Текст книги "Золотые колдуны"

– Что же вы там такое наблюдали, ради бога?

– Об этом я уже сама себе спрашивала. – Я предполагала две возможные причины его плохого настроения: Хакстон, вероятно, расспрашивал его насчет моего отсутствия, а сейчас, когда я, наконец, вернулась, не рассказала всей истории. – Одному лишь богу известно, как мне написать об этом в отчете. Это как раз одна из тех запутанных ситуаций, Дэвид. Да вам это, конечно, знакомо.

Он рассеянно посмотрел на прикрепленную к двери кабинета карту Южной земли: мозаика Ста Тысяч, дикие просторы по другую сторону Стены Мира – «Может, дикарка все еще находится в Кирриахе?» – подумала я – и загадочные символы на опустошенной местности, состоявшие из оплавленной скальной породы, представлявшие собой Мерцающую Равнину.

– Я очень хорошо это знаю, – наконец ответил он. – Сложно объяснить это Департаменту, этим ублюдкам, никогда не покидавшим Земли.

В его тоне была нескрываемая горечь. Я с удивлением посмотрела на него.

Я постепенно забыла, что кто-то еще кроме меня в Департаменте мог иметь приобретенные в чужих мирах странности, и рассматривала его только как незванного гостя. «Кто же он, этот Мередит?» – спросила я себя.

– Мне еще нужно обсудить некоторые моменты с Элиотами; большую часть второй половины дня я проведу у них, внизу. – Он бросил на мой письменный стол смятый лист бумаги. – Что касается меня, то не требуется упоминать об этом деле в отчете. Я замещал вас, пока вы были больны. Но больше не выкидывайте таких номеров.

Когда он ушел, я расправила лист. Это был мой отказ от выполнения обязанностей посла. Я долго смотрела на него, прежде чем, наконец, порвала.

– Кристи? – Марик просунула голову в дверь кабинета. – Что случилось… вы больны?

– Я смертельно больна из-за чего-то. Не знаю точно, что это. – Я прекратила теребить повязку на покрытой мозолями руке и встала, после чего у меня вырвался стон. – Давай попьем чаю. Нет-нет, садись. Я его заварю сама.

Она, тем не менее, прошла за мной на кухню, где в старой железной печке горел небольшой огонь.

«Она все еще молодая девушка», – подумала я, глядя на эту юную, невысокого роста, ортеанку со смуглой кожей, и вспомнила строптивого и испуганного ребенка, которого ко мне в качестве л'ри-ан привел когда-то Халтерн.

Дамари-На-Холме, Корбек, Стена Мира… А сейчас вот она ходила с мечами Телук и вела себя поразительно естественно, как это свойственно молодым жителям Южной земли.

– Что ты будешь делать? – спросила я. – Вернешься в Салатиэл?

– Еще нет. – Она взяла чайные чашки. Я говорила с Халтерном н'ри н'сут Бет'ру-эленом. Он говорит, что, может быть, оставит меня при дворе, при послах Короны.

Ее темные глаза прикрылись белыми мембранами, и мне было неясно, удовольствие или беспокойство они выражали. Одна из ее паукообразных рук легла на рукоятку меча.

– Он говорит, что у меня есть некоторый опыт.

Моя рука дрожала, и я пролила чай, не к месту засмеявшись.

– Ну, что же, тебе придется слушать его, при условии, что это будет так, как ты захочешь.

– Думаю, что да. – На ее лице отразилось сомнение. – Но я еще не принадлежу к такширие… Не знаю, следует ли мне об этом говорить вам, Кристи.

– Что говорить?

– О том, что сегодня произошло в доме-колодце. – Она грациозно пожала плечами. – Я не подруга Орландис, с чего бы мне передавать ее сообщения… Она спросила, не придете ли вы к ней. Думаю, сейчас она находится в Цитадели. Я не знала, говорить ли мне вам об этом или нет.

– Тебе всегда нужно рассказывать мне о подобных вещах.

Звонок и чисто пробил над освещенным солнцем городом колокол, отмечая середину второй половины дня.

– Вы пойдете?

– Ты можешь сразу седлать Ору, – ответила я; – я поеду в Цитадель и поговорю там с людьми. Этим я ей, по крайней мере, еще обязана.

– Она выразила желание, чтобы вы посетили ее. Понимаю. – Эвален скрестила руки. В падавшем через отверстие в крыше свете ее грива казалась серебристой, а глаза блестели, как стекло. Каменные стены Цитадели дышали холодом. – С'арант, это не было бы разрешено жителю Южной земли и, пожалуй, никому из иностранцев, но моя мать и Орландис… Если желаете, то можете недолго поговорить с Рурик-амари.

– Речь идет о ее желании, а не о моем. Но я поговорю с ней.

– Вас отведет туда Ромаре, – сказала она и позвала секретаря. Остерегайтесь сделать больше, чем просто поговорить с предательницей.

Молодой секретарь проводил меня вниз по каменным лестницам и коридорам, где по гладким стенам, высеченным в скальной породе, стекала вода, сконденсировавшаяся из воздуха, и в холодном воздухе от дыхания образовывался пар. Мы миновали запертые двери, прошли по винтовым лестницам внутрь скалы, на которой была сооружена Цитадель, и прошагали мимо небольших комнат, в которых возле чаш с тлеющими углями грелись и играли в охмир стражники.

Меня вежливо, но решительно обыскали, прежде чем разрешили доступ в находившееся еще дальше и глубже другое охраняемое помещение.

В нем за столом сидела Рурик. Она поднялась, увидев меня.

В комнате рядом с нею находилось пятеро ортеанских охранников. Ромаре остановился в двери. Это было крошечное помещение, где не было возможности уединиться. За нами наблюдали прикрытые перепонками внимательные глаза.

– И что же, черт возьми, вы надеетесь от меня услышать? – выпалила я наконец.

Она прислонилась к стене и выдала знакомую мне улыбку. Я почувствовала большое желание ударить ее. Она дала мне понять, какие симпатии я все еще испытывала к ней.

– У меня есть одна удивительная идея… Далзиэлле большей частью уже сформулировала ее, но то, чего она не упомянула, прекрасно дополнили моя и ее дочери. – Она откинула свою черную гриву в сторону от повязки и самоуверенно посмотрела на меня. Мне вспомнилось, что сказала Сутафиори: выжечь клеймо и изгнать.

Стоя я чувствовала себя неуютно, поэтому села напротив нее.

– Сегодня вечером я отправлюсь, сказала она. – В порту стоит корабль, который доставит меня к Покинутому Побережью. А вы плывете к восточным островам?

– В седьмой день. Надеюсь, что застану «челнок».

– «Челнок». – Она повторила это слово, и оно странно слышалось из ее уст с ортеанским произношением. Это означает более далекое изгнание, чем мое.

– Я не сделала ничего, что лишало бы меня возможности вернуться. О, это некорректно с моей стороны, я знаю, – сказала я. – Да и почему я извиняюсь?

Она икнула. В ее облике не ощущалось никакого беспокойства, глаза оглядывали камеру, лишенную окон.

Почти про себя она сказала:

– Я бы хотела посмотреть на город.

– Я в это не верю, – сказала я. – Все время, когда мы ехали в Корбек, а затем в Ширия-Шенине и сейчас… Думаю, что не понимаю этого.

Мигательные перепонки прикрыли ее глаза, не имевшие белков, и те показались мне звериными, чужими и непостижимыми.

– Почему вы приплыли в Мелкати? – спросила я.

– Я хотела… не знаю.

– Мои ошибки вас не касаются. – Ее рука, темная, с ромбовидным рисунком, пробежала по пустому поясу. Она тряхнула головой. – Мне было бы проще справиться с таким послом, как Хакстон, Керри или этот врач Адаир.

– Скажите мне одно, – предложила я. – Вы приказали убить Канту Андрете или Бродин сказал правду?

– Бедняга Хараин… – Она подняла голову. – Разве не говорится, что истинным участником всех игр является случай? Это верно.

Тишину нарушали сухое покашливание Ромаре и негромкое постукивание фишек, доносившееся из угла, где вокруг чаши с углями сидели стражники.

– Почему вы хотели, чтобы я навестила вас?

– Я хотела знать, придете ли вы. Кристи, вы понимаете меня лучше, чем люди моей расы. Не угодно ли было Богине, чтобы обе мы родились не в том мире? Как вы думаете? – Она несмело улыбнулась. – Есть много миров, а вот этот – один из самых небольших. Однако это не столь важно; теперь я покидаю здесь все, и даже если вас опять направят сюда, мы больше не встретимся. Таким образом, я только хотела с вами попрощаться.

– Что вы будете делать?

Она удивилась.

– Я выжила с помощью рассудка, когда еще была аширен-амари; не пропаду и теперь.

Ромаре дал мне понять, что пора уходить. Я встала. Тут мне пришла в город мысль.

– Вы думали о Касабаарде?

– О городе Коричневой Башни? Не думаю, что там желали бы моего появления.

– Чародей не вмешивается во внутренние дела Южной земли. Во всяком случае, он меня в этом заверил.

– Посланница… – сказал от двери Ромаре.

– Я подумаю об этом. На Покинутом Побережье много городов, – сказала Рурик с печальной улыбкой. Я вспомнила, что она была готова уплыть вместе с бел-Олиньи. – Да пошлет вам Богиня безопасный путь, Кристи.

Я не могла оценить, несколько искренней была ортеанка. Затем меня снова провели тем же путем и снова обыскали. После всего этого я вышла из Цитадели на свежий воздух и солнечный свет. Это был последний раз, когда я видела амари Рурик Орландис.

Наступил шестой день.

– Я не жалею о том, что придется уехать, – сказала Родион. – Медуэнин – хорошая телестре, а Рилот будет хорошей кормилицей… Чувствуете?

Она взяла мою руку и положила ее пониже своих грудей. Я почувствовала, как подрагивала ее кожа. Это были движения, не имевшие ничего общего с теми, какие производит ребенок земного человека.

Она улыбнулась. Ее грива не была заплетена, и ветер забрасывал ей волосы на прикрытые перепонками глаза. Они были золотыми.

Когда мы выезжали из Таткаэра, она явно очень постаралась выглядеть похожей на представителей народа колдунов.

Мархацы пощипывали недалеко в стороне мох-траву. Здесь, в ложбине, мы пообедали, а теперь просто сидели. Под кривыми ярко-красными зику пышно цвели лазоревые цветы тысяч. День был жарким. Марик и Блейз спокойно разговаривали друг с другом, и я видела, как молодая женщина прикасалась к своим мечам, упоминая имя Телук.

– Я так никогда и не поблагодарила вас за телестре на рее Ай, – сказала Родион.

– Да тут не за что…

– Это спасло мне жизнь. А в Касабаарде… – Ее золотые глаза прояснились. – Не знаю точно, Кристи. Когда вы покидали Ширия-Шенин, мне более всего другого хотелось отправиться с вами. Я хотела путешествовать. Теперь, после риардха, у меня уже не будет больше такой возможности. И не знаю, хочу ли вообще покидать Южную землю.

– Ведь это только на один год.

– Да к тому же в хорошей компании, я знаю. Путешествовать – ненадежное занятие, – сказала она, – но, думаю, я вернусь, а также и вы. Я знаю. Мы встретимся в Таткаэре.

– Надеюсь.

Молодой говорящий с землей, ехавший со всей группой в Медуэнин, подошел к нам и сел на землю. От него исходило такое же веселое спокойствие, какое я наблюдала и у Телук.

– Рурик-амари также вернется, – медленно сказала Родион.

– Она снова придет, – мягко согласился говорящий с землей. – Пусть огонь Богини исцеляюще подействует на нее и изгонит из ее души тот другой огонь; она т'ан Родион, будет снова жить на земле.

– Я не это имела в виду. – Молодая женщина была упряма. На нас упала тень облака, которое западный ветер постепенно гнал в направлении римонской равнины. Когда снова показалось солнце, Родион продолжила: – Я слышала, как люди говорили, что сны о предыдущей жизни, что снятся вам, говорящим с землей, это ничто иное, как воспоминания. Воспоминания о людях, которые жили раньше, передаваемые из поколения в поколение точно так же, как была передана золотая кровь Рурик-амари. И больше ничего.

– У вас есть ощущение, что это так?

– Не знаю. Вот вы, – она перекатилась по цветам тысяч и снова посмотрела на меня, – у вас не бывает снов о предыдущей жизни, С'арант, у вас нет телестре, нет связи с землей… Что значит для вас Богиня?

– Не знаю, Родион.

Говорящий с землей сцепил друг с другом тонкие пальцы своих рук и зарыл когтистые большие пальцы ног в мох.

– Вы были представлены Богине, С'арант.

– Вы слышали об этом?

Он отрицательно покачал головой. На его бритую голову упала тень; над нами плыли облака.

– Это и так заметно.

Я сказала:

– Я все еще не знаю, что это означает.

– Я тоже не знаю, – сказала Родион, но вы так живете, люди из другого мира, и для меня это непривычно.

– Как же так: не иметь телестре… Нас называют безземельными, – сказал говорящий с землей, – потому что мы покидаем свою телестре и мы – единственные, кто это делает. В церкви нет телестре. Поскольку мы не имеем земли, она вся наша. Если у вас есть хотя бы небольшая ее часть, это означает, что на остальное вы не имеете никаких прав. Это то, что должно быть продемонстрировано человеку в изгнании: если не имеешь ничего, то это означат, что имеешь все.

Ору, как я заметила, пошел в сторону, а Марик была слишком занята разговором, чтобы это увидеть. Я извинилась и пошла ловить мархаца.

Я почувствовала облегчение, уйдя от беседы, смысла которой не понимала. Эта уверенность ортеанцев… Они не боялись смерти, потому что знали, что вернутся, они не боялись боли и болезней, потому что самоубийство не являлось для них грехом. Живая история и изношенная техника – парадокс Каррика V.

Я набросила поводья Ору на сук зику. Мархац опустил голову, слегка толкнул меня и фыркнул. Я погладила его вблизи рогов, на которые были надеты колпачки.

Блейз и Марик, все еще разговаривая, играли тем временем в охмир. Я смотрела на них, лежавших под кривым зику за доской для игры и думала о Кирриахе. Эта дикая равнина из снега и камня… а сейчас – поднимающаяся от жары дымка испарений над римонской равниной и аромат сидимаата, приносимый ветром.

Блейз посмотрел вверх, его лицо в красных и белых пятнах растянулось в улыбке. Он посмотрел открытыми глазами на солнце.

– Пора в дорогу. – Его сильные руки смели фишки в мешочек. Игра навсегда оставалась незаконченной. – Вы поедете с нами дальше, Кристи? Вы еще успеете вернуться до захода солнца.

«А Кирриах, кажется, был почти лучшим временем, – подумала я, – когда нас окружали безлюдная ледяная пустыня и холод, с которыми пришлось долго бороться, и не чувствовалось ни ортеанской, ни человеческой злобы».

– Да, – сказала я, – я поеду с вами.

– Не знаю, что я забыла, – прошептала Керри Томас, – но клянусь моей жизнью, что это что-то чрезвычайно важное.

– Ну что, тогда все в порядке? – Хакстон поднялся позади нас, не дожидаясь ответа. Длинная галерея была заполнена людьми; прощальная аудиенция могла начинаться.

Керри недовольно ерзала туда-сюда и одергивала свой мундир.

– О, господи, как я презираю официальную сторону нашей профессии!

– Я бы тоже вполне без нее обошелся.

– Во всяком случае, я не доверяю ортеанцам упаковывать мои кассеты с записанной информацией… – Она замолчала, когда Хакстон начал говорить прощальную речь, с трудом произнося имирианские слова.

Седьмой день оказался настолько загруженный работой, что у меня не нашлось времени, чтобы осознать, что мы уезжали. Восточный холм Мал'ис был освобожден до утреннего звона; я все упаковала с помощью Дэвида Мередита, который сейчас разговаривал с Эвален Керис-Андрете. После этого уже не оставалось времени ни на что иное кроме того, чтобы спешить в Цитадель.

– С тем же успехом они могли бы посадить «челнок» на одном из этих ближних островов, – добавила еще Керри. – Спаси нас боже, не дай судну утонуть.

– Это хороший корабль, и если не будет тайфуна, мы доплывем невредимыми.

– Это приятная мысль, – с иронией сказала она.

Джат «Лиадине („Южный ветер“) должен был доставить нас на восточные острова, потому что совершал долгое плавание до Саберона и Кутанка.

«Где же сейчас находится „Ханатра“? – спросила я себя. – И где теперь будет жить Герен? Плывет ли он все еще на запад, к тем островам, которые, если верить проведенному спутниками анализу, представляют собой остатки огромного континента?»

Я отбросила воспоминания и вышла вперед, чтобы поговорить с Сутафиори и принять от нее последние сообщения для руководства Доминиона.

У нас получилась официальная прощальная беседа, обогащенная своеобразием и мягким юмором, типичным для ортеанского менталитета. Далзиэлле Керис-Андрете обладала сложной простотой.

– Вероятно, это не последняя возможность, при которой мы видим друг друга, – наконец сказала она.

– Я тоже надеюсь, что это так, Т'Ан.

На ней было летнее одеяние из хирит-гойена, грива лежала на голове в форме даденийских косичек, на поясе висели узкие харуры. Ничто в ней не выдавало Т'Ан Сутаи-Телестре, даже затененные глаза.

– С'арант, – сказала она, – если ваши люди примут наши условия, то пусть сообщение об этом будет передано нам лично вами. Да пошлет вам Богиня безопасный путь.

Мы спустились от Цитадели вниз к скурраи-джасин, ждавшим нас на площади. Здесь были Хакстон и Дэвид Мередит, Элиоты, Керри и Адаир, Джон Лакалка и остальные. Солнечный свет сиял на куполе дома-колодца, отражался от белых стен телестре и камней, которыми был вымощен Путь Короны.

Остановившись, чтобы успела подойти Марик, я увидела Халтерна, ждавшего в последней карете, и подошла к нему.

Мы ехали по бурящему, чужому городу под ярким, усыпанном звездами небом, и жара отражалась от высоких стен.

– Мы живем в удивительное время. – Халтерн наблюдал за спешкой и суетой, когда мы двигались к порту. – Обитатели другого мира в Южной земле… Как я полагаю, вы понимаете, что это – величайшее событие с тех пор, как Керис основал телестре… С тех пор как погибла Золотая Империя?

– У вас постепенно произойдут изменения.

Я знала, что история о Земле распространятся до городов Радуги и до Покинутого Побережья, до неизвестных стран, находящихся по другую сторону Пустошей. Как будет выглядеть Каррик V через двадцать лет?

– Возьмите нас в качестве примера. Способ межзвездного передвижения известен нам в течение времени, которое меньше жизни одного поколения, а он уже способен разбросать нас в разные стороны; он слишком нов, он стал известен нам слишком рано. Но мы приспособимся. Нам с ним хорошо.

– О, да. – В его глазах можно было прочесть веселое лукавство. – В конечном итоге у нас будут отношения, подобные тому, что у нас зовутся «н'ри н'сут» – между Землей и нашим миром. Кристи, примут ли ваши люди наши условия?

– Ограниченный контакт? Думаю, что да.

«Но примут ли они их в действительности? Должна быть исследована ортеанская технология, – подумала я: – заброшенные руины, существующие еще остатки ее в Касабаарде и Кель Харантише. Как они классифицируют Каррик V, если такое исследование будет завершено?»

– Вот, например, Кель Харантиш, – сказала я намеренно не упомянула Касабаарде. Я знала, насколько сомнительной славой этот город пользовался в Южной земле.

– Народ колдунов, понимаю.

Скурраи-джасин съехала по склону холма и направилась в сторону набережной. Халтерн убрал рукой со лба редеющую гриву и посмотрел, прищурившись, на море. Я проследила за направлением его взгляда. «Лиадине» стояла на том месте, где ранее был пришвартован корабль бел-Олиньи.

Он сказал:

– Кем бы ни был тот, кто занимает трон Повелителя в изгнании, он представляет для нас зло… А, может быть, и для ваших людей, мышление которых столь тесно связано со Ста Тысячами. Это только одна часть игры. Но если народ колдунов умалит нас в ваших глазах…

– Вы знаете, что я не могу вам сказать, каким будет у нас решение. Но, думаю, они не поддадутся этим впечатлениям.

Он задумчиво кивнул.

Скурраи-джасин остановились теперь за конторой начальника порта, где стояло двухмачтовое судно с латинскими парусами: «Лиадине».

Оно ждало полуденного прилива.

– Вы знаете, что Сутафиори предоставляет вам возможность вернуться.

– Для этого, может быть, выберут кого-нибудь другого.

Он вылез из кареты и спустился со мной вниз.

– Но было бы, несомненно, разумнее послать кого-либо, то известен и кому доверяют, того, кто знает свое дело.

– Не означает ли это, что вы не испытываете желания еще раз пережить всю эту историю с кем-нибудь другим, после того как выдрессировали меня?

– Вы знаете, что это не… – Он не договорил и рассмеялся. Его бледные глаза были чисты, как стекло.

Он был незаметным и самым обычным ортеанцем, его было легко не заменить в толпе, и все-таки он мог воспитывать новых сотрудников для посольств Короны, сопровождать Т'Ан командующего при военных действиях, делать остроумные обобщения для инопланетных посланцах и о них. Я подумала, что Халтерн н'ри н'сут Бет'ру-элен являлся, пожалуй, самым замечательным ортеанцем, какого я встретила.

Марик склонилась через край своей скурраи-джасин.

– Кристи, мне будет вас недоставать. Вы еще прилетите?

– Я думаю…

Однако в действительности я думала о восточных островах и о том, как появляется «челнок» на фоне мутного неба, там, где омывают скалу теплые, не знающие приливов воды. Девяносто дней между Орте и Землей, между Орте и домом. Пора снова вернуться мыслями к Доминиону по окончании отсутствия, длившегося восемнадцать стандартных месяцев.

Я снова привыкну к ужасной спешке, я это знаю. Привыкну к головным болям, к запахам промышленных предприятий, к оглушительному шуму в пустом, однотонном небе, к теплым квартирам, хорошей пище, мягким постелям, ко всем благам техники.

Пришло время преодолеть это первое желание – остаться дома. Время, чтобы заняться амари Рурик Орландис, ее способом видения вещей. После этого я смогу прийти к решению.

– Я думаю, – сказала я, – что иногда нужно уйти, чтобы вернуться.

Хакстон крикнул что-то с лестницы в сторону доков, где группа собиралась подняться на борт. Я видела, что рядом с ним ждал Дэвил Мередит.

Я обняла Халтерна и Марик и пошла к остальным жителям другого мира, на борт «Лиадине». Солнечный свет блестел на грязной воде гавани.

До меня доходили шум и запахи Таткаэра. Город ослепительно белел под звездой Каррика.

Звонили полуденные колокола.