Текст книги "Война за веру"

– Приходил лис, – сказал уверенно.

– Да не живут они здесь.

– Значит, не случайно явился!

– Ты уверен?

– Ха!

– Это знак! – торжественно заявляет.

– А почему тогда не показался?

До меня с опозданием дошло, что нечто важное происходит. Правда, сначала выдул литра три воды из выдолбленной тыквы, используемой вместо фляги. Возмущаться отношением настроение пропало. Похоже, чуть не обзавелся Спутником, но тому нечто не понравилось. Оставил метку и удалился.

– Потому шта всего наполовину нашей крови! Но признал!

От помощи я отказался и доковылял до деревни самостоятельно. Назвался овощем, полезай в суп. Слабых не уважают.

При большом стечении мужчин, из которых смутно знакомых оказалось мизер, позже выяснил, что и из соседних деревень пришли, ответил на вопросы. Потом прозвучала версия стариков. Люди подходили и реально нюхали меня обоссанного, кивая и подтверждая сделанный вывод.

– Фенек признал, – прозвучало под гул одобрения в конце концов.

Подразумевался явно не мой предок, а зверь. Пустынная лисичка с забавными большими ушками.

– Мать не ошиблась!

– Фенек вернулся!

Рев собравшихся, наверное, слышали аж с другой стороны долины. И непременно каждый присутствующий взрослый мужчина пожелал хлопнуть по плечу мозолистой лапой. Своего рода принятие в рыцарство с наречением «сэр». Совсем слабаков не наблюдалось, они редко выживают. Богатыри с жуткими статями тоже не часто встречались. Большинство жилистые, крепкие, солидные дядьки. Почти все занимаются профессионально железом, имея отношение к плавкам, станкам и кузнице. Соответственно и мускулы у них о-го-го. Плечо потом болело долго, но это в порядке вещей. Инициация взрослого человека так и выглядит. И ирония судьбы, что я снова стал Фенеком, хотя и не лучшие воспоминания тот оставил о себе. Но свыше знаки просто так не даются!

Завтра ожидался большой пир и нашествие соседей. Глав чужих родов уважить надо. Этому халат, тому сапоги, третьему еще чего. И жен не забыть. Кусок ткани на платье, серьги или бусы. И с каждым познакомиться. Я начинал подозревать, что мало добра привез и скоро придется лезть в долги. Нельзя ж кому дать, а равному по положению из иной семьи отказать. Кровная обида на всю жизнь.

– Ну, – сказала мать, глядя перед собой в никуда, получив полный отчет, – теперь можно и женить.

– Э, – произношу оторопело, крайне «умно».

– Дело! – вскричал родной дядька Кабан Без Клыка, присутствующий на беседе как представитель старшего поколения.

Кисло посмотрел на него. Уже мешаю и хочет выпихнуть?

– Наш род не должен оборваться, – серьезно сказал он. – Моя ветвь крепка, но семья теперь и из тебя состоит.

– До сих пор две линии оборваны были, – сказала его мать, – теперь должен дать сыновей.

А две жены под идею не лучше будет, так и тянуло с сарказмом поинтересоваться, но хватило мозгов закрыть рот. С них станется, примут предложение. Нравится мне или не нравится, но, войдя в семью, автоматически брал на себя кучу обязательств. Уважение к старшим в первую очередь. Их слово – закон. А как же, они живут в родо-племенном патриархальном общественном строе, и про права человека им забыли сообщить. Как и о необходимости любви и прочих глупостей. За детей решают родители. Иногда до самой смерти, если не отделиться. А уж выпороть нерадивого прямая обязанность. Попробуй родному папаше в морду дать за такую педагогическую методику. Всей деревней проклянут. Это ж так любой начнет харю воротить, когда старейшина приговор выносит. Невместно!

Они принялись перебрасываться именами, выясняя подходящую невесту. Тут надо понимать, что статус мой, несмотря на родичей и притащенное имущество, раздаренное всем подряд, достаточно невысок. Что я в изготовлении оружия ни ухом, ни рылом, все уже поняли. Да и не скрывал желания свалить в город и заняться любезной сердцу алхимией. Вот чего уж точно, так не собираюсь ковыряться всю оставшуюся жизнь в здешнем поле, выращивая маис с пшеницей. То есть на рачительного хозяина не смахиваю и не мастер по железу. А других ремесел моя родная деревня не знает. Идти в подмастерья в моем возрасте – расписаться в убогости. Да, апера убил, и почетно, но и воин еще неизвестно какой. Драться все умеют, а ты поработай не хуже соседей. Короче, не лучший вариант в качестве жениха.

– Медведица, – сказала мать, как припечатала, после названных имен ее сыном.

Дядька кивнул соглашаясь.

– Да, – спохватившись, произнес вслух. – Удачное решение.

– Значит, так и сделай. Ступай, Фенек, – уже мне. – Помойся. Отдохни.

«Это был намек?» – во дворе подумалось. Я до доклада перекусил, сохраняя этикет, то есть слегка ковыряясь в поданном, а до того старательно вымылся в корыте, заменяющем ванну. Все ж пахло от меня после всего не лучшим образом, даже для привыкших ко всему. Причем здешние особы женского пола регулярно ходили туда-сюда, внимательно изучая особенности строения, и обменивались замечаниями, ничуть не понижая голос. Особо стыдиться нечего. Тренировками нагнал мускулы, да и все остальное на месте. А эти как бы родные, и нечего закрываться, отгораживаясь. При этом попробуй чужую девку по заднице похлопать, выражая восхищение, тут же прибудут оскорбленные родичи с большими претензиями. Опозорил! Смотреть не возбраняется, а вот трогать опасно. Пальцы могут отрезать. Вот такие замечательно-свободные нравы.

Даже если не прямая подсказка, почему бы и нет?

– Мизинец, – маню молодого парня, приходящегося племянником.

Подозреваю, он последний по возрасту из детей дяди, но не уточнял специально. Может, годы и малые, а вымахал на голову выше меня и имеет ручищи с плечами молотобойца.

– Да, дядя? – говорит он вежливо.

– Ты знаешь Медведицу из рода Кива?

– Конечно.

– Проведешь до ее дома?

Характерный жест – идем. Настоящий Кай должен быть немногословным и не болтать без дела. Зачем и не подумал спросить.

– Я тебе завидую, – сказал неожиданно, когда ушли достаточно далеко от дома.

– Чему? – не дождавшись продолжения, спрашиваю.

– Ты видел мир. – Он сделал широкий жест, обводя вокруг себя.

Не сказать, чтоб так уж приятен за оградой деревни, однако понять его могу неплохо. Младшим сыновьям ведь особо ничего не светит в родных местах. Хозяйство отходит после смерти отца к старшему, и уж от его доброй воли зависит, выделит ли позже родившимся нечто. Обычно дают, но коня и саблю, если нормально ужиться не способны. Езжай и добывай себе богатство, а если не в одиночку, есть весомый шанс хорошо устроиться. Тем более родича обижать себе дороже. Припомнят рано или поздно. На том Желтое Крыло и поднялся, привечая недовольных. А я чем хуже?

– Даже не могу создавать свои придумки. Отец не велит. Не по канону, – произнес Мизинец с тоской, – предки без этих глупостей обходились.

Моментально вцепляюсь в него и начинаю выяснять подробности. Почти ничего не понял, поскольку речь шла об улучшении плавильной печи. Но это ж не главное! Изложил парочку своих идей. Мне все равно нужен человек, готовый построить нужное и разбирающийся в домнах.

– Правда, сможешь с собой забрать? – совсем по-детски спрашивает.

– Не могу сейчас обещать, – честно сознаюсь. – С Кабаном побеседовать надо. Но постараюсь уговорить. И это… если есть парни, готовые посмотреть на другую жизнь, тоже возьму с собой. Далеко еще?

Ну не привык ходить по горам, даже таким. Здесь крутенько.

– А вон, – показывает, – ихний дом.

Данная халупа, сложенная из камней и покрытая сверху дерном, ничем особенным от прочих не отличалась. Окон нет, только узкие щели вверху, поэтому большинство дел происходит во дворе. В помещении только спят.

Он помялся и, глядя в сторону, пробурчал:

– Я здесь подожду.

Подхожу ближе и, благо забор позволяет заглянуть в отличие от городского, обнаруживаю доившую козу женщину во вдовьем платке. Пару секунд молча глядел, затем старательно кашлянул, привлекая внимание.

Она оглянулась без малейшего испуга, закончила свое дело и лишь затем грациозно поднялась, направляясь в мою сторону. Вблизи оказалась совсем молодой. То есть не девочка уже, но и не старуха. Лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Она не была красавицей, однако кожа гладкая, большие карие глаза смотрели с уверенностью.

– Прости за то, что мешаю. Меня зовут Стоп… Фенек…

– Я знаю, кто ты, – сказала она, прижимая руку ко лбу в знак приветствия.

В ней не было покорности, и вряд ли нуждалась в защите. Почему-то ни малейших сомнений в том, что при необходимости пустит в ход кинжал, висящий на боку, не имел. Ну и? Посмотрел. Не крокодил внешне, что радует. Не перестарок с кривыми ногами. Не толстая, а крепкая, как настоящая крестьянка. И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Вон какая кость и бедра. Сразу видно, работать может не хуже мужика. Пока мы пялились друг на друга, подошел пацанчик лет трех и прижался к ее ноге, глядя на меня. Можно умилиться, защитник растет.

– Мои бабка и дядька хотят продолжения рода, – произношу слегка неуверенно. – Твое имя назвали. Я здесь чужой и пришел узнать, не будешь ли против, если придут свататься.

Ее глаза расширились от удивления, а я в очередной раз сообразил, что ляпнул нечто неприличное.

– Я из племени Азнат, – сказала после паузы.

Это как раз те, кто оказывал гостеприимство не так давно. Не горцы. Кочевники.

– Пятая дочь третьей жены. Всю жизнь носила драные одежки, оставшиеся от старших, ела объедки и спала за порогом. Девочки моему отцу были не нужны. Хорошо, не выбросил, когда родилась. Три года назад у Карпа умерла при родах жена.

Да ей лет пятнадцать! Максимум шестнадцать! В двенадцать считается уже готовой к замужеству!

– Он был хороший мастер, но невезучий. Вечно с его женами нечто нехорошее происходило. То со скалы упадет, то от болезни помрет. Эта уже третья скончалась, и стали поговаривать, что проклятие на нем. Дети тоже ведь не выживали. Тогда он спустился в сертан и купил меня.

Это называется иначе, однако по сути верно. Заплати и получишь девочку. В качестве рабыни, наложницы или жены, как тебе удобно. Кочевники охотно от них избавляются. Мальчик – воин. Девочка обуза. Единственный плюс, можно на ней заработать. Но кормить много лет, не зная, придет ли кто заинтересованный… В плохие годы без больших дождей младенцев женского пола выбрасывают.

– Я возилась с ребенком, а когда Карп свалился, надорвавшись, еще и за ним почти год ходила. Это моя честь, и я делала, что до́лжно. Никто никогда меня не спрашивал о желаниях. Да – говорю. Если ты возьмешь моего сына…

Она погладила чисто по-женски ребенка по голове. Вовсе не родной, но без него не пойдет.

– …он вырастет твоим воином. А я буду хорошей женой. Не важно, здесь или уедешь куда. Во имя Танит…

Она плюнула на руку и протянула ладонь. В местах, где вода огромная ценность, таким рукопожатием скрепляют самые важные сделки, призывая в свидетели богов. Любовь… Иногда лучше иметь рядом преданного друга. Ей некуда возвращаться и вряд ли в одиночку потянет. Мать, то есть правильно бабка, я ж не тот Фенек, с дядькой все правильно рассчитали. Я плюнул на свою и протянул в ответ.

Часть вторая
Полководец

Глава 1
Пять лет спустя

Утро доброе, разлепляя глаза, думаю без особого раздражения. Привык и давно ничего странного не нахожу вставать до рассвета. Мы поднимаемся очень рано, зато к полудню, когда солнце в зените, даже на базаре все замирает, и рабов трудиться тоже не заставляют. Никто не работает часа два-три минимум. Поскольку механических часов пока не изобрели, время понятие изрядно растяжимое. В разное время года ночь и день отличаются, но принято делить то и другое на двенадцать, если уж очень важно. В итоге и слово «час» может означать разное. Первоначально это бесило всерьез, особенно когда договорился о встрече или поставках некоего товара с сырьем. Сидишь, ждешь-ждешь. Терпения у меня не особо много, быстро готов кого-то убить. Потом привык, перестал бегать и нервничать, научился использовать с пользой свободные минуты.

Бодро промчался со второго этажа вниз и выбежал во двор. Сначала, естественно, в дом задумчивости. У меня во дворе выстроен не хуже общественного, чтоб гости и жильцы не гадили где попало. Одна из кабинок исключительно для членов семьи. Справлять нужду – это высокое искусство! Моча в горшок, для использования в стирке. То, что более твердое, идет в яму и через какое-то время используется на полях в качестве удобрения. А вытираться приходится, отрывая от специально приготовленного пучка мха. Желающие еще и подмываются, благо вода течет струйкой по специальному желобу. Непременно левой рукой!

Снаружи уже торчал Дымок. Машинально почесал его по башке, отпихнув с дороги. Глубоко сомнительная по родословной дворняга с обвисшими ушами пару лет назад взялась неизвестно откуда и поселилась во дворе явочным порядком. Псы у нас были, но то специально обученные пастушьи и волкодавы, занимающиеся охраной предприятий. Днем они гуляли между двумя заборами, а по ночам по всей территории. Прекрасно знали работников и моментально поднимали шум при появлении посторонних. Дымок не был охранником, он просто жил во дворе, заставляя подозревать Лампу в несвойственном ей мягкосердечии. Я как-то брякнул, что моя жена светится от счастья после родов, и с тех пор она на другое имя не откликается.

Душ холодный несказанно бодрит. А на полочке щеточка для зубов, в баночке смесь измельченного мела и мяты. У румлян, возможно, попадались достаточно странные идеи вроде напитка из козьего помета, но кое в чем они опередили время. Очень многое сохранилось, грех не использовать. Когда мне предложили приобрести это поместье, оно было в полном запустении и руинах. Румский начальник здесь проводил время, отдыхая, а не выращивал нечто. Земля паршивая, сплошные камни. Правда, была вода, но куда она делась, было неизвестно. Само здание потихоньку разбирали, и остались от него лишь стены да остатки фонтана посреди двора. Даже деревья вырубили. Зато территория участка большая, от города не так близко, чтоб чужие шлялись.

Первый год мне было не до настоящего жилья. Мы ночевали в палатках на красивом мозаичном полу. Приходилось создавать собственное производство даже не с нуля. С отрицательной величины. В лабораторных условиях я мог получить некое количество товара, но мне нужен был завод с приличным выходом. Хотя земля оказалась до изумления дешевой из-за непригодности к сельскому хозяйству, деньги улетали стремительно, и огромная сумма в золоте быстро превращалась в пшик.

Проще всего оказалось с водой. Источник нашелся где-то в километре выше по склону. Был и акведук, неизвестно какими уродами поломанный в трех местах. Для восстановления нанял специалистов с побережья, сама работа и зарплата трудягам окончательно убили остатки капитала. Пришлось влезать в серьезные долги. Сначала у жриц, но у тех получил не так много. А потом у кого вы бы подумали? Ага, кто б сомневался. Иудеи здесь имелись. Причем того самого знаменитого восстания с уничтожением Иерусалима римлянами и изгнанием народа не произошло. Вторжение случилось раньше, и никто не слышал про распятого.

По легендам, они жили здесь чуть ли не со времен пунов, чему ничуть бы не удивился, окажись правдой. Ни на морды, ни на поведение от прочих мавретанцев не отличались. Говорили на том же языке и никаких черных шляп с пейсами. Были целые племена, принявшие их религию, и по крови берберские. Одно отличие все ж имелось. Их общины жили в сертане, горах, на побережье и за проливом. Благодаря семейным и религиозным связям могли не боятся обмана при торговле. А где купля-продажа, там и ростовщичество. Восемь-десять процентов годовых – это исключительно красиво. Получить у того же Желтого Крыла можно было разве за пятнадцать исключительно по-родственному. С чужака возьмут гораздо больше. И не по причине несусветной жадности. Торговля крайне опасное занятие. Прибывший караван или корабль с полными трюмами мог дать тройную или даже пятикратную прибыль, а мог исчезнуть по неизвестным причинам. Кроме пиратов хватало и просто штормов или других причин. А здесь и вовсе было не ясно, во что выльется. С меня Саул не взял не только сверх одолженной суммы, но и самих денег. Зато сел на шею.

Через два года я вышел в ноль, вернув одолженное. Но пять процентов прибыли до сих пор идут хитрому ростовщику в виде дивидендов, и он внакладе не остался. Договор есть договор, и слово прозвучало. Саул оказался достаточно сообразительным, чтоб взять малое, но надолго, чем много и сразу. В мои дела не лезет и вполне удовлетворяется рутинной проверкой деловых документов раз в квартал. При желании можно бы и обманывать, но репутация дороже. Тем более не существует гарантии, что завтра мне не понадобится снова огромная сумма. Знакомый партнер в этом смысле всегда удобен, и с ним легче иметь дело.

Олигархом я не стал. Это ж подразумевает не просто миллиарды, но и огромные земельные владения с возможностью влиять на политику страны. Со всем этим достаточно туго. Государства в Мавретане не существует, определять даже городские законы и следить за их выполнением мне некогда и неинтересно. Наверное, мог бы войти в Совет Хетара, однако предпочитаю иметь там Желтое Крыло, крайне заинтересованного в моем благополучии.

Динамит я сделал, даже пластичный с коллоидом, как и пироксилин, но его не светил. Зато первым торгую исключительно с проверенными людьми. Всем подряд пока не даю, что создает определенный напряг. Если шахты есть не у каждого, то использование в качестве оружия просекли достаточно быстро. Уже были попытки купить технологию или украсть. Динамитные шашки тоже воровали. По крайней мере, в одном случае подорвались идиоты. Его ж долго хранить нельзя. Рано или поздно придется идти на уступки и выпустить из рук хотя б в качестве товара. Уж больно много интересантов.

Выпускаю ружья с кремневым замком, взяв за образец трофейные. Это не секрет, многие видели и копируют, но у меня работают по шаблонам, что облегчает труд, попутно взаимозаменяемость деталей делает стандартные образцы высокоценимыми. Еще мыло, сода, пороховая мельница, изготавливающая «рисовый» порох из маленьких зерен. Мощность выстрела при таком повышается вдвое и длительность хранения на порядок. Правда, он и стоит дороже обычного, да и не особо много удается сделать пока. Селитра на дорогах не валяется. Пятьдесят тонн пороха в год – это мизер, особенно с планами на артиллерию. Зато меня крайне любит племя Кай. Я ж своим в первую очередь отдаю. Чтоб помнили, кто им приятен, и при необходимости помогли. А остатки чисто в качестве мелких подарков нужным людям.

Фактически большинство из моих товаров недешевы. Ту же нефть для производства керосина приходится возить на телегах в бочках, и выходит это изрядно. Моя долина нынче специализируется на лампах и керосинках. Трофей разобрали на составляющие и сами клепают. Кто желает приятного яркого освещения – платят, оценив удобства. И за отсутствием полноводной реки, откуда получают обычно энергию, сделали котлы. Все равно требовалось девать куда-то остатки от перегонки нефти. Не выливать же на землю. Кто-то из земных ученых утверждал, что мазут жечь все равно как ассигнации. Наверное, все правильно. Только при отсутствии деревьев прекрасно можно использовать.

А вот спирт я первоначально очень не хотел выпускать. Последствия уж больно непредсказуемые. Его и так знали, однако использовали лишь для изготовления лекарств. Виноградников было достаточно много, но кроме не лучшего качества вина в основном делали изюм. Полезно, вкусно и сахар заменяет. Репутация чудика, несущего золотые яйца, у меня уже имелась. Создать концерн, скупающий на корню урожай и гоняющий бочки на побережье и дальше, удалось быстро. При перегонке объем паршивого вина уменьшается в пять-шесть, а содержание алкоголя в семь-восемь раз. Итог? Я избавлялся от побочных продуктов разложения нефти, сжигая при перегонке. Более дешевая транспортировка, повышение крепости напитка на единицу объема, возможность длительного хранения и шибает по мозгам гораздо сильнее для любителей. Вроде это называется бренди. Я так и нарек, особо не заморачиваясь. Наш напиток пользовался у моряков немалой популярностью. Ведь при длительном плавании можно было взять больше выпивки и не бояться превращения вина в уксус.

– Собачка! – радостно вскричал детский голос.

Дымок моментально остановился, он вышагивал слева, как воспитанный, и морда у него стала тоскливой. А потом осторожно, бочком, стал отходить.

Торопыга пошел на него, широко раскинув руки и счастливо скалясь. Бедный Дымок пятился. Он хорошо знал эти фокусы. Поймает – затискает. И хотя наш песик был отнюдь не труслив и неоднократно дрался с другими собаками за территорию, он никогда не пытался укусить детей.

Ага, вот и Копуша выскочила из засады. За солнечными часами пряталась. За неимением нормальных поставил хоть такие и сверяюсь по ним. Перехватываю ее чуть ли не в прыжке от моментально кинувшегося в сторону Дымка.

– А кто это у нас так быстро летает? – спрашиваю подбрасывая.

Она заливисто смеется. Ничуть не боится. Хорошо быть маленькой и уверенной, что папа тебя подхватит.

– Это у нас Копуша!

Секретно-домашние имена у них – Владмир и Владмира. Во-первых, похоже на мое прежнее. Во-вторых, «владеющий миром» звучит неплохо. Конечно, здесь это звучит совсем иначе, но Лампа приняла мое объяснение про сильные северные имена без малейших колебаний. Мы с ней в этом смысле замечательно живем. Я не лезу в управление домом, и она может поступать как ей нравится. Если что-то хочет достаточно безвредное, пусть и расточительное вроде пристройки хозяйственной, позволяю себя уговорить. Прямо и грубо сказал нет всего пару раз.

– А теперь мыться, – грозно говорю, ставя на ноги и толкая обоих в сторону умывальника. – Скоро завтрак. Я смотрю!

Пихаясь и смеясь, они мчатся в указанном направлении. Четыре года – это еще дети. Маленькими взрослыми они станут с семи. Полноправными с четырнадцати. А пока могут и поиграть, благо особо работой не перегружают. Правда, Дымка в конец затерроризировали, но зато собак не боятся. Лошадей, впрочем, тоже. Настоящие люди, да-да, именно это и означает «мавретанец», садятся в седло, когда начинают ходить.

Стандартная попытка назвать близнецов согласно старому правилу Первый и Вторая или того хлестче – Первый и Первая – до вступления в соответствующие года была мной пресечена сразу. Торопыга выскочил первым, потому так и зовут. А так практически не отличаются пока. Одежда и та одинаковая, а на лицо как две капли воды. Причем от меня ничего. На мать похожи. Поведение вот именам совершенно не соответствует, как это обычно и бывает. Сестра гораздо более шкодливая и тянет за собой брата. К ее чести, пойманная на очередной шалости, не пытается свалить на кого-то вину, тем более на близнеца, и стойко выносит порку. Рука у Лампы тяжелая, но обычно ограничивается подзатыльником.

– Дождь вам, отец, под ноги, – говорит Ганон, проскакивая мимо.

Имечко ему придумал отец, да так и остался с прежним, намекающим на родство с рунами, да еще и тамошними аристократами. Вряд ли. В нашем роду по мужской линии, а ведь в деревне все родичи, достаточно хорошо прослеживаются предки, и происходит он из ливийцев, то есть аборигенов, некогда подчиненных Картадаштом. Хотя кто его знает, что реально намешано в крови. После уничтожения Великого Города кое-кто из его жителей разбежался по окрестностям. Могли и родовитые быть, оставшиеся без имущества.

С ним пора нечто делать. Правильный родитель отдает мальчишку на воспитание родичам. Мой приемный через жену сын уже вошел в возраст. С этим не по годам серьезным типом, с самого рождения взявшим под опеку близнецов по собственной инициативе, совершенно не хочется расставаться. Пока думаю. Ну, поскольку он пригонит детей вовремя, не дав снова извазюкаться в грязи, можно проследовать на завтрак.

По утрам мы кушаем в тесной семейной компании. Тут надо понимать, что семья в мавретанском понимании серьезно отличается от обычного понятия. Само слово «кин» употребляется и в значении род. Моя достаточно небольшая. Я, жена и дети. Есть еще сестра, Матушка и Мизинец с Легким Облачком. Когда я вернулся из родной долины, а произошло это чуть ли не через полгода, поскольку состоялась свадьба согласно обычаю спустя месяц после согласия, быстро только кошки родятся. Практически сразу после праздника умерла мать. Она как будто дожидалась моего возвращения и полностью удовлетворенная скончалась в благости, просто однажды не проснувшись. Траур пришлось соблюдать сорок дней, а на девяностый справляли поминки, окончательно прощаясь.

Правда, я не сидел без дела, от скорбящего не требовалось плакать или ходить немытым. Справил обряды, принес жертву, почтив мертвых, – пора работать. Жизнь продолжается. Просто мотаться туда-сюда несколько неудобно, проще сидеть в деревне и наводить мосты с внезапными родственниками. Павел с Найденом свалили, когда стало ясно, что это надолго. Кстати, Желтое Крыло с целой кучей сопровождающих и Бирюк с женой почтили своим присутствием мою свадьбу и похороны матери, не успев уехать.

В результате я вернулся тоже не один. Кроме Мизинца еще одиннадцать молодых парней. Они очень пригодились, когда начал создавать первый заводик. Не могу разорваться и побывать везде. А тут нашлись помощники. Не все оказались находкой. Парочка – натуральными лентяями, и быстро с ними расстался. Еще трое старались, но не тянули. Пятеро предпочитали роль телохранителей. Зато с Мизинцем с Рычагом я вытянул приз. Если второй охотно выслушивал мои идеи и старался реализовать их на практике, не хватая звезд с неба, то первый оказался натуральным изобретателем. В отличие от меня, твердо знавшего, что и каким образом пытаюсь получить, он выдумывал на ходу, и требовалось направлять энергию в нужное русло. Потому что автомат для продажи воды еще долго не понадобится, а вот отливка пушки из чугуна, а не меди или бронзы и нарезы на стволе ружья очень даже пригодятся.

Облачко появилась пять лет назад со странной просьбой. Она хотела научиться драться. Правильный мужчина просто обязан был посмеяться. Я немножко нестандартно скроен и взялся учить. А заодно и всю их семейку принял под покровительство. На тот момент без всякой задней мысли, просто не приходят без серьезной причины с такими вещами. Род Джил, обломавшись на мне, попытался наехать на слабых. Не то чтоб очень хотелось конфликта, но имелась и моя вина в случившемся. Кто уделал четырех человек и по какой причине, слух пошел достаточно быстро. В итоге Мизинец нашел себе жену, а я кучу «свитских». Детишки из ее семьи прилежно работали на меня в доме, а подрастая, переходили в руки охраны, где из них выковывали воинов.

Они вырастут, обязанные мне честью и возможностью подняться, получу преданных воинов, безоговорочно подчиняющихся приказам. Когда в квартале харатинов услышали о происходящем, количество желающих мне служить выросло настолько, что мог позволить себе придирчиво отбирать кандидатов. Категория «пользующиеся покровительством» достаточно растяжимая и нет урона для чести получить под руку нижестоящих по положению из другого племени. Они не называются «слугами», а проходят под ярлычками в зависимости от положения «боевой товарищ», «верный друг» и «надежный друг» и частенько ближе иных родственников.

Я сижу во главе стола, Лампа рядом, по правую руку. Временами отвлекается на нытье младенца и сует ему грудь. В женской скромности я так ничего и не понял. По поводу сидящих-глядящих нисколько не волнуется. Ну ладно, мы все прямые родственники, и сегодня даже Мизинец с женой не за столом. Они заняты ответственным проектом. Причем если супруг стоит у печи, то его жена отнюдь не готовит на кухне. Наверное, я на пару с Бирюком перестарался с обучением. Или характер у нее такой. Родила сына и отдала почти сразу родичам, а сама воюет. Дикая кошка с саблей, способная зарубить любого мужика в настоящем бою. Собственно, парочку недоумков, решивших, что женщина с оружием оскорбляет их взор, прикончила, и ее десяток слушается беспрекословно. Уж охрану мужа и его изделий она обеспечит.

И все ж насчет скромности. Волосы нужно закрывать, а грудь без проблем извлечь. По части любовных игр Лампа была готова в любое время и проявляла дикий темперамент, кусаясь и царапаясь. Между прочим, до меня мужчин не знала, что оказалось несколько неожиданным. Первый муж стар был, объяснила, когда в первую брачную ночь обнаружил девственность. Нормальному мужику такое в кайф. Я первый! Зато никогда сама даже не намекала, посматривая на постель. Правила хорошего тона не позволяют.

Мы чинно кушали обычный набор на завтрак. Свежий, буквально из печи, она вставала раньше всех, пшеничный хлеб, кукурузную кашу, сыр, яйца вареные и запивали элем. Это отнюдь не пиво, как многим представляется. Ячмень вымачивают до прорастания, получая солод, который высушивали, молотили и смешивали с теплой водой для брожения. Напиток крайне слабоалкогольный, и можно давать даже детям. Поить их чистой водой в наших условиях опасно. По акведуку идет вода из источника, и вроде некому туда гадить, однако береженого бог бережет. Употреблять некипяченую я запретил, а подогревать постоянно дров не напасешься. Вышел разумный компромисс, тем более Матушка готовит замечательно и нечто вроде кваса с разными ягодными добавками. Бочки стоят открыто, и любой может налить сколько понадобится.

Почему аж бочки? Потому что на ужин всегда гости. Я как-то посчитал по старым записям. За четыре года нас посетили две тысячи с лишним человек. Просто по-родственному останавливались по приезде в город решающие хозяйственные вопросы, купцы с товарами, почетные гости с положением, просители, знакомые и многие другие. Причем иные не по одному дню проживали. Закон гостеприимства свят. Всех положено угостить и разместить, а выгонять не принято, даже если надоели. Когда никто вечером не завалился на ужин, аж чего-то не хватает. Непривычно пусто за столом.

Правило «когда ем, я глух и нем» не действует, но сейчас все помалкивают, даже обычно шумные близнецы.

– Все было вкусно, – говорю, поднимаясь. – Нет, – махаю на движение Матушки. – Не нужно. Сегодня она будет здесь, и не стоит ехать.

У Лампы в глазах мелькнуло непередаваемо-возмущенное выражение, и сразу отвела взгляд. Женой она стала прекрасной, как и обещала. И не ее вина, что всего трое детей. Она б каждый год рожала, будь ее воля. Мне такое счастье не нужно. Слишком часто матери сходят в могилу при родах и стареют, начиная производить на свет младенцев без остановки. Немножко предохраняться ничего ужасного, чтоб она ни думала. Это как раз очередной пункт, где решение осталось за мной.