Текст книги "Виртуализированный мир капитализма"

Итак, разбирая теории стоимости, мы установили, что человек как продукт отраслей, которые постоянно работают над его непосредственным производством, не обладает стоимостью, не является товаром. Чувства, мысли и поведенческие установки людей нельзя продать, поскольку их нельзя отделить от того, кто испытывает их и кто обладает ими, а производятся именно они. Развитое товарное производство предполагает личную юридическую свободу индивида. Люди непосредственно не продаются, как рабы при рабовладельческом строе[7]7
  Рассмотрение современного рабства сюда не относится.


[Закрыть], и именно поэтому вынуждены продавать свою рабочую силу.

Более того: эти отрасли производят промежуточный продукт, который не является для его потребителя товаром. Он не обладает стоимостью для индивида, но зато обладает потребительной стоимостью для него. К таким вещам относятся социальные сети, телепрограммы, разнообразнейший интернет-контент или, например, внутреннее убранство торговых центров, часть развлекательных программ, сериалы и многое другое. Само их потребление как раз и является производственным моментом. Именно поэтому множество продуктов люди получают бесплатно, и часто вне зависимости от того, хотят они этого или нет. Но для того, чтобы процесс был эффективным, люди не только должны хотеть этого, но и формировать такое желание у других, делиться этими продуктами и этим желанием. Например, публика смотрит видео популярного блогера о том, как хорошо кататься на сноуборде: красивые виды гор, здоровые люди, захватывающая скорость. И часть публики покупает сноуборд и множество сопутствующих товаров, которые раньше вообще не были нужны. К тому же, поисковики начинают подбрасывать соответствующую контекстную рекламу. Те, кто все это купил и съездил в горы, выкладывает фотографии, сделанные в поездках, выполняя роль того же блогера, но в меньшем масштабе, вступают в группы, где делятся впечатлениями и заодно обсуждают достоинства и недостатки соответствующих курортов, трасс, снаряжения. Таким образом, в расширенном масштабе воспроизводится потребление товаров через воспроизводство соответствующего образа жизни.

Часть современных технологий разрабатывается и используется именно для производства взаимодействия и, таким образом, встраивания индивидов в производственную цепочку в так называемое «свободное» время. К таким технологиям относятся социальные сети, мессенджеры, сервисы типа YouTube и социальные сети и мессенджеры. Производящиеся в них способы взаимодействия вписаны в логику производства культурного контекста потребления. Это и накладывает ограничения на взаимодействие людей при помощи таких средств и на возможности их использования для выхода за пределы логики виртуализированного капитала, работает на создание культурных анклавов, не пересекающихся между собой. Люди, таким образом, встраиваются в производственную цепочку, задействуются в производственном процессе в так называемое «свободное» время. Причем момент мнимой «свободы» здесь имеет огромнейшее значение, и это даже не просто «свобода» выбора в рамках предложенного, а «свобода» взаимодействия по поводу потребления промежуточных продуктов (в самом широком смысле слова) нетоварного производства – производства людей. Такая «свобода» позволяет индивидуализировать промышленно штампованные «практики», чувства и установки, субъективировать их, то есть сделать их субъективными, но не субъектными.

Через действия огромных масс людей, которые имеют свой ритм, цикличность, повторяемость, воспроизводится несубъектная субъективность и частичная квазиколлективность как способ и пространство ее осуществления. Расширяется зона культивируемого и контролируемого комфорта. Если вы не лайкаете, не расшариваете, не обсуждаете, что является необходимым звеном продуцирования «практик», значит, эффект или не достигнут производителями, или достигнут только отчасти. Но для того, чтобы вы это делали, продукт должен содержать то, что представляет для вас ценность вне зависимости от тех «бонусов», которые идут с ним в комплекте, удовлетворять вашу потребность в co-переживании, со-бытии.

Причем речь идет об идеальных продуктах, а делиться идеальными продуктами, тем более на базе современных технологий, не значит отчуждать их от себя.

Возьмем, к примеру, сериал или работу коммерческого YouTube-канала, поскольку этот пример наиболее наглядный. Коммерческая успешность напрямую зависит от популярности. Имеются в виду те сериалы, зритель которых не покупает право их смотреть, как это происходит с кино в онлайн– и обычных кинотеатрах, где прибыль зависит от сборов. Наоборот, задача состоит в бесплатном «впаривании» продукта, обладающего для зрителя потребительной стоимостью, но не стоимостью. Потребитель платит временем, на него потраченным, причем это – «свободное» время. Но потребление этого продукта налагает на потребителя обязанности: формировать себя определенным образом в процессе или в результате этого потребления. Речь идет не только о рекламе, как прямой, так и скрытой (всех разновидностей), но и об усваивании определенных образцов поведения. На приведенном выше примере с работой канала блогера-сноубордиста это видно еще лучше.

При производстве сериала или ролика на YouTube экономический смысл исчисляется разницей между бюджетом и доходом от рекламы, которую он приносит, или разницей между тем же бюджетом и прямым финансированием. Может иметь место и то, и другое в различных пропорциях. Это не так уж важно. Важно, что продукт формирует определенные поведенческие установки, необходимые тому, кто его финансирует прямо или косвенно, покупая рекламу, удовлетворяя при этом имеющуюся у населения потребность в зрелище и сопереживании.

Рассмотрим теперь эти хорошо известные всем и мало интересные сами по себе факты в понятиях теории стоимости.

1. Продукт не является непосредственно товаром ни для потребителя, ни для производителя. Грубо говоря, он не производится непосредственно на продажу, не продается и не покупается (продажу прав на трансляцию мы здесь не рассматриваем).

2. Следовательно, в процессе производства не создается стоимость – отношение людей как отношение продуктов их труда в обмене.

3. Соответственно, соотношение необходимого и прибавочного рабочего времени не определяет норму прибавочной стоимости.

4. Прибыль от сериала зависит от масштабов его социального функционирования, которое, конечно, связано с количеством общественно-необходимого рабочего времени, содержащегося в продукте, но определяется не им, а теми социальными эффектами, которые сами по себе стоимости не имеют.

5. Продуктом (результатом) потребления этого товара индивидами являются мысли, чувства, способы восприятия, другие состояния (переживания) и установки зрителей.

Не трудно заметить, что все эти пункты выпадают из логики капиталистического производства. Более того, даже из логики товарного производства как такового, поскольку и производство, и распределение, и потребление продукта осуществляется не через обмен. В логике товарного производства остается только оплата труда актеров, операторов и остального персонала, задействованного в процессе производства. Однако экономически в данном случае они подпадают под категорию непроизводительных рабочих. Они не производят стоимости, а обменивают одну потребительную стоимость (свою собственную деятельность с ее специфическими характеристиками) на массу потребительных стоимостей, выраженных в сумме денег, уплачиваемой им. О чем, опять же, свидетельствует то обстоятельство, что сама эта сумма для части работников, как правило, поставлена в зависимость от рейтинга сериала (от того полезного эффекта, который приносит их труд), а не от издержек, необходимых для производства и воспроизводства их рабочей силы. Последнее, правда, касается далеко не всех задействованных в процессе производства контента. Часть таких работников продают свою рабочую силу по среднерыночной цене.

Но производство и социальное функционирование такого контента выпадает из логики капиталистического производства, только если остановить анализ на вышеизложенных пунктах. Конечно, как способ проведения досуга такой контент выполняет ряд других функций, без которых он не обладал бы потребительной стоимостью для индивида. Но то, что получается в результате его функционирования, обладает потребительной стоимостью не только для индивида, но и для капитала. И производство осуществляется лишь постольку, поскольку производится потребительная стоимость для последнего. Для капитала контент обладает потребительной стоимостью не сам по себе. Он интересен только постольку и в той мере, поскольку и в какой мере он обладает потребительной стоимостью для целевой аудитории, – но, главным образом, поскольку это меняет поведение этой аудитории.

Для тех, кто прямо или косвенно оплачивает такой контент, имеет экономический смысл только то, чтобы посредством его производить человеческих индивидов, наделенных определенными качествами, обеспечивающими их поведение как покупателей массы товаров. Если этот эффект не достигнут, сериал, к примеру, экономически нецелесообразен. Если образ жизни массы зрителей не меняется должным образом (пусть даже это микроизменения, в общем-то незаметные для индивида, но очень заметные и исчисляемые вполне определенными суммами – для капитала), он закрывается.

Таким образом, не просто обычное товарное, а капиталистическое производство в конечном счете определяет производство нетоварное, а не наоборот, как это может показаться на первый взгляд, если рассматривать только влияние нетоварного производства на товарное. Последнее не просто имеет место, а постоянно возрастает и на сегодняшний момент является необходимым моментом товарного производства, существуя отдельно от него в пространстве и времени в виде совокупности отраслей, где в процессе производства непосредственных продуктов не производится стоимость. Поэтому мы и выделяем его в отдельное подразделение общественного производства. Оно определяется возрастанием стоимости, работает на это возрастание и связано с товарным производством. Поэтому зависимость такого нетоварного производства от капиталистического двоякая.

С одной стороны, его продукт является необходимым элементом производства прибавочной стоимости, с другой же – этому соответствует способ финансирования как получения части доли прибавочной стоимости создаваемым в производстве, основанном на классической капиталистической эксплуатации. Это имеет важнейшее и определяющее значение для понимания места, роли и, главное, характера развития отраслей нетоварного производства (производств человека), а также значения их для воспроизводства общества как исторически определенной целостности. Причем речь идет не только о том, что эти отрасли обеспечивают формирование людей под нужды капиталистического производства. Без них уже невозможно воспроизводство – как простое, так и расширенное – общества как капиталистического. Однако отношение этой сферы общественного производства к товарному производству как таковому несколько сложнее и доходит до самой сути производства товаров как потребительных стоимостей постольку, поскольку наличие потребительной стоимости товаров определяется не характеристиками вещей, а характеристиками живых человеческих индивидов. Производство потребности для товара является частью создания потребительной стоимости товара в той мере, в которой она зависит от “свойств” людей. Однако это производство, хоть и выходит за рамки товарного, тем не менее, обслуживает его, поэтому здесь тоже имеет место капиталистическая эксплуатация. Капиталистическое производство потребления не только не устраняет ее, а усиливает, распространяя не только на работников всех отраслей общественного производства, но и на потребителей бесплатных продуктов в их “свободное время”.

В идее того, что современное общество уже имеет черты общества некапиталистического, есть глубочайший смысл. Причем эти черты существенны. Разнообразнейшие теории современности как посткапитализма и прямого эволюционного перерастания современного общества в общество более высокого порядка как раз вытекают из этой фактической основы. Но, будучи представителями рядящейся в разные одежды старой партии в общественной науке, теоретики останавливаются на уровне констатации отдельных черт только этой тенденции, придавая им всеобщее значение. При этом они всячески стараются не замечать того, что эти черты, в свою очередь, определяются капиталом как сущностным общественным отношением.

К таким теориям относятся, например, не забытые в общественной науке поныне теории информационного общества, разнообразнейшая апология Постмодерна и т. д. Теоретики правы, отмечая это пост. Но, в любом случае, даже подчеркивая посткапитал истинность (постмодерность), они не в состоянии определить это общество, указав на экономические основания его бытия, отличные от капиталистических. В лучшем случае в экономических определениях этого общества фигурируют все те же категории, которыми описывается классический капитализм, если теоретики не скатываются в своем понимании к представлениям докапиталистическим, или характерным для ранней стадии капитализма, связывая производство стоимости с определенным видом труда. И это в том числе как раз вскрывает отсутствие собственных некапиталистических оснований развития и у этого общества в целом, и у нетоварных отраслей в частности.

Как мы уже отмечали, общественный уклад определяется теми производственными отношениями (в эпоху экономической общественной формации), которые подчиняют себе все производственные отношения. Таким отношением является капитал как самовозрастающая стоимость. Поэтому экономическую специфику этих отраслей производства имеет смысл рассматривать как некапиталистическую капиталистичность. Ее существенная связь с остальной экономикой осуществляется путем денежно-товарных отношений – продажи социального эффекта как потребительной стоимости для капитала, который выступает здесь как товар на рынке наряду с другими товарами.

Все некапиталистические производственные уклады основываются на производстве членов производящей общности. Поэтому, например, философы Древней Греции, рассуждая об общественном богатстве, говорили не о стоимости (в виде денег, например), а о том, какими должны быть условия для наилучшего и наиполнейшего развития граждан. Поэтому с развитием отношений стоимости античный полисный уклад приходит в упадок. То же самое происходит и с феодализмом. И только капиталистический уклад базируется на производстве вещественного, отдельного от индивидов, из которых состоит общество, богатства как такового – стоимости. Здесь потребительная стоимость имеет только то значение, что через нее производится стоимость.

В этом смысле вышеупомянутые отрасли, производящие потребительные стоимости, но не стоимости для индивидов, которые их потребляют, не платя за них, абсолютно вписываются не просто в логику товарного, а именно капиталистического производства. Конечным результатом производственного процесса в этих отраслях, далеко выходящим за рамки производственных процессов предприятий этих отраслей, является потребительная стоимость для капитала, которую он покупает на рынке. Точно так же, как и рабочая сила, эта потребительная стоимость осуществляется как таковая только в процессе самовозрастания стоимости. Но то, что капиталистическое производство не может существовать без порожденного высокоразвитым капитализмом нетоварного производства, в котором задействованы самые сложные и самые передовые, причем массовые, технологии, – факт более чем показательный, заслуживающий пристальнейшего внимания.

Сам факт специального непосредственного производства людей под вещи свидетельствует о наличии тотального перманентного кризиса перепроизводства общественного богатства, отделенного и противопоставленного индивидам в форме стоимости. Здесь еще больше обнажается противоречие между потребительной стоимостью и стоимостью, что требует постоянного разрешения. Но такое частичное решение не только полагает это противоречие снова и снова (в том, что человек все снова и снова должен подвергаться обработке, чтобы было возможно производить противопоставленную ему стоимость), но и создает не только техническую, но и технологическую базу для того, чтобы капитал при других общественных условиях смог окончательно выполнить свою историческую роль [1].

Источники

1. Бурик, М. Об исторической роли капитала / М. Бурик. – URL: http://propaganda-journal.net/7713.html (дата обращения: 12.12.2021).

Разбирая виртуализацию социально-экономической жизни общества, мы сконцентрируемся на производственной виртуализации, связанной с тем, что товарное производство столкнулось с ограниченностью собственной товарности. С необходимостью оно должно дополняться нетоварным производством. Для товарного производства непосредственным производством человека под вещи специально создаются условия, чтобы товары обладали потребительной стоимостью и могли быть проданы. Закономерно возникает вопрос: как это влияет на нормальный ход процесса производства и обращения всего общественного капитала? Каким образом капитал, потребленный в процессе производства, возмещается по своей стоимости и натуральной форме из вновь созданного продукта? Как этот процесс возмещения переплетается с потреблением прибавочной стоимости капиталистами и заработной платы работниками? То есть как происходит процесс возмещения всего общественного капитала с учетом сферы производства потребления? Как происходит расширенное воспроизводство капитала? Попытаемся найти ответы. Тот случай, когда товары даже при производстве потребления не могут быть реализованы, и в действие вступают механизмы уничтожения, мы пока оставим в стороне. Любой сбой нельзя понять, не понимая нормального течения процесса.

Возьмем сначала, вслед за Марксом, простое воспроизводство, то есть предположим, что вся произведенная прибавочная стоимость идет на потребление класса капиталистов. Простое воспроизводство, то есть воспроизводство в неизменном масштабе, всегда является частью расширенного воспроизводства, при котором часть прибавочной стоимости капитализируется. Поэтому Маркс исследует модель, основываясь на предположении, что “общественный капитал данной стоимости как в прошлом, так и в текущем году снова доставляет прежнюю массу товарных стоимостей и удовлетворяет прежнюю массу потребностей, хотя бы формы товаров и изменились в процессе воспроизводства” (“Капитал”, Т.2, Отдел третий. Воспроизводство и обращение всего общественного капитала [1]). Мы исходим из построений Маркса.

Так же, как и Маркс во втором томе “Капитала”, мы берем годовой цикл функционирования всего общественного капитала и основываемся на фигуре обращения.

Поскольку Маркса интересовало воспроизводство товарного продукта, обладающего стоимостью, конечным и начальным пунктом анализа он брал произведенный товар. Поскольку нас интересует здесь этот же процесс, да еще и плюс к этому производственная виртуализация, без которой в современном мире ход этого процесса невозможен, мы делаем то же самое.

Предполагается нормальное течение процесса, то есть тот случай, когда благодаря производству потребления весь товар, как тот, в котором заключена капитальная стоимость, так и тот, в котором содержится прибавочная стоимость, полностью продается и превращается в деньги.

Мы предполагаем также, что все товары, которые капиталист покупает на рынке для своего процесса производства и которые составляют его постоянный капитал, не только продаются по стоимости, но и были произведены капиталистически, точно так же, как и все жизненные средства, составляющие фонд потребления. Мы абстрагируемся как от натурального хозяйства, которое уменьшает стоимость рабочей силы потому, что часть потребительных стоимостей семьи пролетариев производят самостоятельно, так и от простого товарного производства, которое тоже в том или ином виде существует при капитализме и обусловливается им. Такое производство всецело подчинено и определяется производством прибавочной стоимости. Понимание этих процессов должно основываться на логике движения капитала. Это движение нужно сначала исследовать в чистом виде. Таким образом, в нашей модели в годовой продукт входит как все то, что нужно для возмещения постоянного капитала, так и все то, что составляет фонд потребления пролетариев и капиталистов.

Мы используем марксовы обозначения везде, где ход нашего исследования не предполагает введения новых. Стоимость товарной массы Т′, созданной за год, содержит стоимость постоянного капитала с, которая сохраняется и переносится на товар (сюда входит как перенесенная часть стоимости основного постоянного капитала, так и стоимость оборотного постоянного капитала, примененного за год), стоимость переменного капитал v и прибавочную стоимость m.

T-c+v+m

При нормальном течении процесса все товары, составляющие товарную массу, реализуются и уходят в сферу производственного или личного потребления.

Мы рассматриваем движение произведенных обществом товаров и их стоимости, а потому абстрагируемся пока как от отклонений цены от стоимости, так и от финансовой виртуализации. Последняя хотя и имеет влияние на производительный капитал, однако это влияние в общественном масштабе выступает как перераспределение созданной стоимости в пользу части капиталистов. Оно позволяет концентрировать крупный производственный капитал в борьбе с конкурентами, иметь долю в разных производственных капиталах, концентрировать управление ими и т. д. Здесь лишь вскользь обратим внимание на вред той часто встречающейся у экономистов путаницы, которая связана с тем, что деньги с их собственными функциями часто смешивают с капиталом в денежной форме и теми функциями, которые присущи деньгам не потому, что они деньги, а потому, что они представляют собой денежную форму капитала. Эта путаница требует специального отдельного разбора. Все модификации и представители денег именно как денежной формы капитала, все спекулятивные процессы, связанные с денежной формой, которую капитал с необходимостью принимает в своем обороте, в том числе относительная обособленность и самостоятельность финансов, в конечном счете определяются общественным производством стоимости: процессами в этом производстве и стоимостью как господствующим общественным отношением.

Основой движения всего общественного капитала, как мы это уже подчеркивали, является движение капитала, применяемого в сфере производства товаров, поскольку только в этой сфере действительно производится стоимость. Поэтому для уяснения нашего вопроса финансовую виртуализацию мы не трогаем. В дальнейшем рассмотрении моделей простого и расширенного воспроизводства, говоря обо всем общественном капитале, мы имеем в виду капитал, применяемый в действительном создании товаров, обладающих стоимостью, или в производстве потребления, если обратное не вытекает из самого хода изложения. Не только финансовую виртуализацию, но и денежное обращение мы пока не рассматриваем. Однако мы предполагаем, что все произведенные товары приобретают и сбрасывают денежную форму, поступая в сферу потребления, учитываем, что капитал должен всегда авансироваться в денежной форме.

Мы должны рассмотреть процесс общественного производства с точки зрения как стоимостного, так и натурального возмещения. К тому же, у нас появляется дополнительная трудность, связанная с тем, что производство потребления, если брать его по его продукту, является нетоварным производством, хотя всецело подчиненным капиталистическому товарному производству, создающему условия для его существования.

Чтобы рассмотреть воспроизводство всего общественного капитала с учетом его вещных составляющих, нужно рассмотреть его как движение товарных масс в соответствии не только с их стоимостью, но и с их натуральной формой и местом в структуре общественного производства, учитывать специфику их потребления (как жизненных средств или как средств производства). Здесь мы, опять же, всецело опираемся на логику исследования Маркса (К. Маркс “Капитал”, Т. 2, Отдел третий. Воспроизводство и обращение всего общественного капитала)[8]8
  В этой работе мы даем только необходимые для понимания нашей проблемы разъяснения. В случае неясности рекомендуем перечитать третий отдел второго тома “Капитала” Маркса, а потом вернуться к чтению этой книги.


[Закрыть]. Фактически мы только дополняем работу Маркса рассмотрением вопросов, связанных с появлением сферы производства потребления наряду с производством средств производства и производства средств потребления.

В нашей модели в течение года товары воспроизводятся в том же масштабе не только по стоимости, но и воспроизводится их натуральная форма так, чтобы они могли удовлетворять те же производственные потребности общества или доставлять аналогичные предметы в фонд потребления.

Производительность труда в различных отраслях производства тоже пока предполагается неизменной. Этот вопрос мы также рассмотрим позднее. Здесь отметим только, что изменение производительности труда вызывает соответствующее изменение органического строения капитала. Повышение производительности труда в той или иной отрасли увеличивает постоянную часть капитала по сравнению с переменной.