Текст книги "Два завоевателя"

Пол крепче обнял ее, принялся целовать в подрагивающие губы, в щеки, по которым лились слезы.

– Я ни о чем не жалею, – он зашептал ей на ухо. – Особенно после того, как меня занесло в твою постель, Мелисендра. Мне так больно, что я причинил тебе горе. Прости, я так напугал тебя. Я вовсе не хотел этого и каюсь, но я рад, что так случилось. Я так счастлив… Я жажду повторить это, когда ты сама этого захочешь, когда, может, и меня полюбишь.

Женщина посмотрела ему в глаза.

– Я вовсе не жалею. Поверь… Пусть даже он хотел унизить меня подобным образом. Я всегда отказывалась, когда леди Джерана хотела послать меня к другому. Отказалась, когда она хотела выдать меня за какого-нибудь знатного вассала дома Рафаэля. Это было бы еще хуже. Бард плохо ко мне относился, со временем совсем стал считать дрянью, но я уже привыкла и перестала бояться. Знаешь, не было больше страха, а вот с другим да все сначала? Ох, ужас!.. Но с тобой получилось совсем иначе. – Она вдруг улыбнулась, пожала плечиками, как бы удивляясь себе – зачем я улыбаюсь?

Сердце у Пола сжалось от радости и боли. И все равно ему припомнилась их первая встреча, когда Мелисендра пришла за Эрлендом. Та улыбка навсегда запечатлелась в его душе.

– Я благодарна тебе, а ведь я даже не знаю, как тебя зовут.

Одной рукой он потушил лампу, другой покрепче обнял Мелисендру, осторожно опустил ее на постель.

– Мне так хочется, чтобы ты еще раз поблагодарила меня.

Он почувствовал, как Мелисендра удивленно вздохнула, потом поцеловала его. Этот призыв воспламенял.

– Я притерпелась к Барду, – сказала она дрогнувшим голосом и сильно, откровенно прижалась к Полу, – но теперь, после знакомства с тобой, я его ненавижу, а тебе и сейчас благодарна.

– Но мне хочется что-то повесомее, чем просто благодарность, – он удивлялся тому, что говорит, но и остановиться уже не мог. – Я бы хотел, чтобы ты полюбила меня, Мелисендра.

Она вздрогнула, часто задышала:

– Боюсь, что не знаю, что это такое, но если я когда-нибудь почувствую к кому-то серьезное влечение, то это будешь ты…

– Пол, – подсказал он ей.

– То это будешь ты, Пол, – покорно повторила женщина.

Он крепко поцеловал ее и следом за радостью, за неодолимой вспышкой желания душу царапнула пугающая мысль: «Теперь я не могу вернуться назад, теперь мне никогда не расстаться с этим миром, где обитает существо, разлука с которым страшнее смерти. Что за безумный сон снится мне? Что за дикое, но такое сладостное видение окутало меня?..»

3

Десятью днями позже Пол Харел – или, как называли его в замке, Херил – впервые в жизни выступил в поход. Скакал он рядом с Бардом.

Утром прибыл гонец, и Киллгардский Волк вызвал Пола в тронный зал.

– Люди Серраиса нарушили данное слово, – сказал Бард. – Мы не можем вступать с ними в бой, но напомнить этим негодяям, что они клялись соблюдать мир, обязаны, и лучший способ – показать нашу силу. Через час выступаем, будь готов!

Первой мыслью Пола было: «Вот он, шанс проявить себя!» Тут же кольнуло: «Мелисендра!» Ему не хотелось так скоро расставаться с ней. Это было впервые в жизни – Харел не хотел разлучаться с женщиной, и если быть честным, то не только на время похода. С другой стороны, вероятно, именно эта так скоро последовавшая разлука – наилучший выход из создавшегося положения.

Пол с горечью подумал, что рано или поздно ему придется отстаивать перед Бардом свое право на Мелисендру. С каждым днем он желал ее все сильнее. Ему хватало обычно десяти дней, чтобы удовлетвориться и почувствовать скуку. Дальше женщина уже казалась обузой, тянуло на волю… Однако с Мелисендрой было не так, и предстоящая разлука была как нож в сердце. Он все время думал только о ней, рвался к ней душой. Уже со страхом размышлял Харел о том, что ее счастье стало для него куда важнее, чем собственное. Что с ним творилось, он не мог понять, но это было так необычно, пугающе и сладостно…

Пол всегда считал, что женщины для того и существуют, чтобы спать с ними. На том стоял мир, почему же Мелисендра должна стать исключением?

«Я всегда хвастался тем, что никакой женщине не под силу обвести меня вокруг пальца. Я ведь с ними давно имею дело – любая из них только и мечтает набросить на мужчину хомут. Почему же теперь я так жажду, чтобы это случилось побыстрее?»

Как ни крути, а общество здесь, на Дарковере, устроено попроще. Бард считает Мелисендру своей собственностью. Он может на время передать ее Полу, чтобы унизить ее, но насовсем он ее не отдаст, ведь она мать его единственного сына.

И с этим ничего не поделаешь. По крайней мере в нынешний момент… Выходит, выбора не было и стычки из-за Мелисендры им не избежать. К тому дню, решительно подумал Пол, он должен быть во всеоружии.

«Вот так, либо он меня, либо я его. Я вовсе не хочу, чтобы убили именно меня. Значит, нельзя терять ни единого часа».

Вот это желание поскорее решить самое важное для него дело, вера, что у него есть шанс, прибавили Харелу бодрости. Когда, уложив походный мешок, он встретил Барда, то сказал ему:

– Я хотел бы проститься с Мелисендрой.

Тот только хмыкнул в ответ:

– Эк тебя разобрало! В этом нет необходимости – она отправится вместе с дружиной.

Пол кивнул, сначала вроде бы даже и не вникнув в смысл сказанного. Женщины на воинской службе, в строю, даже генералы – для него это было не в новинку. В войнах, которые велись в его мире, где судьба сражения решалась нажатием кнопок, стрельба велась из лазерных карабинов, женщины ни в чем не уступали мужчинам. Потом до него дошло, что здесь сражаются холодным оружием. Неужели женщины на Дарковере владеют им наравне с мужчинами? И силенок им хватает?.. Он вспомнил Мелисендру и решил, что это бред, – она была нежна и женственна, как богиня…

– Ха, – засмеялся Бард, по-видимому заметив удивление Пола и уловив его мысли, – у нас и такие есть. Женщины из Ордена Меча. Ну-у, эти настоящие берсерки! И клинками отлично владеют. Но Мелисендра – обыкновенная баба, она к этим никакого отношения не имеет. Она – лерони, волшебница, которая находится при армии, чтобы противостоять вражеским чарам.

Пол подумал, что это еще опаснее, однако промолчал. Уже в дороге Бард сам вернулся к этому вопросу:

– Мелисендра относится к числу колдунов, которые являются глазами и ушами войска, на основании их данных я разрабатываю план кампании. Вплоть до маневров и отдельных стычек. Послушай, чтобы не терять времени, я дам тебе несколько уроков владения оружием. В этом не будет ничего необычного, ведь формально ты мой родственник, недестро, прибывший из далеких мест.

Пол был включен в группу адъютантов и помощников Барда. Колонна вышла из замка, главнокомандующий устроил смотр армии. Пол поразился, с какой радостью и энтузиазмом воины приветствовали командира. Раздавались громовые крики: «Киллгардский Волк! Наш Волк!..» Одно его присутствие, казалось, вдохновляло бойцов, придавало им столько смелости, что они готовы были немедленно броситься в бой.

Значит, придет день, и Бард доверит ему эту силу? Верит, что по первому требованию Харел вернет ее? Добровольно?! Сумасшествие!.. Этому, решил Пол, может быть только одно объяснение. До тех пор пока он будет нужен, Бард будет ему покровительствовать, потом, когда вся Сотня царств подчинится Астуриасу, Пола с помощью тех же колдовских ухищрений вновь засунут в камеру забвения. Если же это окажется сложным, то можно поступить проще – ночка потемнее, нож в ребра, а тело сбросить в какое-нибудь ущелье, где его сожрут кворебни. Значит, такова судьба, размышлял Пол и, невольно заразившись общим энтузиазмом, приветствовал Барда. Однако еще есть время, а пока на повестке дня у Барда – да и у него тоже – другие задачи. Прежде всего ему надо научиться владеть оружием. Тут Полу пришла в голову мысль, что Бард вполне может догадаться, что так беспокоит Харела – они же способны улавливать мысли друг друга! Может, Мелисендра сможет научить его ставить защитный экран? Если, конечно, она настоящая колдунья. Однако и Мелисендра вряд ли возрадуется намерению Пола убить отца ее ребенка. Она говорила, что ненавидит Барда, но можно ли положиться на женскую ненависть?

Он понимал, что загадывает вперед, и все равно не мог избавиться от ощущения, что наступит день и он решится довериться ей – более того, посоветоваться, каким образом совершить подмену… Но об этом молчок!.. Ныне требуется только одно – то же самое, что хочет Бард. Он должен, и не только внешне, стать Бардом ди Астуриен, Киллгардским Волком, чтобы ни у кого из тысяч проходящих мимо холма вооруженных людей не возникло и тени сомнения, кто ведет их в бой. А может, и больше…

Молчок! Прикуси язык!..

К собственному удивлению, Пол, никогда не державший в руке меч, очень быстро наловчился владеть им. Казалось, он был рожден для этого. Ясное дело, ведь его рефлексы и физическая организация были точно такие же, как и у Барда. Кроме того, он постоянно занимался каратэ, поэтому не мог пожаловаться на координацию движений. Силенок хватало, выносливости тоже… Харел долго готовил себя к восстанию – теперь эти навыки пригодились.

Вообще, походная жизнь сразу пришлась ему по душе. Он любил вольный ветер, ночевки под ясным небом, где неутомимо плыли четыре луны. То все вместе, то по отдельности… Это было впечатляющее зрелище. Иной раз Пол ловил себя на мысли, что никакой иной жизни ему и не надо. И технических штучек, и удобств, которыми приятно пользоваться время от времени. Между двумя мирами, в которых ему довелось побывать, было одно сходство – что на Альфе, что на Дарковере для агрессивности мог быть только один выход. Убийство! В любой форме, под каким бы соусом это ни подавалось. То ли рукопашный бой, ненависть к захватчику, то ли жажда свободы, суть была одна и та же – пролитие крови. Это ему далось легко. Уже в первой же стычке Пол не то что не испугался, даже особенного волнения не испытал, когда конный отряд налетел на вражескую пехоту и изрубил их в капусту. Даже вид рассеченных человеческих тел не вызвал приступа тошноты. Чем, собственно, эти обезображенные трупы отличались от тех, что были сожжены залпами бластеров?

Бард старался не отпускать Харела далеко от себя, давал ему советы, был внимателен к нему. Конечно, не по доброте душевной, убеждал себя Пол, – просто Волк все время испытывал его, стараясь понять, насколько Пол разбирается в стратегии, смыслит ли в способах ведения боя. Уже после первой схватки Пол уловил его мысль, что этому парню – то есть ему, Харелу, – можно доверить десяток. А сотню? А отдельный отряд? А войско?.. На первый взгляд казалось, он обладает необходимыми данными, хотя кампания выдалась нетрудная и после взятия главного города, Серраиса, местное население хлынуло к дальним границам. За сорок дней они взяли почти половину вражеских городов. Вот что удивительно – при начале осады Пол уже знал, как лучше организовать штурм, куда направить главный удар. Случалось, что его мнение расходилось с мнением Барда – был случай, когда тот даже последовал его совету, однако это были закономерные, необходимые для дела разногласия. И в поле Пол тоже чувствовал себя уверенно.

– Отец сказал однажды, – обратился к нему Бард, – что нас двоих вполне достаточно, чтобы завоевать Сто царств. Черт побери, он был прав! Теперь я уверен, что мы не только похожи внешне или какими-нибудь там печенками. Мы действительно один и тот же человек, и, когда сможем возглавить две армии, никто не устоит перед нами. Они все лягут как шлюхи – бери не хочу! – Он засмеялся и обнял Пола за плечи. – У нас нет иного выбора, мы должны следовать по этому пути. Одно королевство слишком тесно для нас обоих, но когда перед каждым из нас их около полусотни – есть где развернуться! Даже дух захватывает от подобной перспективы!..

Пол промолчал – неужели Бард так наивен, что верит во все эти романтические бредни? «Дух захватывает! Есть где развернуться!» Прямо как ребенок… Ди Астуриен, в конце концов, будет стремиться убить его, хочет он того или нет. Вот она, правда жизни. Да, это случится не скоро, много лет спустя. А пока и в самом деле вокруг столько жирной земли, что много воды утечет до момента, когда они встанут друг у друга поперек дороги.

Как ни удивительно, подобные замашки оставляли Пола равнодушным. Воинские доблести интересовали постольку-поскольку. Встреча с Мелисендрой смутила душу, а тут еще милитаристский угар, в котором пребывает самый близкий ему человек. О чем он мечтал всерьез – это быть постоянно рядом с Бардом. Этот человек – его половина – его все больше занимал. Нравился ему… Конечно, оба были созданы для больших дел, но разве нельзя ничего выдумать, кроме масштабного кровопускания? Бард, как это ни парадоксально, был интересен сам по себе, их общение давало радость. Для Пола было в новинку иметь рядом человека, который всегда поймет тебя, выслушает, даст совет. Которому было интересно, о чем он, Пол, думает, мечтает. Впрочем, то же самое творилось и с Бардом. Это было так необычно.

Еще большей удачей Пол вначале посчитал то, что Мелисендра тоже отправилась в поход, однако потом погрустнел. Женщина постоянно держалась вместе с другими лерони. Все они были одеты в серые свободные плащи с капюшонами, под которыми прятали лица. Вел их седовласый мужчина с покалеченной ногой – он держался в седле с помощью какого-то хитрого приспособления, крепившего его спину. Другое раскладное устройство помогало ему спешиться. За первые тридцать дней похода Полу удалось лишь несколько раз перекинуться парой слов с Мелисендрой, да и то на глазах у всей армии.

Впервые это случилось во время осады Серраиса, когда Бард, объезжавший со свитой стены города, неожиданно направился к группе лерони, следовавших поодаль. Заметив взгляд Пола, подозвал его, и они поскакали вместе.

Мелисендра, завидев двойников, улыбнулась так, как могла улыбаться только она. В сердце Пола всколыхнулась волна нежности – слишком много значил для него этот взгляд.

Он подъехал к ней поближе и поинтересовался:

– Кто такой мастер Гарет?

– Он глава лерони Астуриаса. К тому же он мой отец, – Мелисендра лукаво глянула на Пола и улыбнулась уже смелее. – Я бы так хотела все рассказать ему…

Пол сразу понял, что она имела в виду. Он опустил голову, потом тихо, вполголоса, произнес:

– Я так скучаю по тебе.

Мелисендра улыбнулась еще шире, она теперь просто лучилась от счастья.

Бард между тем нетерпеливо поманил рукой Харела. Когда тот подъехал к седому ларанцу, он представил:

– Мастер Гарет Макаран, а это капитан Паоло Херил.

Старый колдун отвесил Полу церемонный поклон.

– Мастер Гарет был искалечен во время моего первого похода. Я тогда впервые получил под команду достаточно большой отряд. Задание было трудное… Его пырнули в ногу кинжалом с отравленным лезвием. Но ничего, дух его по-прежнему крепок.

– Вы, мастер Бард, не виноваты, – ответил Гарет. – Или теперь я должен называть вас – господин главнокомандующий, как салажата? Поздравляю, никто, кроме вас, не смог бы так ловко захватить обоз. В снежную круговерть, против наемников из Сухих земель… А что мне досталось, так, значит, судьба… Война, она и есть война. Каждый должен быть готов к любому исходу.

– Сколько лет, сколько зим, – задумчиво, как бы не к месту отозвался Бард, видно, много горьких воспоминаний навеял ему тот поход.

Действительно, память о тех днях остро отозвалась в сердце. Мастер Гарет – вот он, живой свидетель незабвенных событий. Рыжие волосы Мелисендры вызвали в душе сожаления об утраченном, о девушке, которая единственная понимала его. Точно такой же серый плащ, белый ослик, и Белтран скакал рядом, все время болтал. Весело, по-дружески… Что значит болтал? Они вместе трепались. О чем? Да обо всем понемногу, но большей частью о будущем. Потом у костра беседовал с Мелорой. Искушение было слишком велико, и Бард спросил:

– Мастер Гарет, где ваша старшая дочь? Что с ней?

– Она в Нескье, – ответил мастер Гарет. – Состоит при тамошнем правителе Варзиле.

Это неприятная новость.

– Выходит, она служит врагам Астуриаса?

Тут он подумал, что, может, так и лучше. Если считать Мелору врагом, легче будут воспоминания. Злее… Она единственная, кто понимал его, кто не отдалась ему.

– Почему? – пожал плечами мастер Гарет. – Лерони из Нескьи дали обет заниматься только добрыми делами, помогать всем страждущим и больным духом. Они соблюдают нейтралитет. Их дело – молитвы, исцеление больных… Туда идут со всех сторон… Они нам не враги, дом Волк.

– Вы действительно верите в возможность подобного непротивления? – язвительно спросил Бард.

– Мой лорд, я не верю – я знаю. Мелора не станет обманывать. И не потому, что я ее отец, просто никогда маг не сможет обмануть мага. Дом Варзил искренне верит в то, что говорит, в договор, который обязывает не использовать на поле брани колдовское оружие. Он честный человек, я восхищаюсь его храбростью. Это не так просто отказаться от злодейства, зная, что враг готов использовать его против вас, что он не способен поверить, что у вас нет ножа за пазухой.

– Должен ли я понимать эти слова так, – спросил Бард, – что и мне следует разоружить армию и жить по рецептам дома Варзила? А вы знаете, что он из Серраиса, он Риденоу?

– Знаю. Но только по рождению, – ответил Гарет. – Теперь он только Варзил из Нескьи, не более того. А ваш вопрос, мастер Бард, просто неуместен. И то, о чем вы подумали, тоже. Я дал клятву верности королю Одрину и не изменю ей в пользу ни Варзила, ни кого-либо другого. Я держал ее по отношению к младшему сыну короля, пока королева Ариэль не сбежала из Астуриаса. Я верно служу вашему отцу, потому что считаю, что в нем – единственное спасение нашей земли. Но я вовсе не надсмотрщик над своей дочерью, тем более над ее совестью… Она оставила королевский двор в ту ночь, когда вас отправили в изгнание. Тогда Валентина еще на свете не было, так что не надо было выбирать между ним и Алариком. Кроме того, двор она покинула с согласия короля.

– Ясно, – сказал Бард. – Если уж она решила не участвовать в войне, рад, что она не примет сторону врагов Астуриаса.

– Это как вам будет угодно, господин. Вы можете также сказать, что и против врагов Астуриаса она сражаться не будет. Она уже сделала выбор. Когда Хастур кинул призыв, все из окружения Варзила, кто не подписал договор, перешли на сторону Тендары. Она – нет, и Варзил тоже. Это означает, что Мелора хранит нейтралитет. И моя внучка Мирелла, которая сейчас в Башне Хали. Я старик и верен своему королю, однако молю богов, чтобы молодежь выбрала путь, который поможет прекратить эти чертовы войны, пока вся наша земля не превратилась в пустыню.

Бард помолчал, подумал, потом заметил:

– Мне бы не хотелось видеть Мелору среди своих врагов. Если уж она мне не друг, пусть соблюдает нейтралитет.

Его лицо скривилось от боли, словно воспоминания о Мелоре до сих пор были нестерпимо горячи. Это удивительно…

Между тем мастер Гарет заверил:

– Естественно, что она вам не враг и никогда им не станет. Она очень хорошо отзывалась о вас.

Бард, вспомнив, что Пол и Мелисендра в состоянии прочитать его мысли, попытался прикрыть их. Неужели эта Мелора до сих пор столь много значит для него? Нет, это в прошлом. После завершения кампании против Серраиса он соберет всех лерони и поставит перед ними задачу отыскать пути к проникновению на остров Безмолвия. Он должен захватить Карлину, доставить ее домой, тогда сами собой пропадут все мысли о Мелоре. Или – глянул на Пола, потом на его спутницу – о Мелисендре. Пусть Пол берет ее себе на здоровье, эти узы привяжут его к Барду. Это он знал на собственном опыте.

«Пока!.. До той поры, пока все эти земли не перейдут под власть Аларика. Потом Харел может стать слишком опасен – амбициозный мужик, по себе знаю. Особенно когда в его руках окажется такая сила».

И вновь боль ударила в сердце. Неужели подобного исхода не избежать? Никогда у него не было друга, брата, человека, равного ему во всем, которому он мог бы доверять? Судьба, что ли, такая – сначала Белтран, потом Джереми! Может, можно будет что-то исправить, может, удастся сохранить Полу жизнь?..

Я не хочу терять его, как потерял Мелору…

Бард почувствовал, как его захлестнула ярость. Опять Мелора! Сколько можно!..

Внезапно Мелисендра с силой дернула за поводья. Конь стал как вкопанный, в следующее мгновение ее лицо исказилось. Мастер Гарет судорожно взмахнул руками, словно отбиваясь от нападавшего на них исчадия ада. Тут же еще одна лерони истошно вскрикнула, другая закашлялась – ее буквально наизнанку выворачивало; третью охватила крупная дрожь – знобило так, что девушка вынуждена была лечь на холку коня и вцепиться в гриву.

Бард с нескрываемым страхом, оторопело глядел на лерони. Пол быстро подскакал к Мелисендре, подхватил в ту самую минуту, когда она начала сползать с седла. Бледная как смерть женщина не обратила на него никакого внимания. Белизна ее лица – ни единой кровинки, снежная маска – перепугала его так, что мужчина с трудом взял себя в руки. Тут глаза у Мелисендры выкатились – глазные яблоки вылезли из орбит.

Пол совсем упал духом, и в этот момент Мелисендра, разглядывая что-то в беспредельной дали, горько запричитала:

– Смерть, пожар!..

Неожиданно она громко вскрикнула, прикрыла рот ладошкой. Жутко расширившиеся глаза словно воочию следили за происходящим за тридевять земель.

– Боги, они бьются в агонии, сгорают заживо… Смерть, вижу смерть, падающую с неба… Огонь… Вопли…

Она неожиданно закашлялась, только глаза по-прежнему неотрывно следили за ужасным зрелищем, видимым лишь лерони.

Тут и мастер Гарет задохнулся от боли и отчаяния:

– Мирелла! Боги, будьте милостивы! Мирелла – она там!..

Этот вскрик привел Мелисендру в чувство – правда, только на несколько мгновений.

– Возможно, ее еще нет там, отец. Она… я не слыхала ее голос… Я бы сразу отличила ее, я в этом уверена… Ох, что же там творится – пожар, кругом пожар. – Женщина вновь вскрикнула, напряженно уставилась в пространство. Пол теперь уже крепко держал ее. Лерони склонила голову ему на плечо.

– Что это, Мелисендра, что это? – шепотом спросил он, однако женщина как будто не слышала вопроса. Она судорожно вцепилась в него, плакала и постанывала. Мастер Гарет тоже выглядел так, словно он неожиданно свалился с коня. Бард помог ему удержаться на лошади – тут ему и открылись видения, хлеставшие из сознания старого ларанцу.

«Яркое пламя… Страшные ожоги… Нестерпимая боль, как только пылающий огонь попадает на кожу, проникает внутрь, сжигая внутренности, разрывая жилы… Сердца превращаются в угли… Огонь уже бушует по всей крепости, рушатся стены… Повсюду вопли, вскрики погибающих людей… Аэрокары атакуют из поднебесья, огонь дождем падает сверху…»

Пол непонимающе следил за лицом Барда – ничего, что рождало сознание старика, он не воспринимал, разве что мог почувствовать страх Волка. Это было так жутко!.. Наконец Бард хрипло выговорил:

– Воздушная атака… Они бомбят клингфайром.

Бомбят?! Это невероятно, опешил Пол, это слово не может быть известно здесь. Здесь сражаются на мечах, но никак не в воздухе. Здесь войны – подобие шахматных партий – с королями, офицерами, пехотой… Но бомбежка?..

«Женщина вспыхнула как факел, ее плоть пылает… Запах сожженных волос, истошный вопль…»

Бард осторожно поддерживал старого Макарана. Словно отца… Тот едва держался в седле, несмотря на то что его конь перешел на тихий шаг. Весь ужас неслыханного злодеяния он испытал на себе. Неожиданно ларанцу напрягся, выпрямился и громко сказал:

– Хватит! – видно, пришел момент взять себя в руки.

– Чем мы можем помочь им? Поставьте защитные экраны, все! Немедленно!..

Разом исчезло дыхание смерти, растворился гиблый смрад горелого мяса – Пол с изумлением обнаружил, что он воочию ощущал его. Что творилось там, в дальнем краю, он не видел, а запах пожарища уловил. Невольно огляделся – все вокруг дышало покоем, в небе легкие облака, даже город, окруженный войсками Астуриаса, имел какой-то романтически-сказочный вид. Отсюда нельзя было заметить вооруженных людей, но и те вели себя мирно, покладисто, рыли землю, на костре варилась каша… В небольшой рощице погонщики зычно материли обозных червинов.

Пол, наблюдая все это, даже поморгал – что, в конце концов, ему снится? Сожженная Башня и эта нестерпимая, выворачивающая наизнанку вонь или живописный пейзаж с завитками облачков в бархатно-розовом небе, с явившейся из легенды цитаделью?

– Что это было? Что это было, Мелисендра?.. – Он настойчиво теребил ее за рукав.

– Хали, – ответила она. – Знаменитая Башня на берегу озера. Хастур дал клятву, что Башни будут хранить нейтралитет – Хали и Нескья. Я не знаю, кто обрушился на Хали. – Она еще легонько вздрагивала. – Каждая лерони в Ста царствах, должно быть, ощутила гибель людей. Пережила весь этот ужас… Вот почему дом Варзил дал слово соблюдать беспристрастность и не вмешиваться в дела правителей. Если они отвергнут его договор, то скоро на нашей земле нечего будет завоевывать.

Нескрываемая горечь отразилась в ее глазах и на лицах подруг, многие из лерони плакали.

– У всех из нас в Хали были сестра, брат, друг или любимый человек. Это самая большая из башен, там было тридцать шесть лерони. Три полных круга… Маги из каждого королевства, представители всех одаренных семей.

Она замолчала.

– Вот он, результат договора, – горько заметил мастер Гарет. – Сидели в Элхалине, носа не высовывали, объявили, что намерены сражаться исключительно мечами и арбалетами, а на них сверху липучий огонь бочками. Кто же мог напасть на них? Ясно, что не Астуриас.

Бард задумался, потом начал размышлять:

– У Серраиса теперь нет таких возможностей, а Хастурам незачем атаковать Башню, которая всегда была верна им. К тому же они объявили о нейтралитете. Может, это Эйлард или Алдаран? Решили тоже вступить в войну. Тогда, выходит, все Сто царств заполыхали?

Пол слушал его, сжав челюсти. Он не мог избавиться от страха, все глубже заползавшего в душу. Эта необычная, по-своему красивая, плодородная земля на поверку оказалась преддверием преисподней, где нашли выход все самые злобные чувства, что копились в душах людских. Вплоть до коварного использования колдовских приемов…

– Есть вещи еще более жуткие, чем бомбежка, – голос Мелисендры оторвал его от горьких дум. – Это всего лишь аэрокары, и Башня вполне могла защититься от атаки с воздуха. Я однажды сбила такую машину. Я слышала, что однажды круг лерони наложил заклятье на землю вокруг подвергшегося осаде замка. – Она указала на руины, возвышающиеся на дальнем холме. – Земля разверзлась, содрогнулась, замок был разрушен до основания, и все люди погибли.

– И что же, хоть какая-то защита от подобных нападений существует?

– Конечно, – безразлично ответила Мелисендра. – Если бы владетель замка имел свой круг колдунов и они оказались сильнее нападавших, то ничего бы не случилось. В нашей семье поколениями – и в других знатных семьях на Дарковере – культивировался ларан. Это началось в древнюю эпоху, когда вся земля находилась под управлением Хастуров, потомков первого Хастура и Кассильды. Однако наследственные программы тоже имеют свой предел. Кровосмешение в конце концов приводит к вырождению. Мой отец, – она кивнула в сторону старика, – был женат на сводной сестре, и из четырнадцати родившихся у них детей выжили только трое, все девочки. Теперь на этих холмах уже не встретишь Макаранов, разве что несколько человек… Побольше их обитает на севере, в горах, где не занимались наследственной программой. Род Деллереев и старая линия Серраисов тоже вымерли, последние из них слились с Риденоу. Моя сестра Кирия умерла родами, и мы с другой моей сестрой, Мелорой, выходили ребенка… Мирелла тоже лерони, одна из тех, кто обладает, даром ясновидения. Мирелла дала обет хранить невинность. Племянница пошла на это, потому что тоже боялась умереть родами. Я тоже боялась…

Пола почувствовал страх Мелисендры, возникший при этих воспоминаниях. Тут ему пришло в голову, что у нее есть сын – только тогда он почувствовал, что испытывала любимая женщина перед родами. До этого дня все эти специфически женские проблемы совершенно не занимали Пола – теперь его словно оглушило. В его мире женщины имели много средств, чтобы сознательно управлять этой стороной жизни. Теперь оказалось, что Мелисендра не в состоянии контролировать беременность.

– У нас в семье начались выкидыши, стали рождаться мертвые дети, – лерони рассказывала сухо, ровным голосом, лицо у нее окаменело. Трудно было понять, то ли она с ним беседовала, то ли сама с собой. Человеку нужно выложить наболевшее, и случается, все равно кому. – Эрленд, хвала богине, здоров, однако и у него сильно проявился ларан. В таком возрасте это большая редкость… Бард нам не родственник, может, в этом все дело, ведь Кирия вышла замуж за двоюродного брата… Мелора и я должны быть осторожны в выборе, если желаем, чтобы у нас были здоровые дети. Даже если после родов мы останемся в живых, ребенок может оказаться неполноценным. Я думаю, что Мелоре вообще не следует иметь детей. Отец рассказал, что существует ларан, противоположный нашему, так что если я решусь зачать, то ребенок может убить меня. К счастью, подобный исход практически невозможен – носителей того, несовместимого, ларана осталось очень немного. Однако, как мне кажется, их ядовитая сила не исчезла и бродит теперь по другим родовым линиям. К сожалению, записи о родителях уже не ведутся и теперь трудно установить предков. Исчезло и старинное искусство исправления дефектов на клеточном уровне – последняя целительница, которая была мастером в этом деле, умерла, не успев передать ученикам свои знания. Теперь никто не сможет сказать, что нас ждет, когда мы беременеем. И вот еще напасть – это новое колдовское оружие… – Мелисендру даже передернуло от отвращения, и она сменила тему: – Я была счастлива, что у Барда нет в теле подобной отравы. Может, это была единственная отрада в нашей связи.

После взятия крепости армия астурийцев двинулась дальше, и на следующий день разведка донесла, что впереди сосредоточиваются главные силы Серраиса. Киллгардский Волк приказал на ночь разбить лагерь. На марше Пол больше не встречался с Мелисендрой – не представлялось возможности. Только изредка промелькивал в толпе всадников знакомый серый плащ с капюшоном. Теперь, на привале, узнав, что неподалеку есть роща и колодец, он отправился в ту сторону.

Уже смеркалось, с неба сыпала изморозь (Бард объяснил, что для начала лета снег – обычное явление… «Что за климат!» – уже в который раз поражался Пол). Еще издали он заметил знакомую фигуру в намокшем плаще. Мелисендра поманила его рукой. Несколько минут они стояли обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, когда же он повлек ее к деревьям, Мелисендра отрицательно покачала головой.