Текст книги "Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)"

Руководители операции всё продумали, разыграли блестящий спектакль. Настолько блестящий, что даже экстремисты поверили! И решили сорвать мирные переговоры понятным и доступным для себя способом. И у них получилось. Только не мирные переговоры они предотвратили, а гибель десятков тысяч гражданских людей. Бывает же такое «невезение»!

Когда стало понятно, что операция сорвалась, ее руководителям не оставалось ничего другого, как уничтожить контейнер. Вместе с яхтой. Чтоб никаких свидетелей. Поди разберись, из-за чего взорвалось? Кровавый акт террористов или халатность русских десантников – Альянс в любом случае останется вне подозрений. Всё было бы шито-крыто! Он, Иван Волгин, так бы и умер, пытаясь понять, что происходит. Если бы ни эта девушка-стюардесса.

Ему пришлось присесть рядом, чтобы разобрать слова, слетающие с ее, на глазах белеющих, губ.

– Зачем… вы сюда… Я же… предупреждала… Уходите…

Неизвестно, через сколько рванет бомба, какая у нее мощность. Успеет ли он выбраться из мышеловки? Времени на это понадобится не так уж и много. Вот если пытаться вытащить отсюда девчушку…

Иван включил рацию.

– Кантемиров, что с эвакуацией?

– Закончил.

– Тогда всем немедленно покинуть яхту. Отстыковать бот и отойти на безопасное расстояние.

– Есть!

В голосе Кантемирова звучала растерянность, но переспросить, возразить он не посмел. Молодец.

– … уходите… – продолжала шептать девушка.

– Не бойся, всё будет хорошо.

Иван бережно поднял ее на руки, осторожно, стараясь не задевать заваленные багажом стеллажи, понес к трапу. Даже если взрыв окажется средней мощности, яхта развалится. Единственное, что может послужить укрытием, – шлюзовой отсек. Кислорода там будет в обрез, но ребята вытащат. Главное – успеть добраться. Шанс, конечно, мизерный, но для этой девчушки он единственный. И она его заслужила.

Он переключил рацию на дальнюю связь, начал четко и внятно диктовать в эфир:

– Майор Волгин вызывает линкор «Маршал Руцкой»! На борту яхты «Дженнифер Энистон» обнаружен контейнер с бактериологическим оружием. Агент вероятного противника активировал устройство самоликвидации…

Оказывается, тьма бывает не только черной, но и алой, как кровь. Тягучей, липкой, чуть солоноватой, теплой. Дженни уже не понимала, то ли ее куда-то несут на руках, то ли она плывет сквозь бесконечное алое море. Звуки больше не долетали к ней, не могли пробиться сквозь вязкую толщу. И краски почти все исчезли – кроме алой.

И вдруг тьма дрогнула, отступила. Дженни увидела пассажирский салон своей яхты, своей «Дженнифер». Все кресла были пусты – хорошо, значит, детей успели спасти, – а за огромным иллюминатором бушевали вечные шторма Юпитера. Она вглядывалась в них, пока алая волна не накрыла ее с головой.

Створки шлюза захлопнулись, отсекая двух всё еще живых людей от мертвого корабля…

Сергей Волков
«Домбай» и «Эрцог»

Пифос уже довольно высоко поднялся над горизонтом Цирцеи, когда слушатели ускоренных курсов подготовки пилотов после вводной лекции «Управление боевыми соединениями» высыпали из здания Второго Военно-космического училища на площадку у входа. Курсанты возбужденно галдели, обсуждая услышанное.

– Вот это я понимаю! – восторженно говорил Генка Старостин, поблескивая глазами. – Системы напряженного боя! Интеграция боевых комплексов! Искины нового поколения… Ну, теперь пойдет!

Что пойдет и куда, он не уточнил, но всем курсантам было и так ясно – если теперь Военно-Космические силы Союза будут модернизированы так, как им рассказал каперанг Ахтырцев, обстановка на галактическом театре военных действий изменится, и изменится кардинально.

– Представьте, – солировал Генка, – вот идем мы на Аппо…Конвоем идем, красиво так… – и он сделал несколько шагов, подметая зеркальный базальт широченными пластилетовыми клешами. – А тут – оба-на! – грейты! Пара крейсеров, корветы. Раньше как было? Тара-ра-рам, тревога, орудия к бою, конвой расходится, делает «розочку», и начинается месиловка, где каждый бьется с каждым. А теперь-то флагманский искин сразу просчитает все варианты, мгновенно возьмет БЧ наших кораблей под контроль и нанесет удар туда, куда надо. И защиту поставит там, где надо, а не…

– Погоди, – остановил его рассудительный Андрей Беклемишев. Он, как и Генка, попал на курсы из действующего флота, уже понюхал пороху, имел звание старшины второй статьи и был командиром отделения. – Но раньше всё примерно так же и делалось…

– Так, да не так! – обрадованный возможностью поспорить, буквально завопил Старостин. – Сколько времени тратилось на согласование действий, на боевое взаимодействие, а? До пяти секунд доходило! А энергия? Вспомни разгром у Медеи, когда Вторая Гвардейская бригада напоролась на эскадру адмирала Мак-Гири? Всё время, пока шел бой, наши держали общий силовой щит и в итоге не смогли, когда понадобилось, совершить маневр ускорения – энергии не хватило…

– Да нет, нет! – раздалось с разных сторон сразу несколько голосов. – Там не так всё было…

Генка презрительно оттопырил нижнюю губу, сплюнул и, окинув взглядом группу курсантов, попавших в училище прямо из военкоматов, раздельно произнес:

– Са-ла-ги! Вы-то откуда знаете?

Тут уж даже самые молчаливые не выдержали, и началось обстоятельное толковище – курсанты сыпали цифрами, названиями кораблей, их ТТХ, фамилиями капитанов, наименованиями боевых комплексов и систем.

Кирилл не принимал участия в этих словесных баталиях. Отойдя к парапету, отлитому, как и корпуса училища, из расплавленного базальта пять лет назад, когда здесь, на Цирцее, была выстроена большая учебно-производственная база Военно-Космических сил Советского Союза, он задрал голову и посмотрел на звезды.

Огромные, подрагивающие – атмосфера второй планеты системы Пифоса в силу большой рефракции работала как гигантская линза – они казались живыми существами, космическими анемонами, распустившими в пространстве свои лучистые щупальца.

За парапетом начинался обрыв, снизу торчали острые клыки скал. Северный материк Цирцеи вообще отличался некомплиментарным рельефом, процессы горообразования закончились здесь по геологическим меркам относительно недавно.

Слева от пятиугольника училища расстилалась широкая каменистая пустошь, поросшая колючим кустарником и утыканная мачтами следящих систем противокосмической защиты. Кирилл с удивлением заметил там несколько огоньков и какие-то странные сооружения, что-то вроде куполов. Вчера, он готов был поклясться, ничего подобного на пустоши не было.

– Короче, салаги! – заорал Генка. – Будущее за новыми искинами! Поняли? Эй, Кудашов! Ты чего молчишь?

– Я… – Кирилл смешался, застигнутый врасплох. – Я не знаю…

– Вот! – торжествующе захохотал Генка. – Единственный честный человек! Не знает – и прямо об этом говорит, а не пудрит мозги героям дальнего космоса всякими циферками.

– Всё, пацаны, шабаш, – подытожил Беклемишев. – Через пятнадцать минут развод. Кудашов, ты вроде в наряд по КПП заступаешь?

– Так точно, – кивнул Кирилл.

– Давай, не задерживайся.

– Есть, товарищ старшина.

Курсанты начали расходиться. Кирилл с тоской посмотрел на таинственные огоньки, перемигивающиеся вдали. Его не то чтобы тяготила военная дисциплина и порядки училища – в конце концов, сам же вызвался, добровольцем. Но почему-то курсанту Кудашову всё время хотелось куда-то идти, лететь, что-то делать. Ему казалось, что пока по всей Галактике гремят бои, он непозволительно долго сидит на Цирцее, обучаясь, пусть и по ускоренной программе, на второго пилота тяжелого орбитального штурмовика.

Советский Союз шестой год вел тяжелую, изнурительную войну с Великой Коалицией. Двадцатый век оказался эпохой прорыва, изменившей мироустройство и перемешавшей народы олд-мамми. В следующем за ним двадцать первом веке на Востоке восторжествовали социалистические идеи, Запад остался верен своему консервативному мироустройству. И пока развитые страны постепенно образовывали два полюса силы, два центра, вокруг которых потом и возникли могучий, обновленный Советский Союз и Великая Коалиция Свободных Штатов, или просто Великая Коалиция, очень многие народы выбрали путь самоизоляции. В Африканской зоне, в Азии, в Южной Америке люди жили так, как их предки и двести, и триста лет назад. Находясь в тени, отбрасываемой такими монстрами, как СССР или грейтовская Коалиция, эти страны пребывали в относительном благоденствии – до тех пор, пока не началась прямая конфронтация между Востоком и Западом. Вот тогда всё окончательно и размежевалось – кто не с нами, тот против нас.

Земля, Земля… Великая Коалиция потерпела там постыдное и сокрушительное поражение, но зато взяла реванш в космосе, захватив два десятка уже колонизированных и обитаемых планет, после чего СССР вынужден был начать полномасштабную войну.

Неожиданно для себя, поддавшись какому-то внутреннему импульсу, Кирилл сорвался с места и быстрым шагом пошел в сторону пустоши. Миновав внутренний пост охраны – браслет-коммуникатор коротко пискнул, – он приблизился к странным куполам и замер, увидев возле одного из них высокий шест, на котором висел разряженный, обожженный смерть-зонд.

«Клановая тамга. Стэлмены, – понял Кирилл, вспоминая всё, что читал об этом загадочном народе. – Надо же. Ах да, они же теперь наши союзнички. Всё правильно – замполит говорил на политинформации, что командование заключило соглашение с Поводырями нескольких кланов. Отныне стэлмены работают на нас – разведка, сбор информации. А мы предоставляем им базы для отдыха во время перекочевок. Эти купола – их жилища, шатры из молекулярной пленки. Кажется, сами стэлмены называют их цирками».

Братство стэлменов возникло в конце двадцать первого века, когда началось заселение Марса и освоение спутников планет-гигантов. Первый Поводырь братства, легендарный Бо Черная Дыра, увел группу рабочих с Ио в дебри пояса астероидов и там основал свободную колонию людей звезд. Не имея возможности создавать корабли и станции, стэлмены нашли свой путь, свою дорогу сквозь темные бездны космоса.

Плюющиеся моллюски с Оберона, производящие молекулярную пленку, колонии зеленой слизи из пещер Каллисто и титанийские грибы-рогатики, дающие кислород и азот, прочие разнообразные формы внеземной жизни, найденные упорными и предприимчивыми стэлменами там, где официальная наука просто прошла мимо, не в силах объять необъятное, стали основой, обеспечивающей братство всем необходимым.

Не нуждаясь в кораблях, станциях, скафандрах, не потребляя другие блага цивилизации, стэлмены постепенно покинули обжитые районы, обосновавшись на карликовых планетах пояса Койпера, а затем рванули к звездам. Люди практически не беспокоили их, стэлмены не беспокоили людей – так сложился странный, необъявленный нейтралитет.

Из-за дальних гор, темной зубчатой стеной высящихся на севере, выполз серебряный диск Эе – спутника Цирцеи. Неожиданно Кирилл обнаружил, что поодаль, прямо на земле, расположился старый, лысый стэлмен с короткой трубкой в зубах. Шрамовые татуировки сплошь заплели его голый череп, и казалось, что у старика голова покрыта кратерами, как поверхность лишенной атмосферы планеты.

– Утречка тебе доброго, хороший человек! – Стэлмен приветственно помахал трубкой. – Не сидится за оградкой-то?

– И вам здравствуйте, – Кирилл кивнул в ответ. – Вот, решил прогуляться.

Старик захехекал, жмуря глаза и морщиня лицо. Неожиданно прямо из-за ближайшего цирка взлетел летательный аппарат стэлменов, пузырь, сооруженный из молекулярной пленки. Взлетел – и начал подниматься всё выше и выше.

Вытянутые обитаемые отсеки, подсвеченные изнутри зеленоватым светом «живых свечей», гирляндой тянулись за «тягуном» – конусообразным движителем, оставляющим за собой рассеянный розовый след из выброшенных в пространство мертвых бактериальных частиц. В чреве «тягуна» происходила биохимическая реакция, источником которой была борьба колонии бактерий со дна тритонийского океана с живущими в водородных облаках Реи амебами.

Баталии простейших сопровождались колоссальными энергетическими выбросами. Пройти мимо такого эффективного и дармового источника реактивной тяги было не в характере стэлменов.

– Куда это они? – поинтересовался Кирилл у старика.

– Известно куда – на Аппо пошли. Там сейчас Большая сеть, там Зрячий и Знающий Пути.

Кирилл понимающе усмехнулся.

– Разыгрываете? До Аппо на спейсере три нырка, это ж почти месяц с лишним…

– Ты зубы-то убери, ишь, разлыбился, – нахмурился стэлмен. – Если я сказал – на Аппо, значит, на Аппо. Стэлмены если говорят, то только правое слово – знаешь?

Откровенно говоря, про этих звездных бродяг Кирилл слыхал столько всякого, что хватило бы не на один том какой-нибудь фольклорной энциклопедии. Поэтому он просто кивнул и собрался уходить. Ну не хочет этот бугристый дед рассказать, куда полетели его товарищи, – да и черт с ним.

– Обиделся, что ли? – Старик снова захехекал. – Погоди, погоди, паря. Присядь-ка. Вот смотри: пузырь на двадцать тысяч подняться могет. На пятнадцати уже гравитроны работают, персоналки. Вы ж батареи и прочий энергетический снаряд бросаете? А мы поднимаем, берегем, зарядку даем им. От них гравитроны и питаются. И они тащат пузырь на луну здешнюю, на Эе. Двенадцать с лишком часов, как раз покуда в пузыре воздух есть.

– А дальше чем дышать? – невольно увлекшись, спросил Кирилл.

– На Звездной Тропе дышать не надо, – веско ответил стэлмен. – Она, тропа эта, в аккурат с Эе и начинается. Зажмурился, чихнул – и ты на Аппо…

Кирилл искоса посмотрел на старика – неужели не врет? Ему всегда казалось, что Звездные Тропы – байка, космическая легенда, миф. Хотя с другой стороны, если реально существуют некие пути, по которым можно быстро перемещаться по Галактике, это объясняло многое и, в частности, то, как стэлмены умудряются оказываться там, куда не ходят спейсеры.

– Слышь, паря, – старик прижмурил глаза. – Тебе вроде пора. Но завтра, после дежурства, приходи, поговорим еще. Про войну в космосе, хе-хе. Я люблю с вами, человеками, разговаривать.

Вскинув к глазам браслет-коммуникатор, Кирилл чертыхнулся – до развода осталось три минуты. Сорвавшись с места, он бросился к черной громаде здания училища, на полдороге спохватился и через плечо крикнул стэлмену:

– Спасибо! Приду обязательно!

И только стоя на разводе и глядя на кавторанга Беспалова, назначавшего курсантов в наряды, он запоздало удивился – откуда старик знает про распорядок внутренней службы училища?

Сутки наряда пролетели, проползли, проскакали, проплыли… Они вместили в себя много всякого, и хорошего, и плохого. К хорошему относился, например, приезд к курсанту Амосову матери. Естественно, Колька Амосов выставил по этому поводу чифан для друзей – домашние пирожки, колбаску, сало, конфеты, и Кириллу перепало больше других: как-никак, именно он был благим вестником, сообщившим приятелю о приезде матери.

А выговор, полученный от дежурного по училищу кавторанга Беспалова, безусловно, относился к плохому. И главное – Кирилл был не виноват! Совсем не виноват. Ну, не знал он, что во всех системах охраны поменяли коды. А браслет-коммуникатор снял в туалете, когда руки мыл. И пропустил сообщение. Тут, по закону подлости, начальника училища вице-адмирала Косачевского вызвали к командующему флотом. В общем, задержка адмиральского броневика у ворот составила семь минут – всё это время Кирилл сперва пытался снять силовой контур по старому коду, потом запрашивал штаб, потом связывался с дежурным, потом…

Честно говоря, правильно Беспалов его отчитал. И лабибудой назвал правильно, и головоногим размотаем. Выговор, конечно, мог бы и не вбивать в личную карточку…

Так или иначе, но дежурство закончилось. Вечером, выспавшись, Кирилл пошел к стэлменам. Не то чтобы его сильно интересовали истории про «войну в космосе», нет. Просто он не хотел упускать возможность лишний раз поговорить с этими чудными и странноватыми людьми – да и людьми ли? Когда-то давно, еще в подростковом возрасте, когда гремело по всей Галактике имя контрабандиста и стэлмена Никки Катера, Кириллу попалась на глаза статья о том, что стэлменов уже нельзя считать хомо сапиенсами и к ним нужно применять новое название – хомо стэллус, например, то бишь «человек звездный».

У цирков опять горели костры. Таинственно мерцала молекулярная пленка. Кирилл заметил, что стэлмены вообще очень любят живой огонь и при первой же возможности стараются развести костерок, над которым тут же оказывается какая-либо побулькивающая кипятком посудинка. Кипяток стэлмены пьют мелкими глотками, а между ними закидывают под язык крупинки «пыли». «Пыль» эта, запрещенная и в СССР, и на планетах Коалиции, на самом деле является спорами гигантских грибов-призраков, произрастающих в джунглях Афродиты. Откуда и как ее добывают стэлмены – неизвестно никому. Ходят слухи об заветных астероидах, затерянных где-то в системах Внутреннего кольца Галактики, о вырубленных в скалах галереях, где воссоздан микроклимат афродитских лесов и где стэлмены выращивают грибы-призраки.

«Пыль» содержит наркотические вещества, в малых дозах вызывающие галлюцинации, а при передозировке – транс. Вывести человека из «пылевой» комы невозможно. Опять же по слухам, в стэлменских системах якобы есть специальные саркофаги, в которых покоятся те, кто «ушел по пыльной дороге». Стэлмены таскают этих живых покойников за собой по всей вселенной, утверждая, что могут «подключаться» к их одурманенному разуму, вошедшему во взаимодействие с Великим Космосом.

Неяркое пламя костра разбрасывало по серым камням оранжевые блики. Россыпи звезд мерцали над головой. Эе еще не взошла, с севера, с невидимых в темноте гор, тянуло холодом. Уже знакомый Кириллу старый стэлмен сидел на том же месте, что и сутки назад. Услышав шаги, он покосился на курсанта, жестом пригласил присесть рядом.

– Здравствуй, мил-человек. Падай здеся. Извини старика – угостить нечем, да и утро еще. Я, вишь ты, стараюсь теперь по утрам не употреблять – док наш сказал, что кони двину, ежели не завяжу с этим делом. А мне пожить охота, да. Чего улыбаешься? Думаешь, только молодые да красивые жизнь любят? Не, паря, старики за нее тоже цепляются накрепко. А может, и покрепче вас, соплеухих. Ладно, заболтал я тебя. Чего пришел-то? А-а-а, про войну я обещал… Ну раз обещал – расскажу. Слушай…

…«Домбай» и «Эрцог» мусорщиками были. Нет, это в разговоре – мусорщики, на самом деле «Домбай» именовался «сборщиком технологических объектов», а «Эрцог» – «утилизатором энергетических установок». Но по сути-то верно – мусорщики. Космические дворники. «Галактика должна быть чистой!» и прочее бла-бла-бла…

Борта эти в паре ходили. «Эрцог» полным автоматом был, управление с «Домбая» велось. Капитанствовал там Лева Дыменко. Тот самый, замечу. Ты не знаешь, кто такой Дыменко? У-у-у, паря, как жизнь-то обернулась – молодежь Льва Ильича не помнит. А было время: славился Дыменко, по всей Галактике славился, да чего там, по всему Великому Космосу, буквально. Шесть «дальняков», поход к черной дыре, платиновые птички в петлицах, почетный член клуба «Галактические волки». Побывал на Аппо, Гее, Аресе, Гипносе, Орфее, Ялмезе… Памятник первопроходцам на Артемиде знаешь? Он доставил, он и ставил.

В «волки» его сам Сигурд Дырявый Лоб принимал, да на руках у Льва Ильича и отдал космическим богам свою грешную душу.

Почему Дыменко оказался капитаном мусоросборника? А характер потому что имел поганый. Чего уж там теперь юлить – наглым был Лев Ильич, как комета, и жестким, как фотосферное излучение. Ни в грош никого не ставил, ни перед кем спины не гнул. Ну, и возраст… Когда война началась, он «Аджимушкаем» командовал, был такой дальний рейдер. Был, да весь вышел.

Дыменко на второй день после бомбардировок ваших советских баз на Обероне получил приказ начать патрулирование пояса Койпера. Не буду сейчас обсуждать это решение генштабистов, самому сопливому юнге понятно, что использовать для таких дел дальний рейдер – всё одно что комаров из лучемета бить. Ну да тогда не до живу было…

А Дыменко так и вообще обиделся. Ну а где обида – там и злость, и желание доказать всем, что он, «галактический волк» Лев Ильич Дыменко, еще ого-го чего может!

В общем, ушел «Аджимушкай» в бросок, перехватил конвой грейтов у Небиры и раздолбал его в пух и перья. А там и десантные баржи, и транспорты с оружием, и два новых штурмовых монитора… Короче, удачно сходил Дыменко, ничего не скажешь.

Но пока он бил и крушил бело-сине-красных черте-где, через тот участок, который должен был патрулировать «Аджимушкай», в систему просочился грейтовский плазма-крейсер типа «туман». Просочился – и начисто выжег вашинский пост гравитационного слежения на Плутоне, разрушив тем самым сплошную сферу раннего предупреждения. Скандал получился, трибуналом запахло…

Пронесло тогда. У Льва Ильича нашлись в штабе флота старые корешки с большими звездами, прикрыли. Отозвали его, пожурили крепко, разжаловали и выпихнули на пенсию. Он от пенсии отказался и попросился в строй «хоть кем», как сам и написал в рапорте. Ну, в общем, так он и попал на «Домбай».

«Домбай» на огромного шмеля походил. Пузатое брюхо-хранилище, крохотные крылышки гравиантенн, толстые короткие лапы-манипуляторы и малюсенькая голова-рубка.

«Эрцог» – совсем другой. Тут больше на ум пауки приходят для сравнения. Восемь пятикилометровых захватов – и цилиндрический корпус, в котором размещался блок управления, двигатели и отсеки для энергетических установок, извлеченных из «технологических объектов», то бишь из погибших или списанных кораблей.

Работали мусорщики всегда в паре. Сперва «Эрцог» по дистанционке с «Домбая» «брал» корабль, вцепившись в него своими огромными захватами, и вынимал из погибшей посудины «сердце» – реактор и гравитрон. Затем подгребал «Домбай», разворачивался задом, распахивал створы хранилища и при помощи манипуляторов запихивал туда мертвого собрата – если тот по размерам подходил. А если нет – резал корпус на части и опять же помещал его в хранилище. После этого мусорщики шли на Ганимед, где располагалась Центральная база переработки технологических объектов.

В общем, работали «Домбай» и «Эрцог» тихо, без суеты – этакие скромные трудяги, незаметные могильщики великой космической войны.

Третий год боев плохо начался – бело-сине-красные оттянули основные силы советских к Бетельгейзе. Пока адмирал Костин ворочал соединениями тяжелых крейсеров, чтобы, значит, дать грейтам, как у вас поется «последний и решительный бой», бросили на Арес десантно-штурмовые бригады. В общем, Арес грейты захватили, а ваши, красные то бишь, вместе с ним утратили и контроль за всем сектором. И так получилось, что на соседней Нике остался не эвакуированным госпиталь первого ранга, ремонтная база и по мелочи – горно-обогатительный комбинат, автоматический комплекс по постройке орбитальных штурмовиков, геологическая экспедиция и прочее. Всего около семидесяти тыщ человек да техники до дури.

В генштабе за голову схватились – что, как, кто виноват? Решили сперва контрудар нанести, потом посчитали – поостыли. Сил на такой удар у Союза тогда не было. Понимаешь, паря, просто не было! Это что означает? Что списывать придется базу на Нике, со всем персоналом и железками списывать. Еще живых – зачислять в «невосполнимые потери». Да-а, так вот бывает, паря…

У грейтов разведка поставлена была звонко. Сам адмирал О’Дэрри, который «Дремлющий бык», за ней сек, лапу свою волосатую на пульсе держал. В общем, как пронюхали в объединенном штабе Коалиции об никейских делах, сразу и решили одним хлопком всё закончить. И пошел на Нику «Зевс». Тот самый, тяжелый линейный спейсер «Зевс»…

Стэлмен замолчал, подхватил узловатыми пальцами с углей крохотную закопченную кружку, сделал глоток кипятка и блаженно зажмурился. Лицо его, и без того морщинистое, на мгновение превратилось в застывшую маску древнего божества. Такие маски на олд-мамми Кирилл видел в музее, их делали из древесной коры аборигены Новой Гвинеи и использовали для обряда отпугивания злых духов от своих деревень.

– Ты про «Зевса»-то слыхал? – не двигая губами, спросила маска.

– Ну, что-то такое… – Кирилл неопределенно помахал рукой. – Наши строили какое-то чудо-юдо на секретной верфи у мертвой планеты Эол, а когда готовность спейсера была уже под девяносто процентов, грейты захватили верфь и перегнали почти готовый корабль к себе. Потом он как-то где-то погиб. Это он, «Зевс»?

– Эх, паря… – горестно затряс головой стэлмен. – Такие дела – а вы и знать не знаете. «Чудо-юдо»! – передразнил он Кирилла. – Да чтоб ты понял, «Ленинград» – так «Зевс» в девичестве звался – это линейный суперспейсер был. Лучший. Самый большой. Самый сильный. Самый быстрый. По этому проекту Союз три борта должен был построить – и с их помощью закончить войну. «Ленинград» – первый в серии. И надо такому случиться – грейты его взяли, теплого, на достроечном пирсе. Я ж говорил, разведка у них атас как работала. В общем, проморгали ваши. И превратился «Ленинград» в грейтовский флагман «Зевс». Операция по уничтожению Никейской базы первым его заданием стала. Первым – и последним.

«Домбай» и «Эрцог» в ту пору кладбище корабельное у Тауруса разгребали. Я тогда вращался в системе Знающего Путь Койву-Ногтя. Мы по Звездной Тропе к Таурусу пришли, на камнях сели, ждать стали. Дыменко к стэлменам с уважением был. Три часа на борт давал, а уж после «Домбай» корабль хавал. Много чего полезного наши калиты с тех дыменковских работ получили.

В общем, сидим мы на камнях, цирки растянули, ждем. Мусорщики по эллипсу ходят, расчет ведут, а вокруг хлама – видимо-невидимо! Кто уж там кого у Тауруса долбал, когда, а может, течениями эти борта туда нанесло – даже я не знаю. Короче, веселуха нам корячится – столько барахла. И тут с «пыльной дороги» весть приходит: на Нику «Зевс» идет. А это от Тау в двух шагах, и судя по всему, нету у грейтов другого пути, кроме как через нас. Койву-Ноготь фобоснул – еще бы, такая махина! Одним бортом плюнет – и всю систему раздавит, как муху. Велел наш Поводырь сворачиваться, а сам с Дыменко связался. В двух словах ему всё обсказал и посоветовал – а мы советы редко даем! – мол, вы, ребята, прикиньтесь ветошью, энергоустановки на заглушку и типа тоже мусор, походите по трекам пару суток. Глядишь, и проскочите.

Ну, ушли мы. А Лев Ильич остался. Чего он Ногтю ответил, я не знаю, но только совета слушать не стал…

Стэлмен снова замолчал, сделав перерыв на новый глоток. Кирилл вытянул затекшие ноги к уже почти потухшему костру, с наслаждением вдохнул студеный горный воздух. Обволакивающий говорок старого бродяги успокаивал, а перед внутренним взором разворачивалась удивительная картина великой межзвездной войны, о которой Кирилл знал всё больше из объемника, виртуалки, новостийных выпусков да пафосных фильмов с пропагандистским душком и неизменной «нашей победой» в финале.

Старик молчал. Он сидел неподвижно, прикрыв глаза, и казалось, забыл про курсанта. Кирилл досадливо поморщился – ему было интересно, чем закончилась история с «Зевсом» и «галактическим волком» Дыменко, но стэлмен, видимо, устал и, как у них это называется, «ушел».

Подождав для приличия несколько минут, Кирилл вздохнул, поднялся и двинулся в сторону училища.

– Сядь! – неожиданно проскрипел ему в спину старик. – Сядь и слушай… «Зевс» вывалился «из дырки» и встал. Я его успел посмотреть, когда тропу закрывал. Я, вишь, юнновый был, и «дверца» на мне висела. Ну, доложу я тебе, паря, это махина! Никогда после не видал я ничего подобного. Не знаю, сколько он в длину, характеристики всякие там, тэтэха какое. Но сетки гравитобатарей у «Зевса» были такие, что в них обычный грузовик пешком бы вошел. Вот такой это был крокодил…

И едва «Зевс» встал, сферу вокруг пощупал и маневровые движки на разогрев поставил, как выходят на него из-за железа наши мусорщики. «Домбай» ведущим, «Эрцог» позади. При полном параде. Чуть ли не с аншлагом: «Иду на вы!» А может, и был аншлаг. Дыменко – он отчаянный мужик, чего уж.

Говорят, смех на «Зевсе» стоял такой, что кому-то из штабных даже плохо стало, в больничке откачивали. Ну а когда там отсмеялись, пошла волна. Всё, как положено: «Лечь в дрейф, гравитроны обесточить, ждать призовую команду. В случае оказания сопротивления…», ну и далее по тексту. Что бывает в таком случае – это всем известно.

На «Домбае» молчат. «Эрцог» вообще потух, манипуляторы разбросал. Только один синий треугольник в носу светится. Сигнал это, означает «утилизационный отсек пуст». Тогда он больше всего на дохлого паука похож был. Я хорошо помню это: Таурус полыхает, как сопло; полосатый «Домбай» плывет, рядом «Эрцог» висит, а над ними «Зевс». Такая громада, что во рту сухо становится.

Дальше всё как во сне. Призовая команда с «Зевса» отваливает на двух абордажных ботах. «Домбай» разворачивается, типа чтоб борт поудобнее для призовиков подставить. «Эрцог» под самым «Зевсом» уже. И тут Дыменко «дает волну». «Эрцог» оживает, поднимает лапы и «берет» «Зевса». Лев Ильич рассчитал всё. Главный упор он на совместимость систем сделал. «Зевс»-то на советской верфи клепали! В общем, «Эрцог» достал из крокодила реактор. Достал, в брюхо свое запихнул – и в сторонку отошел. «Домбай» включает маршевые. У него они – моща, по работе так надо. Призовики на подходе. И тут по корпусу мусорщика идут три световых кольца красного цвета – иллюминационный сигнал «Погибаю, но не сдаюсь!». В эфире гремит музон олдовый: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!» Лев Ильич дает форсаж – и бьется в свой собственный «Эрцог». В брызги бьется, разносит обе посудины и призовиков с собой забирает!

– Зачем?! – вырвалось у Кирилла.

– Эх, паря. Не рубишь ты фишку, – стэлмен закашлялся, утер выступивший на покрытом шрамами лбу пот. – Смекай: без реактора «Зевс» только на позиционку способен. До Ники ему не дочапать. В дырку не уйти. Если «Домбай» в крокодила воткнуть, так тому это как слону дробина. Если сдаться – реактор грейты на место поставят. А тут – реактор уничтожен. Другого нет и взять негде. Всё, считай, совсем всё. Кранты ему. Так и вышло. Когда ваши обо всем узнали, вышло на Тау звено рейдеров, из новой серии, именники. «Лозино-Лозинский», «Черток» и лидером «Глушко». Раскатали они выхолощенного «Зевса» в межзвездную пыль. А от «Домбая» и «Эрцога» один только фрагмент захвата и обнаружили. Так вот тогда воевали, паря…

Старый стэлмен уставился в остывшие угли. Кирилл тоже молчал. Переливались на боках цирка отблески звезд. Выползла из-за острого скального гребня Эе. Вдали заунывно прокричал крылозуб. День перевалил за экватор и покатился к вечеру. Надо было возвращаться в училище.