Текст книги "Островитяне"

Глава 23
Особая ночь
Загадать желание на самой большой и яркой звезде

Июль сменился августом. Дни и ночи стояли жаркие, влажные. Даже в тени было не спрятаться от температуры под сорок. Днем мы плавали в бассейне в «Хейлер-Хаусе» или выходили в океан на катере Лоуви. Мне ужасно нравилось на воде.

Мы с Мейсоном и Лоуви сдружились крепче прежнего. Один начинал фразу, другой заканчивал. У нас сложилась своя стая, четвертым в ней был Живчик. Иногда мы называли себя тремя мушкетерами. А еще писарями – из-за наших журналов. Мейсону нравилось название «Водяные крысы» – так нас назвал Устричник Олли. Я придумал название «Койоты», но потом мы решили, что Живчик обидится, если его снова примут за койота. Лоуви сказала – подождем, пока не придумаем совершенно замечательное название… и самое подходящее.

– Услышим – сразу поймем, – заявила она.

Мы сидели на деревянных складных креслах на террасе перед Природоохранным центром. У нас там был любимый стол – рядом с полкой, которую специально поставили в центре, чтобы мы складывали туда свои находки. Тут по лестнице неожиданно поднялись Джуди, Алисия, Хани и тетя Лоуви Сисси.

– Привет, ребятки! – поздоровалась Джуди, махнув нам рукой. Ее голубые глаза блестели. – У нас новости.

Мы испуганно переглянулись. Что мы еще такое натворили?

Джуди рассмеялась:

– Новости хорошие. Ваши исправительные работы закончились!

Лоуви скривилась, зато мы с Мейсоном дали друг другу пять.

Алисия добавила:

– Мы очень довольны тем, как вы помогли нашему отряду этим летом. Просто молодцы. – Она посмотрела на Хани. – И думаю, вы должны как следует поблагодарить мисс Хелен за то, чему она вас научила за эти полтора месяца.

– Спасибо! – выкрикнули мы хором и захлопали. А я даже крикнул «Ура!».

Хани так и засияла. Выглядела она не хуже прежнего: загорелая, подтянутая, собранная. Я рассмеялся, вспомнив слова Хани, что нам полезно играть на улице. Видимо, ей оказалось полезно вставать спозаранку каждое утро.

– А можно мы и дальше будем вам помогать? – встревоженно спросила Лоуви.

– Ну конечно. Кстати… – Алисия повернулась к Джуди.

Джуди шагнула вперед. В руке у нее был холщовый мешок.

– Мы только что назначили вас первыми членами «Детского черепашьего отряда» острова Дьюис. – Она выдала каждому из нас кепку с логотипом «Черепашьего отряда» острова Дьюис. – Кепки особенные. Посмотрите на название.

Мы посмотрели, что написано на наших синих кепках. Крупные буквы складывались в слова: «РАССВЕТНЫЙ ПАТРУЛЬ».

Мы тут же натянули кепки и одобрительно посмотрели друг на друга.

Хани повернулась к нам.

– Я согласна выходить в патруль до конца сезона. Что скажете?

Лоуви запрыгала и захлопала в ладоши:

– Да!

Мы с Мейсоном переглянулись и кивнули:

– Ладно.

– Рада это слышать, – сказала Джуди. – Мамы-черепахи уже уплыли, но детенышам еще предстоит родиться. На берегу еще много что произойдет. Кстати, на этой неделе в одном из гнезд должны вылупиться черепашата.

– А следующее за ним на очереди – твое! – сказала Алисия, глядя на Лоуви. – То самое, которое вы так доблестно защищали.

Прошло несколько дней. Мы с Хани как раз доели мой любимый ужин – жареную рыбу и свежую капусту. Хани сидела в своем синем кресле, положив ноги на скамеечку, и читала. Я тоже читал, лежа на диване, на ногах у меня устроился Живчик.

Я успел перечитать почти все книги с папиной полки. Сейчас я был примерно на середине «Топора». Мне казалось, что у нас много общего с тринадцатилетним героем книги – Брайаном Робсоном. Их самолет потерпел крушение в глухой местности, и ему пришлось выживать самостоятельно, а был у него только топор.

Я посмотрел в потолок и подумал: а случись такое со мной, смог бы я выжить? Когда я сюда приехал в начале лета, не выжил бы точно. Но с тех пор я многое узнал про животных и растения, про океан и сушу. Да и про себя самого тоже. Я подумал, что, может, я бы как-то и справился.

Зазвонил телефон, мы с Хани оба вскинули головы. Я пошел было отвечать, но Хани меня остановила:

– Я возьму. Я, кажется, знаю, в чем дело.

Я пристально следил за ее движениями, за выражением лица – она повторяла:

– Ага… ага… да, конечно.

Повесила трубку – глаза ее блестели.

– Собирай рюкзак, Джейк! Похоже, сегодня вылупляются.

Живчик почувствовал наше волнение, залаял, вскочил.

– Живчика не берем, – твердо сказала Хани. – У гнезда никаких собак.

– Но это же и его гнездо! В смысле, он нашел нас у этого гнезда.

– Правило строгое. Никаких исключений.

– Прости, малыш, – сказал я своему псу – он бросил на меня доверчивый взгляд, и мне стало стыдно. Я дал Живчику косточку в утешение, а потом мы пошли к двери.

Хани гнала электромобиль по проселочным дорогам, и через несколько минут мы уже оказались на берегу. Когда речь шла о черепахах, Хани умела быть очень шустрой.

– Повезло нам, – сказала она, останавливаясь. – Полная луна!

Луна светила ярко, освещая пляж, точно сцену в театре. Хани дала мне особый фонарик с красным стеклом.

– Это твое специальное снаряжение. Свет у него красный, не желтый. Только такой и можно включать, когда вылупляются черепашки. От желтого они могут запутаться. Инстинкт велит им двигаться к самому яркому источнику света. В дикой природе это свет луны и звезд над морем.

Хани подала мне шезлонг.

– Но с появлением электричества все изменилось. Ведь теперь свет исходит и из домов, и от уличных фонарей. Выбравшись из гнезда, черепашки видят желтый свет, а они же еще совсем крошечные, вот и ползут не к океану, а на улицы. А там их ждет верная смерть. – Хани подхватила мешок с оборудованием. – То же самое и со светом фонариков. Вот почему тем, кто живет у берега, важно выключать свет, а нам – пользоваться только красными фонариками. – Она еще раз посмотрела на полную луну. – Впрочем, сегодня луна светит ярко, обойдемся и без фонариков. Глаза скоро привыкнут. – Она закинула мешок на плечо. – Сюда, Джейк, – добавила она и повела меня по тропинке на берег.

Казалось, что песок на тропинке так и светится под луной. Хани оказалась права. Глаза мои скоро начали различать вдалеке очертания и фигуры. Когда мы вышли на берег, я увидел, что Джуди с Алисией уже у гнезда. Они мигали нам красными фонарями, чтобы мы видели, куда идти.

Хани поставила свой шезлонг, потом направилась к гнезду.

– Мы очень переживаем за это гнездо, – сказала она мне. – Поскольку его разорил койот и пришлось переместить яйца, нужно приготовиться к тому, что черепашки не вылупятся вовсе.

– Ясно. – Я подумал, как в этом случае расстроится Лоуви.

Хани наклонилась, рассмотрела гнездо, а потом повернулась ко мне. Глаза ее сияли как звезды.

– Началось, Джейк.

Я почувствовал, как сердце забилось сильнее, сел на корточки, чтобы посмотреть поближе. Но видел только песок.

– Ничего не вижу.

– Смотри внимательнее. Видишь, что он слегка проваливается?

– Да.

– Это знак, что черепашки уже вылупились и вот-вот вылезут.

– То есть они все-таки родятся?

– Обязательно.

Я страшно обрадовался. Поскорее бы рассказать Лоуви!

Хани заговорила совсем тихо:

– Все детеныши в гнезде разбивают скорлупу одновременно. Те, что сверху, раскапывают песок, те, что снизу, отталкивают его – и так они поднимаются вверх, как на лифте.

Я представил себе крошечных черепашек, набившихся в лифт, идущий вверх. На какой вам этаж, господа?

– Выбравшись к самой поверхности, – продолжала Хани, – маленькие черепашки проводят там несколько дней, за это время у них затвердевает панцирь. Там они сейчас и сидят. И даже слышат нас.

– Все сидят внутри? А чего не вылезают?

– Ждут, когда песок остынет. Это для них главный знак. Инстинкт подсказывает им самый подходящий момент, когда можно двинуться домой, к океану. Как именно выглядит эта подсказка, мы не знаем.

– Но мы же этого дождемся, да?

– Обязательно. И будем их охранять на пути к океану.

– От крабов-призраков, – свирепо сказал я.

Хани рассмеялась.

– Верно. У нас, любительниц черепах, есть такая поговорка: хороший краб-призрак – мертвый краб-призрак. Назначаю тебя ответственным за крабов. Не подпускай их.

Хани раскрыла свой шезлонг.

– Ну, давай сядем и будем ждать появления черепашек. Вряд ли это произойдет скоро, так что устраивайся поудобнее. Понадобится еще спрей от комаров – говори.

– Джейк! – По берегу неслась Лоуви, под мышкой – свернутое пляжное полотенце. За ней мчался Мейсон, тоже с полотенцем.

– Что мы пропустили? – спросила она, задыхаясь.

– Они вылупляются!

Лоуви пискнула и бросилась к гнезду.

– То есть их вылупится ровно восемьдесят две штуки? – уточнил Мейсон, вглядываясь в гнездо.

– Этого я не знаю. Но некоторые вылупятся точно. – Я указал на вмятину. – Погодите-ка. Тут что-то изменилось. – Я повернулся через плечо. – Хани! Из гнезда что-то торчит!

Все три женщины с удивленным бормотанием вскочили с мест и подошли посмотреть.

– Ага, ласта! – воскликнула Хани.

– Прямо сейчас полезут? – спросил Мейсон, крепко сцепив руки.

– Уже скоро, – ответила Джуди. – Ждать, когда черепашки вылезут из гнезда, – все равно что ждать рождения младенца. Бывает быстро. Бывает очень долго. Вы усаживайтесь поудобнее. Знаете же, пока смотришь на чайник, он никогда не закипит.

Мы с Мейсоном и Лоуви расстелили полотенца неподалеку от гнезда. Время тянулось медленно, мы всё ждали и ждали. Без дела не сидели одни комары – они пытались нас съесть.

– А можно умереть от комариных укусов? – жаловался я, прихлопывая на предплечье очередного кровососа.

– А ты бы надел рубашку с длинным рукавом. Я что, ничему тебя не научила? – поддела меня Лоуви.

– Выдай нам какой-нибудь интересный факт, – попросил я Мейсона. Меня уже доконали.

Мейсон почесал в затылке.

– А ты знаешь, что название головастой черепахи происходит от ее большой головы?

– Да! – простонал я. – Это каждый дурак знает!

Мейсон подумал.

– А ты знаешь, что у морских черепах есть собственные приборы джи-пи-эс?

Я посмотрел на него.

– Нет. Что, правда?

– Ага. Они ориентируются по магнитному полю Земли.

– Во, это прикольный факт, – согласился я.

– Кстати, о черепахах: чего они так медленно? Ты как думаешь, у них там все в порядке? – спросил Мейсон.

– Хани сказала, что это дело долгое.

Мейсон вытащил телефон из рюкзака.

– Ребеночек уже совсем скоро родится. Я должен следить за мамой. У меня тут написан план на случай экстренной ситуации. – Он начал прокручивать экран.

Лоуви продолжала закапывать ноги в песок, пользуясь вместо лопаты большой раковиной.

Шли часы, луна поднималась все выше. Стояла у нас почти над головами. Мейсон то и дело смотрел в телефон. Свет от экрана озарял его лицо. Брови у него были озабоченно сдвинуты.

Подошла Джуди, подала Мейсону красный стикер.

– Эй, приятель, тут у нас черепашки. Залепи экран. Или выключи телефон.

– Спасибо, но я, наверное, пойду домой. Очень обидно, но уже поздно, а мама там одна, – сказал Мейсон.

Джуди улыбнулась.

– У нее тоже скоро детеныш вылупится, да?

Мейсон фыркнул:

– Верно. Но уж больно все долго, как и с черепашками. Надо идти. Простите, народ.

– Хорошее дело – доверять своим инстинктам, как вот морские черепахи, – заметила Хани. – Она поднялась с шезлонга. – Давай довезу тебя до дому. – Она посмотрела на нас с Лоуви. – А вы оставайтесь на посту, ладно?

Хани переговорила с подругами, а потом они с Мейсоном зашагали прочь по берегу. Мы смотрели им вслед, пока силуэты не скрылись в темноте.

Я нажал кнопку на наручных часах, посмотрел время – на экране высветилось 23:32. Я зевнул. Мне еще не приходилось бывать на берегу так поздно вечером.

Лоуви вытянула ноги на полотенце, оперлась на локти.

– Джейк? – Она не сводила глаз с миллионов звезд у нас над головами.

– Да, – ответил я и тоже вытянул ноги.

– Я не хочу, чтобы это лето заканчивалось, – грустно произнесла Лоуви.

Мы смотрели, как на фоне луны лениво проплывают легкие облака.

– Я тоже. – Я зарылся пальцами ног в песок. – Я даже не знаю, где окажусь, когда оно закончится. Мама позвонила и сказала, что из-за папиной раны пока ничего не понятно.

– Может, ты здесь останешься? – спросила она с надеждой.

Я покачал головой.

– Вряд ли. Скорее всего, поеду обратно в Нью-Джерси. Пойду в седьмой класс. То есть опять в новую школу – в старшую.

– Нервничаешь?

– Немного. Впрочем, я уже привык быть новеньким. – Я набрал горсть песка, он медленно высыпался сквозь пальцы. – Говорят, там большие домашние задания. С другой стороны, приятно будет увидеть старых друзей. Странное дело – я все лето вообще про них не думал.

Лоуви ничего не сказала.

Я нашел в песке перламутровую ракушку, отдал ее Лоуви.

– Вы с Мейсоном теперь мои самые лучшие друзья.

Лоуви бережно взяла ракушку в руку, потом откинулась на полотенце, посмотрела на звезды.

– А вы – мои лучшие друзья.

Глаза ее блестели в свете луны. Я откинулся на полотенце. Мы лежали рядом и смотрели на миллиарды звезд, мерцавших в ночном небе.

– Вон, гляди! – Лоуви показала на одну из звезд. Она была больше и ярче остальных. – На нее можно загадать желание.

– Это Полярная звезда, – уточнил я. – Видишь? Она образует конец ручки Малого Ковша. Папа меня научил, что если найти Большой Ковш, то найдешь и Полярную звезду. – Я повернулся, посмотрел на Лоуви, но видел только ее профиль. – И потом, ведь, кажется, желание загадывают на первой звезде, которую увидят вечером?

– Здесь, на острове, видны сразу все звезды. Так что можно загадать желание на самой большой и яркой звезде. – Лоуви погладила свою толстую косу. А потом тихо спросила: – Джейк, ты какое загадаешь?

Я посмотрел на красный огонек самолета, мигавший вдалеке.

– Я бы хотел быть на этом самолете и лететь к папе. – Я повернулся к Лоуви. – А ты? Какое у тебя желание?

Она не ответила. Слышен был лишь ритмичный гул волн, накатывавшихся на берег.

Лоуви села, отряхнула песок.

– Да ну его. Только мелкие загадывают желания на звездах.

Я не мог понять, почему у нее так резко изменилось настроение.

– Джейк, – сказала Лоуви, вглядываясь в темноту, – кто-то идет.

Я вскочил и увидел, что от подмостков к нам движется знакомая фигура.

– Хани!

Джуди и Алисия включили фонарики, замахали ими.

Подошла Хани – дыхание у нее сбилось.

– Я что-то пропустила?

– Нет. Разве что укусы комаров и муравьев, – сказала, засмеявшись, Алисия.

Хани подошла к гнезду, присела.

– Ну не знаю, – произнесла она нараспев. – Котел кипит. Готовьтесь – сейчас выплеснется!

Мы все вскочили и поспешно стали убирать полотенца и шезлонги с дороги к океану.

Мы с Лоуви встали на колени у гнезда, плечом к плечу. Я не мог оторвать от него глаз. Круг на песке постоянно расширялся, он напоминал огромное печенье с шоколадной крошкой – из него повсюду торчали темные бугорки. Едва дыша, мы смотрели, как первый черепашонок – темно-коричневый, сантиметров пять в длину – вытащил наружу ласты, а потом выбрался из гнезда. И тут же двинулся, загребая песок, прямо к океану.

– Какой чудный, – восторженно прошептала Лоуви.

– Смотри на черепаший мини-след, – сказал я с усмешкой. Он был совсем крошечным в сравнении с полуметровой колеей, которую оставляют за собой взрослые морские черепахи.

– Разведчик, – пояснила Хани. – Скоро и остальные за ним.

И вот коричневые бугорки так и полезли наружу, как будто что-то выталкивало их изнутри. А потом бугорки стали превращаться в ласты и головки – десятки черепашат одновременно вылезали из гнезда.

Джуди вытащила из песка один из колышков – он преграждал путь.

– Ура! Вон они, пошли!

Действительно пошли! Крошечные бурые черепашата пихались, вылезали наружу, наползали друг на друга. Их было очень много. Они будто очумели – толкались, махали ластами. Им ужасно хотелось поскорее попасть в океан, где они проведут всю свою жизнь. И нужно было спешить, чтобы добраться туда живыми.

– Смотрите, пошли! – крикнул я.

Трудно было представить себе, что эти крохи вырастут большими и будут весить сто с лишним килограммов.

– Спешите домой, малыши! – выкрикнула Лоуви. Я видел, что она просто счастлива, ведь это черепашки из ее гнезда. Очень было обидно, что Мейсон все это пропустил.

Когда последний детеныш выбрался наружу, мы поднялись и стали охранять черепашек, которые ползли по берегу. Берег освещала луна, и нам были видны без малого восемьдесят черепашьих следов, пересекавшихся на гладком песке. Все для них оказывалось препятствиями: отпечатки человеческих ног, куски дерева, нанос, – но остановить их было невозможно.

– Никогда не сдавайтесь. Только вперед! – выкрикнул я от волнения.

Приблизившись к воде, черепашки рассредоточились по берегу. Издалека они казались черными камушками на мокром песке. Мы шли рядом, следя, чтобы их не тронули крабы-призраки.

Мы медленно продвигались к полосе прибоя, наблюдая за каждым шагом маленьких черепах. А потом первые черепашки нырнули в воду и сразу же скрылись в темноте.

– Куда они? – спросил я у Хани.

– Им теперь три дня плыть без остановки, пока они не доберутся до Мексиканского залива, где в огромном количестве растут водоросли, которые называются саргассум. – Хани посторонилась, чтобы пропустить двух черепашек: они оказались у самых ее ног.

– А маму свою они уже никогда не увидят?

– Никогда, – подтвердила Хани ласково. Я знал: она услышала в моем голосе, что я тоскую по своей маме. – Черепашки помогают друг другу, пока они в гнезде. А попав в океан, становятся пловцами-одиночками. Вести их будут инстинкт и удача.

– До свидания! – крикнул я. – И удачи вам!

Я почувствовал, как рука Хани скользнула по моему плечу.

– У меня всегда щемит сердце, когда приходит время расставаться.

– Моя мама говорит, что до зарослей саргассума доберутся немногие, только те, которым очень сильно повезет, – сказала Лоуви и встала рядом с нами у кромки воды.

– Верно, – подтвердила Хани. – Но каждая вылупившаяся сегодня самочка, которой удастся выжить и стать взрослой, вернется сюда и тоже отложит яйца. Произойдет это через двадцать девять лет. – Она сжала нам плечи. – Я, может, уже не успею с ней поздороваться. А вот вы – да.

Мы стояли у кромки воды до тех пор, пока последний черепашонок не нырнул в воду – уже начался отлив. По воде бежали полоски лунного света – как будто для черепашек проложили по океану золотую дорогу.

Я подумал: все они ушли. Покинули остров, уплыли в новую жизнь.

Скоро придет время и мне покинуть остров.

Глава 24
Волшебство полной луны
Мы все вместе!

Шорох волн потонул в рокоте подлетавшего вертолета. Я поднял голову – бело-голубая машина прошла низко, прямо у нас над головами.

Джуди прищурилась – в лицо ей летел песок.

– Медицинский вертолет!

– Ребята, в тележку! Живо! – скомандовала Хани.

Мы проворно, как черепашки, понеслись собирать полотенца, шезлонги, рюкзаки. А потом заспешили по теплому песку к подмосткам.

– Ночью вертолет прилетает, только если нужно кого-то эвакуировать в больницу, – сказала Хани.

И посмотрела на меня. Я понял, что мы думаем об одном человеке: миссис Симмонс.

Хани вела тележку сквозь ночь. Та же луна, что освещала берег, показывала нам дорогу. Мы не стали сворачивать к «Птичьему Гнезду». Хани поехала прямиком к пожарной станции.

Мы с Лоуви сидели сзади и держались как можно крепче. Винт вертолета рассекал воздух – машина садилась. Рокот стоял оглушительный, даже было страшно. Мы выскочили из электромобиля и помчались навстречу врачам, которые вылезли из вертолета. Одновременно подъехали на электромобилях еще несколько соседей.

– Как удивительно видеть вас в такой час, – заметил Пожарник Рэнд.

– Черепашки вылупились, – коротко ответила Хани. – Тесса, да?

– Да, но все хорошо. Ребенок родился!

– Надо же! – хором ахнули Лоуви и Хани.

– Ух ты, – сказал я. – Инстинкт Мейсона не подвел.

– Все в порядке?

– Да, все вроде бы хорошо, но решено отправить маму с ребенком в больницу на осмотр. Малышка Симмонс чуть-чуть поторопилась. И ваш друг Мейсон показал себя героем. Увидев, что маме нехорошо, он позвонил твоей тете Сисси, – Рэнд обращался к Лоуви. – Она тут же примчалась и приняла роды. Мейсон позвонил на пожарную станцию, мы вызвали вертолет. Их отвезут в больницу по воздуху.

– Да, Мейсон проявил исключительную рассудительность, – заметила Хани. – Он просто молодец.

Что, правда? Я бы в таких обстоятельствах вряд ли ее проявил.

– А вот и они! – сказал Пожарник Рэнд и помахал нам на прощание.

Лоуви схватила меня за руку; прямо у нас на глазах миссис Симмонс подвезли на носилках к вертолету. Дочку она прижимала к груди. Мейсон шел следом. Он не повернулся, не помахал нам. Не отрывал глаз от мамы. Когда все дошли до вертолета, миссис Симмонс и девочку подняли на борт.

А потом Мейсона усадили на пассажирское сиденье вертолета. Мы с Лоуви переглянулись, открыв рты.

– Мейсон! – заорали мы с Лоуви, пытаясь перекричать гул двигателя и лопастей винта.

Мейсон повернулся к нам. Мы изо всех сил махали руками. Мейсон улыбнулся от уха до уха – улыбка показалась нам ярче света луны и звезд.

– Черепашки родились! – крикнула ему Лоуви.

– Что?! – ответил он одними губами и покачал головой.

– Че-ре-паш-ки ро-ди-лись! – выкрикнули мы хором.

Мейсон показал нам два больших пальца и полез в вертолет.

Дверь захлопнулась, но мы продолжали махать, пока полозья вертолета не оторвались от земли. Он поднялся выше деревьев, полетел в направлении Чарлстона.

Когда гул двигателя затих, я не выдержал и громко зевнул. Понял, что на события этой ночи ушли все мои силы.

Зевнула и Лоуви.

– Пора домой, – сказала Хани. – Хватит вам на одну ночь приключений.

Мы со всеми попрощались. Лоуви поехала домой с тетей. Хани прижала меня к себе, и мы зашагали к тележке.

– Ну надо же! – сказала она. – В одну ночь на острове родились и черепашки, и новая девочка! – Хани радостно и недоверчиво покачала головой. – Видимо, это волшебство полной луны.

Дорогой папа!

Ну и ночь! Сперва в первом гнезде, которое я видел, родились черепашата. Его обнаружила Лоуви, а потом мы его спасли. Так что оно особенное. Похоже, что из семидесяти шести черепашат почти все добрались до океана. Лоуви сказала, что гнездо прямо кипело, как чайник.

А потом у мамы Мейсона родилась девочка. Прямо дома! Вот такой сюрприз. Самое интересное – потом на остров прилетел вертолет, чтобы доставить маму с ребенком в больницу. И Мейсон полетел с ними! Мне очень за-видно!

Хани сказала, это настоящее волшебство, что черепашата и девочка родились в одну и ту же ночь. Мне вообще кажется, что на острове много всего волшебного.

Возвращайся домой скорее.

Ха! Только что понял, что назвал «домом» остров. Мне правда тут очень нравится. Как нравилось и тебе.

Люблю тебя!

Твой сын

Джейк

Мейсон вернулся на остров через три дня – как раз успел к осмотру черепашьего гнезда. Мы все надели футболки «Черепашьего отряда» и наши форменные кепки. Пока мы шагали по теплому песку в сторону гнезда, Лоуви рассказала Мейсону обо всем, что произошло в ту памятную ночь.

– Готовы к первому в своей жизни осмотру? – спросила Хани, когда мы дошли до места.

– А чего искать в гнезде, если черепашки уже вылупились? – недоумевал Мейсон.

Мы с Лоуви фыркнули. Мейсону обязательно нужно в точности знать, что происходит.

– Нужно пересчитать проклюнувшиеся и непроклюнувшиеся яйца – понять, какое между ними соотношение, – пояснила Хани. – Джейк, принеси палки из моей сумки. Будешь записывать цифры. Помнишь как?

– Так точно.

Хани надела резиновые перчатки, чтобы не заразить яйца микробами, и принялась раскапывать песок, из которого раньше вылезли черепашки. Несколько прохожих остановились посмотреть, а мы с Мейсоном и Лоуви пододвинулись к ней поближе. Хани доставала из гнезда пригоршни яичных скорлупок, складывала их в кучку.

– Ух ты! Смотрите! – Она вытащила руку из дыры, показала нам маленькое яйцо неправильной формы. – Вот это не сформировалось до конца. Там еще есть такие. Они не выжили.

– Ну вот, – расстроенно протянула Лоуви.

Хани засунула правую руку в гнездо, вытащила еще два яйца. Их положила отдельно. В другую кучку собрала скорлупки – те, из которых вылезли черепашки. Одну скорлупку она дала нам потрогать.

Мейсон потер ее пальцами.

– Кожаная на ощупь.

Я записывал, сколько и чего Хани достала из гнезда, по категориям.

Когда Хани засунула руку в гнездо в очередной раз, глаза у нее расширились.

– Лоуви! Давай ведро!

Лоуви тут же сбегала за красным ведром, поставила его возле гнезда.

Теперь у нас у всех глаза стали круглыми от удивления.

Хани повернулась к Мейсону и сказала:

– Похоже, ты пропустил не все самое интересное. Смотри, и тебе улыбнулась удача.

Ловким и аккуратным движением Хани вытащила руку из гнезда.

– Вот, черепашка нашлась!

В руке она держала залепленного песком крошечного черепашонка. Он отчаянно размахивал ластами – очень ему хотелось бежать к океану. При свете дня его удалось рассмотреть лучше, чем предыдущих – ночью. Это была крошечная копия взрослой черепахи – и панцирь на месте, и все остальное.

Мы придвинулись, чтобы его разглядеть.

– Черепашонок! – воскликнула Лоуви.

– А можно мне его подержать? – спросил Мейсон.

– Ни в коем случае. На это нужно официальное разрешение. И тебе это прекрасно известно. – Хани посадила черепашонка в красное пластмассовое ведро. – Редко нам удается найти при осмотре живую черепашку. Это всегда большая радость.

Она запустила руку в гнездо. Брови взлетели вверх.

– Еще один!

– А почему они не вылезли с остальными? – поинтересовался Мейсон.

– Либо застряли и не могли выбраться, либо вылупились позднее. – Хани посадила и второго в ведро. – Если бы мы их не нашли, трудно сказать, что бы с ними сталось. А вот и еще один.

При виде каждого черепашонка Лоуви взвизгивала и хлопала в ладоши.

Я подвел итог: три непроклюнувшихся яйца, скорлупа от еще семидесяти шести.

– Плюс еще трое – всего получается восемьдесят два, – сказала Хани. – Именно столько яиц мы сюда и переместили. Учитывая, чего им пришлось натерпеться, это очень, очень хороший результат.

– Операция «Койот» прошла успешно, – похвалился я.

– Ну это преувеличение, – возразил Мейсон. – Хотя в результате мы поймали собаку.

– Да, а вот койотов-то и не было! – ответил я, и мы все покатились со смеху.

А в ведре отчаянно барахтались три крошечных, перемазанных в песке черепашки.

– Они явно хотят в океан, – сказала Лоуви.

– Да, пора отправлять их навстречу будущей судьбе, – подтвердила Хани. – Она сбросила скорлупу обратно в гнездо, присыпала песком. Посмотрела в сторону океана. – Сейчас отлив. Самое подходящее время. Мейсон, поскольку ты у нас теперь старший брат, ты и донесешь ведро до океана.

Лоуви шла рядом с Мейсоном и страшно переживала.

– Осторожнее, не урони.

Хани остановила нас метрах в трех от воды. Встала рядом с Мейсоном.

– Давай, аккуратно переверни ведро, выпусти их.

– А может, лучше отпустить их прямо в воду? – предложил он.

– Важно, чтобы они немножко проползли по пляжу и запомнили его. Тогда самки, когда вырастут, вернутся сюда откладывать яйца. Это называется импринтинг.

Мейсон с серьезным видом перевернул ведро. Три черепашки выпали на песок. И тут же двинулись в сторону океана.

– Ура, пошли! – крикнул Мейсон.

– Такие лапочки! – воскликнула Лоуви. Мы с Мейсоном переглянулись. У Лоуви все животные – лапочки.

Мы шли за черепашками и скоро поняли, что у одной из них что-то не так с передним плавником. Вместо того чтобы идти прямо, она ходила кругами. Я хотел помочь, но Хани сказала не вмешиваться.

– Погоди немного. Приспособится.

Тяжело было смотреть, как мучается бедная черепашка. Но Хани оказалась права. В результате она приноровилась и зашагала в нужную сторону. Пусть ласта у нее и была не в порядке, инстинкт от этого не ослаб. Она изо всех сил стремилась к океану.

Первые двое добрались до кромки прибоя. А оказавшись в соленой воде, тут же поплыли, работая ластами даже сильнее прежнего.

– Инстинкт ныряния, – пояснила Хани. – Ему больше ста миллионов лет. Вот они комично ковыляют по песку. А через миг уже плывут.

Я ткнул Мейсона локтем под ребра.

– И никакого тебе инструктора.

Он рассмеялся, покачал головой:

– Точно.

Последняя черепашка наконец-то добралась до воды. Но в тот самый миг, когда она коснулась ее ластами, пришла большая волна, перевернула бедняжку, отбросила обратно.

– Ой, ну вот, – расстроился Мейсон, а стоявшая рядом Лоуви вздохнула.

– Эта малышка вряд ли выживет, – сказала Лоуви.

– Ты сможешь, – обратился я к черепашке.

Она поднялась, снова пошла к воде. Слабенькая ласта закапывалась в песок, но все же помогала продвигаться вперед. Набежала новая волна, но на сей раз черепашка была к этому готова. Ласты, в том числе и малоподвижная, стремительно и упорно заработали, увлекая ее на глубину.

Я не мог не подумать про папу. У него теперь нет ноги. Передвигаться ему будет трудно. Но черепашка же справилась? Справится и он. У моего папы тоже сильные инстинкты.

Я зашел по колено в воду, следя за черепашкой. Мейсон и Лоуви шли рядом. Плескались волны, шорты у нас промокли, но нам было все равно. Мы не отрывали глаз от трех крошечных бугорков, едва заметных на поверхности воды. Следили, как они исчезают вдали.

– Удачи вам, чуваки! – крикнул Мейсон.

– Мейсон! – сказала Лоуви и удивленно подняла брови. – Ты вошел в океан! Не бросил нас!

– Да! – выкрикнул Мейсон, который явно и сам удивился. А потом победоносно вскинул руки. – Я вошел в океан!

Я положил одну руку на плечо Мейсону, другую – на плечо Лоуви.

– Мы вошли в океан. Все вместе!