Текст книги "Война за веру"

Глава 7
Чужакам в сертане не рады

Поставленных в круг фургонов со сцепленными колесами было больше тридцати. Они практически не отличаются от бирюковского. В каждом из таких обычно едут три-четыре человека с кучей припасов и вещей. В принципе, грузоподъемность мало отличается и разница с телегами из нашего обоза в отсутствии натянутой на специальные дуги ткани, позволяющей ночевать внутри в холодные ночи. Да еще лошади вместо волов в упряжке. Скорость повышается не особо заметно. Но зато изрядно вырастает стоимость имущества.

Абсолютно уверен, именно возможностью, кроме наведения справедливости, дополнительно отхватить неплохой кусок и объясняется нежелание карателей пригласить к нападению обозников. В таких караванах неумех не бывает, и лишние полсотни бойцов – удачное подспорье. Почему меня взяли, очень любопытная загадка. То ли в чем-то подозревают, и это очередная проверка, то ли, напротив, оказано высокое доверие, и моя вечерняя болтовня в том сыграла роль.

Нас всего чуть за тридцать, а их больше шестидесяти. Причем, скорее всего, наши в курсе точного количества незваных гостей, не зря сова летала. Честное слово, не понимаю, как можно так легкомысленно относиться к происходящему. Полулюди отнюдь не беспомощны и умеют за себя постоять. Я-прежний видел несколько раз наглядно в сражениях. Тысячу раз слышал от самых разных людей, что «лучше переоценить врага, чем недооценить», а творим все прямо наоборот. И лезть с советами бессмысленно. Моя роль – самого молодого. Поднеси и прибери.

И все ж некоторые вещи неизменны. Как в любом набеге, приближались к цели с бесшумностью кошки, скрадывающей мышь. Далеко вперед уходили дозоры, прощупывая дорогу, а в воздухе и на земле обстановку контролировали сменяющиеся Спутники. Не успев до рассвета, переждали день, отдыхая, выставив крепкое охранение и дожидаясь известия о снятии пришельцев со стоянки. Ничего подобного. Они так и остались на месте, облегчив нападение. Очень скоро поблагодарим со всей ответственностью за такую любезность и отсутствие необходимости догонять.

Попутно досказал о правильном восприятии баек. Не все можно брать на веру. Как-то попался «Остров без сокровищ» Точинова, и история Джима Хокинса, рассказанная им самим, совсем по-иному стала выглядеть. Правда, пришлось три четверти выкинуть, все равно объяснять про якобитов и тому подобные материи неуместно. Но часика на два разоблачений хватило. Почтари посмеялись над новым поворотом сюжета.

Еще недавно допускался в достаточно тесный круг исключительно с целью послушать мудрые слова. В первый раз так и думал: нечто станут изрекать, недоступное моему разуму. Как выяснилось, обычные беседы. О заданиях, новостях, доставленных издалека, и о видах на погоду с уклоном на урожай и плодовитость скота. Еще о семьях иногда говорят. Я ведь не наивный юноша, пусть так и выгляжу, однако с чего-то ждал иного.

– В мире существует определенное количество дождей. Когда на севере, – заговорил, явно продолжая прерванную с моим появлением речь Бирюк, – на том континенте устанавливается постоянная хорошая погода, в сертане условия жизни ухудшаются из-за засухи. Если там становится холодно, у нас идут дожди.

– И что здесь для нас важного? – лениво почесываясь, спросил Гиена.

По жизни он был несколько туповат, зато крайне опасен в бою. И в отличие от большинства прозвище по породе Спутника приклеилось не зря. Как-то повадками излишне похож на своего зверя.

– Все, меняющее серьезно жизнь людей, интересно, – задумчиво сказал Синий. – Ты намекаешь, что в ближайшие годы нас ждет очередное вторжение? Но этот вывод имеет и обратную сторону. Больше распашка, увеличение поголовья скота, скачок в рождаемости, и новое поколение получит возможность проливать кровь чужаков. Пусть лучше этих… с севера, чем соседей.

– Это если они придут, – резко ответил Бирюк. – А пока население уже растет на два-три процента в год. Лет через двадцать – двадцать пять количество народа в Мавретане удвоится. А пастбища уменьшатся за счет распашки земли. При росте скота. Перевыпас приведет к вытаптыванию травы и опустыниванию. Диким животным не останется места, и они будут истреблены или погибнут от бескормицы. Очень может быть, сами друг друга поубиваем прежде появления общего врага из-за моря. И заявятся они на пустые земли, добив остатки.

– Через поколение, – с издевкой произнес Капитан, поднимаясь.

Он один из немногих почти всю жизнь провел на побережье и даже дослужился до начальника охраны эмира. Потом вся семья умерла от черного мора, и он, бросив налаженную комфортную жизнь, вернулся в сертан, к корням. В чем-то похож на меня, однако не делал попытки сблизиться. И Спутник у него ястреб-ягнятник. Птицы в походе самые полезные, и поэтому он все время шел впереди.

– То ли придет очередная болезнь, выкашивая лишних, то ли погода сызнова изменится. А может, так и задумали зверобоги, дабы не сильно размножались люди. Прикажешь их низвергнуть? Ты мудр, Бирюк, но уж излишне далеко думаешь. С этим надо обращаться не к нам. Иди к жрицам. Или прямо к богине Природе. Зря, что ли, она носит такое имя?

Остальные молчали. Им тоже все эти выкладки малоинтересны. В каком-то смысле Капитан прав. Если говорить, то со жрицами. Мужчины работают, воюют и охотятся, женщины заботятся о хозяйстве. Так было, есть и будет. Все они не задумываются на дальнюю перспективу о будущем народа. Хватает и иных, более беспокоящих прямо сегодня забот. Разве помечтать о судьбе детей и внуков и трудиться для их благосостояния. Вообще, в общем смысле, если кто и способен о таких вещах размышлять, так жрицы. В чем я, кстати, абсолютно не уверен. Они тоже давно погрязли в местных делах и разборках. Но выбора особо нет.

Впрочем, сообщать это Бирюку не собираюсь, полагая его достаточно умным, чтобы сделал соответствующий вывод. Попытка была неплохой, через карателей можно было выработать некую общую политику в племенах. Создать союз. Но кому он нужен сейчас, когда реально жизнь улучшается во всех смыслах с большим количеством выпадающих дождей? Не зря ж жители Мавретана приветствуют друг друга пожеланием «воды под ноги». Когда ее нет и приходит засуха, является и смерть. И трудно сегодня кого-либо убедить в грядущих бедах.

– Пошли, – произнес Синий, когда окончательно стемнело.

Подбирались к фургонам мы почти ползком и крайне осторожно. Хотя бы в данном случае не стали изображать придурков. Никто не собирался с дикими воплями скакать вокруг фургонов, поднимая на ноги осажденных и давая им возможность пострелять в свое удовольствие по мишеням. Зверолюдей с их охраной надо брать тихо, не давая воспользоваться ружьями, и здешние это знали не хуже меня. На дальней дистанции за прикрытием и больший отряд перебьют без особых затруднений. Потому самое милое дело брать в ножи. А подкрадываться любой житель сертана учится с детства. Красть чужой скот без пролития крови не такое уж простое занятие.

Часовой прилежно ходил с той стороны фургонов, ни разу не отвлекаясь на столь приятные вещи, как почесаться, отлить, пожевать или оглянуться на греющихся у костров, их голоса доносились до слуха без проблем. Все ж не такое уж большое пространство охвачено фургонами, а там еще и лошади в немалом количестве сгрудились. Видимо, правду рассказывают, полулюди всерьез чокнутые и больше всего на свете боятся нарушить устав службы. Приходится двигаться буквально на локоть-другой и замирать, дожидаясь, пока не зашагает в противоположную сторону.

Рано или поздно все заканчивается. К счастью, они не додумались положить на землю между колесами дощечки с гвоздями или «чеснок» против конницы. Подлый, однако очень действенный метод против налетчиков. Напороться на такой шип удовольствие минимальное. Мало кто заорет от боли, и не такое терпели, но желания ползти к чужим лошадям или часовому всерьез отбивает. Проблема в том, что можно и самому наткнуться, или твои животные забредут, поэтому редко кто пользуется приемом.

Ничего оригинального мы изобретать не собирались. Бирюк легонько стукнул по днищу фургона, заставив караульного насторожиться и обернуться, когда тот находился достаточно близко от меня. В отличие от местных я ружья видел вблизи и кое что о них знал. У меня в голове давно все слилось, и уже путаюсь, в кино винчестер наблюдал или в реальности. Какая разница! Рука на рот, не давая вскрикнуть. Кинжал входит без малейшего усилия под лопатку. Подоспевший Бирюк помогает тихо уложить в темноту тело. Мы еще не пристроили его как следует, а под фургон один за другим лезут люди и звери, готовые к драке.

Костер уже прогорел, и в последних отблесках полулюди в красных одежках смотрелись почти нормальными. Сидят, кушают из котелков, переговариваются, смеются. Две руки, две ноги, голова и по́том пахнут, судя по упокоенному. Говорят, одержимого тоже сложно отличить от нормального человека. Пока не взбесится, ничем особенным не отличается. Не знаю, видеть не приходилось, а рассказы больше похожи на сказки. Должны ведь были пустить во время Нашествия? Почему-то в Мавретане их так и не увидели даже в пиковом случае, когда Логова уничтожали.

Чей-то голос окликнул еще одного часового, получеловек смотрел конкретно в его сторону. Со света он ничего разобрать не мог, но, кажется, заметил отсутствие движения. Особой тревоги в голосе нет, но ружье поднял. Время на подготовку закончилось, и я ничуть не удивился, услышав хорошо знакомый голос Синего:

– Урагш, вперед!

Молнией мимо мелькнул лев, опрокинув ударом лапы сильно бдительного, и одним прыжком влетел в самую гущу собравшихся красномундирников. За огромным хищником понеслись и все остальные со страшным ревом. Люди орали не хуже зверей, не столько издавая боевой клич, сколько запугивая. Лев метался среди полулюдей, щедро раздавая плюхи, и те с жуткими криками разбегались прямо навстречу нам. Отчаянно ржали перепуганные запахами диких животных и крови лошади, пытаясь умчаться со спутанными на ночь ногами сквозь фургоны и людей, что добавляло дополнительного хаоса.

Бирюк ударил маленьким круглым щитом в лицо попавшегося навстречу, сшибая его с ног. Я заученно рубанул дергавшегося под ногами и перепрыгнул тело, собираясь и дальше прикрывать своего наставника. Вместо шашки использую более привычный прямой клинок. Нечто вроде легкого меча или тяжелой шпаги. Бирюк извлек из своих запасов, неизвестно с чего решив облагодетельствовать. Отказываться было глупо, да и более привычен. Теперь хожу с двумя клинками как самурай. Придется потом отдариться, и серьезно.

Бирюк особо в помощи не нуждался. Почтари все мастера фехтования, как усвоил с некоторых пор. В группе у них не очень получается. Зато в одиночку раз взмахнул – покойник. Два – переулочек расчищен. Краем щита отбил в сторону дуло очередного ружья и буквально разрубил слева бок противнику. После такого не выживают. А Бирюк продолжил кромсать суетливо мечущихся в панике испуганных врагов. «Видать, все ж не так уж невозмутимы, и не один устав в головах», – машинально снося голову подвернувшемуся под руку и старательно держа наставнику спину, подумал.

Мы их буквально резали на манер волков, и лишь немногие пытались сопротивляться. Мы – это не только вдвоем. Все имеющие достаточно силы звери вместе с карателями с удовольствием принимали в том участие. Причем Спутники ни разу, даже в запале, своего не тронули. Может, по запаху отличают. Время от времени звучали выстрелы. Черный порох давно не тайна, и грохотом нас не напугать. Нет, лошади, конечно, шугались, но среди мавретанцев самое страшное оскорбление «испугался». Когда нам страшно, положено идти вперед, невзирая на последствия, и умереть, сжав зубы на горле врага.

Впрочем, похоже, проку от попыток отбиться, используя ружья, был минимум. Кто-то из наших упал, а затем на стрелка сзади прыгнула гиена, и скоро он тоже валялся под ногами, истекая кровью и дико крича, а зверь мотал тело, рвя на куски. Да уж, это вам не Карк, пусть у того имеются свои преимущества. Этому зверю в плохом настроении лучше не попадаться.

В какой-то момент мы проскочили к фургонам напротив тех, откуда началась атака. Кое-кто из полулюдей сразу бросился в противоположную сторону от нападавших. Их было немного, но они не стали спасаться, сгрудившись в кучку и ощетинившись железными остриями на ружьях. Когда стреляют в упор, надо сказать, приятного мало. Сразу трое наших упало, взвизгнул обиженно лев и кинулся с гневным ревом на них. Еще два выстрела, и он упал, но зато позволил подойти ближе, отвлекая их на себя.

Через мгновение кучка распалась под нашим совместным напором. Отбиваю дуло клинком, шаг в сторону, пропускаю, шагнув вбок, и по хребту так, что аж услышал скрежет позвонков. Синий определенно взбесился, накинувшись на обидчика его друга. Двое красномундирников свалились с разрубленными головами, еще одному достал руку, отсек при этом пальцы. Оставалось только добить, что я и проделал. И тут зазвучали выстрелы. Из-за спин мне не видно было, но звук, вспышки. Так быстро, шесть раз подряд, слышать до сих пор не доводилось. Кто-то стрелял. Рядом падали, и Синий тоже свалился с натуральным рычанием. Последняя пуля пришлась в Бирюка, попытавшегося достать убийцу. Смотреть последствия было некогда, и я шагнул вперед.

Это был апер. Никогда вблизи не сталкивался. В тех местах, где я воевал, урсы правят. Выглядит точно как на картинке. Почти человеческое, только более приземистое тело с длинными мощными руками и жуткая пародия на лицо. Лучше бы он оставался вепрем, а не становился на задние лапы в этой дикой пародии на людей. Рыло со свиным пятачком, клыки, торчащие изо рта, и неприятно высокий лоб. Он швырнул какой-то предмет себе под ноги с явной досадой. Скинул рубаху, тяжело брякнувший матерчатый пояс, оставшись голым по пояс, и выругался на мавретанском, извлекая из висящих на боку ножен клинок. По причине торчащих клыков речь крайне невнятная, но я столько слышал разных диалектов и наречий с акцентом, что без труда догадался о смысле.

– Ты пожива для стервятников, – сказал он, старательно выговаривая слова явно для большой доходчивости, – мальчишка.

– Тянешь время? – отвечаю спокойно, показывая чуть в сторону, чтоб трупы под ногами не мешали. – Не стоит.

Даже не оборачиваясь, чувствую вонь гиены. Сзади подходят люди и Спутники. Ему в любом случае не жить, вопрос – кто именно прикончит. Поскольку я первый встретил, позволят лично попробовать завалить апера. Кроме уважения, давненько такого не случалось, уже не меньше трех поколений они в сертан не совались, еще и право на вещи с его тела в качестве трофеев. А не выйдет у меня, могут устроить турнир, по очереди бросая жребий. Какой бы силач и фехтовальщик ни был, а нескольких подряд не сдюжит.

– Кто-то сегодня возьмет твое оружие, – говорит апер, перемещаясь синхронно моему движению вдоль фургонов, – и ляжет с твоей женщиной. Такая у тебя судьба.

Я мог бы его застрелить на месте из того самого пистолета, все время находящегося за поясом, но на глазах у остальных? Они не поймут. Гордый мавретанец должен своим руками завалить зверолюда, иначе нещитово.

– Слышу только хрюканье, – говорю, максимально гадко улыбнувшись, – а свиней мы привыкли разделывать, не утруждаясь разговорами и не обращая внимания на их визг.

Он побагровел, видать, действительно задевают подобного рода сравнения, не зря старики болтают, и обрушил с ходу вихрь ударов. Он был ниже, но гораздо шире в плечах и очень силен. Наверное, рассчитывал лихим наскоком сразу закончить поединок, используя широкое и тяжелое лезвие, напоминающее палаш. В каком-то смысле даже удачно, у обоих кавалерийское оружие, и мне привычно защищаться, пусть и пешим.

Апер учился драться, но если и участвовал в боях, брал за счет силы и скорости. Техники ему не хватало. Он просто пер вперед, пытаясь задавить яростью и мощью. Целый вихрь непрерывных атак с мельканием стали. Вот только никаких финтов и ложных атак. Прямая попытка проломить оборону. Спасибо Бирюку, к таким заходам приучен и натренировался в последнее время. А вот у апера практики давненько не было. Учили, но это было много лет назад.

Я уходил от него по кругу, неизменно отбивая тяжелый клинок и дожидаясь, пока сам себя измотает. Невозможно долго продолжать в том же стиле. И я дождался. Палаш скользнул по моему клинку вбок, на мгновение открыв грудь, и я точным движением успел коснуться ее острием, прежде чем он поспешно отскочил.

Мы оба застыли, переводя дыхание. Апер тяжело хватал воздух, его морда блестела от пота. По моей спине тоже текли струйки пота. Все ж такой темп поддерживать непросто, и усталость после боя накладывалась на поединок. Но это уже не важно. Пусть рана не смертельная, но я его достал, и кровь идет не останавливаясь. Он станет слабеть, и все закончится достаточно быстро. Я оскалился и поднял клинок, переходя в наступление.

Парирование снизу вверх, укол в грудь, по ногам, заставив отскочить. Кружил как слепень возле быка, налетая и отскакивая, заставляя терять последние силы и не давая отдыха. Клинки столкнулись у его горла – отбил, но кровь течет, и он слабеет. Я ударил снова с максимальной быстротой, и он попятился, отмахиваясь. Второй выпад достиг цели, разрубив предплечье. Человеку я бы, пожалуй, отсек руку напрочь, но у этого не мускулы, а будто канаты. Кровь все равно хлынула рекой, и лапа стала бесполезной. Каким-то чудом он продолжал держать рукоять палаша и стоял прямо, а красный ручей тек по пальцам и капал на землю.

– Стервятникам будет чем закусить сегодня, – сказал ему на прощанье, – хрю-хрю апер. Прощай. – И рубанул как на тренировках.

Тело без головы не сразу осознало, что оно уже неживое. Потом колени подогнулись, и труп мягко опустился назад.

– Хороший бой, – сказал кто-то, похлопав по плечу.

– Молодец, – поддержал еще один.

– У тебя неплохие задатки.

В данный момент на одобрения было в высшей степени наплевать. Отринул всякие традиции гордого хлопанья по груди на манер гориллы и отошел, присев возле Бирюка. На удивление, тот оказался жив. Наши ружья огромного калибра. При попадании делают дырку величиной с кулак и все внутренности в кашу. После этого можно смело хоронить пострадавшего, не дожидаясь, пока дышать перестанет. Правда, попасть на приличном расстоянии достаточно сложно и опытному человеку, да и порох редок и дорог. Потому не особо часто встречаются, хотя в иных отношениях удобны. Это не лук, из которого тренироваться стрелять приходится с детства. Любую обезьяну можно научить нескольким последовательным действиям по ухаживанию за ружьем и готовности к открытию огня.

– Кажется, отходился, – сказал спокойно Бирюк, показывая на замотанную тряпкой ногу с большим пятном. – В кость угодило.

Ну, не в верхнюю часть бедра, а в нижнюю, почти рядом с коленом. Уже хорошо. Даже ходить сможет, пусть и придется отрезать.

Карк недовольно закричал и захлопал крыльями. Кажется, невозмутимость моего наставника больше напускная. Мне бы тоже не особо было приятно превратиться в калеку.

– Темно, – говорю и так понятное, – не получится вырезать пулю.

Драться при свете звезд и луны вполне нормально, а вот ковыряться в пулевом канале – увольте. Надо не просто вытащить все, включая возможные осколки кости, но и хорошо вычистить внутри от попавших обрывков одежды и мусора. Иначе горячка, и все равно могилы не избежать.

– Я потерплю, – кивнул понимающе все с тем же бесстрастным видом отдыхающего для собственного удовольствия. – Ты прямо сейчас обдери апера. Тщательно смотри. Он палил в меня не из ружья. Обязательно найди его паршивую игрушку. И голову прибери.

– Зачем мне эта падаль сдалась?

Печень попробовать не хочет подсказать? Я не стану! Свинья свиньей, но все ж разумный. Проще Гиене отдать для его Спутника.

– Дурак, что ли? – Он искренне удивился. – Вываришь и на стол череп поставишь. Любой гость станет оказывать максимальное уважение.

Еще бы предложил сделать чашу и пить из нее, как в балладах! Был бы у меня еще стол и дом, где его поставить. А вообще… Интересно, сколько такая штука может стоить?

Резня уже закончилась, и наши деловито стаскивали покойников в кучу, попутно раздевая их. Кое-кто уже шуровал в фургонах, выбрасывая оттуда имущество для общего разбора. Почему-то кирки, лопаты и тряпки. Видать, подвернулся обоз с хозяйственным добром, но куда им столько копательных инструментов? Не важно. Начиналась самая сложная процедура после окончания любого успешного боя или налета – дележ чужого добра.

Кроме меня, на глазах у многих благодаря аперу, устроившему поединок, все остальные получали равные доли. Правда, полагалось сверх обычного командиру отряда, пострадавшим в бою дополнительно, но обычно всего еще одна доля. Не больше. Поэтому в племенных столкновениях вместо сражений обычно происходили дуэли. Бойцы доказывали друг другу и всем окружающим, насколько они превосходят противника. Необязательно до смерти – главное, победа. И потери в боях чаще минимальны. Конечно, когда речь не идет о кровной мести.

Здесь и сейчас другой случай. Мы шли убивать и полностью выполнили задачу. А теперь особо уважаемые члены коллектива определят приблизительную стоимость, что очень непростое дело, когда в общий зачет идет все от лошади и огнестрельного оружия до последнего гвоздя и кувшина с брагой. Всегда найдутся недовольные, и в конце будем тянуть жребий, кому какая куча достанется. Потом желающие могут обменяться доставшимся добром или продать, но бегать с криком «мне» не положено.

По-любому не только для меня нынешний поход вышел крайне удачным. На каждого по фургону с лошадьми и не меньше двух трофейных ружей. Ощутимый жирный кусок при минимальных потерях. Кстати, сколько наших погибло? Надо проверить.

Подбираю не сильно далеко укатившуюся голову, проверяю клыки. Внушительно. С мой палец будут. Челюсть у него совсем не кабанья. Еще и острые почти все зубы. Интересно, насколько отличаются головы урсов и латранов? Медведь без шкуры очень похож на голого человека, неудивительно, что такое вышло. Но койот? Почему-то до наших мест они не добрались, и даже костей видеть не приходилось. Рисунки не в счет.

Присаживаюсь возле трупа, снимаю с себя рубаху и принимаюсь на нее складывать найденное. Вот этот предмет, похоже, маленькое ружье. О небо. Натуральный барабан. И здесь до револьвера додумались. И на поясе две кобуры. Обязательно потребовать потом второй, если не найду. Дуло воняет порохом, но не помню количество выстрелов. Может, занят был. О! А это уже совсем хорошо. В мешочке почти два десятка патронов под это оружие. И капсюли. Это я удачно прибарахлился.

– Твоя работа? – спросил Гиена, показывая принесенное ружье с наполовину разрубленным дулом.

– Не буду отрицать, – соглашаюсь, – кто-то меня пытался тыкать и некогда было разбираться, с зарядом или без.

– Покажи клинок! – попросил совсем не умоляющим тоном.

Без особой охоты достаю и протягиваю как положено, рукоятью вперед. Смотрит внимательно, крутя и пытаясь уловить оттенок. Отличить булатный клинок от обыкновенного стального несложно. Булат темен и невзрачен. Но еще на нем присутствует характерный узор. Опытный глаз моментально определяет сорт, качество и даже место производства. Попытался согнуть, получил искомое и уставился на меня с откровенным недоумением. Дело в том, что на моем отсутствуют стандартные признаки булата, а качество ничуть не хуже. Никто не позарится и не кинет вызов из желания завладеть обычной с виду вещью. Слоистый металл устойчивее к ударам и пробивным деформациям из-за повышенной вязкости.

– Сколько наших погибло?

– Три человека и лев, – машинально ставя знак равенства между людьми и зверем, пробурчал Гиена. – Раненых много. Семеро тяжелых и каждый второй легко.

В наших обстоятельствах прекрасное соотношение. Этих было не меньше сотни. Воистину правильно спланированное нападение выглядит чудом. Почуй нас часовой и подними вовремя тревогу…

– Не понимаю, – пробурчал каратель, возвращая клинок.

Надо было родиться в поселке оружейников, чтоб знать некоторые хитрости, о которых не ставят в известность посторонних. Треть клинков уходит в брак при абсолютно равных условиях и у опытного мастера. При совершенно одинаковой загрузке тиглей, температурных режимах и прочих тонкостях в силу неведомых причин ничегошеньки не получалось, тогда как и до, и после злосчастного дня проблем не возникало. Не зря кузнецы всегда проходили по разряду колдунов и регулярно исполняли надлежащие обряды. Только вот не всегда помогает, а в чем проблема, никто не знает и разобраться не получается.

К примеру, иной раз узор не появляется, а качество при том выходит ничуть не хуже, но на сторону такие изделия практически не уходят. В каждом ремесле имеются свои тайны, и кое-что лучше не показывать. С другой стороны, многие изделия, вышедшие из поселковых кузниц, вовсе не хлам, а очень неплохое оружие, но люди мечтают о булате и платят за него.

– Случайно достался. – И рассказываю о своем замечательном опыте горевестника.

Слушатель хмыкнул одобрительно. Убить за оскорбление – это по-нашему.

– Запросто разорвет при выстреле, – киваю на ружье, – но если отпилить поврежденный кусок, вполне себе годно. Правда, близко и не точно, но можно превратить в дробовик.

– Посмотри внимательно, – хмуро сказал подошедший капитан, – это не обычный ударный механизм. Здесь от удара идет искра и выстрел. Намного удобнее.

Мимоходом он дал понять, что не только разрешенные людям фитильные ружья повидал. Я-то мог наблюдать иногда со стороны, да и за поясом не зря держал последнее слово техники, а ему откуда знать?

– Патроны картонные, уже заранее приготовленные.

– Они должны иметь бешеную скорострельность, – подумав, произношу, с неприятным чувством представив картину наступления на фургоны под таким обстрелом.

– Вот именно! Никто даже не слышал про такое. Наверняка новейшие изделия. К ним и патронов не купить.

– К этому тоже, – протягивая револьвер, говорю. – Готов сразу на сделку, если еще обнаружится.

О таком нормально договариваться, если не наглеть. Ты получаешь интересное и другим абсолютно не нужное сразу, потом вычтут стоимость из доли. Правда, важность некоего предмета лучше не показывать остальным, чтоб сумму не задрали выше небес, однако все мы нынче крупно разбогатели, и мало шансов, что кому-то не понравится. Сытый человек гораздо благодушнее голодного и любит проявлять щедрость, если ему та ничего не стоит. Вот красть из общей добычи лучше не пробовать. Попавшегося навечно изгоняют. И не важно, племя это или каратели. Слух пойдет впереди, и места в сертане ему не найти нигде.

– В обмен на это? – спросил Капитан, показывая поврежденное ружье.

Подразумевается обратное. За ерунду не получишь. Обойдется дорого.

– Я шел в числе первых снимать часовых!

– Это честь для тебя, – делая вид, что не понимает намека, торжественно провозгласил он.

– И все патроны к нему! – твердо говорю.

Вряд ли апер много таскал с собой, но лучше сразу задрать планку для дальнейшей торговли. Честь и слава приятны, но иногда надо не забывать о шкурных интересах.

– Сколько обнаружим подходящих по размеру, – теперь усмехаются оба, – все твои. За справедливую цену. Договорились.