Текст книги "Грязь кладбищенская"

4

– Спокойней, Колли, имей терпение…

– Дай досказать мою историю, мил-человек: “Я снесла яичко! Я снесла яичко! Теплое, свежее, на навозной куче”…

– Ну да, Колли. Хотя это, конечно, совсем не произведение искусства, я думаю, ему все же сопутствует некий туманный и глубокий смысл. С историями подобного сорта всегда так бывает. Ты же знаешь, что писал Фрейзер в “Золотой ветви”[134]134
  «Золотая ветвь: исследование магии и религии» (1890) – классическая работа по этнографии и антропологии, масштабное сравнительное исследование мифологии и религии, написанное шотландским ученым Джеймсом Джорджем Фрейзером (1854–1941).


[Закрыть] … О, прости, Колли, я забыл, что ты не умеешь читать… А теперь, Колли, позволь мне сказать… Колли, позволь мне сказать. Я писатель…

– …Оныст, Доти. Майринь провалилась. Будь она в меня или в мою дочь, она не провалилась бы. Но она переняла все от Падиней и Лиданей. Монахини в монастыре не смогли вложить ей в голову ни толики науки. Ты не поверишь, Доти, но она начала называть своих учителей “заразами” и “суками”!.. Честной двигарь, Доти. Просто невозможно было отучить ее от грубых слов. А чего же от нее ждать, если она слышала такую речь с рождения, в одном-то доме с Катриной Падинь…

– Божечки! Норушка…

– Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь, Доти, дорогая. Неужели ты сама не понимаешь, что Майринь была обречена на страдания, как сказал Блинкс в “Пламенном поцелуе”… Ты права, Доти. Это двоюродный брат Майринь. Неудивительно, что он пошел в священники, Доти. Вокруг него как раз с рождения было достаточно культуры. Священник всегда заглядывал в дом, когда шел мимо на охоту. Бывали там и птицеловы, и охотники – из Яркого города, из Дублина, и из Англии также. Еще, конечно, Нель, его бабушка, и он все время при ней. Нель – женщина культурная…

– Ой! Ой!..

– Его мать, дочь Бриана Старшего, была в Америке, встречалась там с культурными людьми. Америка – это место большой культуры, Доти. Его дедушка, Бриан Старший, тоже навещал дом время от времени, и, что бы ты ни думала, Доти, Бриан Старший – он тоже культурный человек, по-своему. Он, конечно, такой – как бы это сказать – ну, как есть, Доти. Но по крайней мере у него же хватило культуры не жениться на Катрине Падинь. Оныст…

– Ой! Ой! Соты медовые с блохами…

– Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь, Норуся…

– Йеп, Доти… До чего же разными могут быть две семьи. У Майринь есть еще один двоюродный брат: молоденький парнишка, о котором всегда говорит Старый Учитель. Ему удалось выйти в подофицеры на корабле. Как же ему повезло! Марсель, Порт-Саид, Сингапур, Батавия, Гонолулу, Сан-Франциско… Солнце. Апельсины. Синие моря…

– Но ведь на море стало очень опасно с тех пор, как началась война…

– “Герой никогда не избегает опасных дерзаний”, – как сказал Фрикс в истории “Двое мужчин и облако пудры”. Сладостна, сладостна жизнь моряка, Доти. На нем красивые, романтические одежды, и сердце каждой женщины трепещет при виде него…

– Я уже говорила тебе, Норуся, что я слишком старомодна и провинциальна…

– Романтика, Доти, романтика. Я была влюблена в него по уши, Доти. Оныст. Но не проболтайся об этом никому. Ты же понимаешь, Доти, дорогая, что ты моя подруга, а для Катрины Падинь это только повод для сплетен. Раз уж так случилось, что в ней вообще нет культуры, она все время будет выражать о таких вещах свое непросвещенное мнение…

– Не подавай виду, Норуся, что ты вообще ее слышишь.

– Йеп, Доти… Я была влюблена в него по уши, Доти. Он был как бесценная бронзовая статуя, которая дышала жизнью. В его зрачках словно отражался свет звезды над горным озером морозным утром. Волосы у него были как черный шелк… А его губы, Доти. Его губы… Они пылали. Пылали, Доти. Прямо как в “Пламенном поцелуе”…

А какие истории он рассказывал мне о дальних странах. О портах. О бурных морях и штормах, которые вздымают белую пену парусов на вершинах мачт. О широких песчаных дюнах, окаймленных девственными лесами. О продуваемых ветрами занесенных снегом горных пиках. О залитых солнцем пастбищах на границе глухой мрачной чащи… О диковинных птицах, странных рыбах и диких животных. О племенах, у которых вовсе нет денег, а только камни; и о других племенах, которые идут на них войной, чтобы похищать их жен…

– Все это очень культурно, Нора…

– О племенах, которые поклоняются дьяволу, и о богах, которые спускаются к людям, чтобы заигрывать с пастушками…

– И это все очень культурно, Нора…

– И о приключениях, которые случались с ним самим в Марселе, в Порт-Саиде, в Сингапуре…

– Должно быть, это культурные приключения…

– О, я отдала бы ему всю кровь своего сердца, до последней капли, Доти… Я поехала бы с ним рабыней в Марсель, Порт-Саид, Сингапур…

– И после всего этого вы расстались…

– Тогда мы не слишком долго знали друг друга. Просто влюбленные, Доти. Вот и все. Он сидел рядом со мной на диване. “Ты прекрасна, Норита, – говорил он. – Твои локоны блестят ярче лучей восходящего солнца над заснеженными пиками острова Туле”[135]135
  Остров Туле – здесь: Исландия.


[Закрыть]. Оныст, он так и сказал, Доти. “Искорки в твоих глазах сияют ярче, моя Норита, чем Полярная звезда светит моряку, когда тот пересекает Экватор”. Оныст, так и сказал. “Твое лицо милей, моя Норита, – говорил он, – чем белоснежные гребни волн на ласковых пляжах Гавайев”. “Твой стан, Норита, – говорил он, – стройнее пальмовых деревьев, из которых сложены стены сераля на острове Ява. Оныст, так и сказал, Доти. “Твое белоснежное тело мягче света маяка, что ведет моряков в порт Яркого города и зовет меня в верные объятия моей прекрасной Нориты”. Оныст, Доти, он все это сказал. Он поцеловал меня, и губы его пылали… Пылали…

“Очертания твоих статных ног совершенны, Норита, как полная луна, что восходит, словно мост, над заливом Сан-Франциско”. Он схватил меня за бедро…

– Он схватил тебя за бедро, Норита. Дальше, дальше!..

– Оныст, схватил, Доти. “Де гряс, – сказала я, – не хватай меня за бедра”. “Очертания твоих бедер чаруют сильнее, чем вихрь чаек, летящих вослед кораблю”. И он опять схватил меня за бедро. “Де гряс, – сказала я, – оставь мои бедра в покое”. “Твои бедра манят, как Млечный Путь, опрокинутый в ревущие южные моря”. “Де гряс, – сказала я, – оставь наконец мои бедра”. Я схватила с подоконника книгу, которую читала, и ударила его корешком по запястью…

– Но ты же сказала мне, Нора, что огрела его крюком от чайника, как и я…

– Доти! Доти!..

– Но ты мне это говорила, Норуся…

– Де гряс, Доти…

– И что он вытащил нож и попытался тебя зарезать, а потом извинился и сказал, что таков обычай его родной страны: если кто-то кому-то нравится, то ему сразу кладут руку на бедро…

– Де гряс, Доти, де гряс…

– И потом вы встречались снова, но он даже палец из носа не вынимал, когда его корабль приходил в Яркий город, и он видел тебя…

– Де гряс, Доти, “палец из носа не вынимал”. Как некультурно…

– Но именно так ты про него и сказала, Нора. А еще ты говорила, что он писал тебе из Сан-Франциско, из Гонолулу, из Батавии, из Сингапура, из Порт-Саида и из Марселя. И ты долго скучала и тосковала, когда от него не было писем, до тех пор пока другой моряк не рассказал тебе, что его зарезали в бистро в Марселе…

– Ах! Ах! Доти. Ты же знаешь, какая я чувствительная. Меня бы очень расстроило, если бы кто-нибудь услышал эту историю. Оныст, меня это очень огорчит, Доти. Ты моя подруга, Доти. Но если ты хоть чуточку разболтаешь, мне это создаст дурную репутацию. То, что он вытащил нож! То, что я могла поступить так некультурно – огреть кого-нибудь крюком для чайника! Ах!..

– Ты сама мне все это рассказывала, уже довольно давно, Нора, но тогда в тебе не было столько культуры, сколько сейчас…

– Угу, Доти. Надо быть неотесанной, как Катрина Падинь, чтобы позволять себе такие замашки. Ты слышала, Муред Френшис рассказывала, как Катрина облила кипятком Бриана Старшего? Она, должно быть, настоящее чудовище. Оныст!..

– Какая жалость, что он не всадил в тебя нож по самую рукоятку, услада морского флота. Где там, ты говоришь, он с тобой сидел? Господи, Господи, бедняга-то и понятия не имел, как ему удача изменила. Сразу было понятно, что в конце его прирежут, если в начале он где-то засел с Норой Грязные Ноги. Зато он получил от тебя великолепный подарок: ценный груз гнид…

– Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь, Норуся…

– …Вот что, Том Рыжик. Бога ради, послушай меня. Я ору тебе уже битый час. А ты обращаешь на меня не больше внимания, чем на икру лягушечью. Почему ты меня совсем не замечаешь? Разве там, наверху, мы не знали друг друга, как облупленных?..

– Друг друга, как облупленных, Мастер. Как облупленных…

– У меня к тебе вот какой вопрос, Том Рыжик. Билли Почтальону плохо?..

– Билли Почтальону? Ну да, Билли Почтальону. Билли – Почтальон. Билли – Почтальон, да… Такой, честное слово, есть, Мастер. Билли Почтальон есть, определенно…

– Да чтоб дьяволы и демоны, все тридцать семь миллионов демонов, что собрались у смертного одра Александра Борджиа, унесли Билли Почтальона с собой в ад! Будто я не знаю, что он есть! Ты что же думаешь, Том Рыжик, я не знаю, что Билли Почтальон – есть? Он болен, этот губастый вахлак?..

– Кто-то говорит, что он болен, Мастер, а кто-то – что нет. Во многом, что говорят, нет ни зернышка правды. Но он может быть болен. Он может, честное слово. Он может, точно. Мудрец тот…

– Я тебя вежливо прошу: скажи мне, пожалуйста, может, Билли Почтальону плохо?..

– Ох, может, Мастер. Может, и так, это точно. Может, Мастер. Может, наверняка. Только сам я ничего не знаю…

– Заклинаю тебя силой древности соседских сплетен, скажи мне, что Билли Почтальону плохо… Вот так, Том Рыжик, молодец, Том Рыжик, любименький мой Том Рыжик, яблочко мое золотое, Том Рыжик, ты скажи мне только, правда ли, что Билли Почтальону плохо, и скоро ли он умрет?

– Мудрец тот…

– Умоляю тебя, Том Рыжик, как человека, который вступал брак, как и я сам, – скажи, может ли быть так, что Билли Почтальону плохо…

– Ему – может быть…

– Сокровище мое, зеница ока моего, надежда и отрада жизни моей, Том Рыжик!.. Веришь ли ты вообще в частную собственность?.. Священным именем всех, кто хранит присущий природе институт брака, я требую от тебя сказать мне, Том Рыжик, плохо ли Билли Почтальону…

– Если б я мог хоть что-нибудь сказать, Мастер, я бы сказал вам раньше всех, но я ничего не скажу, Мастер. В таком месте, как это, лучше держать рот на замке, Мастер. Это не место для откровений. У могил есть уши…

– Да будь ты семь раз проклят – сегодня, и завтра, и еще год после завтра, коммунист, фашист, нацист, безбожник, антихрист рыжий, вместилище дурной крови, прогнившее отродье неотесанных деревенщин, отрыжка дурной болезни, гнойная лихоманка, мушиный помет, слизь дождевого червя, жалкий неудачник, которым сама смерть побрезговала настолько, что пришлось посылать за ним болезни; никчемная тварь, тупой охламон, ржавая дрянь…

– Де гряс, дорогой Учитель! Держите себя в руках. Помните, что вы стойкий, благопристойный, культурный христианин. А если будете так продолжать, скоро сможете потягаться с этим чудовищем – Катриной Падинь…

– Учитель, Учитель, ответьте ей. Вы же образованный, Учитель. Ответьте ей. Ответьте Норушке…

– Не подавайте виду, Учитель, что вы вообще слышите эту Со-ан-со…

– Со-ан-со! Со-ан-со! Норочка Шонинь обозвала меня Со-ан-со! Я лопну! Лопну…

5

– …Отравленная бутылка, да. Отравленная бутылка. Отравленная бутылка…

– Как-то раз я их обоих видел на крыше дома: Патрика Катрины и Пядара Нель…

– Ты что же думаешь, я не знаю?..

– Честное слово, Бридь Терри, даже если б я весь кровью изошел, я б на твои похороны явился, я бы пришел на твои похороны. Я ведь обещал прийти, Бридь…

– Вот опять Штифан Златоуст болтает… Или это вовсе не он? Одна Пресвятая Дева знает, как мне трудно расслышать здесь любые новости. Паршивый дождевой червь, будь он проклят… Другого подходящего места ему не нашлось, кроме как обязательно залезть мне в ухо… Приполз ко мне прямо из могилы Муред Френшис. Это кладбище кишит червями. Муред-то привыкла, конечно. У нее и наверху всегда было замызганно. Весь дом в пыли и грязи от пола по самую крышу, как корабль по мачту. И под крышей что ни мебель – везде мерзость. Неудивительно, что здешняя грязь ей родная стихия. Да и сама она… У нее же в ушах картошку впору было растить, и башмаков она никогда не чистила перед тем, как пойти на мессу. Ее всегда можно было узнать по ошметкам желтой глины из ямы рядом с ее домом, которые она оставляла по дороге в церковь. И ведь отдыху не знала, пока не протискивалась к алтарю поперед Джуан Лавочницы и Нель, засранка. Кабы она вышла за Бриана Старшего, подобралась бы отличная пара. Сам-то он тоже отродясь не мылся, разве что повитуха его мыла. Говорят, что чистота – добродетель. Ну я даже не знаю. Грязнухи тоже благоденствуют. Я содержала дом в чистоте каждый божий день. Не случалось субботнего вечера, чтобы я не мыла и не скребла все, что было под моей крышей, и даже когда уже едва могла вставать, все равно этим занималась. Но в награду жизнь моя только стала короче.

А это еще что? Что за шум такой? Хоть у меня и заложены уши, это-то я слышу… Еще один покойник. Вот ведь мор. Это даже и не гроб, а старый садок для кур, ну и ну. Теперь они поверх меня каждого бродягу будут класть…

Ты кто?.. Да будешь ты говорить, чертово семя! Мне уши заложило… Сказали, тебя положат в эту могилу рядом с матерью? Что-то я не узнаю твой голос. Но ты женщина. Молодая… Тебе было всего двадцать два. Боюсь, ты наступила на Землю блужданий[136]136
  Земля блужданий – согласно народным поверьям, особый участок земли, случайно ступив на который можно сбиться с пути. Чтобы найти обратную дорогу, нужно надеть одежду задом наперед.


[Закрыть]. Теперь тебе надо надеть саван задом наперед, и тогда, быть может, узнаешь верный путь. Мои дочери уже давно поумирали. Что бы тебе, наконец, не заговорить и не сказать мне, кто ты такая!.. Нужна ли мне духовная помощь?.. Что за духовная помощь?.. Что такое “духовная помощь”?..

Ты дочь Кольма Старшего? Бриан Старший твой дядя! Очень неразумно с твоей стороны пытаться улечься со мной в одну могилу. У меня и без тебя таких, как ты, вокруг хватает. Я тебе даже не дальняя родня. Ступай туда, к своей матери. Я недавно слыхала, как она ныла. Я и смерть-то свою встретила сразу после ее похорон. Тогда еще с неба лило весь день…

Кыш! Прочь от меня, горячка тифозная с Нижних Пригорков! Держись от меня подальше или пеняй на себя! Дом твоего дядюшки Бриана не слишком гостеприимное место, чтобы там околачиваться…

Что ты говоришь? Ты очень хорошо знаешь, какое это негостеприимное место!.. Ты порвала с ним?.. Ты не была в его доме уже год?.. Это тебе только на пользу, сестрица… Повтори-ка это, сестрица. Я ведь и сама недавно то же самое говорила. Этот тип не плеснул на себя ни капли воды с самого рождения. Богом клянусь, ты правду говоришь: твой отец был мужчина чистоплотный, и не подумаешь, что он как-то связан с этим заскорузлым зудилой. Твой отец пошел в свою мать! Он был человек мягкий… Ты приходила к Бриану Старшему год назад… И спрашивала его, не нужна ли ему духовная помощь? Очень неосмотрительно с твоей стороны было предлагать этому паршивцу какую-либо помощь!.. А, ты навещала его от имени Легиона Девы Марии![137]137
  Легион Девы Марии – католическая благотворительная организация, образованная в Ирландии в начале 20-х годов ХХ века.


[Закрыть] … Ты права. Он и Краткого Розария[138]138
  Розарий – католическое моление, состоящее из чередующихся молитв: «Отче наш», «Радуйся, Мария» и «Слава». Во время гонений на католическую церковь в Ирландии получил распространение Краткий Розарий. С лета до зимы его постоянно читали в семьях как охранную молитву.


[Закрыть] ни разу не прочел с тех пор, как родился… Он тебе сам так сказал… Что он не примет от тебя никакой духовной помощи! И сказал тебе, что в этом Легионе одни дженнеты! Такой не устрашится ни Бога, ни Девы Марии…

Этот зудила наконец захворал. Дьявол его побери, давно ему пора… А сказал, говоришь, так: “ … Чувствую, что отправлюсь в тур под землю со дня на день… И обещаю тебе – будь уверена – уж наведу шороху в этой дыре. Если только упрямица Падиня…” Ты уверена, что он не закончил того, что хотел сказать?..

Я что, тебе не сказала уже, что мне не надо никакой этой… как ее там?.. духовной помощи. Нель собирается строить новый дом, крытый шифером?.. И они для этого крошат камни. Божечки! Как раз об этом и говорил плюгавый горбун, что им пришлось этим заниматься, раз уж дорогу достроили уже почти до самого дома. Вот прохвост!.. “А в доме у нее скоро, милостью Божьей, появится священник”… Вот ведь сука!.. Говоришь, ноги у нее отказывают… Так ей и надо, чтоб ей никогда не ходить по этой новой дороге… Чего не знаешь сейчас, обязательно узнаешь через неделю… Но все слишком боялись подходить к твоему дому… Что говоришь?.. Что Джек Мужик очень плох. Что он сейчас при смерти. Это все “Книга святого Иоанна”. Нель и Бриан Старший опять заграбастают себе кучу денег… А ты и не слыхала ничего про “Книгу Иоанна”… И не знала, нужна ли духовная помощь Джеку… Ему сейчас любая помощь впрок, бедняге…

Бертлу Чернонога соборовали… Кать Меньшая и Бидь Сорха тоже очень плохи, говоришь. Уж из дому не выходят ни так ни сяк… Больше, значит, не будут ни над кем ни голосить, ни плакать…

Над Мартином Рябой поставили крест… И над Томом Рыжиком тоже. Ну, конечно, с чего бы этому рыжему болвану здесь задерживаться… Вот что ты слышала: что Нель советовала Патрику не ставить надо мной крест из Островного мрамора… И ты точно узнаешь через неделю… Ну, дай Бог здоровья рассказчику! Будь уверена, сестра, это правда. Все они так говорят – и она, зараза, и дочь Бриана Старшего, и дочь Норы Шонинь ей подпевает… Бриан Старший говорил так: “Будь я Патриком, уж я бы задал этой бешеной ведьме Островного мрамору… Вырыл бы ее из ямы, отвез бы на Остров и вздел бы ее там на верхушку самой высокой каменной глыбы… На манер того мужика на каменном столбе в Дублине…” Ох, горюшко! И не вложит Господь ему в уста доброго слова, а смерть-то уже на пороге… Да говорю тебе, не нужна мне никакая духовная помощь…

Дочь Норы Шонинь и дочь Бриана Старшего сговариваются меж собой? Нетрудно догадаться… Ой, да здесь никогда особых свар и не было. Разве что Патрик, Лаурусов сын, ляпнет какую-нибудь ерунду… Твоя правда, сестрица. Бодаются, как коровы безрогие. Бродяги безродные, их тут полно. Да, уж через неделю-то много чего узнаешь…

Так письмо пришло, вот как?.. И она не сказала, кому оставила деньги… О, так она и Патрику написала! Неужто она настолько глупа, чтоб писать в дом Бриана Старшего, где у нее ни родных, ни близких… Сказала, что ей совсем худо… И что она составила завещание. Ай-ай-ай!.. И что заказала в Бостоне надгробие на кладбище. Надгробие! Прямо как у графа. Надгробие над нашей Баб. Жаль, что не может она придумать чего-нибудь поскромнее надгробия… Она положила деньги в банк, чтоб накопить на красивое надгробие. Боже правый! И на мессы! Две с половиной тысячи фунтов на мессы! Две с половиной тысячи фунтов! Завещание это теперь мало чего стоить будет. А семья Бриана Старшего в Америке доест остальное. Лучшего и желать не приходится. Нель теперь достанется только крошечная доля. Не будет петь “Душа моя Элеонора”, проходя мимо нашего дома…

Думаешь, Патрик не писал Баб… Черт бы его побрал – и ведь не писал же! Да перестань ты зудеть, что узнаешь больше через неделю! Какая мне польза с того, что ты узнаешь через неделю… Младший Учитель больше никому не пишет писем… Слишком занят… Чем, ты говоришь, он занимается?.. Изучает форму… Изучает форму. Что за странные речи… Как ставить на лошадей, ой, да ты шутишь. Он и в школе палец о палец не ударит, а только читает про них и изучает формы… Священник очень против. А я-то, честно сказать, думала, что они вместе прохаживаются. Или это неправда? Тут ни слову верить нельзя. Священник читал против него проповедь… Конечно, всякий догадается, о ком он говорит, не упоминая ни имени, ни фамилии … “Тратят свое время и деньги на игру и гулянки с нетрезвыми женщинами в Ярком городе, – так он сказал. – Я слышал о человеке из этого прихода, который выпил сорок две пинты, и о таких чревоугодницах, которым под силу выпить бочонок бренди и даже не попудрить нос…” Господи боже, если бы он только знал про Нору Шонинь!.. Ходят слухи, что он выгонит Молодого Учителя[139]139
  В сельской местности священник часто имел решающий голос при назначении учителя в школу.


[Закрыть] … Ой нет, снова-здорово! Ты узнаешь побольше через неделю… Ты много чего узнаешь через неделю, дочка…

Божечки! Те письма в Америку, что Молодой Учитель написал для Патрика, он совсем забыл отнести на почту… Жена О‘Кеди нашла их в какой-то старой одежде, которую учитель оставил, когда переезжал… Божечки! Она рассказала Нель все, что было в этих письмах…

На Патрика затмение какое-то нашло: чего бы ему самому не взять письма да не отправить их на почте? Ты как думаешь, я хоть раз оставляла свои письма Молодому Учителю или Старому?.. Школьные учителя – чудной народ. Мне всегда казалось, что они больше заняты своими мыслями, чем моими письмами. Когда Старый Учитель писал для меня письма, разве я не видела, что он так и снует от стола к окну и обратно, будто ткацкий челнок, чтоб взглянуть, не идет ли по дороге Учительница!..

Ты говоришь, Учительница тоже не пишет ни для кого писем… Забота о Билли и без того требует слишком много внимания. Вот ведь ушлая девка! Если б только Патрик послушал моего совета, ему бы не пришлось ни от кого зависеть. Надо было просто пойти к Манусу Законнику. Вот за этим малым не заржавеет написать солидное письмо за семь шиллингов шесть пенсов. Да только дочь Норы Шонинь будет выгадывать на каждом полпенни… Говоришь, Патрик не знал, как ему быть с завещанием… Это всё козни Нель… Ты же понимаешь, что она, не задумываясь, обведет моего сына вокруг пальца, раз она собственного мужа дурит … “С Патриком все в порядке с тех пор, как эта чертовка преставилась…” Бриан Старший так говорил… Да отстань ты от меня со своей духовной помощью!..

Майринь снова отправилась в колледж… В этот раз у нее все пойдет на лад. О! Ее и в прошлый раз не отсылали домой – она по своей воле вернулась! Бедняжка соскучилась по дому. А ты не знаешь, кем она станет?.. Школьной учительницей, конечно… Вот что ты о ней слышала?..

На землях Патрика полно скотины. Дай Бог ему сил!..

Томас Внутрях съехал из собственного дома… Его выгнал дождь… Давненько пора было ему съехать. И вот что он сказал: “Дьявол побери твою душу! Вода на меня капала все время, то в рот, то в глаз, куда я ни передвигал кровать. Думаю, остаток жизни я проведу бок о бок с господами”… Он на две ночи задержался в доме у Патрика, а потом переехал к Нель насовсем. Значит, земля у Нель… И ты не знаешь, отписал он ей землю или не отписал? Только Манус Законник мог бы это знать… Да черта ли мне в том, что ты обязательно будешь знать через неделю! Важно, что ты знаешь сейчас… Томас Внутрях еще вот что сказал: “Нель гораздо сердечней Катрины. Лучше уж мне остаться в доме у Нель, где я буду бок о бок с господами. А в дом Катрины благородный человек никогда и не заглядывал…” Да уж, прекрасно будет смотреться тупая башка Томаса Внутряха среди господ!.. “У людей благородных всегда лучший табак, и женщины в их обществе тоже лучшие”… Эта зараза скоро накормит его женщинами до отвала. А если почует какое недомогание, то сразу возьмет у священника “Книгу святого Иоанна” и мигом спровадит Томаса Внутряха. Какая жалость, что там, наверху, не осталось ни одного доброго человека, чтобы предупредить бедолагу! Куда же катится мир, если обалдуй Томас Внутрях собирается якшаться с господами…

Лорд Коктон ездил в этом году к Нель на рыбалку каждый день. Оставлял автомобиль у ее дверей… Священник тоже ставит автомобиль у ее дверей. Божечки! Лорд Коктон пускает эту грязную кошелку к себе в машину. Он возит ее в Розовую гавань подышать свежим воздухом. Совсем не уважает лорд Коктон свой автомобиль, если пускает туда таких грязных шлюшек…

Сестра Священника тоже ездила туда охотиться на птиц… Так она была в платье или в брюках?.. В брюках… Они с лордом Коктоном охотились вместе. Удивительно, что священник не пожелал им помешать! Я считаю, что этот самый лорд Коктон – прожженный еретик. Много говорили про то, что она собирается выйти замуж за Учителя из Озерной Рощи… Ой, батюшки мои! Да что же ты узнаешь через неделю! Надо нам выхлопотать тебе разрешение сходить на недельку обратно наверх…

Так ты думаешь, о женитьбе больше нет речи? Я думала, Учитель из Озерной Рощи человек порядочный, капли в рот не берет… Что ты там говоришь? А то мне уши заложило. Он водится с Тимом, сыном Придорожника! Чудны дела твои, Господи!

Сын Придорожника сказал лорду Коктону не ездить больше охотиться с ней, пока Учитель там… Сын Шониня Лиама слышал, как он это говорил… Что это? Ты куда это?.. Тебя забирают. Поняли наконец, что это не твоя могила… Награди тебя Бог, дорогая! Хоть ты и родня Бриану Старшему, зато очень милая компания для беседы. Не то что этот никчемный болван Том Рыжик.