Текст книги "Виртуализированный мир капитализма"

Если применить категорию безразличного, эту важнейшую категорию современной эстетики, к уяснению бытия чувств в производстве отдельных фрагментов индивида, то мы увидим, что при всей эстетизации и даже непосредственности «общества переживания», при всем внимании его к тем или иным состояниям индивидов, чувства, в строго научном понимании, здесь не производятся, притом, что каждый отдельный фрагмент предполагает эстетическую составляющую и интенсивность, но, если рассматривать чувства с учетом всего того, о чем мы говорили выше, их здесь просто нет. Дело в том, что каждый отдельный фрагмент индивида, будь он сколько угодно интенсивно и глубоко переживаем индивидом как отдельное состояние, не захватывает его полностью целиком. Фрагменты индивида безразличны по отношению друг к другу. Здесь происходит то же самое, что и с мировоззрением на уровне мышления, которое просто не производится в производстве фрагментов индивидов.

Безразличные по отношению друг к другу фрагменты могут не просто соседствовать между собой во времени, но и протекать одновременно, никак не затрагивая и не задевая друг друга. Но ни один из них не захватывает такого индивида полностью и даже не претендует на это, потому не конфликтует с другими фрагментами. Потому, например просмотр фильма, вызывающего вполне реальный ужас или сопереживание герою, вполне совместим с наслаждением от вкуса попкорна и другого, традиционного для кинотеатра, фаст-фуда, который одинаково совместим как с комедийным, так и с драматическим «одноразовым» кино.

На этой реальной производственной основе, на основе производства фрагментарного индивида как потребительной стоимости для капитала в наше время происходит и слияние различных форм культуры, но не как преодоление, снятие их как саморзорванности человеческой культуры в целом, а как обезразличивание их по отношению друг к другу, которое допускает смешивание без преодоления. Таким образом, в качестве общего знаменателя выступает не их чувственная интенсивность, а отсутствие чувственности вообще в каждом фрагменте, взятом не по отношению к самому себе, а по отношению к другим фрагментам. Дедифференциация форм культуры происходит не как их снятие и преодоление, а как сведение их в реальной практике производства человека к тому, с чего, собственно, и началось их становление – к безразличному. Таким образом, все чувства человека, прошедшие сложнейшую историю становления, могут быть на уровне индивида сведены к этому специфическому нулю – к голой ощущаловке. Никакого уровня всеобщности, кроме того, что она может быть абстрактом, присущим индивидам, у которых были произведены те или иные фрагменты, эти «чувства»-ощущаловка не достигают. И, хотя они базируются на определенных достижениях человеческой культуры, они не выводят индивида на уровень чувственной культуры как таковой, и уж, тем более, на уровень материи, как бы тонко они не развивались.

Мы уже говорили о восприятии единичного. Для эмоций-ощущений это отправная точка, для чувств – тоже. И в этой точке они сходятся, выступают как одно (не просто как одно и то же, а как одно). Поэтому чувства и могут заменяться эмоциями-ощущениями (употребляя через дефис эти слова, хочется подчеркнуть именно продуктивный момент, который проявляется и в их различности, и в их единстве). Эмоции-ощущения могут быть моментом чувств, началом чувств, выражением чувств, их проявлением и материалом их осуществления. Но если чувства могут заменяться эмоциями-ощущениями, то верно ли обратное – то, что эмоции-ощущения могут быть заменены чувствами?

Этот вопрос, на наш взгляд, нужно рассматривать в плоскости развития эстетического идеала. Размышляя об эстетическом идеале, А.С.Канарский отмечал, что сущность его заключается в направлении, стремлении, утверждении жизни, в ее самоценности (как от слова «цель», так и от слова «целое») во всей ее полноте. Потому эстетический идеал не может быть отделен ни от нравственного, ни от политического идеала или идеала истины. Эта мысль очень ценна методологически. И неудивительно, что к ней так или иначе, хоть и не в такой отточенной формулировке, обращались на протяжении истории. Греческое понятие каллокагатии как идеала человека в единстве истины добра и красоты схватывает этот момент в том числе и потому, что оно схватывает родовую сущность человека, хоть и в такой рабовладельчески-примитивной форме.

В наши дни эстетический идеал, который может противостоять фрагментарности, это идеал, который должен утверждать человека как живое, практическое, чувственное существо, но не с позиции целостности прошлых чувств, то есть того всеобщего, которое выросло на базе общественного разделения труда и выступало в оппозиции к обезображиванию и обезразличиванию жизни человека как достраивание его до целостности. Он должен идти дальше в своем развитии и формироваться с позиций преодоления отчуждения вообще, практического утверждения самоценности и само-цельности жизни человека во всех его проявлениях.

Только в этом случае он, реализуясь как нечто единичное (как бесконечность в конечном, но на уровне чувств), будет тем единичным, которое связывает в чувственном акте индивида со все-общим и как все-общественным, и как материей в целом. Однако, все не так просто. Это – необходимое условие, но недостаточное. Ведь идеал обобществившегося человечества, о котором здесь идет речь, уже есть. Однако само его существование не отрицает фрагментарности. Более того, он сейчас в основном проигрывает в «конкуренции» «штампованным» фрагментам индивида. Если фрагментарность ощущений-эмоций захватывают огромную массу индивидов хотя бы частично (фрагментами), то он попадает в разряд безразличного.

Это свидетельствует об абстрактности такого идеала и об отсутствии такого единства и такого единичного, которое бы схватывало будущее в настоящем, напрягая все силы и волю человека для его достижения как само-цели. Такой идеал должен быть точкой выхода за пределы и при этом – пределом, то есть частью эмпирически данной социальной реальности, единством ее отдельных моментов и развития материи в форме социальной формы ее движения (диалектика суть переход, подытоживал когда-то Ленин, конспектируя Гегеля). Только такое единичное может рождать чувства, вытесняющие фрагменты и захватывающие человека здесь и сейчас во всей полноте практического чувственного его отношения к самому себе и быть основой подлинно-человеческой чувственности. Нам представляется, что как раз такого единичного не хватает современному идеалу обобществившегося человечества для того, чтобы быть идеалом эстетическим, то есть подлинным общественным идеалом.

Создание таких единичных чувственных вещей, конечно же, не проблема эстетики как науки, а вопрос общественной практики и, пока еще, практики искусства, но искусства, перестающего уже быть искусством – отдельной формой общественного сознания, а становящегося прямой деятельностью по преобразованию социальной формы движения материи. Несмотря на то, что искусство, в общем и целом, превратилось в пустую форму, в его поле еще рождается случайная свобода – свобода выступать от имени рода человеческого, то есть свобода быть революционером.

Произведения такого искусства не могут обслуживать политику, нравственность, представление об истине, то есть играть по отношению к ним подчиненную роль. Так ничего не выйдет. Те произведения, через которые может утверждаться идеал, уничтожающий фрагментарность, формирующий и развивающий чувства человека в их необходимости для материи в целом, на данном этапе сами должны быть актами исторического действия по преодолению отчуждения. Такое искусство должно быть политикой масс, но не средством такой политики. В этом смысле искусство должно переставать быть собственно искусством, не утрачивая, а обобществляя не только свое собственное содержание, но и содержание мощного толчка искусства-правды передвижников, пафос классицизма, гуманизм возрождения, «недосягаемый идеал» античности – вообще всего того, что было достигнуто человечеством в отчужденной форме, но на современном материале.

Однако, хотя в революционных актах общественное сознание играет активную роль по отношению к общественному бытию, тем не менее, оно рождается самим этим бытием. Отсутствие таких произведений и личностей такого масштаба, которые могли бы их создавать, связано с теми общественными формами, в которых осуществляется непосредственное производство живых человеческих индивидов. Речь идет о самораздробленности человека на уровне форм коллективности. Такой общественный, а значит, и подлинно-эстетический идеал в принципе не может быть создан в фрагментарных коллективах, там вообще не может родиться никакой идеал.

Однако система производства человека в фрагментарных коллективах имеет свою границу. Об этой границе мы уже говорили, и об исторических тенденциях, противостоящих фрагментарной коллективности, мы уже говорили. Формы целостной коллективности, которые бы связывали людей с обществом как целым и делали бы каждого члена такого коллектива представителем общества в его развитии – дело исторической практики. Теория же может только помочь распознать, зафиксировать их еще «в зародыше», чтобы сознательно способствовать их развитию – развитию разотчуждения, как на уровне становления идеала, так и на уровне его практической реализации – его живой жизни в постоянном утверждении в повседневной непосредственной жизни людей.

Источники

1. Ильенков, Э. В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории / Э. В. Ильенков. – М.: Политиздат, 1984. – 2-е изд., доп. – 320 с.

2. Ильенков, Э. В. Философия и культура / Э. В. Ильенков. – Москва: Политиздат, 1991. – 464 с.

3. Канарский, А. С. Диалектика эстетического процесса / А. С. Канарский. – К., 2008. – 378 с.

4. Лифшиц, М. А. Диалог с Эвальдом Ильенковым (проблема идеального) / М. А. Лифшиц, Э. В. Ильенков. – Москва: Прогресс-Традиция, 2003. – 368 с.

5. Маркс, К. Тезисы о Фейербахе / К. Маркс // Маркс К. Соч.: в 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е издание. – Москва: Издательство политической литературы, 1955. – Т. 3. – С. 1–4.

6. Спиноза, Б. Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье / Б. Спиноза; пер. с голландского под. ред. А. И. Рубина // Спиноза Б. Избранные произведения в 2 томах / Б. Спиноза. – М.: Издательство политической литературы, 1957. – Т. 1. – С. 68–183.

7. Энгельс, Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / Ф. Энгельс. – URL: https://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Feuerbach/lfeuerbach.html (дата обращения: 21.01.2021).