лингва тамазигхт, как большинству привычнее: «За Пророчицу и веру». Придумали его без меня, но сейчас оно работало в качестве сигнала.

Мы невозмутимо продолжали все это время накрывать отступающих, давя последние очаги сопротивления. И лишь когда редкие цепи своих подошли к самой Тазе, прекратили. Собственно, продолжать было чревато. Три четверти пороха и ядер использовали. Нет смысла тратить остатки на одиночек. Зато грохнуло уже внизу. Кроме полевых орудий Рычаг сделал две мортиры. Снаряд у нее раза в два больше и летит благодаря конической каморе на две мили. Зато она неповоротлива и до примерного наказания противоположного склона могла легко быть захвачена, чего мне очень не хотелось. Для того и штандарт вывесил. Пора.

С третьего выстрела они накрыли цель. Бомба пробила крышу одного из неприступных домов и рванула внутри. Здание постояло, выдыхая клубы пыли и дыма из окон, и сложилось внутрь. В таких цитаделях-тигремтах в несколько этажей не одна семья проживает. Там десятки людей плюс наемники или союзники. Они все ж успели собрать пару сотен для войны. Вой повис над округой двойной. Радостный – это наши. Горестный – чужаки. По кинувшимся раскапывать развалины мы не стреляли. Нет смысла озлоблять. Зрелище погибших и искалеченных и так достаточно тяжелое.

Легкая пауза на установку второй мортиры, и с пятого выстрела еще одна крепость-дом рушится. После третьих развалин появились делегаты с щитом и оливковой ветвью. Не знаю, уж где ее раздобыли, но в подзорную трубу хорошо видно. Сначала они пошли было вниз, но там им все правильно объяснили. Пришлось возвращаться и идти к нам. Мортиры тем не менее замолчали к их приходу. Кто-то сообразил.

Их было трое. Высокий старик, заросший до самых бровей седой бородой. Крепкий мужик в дорогих доспехах, начищенных до блеска. Нагрудник, отливающая синим кольчуга, шлем. Вопреки парадному виду клинок в простых ножнах с потертой ручкой. Явно немало пользовался, и скорее палаш, чем обычная сабля. Таким хорошо бить по защищенному противнику, проламывая железо. Третий отличался малым ростом, но секира в его руках достаточно тяжелая. Махать ею – немалую силу требуется иметь. А на поясе две пистоля с пружинными замками. Дорогое удовольствие. Смотрит цепко, но меня больше занимает его одежда. Он не местный, могу поклясться. А вот определить племя невозможно. Даже платок не помогает. Не помню такой расцветки, что странно.

– Чего ты хочешь, Фенек, сын Фенека? – спросил старик, не представив пришедших.

По любым понятиям это изрядная грубость. Можно было устроить целое представление с ответным унижением, но зачем. Я прекрасно понимаю его состояние. Он явно старейшина. Если не главный из послов, то достаточно авторитетный, и разгром никак не мог понравиться.

– Отказа от мести за вырезанных в Хетаре, погибших сейчас и готовности сотрудничать.

– В чем?

– Возмещение затрат на этот поход. Каждому моему воину десять ауреев. Всего у меня тысяча человек.

Он ошеломленно выдохнул. На самом деле я еще скромно прошу. Мог бы и тридцать потребовать, но есть границы. Таза богата, может и расплатиться, но обдирать полностью опасно для будущего. Хотя реально восемь с половиной сотен привел, включая не особо радостных «союзников». Но делить будем на всех, так что впечатление у них останется приятное. В конце концов, пушки у меня бесплатные? А ведь за их счет победа за сутки с минимальными потерями.

– Триста верховых лошадей, по сто вьючных, мулов и ослов.

Это тоже терпимо, а мне требуется выполнить слово по части возвращения потерь. Восемь-девять десятков мы в дороге потеряли из-за спешки. Плюс какие-то потери во время столкновений неизбежны.

– Сдать весь порох, селитру, серу, ружья и пистоли. Приезжие, – я ласково улыбнулся третьему депутату, – могут уйти после этого совершенно спокойно, если пообещают не совершать в этом году нападений на моих людей.

Человек с секирой остался невозмутим, хотя нечто в глазах мелькнуло. Да, правильно догадался – наемник. Из тех, кто за добычу готов на многое. Младший сын, оставшийся без наследства, почти наверняка. И пришел он не один, иначе б не стоял в компании со старейшиной. Для него предложение достаточно удачное. Вряд ли в отряде много огнестрела, он слишком дорог. Значит, и потерь материальных не особо много. Зато не теряет лицо, сохранив обычное оружие, коней и соратников.

– Со следующего года, считая с праздника уборки урожая, четверть дохода во всем: пошлинах с караванов, зерне, финиках, вине – всего, что дает ваша земля, а также скоте и людях будете платить Пророчице.

– Что? – в один голос вскричали старик с воякой и продолжил наси под одобрительный кивок товарища: – Никогда Таза не платила дань!

– Все случается в первый раз, – философски говорю.

– Лучше умереть! – Это уже воин.

– Значит, умрете, – равнодушно говорю.

Воин дернулся, рука упала на рукоять клинка, и не посмел достать. Я ж не один, их всех на месте кончат, прежде чем замахнется. Ненавидеть он будет еще больше, но любви сегодня я все одно не заслужил.