Текст книги "Золотые колдуны"

На следующий день нас снова вызвали в зал.

– Послушайте мены, – сказала Сутафиори. Шум толпы стих. Не понятно, как такое стало возможным, но людей в зале находилось еще больше, чем в первый день процесса. – Слушайте приговор, который вынесли: Ту'элл Т'Ан Римон, Рурик Т'Ан Мелкати, Хелелл Ханатра, Первый Министр Имира, Ховис Т'Ан Ремонде, морская маршальша Эмберен, и Келверик Т'Ан Кире.

Бродин сидел среди членов телестре Хараин. Один из мужчин положил ему руку на плечо. Бродин не двигался, Глаза его были ясны, в них виднелись белки.

– По первому пункту обвинения, в убийстве Канте Андрете, Бродин н'ри н'сут Хараин, признался и в том изобличен. – Она немного помедлила. Я видела, что ей очень не нравилась вся эта история. – Это имеет – следствием меньшее наказание смерть. В отношение второго обвинения, касающиеся тайных контактов с агентами Повелителя в изгнание, мы не можем придти ни к какому решению. Согласно древнему обычаю, у нас остается одно время года для приведения приговора в исполнение.

Наш приговор гласит: Бродин н'ри н'сут Хараин, приговоренный к смерти за убийству Канты Андрете, должен содержаться под миражей и подвергнут допросу относительно заговора. Смертный приговор будет приведен в исполнение публично в течение меррума.

Лицо Бродина выглядело так, словно его покрыли известью, Люди из телестре Хараин говорили с окружавшими их стражниками Короны, и суматоха при обсуждении толпой этой новости была неописуемой.

Думаю, что то, как ортеанцы говорили о своей Богине, позволило придти мне к ложному предположению, что веру в нее они не принимали всерьез. Вот здесь сидел Бродин н'ри н'сут Хараин, уже мертвый за убийство Андрете человек, который не хотел говорить, клянясь именем богини.

И, тем самым, он рисковал быть приговоренным не просто не просто к казни, но и к пыткам, которые сломили бы его и заставили признаться.

«Признаться в чем? – спрашивала я себя, глядя как, пустел зал. – Что же все-таки хотят услышать от него Т'Аны?»

Смерть и мучения являются для ортеанцев меньшими наказаниями, чем для землянина. Причины этого отличия кроются в различии рас и культур.

Однако после судебного разбирательства дела Бродина я подумала, что оно было столько же несправедливым, как и та пародия на слушание, которую я испытала в доме-колодце Кобека.

32. С'АРАНТ

– Дело на этом еще не закончилось, – сказал Халтерн, – все равно, что здесь написано.

Информационный бюллетень пятого дня состоял из трех страниц, большая часть содержания которых было посвящена делу Бродина. Я развернула второй листок на каменных плитах двора.

Из кухни пришла Марик, держа в руках сосуд со свеже заваренным чаем из трав, и поставила его на стол рядом с Халтерном. Он – вернее сказать: она – вернулась на восточный холм Малк'ис, после того как я отправила ей в четвертый день записку.

– Послушайте вот это, – сказала я. – «Мы предполагаем, что Бродин н'ри н'сут Хараин сделал свое недавнее признание за ту же цену, что и Сулис н'ри н'сут СуБаннасен, а именно за торговлю с Повелителем в изгнании и получении золота в качестве подкупа».

– Сделал ли он это? – Халтерн допил содержимое своей чашки и обстоятельно вытер губы. – Я знаю… Я думал, что хорошо знал его. Я работал вместе с ним. Он ничего не смыслит в стратегии. Он исполнитель, но не зачинщик, не руководитель.

– Это означает, что за ним кто-то стоит, кто-то, кто еще находится на свободе. – Прийти к такому заключению было нетрудно.

Я утяжелила угол крупноформатного и неудобного в пользовании бюллетеня камнем.

– Хал, скажите мне, есть ли в этом смысл. СуБаннасен всегда стремилась к тому, чтобы посланница была мертва, следовательно, это являлось и целью народа колдунов в Харантише. Отсюда и яд, и попытки убийства, и, возможно, история в Корбеке. Но Андрете… Тут дело обстоит иначе. Это не сводится только к моей смерти, а преследует лишь одну цель: подорвать доверие ко мне и, тем самым, к Доминиону. Это преступление было совершенно для того, чтобы саботировать отношения между мирами.

Халтерн кивнул. У него был тот отсутствующий взгляд, какой я всегда замечала, когда он не хотел высказывать своих истинных мыслей.

– Вот как? – сказал он наконец.

– Значит, кто бы ни взял на себя эту задачу после СуБаннасен, он связал с этим свои представления… И я не могу согласиться с тем, что это обязательно должен был быть Бродин, и это все. Такое не похоже на него, и тут вы совершенно правы.

– Гм. – Он взял с пола лист газеты и расправил его, чтобы можно было читать. – Возможно, вы и правы, не знаю… Вы пойдете на церемонию?

– Когда она состоится?

– В полдень.

– Не знаю, будет ли у меня время. Кажется, каждый с'ан телестре в Таткаэре хочет поговорить с посланницей, и мне приходиться встречаться со столь большим их числом, какое только возможно. Но я пытаюсь сходить туда.

– Там будет не слишком много событий; всего-навсего Т'Аны провинции сложат с себя обязанности, а Т'Ан Сутаи-Телестре передаст свою власть над Таткаэром Т'Ану командующему. Вы уже познакомились с Асше?

– Да, когда он принимал должность у Рурик. – Я еще раз перелистала информационный бюллетень.

Сразу после утренних сумерек было еще прохладно, но позднее, днем, становилось чрезвычайно жарко. Восточный холм Малк ис казался небольшим, тесным и темным – во всяком случае, мне так представлялось после моих странствий. Город был переполнен, улицы загрязнены пометом животных, а из сточных канав поднималась не выносимая боль. Чаще всего в Таткаэре можно было услышать следующий комментарий: неудивительно, что это бывает раз в десять лет.

– По крайней мере, нас поддерживает пресса, – сказала я. – Дело выглядит так, как будто теперь Земля пользуется популярностью… Над чем вы улыбаетесь?

Его глаза прикрылись перепонками, выглядел он весело. Маска бесхитростности все более и более спадала с него.

– Пресса поддерживает не Доминион, а С'арант. Заговор против посланницы провалился, когда вы были объявлены невиновной… Во всяком случае, в настоящий момент Кристи С'арант ничего неправильного сделать не может.

– Черт меня… боже мой, Хал…

Он громко рассмеялся.

– Если бы вы могли видеть свое лицо! Не думайте об этом слишком много, Кристи. Продлиться все это недолго, но пока эта ситуация сохраняется, это окажет вам не малую помощь.

«Хотя они и не знают такого понятия, но после Короны все знают о „рublicrelation“.

– Я поговорю с ксеногруппой, – решила я, – и посмотрю, не смогу ли некоторых из них запрячь в это дело и продвинуть его. Им нужно было бы ответить только на несколько простых вопросов.

Тени стали короче, солнце, освещавшее восточные и западные холмы, повисло над городом. Рашаку-дья парили в ясном воздухе, блестя своими черно-бронзовыми телами и наполняя его своими похожими на скрежет метала крики.

Я слышала, как в хлеву двигался Ору, шелестел соломой и тихо пофыркивал. Запахи были резко различимы, после того как рассеялась ночная влажность, ощущался запах навоза, чувствовался слабый аромат ночного цветка кацсис, терпко благоухал свежезаваренной чай из трав.

– Рурик уже читали это?

Он взглянул на газету через мое плечо. Мне в глаза бросилось имя, напечатанное в углу мелким шрифтом: «новости из Лу Нате: корабль из Южной Земли „Ханатре“ под командой корабельщика Сандри Герена Ханатры, перезимовавший в Л'Дуи, запасся провиантом и в первую неделю ханиса ушел в плавание, что бы предпринять новый иск в западном направлении».

– Да, вот это. Ей не понравилось.

Он встал и немного поправил свою подстриженную гриву, которая была очень близка к приличной прическе. Он выглядел оборванным, как всегда, что, конечно, в этом суматошном городе не привлекало к себе особого внимания.

– Мне нужно назад в Цитадель, Кристи. Должен ли я говорить вам это специально? Кто бы ни стоял за Бродиным, он лишен его поддержки с помощью золота и свободы действий, а потому не долго станет искать того, на кого ему возложить за это ответственность. Будьте осторожны.

– Непременно, – ответила я, понимая, что отнестись к этому следует со всей серьезностью.

Колокольни возвестили о полудне. У меня не было времени для присутствия на церемониях. Я пробралась сквозь толпы народа вниз, к восточному порту Салмет и зашла к Сэму Хакстону, выяснив при этом, что он также был очень занят, как и я.

– Известно ли вам… – он протянул руку и нажал клавишу выключения рекордера, – …известно ли вам, собственно говоря, что у нас остается до отзыва гораздо менее четырех недель? А до этого момента я должен все запротоколировать и сравнить…

– Я в подобном же положении, мистер Хакстон и, кроме того, мне по различным причинам до четвертой недели меррума нужно сделать работу за полгода.

– По различным причинам? – Он потер себе спинку носа, чтобы скрыть улыбку. – Да, пожалуй, так вам это и видится. Ну, так что же я могу для вас сделать?

– Вы могли бы дать мне на несколько дней кого-нибудь из группы, кто вам в данный момент не очень нужен. Пошлите их на восточный холм Малк'ис, чтобы провели несколько простых переговоров. – «Лучше я назову их прямо по именам», – подумал я. Дело состояло в том, что моя просьба о помощи могла бы дружески настроить его.

– Кого-нибудь, кто мне не нужен!.. – Он указал полным отчаяния жестом на стол, сплошь заваленный бумагами. – Одни лишь записи о биологии… Но не волнуйтесь насчет этого. Хорошо, Линн. Керри Томас почти закончил свои дела, как я думаю, а Джон Лакалка также; скажите им, что я просил их помочь вам.

– Уверена, что как-нибудь тоже смогу отблагодарить вас. – Я встала. Судорожно стилизованная под земную обстановка не вызывала у меня приятный ощущений.

– Не меня, – сказал он, когда я уже собиралась выйти, – этот раз – последний, когда я побывал в другом мире. Это чумные дыры для туземцев.

Я прошлась вместе с Джоном и Керри к подножию холма, когда мы, наконец, закончились один рабочий день на Малк'ис. Внизу, в узких проходах между переполненными домами-телестре, мы прогуливались долгим, золотым вечером.

Общественные дома были открыты, и мы зашли в один из них, чтобы выпить бледного вина в пыльном дворе.

Джон помахивал в воздухе своими тонкими, темными от загара пальцами, как бы подчеркивая ими то, что говорил, А Керри сидел опершись локтями на стол и улыбался на его слова.

– Четыре недели, – сказал он. – Тридцать шесть дней, а потом мы – дома.

– Вы не учли трех месяцев полета со сверхсветовой скоростью.

– Первое, что я сделаю, когда снова буду на земле…

Я встала. Они подняли голову, взглянули на меня и не поняли, что я прерываю наш разговор.

– Мне нужно возвращаться. Вы завтра придете ко мне еще раз?

– Конечно, – ответил Керри. – Это все же лучше, чем слушать Сэма, когда он тебя мелочно критикует. Мы придем.

Я стала пробираться сквозь толпу. Иногда кто-нибудь заговаривал со мной, и мы обменивались парой слов. Я не знала этих людей, но после процесса лицо посланницы было знакома многим.

Ортеанцы высыпали наружу из домов-телестре; они спали во дворах, в садах на крышах домов и в общественных скверах. На восточном берегу реки Оранон раскинулся палаточный лагерь, и когда от моста Бериа дул ветер, то приносил оттуда запахи.

Одна традиция уберегала город от полного краха – традиция телестре, состоявшая в том, что гости выполняли свою часть работы. Пока с'ан варили пищу и накрывали на стол, разгружали корабли, заботились об аширен, разъезжали на скурраи-джасин и занимались очисткой улиц, гости прикладывали свои руки всюду, где было необходимо.

Ортеанцы не созданы для того, чтобы сосуществовать в большой скученности, и это особенно заметно в городах. Правда, убийств было не много, но иногда случались драки. Я видела случайно несколько таких стычек: короткие, ожесточенные схватки, традиционно заканчивавшиеся, как только проливалась первая кровь.

Кражи не привлекали к себе особого внимания, потому ортеанцы не придают этому преступление большого значения. Мне приходилось глядеть в оба, чтобы бывавшие у меня дома на восточном холме Малк'ис не уходили, прихватив по сувениру.

На улицах мне попадались войны Т'Ан командующего Асше, но их присутствие нельзя было назвать назойливым. Атмосфера праздника охватывала весь город.

В общественных домах толпились посетители. Склады, заботливо набитые припасами, мгновенно пустели. Корабли в гавани заметно приподнимались в воде, после того как грузы с них потоками перемещались на сушу. На кольце Гильдий лавки были открыты с утреннего звона до полуночи.

Поскольку было время выборов, я ожидала, что основной темой разговоров должны были быть Т'Ан провинций и Корона. Но в разговорах, которые я слышала, когда бы ни проходила мимо групп людей, речь шла только о засухе в Южной Мелкати (за сухой зимой последовала сухая весна), о новых видах зерновых, о проекте Римона относительно переправы через Оранон выше Дамари, о прибрежной торговле Морврена, о намерениях Пейр-Дадени выращивать скурраи, об охоте на зилмеи в Ремондском лесу…

Почти так, как если бы следовали внезапной идее, они отправлялись к бракам на площади перед Цитаделью, чтобы сделать свой выбор будущего Т'Ан.

«Это какое-то странное раздвоение, – подумала я, пройди мимо последнего изгиба дороги, что вела на Малк'ис. – С'ан и телестре, с одной стороны, и города и заговоры – эти игры – с другой. И все-таки Сто Тысяч невозможно представить себе без одного из этих двух феноменов…»

Я совершенно запыхалась, поднимаясь на холм. Как раз начинались вторые сумерки, выходившие во двор окна были закрыты ставнями, но я видела, что Марик уже зажгла масляные лампы. Она вышла из двери и поздоровалась со мной.

– Вас ожидает кто-то, кто хотел бы поговорить с вами.

– Ради бога, сегодня больше никого! Разве ты не сказала ему, что прийти следует завтра?

– Нет, и мне было бы лучше этого не делать.

Я прошла за нею в дом, решив, что лучше было бы все же попить чаю и составить гостью компанию, и пошла в комнату, которую использовала как приемную.

У окна стояла невысокая женщина в легкой хирит-гойеновой накидке. Она повернулась в мою сторону, когда я вошла. Это была Далзиэлле Керис-Андрете, Сутафиори.

– Ах, Кристи. – Она накинула и села в кресло возле камина.

Огонь в нем не был разожжен, потому что вечер выдался теплым. Марик принесла нам чай, улыбнулась мне и снова исчезла.

– Т'Ан Сутаи-Телестре. – Чтобы скрыть свое удивление, я налила в чашки чаю.

– О, здесь нет никакой Т'Ан Сутаи-Телестре, во всяком случае, до солнцестояния, – ответила она с улыбкой. – Ведь любой ортеанец может посоветоваться с посланницей Доминиона, разве нет?

– Да, конечно. – Я стала строить предложения насчет причины ее визита.

– Да… – Ее пальцы обхватили пояс, она взглянула на меня из-под своих светлых ресниц. На ее коже все еще был заметен зимний чешуйчатый рисунок. Она сделала знак, приглашая меня также сесть.

– Подходят корабли, они уже почти в гавани, – сказала она. – Некоторые с Покинутого Побережья, некоторые из города Радуги, из Саберона и подобных мест. Вы примете их, если они прибыли, чтобы встретится с посланницей, не так ли?

– Естественно, т'ан.

Глаза ее прикрылись мембранами.

– Вы стоите за осторожный контакт между нашими мирами – как же это назвала Эвален? – ах, да, ограниченный. Существует опасность от инфекций.

Как я могла заметить, она воспринимала это очень серьезно.

– Если бы вы спросили меня о рекомендациях, какие я могла бы дать, то я сказала бы, что ваш мир следовало бы объявить запретной зоной с небольшим постоянным поселением для людей Доминиона.

– Это было бы разумно, я согласна. Надеюсь только, что ваши т'ан присоединится к этому мнению.

– Я не могу вам сказать, как будет выглядеть окончательное решение.

– Нет. – Она посмотрела на меня взглядом, в котором ощущалась вся власть Т'Ан Сутаи-Телестре. Вдруг она добавила: – В порту стоит еще один корабль, из Кель Харантиша. На его борту находятся посланники – во всяком случае, они выдают себя за них – Повелителя в изгнании. Асше считает, что команда одного – единственного корабля едва ли представляет опасность для города. Однако, вероятно, они станут пытаться поговорить с посланницей Доминиона. Если бы я была на вашем месте, то отговорилась бы от встречи под предлогом слишком большой занятости.

– Если они придут, я их также приму. Со всем мерами предосторожности.

«Имело бы смысл сделать так, чтобы присутствовали и другие, – подумала я, – хотя бы Лакалка и Томас, кроме того, возможно, Марик и Блейз. В присутствии свидетелей люди из Харантиша ограничатся, пожалуй, беседой».

– Было бы лучше не принимать их, – настаивала она.

– Т'Ан, мне нужно, пожалуй, прояснить одно обстоятельство. Все способы контакта с вашим миром – все равно, пойдет ли речь об ограничениях или карантине – будут распространяться на всю Орте. Будь то Южная земля, Покинутое Побережье или Пустоши – они буду касаться всех.

– И Кель Харантиша? – спросила она резко тоном.

– Мы не можем позволить себе никакой пристрастности, – ответила я, заметив ее раздражение.

– Но ведь Харантиш – это народ колдунов! Если вы дадите им в руки технику… сохрани нас Богиня. Она умоляюще посмотрела на меня.

– Если с Карриком V будет поддерживаться ограниченный контакт, то это означает, что сюда не последует ввоз высокой технологии.

– Законы, директивы… Об этом я уже слышала… Но вы, – сказала она, – не единственные представители внешних миров, которые будут вступать с нами в контакты.

– Другие могут сказать вам тоже самое.

Тут мне потребовалось совсем немного времени, что бы вспомнить, что она являлась Т'Ан Далзиэлле Керис-Андрете – «Цветком Юга» – и, вероятно, следующей обладательницей Короны, к тому по возрасту старше меня лет на тридцать, и что я была младшей представительницей одного очень далекого мира.

Она рассмеялась, и атмосфера разрядилась.

– Ах, какая же вы упрямая женщина! Вы так похоже на Рурик, как будто вас родила одна мать. Я так часто замечала этот ее строптивый взгляд… Ну что же, пока хватит об этом: мы вернемся к этой теме после летнего солнцестояния.

Когда она ушла, я все еще чувствовала в себе внутренний трепет. Эта женщина снаружи выглядела кошечкой, но вот что скрывалось под таким обликом… Впрочем, я не могла этому долго удивляться; разве она, в конце концов, уже не являлась к данному моменту двадцать лет Т'Ан Сутаи-Телестре?

Двор дома гильдии наемников никогда не пустовал. Две женщины отчаянно размахивали своими южно-мелкатийскими обоюдоострыми клинками в скудной полуденной тени. Блейз н'ри н'сут Медуэнин, на котором были брюки и поношенная кожаная куртка, кружил возле одного более молодого ортеанца. Сверкали на солнце харур-нилгри и харур-нацари. Их босые ноги шлепали по каменным плитам пола.

– Мир! – крикнул он и прервал бой, увидев меня. Молодой человек поклонился мне. Блейз подошел ко мне, вкладывая на ходу в ножны свои мечи.

– Вы свободны на один вечер?

– По обычному тарифу. – В его голосе не чувствовалось не какой иронии; к своему ремеслу он относился абсолютно серьезно.

– Конечно. Возможно, вам не чего делать. Вы нужны мне только в смысле обеспечения меры предосторожности. – Когда он заявил, что согласен, я добавила: – Вы живете не на горе у Радиона?

– Она попросила меня дать ей время на принятие решения. – Под его покрытой чешуйчатым рисунком кожей перекатывались странные для землянина мышцы. – Если бы только она решила это поскорее; в этом городе поступило достаточно предложений, что бы дать гильдии работу на целый год. Ах, да что это я вам тут рассказываю? – Взгляд его выражал озабоченность и наигранное отчаяние.

– Не торопитесь, – сказала я, и это был лучший совет, какой я могла ему дать.

– Это звучит удовлетворительно. – Посланница Харантиша откинулась назад в свое кресло. Ее золотые глаза скользили по комнате, причем не возникло ощущение, что она наблюдала за кем-то одним из нас. – Но торговля с вашим другим миром осуществлялась бы через жителей Южной земли, не так ли? Через их остров.

– В настоящий момент – да, но не обязательно все время только так. – Я привела обычные объяснения ограничений контактов с мирами Доминиона.

Блейз стоял у двери, на его расслабленном лице, казалось, не было ни какого выражения, руки же держались за рукоятку вынутого из ножен харур-нилгри.

Взгляд посланницы испытывающее остановился на покрытой шрамами стороне его лица и поношенной кожаной куртке одежде гильдии. Она ничуть не была удивлена его присутствием.

Джон и Конни сидели за другим столом в дальнем углу комнаты; они разбирали различные кассеты с записями и тихо разговаривали друг с другом. Марик удалось раздобыть еще немного так любимого на Покинутом Побережье чая из арниака. Когда она внесла его в комнату, я заметила, что на ее поясе висели мечи Телук.

– Значит, тогда не исключено, что вы станете с нами торговать? – спросила посланница.

– Торговать? Я не могу ответить на этот вопрос при существующем положение дел, то есть прежде, чем мое правительство примет соответствующее решение. Но, определенно, контакт между двумя нашими культурами может существовать. Если пожелает Повелитель…

– Ага! – Ее лицо помрачнело, темных цветов одежда слегка приподнялась, и под нее я увидела мерцание бронзовых доспехов.

Лицо под свободно свисавших светлой гривой не было молодым, хотя это при золотой, покрытой, как у змеи, рисунком коже народа колдунов угадывалось лишь с трудом. – Даннор бел-Курик – глупец; сожалею о том, что родила его. Когда у вас будет ответ, посланница С'арант, пошлите его Курик бел-Олиньи, и я позабочусь о том, чтобы он был услышан.

– Посланница, вы знаете, что я не в состоянии давать вам гарантии…

– Да, – сказала она и продолжила, обращаясь к Марик: – Моя повозка стоит на улице? – Затем снова повернулась ко мне. – Хорошо, посланница С'арант, скажу вам еще об одном.

Я не могла судить о том, являлось ли такое ее поведение бесцеремонностью по отношению ко мне или оно соответствовало обычаям Кель Харантиша. Я встала и сделала официальный поклон.

– Я слушаю вас, посланница.

– Существует некая Башня, – сказала она и впервые за весь этот долгий вечер сказанное прозвучало ни угрожающе, ни уклончиво. – Вот еще что, С'арант-посланница: не верьте всему, что слышите в той Башне. Не всему, что вы слышите там о нас.

Она вышла, и ее скурраи-джасин двинулась в направление порта.

Блейз вышел следом за ней на крутую дорогу, ведшую вниз с холма.

– Я рад видеть эту женщину со спины, – прозвучал его комментарий. – Сестра, вы очень хорошо говорите на языке Покинутого Побережья. Вы изучили его в Касабаарде?

– В некотором роде, – ответила я и ненадолго задумалась над тем, чему я еще научилась в Касабаарде… и какую цену за это заплатила.

Прошел шестой день, а за ним и седьмой, но выборы все еще продолжались. Я видела только лишь с'ан телестре.

Вечером восьмого дня, когда вторые сумерки сменились звездным светом, ко мне ненадолго зашел Халтерн.

– Они хотят, чтобы в момент солнцестояния здесь присутствовал официальный представитель, – сказал он, усаживаясь рядом с Марик. – Т'Ан Сутафиори предложила вас, но я могу попросить прийти Хакстона, если вы очень заняты.

– Для этого я выкрою себе один день. – Я ни в коем случае не хотела бы лишать себя подобного зрелища и уж совсем не собиралась позволить Сэму Хакстону брать на себя мою работу. – А что там, собственно, происходит? У меня еще не было времени спросить кого-нибудь об этом.

Он поискал взглядом еще съедобные остатки нашего ужина и взял себе кусок черного хлеба.

– Все ждут исхода выборов.

Мне пришел в голову вопрос, задавать который я не намеривалась, но все таки сделала это:

– А Бродин? Что с ним?

– Он ничего не сказал и далее также будет молчать. – Он разжевал хлеб, проглотил, затем посмотрел мне в лицо. – Нет, вы этого, конечно, еще не слышали. Его обнаружили лишь сегодня в полдень. Бродин привел в исполнение приговор, произнесенный ему Т'Ан Сутаи-Телестре. Он отравился в камере. Он мертв.