Текст книги "Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction"

Восточный домовой

«Как хорошо быть Хокусаем, я так хочу быть Хокусаем, можно Бассё, но Хокусаем каждый давно стремиться быть!» Маленькое человекоподобное существо, одетое в японское шёлковое кимоно, тяжёлую меховую шапку в виде шайбы, явно заимствованную у бухарского еврея, да очень мягкие кожаные ичиги, шло по одному из залов музея искусства народов Востока, расположенного теперь на Суворовском бульваре в славном городе Москве! В одной его руке был раскрытый цветной веер с перламутровыми вставками, явно принадлежавший вовсе даже Океании, а перед собой, при помощи другой руки, толкалось стоявшее на длинной палочке и вооружённое колёсами, вырезанное из дерева изображение дракона, раскрашенного яркими транспарентными красками. Дракон грозно разевал рот и махал своими деревянными крылышками. Как сказал бы какой-либо не совсем уравновешенный человек – зрелище было неординарным. Чего оно такое, ну, эта самая неординарность, лично мне не было известно вовсе, так я про неё и не говорил. В ту ночь уже протекла крыша музея, гроза вырубила электричество, да ещё и чего-то там прорвало. Музей, после долгого ремонта, переехал в роскошный этот особняк совсем недавно с улицы Обуха, где он занимал совершенно к современному музею не приспособленное помещение огромного собора, частично переделанного под залы, хранилища, ну и компартаменты. Какое роскошное словосочетание – атрибуировать в компартаментах! Я тогда просто от него тащился! МНС по-жизни, дежурный на эту ночь. Чего я мог сделать супротив стихий, было мне лично не известно. Но куда денешься? Вокруг одни бабы и женщины, правда, с редкими, с их слов, вкраплениями девушек. Дети, мужья, то, сё! У меня же была всего лишь жена, хоть и при сыне, но, всё равно, не муж. Вот я и дежурил! Спать на столе мне надоело, так вот и пошёл по залам, себя показать, протечки удивить! Иду себе, иду, как в сказках и положено, и на тебе, хрен знает чего, и мне навстречу. Мы оба остановились в немалом изумлении. Привет, – сказал я. Или как-то там ещё сугубо по-восточному? Салам! Шалом! Марш ихвало! Здоровеньки булы! Встреченное существо задумчиво на меня посмотрело, оглянулось по-сторонам и спросило: Чаю хочешь? Я молча кивнул головой и услышал, – следуй! А чего было не последовать? Через закрытую дверь выйдя во внутренний дворик, мы вошли в великолепную киргизскую юрту. В музее был сейчас месячник именно этой, Киргизской союзной республики, так одним из экспонатов стало красивое сооружение из войлока! Чуть откинув полог, существо махнуло мне приглашающе рукой, и я вступил в юрту на застланый коврами пол. А больше там ничего и не было, кроме низкого столика из дерева, украшенного фигурной резьбой, и стойки с посудой. Бахтияр, -сказало существо. Что? -не понял я. Зовут меня так. Туфли свои сними. Мокрые. Высушу! Давай, садись. Если он хотел чем-то меня смутить, то просчитался. Скрестив ноги калачиком, я присел у искусственно костра, расположенного ровно посередине юрты. Поставив свою милую игрушку к посудной стойке, и положив рядом с собой веер, Бахтияр присел рядом. Костёр же ярко вспыхнул, а вошедшая в юрту тень деловитого расставила дастархан. Столик оказался полным даров восточного базара. Андижанская дыня, чёрный виноград Хорезма, айва и фиги Самарканда! А рахат-лукум, курабье, ойла, кос и просто халва. Да и мечта моего детства, изумительнейшего вкуса халва кунжутная присутствовала. Чурчхелла и гозинаки, засахаренные фрукты и стопка лаваша. Вот это всё к чаю? В Москве 1987 года? Красивейший чайник для кипятка, малый для заварки. Большие чашки с синими Тегеранскими цветами. Почти по Есенину: Заросла моя былая рана, жизнь моя, иль ты приснилась мне? Синими цветами Тегерана я лечусь сегодня в чайхане. Хорошо! Как тут не нами положено, ополоснув трижды свою чашку, я налил себе чёрного крепкого чаю, а Бахтияр, спросив меня предварительно, какого цвета я чай предпочитаю, себе налил зелёный! Всё из того же чайника! Тень исчезла, а мы приступили к чаепитию. Пили молча. Не удержавшись, я отломил кусочек того и сего. Вкусно. Забытые уже давно ощущения. А когда-то такого рода сладостей было навалом, жаль только, что денег у меня тогда на их покупку не было. Теперь деньги вот есть, а в магазинах от былой роскоши одни русские слёзки! Какое-то несправедливое и жуткое несовпадение! Вот! А я тебя знаю, -промолвил Бахтияр. Ты же недавно и работаешь! Шустрый! Многим понравился из местных! Я имя твоё знаю, но мне оно тут без всякой надобности. Вона, у тебя крест под рубахой, а я вовсе даже из малых сих. Слышал, Христос про нас говорил? Мол, кто обидит малых сих, – тут он осмотрел себя, – брошен будет во внешнюю тьму, где боли страшные им и скрежет зубовный. От них! Бельмес? Их бин.– судорожно ответил я! Шутю, – сказал маленький человечек. Я, вообще, по-жизни своей, шалун. Скучно здесь, а так пошутишь слегка, мило так посмеёшься, вот всё и в сиропчике! Да и ты, однако, шалунишка этакий. Помнишь, вчера на экскурсии здесь группа негров была? Так один тебе указал на закрытый стеклом ящик с какой-то солью рассыпанной, да и спросил, мол, чего это? Ты, судя по-всему, про вещь эту знал столько же, сколько и негра, но, ведь не растерялся. Показал руками, как мы и магрибские маги – йоги эту субстанцию разравнивают, а потом по линиям гадают! Хитёр жук! А это была часть аппаратуры для поддерживания влажности в помещении! Я же скромно улыбнулся. Было дело! Бахтияр, -спросил я, -а ты, если без обид, кто такой будешь? Человечек тут же снял шапку, скинул кимоно, и оставшись в рубашке с петухами, вышитыми по вороту, да в портках в полоску ответил вопросом на мой вопрос. Очевидно, Восток всё же на нём сказывался! Гриневского читал? Того, что у вас, людей, как Грин Александр проходит. Про наших соотечественников очень хорошо он писал. Я как про домового, что зубной болью страдал, перечитываю, не поверишь – плачу! Уж, больно жизненная это история, хотя я того никогда не слышал, что бы у нашего брата болело чего! Так что, домовой я! Хотя с уклоном в сторону Востока! Так и вы, русские, тоже с таким уклоном. И глаза раскосые, и злые, да и борзы не по европейски! У такого народа, – как ваш Пушкин говаривал, -поскреби, и татарин сейчас вылезет. Восточный человек! А я в законе домовой! Видишь, расшитые шёлком петушки по вороту? Мы, борзые блатные русские Иваны, паханы по вашему, такие вот себе отметки генеральские делали. Шутю опять! От скуки стили смешиваю, вот сегодня эту рубашку под прочее поддел! Светает уже вроде? Вот тут-то и раздался ошеломительный звон. Я вскочил, ожидая тревожной команды. На нашем эсминце так били «колокола громкого боя» по тревоге! А потом: С якоря сниматься по местам стоять. Корабль к плаванию в узкости изготовить. Баковые на бак, шкафутовые на шкафут, ютовые на ют. И пошло – поехало! Я стоял на полу, скоординировавшись в полёте со стола. Ошеломительно гремела охранная сигнализация второго этажа. Похоже, протечки наконец нарушили герметичность проводки. Ко мне резво бежал сотрудник милиции с внешнего поста. Звони в отдел охраны, -сказал я. Начинался следующий день!

Будни столицы

Жаркий августовский полдень, а по улице идёт так себе мороженое, по сторонам не глядит, видать, самоуглубилось! Люди оборачиваются, некоторые подходят и смотрят вблизи, да так нахально, что ничего. В смысле нового! Точно, мороженое и идёт! Некоторые слабаки не выдерживают, в панику впадают здравому смыслу вопреки, даже с ним речи заводят. Мол, ежели ты есть тут мороженое, то тебе в стаканчике вафельном, или, на худой конец, в пачке полагается обретаться! Такая, мол, у тебя планида! Однако мороженое, нимало не стесняясь, речи свои в ответ ведёт. Так зло и речёт, само я, мол, знаю чего мне делать! Вас, учителей разных, и на свете ещё не замышлялось, когда меня лично армянский товарищ Микоян Анастас Иванович, народный комиссар по етьбе, в рецепте сугубом из самой Америки-страны привёз и даже в жизнь воплотил. А в фольгу я наряжена, или стриптизую в голимой моей пачке, то дело вольное. Балерины на сцене тоже в пачке обретаются, так вы им вовсе никакой-такой фольги не предлагаете? Ай эм америкэн! Дис из фри кантри. Великая Россия! В ней все равны. Так сказать: «Всяк сущий в ней язык!» «От тайги до британских морей!» Сечёте, ососки дикие? А-то ещё поясню! И чего ты тут этому «оно» после этакого скажешь? Ё-маё! Навстречу идёт коробочка металлическая, вся такая красная, а на ней надпись: Американские бульонные кубики. 10 штук в упаковке, и золотой чикен отображён! А перед ней на цепке бежит кубик бульонный, размера малого, сам из серебристой фольги, и мелко так взлаивает! Похоже, устал и на руки просится! Наше мороженое и коробочка с бульонными кубиками чуть не разминулись, да всё ж разглядели на пути друг друга. Очень они друг другу обрадовались, а кубик так просто в хриплом таком лае зашёлся, аж чуть не задохнулся от усердия. Поздоровались! Хау, мол, ду ю ду? В смысле, хау ар ю? Присели тут же на бульваре в тенёчке слабом, жара же, а кубик под лавкой ихой засел и искать и обнюхивать себя начал. Потекла тут мелкой струйкой беседа! Обычное дело!

А в это самое время Петельников Никанор Аристархич, человек возраста почтенного, но не очень, ну, тридцати семи годов, проснулся со страшного бодуна от вчерашней встречи с неизбежностью, оная выражалась в отъезде жены с детьми на дачу к маме. Сам Никанор должен был приехать сегодня, так как оставались некие незавершённые дела, типа покрытия мебели простынями, полной разморозки холодильника, тёмных штор, покупка им продуктов, и так далее. Долгое отсутствие в доме жены и наследников было столь сильным и редким раздражителем, что позвонив одной из знакомых, с коей они общались не в системе семейных отношения, он закупил коньяку, минералки, кофе и кое-чего из еды, да так и провёл весёлую и бурную ночь. Последнее, что осталось в памяти, это как обнажённая знакомая танцевала цыганочку, а он, используя скатерть, выступал в роли мужественного, тореро! Куда после и как далеко зашли их отношения, можно было только догадываться. Знакомая, судя по всему, ушла по– английски, а именно, под утро и не прощаясь, а он сейчас был в таком состоянии, в котором Ричард Третий глаголал: «Коня, коня. Пол царства за коня! Но, только вместо коня, была бы очень желательна бутылка-другая ледяного пива! Тщательно осмотрев себя в зеркало на предмет выявления царапин, засосов и прочего, человек он был опытный, и не найдя явных или, там, тайных следов вчерашнего разврата, Никанор трусцой вбежал в кухню и даже застонал. Холодильник был разморожен, последнюю бутылку пива, похоже, выпила на дорожку сослуживица, вырисовывался полный абзац. Вернувшись в спальню и решив чем-либо заниматься только после своего опохмела, Никанор с трудом влез в трусы, посмотрел на себя и застонал. Сиреневые женские трусики с милыми кружавчиками были явно малы. Решив, что после возвращения он переоденется, мужчина натянул джинсы, футболку, одел сандалии и, с трудом попадая в дверные проходы, двинулся к выходу на лестницу. Качало основательно. Боль в затылке из глухой перешла в острую. Зрение явно подводило. Сиреневато-зелёные круги казалось пучками вырываются из глаз и грозят поджечь окружающее. Но Древние были правы, когда говорили: Дорогу осилит идущий! Вот наш Никанор Аристархич, свет, Петельников и оказался на улице. Дилемма: Пивной бар или магазин – решалась просто. Магазин-то был за углом, а уверенности в том, что тело его может совершать повороты, не было уже вовсе! А бар располагался прямо через дорогу. Напрямую, через бульвар, а там и вот оно, желанное ледяное пиво. Боже, как прав был тот самый «суровый Дант», положительно относящийся к сонету! «Дорога в Ад вымощена благими намерениями!» Увидев мило беседущих в тенёчке и нисколько даже на него не обращающих внимания субъектов жизни города – мороженое и коробочку бульонных кубиков, да ещё и будучи описан подбежавшим к нему под ноги мелким бульонным кубиком, вышеописанный субъект зашёлся в судорожном смехе, и так и был увезён прибывшей по просьбе граждан и полиции психоперевозке! А всего и делов ему там было внимательно всмотреться и отличить маскат-рекламу от реальной жизни. Товарищи! Пейте томатный сок! На один хайбол сто грамм сока, сырой желток, водки до полного заполнения. Кул бефор дринк! Чин-чин! И про товарища Дантова не забывайте!

Дела Бухарские

Слушайте жители благородной Бухары, и не говорите потом, что вы не слышали! Грозный султан правоверных, тишайший и милостивый Абу-Али– Худайбекрсюда провозглашает, что ждёт он из города Термеза мага и йога Сулеймана, ибн Абдурашита, мир с ними обоими! Внимайте, отчётливо трепещите и содрогайтесь! Отныне, ни одно ваше богомерзкое и преступное деяние не останется без должного осуждения святым шариатским судом! Кази города Бухары, самолично выслушав стороны прения, попросит о совете с нашим термезиянином, оценит всю глубину проникновения в сущность заезжего просветлённого, мысли и думы которого витают в таких глубинах небесных высот, что нам как и всем простым смертным, остаётся только радоваться милому факту – слава Богу, пославшему его к нам вот только сейчас, а не ранее! Правитель земель повелел объявить всему народу города и заезжим купцам: Всё, «сомкнулась связь времён.» Наконец-то каждый получит по заслугам своим! А, особливо, говорю я тебе, Багдадский вор! Будешь вычислен, отмерен и на виселице взвешен! За ноги! Что бы выпали из самых потайных мест фигуры твоей уворованные бухарские сокровища, о смесь ехидны и скорпиона в одном стакане. А за дерзкое похищение девства дочери моей, бывой девы Гюльнары, ответишь, ты, сука, особо, путём собственоручного прокручивания орудия преступления в поварской мясокрутке! Усёк? Султан Абу-Али и всё прочее! Так что и не подумайте говорить, что, мол, не слышали. Султан повелел таким вот деятелям не верить, а лупить их шелепугами от дома судьи и до вечернего намаза!

Багдадский вор, проведя бурную ночь с легкомысленными обитательницами притона «Али, бабы и сорок голых разбойников», с трудом попадая в створ крепостных ворот, попытался войти в сердце Бухары. И, естественно, у него ничего не получилось, так как ворота просто тихо смеялись над ним, перебегая с одной стороны прохода на другую! Если бы был наш труженник, да и романтик торговых караванных дорог потрезвее, то он легко бы установил, ворота все всё ещё закрыты, стража спала, а окрестный народ, идущий по своим делам в город, как и караванщики с товарами, только начинали подтягиваться! В размотавшейся грязной чалме, наступая на её концы, ползущие в дорожной пыли, засаленном халате и женских чувяках, герой мечтал только об одном, быстрее затеряться в кривых переулочках старого города и отоспаться, приняв перед сном кувшин-другой портвейна «узбекистон виноси», за номером 53. Желательно охлаждённого в водах местного источника «Зям-зям»! Оставив тщетные попытки и оглянувшись по сторонам, Багдадский вор приметил достопочтенного старца, прикорнувшего к тёплому боку своего верблюда, тяжело груженного хурджинами с очень тяжёлым грузом, явно представлявшим интерес опытному глазу и рукам профессионала. Багдадский вор на дело пьяным не ходил. Так разве, иногда, но только для срочного поднятия жизненного тонуса, мог позволить выкурить трубочку-другую Кашгарского плана, так как пророк Мухаммад ничего об этом в сурах Корана не говорил, запрещая пить лишь виноградные напитки. Иное дело – расслабон на отдыхе! Будучи по отцу мусульманином, а по маме, рабыни с Дальнего Севера, славянином, тут он не испытывал дискомфорта. Дикая кровь брала свое. Так что и пил он, всё что горело, и трахал, всё что движется. Так дикий же человек, да к тому же ещё и вор! А потом – вклад в мечеть, отпущение грехов, и, по-новой! Увидев возможную добычу, наш вор аль Багдади (Ё-маё! Маяковский и Ладо Гудиашвили тоже из Багдади, тенденция, однако!) мгновенно усилием воли привёл себя в рабочее состояние. Его натренированный организм, выделив из подсобных материалов нашатырный спирт и массированную дозу адреналина, в секунду нейтрализовал отравление алкоголем! Всё тут решали мгновения. Укрывшись за вчера обглоданном верблюдом кусте саксаула, почти слившись с ним, вор осмотрел место возможного экстренного потрошения! Ничто не предполагало наступления непредвиденных обстоятельств, которые опытные Багдадские купцы именуют форс-мажором. То-есть, тем, что служит роковой причиной неисполнения принятого торгового, или какого иного решения!

Предейтор же с системы «Верхняя залепука» который день собирал информацию о планете посещения. Его способность принимать любые формы и очертания легко позволяла близко сходиться со своими жертвами. Увлечение ботанизированием и изучением архитипических структуральных параллелей всегда лежало в основе его интересов. Однако, время от времени, приходилось думать и просто о еде. Правда, временами страстное увлечение, походящее уже на наркотическую зависимость обуревало несчастного хищника, заставляя его трудиться днями и ночами, совмещая радиоуглеродный анализ и микроскоп с требованиями своих пищевых рецепторов! Саксаул, за которым притаился Багдадский вор, и был этим самым предейтором. Обрадовавшись внезапному подарку судьбы, жуткий хищник мгновенно втянул в себя доставшиеся ему без всяких хлопот белки, жиры и углеводы, не позабыв о минеральных солях и прочих химических элементах бывшего тела! Позавтракав таким образом и не ощутив нужной степени сытости, предейтор легко закусил верблюдом и старичком, таившимся в тени тёплого верблюжьего пузика! Хорошо-то как, – пронеслось в его рептилоидной голове, но, делу время, а потехе час! Рептилоид для маскировки принял быстро форму съеденного молодого человека и старичка, зафиксировал в себе их основные параметры и отправился в город Бухару на разведку. Появление двухголового и четырёхногого, правда, всего лишь с двумя руками существа, заявившего приворотной страже, что он Багдадский вор Сулейман ибн Абдурашид и следует к повелителю этой страны, не вызвало в ответ никакого чувства опасения. Городской глашатай так живописал заезжего мудреца, что его истинная форма вовсе не вызывала малейшего удивления! И когда на вопрос, каким же образом он ещё и Багдадский вор, последовал ответ, разъяснившей процесс поглощения жуткого именитого преступника во исполние приказа султана, стража пала на колени и трясясь попросила у него благословения! Ворота были мгновенно распахнуты, и предейтор вступил в город! Прямо за крепостной стеной был расположен открытый павильон, в котором седые мудрецы и совсем по виду молодые люди люди играли в замысловатую игру. Увлечение так одолело их, что на незванного гостя никто и внимания не обратил. Доска, расчерченная на 64 клетки, фигуры из слоновой кости или лишь просто дерева. Сами игроки именовали это игрой в «Сто забот»! Присмотревшись, наш хищник, тут же мгновенно уловив алгоритм действия и правила, предложил одному из седобородых сразиться с ним, на что тот ответил согласием! Очень быстро ему проиграли все. Поднявшийся ропот быстро затих, как только им было названо имя нового игрока. Конечно, во всей огромной Бухаре вообще не было равных великому мудрецу! А на его странный вид рассеянные любители игры, которую мы называем шахматы, просто не обратили внимание, поскольку все бросились записывать и разбирать сыгранные партии! Оставив эту шатию заниматься любимым делом, предейтор вышел на улицу. И вот тут-то к нему сразу подошёл парнишка, представился Маленьким Муком и предложил раскинуть «стиры»! Так называл он пачку картинок с изображениями представителей местного населения и графическими изображениями цифр от шестёрок до десяток, в двух цветах, и с разными рисунками!

Проговорив: Угадаешь какой цвет, будешь богатым на сто лет, – юный деятель положил карты на каменное изображение льва. Варианта было лишь два, и инопланетянин сказал «красное». Tут-то всё и понеслось. Он спустил имевшиеся у него от вора и старичка динары, драгоценности и вошёл в дикий азарт. Игра, которая впоследствии будет именоваться у французов «шмен де фэр», или просто «железная дорога», а в России будет известна как «железка», полностью поглотила это абсолютно неискушённое в азарте игр существо! Получив от Маленького Мука «стиры» в обмен на волшебные туфли-скороходы, предейтор включил невидимость и тут же ушёл в мрачные лабиринты подземелий Бухары. Даже теперь в городских анналах встречаются сообщения, а в городе ходят непроверенные слухи о том, что до сих отттуда по ночам раздаются всхлипывания, глухие проклятья и матершина на старобухарском! И чего только не происходило с тех пор в таинственной, благославляемой Богом Бухаре. Но вот о Багдадском воре и приезжем мудреце говорили глухо и неохотно, поскольку сам действующий правитель обещал тем, кто будет распространять нелепые слухи, рвать пасти от сих до сих, слова же у султана никогда не расходилися с делами! А вот наш Маленький Мук стал местной знаменитостью и разбогател. До сих пор восхищённые обыватели передают другу другу рассказы о том, что это именно он принёс весьма радостную весть восхищённым грекам о морской победе под Саламином, пробежав в марафоне все жуткие сорок восемь греческих километров и умудрившись от восхищения умереть на финише!