Текст книги "Грязь кладбищенская"

3

– …Мое сердце разорвалось в клочья, когда “Граф Шпее”[151]151
  «Адмирал граф Шпее» – немецкий тяжелый крейсер времен Второй мировой войны. В начале войны выполнял рейдерские операции в Атлантике; 13 декабря 1939 года принял бой с эскадрой английских крейсеров и, получив повреждение, отошел в гавань Монтевидео. Корабль был затоплен командой по приказу Гитлера 17 декабря 1939 года.


[Закрыть] ушел на дно. Я оказался здесь через две недели после этого…

– …Мина почти достала нас. Несмотря на это, Мрухинь собирался пойти с пятерки пик…

– …Зарезать меня, проткнув мне край печени. Такой подлый удар всегда отличал Одноухих…

– …Простуду подхватил – из-за того что вспотел и спал на улице, когда приехал в Дублин на велосипеде смотреть на Конканнана…

– …Я упал со стога овса и сломал себе бедро…

– Жалко, что ты себе еще и язык не сломал…

– Долго же твои ноги несли тебя на стог овса…

– Сдается мне, больше ты со стога овса не упадешь. Можешь быть уверен…

– Хоть и упал со стога овса, все-таки умер ты как-то иначе. Может, тебя лошадь лягнула или ноги тебе отказали…

– Или один тип подсунул тебе отравленную бутылку…

– Или жена твоего сына не дала тебе еды, поскольку ты остался без пенсии, из-за того что у тебя деньги в банке…

– В любом случае можешь быть уверен, что ты умер…

– Упасть – это плохо…

– Вот если б ты упал в огонь, как я…

– Сердце…

– Пролежни. Вот если бы меня протирали спиртом…

– Лицемерная Джуан, моя смерть на твоей совести. Из-за нехватки фегов…

– Это всё твой кофей, подлая Джуан…

– Клянусь душой, как говорится, что причиной моей смерти было…

– Потыраны Господни, у меня никакой причины для смерти не было. Просто лег – и дух вон…

– Старый Учитель умер из-за…

– Из-за несчастной любви. Он думал, если умрет, то Учительша решит, будто ее жизнь ничего без него не стоит…

– Да не из-за этого. Он подумал, что будет несправедливо по отношению к Билли Почтальону, если он проживет еще немного…

– Вовсе нет, это Катрина наложила на него проклятие, после того как он написал для нее письмо Баб … “Пусть ни один покойник вперед него не попадет на кладбище! – сказала она. – А то ходит от стола к окну…”

– Джек Мужик умер потому, что Нель пожертвовала его “Книге святого Иоанна”…

– Попридержи язык, отродье!

– Нет, это правда! Правда! Эта сучка выпросила “Книгу святого Иоанна” у священника!..

– Ты умер от стыда! Твой сын женился на блеке в Англии…

– Стыда мне было б вдвое больше, женись он на тальянке, как твой сын женился. С того дня счастье тебе изменило. Тебе от хорошей жизни и капли молока не перепало. Как-то раз я увидал, как ты идешь по дороге. “Он покойник, – сказал я себе. – На нем печать смерти. С тех пор как он получил вести, что его сын женился на тальянке, он угасает на глазах. Какой стыд. Ничего удивительного…”

– …А Житель Восточной Окраины Деревни умер от того, что мы потеряли английский рынок…

– …Этот парень был сам не свой, потому что за целый месяц так и не решил, как ему вывихнуть лодыжку…

– Бриан Старший сказал, что Куррин скончался, отчаявшись, что так и не смог разрубить пополам осла Проглота, которого обнаружил на своем овсяном поле…

– А я думал, то был осел Тима Придорожника…

– Разрази его дьявол! Может, и был это осел Придорожника, но по мне куда лучше было бы, кабы вместо его осла оказалась его дочь!..

– Дочь Кольма Старшего умерла от…

– Тифозной горячки в…

– Нижних Пригорках…

– Совсем не из-за этого. Просто как она заболела, никто, кроме доктора, не ходил к ней в дом, и собирать сплетни она уже не могла…

– Ты оскорбляешь веру. Ты прожженный еретик…

– Страховщику не хватило единственной буквы для победы в конкурсе кроссвордов. Это его и доконало…

– А Том Рыжик умер от того, что у него был слишком длинный язык…

– От чего я умер? Что за причина у меня была? Что это была за причина? Мудрец тот, кто скажет…

– Штифан Златоуст умер от сожалений, что не слышал о похоронах Катрины Падинь…

– …Клянусь душой, как говорится, причиной моей смерти были кишки…

– Ого! Вы слышали? Кишки, ты подумай! Кишки! Да вот еще, это было возмездие Божье, что ты скончался, Придорожник. Ты украл мой торф…

– От обиды, что его не назначили Великим инквизитором…

– …Возмездие Божье, Пядар Трактирщик. Ты добавлял воду в виски…

– Меня ограбили в твоем доме, Пядар Трактирщик…

– И меня…

– Суд Божий, Проглот. Выпить дважды по двадцать пинт да еще две…

– “Ни в жизнь никто не скажет, что я пустобрех, – сказал я. – Встать между разъяренным безумцем и топором! Чуть только я совершил полный чин покаяния и едва дошел до второй части “Символа веры”, как за мной пришла девчушка из соседского дома. Говорю вам, семья Томашина, вы должны благодарить счастливую звезду, что во мне было дважды по двадцать пинт да еще две…”

– Это была расплата с тобой, Страховщик, за то, что ты обдурил Катрину Падинь насчет Томаса Внутряха…

– Божечки! Не обдурил. Не обдурил…

– Ты права, Катрина. И обдурил, и не обдурил. Секреты ремесла…

– …Потому что издательство “Проект” не приняло мой сборник стихов “Золотые звезды”…

– Лучше тебе быть живым, чем мертвым, мерзавец. Ты у огня молился праху. “О прах святой… О кровь застывшая, пролитая на угли, дабы согреть мое нутро!.. ”

– Да он прожженный еретик…

– …“Ирландец” отказался публиковать “Закат солнца”. Никто в шести деревнях не стал слушать, как я его читаю…

– Это Суд Божий, определенно! Ты сказал, что Кольм Килле пророчествовал, чтобы сбивать народ с толку…

– …Ничего удивительного, что ты умер. Я слыхал, как доктор говорил, что никто не сможет сберечь здоровье на поросших крапивой пустошах Баледонахи…

– Священник сказал мне, что на завшивленных пригорках твоей родной деревни раньше ему платили десятину девятнадцать семей, а теперь…

– Причиной моей смерти стали похороны Джека Мужика. Я поднялась с постели, чтоб пойти оплакать его. По дороге домой мне поплохело. Бросило в пот. И пот струился с меня, покуда я не испустила дух…

– Похороны Джека Мужика и мне принесли смерть. После них я начала пухнуть…

– Божечки! Чему удивляться, если ты эдак набила свой бесстыжий желудок. Сколько ты здесь пробыла, побирушка Бидь Сорха? А ты, язва Кать Меньшая?..

– Потыраны Господни, Катрина, они умерли одна за другой, почти в то же время, когда я оказался здесь. Я умер на шесть дней раньше Бидь Сорхи и на десять Кать Меньшой.

– Будет им впредь наука – пусть бы оставались в своих постелях! Уж так им хотелось явиться к этой паршивке Нель. Интересное дело. К порядочным-то людям они не ходили…

– Теперь никого и не останется, чтобы оплакать Томаса Внутряха или Нель Падинь…

– Так ей и надо, чувырле!..

– А вот то, что умерла Катрина, это определенно возмездие Божье. Оныст…

– Врешь ты, Норушка…

– Он покарал ее за грабеж Томаса Внутряха и за кражу чая у отца Бридь Терри, картошки у Кити и ракушек у Шониня Лиама…

– Ничего подобного, Нора Шонинь. Это все “Книга Иоанна”, которую Нель выпросила у священника для твоей дочери. Они послали Катрину на смерть вместо нее. Кабы не это, твоя дочь оказалась бы здесь после следующих же родов. Она была хилой всю жизнь, пока Катрина не умерла, а потом начала выздоравливать…

– Обобожечки мои! Ни слова лжи, клянусь Писанием, это никогда не приходило мне в голову!..

– …Вот на какую смерть обрек бы я Джуан Лавочницу: заставил бы ее хлебать ее же кофей…

– И носить ее же клоги…

– А тебя, Проглот, я бы обрек на смерть, заставив пить портер до тех пор, пока он не хлынет у тебя из ноздрей, из глаз, из ушей, из-под ногтей, из подмышек, из бровей, меж пальцев ног, из коленных ямок, из локтевых сгибов и из-под корней волос, покуда ты сам семь раз не пропотеешь портером…

– Самая годная для тебя смерть – заставить тебя живьем смотреть на то, как Керри выиграло у Голуэя в финале Всеирландского чемпионата сорок первого и как “Розу Трали”[152]152
  «Роза Трали» – любовная песня, один из символов графства Керри. Город Трали – формальная столица этого графства.


[Закрыть] играли на заднице у Конканнана…

– …Смерть, на которую я обрек бы тебя и каждого потомка подлого Одноухого племени – заставил бы вас…

– Заставил бы их кричать: “Да здравствует де Валера!”…

– Нет. А вот смерть, на которую я бы обрек Придорожника…

– Оставил бы его мне. Пока я не запихаю ему крепления для крыши прямо в пасть, оттуда – в глотку, а дальше в кишки, и прямо…

– Оставить его мне, чтобы я забил его кияночкой, которую он у меня украл…

– А я бы с радостью отрезал ему голову серпом…

– Разве не проще было бы повесить его на моей веревке…

– Пядар Трактирщик? Утопить его в разбавленном виски…

– Пол? Заставить его с пересохшим горлом ждать, пока Знатный Ирландовед не дочитает свой “урок”…

– …Разрази дьявол его и его бессмысленные стихи! Не давать этому никчемному нахальному мерзавцу жрать ничего, кроме этого самого его “Святого праха”…

– Смерть, на которую Катрина Падинь обрекла бы Нору Шонинь, – заставила бы ее дезинфицировать себя всю, а в особенности ноги…

– Попридержи язык, отродье…

– …А писатель? Он оскорбил Кольма Килле, безмозглый щенок. Приговорить его совершить столько же паломничеств, сколько Учительница прошла ради Билли Почтальона…

– Заставить прожевать и съесть “Шестьдесят одну проповедь”…

– Заставить его публично покаяться перед всем народом за свою ересь и за оскорбление Кольма Килле, заставить смиренно попросить прощения за все, что он когда-либо написал, за всех юных невинных дев, которых он совратил своими грешными стихами, за множество пар, которые он разлучил, за все счастливые семейства, которые из-за него распались, за то, что он был провозвестником Антихриста. После отлучить его от Церкви, а затем сжечь на костре. Ничем другим еретика измениться не заставишь…

– Смерть, которую Старый Учитель выбрал бы для Билли…

– Вор! Я выбрал бы такую смерть для этого проходимца…

– …Почтмейстерша! Запретить ей читать чьи бы то ни было письма, кроме своих собственных, на неделю…

– Ты прав. Неделя без грязных сплетен убила дочь Кольма Старшего…

– Говорят, Учительша сказала, будто причина смерти Старого Учителя в том…

– Что он был слишком хорош для этого мира…

– Совершенно верно, так она и сказала. Я никогда не забуду, как она еще сказала. “Тот, кто отмечен любовью богов…”

– О, потаскуха! Дрянь! Проститутка!..

– Де гряс, Учитель. Вы ведете себя как Катрина Падинь…

– …Не забывайте, что я старейший обитатель кладбища! Дайте мне сказать…

– …Кать Меньшая! Не пускать ее к покойникам…

– Ты, наверное, шутишь. Даже Африканский корпус[153]153
  Африканский корпус – корпус Вермахта, созданный в феврале 1941 года из немецких войск в Ливии, капитулировал 13 мая 1943 года в Тунисе.


[Закрыть] не в силах этого сделать. Уж если она почует хоть один…

– А вот какую смерть Бриан Старший хотел бы выбрать Катрине Падинь…

– Смерть вороватой кошки, задохшейся под горшком!..

– Заставить ее стоять рядом с собственным домом, и чтобы Нель проезжала мимо нее в автомобиле с надменной улыбочкой, смотрела бы на Катрину и дудела бы в рожок что есть мочи…

– О, вы только послушайте! Послушайте! Я лопну…

– Ну, что я говорю!

– Я лопну! Лопну…

4

– …“По-о-ойдешь ли ты со-о мной до-о-омой?

А по-о-од пла-а-ащом я ме-е-есто да-ам.

Кляну-у-усь те-ебе я, Дже-е-ек…”

– Écoutez-moi, mes amis. Les études celtiques. Сейчас у нас будет коллоквиум.

– Коллоквиум, ребята! Эй, Бридь Терри, Штифан Златоуст, Мартин Ряба! Коллоквиум…

– Коллоквиум, Том Рыжик!..

– Я ничего не скажу. Ничего…

– Какая жалость, что Томас Внутрях не с нами! Он был бы хорош для коллоквиума…

– Результаты моих исследований касаются полугинейского диалекта. Боюсь, в данном случае это будет не настоящий коллоквиум. Единственный язык, на котором можно правильно проводить коллоквиум, – тот, на каком ни я, ни кто из вас не говорит достаточно прытко…

– Прытко?..

– Прытко, mes amis. Первый признак настоящего коллоквиума – это прыть. Я должен сказать, мои друзья ирландцы, что мое исследование повергло меня в разочарование…

– Ой, спаси, Господи, бедняжка!..

– Mes amis, вы не сможете по-настоящему проводить никакого научного исследования того языка, на котором говорит много людей, – например, английского или русского…

– У меня большое подозрение, что он прожженный еретик…

– Единственное, что возможно – и что стоит – проводить: исследование диалекта, который знают два человека, – ну, самое большее три. Каждое слово должно сопровождаться троекратным старческим истечением слюны.

– …Был такой день, Пядар Трактирщик, не отрицай…

– Не следует изучать речь человека, пока слова громоздятся друг на друга…

– Восемью на восемь – один… Восемь на шестнадцать – два…

– …Этот коллоквиум – Небом посланная мне возможность прочесть “Закат солнца”…

– Pas du tout! Это коллоквиум convenable…

– Я не буду слушать “Закат солнца”. Не стану слушать. Оныст…

– Погодите немного, уважаемый Француз! Я расскажу вам историю…

– Écoutez Monsieur Колли, сейчас происходит коллоквиум, а не университетская лекция по ирландской литературе…

– Я расскажу тебе историю. Честное слово, расскажу! “Котенок, который сделал неприличное на все белые простыни на Половине Конна в Ирландии”[154]154
  Конн и Мог – легендарные герои, которые делили Ирландию между собой.


[Закрыть]…

 
– …“У сына Шона дочь была, здоровая, как мужик…”
 

– …“У славного Брода-на-Гатях[155]155
  Брод-на-Гатях (Átha Cliath) точнее, Поселок у Брода на Гатях (Baile Átha Cliath) – исконное ирландское название Дублина. Современное название также происходит от искаженного ирландского «Dubh Linn» – Черный Пруд.


[Закрыть] повстречался ему Могкат, могучий, толстобедрый. “Не ходи дальше, – сказал Могкат. – Только что вернулся я оттуда, где совершил неприличное, ибо у Брода-на-Гатях нагадил и напрудил я на все чистые простыни. И потому отныне будет зваться это место Черный Пруд. И оставил я заметный след своих проказ – Эскир Риада[156]156
  Эскир Риада – пояс ледниковых отложений, проходящий почти через всю Ирландию и делящий ее примерно пополам.


[Закрыть] – на всем своем пути, а прежде того пометил я неприлично всю Половину Мога в Ирландии”… А “Половина Мога”, мой добрый друг, от имени “Могкат”, то есть “Могучий Кот” на древнеирландском…

– Ce n’est pas vrai! “Махат” правильное слово. Matou[157]157
  Matou – фр.: котяра.


[Закрыть]. Могущество. Магнокот. Магнитуда. Могучие чресла.

– Правильное слово, обозначавшее кота в древнеирландском, было gast…

– Mais non! Gaiste – силок, петля, ловушка, орудие, удобство. “В ловушке гулящей на гульбище я”[158]158
  От бретонского gast ar c’hast, что означает «гулящая из гулящих». Выражение «я в ловушке гулящей» должно выражать полное непонимание и недоверие.


[Закрыть], – как воскликнул Штопаное Дно, прежде чем разорвать на себе одежды…

В современном бретонском gast – это женщина, которая гуляет с тележкой, продавая священные реликвии, чтобы собрать деньги для помощи бедным во время pardon в Лионе[159]159
  Традиционный религиозный фестиваль в пользу бедных в Лионе, в Северо-Западной Бретани.


[Закрыть]. А на диалекте Гвенеда[160]160
  Гвенед – город в области Ванн в Юго-Восточной Бретани.


[Закрыть] … Я должен свериться со своими записями, Колли, но тезис верный: староирландский “gast”; S изменяется перед t; gât – cat, то есть кот, Пангур Бан[161]161
  Pangur Bán – имя белого кота, спутника ученого монаха, в знаменитом древнеирландском стихотворении.


[Закрыть], ученый спутник, то есть партнер, то есть пантера, Большой Могучий Ученый Кот…

– Погоди, дружище, сейчас я расскажу тебе, как Штопаное Дно сорвал с себя одежды…

– Колли, Шон Кити в нашей деревне рассказывал, как он их лишился…

– Шон Кити в вашей деревне! В вашей деревне частенько рассказывали неприличное…

– …Клянусь дубом этого гроба, Кать Меньшая, я дала Катрине Падинь фунт…

– …И на ней большое меховое пальто, Том Рыжик, вроде того, что носила Баб Падинь, пока ей не пришлось его выбросить из-за всей этой сажи и копоти в доме Катрины…

– Ты бессовестная врушка, Бридь Терри…

– Мира и покоя – только этого я жажду. Прекрати меня оскорблять, Катрина…

– …Не нужна ли тебе духовная помощь, Штифан Златоуст?..

– …Билли Почтальон, Мастер? Потыраны, если кому суждено помереть, так он и помрет. Если Билли должен помереть, так, потыраны, Мастер, он просто ляжет – и дух вон…

– …А еще ты сказал, жеребчик помер!..

– А еще сказал – кобылка померла!..

– Много чего случилось с того дня, только Бертла Черноног сказал, будто жеребчик помер совсем недавно…

– Много времени прошло с тех пор, как была у меня та кобылка. Ох и хороша была. Я ее купил на ярмарке Святого Варфоломея. Полторы тонны спокойно могла свезти, в любую горку. Целых два года мне прослужила.

– Как только Бертла Черноног обмолвился, что жеребчик помер, я сразу сказал: это скверная погода его доконала. “Малый не настелил крышу над стойлом и слишком долго продержал жеребчика под открытым небом”. “Потыраны, – говорит он, – вовсе не так все было…”

– Не когда-нибудь, а накануне праздника Святого Варфоломея все случилось. Я вел кобылку в Новое Поле. Она на верхнем конце деревни все подчистую ощипала. На Верхнем Лугу я встретил Нель и Пядара, они возвращались домой. “У тебя, случайно, спичек не найдется?” – спросил Пядар. “Богом клянусь, очень может быть, что и найдутся”, – говорю я. “А куда же ты идешь с этой кобылкой?” – спрашивает он. “Да вот перевожу ее в Новое Поле”, – говорю я…

– “Такие дела”, – говорю я себе. “Потыраны, совсем не так все было”, – говорит Бертла Черноног…

– “Такая славная кобылка, благослови ее Бог[162]162
  Традиционно в Ирландии не благословить скотину в присутствии хозяина означало ее сглазить.


[Закрыть] и тебя тоже”, – сказала Нель. “Прекрасная кобылка, – сказал Пядар, – если только ее правильно воспитывать”. “Воспитывать ее! – говорю я. – Да она полторы тонны спокойно может свезти, в любую горку”…

– “Кашель”, – говорю я. “Потыраны, кашель, – говорит Бертла. – Да вовсе нет”…

– “А ты не думал выставить ее на празднике святого Варфоломея, благослови ее Бог?” – говорит Пядар. “Ой, да и не знаю даже, – говорю я. – То ли да, то ли нет. Нет у меня большой охоты с ней расставаться. Очень уж славная кобылка. Только вот этой зимой корму у меня немного”.

– “Черви”, – говорю я. “Потыраны Господни”, – говорит сын Черноножки…

– “А сколько б ты за нее попросил, благослови ее Бог?” – говорит Нель. “Ну, если б я пришел с ней на ярмарку, я бы попросил двадцать три фунта”, – говорю я. “Да ну какие двадцать три фунта”, – сказал Пядар и двинулся дальше по дороге. “А на шестнадцать фунтов ты бы согласился?” – говорит Нель. “Ну конечно, Нель, не согласился бы”, – говорю. “Семнадцать фунтов”, – говорит она. “Да ну какие семнадцать фунтов, – говорит Пядар. – Брось ты”. Мать отправилась за ним по дороге, но все оглядывалась назад, на кобылку с пятном…

– “Что еще за черви! – говорит он. – Потыраны Господни, и червей у него тоже никаких не было, не больше, чем у меня! Они же его вскрывали!.. ”

– Подошла Катрина Падинь со стороны своих Малых Огородов. “Что тебе сказала эта зараза?” – говорит. “Предложила мне семнадцать фунтов за кобылку с белым пятном, – отвечаю я. – Честное слово, я бы ей уступил за двадцать или за девятнадцать даже. Я бы ей отдал на фунт дешевле, чем кому другому из соседней деревни. Я был бы очень рад видеть, как моя кобылка ходит мимо меня каждый день. Судя по тому, как она ей понравилась, и Нель, и ее сын будут донимать меня до завтрашнего утра. Не пустят меня с ней ни на какую ярмарку”.

“Ну не зараза ли, а? – говорит Катрина. – Загубит на неровных скалистых тропках она твою кобылку с пятном. Если и правда купит, не видать кобылке твоей счастья!”…

– “Черт меня дери, если я знаю, по какой причине помер этот жеребчик! – говорю я. – Может, у него сердце было слабое?.. ”

– Клянусь душой, честное слово, она так и сказала, Шонинь Лиам. “Иди-ка на ярмарку, – говорит, – со своей кобылкой с белым пятном. Получи за нее хорошую цену и не поддавайся на сладкие речи этой заразы…”

– “Потыраны, – говорит сын Черноножки. – Какая еще причина смерти может быть, кроме как лег – и дух вон?.. ”

– “Отправляйся на ярмарку со своей кобылкой с белым пятном”, – опять говорит Катрина. И я заметил, что она ни разу не сказала “благослови ее Бог”, а только все смотрела внимательно кобылке в глаза…

– Это большой удар для моего малого, что жеребчик помер. Теперь ему придется постараться, чтобы добыть себе жену…

– Тем же вечером на кобылку напал кашель. А утром следующего дня с первыми птицами ко мне пришел Пядар Нель. Мы отправились в Новое Поле. Это была ужасная потеря, Шонинь Лиам. Лежала, бедняжка, вытянувшись в струнку, и не двигалась.

– В точности как жеребчик…

– “Такие дела, – говорю я. – Дурной глаз”.

– А так и говорят, что у Катрины был дурной глаз. Я бы не стал покупать никакого жеребчика, пока она жива…

– Божечки! Это ведь Нель, зараза, ее сглазила.

– Она прошла мимо меня и не сказала “благослови тебя Бог”, и еще не успел я положить пары снопов овса на стог, как упал с него…

– Клянусь душой, вот не сказала она мне “благослови тебя Бог”, и в тот же день я вывихнул себе лодыжку…

– Уж конечно, Старый Учитель больше ни дня здоровья не видал с тех пор, как написал ей письмо. Проклятие…

– А вот Мануса Законника, должно быть, она не сглазила, потому как он до сих пор жив…

– Не верь им, Джек! Джек Мужик!..

– …А ты не слышала, Кити, что Томас Внутрях опять переехал?.. Точно, переехал две недели назад…

– Божечки!..

– Он ни минутки не мог глаз сомкнуть в доме Патрика Катрины – из-за того, что свиньи хрюкали с ночи до утра. У свиньи родились поросята, и принесли их прямо в дом. “Вот ведь как им понадобились свиньи! – говорит он. – Погляди на меня, у меня вот никогда не было свиньи! Встану сейчас и пойду – в дом, где и свиньи не хрюкают, и шиферная крыша над головой”. А по дороге к Нель он согнал скотину Патрика со своего надела…

– …Заносчивый старый дурак этот ваш Томас Внутрях…

– …Ты должен куда больше стыдиться, я тебе говорю, из-за того, что твой сын женился на тальянке. Блеки – ребята обходительные. Вот ты помнишь того блека, что был дворецким у графа давным-давно?..

– Клянусь душой, тот блек был довольно нервный…

– Иногда, как говорится, мог быть и довольно нервный. Ой не знаю, что теперь делать моему-то там, дома, направь его Бог к лучшему. Сестра Священника предложила ему на ней жениться. Они уж и общаются, и гуляют какое-то время.

– Так ведь с моим сыном в Англии то же самое! Он уже прилично наобщался с этой блекой, и она предложила ему на ней жениться. Так что ты думаешь, этот идиот взял и женился!..

– Ради всего святого, как говорится, вот так оно и бывает. Дурные парни. Я слыхал, что моя старуха дома без ума от Ненси – Ненси ее, кажись, зовут. Но кабы я был жив, я сказал бы так: “Ты сам посмотри, что эта девчушка сможет делать в деревенском доме? Ты что же думаешь, она осилит сложить кучу торфа или перенести корзину водорослей?.. ”

– Да ведь я то же самое написал в Англию моему сыну! “И женился ведь на телушке, – говорю. – Вот вернешься ты когда-нибудь домой и хорошенький же пример подашь другим: черномазенькая, и выводок черномазеньких бегает по деревне. О тебе же слава пойдет по всей Ирландии. Со всех концов люди будут приезжать на них посмотреть. Уж конечно, она не потянет как следует работать ни в поле, ни на берегу. Там, откуда она явилась, ни торфом, ни водорослями даже не пахло…”

– Свою глупость, как говорится, чужим людям не оставишь. До нашего парня с советом было никак не достучаться. Он всегда был… Как Нора Шонинь это называет?..

– Пижон?.. Дрянь?.. Сволочь?..

– Да нет, честное слово, уж сволочью-то он никак не был. Я его воспитал честным, вежливым парнем, это я не просто так говорю. Что ж я все никак не могу припомнить, как Нора Шонинь его назвала?..

– Адонис!..

– В самую точку, как говорится. Ненси взяла его в Яркий город, чтобы он купил ей обручальное кольцо. Старуха была на седьмом небе от радости…

– Так ведь и с моей старухой было то же самое! Она-то подумала, что эта “негриня” – какая-то знатная леди, пока я ей не растолковал, что цвет кожи у нее такой же, как у дворецкого при графе. Пришлось потом посылать за священником… Так оно и бывает, как говорится. Священник попытался уговорить Ненси выйти замуж за Учителя из Озерной Рощи, но, клянусь душой, она ему так без лишних слов и сказала, что не выйдет. “Это жалкое ничтожество уже женато на школе, – сказала она. – И зачем тогда ему на мне жениться? Не нравится мне Озерный Учитель, – говорит. – Да и живости никакой в нем нету, в старом импотенте”.

– Уж мой-то сын всяко импотент. Чего ему не хватало, что он поехал за море жениться на блеке из Лондона, когда в Ирландии столько народу. У нее, слыхал я, волосы курчавые, как у выдры…

– Глупость, как говорится. “Не выйду я замуж за этого импотента с Озерной Рощи, – говорит Ненси. – Вот у сына Придорожника мотоцикл. Он и охотник, и рыбак, и скрипач, и танцор отменный. И смотреть на него приятно, когда он одевается. Он обещал, что пристрелит лорда Коктона, если еще раз увидит его в моем обществе. Дом у него шикарный, как вилла, – вилла, клянусь душой, так и сказала! – и до чего ж хорошо обставленный и изукрашенный. Мне прямо бальзам на сердце каждый раз, как я туда прихожу…”

– Легко тебе, Придорожник, хвалиться, какой у тебя дом изукрашенный. Изукрашенный он…

– Спасибо моим краденым водорослям…

– …Оныст, Доти. Каждое мое слово – правда. Катрина Падинь никогда ни за что не платила: раундтайбл или фунт Кити…

– Ты врешь…

– И сын ее такой же, Доти. Он все еще должен за ее гроб Тайгу, и за выпивку на ее похоронах магазину Джуан Лавочницы…

– Ты врешь, Норушка…

– Ее сыну присылают счета через день. Оныст. Потому-то и Пядар Трактирщик, и Джуан Лавочница так недовольны, что она здесь…

– Божечки, Норушка, Норушка…

– И никакие расходы на ее похороны не покрыты, Доти, кроме тех, что мой сын с Паршивого Поля заплатил за нюхательный и курительный табак…

– Ох, Норушка, маяк всех моряков! Не верь ей, Джек Мужик!..

– Кары Господни на наши головы…

– А еще Нель заплатила за ее могилу, просто чтоб стыдно не было…

– О! Не платила она, зараза, не платила! Не верьте вы этим вшивым бедрам с Паршивого Поля! Не верь ей, Джек! Я лопну! Я лопну! Я лопну!..